Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 331 страниц)

* * *

После прочтения дневника Андреа долго молчал, потом подошел к Ульяне и крепко обнял.

– Спасибо!

– За что? – вскинула она на него глаза.

– За все. За то, что ты есть!

* * *

Солнце шпарило во всю мощь. В средней полосе России лето всегда блаженно-сонное, тягучее, медовое. От него сладко кружится голова, хочется упасть в траву и лежать, глядя в небо. Кругом царят безмятежность и раздолье – в деревьях, небе, траве, прозрачно-переливчатом, как крылья стрекозы, воздухе… А как пахнет малиновым вареньем! Хрупкая фигурка невысокого роста в светлом платье и соломенной шляпке с розочками склонилась над большим медным тазом, помешивая в нем ложкой.

Аграфена Михайловна, увидев их, выронила ложку, да так и застыла на месте. А потом всплеснула руками.

– Пафнутий! – звонко закричала она. – К нам гости приехали.

Андреа подошел к ней быстрым шагом.

– Здравствуйте… Тетя…

– Андреа! – Она провела рукой по его волосам. – Знаешь что? Я буду звать тебя Андрюшей.

В ответ он обнял ее и поцеловал.

– Боже! – Она провела рукой по лбу. – Пафнутий, ну куда ты пропал, елки-палки, неси стулья, нет, вино, нет, сначала стулья…

– Все вместе и разом, – рассмеялся Андреа. – Скоро вам понадобится и то и другое, да еще в больших количествах. Моя бабушка и мама выезжают к вам и будут так скоро, как это возможно… Бабушка сейчас ругается в посольстве, чтобы им побыстрее дали визы.

– Да… – Аграфена опустилась бы прямо на землю, если бы Ульяна и Андреа не поддержали ее с двух концов.

– Ну где же Пафнутий! – пробормотала она.

– Я здесь, – вырос он с двумя стульями. Под мышкой зажата бутылка вина.

– Иди сюда… Разговор будет долгий… Кстати, он вас спас. Я же дала ему наказ следить за тобой, – кивнула Аграфена в сторону Ульяны. – А когда тебя схватили и повезли на машине, Пафнутий все смекнул, поймал такси и поехал следом. А потом позвонил в полицию.

– Спасибо! – с чувством сказала Ульяна.

Карлик отвесил ей шутливый поклон.

Они сидели под большой липой, пили чай с малиновым вареньем. Аграфена Михайловна сказала:

– Мне трудно поверить, что я сейчас в России. Моя мама говорила со мной только по-русски, чтобы я не забыла язык. А Елена, наверное, языка не знает.

– Я тоже буду учить его, – вставил Андреа. – Непременно.

– Потеря Елены навсегда осталась в сердце нашей матери незаживающей раной. Она умерла в 1965 году, Элли – еще раньше – в 1962-м. Я осталась совсем одна, деньги были, и я колесила по свету. Но с годами почему-то усилилась тяга к родине, где я никогда не была. Только знала о ней по рассказам матери. И чем дальше, тем сильнее. Такая тоска взяла. Она так красочно расписывала природу, липу в нашем старом саду, запах малинового варенья. Мне это варенье даже снилось. Большой медный таз и варенье… – Она незаметно смахнула слезы. – Надо же, какое счастливое совпадение, что этот кусок земли и дом оказались нетронутыми. Удивительно. Когда я через риелтора купила землю, то не могла нарадоваться приобретению. А когда приехала сюда – все, поняла: умру здесь. И липа на месте. Дом уже в сарай превратился, я все тут заново обустроила…

Перед отъездом в Россию я зашла к антиквару и оставила у него попугая. Думала, что когда-нибудь за ним приеду. Человеку же свойственно думать, что с ним ничего плохого не случится. Ни сегодня, ни завтра…

– Попугай Чарли в надежных руках, а вот антиквар умер.

Аграфена покачала головой и продолжила:

– И вот вскоре после приезда как-то раз я познакомилась с Еремеем, а потом с его мамашей. Болтливая была тетка, упокой господи ее душу. – И Аграфена размашисто перекрестилась. – Слово за слово, мы разговорились, у нее все в одно ухо влетало, в другое вылетало. Она пригласила меня на чай потрепаться-посудачить. Я пришла, рассказала немного о себе, и в ее старческом воображении я трансформировалась в пассажирку «Титаника». Она охала-ахала, подкладывала мне оладушки со сметаной. Тут пришел с работы ее сын Еремей, тоже малость чокнутый, как и мамаша. Он тогда увлекался мистикой, магией, спиритизмом, все хотел свой салон открыть. Еремей сказал, что напишет обо мне статью. Меня он представит как пассажирку «Титаника», попавшую в петлю времени…

Он нуждался в деньгах и был готов писать о чем угодно.

Если бы я знала, чем все обернется… – покачала головой Аграфена. – Ни за что не дала бы согласия на эту статью. Дальнейшее напоминало дурной сон. Статья была опубликована, для большей убедительности Еремей сфотографировал меня в одежде Элионор – кое-какие ее вещи я сохранила. Сходство с пассажиркой «Титаника» было убедительным. Для большей сенсационности Еремей выдумал, что я владею тайной гибели «Титаника».

Я ему сама намекнула об этом. Захотелось подурачиться, помистифицировать беднягу. Статья была сокращена в два раза по сравнению с первоначальным материалом и издана под интригующим заголовком «Пассажирка с «Титаника» владеет тайной его гибели». Дальше начинается самое стремное, как выражается молодежь. – Аграфена прищурилась. – В один прекрасный, точнее кошмарный, день ко мне является человек в окружении хорошо накачанных парней. Этот человек представляется Евгением Егошиным, бизнесменом, уроженцем города Твери, который перебрался в Москву, но иногда приезжает в родные пенаты. Егошина сильно интересовало все, что связано с «Титаником». Точнее – с тайной его гибели. Я сразу смекнула, что интерес этот непростой. Что-то стоит за ним. В то, что я чудесным образом спаслась, перелетев через петлю времени, он, естественно, не поверил, сразу предложил мне рассказать всю правду. Учитывая наличие качков рядом, мне пришлось это сделать.

Он заплатил приличную сумму денег, взял дневник Элионор. Конечно, я дала ему копию, оригинал, сказала я, давным-давно утерян. Напоследок Егошин предупредил меня насчет молчания. Я все поняла правильно, взяла деньги, отстроила на них дом и с тех пор ни разу не заикалась ни о «Титанике», ни о своем «спасении»… Эту тему я похоронила навсегда. Жила замкнуто, и меня никто ни о чем не расспрашивал. И только Пафнутий, безобидное создание, скрашивал мою жизнь. Мы как-то сразу нашли общий язык с ним. А вот Еремей – дурачок, видимо, урок усвоил недостаточно хорошо. И трепанул кому не надо. Или его крепко прижали…

Аграфена сняла шляпку с головы и тряхнула волосами.

– Когда вы явились к нему, он меня предупредил, и я скрылась. Пафнутий тебя маленько приложил впотьмах, но ты уж на него, болезного, не сердись. Это он ради меня старался, чтобы раз и навсегда отвадить от дома непрошеных гостей. Еремей обычно звонил мне редко, а после того, как предупредил о вашем приезде, позвонил еще раз. В тот же день, и тон его был каким-то странным. Он велел, чтобы я скрылась, уехала на время, но почему – не объяснил. Я его спросила, с чем это связано? С «девушкой и итальянцем», имея в виду вас, уточнила я, но он кратко ответил – нет. Это связано с теми людьми, которые завладели рукописью Элионор. И я похолодела. Поняла, что все очень и очень серьезно!

Нутром почуяла, что назревают неприятные события. И как в воду глядела! Когда убили Еремея, я поняла, что пора! Нужно срочно скрываться! И я скрылась на время. Если бы я знала, что ты мой племянник…

– Когда я приехал в Тверь первый раз, меня не взяли на встречу с вами, языка я не знал, они не хотели, чтобы я лишний раз как иностранец светился. В то время я был помощником Мачелли, поэтому и приехал вместе с ним, – вставил Андреа.

Ульяна рассказала старухе про Егошина и его партнеров. Про то, как была убита Нина Ковалева, как их похитили.

Аграфена слушала, покачивая изящной туфлей-лодочкой, кивая и вставляя односложные реплики.

– Гм… Теперь хоть что-то прояснилось, – протянула она. – А то я блуждала в потемках. Я все гадала: кому могли понадобиться эти события. А теперь ясно. Месть – холодное блюдо. Так считают многие. Наверное, сладко отомстить через столько лет… Не знаю, – она пожала плечами, – не пробовала. На мой взгляд, это ужасно глупо. Но я рада, что все позади и что я нашла свою родню.

А «Титаник» навсегда останется гимном человеческой стойкости и мужеству.

– Да, – подхватил Андреа, глядя то на Ульяну, то на Аграфену. – Версий – почему корабль затонул – много. Узнаем ли мы когда-нибудь всю правду? Не знаю. Время от времени открываются новые факты и сведения. Оказывается, корабль был обшит сталью плохого качества. И айсберг не виноват в гибели «Титаника»! Проводились ультразвуковые исследования затонувшего корабля. Это была своего рода сенсация. Айсберг не прорезал трещину в борту корабля, как это считалось ранее. После столкновения стальные листы разошлись, и в образовавшиеся отверстия хлынула вода. Была бы сталь прочнее… Символично, что в конце концов было решено не поднимать «Титаник» со дна. Он навсегда останется в водах Атлантики.

Наступила минута молчания.

– Я ненадолго прилягу, – раздался голос Аграфены. – Все-таки возраст и радостные волнения. Пафнутий! Проводи меня!

Карлик вскочил со стула и взял Аграфену под руку.

– Отдыхайте, дети мои, – прозвенел ее голос.

Андреа смотрел на Ульяну, она чувствовала его взгляд на себе, но не спешила поворачивать голову, ей хотелось продлить это волнующее ощущение, когда на тебя смотрит твой мужчина.

Наконец, она медленно повернула голову. Он улыбался, и эта улыбка внушала чувство уверенности, что все будет так, как надо, нужно только перестать беспокоиться и отвлекаться на пустяки.

Ульяна улыбнулась в ответ.

– Все, кажется, пошло вверх тормашками.

– По-моему, так и должно быть. Очень скучно, когда все идет по плану.

– Нам с тобой это не грозит.

– Точно.

Солнце уже садилось, и его свет заливал сад, окрашивая алым цветом липы и темно-зеленые листья. Медовый, головокружительный запах плыл в воздухе. Ульяна подняла голову вверх.

– Смотри, это облако похоже на корабль.

Действительно, ярко-оранжевое облако напоминало своими очертаниями фрегат, который постепенно растворялся в наступающих сумерках.

Они целовались страстно, самозабвенно и не слышали голоса Аграфены Михайловны.

– Слушайте, куда вы пропали? Ау? Пафнутий, тише, – донеслось до них, – кажется, молодежи сейчас не до нас…

– Здесь есть озеро, встает луна, там будет очень романтично, – прошептал Андреа. – Может, прогуляемся?

– А Аграфена?

– Она все понимает… Ну что, идем!

– Если ты обещаешь романтику… – протянула Ульяна.

– А когда я не сдерживал свои обещания?

– Пока такого не припомню.

Андреа сжал ее руку и приподнял со стула.

– Ну что? Наше путешествие продолжается?

Эпилог

Через месяц. Там же

– И что тебе удалось написать? – спросила Ульяна, глядя на гладь озера.

Они сидели на берегу, Андреа что-то писал в блокнот. Она прислонилась к его спине.

– А? – отозвался он.

– Что ты написал? Все охватил?

– Ну что ты! – Он запустил руку в волосы и взъерошил их. – Все написать о «Титанике» невозможно. Это легенда, которая вновь и вновь притягивает к себе и не отпускает. Кажется, все уже известно, написано много, но вместе с тем ощущение какой-то недосказанности остается до сих пор.

Жара немного спала. В траве без устали стрекотали кузнечики, в воздухе разливалась блаженная лень.

– Почему же недосказанности? – Ульяна отлепилась от его спины и растянулась на траве. – Почему?

– По кочану! Правильно я сказал? – И Андреа вопросительно посмотрел на нее. – Это устойчивое русское выражение?

– Ты делаешь успехи в изучении языка.

– Мама тоже стала изучать русский.

– Как там Аграфена?

– Гостит в Италии. Знакомится с итальянской родней. Мы здесь одни.

– Да. Одни. Даже Пафнутий уехал. – Ульяна взяла в рот травинку и прикусила ее зубами. – И что у тебя там?

– Смотрим по порядку. – Андреа раскрыл блокнот, исписанный вдоль и поперек.

– Версия номер один. Метеорологическая, назвал я ее.

Невероятное скопление льдов в том районе создавало ужасный риск столкновения. Лайнер должен был снизить скорость и усилить наблюдение, но не было сделано ни то, ни другое.

Версия номер два – немецкая субмарина, протаранившая «Титаник». Нужно иметь в виду, что до Первой мировой войны оставалось всего два года, немцы активно вооружались, строили военно-морской флот. Могли атаковать «Титаник», чтобы вывести из строя потенциального конкурента, ведь впоследствии многие торговые и пассажирские лайнеры выполняли во время войны боевые функции. Это высокая геополитика, но никаких убедительных доказательств в пользу этой версии нет. Однако… – Андреа сделал короткую паузу.

Версия номер три. Банальная ошибка рулевого, развернувшего корабль не в ту сторону. Но я бы расширил эту версию и дополнил ее всем, что относится к людским ошибкам.

– Человеческий фактор, – сказала Ульяна, вновь садясь. Усталость слетела с нее, и она внимательно слушала Андреа.

– Сюда бы я отнес и странное игнорирование радиотелеграмм, предупреждавших об опасности скопившихся льдов. Складывается впечатление, что команда корабля слишком беспечно отнеслась к ним. Последнее важное предупреждение, посланное с борта «Калифорниэн», вообще не дошло до капитана Смита.

Вообще в истории с «Титаником» поражает некая слепота. Причем слепота слаженная, не одна или две ошибки, а целый ряд просчетов, которые и привели судно к гибели. Все слишком уверовали в то, что с «Титаником» ничего не может произойти. И как будто бы в отместку Рок и Судьба наказали лайнер и людей, плывших на нем.

Сюда же, к человеческому фактору, я отнес бы и отсутствие биноклей у вахтенных. Это вообще из ряда вон выходящий случай, они должны были полагаться только на собственные глаза, что усиливало риск не увидеть айсберг вовремя.

Версия номер четыре – пожар в угольном отсеке, который возник еще до отплытия «Титаника». Он и спровоцировал сначала взрыв, а затем столкновение с айсбергом. По словам одного из экспертов, изучавшего причины гибели лайнера, пожар возник 2 апреля, но потушить его не удалось. Джон Морган решил, что его корабль доберется до Нью-Йорка, высадит пассажиров, а потом команда потушит огонь. Этим можно объяснить высокую скорость «Титаника», так как капитан решил как можно скорее добраться до места назначения и ликвидировать пожар.

Версия номер пять – подмена корабля. Затонул не «Титаник», а его корабль-близнец – «Олимпик». Сторонники этой версии ссылались на тот факт, что на вид эти суда практически ничем не отличались друг от друга. 20 сентября 1911 года «Олимпик» столкнулся с крейсером Британского флота «Хоук», оба корабля получили повреждения. Никакой страховки владельцы «Олимпика» не получили, так как было установлено, что полученных повреждений недостаточно для страховой выплаты. Согласно этой версии владельцы «Титаника» пошли на сознательное мошенничество с целью получения страховки. Поэтому «Титаник»– «Олимпик» намеренно направили в район большого скопления льдов для его столкновения с дрейфующими айсбергами. Интересно, что в пользу этой версии говорят те факты, что сначала с того места, где лежит «Титаник», было поднято много предметов, но среди них не оказалось тех, что имели бы название корабля – «Титаник». Но потом эта версия была опровергнута. Со дна океана подняли детали, на которых был выбит бортовой номер «Титаника» – 401. У «Олимпика» бортовой номер – 400. Но эта теория все равно до сих пор имеет своих сторонников.

Версия номер шесть – плохое качество материала, стальных листов, которыми был обшит корабль. Этим можно объяснить тот факт, что другие корабли при столкновении с айсбергами не шли ко дну так стремительно, как «Титаник». Всего два часа сорок минут – и корабль целиком ушел под воду. Эта версия возникла относительно недавно, но тогда встает вопрос: почему это случилось? Владельцы решили сэкономить на строительстве? Или тут что-то другое?

Версия номер семь – мистическая. Проклятье египетской жрицы. Так называемое знаменитое «проклятие египетских фараонов». Известно, что лорд Кентервиль перевозил на «Титанике» в деревянном ящике прекрасно сохранившуюся египетскую мумию жрицы-прорицательницы. Как особо ценный груз, мумия была помещена не в трюм, а непосредственно возле капитанского мостика. Сторонники этой версии утверждают, что мумия оказала влияние на рассудок капитана Смита. Он не внял предупреждениям о льдах и не сбавил скорость.

У этой версии есть свои сторонники и свои противники. Скептиков хватает. Но также хватает и тех, кто убежден в том, что нельзя нарушать священный покой египетских жрецов и фараонов. Если углубиться в историю, то мы найдем примеры, подтверждающие это. Вспомним хотя бы историю с гробницей Тутанхамона, когда постепенно умирали те, кто потревожил его покой.

Версия номер восемь – портал времени. Я тебе уже говорил о странных пророчествах о гибели «Титаника» задолго до того, как корабль был построен и отправился в свое первое и последнее плаванье. Возможно, он был перенесен в другой временной портал, а потом снова окажется в настоящем или в будущем. Ведь уже накоплены факты, что люди видят в лесу солдат времен Второй мировой войны или дам и юношей в старинных одеждах в Версальском парке. Мы ничего не знаем о времени и его загадках… Кто знает, может быть, в конце концов люди разгадают загадку Времени, и эта версия станет самой убедительной?

Они помолчали.

На другой стороне озера слышались взрывы смеха, крики, плеск воды.

– Знаешь что. – Ульяна взяла Андреа за руку. – Мне кажется, что такие события, как катастрофа с «Титаником», служат нам всем неким предостережением от беспечности, от того, чтобы человек не считал себя непогрешимым и неуязвимым. Всегда нужно помнить, что есть силы, которые лучше не трогать. Надо помнить также о своем долге, о том, что мужество зачастую буднично и незаметно, но оно – есть, помнить о том, что жизнь коротка, хрупка и глупо ее растрачивать на пустяки. Мне кажется, что мы часто забываем это и живем так, словно у нас в запасе вечность, не думаем о том, что любой наш поступок приводит к чему-то важному… И жизнь не заканчивается вместе с нами. Это длинная цепь, развернутая в пространстве и времени. Мы все одиноки и вместе с тем тесно связаны друг с другом. «Титаник» – это урок нам всем. Это одновременно и гимн самым прекрасным человеческим чувствам: любви, стойкости, надежде…

Голос ее дрогнул. Она почувствовала, что на глазах выступили слезы.

И в этот момент Ульяна ощутила, как пальцы Андреа сжали ее руку. Ощутила его силу и тепло. И в ответ – улыбнулась.

Кэтт Дaмaн
"Титаник 1912"

Глава 1: Титаник: посадка на борт

«Титаник» был колоссальным морским существом, дышавшим темной копотью из своих четырех дымовых труб, возвышавшихся над водой. Говард, прижимая к груди свой кожаный ранец, впервые взглянул на корабль вблизи и увидел в нем левиафана, хищного и гротескного. Пассажиры входили в его зловещие лабиринты, чтобы оказаться частью мистического, вакхического путешествия, или так он думал.

Если бы его попросили описать "Титаник", он бы использовал именно эти слова, и он вздохнул, отводя глаза в сторону, дрожа.

– Ты опять волнуешься, Говард, – сказала Делора. Ее юбки слегка зашуршали, и она повернулась лицом к солнцу, прикрыв лицо шляпой. Погода была прекрасной для плавания.

– Он такой большой. Какие тайны она хранит?

– Конечно, он большой, в этом-то и дело, дорогой. Это самый интересный корабль на земле, и мы отправимся на нем в первое плавание. Это очень захватывающе, Говард, – сказала Делора.

Она беспокоилась за своего племянника: он был красив, с приятными чертами лица и большими карими глазами, обладал блестящим умом, но всегда был чрезмерно тревожен.

– И это роскошный корабль. Я так понимаю, обстановка французская и довольно роскошная, – добавила другая его тетя, Энни. Она пригладила волосы, поправила шляпку, чтобы убедиться, что хорошо подготовилась к посадке.

– Тетя, как только мы окажемся на нем, он будет контролировать нас. Разве он не страшный зверь? Такая сила.

Энни покачала головой, злясь на его театральность: – Прекрати прямо сейчас. Это чудесный корабль, и я не могу дождаться, когда смогу насладиться всеми доступными удобствами. Ты раздражителен и до смешного болезненен, – сказала она ему, прежде чем сделать паузу, чтобы глубоко вздохнуть.

Говард был склонен к подобным настроениям, и это было не то, что он мог контролировать. Она попробовала еще раз:

– Дорогой, наслаждайся этим.

Такой шанс выпадает раз в жизни, и ты, прежде всего, должен наслаждаться чем-то уникальным.

Говард взял Энни за локоть, пока они обходили семью, остановившуюся, чтобы дать малышам возможность взглянуть на величественный "Титаник". Корабль был почти девятьсот футов в длину, более девяноста футов в ширину и почти триста футов в высоту. Несмотря на то что это был один из трех самых больших кораблей, когда-либо построенных компанией "Уайт Стар Лайн", и он был устроен как прекрасный отель, преданный роскоши, Говард с легким отвращением наблюдал, как он становился все больше и ближе, пока они шли в его сторону.

Именно этому стальному гиганту они отдавали себя.

– Не кажется ли он... угрожающим?

– Вовсе нет, – ответила Делора.

– Мы не рано? – спросил Говард.

– Мы как раз вовремя. Весь третий класс уже погрузили, и второй, а теперь наша очередь. Разве это не здорово? А вот и мистер Астор со своей новой женой... э-э-э... представься, Говард, пожалуйста.

Она отказывалась видеть что-либо зловещее на своем пути, но воспринимала корабль и колоритных пассажиров как одно из величайших приключений в своей жизни.

Грандиозная поездка за границу, полная богатой еды, прекрасной моды, интересных людей и изысканных достопримечательностей, была лишь предпосылкой к этому путешествию. Европейское турне было лишь закуской, а здесь – главное блюдо; она была в восторге.

Говард официально представил тетушек и себя, и они обменялись любезностями и формальностями. Он был очень рад познакомиться с мистером Астором, поскольку богатый бизнесмен лет двадцать назад написал книгу о путешествиях на другие планеты, а Говарду нравились рассказы о звездах. Ужасные чудовища Юпитера в книге были интересны, но Говарду очень хотелось побольше узнать о темных, тихих духах Сатурна, которые предвещают путешественникам по этой планете их собственную смерть. Как мистер Астор представлял себе таких существ и каково происхождение духов?

Много раз перечитывая книгу, Говард не мог дождаться возможности рассказать о существовании других, древних существ на других планетах. Он надеялся, что мистер Астор объяснит ему некоторые тонкости литературы. Он хотел спросить, как писатель просто открывает себя для воображения.

Миссис Астор была застенчива и говорила тихим голосом, часто обращаясь к мужу за поддержкой.

– Ты знаком со многими людьми, дорогой?

– Больше, чем я хотел бы признать, – сказал Астор, – и больше, чем я готов разделить с ними выпивку.

Он улыбнулся своей новой жене.

Мэдлин Астор поправила рукав, прикусив губу. Она не знала, что это может означать, и не хотела спрашивать его об этом в присутствии посторонних.

Делора Филлипс успокаивающе похлопала ее по руке, и Мэдди Астор подумала, что эта женщина выглядит как женщина, которой она могла бы задать вопросы, возможно.

С Джоном Астором, ее мужем, Мэдди обнаружила, что многие желали познакомиться с ней только для того, чтобы быть рядом с ней по финансовым или социальным причинам, чтобы улучшить свое положение. Многие из коллег ее мужа были намного старше ее самой, у них были взрослые дети, старше Мэдди.

Кроме ее горничной, не было ни одной женщины, которую она знала бы достаточно хорошо, чтобы поговорить с ней. От одной мысли об этом ей хотелось вцепиться в руку Джона или раствориться в тени. Кто хотел с ней разговаривать, когда рядом был Джон Астор, красивый и умный?

– Вон там... это Дороти Гибсон. Я видела ее фильмы. Разве она не прекрасна, Мэдди? – спросил Джон Астор.

– О... да... – Мэдди автоматически согласилась, хотя и не считала актрису особенно сногсшибательной. Она покраснела, осознав, что подумала о ревности.

– Ваша кожа гораздо тоньше, – сказала Энни Мэдди, – и если нанести на щеки немного румян, вы будете сиять позитивом.

– Я тоже так думаю, – сказал Джон Астор. Он вдруг заметил меланхолию Говарда. – Вам бывает плохо на борту кораблей, сэр? Простите за грубость, но я заметил ваше недовольство. Мне говорили, что немного мяты в чае очень успокаивает, хотя я никогда не страдал этим недугом.

Делора облегченно рассмеялась:

– Он немного обеспокоен.

Он убежден, что корабль – это какое-то чудовище, которое ждет, чтобы поглотить нас. Это всего лишь тревога и нервы.

Астор и его жена Мэдлин сочувственно рассмеялись, хотя ее глаза выглядели встревоженными. Мэдди прошептала:

– Я тоже немного нервничаю, хотя и не могу понять, почему.

Возможно... так много людей и так много сильных голосов, а наши голоса так тихи в наших собственных мыслях... о, простите мою глупость.

Астор приподнял бровь, поглаживая ее:

– Это обычное явление для девичьих путешествий и суеверий, особенно морских.

Все боятся и очарованы океанами. Мятный чай поможет.

Мэдди слегка хихикнула.

– Это правда, – согласился Говард, – миссис Астор, я надеюсь, вы почувствуете спокойствие, когда мы отплывем, и у вас будет прекрасное путешествие.

Джон Астор улыбнулся, но заговорщически наклонил голову:

– Я слышал, что сам Джей Пи Морган отменил поездку в последний момент, как и несколько других. Не позволяйте россказням и ажиотажу беспокоить вас.

Это всего лишь опасения последней минуты.

– Именно так, как мы и говорили, – невозмутимо ответила Энни. Она и миссис Астор вместе пошли к кораблю.

– В конце концов, мы же не собираемся на борт "Каллисто", – лукаво заметил Говард.

Джон Астор искренне рассмеялся:

– Я вижу, вы прочитали мою маленькую историю?

Вам понравилось приключение?

– Я нашел ваши идеи о вере и технологии гораздо более значимыми, сэр. Это блестящий комментарий к природе неизвестного, и это была замечательная история.

– Тогда мы запланируем вечер сигар, бренди и интеллектуальных дебатов, да? Я был бы рад, если бы вы присоединились ко мне.

Говард ответил, что сочтет это за честь. Он и представить себе не мог, что богатый джентльмен окажется настолько любезным.

– Добро пожаловать на борт "Королевского Почтового Парохода Титаник", дамы и господа. Я капитан Эдвард Смит, к вашим услугам, – капитан стоял неподвижно в своей униформе; его шляпа плотно сидела на голове, на ней ярко блестели золотая тесьма и металл, а на погонах – эполеты. Его седые волосы, борода и усы были аккуратно подстрижены, а голубые глаза блестели от возбуждения и удовольствия, когда он приветствовал каждого гостя рукопожатием.

Капитан был дополнительным преимуществом этого путешествия, поскольку большинство более состоятельных путешественников отправлялись в путь только с ним, и не только из-за его превосходной морской репутации, но и из-за его превосходных манер, веселости и великолепия. Его место на борту было ожидаемым, поскольку ранее он командовал родственным "Титанику" судном "Олимпик", которое пережило столкновение, одно близкое столкновение и несколько рейсов, когда у него вырвало гребной винт. Первый рейс "Титаника" был отложен на месяц, потому что строители были вынуждены отправить его детали на родственное судно, чтобы "Олимпик" мог остаться в строю.

Гордо улыбаясь, капитан наклонился, чтобы погладить эрдельтерьера "Астора" Китти, которая с интересом наблюдала за всеми происходящими событиями и пыхтела, наблюдая, как мужчины и женщины прибывают или покидают корабль. Она была одной из семи собак, взятых на борт. Многие пассажиры и члены экипажа останавливались, чтобы погладить ее.

Первый помощник Уильям Мердок, подражая капитану, крепко сжал руку мистера Астора и проявил интерес к его бизнесу в сфере недвижимости; он тепло улыбнулся всем женщинам, а затем взял за руку Говарда и поприветствовал его.

– Может быть, это что-то из вашей писательской работы, сэр? – он указал на кожаную сумку, которую нес Говард.

Предполагалось, что он должен знать немного о каждом из гостей первого класса, и если его память была такой же острой, как он думал, то этот джентльмен был американским писателем и поэтом и должен был работать во время путешествия в Нью-Йорк. При всех удобствах, которые предлагали большие корабли, мужчины и некоторые женщины проводили много времени, сочиняя тексты писем или работая над небольшими рассказами.

До конца путешествия он выслушивал стихи, рассказы и идеи для историй, а также рассматривал бесчисленные наброски чего угодно – от морских чудовищ и анатомии растений до озорных французских открыток, нарисованных от руки, и фигурок из палочек. Мистеру Мерфи всегда был доступен широкий диапазон творчества.

– Это моя работа. Я надеюсь начать несколько рассказов или, возможно, роман, пока я нахожусь на борту. Кажется, здесь подходящее настроение, чтобы позволить мне немного нездоровой изобретательности.

– Надеюсь, что вместо этого тон будет позитивным, – сказал Мердок.

– Сэр, я сомневаюсь, что все, что я напишу, будет позитивным, поскольку мы просто не хозяева своей судьбы. Среди нас так много сил, которые мы, конечно, не в состоянии понять, и хорошо, что это знание...

– Хватит! О, Говард, – укоряла Делора племянника, – мы собираемся устроить себе приключение и получить удовольствие. Пожалуйста, держи себя в руках. Итак, кто проводит нас в наши каюты? – ее взгляд предостерег Мердока от дальнейших расспросов о писательстве племянника.

Настроения Говарда раздражали ее.

Он, в свою очередь, смущался, когда его поправляли, ведь он лишь отвечал на вопрос так хорошо и полно, как только мог. Ему казалось, что если человек не хочет знать, то и не должен спрашивать.

Второй офицер Чарльз Лайтоллер покачал головой, размышляя над высказыванием молодого человека. Он был примерно того же возраста, что и первый офицер, но более закаленный, умудренный морским опытом человек с тяжелой челюстью и пронзительными глазами.

– Эдвард Дэниелс, стюард. Мистер Дэниелс, пожалуйста, проводите джентльменов и леди в их отсеки. Будьте добры, особенно внимательно следите за этими гостями.

– О, мистер Лайтоллер, как вы внимательны, – сказала Делора.

Говард кивнул, но про себя подумал, что это, скорее всего, эвфемизм для стюарда, чтобы он внимательно следил за ним на случай, если он захочет однажды вечером спрыгнуть с кормы и покончить со всем этим; это почти вызвало у Говарда улыбку.

– Уверяю вас, этот человек удовлетворит все ваши потребности и сделает ваше пребывание приятным.

К досаде Говарда, его тетушки едва не захихикали, но, поймав взгляд Лайтхоллера, он увидел в нем легкое мерцание и понял, что это еще один способ, которым офицеры кораблей "Уайт Стар Лайн" заставляют гостей чувствовать себя особенными.