Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 124 (всего у книги 331 страниц)

Глава восемнадцатая

На дороге в Лондон

Гарри Хейзелтон

Они уже подъезжали к Лондону. Близость большого города уже ощущалось по серой завесе угольного дыма в ярком полуденном небе. Гарри отложил в сторону карту. Она не понадобится, чтобы показать Салливану дорогу к манежу.

У него до сих пор не было плана, как использовать открытие, что именно Бигем стоит за фабрикой слухов Интеррогантума. После первой вспышки гнева он приложил все силы, чтобы посмотреть на действия своего работодателя в наилучшем свете. Действительно ли Бигем был готов злоупотребить доверием, существовавшим между офицерами на королевской службе, и использовать Гарри для распространения лжи? Ему хотелось быть лучшего мнения о товарище по оружию. Должна была существовать причина, по которой Бигем попросил его изучить показания экипажа. Произошло ли это потому, что он знал, что Гарри не так легко провести?

– Что мне искать?

– Не знаю, но уверен, что вы сразу узнаете важную информацию, когда найдете ее.

– И если я что-то найду?

– Оставьте это мне

Размышления о Бигеме позволяли ему не думать о Поппи. Больше всего на свете Гарри хотелось бы развернуть «Воксхолл», чтобы Салливан отвез его обратно в Риддлсдаун. Ему так много хотелось рассказать женщине, которая избавила его от меланхолии.

Из мира грез его вырвал громоподобный удар. Он не сразу осознал, что не находится под обстрелом. Из глушителя проезжавшего мимо грузовика раздался громкий, похожий на выстрел звук, отчего в небо взметнулись перепуганные голуби. Салливан мгновенно вдавил педаль тормоза в пол. «Воксхолл» вылетел с дороги и уткнулся капотом в живую изгородь. Первая мысль Гарри была о том, что теперь Салливану придется заплатить круглую сумму за ремонт повреждений сверкающей машины Бена Тиллета. Эта мысль тут же ушла, стоило ему увидеть бледное лицо ошеломленного Салливана.

– Тысяча чертей… – тихо выдохнул австралиец. – Как же я мог забыть?

Гарри ждал. Салливан, прежде почти не показывавший эмоций, теперь был полностью во власти воспоминания.

– Черт… – пробормотал он.

– Что?

Салливан махнул рукой в сторону уезжающего грузовика.

– Почему именно сейчас? – спросил он. – Почему именно теперь я это вспомнил? Почему не раньше?

– Потрясение творит странные вещи с памятью, а потом что-то напоминает, и все возвращается.

– Полагаю, у тебя есть в этом некоторый опыт, – сказал Салливан.

Гарри удержался от искушения поделиться хотя бы одним из воспоминаний, которые он держал на замке. Он повидал на своем веку достаточно смертей и жестокости, но сейчас было не время. Значение имело только внезапное воспоминание Салливана.

– Этот звук, похожий выстрел, – сказал Салливан. – Не совсем такой же, но он мне напомнил…

Гарри ждал, пока Салливан с трудом облекал воспоминания в слова.

– Еще до всего, – наконец произнес Салливан. – До сигналов тревоги, до закрытия водонепроницаемых переборок, до того, как вода стала заливать нас, раздался резкий треск, – он задумался. – Не протяжный скрип, а щелчок, словно винтовочный выстрел, и тогда хлынула вода, – он с надеждой посмотрел на Гарри. – Ты понимаешь?

– Нет, не понимаю, – покачал головой Гарри. – Для тебя это явно что-то значит, но я не понимаю значения этого звука.

– Мы кидали лопатами горящий уголь несколько дней, – сказал Салливан. – Не нужно было команды офицера, чтобы мы старались изо всех сил. Мы все понимали, что стоит на кону. Я узнал об этом от парня по фамилии Дилли, когда поднялся на борт. Он был на «Титанике», когда корабль выходил из Белфаста, и сказал, что пожар начался еще до выхода. Они выгребли один из бункеров по пути и покрыли смазочным мазутом то место, где переборка прогнулась. Он так и сказал – чтобы при осмотре не заметили. Но они не погасили пожар. Он перекинулся в пятый бункер, и уголь тлел по-прежнему.

Гарри с трудом верил своим ушам.

– Ты хочешь сказать, что кто-то приказал скрыть следы пожара, чтобы проверяющие не заметили нанесенные им повреждения?

– Так сказал Дилли.

– И, полагаю, Дилли не просили дать показания, – раздраженно буркнул Гарри.

– Он вернулся с нами на «Лапландии», – сказал Салливан. – Не знаю, что с ним было потом.

Гарри вспомнил кипу бумаги на своем столе в манеже. Там не было показаний человека по фамилии Дилли. Он мысленно поправил себя. Возможно, Дилли давал показания, и, возможно, он что-то упомянул о повреждениях от пожара. Гарри мог только с уверенностью сказать, что на его столе показаний Дилли не было.

Салливан расстроенно хлопнул ладонью по рулю.

– Я должен был что-нибудь сказать в Плимуте, – проворчал он. – Просто не подумал, что это будет иметь значение, и хотел побыстрее выбраться оттуда и вернуться в Нью-Йорк. Я не знал, что расследование окажется таким…

– Каким? – спросил Гарри.

– Таким заковыристым, – ответил Салливан. – Я не думал, что вся эта чертовщина превратится в фарс. Там, в машинном отделении, погибли хорошие ребята, – он откинулся на спинку сиденья и уставился вверх, словно желая, чтобы его услышали на небесах. – Я быстро понял, что у нас в этой гонке есть только три варианта. Если мы не будем кидать горящий уголь в котлы достаточно быстро, пожар расползется и «Титаник» сгорит по ватерлинию до того, как мы придем в Нью-Йорк. Но если мы будем кидать уголь слишком быстро, он у нас закончится и мы не сможем поддерживать пар в котлах. Ну и третий вариант был немногим лучше.

– Слишком большая скорость во льдах и риск столкновения, – произнес Гарри.

– Верно. Мы слышали, что единственный способ погасить пожар – дождаться Нью-Йорка и использовать портовые пожарные суда, – Салливан цинично усмехнулся. – В итоге обошлись без них.

– А что насчет винтовочного выстрела? – спросил Гарри.

– Это был не выстрел, – ответил Салливан. – Просто прозвучало похоже на выстрел, а потом последовал треск. Пятый бункер был уже пуст, и огонь перекинулся в шестой. Когда мы опустошали пятый бункер, переборки были раскалены докрасна. Металл покоробило. Никто из нас ничего не сказал. Какой смысл? Мы были в аду и прекрасно это понимали. Если бы мы не сделали свою работу, раскалился бы весь корабль. Поэтому мы продолжали кидать уголь и помалкивали, – он саркастически усмехнулся. – И с тех пор «Уайт стар» делает все, чтобы мы молчали и дальше.

– Да, знаю, – кивнул Гарри. – Если они не смогут заставить вас замолчать, то постараются дискредитировать. Очевидно, что работа Интеррогантума состоит в том, чтобы публиковать все что угодно, лишь бы отвлечь внимание. Так что за звук ты слышал?

– Думаю, это переборка судна треснула, словно яичная скорлупа, – сказал Салливан. – Айсберг не просто царапнул вдоль борта. Он ударил в то место, где металл до этого был раскален. Поэтому все и произошло так быстро. У нас не было ни малейшего шанса.

Салливан положил ладони на руль и вывел машину обратно на дорогу.

– Я поеду повидаться с Бигемом, – сказал он.

– И что ты сделаешь?

– Расскажу ему, что мне известно.

– А что потом? – спросил Гарри.

– Дам показания.

– Он никогда тебе этого не позволит, – покачал головой Гарри. – Уполномоченный по кораблекрушениям, который, конечно же, совершенно случайно приходится Бигему отцом, составил список свидетелей на основе показаний, полученных в Плимуте. Тебя нет в списке.

– А что насчет Фреда Баррета? – спросил Салливан. – Он знает, что произошло. И он – старший кочегар. Его вызывали давать показания в Штатах.

– И что он сказал? – спросил Гарри. – Он говорил о раскаленных переборках и о том, что «Титаник» спешил изо всех сил, чтобы не сгореть по ватерлинию?

Костяшки пальцев Салливана на руле побелели.

– Не знаю, – ответил он. – В газетах этого не было.

– Если бы газетчики в Штатах пронюхали об этом, мы бы уже знали, – сказал Гарри. – Баррет ничего не выдал. Говоришь, он – старший кочегар?

– Да.

– Человек с большим опытом работы в «Уайт стар», – предположил Гарри. – Он наверняка знает, кто оплачивает его счета.

– Тогда что нам делать? – спросил Салливан.

– Ты должен будешь рассказать то, что знаешь.

– Но ты только что сказал, что Бигем…

– Не Бигему, – перебил его Гарри. – Бигему я не доверяю.

С замиранием сердца он понял, что план начинает созревать. Ему придется довериться тем, кого он подслушал в Плимуте.

– Флит-стрит.

Салливан озадаченно нахмурился.

– А что находится на Флит-стрит?

– Конторы всех лондонских газет.

– Хочешь, чтобы я рассказал все газетчикам? – покосился на него Салливан.

– Нет, – покачал головой Гарри. – Я не знаю, скольким из них платит «Уайт стар лайн». Я даже не знаю, хочет ли Бигем, чтобы я выяснил правду или чтобы я ее никогда не выяснил. Это сложная игра, Салливан, и у тебя на руках один из очень немногих козырей. Я не знаю, что будет с тобой, если ты заговоришь, но надеюсь, что ты согласишься рискнуть.

– И что я должен буду сделать?

– Рассказать все репортеру, которому можно доверять.

– И кто это?

Гарри на секунду задумался. Все, что у него было, это обрывки подслушанного разговора и его собственное чутье, отточенное на королевской службе.

Не знаю, что за игру ведет этот Интеррогантум, но наша работа – сообщать новости, а не слухи. Я не хочу в этом участвовать… У меня есть принципы, и я не опущусь до откровенной лжи

– Есть один репортер по имени Чарли.

– В какой газете он работает?

– Не знаю. Я даже фамилии его не знаю, но, кажется, знаю, где его искать.

Лучше уж протирать штаны в «Чеширском сыре», чем торговать враньем

Гарри указал пальцем на видневшийся вдалеке купол собора Святого Павла.

– Едем в ту сторону.

По мере приближения к городу движение становилось все плотнее, и Гарри сосредоточился на том, чтобы указывать дорогу Салливану. «Воксхолл» вскоре влился в городской поток автомобилей, грузовиков, конных повозок и грохочущих омнибусов, набитых людьми. Не спуская глаз с купола собора, Гарри сумел показать Салливану путь по Стрэнду до Флит-стрит.

– Мы на месте? – спросил Салливан, въезжая на «Воксхолле» на узкую улицу.

Вокруг возвышались конторские здания, тянувшиеся к небу, а молодые люди с измазанными в чернилах пальцами и озабоченными лицами сновали с одной стороны улицы на другую. Даже воздух здесь, казалось, гудел от суматохи и напряжения. Оглядевшись, Гарри увидел на четырех– и пятиэтажных зданиях названия всех крупнейших газет мира. Между домами теснились пабы и кофейни более скромных размеров и куда более почтенного возраста, которые издавна служили местом встреч для пишущей братии Лондона.

Салливан надавил на клаксон «Воксхолла», когда мальчишка неосмотрительно выскочил на дорогу. Лицо австралийца побледнело от напряжения. Гарри предположил, что человек, который провел детство на ферме в Австралии, никогда не видел ничего похожего на задыхающиеся от автомобилей улицы Лондона.

– Я оставлю эту чертову железяку и пойду пешком, – заявил Салливан. – Где это место?

Сквозь разрыв в потоке пешеходов Гарри разглядел то, что искал.

– Останови вон там, – сказал он. – Я его вижу.

«Чеширский сыр» был зажат между торговыми зданиями, и его присутствие выдавали лишь вывеска и несколько окон с решетчатым переплетом. Они вошли в людный, скудно освещенный бар.

– Ну и где он? – рявкнул Салливан, проталкиваясь следом за Гарри.

Гарри вгляделся в завесу табачного дыма и обнаружил человека, которого в последний раз видел в гостинице «Дюк оф Корнуолл».

При их приближении Чарли поднял голову.

– Видел вас в Плимуте, – сказал он и рассмеялся, увидев удивление на лице Гарри. – Мне платят за наблюдательность, – добавил он.

– Мне тоже, – заметил Гарри. – У нас с другом есть для вас история.

Чарли воспользовался своим основательным животом, чтобы расчистить путь через толпу в уединенный уголок.

– Я слышал вашу беседу за завтраком в Плимуте, – сказал Гарри. – И помню, как вы заявили, что будете сообщать только правду. Кажется, ваш компаньон придерживался иного мнения. Полагаю, он поддерживает фабрику слухов Интеррогантума.

– Один из многих, – ответил Гарри.

– Но вы в этом не участвуете?

Чарли отрицательно покачал головой.

– Нет, не участвую. И, должен признать, плачу за свои принципы немалую цену, – он указал на свою пустую кружку. – Пиво нынче дорогое…

Гарри понял намек и взял кружку.

– Я схожу, – сказал он. – А пока мистер Салливан расскажет вам свою историю.

К тому времени, когда Гарри пробился к бару и вернулся с тремя наполненными кружками, Салливан уже закончил рассказ, а Чарли сидел, печально понурив голову.

– Он этого не сделает, – покачал головой Салливан.

Гарри разочарованно поставил пиво на стол. Чарли посмотрел на кружку печальным взглядом спаниеля.

– Никто этого не напечатает. Это всего лишь очередной слух, а Интеррогантум уже и так забил весь рынок своими слухами. Надеяться, что в вашу историю поверят, можно только в том случае, если ее опубликует «Таймс».

– Так отнесите ее в «Таймс», – нетерпеливо предложил Гарри.

– Я не обладаю достаточной репутацией, – развел руками Чарли. – Поглядите на меня. Я – всего лишь наемный писака-неудачник. Единственное выдающееся, что я сделал в этой жизни, это отказал Интеррогантуму и не стал публиковать безответственную ложь, – он посмотрел на Салливана. – Как бы то ни было, мистер Салливан, я вам верю, но единственный способ опубликовать ваш рассказ в настоящей газете – это рассказать обо всем на слушаниях уполномоченного по кораблекрушениям, чтобы это вошло в официальный протокол. Полагаю, вас в свидетели не вызывали.

Салливан помотал головой.

– «Уайт стар» постарается, чтобы меня не вызвали. Более того, компания вздохнет с облегчением, если я замолчу навсегда.

– Вы преувеличиваете, – сказал Чарли.

– Нет, не преувеличиваю, – резко ответил Салливан.

Чарли посмотрел на Гарри и вскинул брови, словно ожидая подтверждения.

– Мистеру Салливану повезло, что он до сих пор жив, – мрачно заметил Гарри.

– Расскажите об этом Интеррогантуму, – предложил Чарли. – Он это напечатает, – он поднял руку, словно показывая заголовок в дыму. – «Получают ли члены экипажа “Титаника” угрозы?»

– Хотите знать, кто такой Интеррогантум? – спросил Гарри.

Чарли встал и взял со стола свою кружку.

– Нет, не хочу. Жизнь у меня, конечно, так себе, но я не спешу с ней расстаться, – он виновато улыбнулся. – Я бы хотел вам помочь, но не могу, – он посмотрел на Салливана. – Вам было бы лучше покинуть страну, – он мельком глянул на Гарри. – Но найдите способ рассказать это всему миру. Мертвые заслуживают правды.

Лондон

Эрни Салливан

Салливан был рад тому, что еще может пользоваться дедовскими аккредитивами. Когда старик узнает, что Салливан позволил добыче ускользнуть, он наверняка пожалеет о своей щедрости, но пока Салливану понадобятся фунты, шиллинги и пенсы, чтобы позаботиться о «Воксхолле» Бена Тиллета.

Тиллет хмуро оглядывал повреждения, причиненные Салливаном сверкающей краске автомобиля.

– Какого черта вы ее так отделали? – требовательно спросил он.

Четверо детей Евы Ньютон, выстроившиеся на пороге ее модного лондонского дома, дружно вздрогнули. Судя по всему, они не привыкли слышать подобное от своего отца.

– Ступайте в дом, – прогнал их Тиллет.

Дети поспешили последовать его распоряжению, и Тиллет двинулся следом за ними.

– Лучше пройти в мой кабинет, – сказал он и гневно взглянул на Салливана. – Я пришлю вам счет за ремонт.

– Там всего несколько царапин, – ответил Салливан.

– Это было необходимо, – мрачно промолвил Хейзелтон. – На кону стояли человеческие жизни.

– Да, я слышал, – кивнул Тиллет. – Дочь графа оказалась воровкой алмазов.

Салливан не устоял и вступился за Дейзи.

– Она воспользовалась возможностью, а не украла. Вор сидит за решеткой.

– А где сама девушка? – спросил Тиллет.

– Это теперь неважно, – ответил Хейзелтон.

Салливан проследовал за ними в кабинет Тиллета и тихо сидел, пока Хейзелтон рассказывал профсоюзному вожаку, что они выяснили о пожаре в угольных бункерах. Он позволил себе мысленно вернуться к тому, что Хейзелтон сказал о Дейзи. «Это теперь неважно». Он ошибался. Дейзи Мелвилл нельзя было так легко сбросить со счетов. Когда следствие закончится, когда история о пожаре будет внесена в протокол, он…

– Салливан!

Он поднял голову и увидел, что Хейзелтон нетерпеливо пожирает его взглядом.

– Что?

– Ты его знаешь?

– Кого?

– Человека, о котором говорит мистер Тиллет.

Салливан подавил воспоминания о голубых глазах Дейзи и покачал головой, глядя на Хейзелтона.

– Еще раз, как его зовут?

– Хендриксон. Чарльз Хендриксон.

– Кочегар, – кивнул Салливан. – Угрюмый здоровяк. Он ходил за лампами, чтобы механики могли разглядеть показания приборов. Оставил их и смотался. Говорят, выскочил к шлюпкам одним из первых.

Австралиец подавил в себе внезапную вспышку гнева. Что сделано, то сделано. Да, Хендриксон был среди первых крыс, сбежавших с тонущего корабля, но он был не единственной крысой. Репортажи о следствии в Соединенных Штатах дали понять, что правило «сначала женщины и дети» работало только для пассажиров первого и, возможно, второго классов, а вот пассажирам третьего класса приходилось драться, чтобы спасти себе жизнь. Если он позволит себе злиться на Хендриксона, то скоро будет зол на весь мир.

Тиллет сложил пальцы домиком, рассматривая бумаги, разбросанные на столе. Некоторые были отпечатаны на машинке, но большинство было написано от руки.

– То есть Хендриксон должен был знать о пожаре? – спросил Тиллет.

– Он орудовал лопатой рядом со мной, – сказал Салливан, вспоминая духоту и ужас горящего бункера. – Но он ничего не скажет. Он – человек «Уайт стар». Они заплатят ему за молчание.

– Уверен, так и есть, – мрачно произнес Тиллет. – Но они не знают, что у нас есть козырь в рукаве, – он улыбнулся, и его белые зубы блеснули под роскошными усами. – У нас есть вы, мистер Салливан.

– Меня они не вызовут, – нетерпеливо ответил Салливан и посмотрел на Хейзелтона. – Разве ты не объяснил? Меня нет в списке свидетелей.

– Но в нем есть Хендриксон, – ответил Тиллет и ткнул пальцем в список имен. – Он должен выступать завтра. «Уайт стар» использует его показания о том, что происходило в шлюпке, чтобы отвлечь внимание общественности. Все будут искать виноватого. Американцы сосредоточились на Брюсе Исмее, президенте судоходной компании, который имел исключительную наглость спасти собственную жизнь, а не утонуть вместе с судном. Они никогда и ничего не докажут, но его репутация будет разрушена.

Тиллет пригладил усы, словно опереточный злодей.

– Британцы же выбрали для отвлечения общественности другую жертву. Вместо Брюса Исмея они намерены уничтожить сэра Космо Дафф-Гордона, и для этого они используют Хендриксона.

– А что натворил Дафф-Гордон? – спросил Салливан.

Тиллет пожал плечами.

– Он занял вместе с женой и несколькими другими пассажирами первого класса, в основном мужчинами, одну из шлюпок, прихватил с собой пятерых членов экипажа и отошел от судна, имея двенадцать человек в шлюпке, рассчитанной на сорок. Такое поведение не пристало джентльмену, и британская общественность никогда его не простит. По счастью, Чарльз Хендриксон оказался одним из тех, кого он подкупил.

– Подкупил? – переспросил Салливан. – Хочешь сказать, он подкупил их, чтобы сесть в шлюпку и чтобы они гребли?

– Нет. Он подкупил их, чтобы они не возвращались и не подбирали людей, ждавших на палубе. Было достаточно времени, чтобы спасти их, но Дафф-Гордон этого делать не захотел.

Салливан вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Уполномоченный по кораблекрушениям вел сложную игру. Это была битва национальной гордости и корпоративной жадности, в которой члены команды «Титаника» были невольными пешками.

Он посмотрел на Хейзелтона и увидел, что глаза офицера заблестели. Для Хейзелтона это была родная стихия – возвращение в призрачный мир полуправды и слухов, в котором он провел столько времени, действуя от имени империи. Хейзелтон понимал малейшие тонкости плана, который готовил Тиллет, и хотел увидеть, как эта игра будет доведена до конца. Хейзелтон вызывал у Салливана симпатию, даже восхищение, но восхищаться игрой он не мог. Он вдруг заскучал по Гулагонгу и незамысловатому ритму жизни на ферме.

– Хендриксона вызовут и попросят изобличить Дафф-Гордона в том, что он ушел от «Титаника» на пустой шлюпке, – сказал Тиллет.

– У них есть его показания, – согласился Хейзелтон. – Они не ожидают сюрпризов.

– Британскому профсоюзу моряков было позволено выставить одного юриста, – с ухмылкой произнес Тиллет. – Пришла пора ему отрабатывать гонорар.

Риддлсдаун-Корт

Поппи Мелвилл

Телеграммы пришли в полдень, когда Поппи сидела в отцовском кабинете, изучая бухгалтерские книги поместья. Она решила не звать управляющего – пока не время. Джек Ренфрю знал ее с детских лет и называл мисс Поппи, словно она все еще бегала в короткой детской юбочке. Ее отец, разумеется, не предпринял ничего, чтобы внушить Ренфрю уважение к ней. Граф считал, что его дочь тут никто, и поощрял то же отношение и в своем управляющем. Поппи понимала, что, когда придет ее время вступить в наследство, ей предстоит нелегкая битва характеров. Теперь, просмотрев бухгалтерию, она была к этому готова.

Выглянув в окно, она заметила посыльного с почты, едущего по дорожке на красном велосипеде. Не было никаких сомнений в том, зачем он направляется к дверям. Привез телеграмму, а телеграмма никогда не предвещает ничего хорошего.

Дейзи! Кто же еще? Она постаралась сохранить спокойствие. Может быть, это телеграмма от епископа. Ей отчаянно хотелось поговорить с дядей – маяком разума в море хаоса. Он еще не вернулся из Берлина, но, быть может, решил сообщить о своем предстоящем приезде.

Поппи сама открыла дверь и окликнула посыльного, когда он собрался обогнуть дом.

– Неси сюда. Нет нужды ехать к кухне.

Паренек приуныл. Он явно хотел наведаться на кухню. Поппи приняла у него не один, а сразу два конверта и направила его в дальнюю часть дома.

– Налей себе чаю и возьми пирог, а я пока прочитаю телеграммы. Вдруг мне понадобится на них ответить?

Посыльный козырнул и исчез. Поппи вернулась в кабинет и взяла в руки отцовский канцелярский нож. Она колебалась всего мгновение. Ожидание не сделает дурные новости лучше. Какие бы вести ни несли эти послания, они не изменятся волшебным образом, если она будет мешкать. С другой стороны, две телеграммы давали шанс, что хотя бы одна из них прислана дядей, а это уже приятная весть.

Поппи положила конверты на стол. Они были абсолютно одинаковые. Ни единого намека на отправителя. «Просто возьми первую телеграмму и прочитай». Ее рука на секунду замерла в нерешительности, а потом подтянула один из конвертов. Поппи вскрыла его, и на стол выпал желтый бланк телеграммы с наклеенным текстом на белой ленте.

ЗАВТРА ВАЖНЫЙ ДЕНЬ НА СЛУШАНИЯХ ПО ТИТАНИКУ ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ЗПТ ПРИЕЗЖАЙТЕ ТЧК ОТВЕТ АДРЕСУЙТЕ В ДАЛИЧСКИЙ КЛУБ ТЧК ВСТРЕЧУ С ПОЕЗДА ТЧК С УВАЖЕНИЕМ КАПИТАН ХЕЙЗЕЛТОН ТЧК

Поппи снова перечитала текст. В таком лаконичном сообщении невозможно заметить никаких эмоций. Ее взгляд задержался на словах «с уважением». Они могли что-то значить, а могли и не значить ничего. Отправитель даже не подписался именем, только фамилией и званием. Конечно, он написал «пожалуйста», и это было хорошо, но что он имел в виду, говоря о «важном дне» на слушаниях по «Титанику»? Появились новые доказательства? Они с Салливаном явно уезжали в спешке. Возможно, поэтому он и пренебрег ее роскошным завтраком и уехал, даже не вспомнив о том, что произошло между ними у конюшни. Она должна ехать. Нужно будет взять немного денег из отложенных Агнес на хозяйство, и купить билет на поезд. Он встретит ее на вокзале и… Ее сердце дрогнуло. Она боялась даже подумать о том, что будет после встречи на вокзале.

Она посмотрела на другой конверт. Вдруг это от дядюшки Хью? Возможно, но маловероятно. «Ох, Дейзи, только постарайся ничего не испортить. Позволь мне быть счастливой».

ПРИЕЗЖАЙ НЕМЕДЛЕННО ПРИВЕЗИ ДЕНЬГИ ОДЕЖДУ ПРИВОКЗАЛЬНАЯ ГОСТИНИЦА ДУВР

Отсутствие в телеграмме подписи и лишних слов подсказало Поппи, что послание пришло от Дейзи и у нее совсем закончились деньги. Должно быть, она потратила на этот крик о помощи последние пенни.

Отложив бухгалтерские книги, Поппи заполнила два бланка ответа – один для Гарри, другой для Дейзи – и вышла на кухню, где передала их посыльному.