Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 239 (всего у книги 331 страниц)

27

Люди визжат, даже Ква, которому удается взять высокую ноту, не ниже сопрано.

Мне удается приземлиться на ноги, хотя я покачиваюсь еще секунд пять.

Гогот, идущий со стороны головорезов, долетает до моих ушей. Один из них отошел от остальных и держит руку так, словно только что бросил что-то. Неужели это он кинул камешек?

Не камешек, а орешек.

Постепенно мне удается восстановить равновесие на перекладине.

Тут я понимаю, что так и не услышала грохота. Только рев оваций и восторженные крики. Уголком глаза я ловлю руку Джейми. Он поймал мое блюдце и чашку.

– Бис! Браво! Превосходно! – кричит толпа.

Отличная работа, братец. Ты все еще не потерял хватку.

Спиной я почти ощущаю тепло его самоуверенной улыбки. Несколько женщин внизу громко вздыхают. Должно быть, он сегодня разбил несколько сердец. Я задумываюсь, удалось ли мне разбить хоть одно.

Мы вместе доходим до конца перекладины и спрыгиваем на палубу.

Овации становятся громче, когда мы начинаем раскланиваться. Я распахиваю руки, словно хочу обнять этот момент, чувствуя, как слезы застилают глаза. Номер был не такой яркий, как «Джамбо», но что-то мне подсказывает, что люди прониклись. Я выдыхаю, расслабляясь впервые за много дней. Самое трудное позади.

– Мы чуть не провалились. – Джейми крутит запястьем у меня под носом. – Хорошо, что у нас фамилия Лак.

– Ты скучал по всему этому, правда? – выпаливаю я, горя желанием расхохотаться, как морской лев.

У Джейми вырывается добродушный смешок.

– Скучал, сестренка.

Так я и думала. Но, прежде чем он успевает заметить мою полную триумфа усмешку, я надеваю на лицо маску спокойствия.

– Кто-то из банды Бледига бросил в меня орешек.

Джейми кидает злобный взгляд на головорезов и шипит сквозь зубы.

– Вот псы. Они за это ответят.

Овации не стихают, и мы успеваем поклониться во все стороны, особенно низко и долго кланяясь в противоположном от головорезов направлении, открывая им замечательный вид на наши Мадам Сижу. Мистер Стюарт с жаром аплодирует, в то время как капитан Смит и мистер Исмей принимают поздравления, словно это они только что летали по перекладине. Эйприл вопит и свистит наравне с мужчинами.

Внизу Винк и Олли собирают чаевые, пока Бо с Минг Лаи помогают Барабанщику убрать его бочки.

Джейми наблюдает за Шарлоттой, которая, похоже, смотрит на него под прикрытием вуали миссис Слоан. Кивнув, Шарлотта собирается уходить. Но тут корабль чуть качает, и она, пытаясь сохранить равновесие, спотыкается. Джейми резко втягивает воздух.

К своему ужасу, я вижу, как ваза выскальзывает из рук Шарлотты и трескается. Табак рассыпается, и ветер тут же подхватывает сухие крупицы. Стюард помогает ей подняться. Я замечаю курчавые бакенбарды и в изумлении открываю рот.

– Это стюард Латимер.

– Кто?

Стюард разводит руки, отвлекая людей от беспорядка, и Шарлотта, которой я велела ни с кем не разговаривать, торопится прочь.

– Стюард миссис Слоан. Он поймет, что прах – это фальшивка.

Джейми смотрит, как я молча кляну себя. Стюард Латимер был исключительно добр ко мне, и у меня камень на сердце оттого, что он раскрыл мой обман. Теперь мне придется придумывать новую ложь, чтобы прикрыть старую.

Он пожимает плечами.

– И что? Ты – эксцентричная старая перечница. Не волнуйся об этом.

Наконец сигнал к обеду разгоняет толпу, и мы с Джейми и Бо отправляемся в каюту 14. Олли и Винк возбужденно трещат о деньгах, разложенных на их койке, один вид которых заставляет меня выбросить из головы тревоги по поводу стюарда Латимера.

Олли зачерпывает пригоршню монет, позволяя им течь сквозь пальцы.

– Мы чертовски богаты. Теперь нам место наверху, среди тех богачей. Мы с Винком насчитали шестьдесят с лишним фунтов, плюс кучка незнакомых нам монет.

Перезвон монет напоминает мне веселую песенку «Возможности». Здесь по семь фунтов на каждого члена команды, месячный заработок.

Олли пробует на зуб золотую монету, не похожую на английскую.

– Если я отправлюсь в Америку, первым делом куплю себе печенье «Орео». Слыхал, что это как есть шоколадный торт и галету за раз. Либо печенье, либо мускулы, как у мистера Доменика.

Джейми давится смешком.

– Это тебе не по карману.

– Но, может быть, хватит на мускулы, как у Бо, – вставляет Винк.

– Встань в очередь, – ворчит Бо. Мы все смеемся, а Бо натягивает шапку Винку на глаза.

Затем Джейми делает стойку на руках между кроватей. Раскинув ноги, он осторожно отрывает одну руку от пола и замирает, словно чайка, распростершая крылья. Мальчишки хлопают и кричат, и в груди у меня вспыхивает надежда.

Джейми вспоминает, каково это – летать.

* * *

Приближается час, назначенный мистером Стюартом для встречи на прогулочной палубе. Судя по реакции, ему увиденное понравилось, а если нет, то миссис Слоан скоро это выяснит.

Я напяливаю платье-соты, светлое пальто и котелок, которые Шарлотта отправила в каюту 14 в дорожном саквояже. Завернув наши сокровища в два полотенца, чтобы они не звенели, я несу их в саквояже в безопасность каюты миссис Слоан, проговаривая про себя, что скажу стюарду Латимеру, если встречу его. К счастью, он не показывается. Спрятав наш заработок в подушку, за вычетом нескольких монет на карманные расходы, я направляюсь на прогулочную палубу.

К моменту моего появления Джейми и банкирская дочка уже стоят у столика с лимонадом, полностью погрузившись в беседу. Шарлотта активно жестикулирует в такт своим словам, и ее платье в мелкий горошек шелестит при каждом взмахе. Штрудель вышагивает между ними, разражаясь при виде меня звонким лаем. Шарлотта втягивает воздух сквозь сжатые зубы.

– Прошу прощения за свою неуклюжесть.

Я успокаивающе улыбаюсь.

– Вы сегодня отлично поработали, и мы очень вам признательны.

– Правда?

Шарлотта переводит взгляд с меня на Джейми.

Он кивает.

– Чистая.

Прежде чем они снова вопьются друг в друга взглядами, я вмешиваюсь со словами:

– Нам пора идти, пока кто-нибудь не занял наши места.

Джейми и Штрудель уходят в одном направлении, мы с Шарлоттой – в другом. Вскоре мы видим, что шезлонг мистера Стюарта свободен, как и наши места рядом с ним. Но спустя десять минут, проведенных за светской болтовней, мужчина все еще не появляется.

Шарлотта смотрит, как я озираюсь уже в десятый раз.

– Может быть, он прямо сейчас составляет контракт. Или посылает телеграмму братьям Ринглинг, чтобы поделиться хорошими новостями.

От ее предположений я оживляюсь, но тут мои мысли снова идут в обратном направлении. Возможно, он просто избегает миссис Слоан. Или представление ему понравилось, но не слишком впечатлило. И что это значит для нас с Джейми? Тяжесть перспектив заставляет меня вжаться в шезлонг. Если мы не попадем в Америку, Джейми поплывет дальше на Кубу. А у меня не останется выбора, кроме как вернуться в Англию. Мой лоб усеивают бисеринки пота, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не сорвать шляпку и не начать обмахиваться ею, как веером.

Джейми появляется в сотне футов от нас, с тянущим его вперед Штруделем на поводке. Я качаю головой, глядя на него, и он возвращается туда, откуда пришел.

Шарлотта провожает его взглядом.

– Если новости будут хорошими, есть ли хоть какая-то, – она облизывает губы – вероятность, что Джейми отправится с вами в Америку?

Я не могу разглядеть ее лица, но, возможно, она этого и не хочет.

– Я на это надеюсь, но у него, похоже, другие планы.

Она упрямо поднимает свой нежный подбородок и смотрит на меня с ожиданием в глазах.

Море выплевывает облако тумана, а с ним в воздухе вспыхивает радуга, пробуждая во мне воспоминания.

– Мы с Джейми всегда хотели питомца. Однажды, в перерыве между дождями, мы увидели радугу, а это означало, что сегодня удачный день. Поэтому мы решили утащить птенца цапли из Лондонского зоопарка.

Шарлотта ахает.

– О нет!

– Мы были на полдороге к дому, когда мама обнаружила птенца у Джейми под курткой и заставила нас вернуть его. И знаете, как она нас наказала?

– Как?

– Велела разделиться, и это худшее, что она могла придумать. Мы были столь же жалкими, как пара брюк, разорванная пополам. – Я подтягиваю колени повыше и обнимаю их руками. – Когда-то мы были неразделимы. Но теперь он хочет швырять уголь. – Я откидываюсь на спинку шезлонга, как никогда радуясь, что на мне вуаль. – Когда твоя семья разваливается, кажется, словно нож медленно проворачивают в ране.

Шарлотта кивает, рассеянно теребя одну из пуговичек на лифе платья, похожих на блестящих муравьев. Кожа ее рук гладкая, как лепестки магнолии, и на ней нет ни единой веснушки. Я прячу свои руки, внезапно ощутив себя той самозванкой, которой являюсь.

– Мне знакомо это чувство. Отец хотел, чтобы мама была светской леди, что, по его мнению, было бы хорошо для бизнеса. Он считал, что работа в Доме малютки ниже ее достоинства. Но чем больше приемов он заставлял ее посещать, тем сильнее она его ненавидела. Он перестал настаивать после того, как она заболела, но теперь они почти не разговаривают. А самое забавное, что когда-то она его действительно любила.

Неужели я, как отец Шарлотты, хочу, чтобы Джейми стал тем, кем он не является? Я знаю, что Джейми больше нравится смотреть на звезды с земли, а не летая в небесах, как мне. Но цирк лишь средство достижения конечной цели. Если мистер Стюарт придет, у нас появится шанс загнать в лузу сразу три шара – славу, деньги и будущее в Америке – одним легким ударом кия. Как кто-то может отказаться от такого предложения?

Снова подходит Джейми, на этот раз останавливаясь рядом с нашими шезлонгами. При виде его губы Шарлотты раскрываются, как бутон розы.

– Никого, – сообщаю я ему.

Штрудель ставит лапки на колени Шарлотте, и она начинает гладить его кудрявую голову. Внезапно пес спрыгивает и начинает скрести пол и рычать.

– Эй, песик, – зовет Джейми. – Что там?

– Крысы. – Лицо Шарлотты не теряет своей безмятежной прелести, даже при упоминании мерзких грызунов. – У него нюх гончей. Однажды любимый матушкин жеребец убежал, и Штрудель нашел его в другом конце Центрального парка, в двух милях от нас.

Штрудель перестает рычать и снует между шезлонгами, поглядывая на Джейми.

– Кажется, кто-то хочет еще погулять. – Джейми принимается энергично почесывать пуделя. – Похоже, все дело в том, что у тебя в два раза больше ног, да? – Он чешет псу спинку. – Мы сделаем еще кружок и попробуем отыскать вашего мистера Стюарта.

– Если вы не возражаете, я хотела бы присоединиться к Джейми.

Темные ресницы Шарлотты трепещут, когда она переводит взгляд с Джейми на меня.

– Почему я должна возражать? Я подожду здесь.

Эта парочка идет на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не привлекать внимания и в то же время вести беседу. Шарлотта двигается с изящной легкостью, и ее шляпка частенько склоняется к собеседнику.

Возможно, всему виной мое воображение, но мне кажется, что Джейми словно стал выше, чем раньше, увереннее поднимает подбородок, и вообще, слегка рисуется. Если бы Шарлотта попросила его поехать с ней в Америку, он бы согласился? Или гипнотический зов котельных заглушил бы и ее мольбы? Если так, то он определенно лишился последнего рассудка. Такая прекрасная леди, с деньгами и характером, попадается на пути мужчины не часто. Как, впрочем, и такая сестра.

Я насчитываю сто семнадцать пассажиров, прошедших мимо меня, включая трех собак, одиннадцать детей и одного младенца, но ни следа мистера Стюарта. Взгляды все еще задерживаются на мне, но Веселая Вдова нынче интересует людей меньше, чем пара акробатов. Если бы я так не беспокоилась по поводу мистера Стюарта, непременно посмаковала бы тот факт, что я сама себя превзошла.

Чтобы убить время, я читаю «Атлантический ежедневный бюллетень», экземпляр которого размещен на стене рубки позади меня, и выпиваю два стакана лимонада, сопроводив их четырьмя овсяными печеньями, прямо под вуалью. К моменту возвращения прогуливающейся парочки мой мочевой пузырь готов лопнуть.

Джейми наклоняется к моему шезлонгу.

– Я знаю, ты не слишком любишь это делать, но подожди. Если ты так уж нужна Стюарту, он найдет тебя. Пойдем с нами на ужин. Все хотят отпраздновать.

– Что тут праздновать? – ворчу я.

– Успешное и прибыльное выступление. Бо не будет. Он рисует портреты пассажиров, так что за столом есть свободное место.

– Ладно. По крайней мере это отвлечет меня от мыслей о мужчине в фиолетовом котелке.

К моему удивлению, у окна каюты 64 стоит с перекинутым через руку полотенцем совсем другой стюард.

– О, миссис Слоан. Я просто убирал вашу каюту.

Он сцепляет руки в замок и предупредительно склоняет лысеющую голову.

– Стюард Латимер убирал здесь сегодня утром.

– Чудесно. Тогда я пойду.

– А он… где-то здесь?

– Боюсь, стюард Латимер теперь обслуживает другой этаж.

– Но почему?

– Не знаю точно. Я могу вам еще чем-нибудь помочь?

– Нет. Нет, спасибо.

Дверь за ним захлопывается со зловещим стуком. Попросил ли стюард Латимер о переводе сам или его убрали? С учетом того, что лучшие каюты – на Капустной Грядке, зачем бы ему идти работать на другой этаж? С другой стороны, возможно в комплекте с лучшими комнатами идут самые капризные постояльцы – мистер Исмей к примеру.

И миссис Слоан.

Возможно, его подозрения усилились, и он не хочет попасть под удар, когда эта бомба рванет. Он знает, что миссис Слоан спрашивала про мистера Стюарта. Известно ли ему, что именно мистер Стюарт организовал выступление двух китайских акробатов? Он видел фото моих родителей. Если связать это с моим странным появлением, то, возможно, стюард Латимер смог разглядеть определенный рисунок в полете хлебных корок. Может ли тот факт, что в урне вместо праха Перси оказался табак, стать той самой последней каплей, лишним ананасом, испортившим весь номер?

Лимонад и овсяное печенье бурлят у меня в желудке, вызывая тошноту, и воздух под моей вуалью теплеет на пару градусов. Конечно, если бы он считал меня самозванкой, то меня бы здесь дожидался Старший-на-корабле. Никто не стал бы убирать мою каюту.

Я снимаю шляпку и утираю пот со лба. Стюард Латимер мог оказаться на другом этаже по сотне разных причин. И все же я не могу отделаться от мысли, что я причина номер один.

28

По пути на ужин, пока Винк и Олли спорят, на какую службу отправиться завтра утром – католическую или протестантскую, – я делюсь своими тревогами по поводу стюарда Латимера с Джейми.

Его лицо становится таким же напряженным, каким бывает, когда он проверяет на прочность новый канат.

– Трудно сказать, почему он ушел, не располагая почти никакой информацией. Я могу попросить Шарлотту поспрашивать. Она будет крайне деликатной.

Я вздыхаю, жалея, что начала так сильно полагаться на эту девушку.

– Забудь. Скорее всего, волноваться не о чем.

– Может и так. Но надо держать ухо востро.

Впереди нас Винк пихает локтем Олли.

– Мария была католичкой, так что я пойду туда.

Олли смеется прямо Винку в ухо.

– Ха! Тогда и католиков-то не было, осел.

Когда мы входим в обеденный зал, люди оборачиваются к нам. Некоторые по-прежнему смотрят настороженно, но, я клянусь, есть и несколько улыбающихся лиц. Какой-то мужчина складывает ладони у груди и кивает нам.

– Ты видишь то же, что и я? – шепчу я Джейми.

– Да. Я вижу свежий хлеб в будущем.

Узкоглазые и семья Доменик приветствуют нас воодушевленными криками. Барабанщик выбивает дробь на столе, а Минг Лаи требует своим грудным баритоном:

– Речь! Речь! Речь!

Джейми в ответ на аплодисменты низко кланяется, и я тоже.

Старший официант с розой на лацкане подходит и преподносит нам бутылку шампанского.

– Господа, леди из первого класса прислала шесть бутылок.

Я чуть не падаю со стула.

– Леди?.. Вы знаете кто?

– Мне жаль, сэр, но нет.

Это не миссис Слоан. Шарлотта? Я нахожу глазами Джейми, который, похоже, пришел к тому же выводу, потому что шея у него красная, и он с трудом сдерживает улыбку.

Вылетают пробки, и каждый сидящий за нашим столом поднимает бокал с искрящейся жидкостью. Даже мальчишкам достается по глотку. Меня никогда не тянуло попробовать нечто подобное после того, что «огненная вода» сделала с Ба. Но это вино из элегантно наклоненной бутылки с длинным горлышком, которое течет в бокал потоком солнечного света, совершенно отличается от пойла в грубых кружках, которое глушил Ба.

Встав, Джейми поднимает бокал. Я не могу избавиться от мысли, как он похож на Ба в его лучшие дни – полный дружелюбия, счастливый и готовый следовать за судьбой хоть на край света.

Ба мог бы достичь любых вершин, если бы зеленый змий не тянул его вниз. Его улыбка могла согреть сотни людей, как дверь, открывающая путь к его полной света и тепла душе. И кажется, что сейчас Ба в этом зале смотрит на своих детей с гордым блеском в глазах.

– Выпьем за день, который навсегда останется в нашей памяти, с новыми друзьями, – Джейми поднимает бокал в сторону Домеников, – и старыми друзьями, которых мы никогда не забудем. – Он поворачивается к каждому из узкоглазых по очереди.

Винк и Олли изображают истинных джентльменов, держа бокалы в одной руке, а вторую заложив за спину и надменно поджав губы. Минг Лаи сияет довольной улыбкой, сжав свой бокал в кулаке. Тао пихает локтем Фонга, который уже пьет свое шампанское. Фонг ворчит из-за выплеснувшихся капель, но послушно поднимает бокал.

Барабанщик утирает глаза рукавом.

– Благодаря тебе и твоей сестре мы с женой сможем отправиться на праздник драконьих лодок этим летом.

Когда Джейми поворачивается ко мне, он шепчет:

– За тебя, сестра!

Мы звеним бокалами. Когда искристая жидкость согревающей струей течет мне в горло, в голове у меня крутится мысль, что такие речи произносят перед тем, как сказать «прощай». Он готовится попрощаться со своими друзьями. Иначе зачем бы он стал говорить «старым друзьям», что никогда их не забудет?

И хотя при мысли о разделении Джейми и узкоглазых у меня рвется сердце, возможно, хотя бы на этот раз оба сапога пойдут одной тропой.

* * *

После ужина парни ведут мальчишек послушать музыку в общей гостиной, Джейми отправляется на поиски Шарлотты. А я – на полуют, в надежде найти Бо.

Сердце воодушевленно трепещет в моей груди при мысли о возможности не расставаться с Джейми.

Люди плотной толпой стоят у перил, и их смех звенит в соленом воздухе. Ква не на посту, но на его месте стоит прямо, как столб, другой офицер, наблюдающий за пенным следом, что мы оставляем на голубом покрывале океана. В его бескрайних просторах оставленный нами след кажется маленьким и незаметным, как песчинка в пустыне. «Титаник», при всем его великолепии, всего лишь крохотная рыбка, плещущаяся в пруду, чьи воды не запомнят ее и не отличат от той, что проплывет за ним.

На самой дальней скамье я вижу знакомую фигуру, делающую набросок малыша, который извивается на коленях у отца, пока мама наблюдает за работой. И хотя лицо карапуза перекошено от возмущения, Бо рисует его с лукавой улыбкой.

Мать забирает портрет с благодарным кивком.

– Он идеален. Дорогой, взгляни. – Она показывает портрет ребенка, который округляет в изумлении свои блестящие глазки. Перед уходом отец семейства дает Бо пенни, и тот кивает в знак благодарности.

Я устраиваюсь рядом с ним.

– Ты когда-нибудь рисовал автопортрет?

Он закидывает руки за голову и выпрямляет хрустнувшую спину.

– На картине всего не передашь.

Я усмехаюсь.

– Павлин.

Что-то в море привлекает его внимание.

– Видишь этот круг? Крупная рыба создает водоворот, который захватывает мелкую рыбешку. Так их легче ловить. Мы называем это поцелуем Тин Хау, богини – покровительницы моряков и жертв кораблекрушений. Он значит, что удача уже в пути. Возможно, для тебя. – Бо тряпкой вытирает свои испачканные в саже пальцы. – Тин Хау щедра, но и гневлива. Некоторые считают, что она обрушила ураган, уничтоживший нашу деревню, потому что мы забирали у моря слишком много.

– Вы поэтому уехали из дома?

– Да. – Из кармана Бо достает маленькую, размером с катушку ниток, фигурку, вырезанную из дерева, и отдает ее мне. – Я сделал ее для тебя на память об этом путешествии.

Это кит. Я провожу пальцем по детально вырезанному подбрюшью, глазам, плавникам и широкому рту, созданным твердой рукой, наносящей уверенные и ровные штрихи. Как и в случае с его кольцом, он превратил обычную вещь в нечто прекрасное – и это для меня. Странное чувство охватывает меня, словно на душе кошки скребут.

Я сглатываю ком в горле.

– А почему кит?

– Кит правит морем. И плывет, куда хочет, без страха. А если попадает в беду, становится птицей… – он взмахивает руками, грациозно перебирая длинными пальцами, – которая взмахами своих крыльев может взволновать целый океан. Это символ того, что ты хозяйка своей судьбы.

А я – хозяйка своей судьбы? Я покрепче сжимаю фигурку кита. Может быть, я, прямо как «Титаник», неуклонно двигаюсь вперед, хотя единственный удар стихии легко изменит мой курс. Мистер Стюарт может сказать нет. Джейми может сказать нет. Мистер Исмей может учуять меня, как крысу, и выкинуть со своего корабля. Но я сделала все, что могла, не так ли?

Чувствуя, что Бо смотрит на меня, я изображаю безмятежность, которой нет и в помине, сосредоточившись на пылающем закатными красками куполе над головой.

– Небо напоминает мне мамину любимую шаль. Ба купил ее, чтобы маме было что надеть на исторический фестиваль в Челси.

Праздник, посвященный истории Челси, должен был привлечь множество людей из всех слоев общества, хоть билеты и обходились недешево. Ба хотел, чтобы все мы выглядели как можно лучше. Наш внешний вид был важен для представления обо всех китайцах. К тому же Ба гордился тем, что он лондонец, пусть даже город ни капли не гордился такими жителями.

Бо кивает.

– Я знаю историю о фестивале и шали.

– Джейми рассказал тебе о шали?

Это такая личная история. Странно, что Джейми вообще упомянул о ней.

Уголок его рта дергается.

– Мы говорим о последних модных новинках. – Заметив мое каменное выражение лица, он неловко ерзает на скамейке. – Думаю, твоя мать не любила эту шаль настолько сильно, как тебе казалось.

– Нет, любила. Ба сказал, что она в ней похожа на королеву.

Он задирает голову туда, где темно-синий занавес начинает укрывать пламенеющий купол.

– А твоей матери нравилось… внимание?

– Конечно нет. К чему ты ведешь?

Он не отвечает, и тут меня осеняет. Мама ненавидела взгляды, преследовавшие нас, когда мы ходили куда-то вчетвером. Я помню, как ярко сияли глаза отца, когда он дарил ей эту шаль. Но в день фестиваля мама сказала ему, что плохо себя чувствует, и велела идти без нее. Но отец все равно уговорил ее пойти и надеть эту яркую, привлекающую внимание шаль.

Госпожа Небо носит красное, когда хочет привлечь внимание.

К Бо подходит молодая пара. Он смотрит на меня, сжав губы, с таким же выражением, с каким мы смотрели на мальчишек-бродяжек, живших под мостом Блэкфрайерс в Чипсайде.

Я расправляю плечи.

– Спасибо за кита. Тебе пора возвращаться к своим клиентам.

Доски палубы уходят у меня из-под ног, когда я иду к лестнице. Что-то внутри меня разорвалось, нарушив равновесие. Я не могу понять, что расстраивает меня больше, – то, что шаль, которую я считала маминой любимой, никогда ей не нравилась, или то, что Джейми понимал ее, а я нет.