Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 121 (всего у книги 331 страниц)

– Но Дейзи…

– «Но Дейзи!» – передразнила ее сестра. – Перестань, Поппи. Тебе ведь нравится одежда, которую я купила, не так ли?

Поппи все еще стыдилась того удовольствия, которое ей доставляли новая синяя шляпка и пальто. Она попыталась подавить воспоминания о том, какой элегантной казалась себе, делая покупки в «Хэрродс», и как радовалась, видя собственное отражение в зеркалах. Ее охватило чувство вины за то, что новая одежда все еще висела в шкафу. Нужно кому-нибудь ее отдать. Может, кто-нибудь в деревне возьмет? Нет, это глупо. Такие наряды молодых селянок лишь напугают.

Дейзи вскочила с кровати и открыла верхний ящик комода. Она положила на кровать завязанный в узелок носовой платок.

– Я очень не хочу уезжать одна, – сказала она. – Поэтому вот что я предлагаю. Я оставлю себе деньги, потому что никто не может точно сказать, кому они принадлежат, а тебе отдам это уродское ожерелье. Должно же оно хоть чего-то стоить? А всякую мелочевку можно и пожертвовать благотворителям.

– О каком еще уродском ожерелье ты говоришь? – переспросила Поппи.

Дейзи вцепилась в платок.

– Сначала пообещай, что перестанешь нудить о том, что я неправа, потому что иначе я заберу все и уйду в ночь. И, если так, вдовы и сироты останутся вообще без гроша.

– Престань, пожалуйста, – взмолилась Поппи.

– Или так, или никак, – ухмыльнулась Дейзи.

– Дай взглянуть на ожерелье.

Дейзи развязала платок, открыла бархатный мешочек и достала цепочку с подвеской.

– Камень большой, но с ним что-то не так, – сказала она. – Поднеси его к окну и посмотри. Он не сверкает. Возможно, это вообще не алмаз.

Поппи подошла с ожерельем к окну. Камень был квадратной формы и огранен лишь очень грубо. Хотя Поппи и не разбиралась в бриллиантах, она пару раз видела Агнес в семейных украшениях Риддлсдаунов. Небольшая коллекция ожерелий и браслетов мало интересовала Поппи, и она никогда их не надевала. Украшения должны будут перейти к жене ее брата, если у нее когда-нибудь родится брат, а пока их носила Агнес в тех редких случаях, когда они с графом посещали официальные мероприятия.

Бриллиант в ее руке был крупнее любого из камней в коллекции Риддлсдаунов, но ему не хватало блеска. Свет играл на гранях, придававших камню квадратную форму, но середина была мутная. Оправа была простая и ничуть его не украшала.

Поппи смотрела в мутную сердцевину камня. В этот момент солнце пробилось сквозь облака, и его луч упал прямо на ее ладонь. Поппи прищурилась, вглядываясь в изъян камня. Внутри него что-то было. Она осторожно встряхнула подвеску, и ей показалось, что она заметила движение.

Она обернулась к Дейзи.

– Там что-то есть.

– Что ты имеешь в виду?

– Я и сама не понимаю. Просто подойди и взгляни.

Дейзи вскочила с кровати и подошла к ней.

– Прислушайся, – сказала Поппи. – Если я его встряхиваю, внутри что-то стучит.

– Я ничего не слышу, – покачала головой Дейзи.

– Если посмотреть его на просвет, то внутри что-то виднеется.

– Это изъян, – сказала Дейзи. – Поэтому я и не думаю, что он чего-то стоит.

– И поэтому ты сказала, что отдаешь его мне? – спросила Поппи.

– Отнеси его к ювелиру. Может быть, там его распилят на камни поменьше, – пожала плечами Дейзи. – А можешь оставить его себе, дело твое. Ну как, договорились?

Прежде чем Поппи успела ответить, дверь спальни с грохотом распахнулась и в комнату с перекошенным лицом ворвалась Диана, их сводная сестра.

– Он вот-вот появится! – крикнула она.

– Кто появится? – спросила Поппи.

Диана, позабыв о поручении, рассеянно уставилась на руку Поппи.

– Что это?

Поппи зажала камень в кулак. Диана перевела взгляд на Дейзи.

– А почему у тебя деньги по кровати разбросаны? Это то, что вы заработали, когда убежали?

– Не твое дело, – фыркнула Дейзи. – Чего тебе надо? Ты же знаешь, что тебе сюда нельзя.

– Он вот-вот появится, – повторила Диана.

– Кто?

– Ребенок. Наш брат. Агнес подняла такой крик, словно помирает, а няня послала меня сказать вам, чтобы вы сходили за доктором.

– Мы тут не на побегушках, – отрезала Дейзи. – Пусть садовник сходит.

– Его сегодня нет. Няня говорит, что сходить должны вы.

Поппи сунула подвеску с алмазом в карман и вгляделась в лицо Дианы.

– Ты не врешь?

Вместо ответа до них донесся отдаленный женский крик, а за ним – громогласный рев графа:

– Кто-нибудь приведет наконец этого чертова доктора?!

– Он очень злится, – прошептала Диана.

Поппи посочувствовала девочке. В доме царило напряженное ожидание, и Поппи по собственному неоднократному опыту знала, что рождение очередной дочери может вызвать ужасный гнев.

– Он не на тебя злится, – сказала Поппи.

– Знаю, – язвительно произнесла Диана. – Он злится, что ты родилась девочкой, потому что, если бы ты была мальчиком, ничего этого бы не было и мы все жили бы счастливо. Я сама слышала.

Поппи уставилась на сводную сестру, не в силах вымолвить ни слова.

Диана дерзко вскинула голову.

– Что ты там убрала в карман?

Тут Дейзи подскочила к Диане, схватила ее за волосы и повернула спиной к Поппи.

– Занимайся своими делами! С любопытными маленькими девочками случаются неприятности.

– Я няне расскажу!

– Няня слишком занята, чтобы тебя слушать.

– Я расскажу папе!

– Ну, попробуй, – произнесла Дейзи и, схватив Диану за плечи, толкнула ее в сторону двери. – Отцу все равно, что мы делаем. Теперь уходи. Давай, убирайся! И скажи няне, что мы сходим за доктором.

Поппи дождалась, пока за их сестрой закроется дверь.

– Зачем ты это сказала? Сама же не хотела быть на побегушках. На тебя это не похоже. А вообще, нужно бы провести в дом телефон.

– Уверена, телефон у нас появится. Даже позолоченный, – сказала Дейзи. – Как только отец получит наследника, которого так ждет. Если родится мальчик, все изменится.

Поппи поняла, что у нее дрожат руки. «А если нет?»

Дейзи потянула за руку.

– Быстрее. Срежем через лес и мигом будем на месте.

Поппи решила высказать свои сомнения вслух.

– А если опять родится девочка?

– Вот поэтому нам и надо сматывать удочки! – воскликнула Дейзи. – Позовем доктора, но не будем возвращаться, пока все не закончится, – она сгребла деньги в кучу и подмигнула Поппи. – А может, и вовсе не вернемся.

Дверь открылась снова, и в комнату, осторожно косясь на Дейзи, вошла Диана.

– Поппи, няня зовет тебя. Что-то пошло не так и нужна твоя помощь.

– Скажи, пусть не беспокоится, – ответила Поппи. – Мы с Дейзи приведем доктора.

– Она просит прийти сейчас же.

– Я же ничего не понимаю в младенцах, – возразила Поппи. – И…

Ее прервало внезапное появление на пороге графа собственной персоной. Он стоял в дверях, извергая громы и молнии.

– Где этот чертов доктор?!

Поппи потрясенно уставилась на отца. Он редко разговаривал с ней и уж точно никогда не появлялся в ее спальне. Хоть граф сейчас выглядел разъяренным, Поппи с удивлением почувствовала, что совсем не боится его. После гибели «Титаника» и всех последующих событий она, возможно, никогда больше не будет его бояться. Она справилась с ледяной Атлантикой, а значит, и с отцом тоже сможет справиться.

– Мы сейчас за ним сходим, – ответила она.

– Не ты, – замотал головой граф. – Она пойдет.

Он указал на Дейзи.

– У меня имя есть, – фыркнула Дейзи.

Поппи поняла, что ее сестра тоже ничуть не боится. Покинув Риддлсдаун и сев на «Титаник», они оставили позади свою прежнюю жизнь и теперь, вернувшись домой, стали другими.

– Мне плевать, как тебя зовут, – прорычал граф. – Бегом за доктором!

– Что случилось? – спросила Поппи.

В голосе отца к злости примешивалась нотка паники.

– Не знаю. Эта Кэтчпоул захлопнула дверь прямо передо мной. Сказала, что мне туда нельзя. Сказала привести доктора, – он провел ладонью по редким рыжим волосам и злобно поглядел на Поппи. – И сказала привести тебя.

– Но я ничего не знаю о детях, – возразила Поппи.

– А я – не мальчик на побегушках, – ответил граф и обернулся к Дейзи. – Поэтому ты делай что велено и приведи врача.

– Мы пойдем вместе, – сказала Дейзи, бросив умоляющий взгляд на Поппи и убрав связанный в узелок платок в сумочку. – Ты идешь, Поппи?

Поппи посмотрела Дейзи в глаза и поняла, что наступил решающий момент. Глядя на нее сейчас, она поняла, что совершенно не знает сестру. Поппи не была уверена, что Дейзи доставит сообщение, но понимала, что та не собирается возвращаться.

– Ты идешь? – снова спросила Дейзи.

Поппи не знала, что ответить.

Молчание нарушил граф.

– Она остается, – фыркнул он. – Ты пойдешь одна.

Дейзи встала на цыпочки перед отцом.

– Сам иди! – крикнула она. – Иди и приведи доктора! Это твой ребенок, черт побери!

Граф вскинул руку, чтобы отвесить Дейзи оплеуху, но та легко увернулась. Он остался ошарашенно стоять, а Дейзи выскользнула мимо него за дверь.

Поппи резко опустилась на кровать. Она почувствовала себя марионеткой, которой вдруг перерезали веревочки. Всю свою жизнь она плясала под дудочку Дейзи, а теперь сестра ушла.

Граф еще больше разбушевался.

– Беги за доктором! – заорал он на Диану.

– Я не знаю, где его искать, – испуганно расплакалась та.

Поппи встала с кровати и подошла к отцу. Она посмотрела ему в лицо, увидев в его глазах отражение собственных и цвет своих волос в его жиденькой бороденке. Она была одного с ним роста и могла смотреть ему в глаза, не задирая голову. Поппи понимала, что должна сделать. Роды очередного ребенка графа оказались очень трудными, и она не была уверена, что на пути к свободе Дейзи задержится, чтобы доставить сообщение доктору.

Преисполненная ярости, Поппи ткнула отца пальцем в грудь.

– Диана не пойдет. Иди сам, – повторила она слова Дейзи. – Это твой ребенок, черт побери!

Глава пятнадцатая

Западный Лондон

Эрни Салливан

Салливан наслаждался мощностью «Воксхолла» Бена Тиллета. Мимо проносились окутанные дымкой сельские пейзажи, зеленые живые изгороди и редкие пешеходы. Гарри Хейзелтон сидел на пассажирском месте и, сверяясь с дорожной картой, время от времени выкрикивал указания.

Салливан не позволил Хейзелтону сесть за руль. Он был бы готов дать возможность армейскому офицеру продемонстрировать свои навыки и ловкость верхом в седле, но сомневался, что тот знает, как управлять автомобилем. «Наверняка для этого вызывал водителя щелчком пальцев». Человек, не умеющий обращаться с телефоном, явно не смог бы управиться с машиной. Но зато Хейзелтон превосходно читал карту. Его указания были четкими и точными. Они выехали из Лондона по Батской дороге, и трехлитровый двигатель «Воксхолла» с довольным урчанием пожирал милю за милей. Теперь шоссе осталось позади, и Салливану пришлось сбросить скорость и понизить передачу, пробираясь по грязным проселкам, редко видывавшим автомобили.

– Здесь! – крикнул Хейзелтон. – Поворачивай возле указателя.

– Я смотрю на дорогу, а не на указатели, – буркнул Салливан.

– Просто поверни, – сказал Хейзелтон.

Прошло уже несколько часов после того, как они покинули кабинет Хейзелтона. Звонок в Фординбридж не принес результатов. Епископ был в отъезде, а его слуга не знал, есть ли телефон в Риддлсдаун-Корте. Железнодорожное расписание сообщало, что они уже опоздали на все поезда, которые могли доставить их до места назначения. У Салливана оставался только один вариант – обратиться к Бену Тиллету.

Тиллет был в бешенстве, узнав, что Салливан привел Хейзелтона в его тайное любовное гнездышко, но Ева Ньютон встала на сторону соотечественника-австралийца. В конце концов Тиллета убедили расстаться с «Воксхоллом» при условии, что Салливан будет осторожен и вернет машину без единой царапины.

Салливан понял, что едва ли получится сдержать это обещание, юзом входя в крутой правый поворот, за которым начиналась узкая, засыпанная щебенкой дорога.

– Ты уверен? – спросил Салливан.

– Мы почти выехали за границы карты, – пожал плечами Хейзелтон. – Но я знаю, что между Лоу-Нортоном и Риддлсдаун-Холт есть железная дорога, потому что сам в прошлый раз приезжал сюда поездом. Поедем вдоль нее.

– На этом? – усмехнулся Салливан.

«Воксхолл» Бена Тиллета не был приспособлен для поездок по бездорожью.

– Значит, пойдем пешком, если придется, – сказал Хейзелтон. – Но, возможно, там имеется проезд. Эта карта – самая новая из тех, что я смог достать, но новые дороги появляются чуть ли не каждый день. Если бы удалось поговорить с епископом…

– Не понимаю, зачем вдруг епископу понадобилось ехать в Германию?

Хейзелтон сложил карту и бросил ее на заднее сиденье.

– Может быть, и не вдруг. Это могло быть спланировано заранее.

Салливан не ответил, сосредоточившись на вождении, стараясь вписаться в очередной резкий поворот.

– Едва ли он поехал отдыхать, – продолжал Гарри, вцепившись в дверную ручку. – Ведь епископ может, не вызывая кривотолков, побывать в таких местах, куда трудно попасть политику или военному. Его решение встретиться с англиканской паствой в Берлине, несомненно, шаг скорее политический, нежели пасторский.

Салливан оторвал взгляд от дороги и рискнул покоситься на Гарри.

– До меня дошли слухи, что вы с Бигемом оба занимались какой-то тайной работой.

– А до тебя не доходили слухи, что я вышел в отставку?

– И все же ты помогаешь Бигему в деле «Титаника».

– Поездка епископа в Берлин не имеет отношения к следствию по «Титанику», – заявил Гарри.

Салливан решил промолчать и снова перевел взгляд на дорогу.

– Но, возможно, я ошибаюсь, – внезапно продолжил Гарри. – Ведь вместе с кораблем погиб посланник президента Тафта, который возвращался с тайных переговоров. Кто-то говорит, что от папы римского, кто-то – что из Германии.

– Но утопить корабль, чтобы убить одного человека… – возразил Салливан.

– Не одного человека, – ответил ему Гарри. – На «Титанике» погибло несколько богатейших людей мира, и корпорации, которые они возглавляли, стало лихорадить. Американская биржа обрушилась, а британской судоходной отрасли грозит банкротство.

– Ты говоришь, как тот дурак-репортер из «Дейли инкуайрер», – заметил Салливан.

– Тот репортер – вовсе не дурак, – возразил Гарри. – Его нельзя привлечь за клевету, потому что он не бросается прямыми обвинениями, а как бы просто задает вопросы.

Салливан проехал еще один поворот, огорчаясь тому, что для этого пришлось сбросить скорость почти до черепашьей.

– Австралия готова сражаться? – вдруг спросил Гарри.

– Сражаться? В каком смысле?

– Если начнется война, будет ли Австралия сражаться?

– А что, будет война?

– Думаю, мировая война неизбежна.

Салливан снова покосился на спутника. Тот говорил не как человек, оставивший армейскую карьеру и открывший частное детективное агентство. Он говорил, как человек, допущенный к государственной тайне.

«Будет ли Австралия сражаться? Разумеется, будет. Вся империя будет сражаться, если повелит король. Но как может случиться мировая война? А как же американцы?»

От мыслей его оторвал крик Гарри:

– Стоп!

«На чьей стороне в мировой войне выступит Америка?»

– Стоп! – проревел Гарри.

Салливан надавил на тормоз, увидев перед собой внезапно возникшие ворота фермы. С той стороны забора на них уставилось стадо тучных английских овец, а дальше расстилалось обширное зеленое пастбище.

Салливан огляделся по сторонам. Дорога тут заканчивалась. Вот и все. Дальше «Воксхоллу» не проехать. Они где-то пропустили поворот и заехали в тупик. Выругавшись про себя, Салливан выключил зажигание. Мощный двигатель пару раз чихнул и громко выстрелил. Овцы разбежались с ошеломленным блеянием. Шум потревоженных овец напомнил ему о доме. Он на секунду закрыл глаза и оказался в Гулагонге во время сбора стада. Снова в его воспоминания ворвался дед.

– Погляди на мои шрамы!

– У меня теперь есть и свои. У меня есть своя жизнь.

– Очисти мое имя!

– Твое имя давно забыто.

Гарри вышел из машины.

– Дальше пойдем пешком, – сказал он.

Салливан с сомнением посмотрел на своего напарника. Возможно, тот и владел какими-то военными секретами. Наверняка метко стрелял из пистолета и отлично орудовал шпагой. Но сейчас он хромал и ходил с тростью.

Гарри наклонился к заднему сиденью и достал отделанную серебром ротанговую трость.

– Пойдем пешком, – повторил он.

– Куда пойдем? – спросил Салливан.

Гарри ткнул тростью куда-то вперед. Салливан различил тропинку, петляющую через поле и ведущую к небольшому домику. Он глянул налево и увидел облачка дыма, поднимающиеся к ясному голубому небу.

– Это станция, – прокомментировал Гарри. – Поезд уже на подходе. Нам лучше пошевеливаться. Ты взял с собой какое-нибудь оружие?

– Я того парня видел, – ответил Салливан, припомнив далеко не внушительные размеры человека, погнавшегося за Дейзи. – Оружие нам не понадобится.

– На всякий случай, – Гарри кивнул и похлопал по трости.

– Будешь бить его палкой?

– Нет, – покачал головой Гарри. – Проткну его своей шпагой. У меня это неплохо получается.

Салливан последовал за Гарри к воротам под тоскливыми взглядами овец, наблюдавших за пришельцами с почтительного расстояния. Облачка дыма превратились в сплошную струйку. Поезд был уже близко. Если игрок взялся разыскать Дейзи, то он наверняка находится в этом поезде. К собственному удивлению, Салливан почувствовал радость оттого, что Гарри поехал вместе с ним.

Железнодорожная станция Риддлсдаун-Холт

Элвин Тоусон

Поезд остановился. Тоусон спрыгнул с подножки вагона на платформу. Его на мгновение ослепило облако пара, вырвавшееся из-под брюха локомотива, что готовился продолжить свой путь дальше по сельской Англии. Тоусон почувствовал, как его кто-то оттолкнул. Он пихнул незнакомца в ответ.

Из облака до него донесся грозный окрик.

– Эй! Это что еще такое?!

Пар начал рассеиваться, и Тоусон увидел перед собой невысокого мужчину в форме с латунными пуговицами. Мужчина, очевидно станционный служащий, резко дунул в свисток и взмахнул зеленым флажком. Поезд тронулся и, пыхтя, пополз дальше, оставив Тоусона на платформе наедине с железнодорожником.

– Нападение на служащего железной дороги при исполнении обязанностей карается штрафом или заключением, либо и тем и другим, – произнес тот.

– Я на тебя не нападал. Ты стоял у меня на пути.

Железнодорожник был невысок, но, судя по всему, считал, что латунные пуговицы компенсируют нехватку роста.

– Нет, сэр. Это вы стояли у меня на пути. Вы не закрыли за собой двери вагона, и я обязан был сделать это за вас.

– Это же твоя работа, разве не так? – холодно поинтересовался Тоусон.

Он знал, что не стоит привлекать внимание, ввязываясь в споры, но его терпение лопнуло еще несколько часов назад. Безмозглый кассир на вокзале Виктория в Лондоне продал ему билет до Риддлсдаун-Холт, ближайшей станции к дому графа Риддлсдауна. Кассир не предупредил, что ехать придется с тремя пересадками, ожидая на все более безлюдных станциях прибытия все более неудобных поездов.

Тоусон устал, был голоден и зол, нетерпеливо то сжимал, то разжимал кулаки. «Не здесь. Не сейчас. Побереги силы для девчонки. Преподай ей урок, который она не скоро забудет». В Лондоне ему удалось раздобыть револьвер «Энфилд», и теперь вес оружия оттягивал карман, напоминая, что ему не будет нужды пользоваться кулаками. Он скучал по старому маузеру, который было так удобно прятать во внутреннем кармане или в рукаве. Оружие он потерял тоже из-за девчонки. И из-за нее же ему приходится скрываться здесь под чужим именем.

15 апреля 1912 года

На борту «Карпатии»

Гибель судна пережили четыре профессиональных шулера, и теперь, оказавшись на борту «Карпатии», они образовали своего рода союз. А ведь они едва замечали присутствие друг друга, когда «Титаник» вышел из Саутгемптона. Рейс обещал богатую добычу, которой хватило бы на всех, и в конкуренции не было смысла. «Карпатия» – совсем другое дело, и здесь требовалось обсудить обычно неписаные и невысказываемые правила.

Они собрались в укромном уголке прогулочной палубы, дававшем укрытие от ветра. «Карпатия» вышла из ледового поля, но на пути к Нью-Йорку ее не раз обволакивали холод и туман. Прогноз погоды предупреждал, что впереди собираются грозовые облака. Казалось, выжившим с «Титаника», изнывавшим от ран и скорби, не будет покоя.

На верхней палубе все, кто мог ходить, безразлично смотрели на море, завернувшись в одеяла. Тоусон мог только представить себе, какие картины проплывают перед их глазами, но ему не хотелось заново переживать прошлое. Он ничуть не продвинулся в попытках найти девушку, укравшую его выигрыш. Горничные оставались вне досягаемости, ухаживая за пострадавшими пассажирами первого класса. Их не позволяли беспокоить.

У Тоусона, дрожавшего от нетерпения, не было времени на любезности. Он держал руки в карманах, защищая те немногие ценности, что у него оставались.

Чарльз Ромейн, крепкий блондин с перевязанной головой, недоуменно посмотрел на Тоусона.

– Говорят, ты играл до последней минуты? – растягивая слова, спросил он. – До самой последней минуты?

Малыш Хоумер, чьи мальчишечьи черты и дали ему его прозвище, склонил голову набок, глядя на Тоусона.

– Похоже, ты был в отчаянии, – он цыкнул зубом. – Говорят, ты не особо жаждешь прибыть в Нью-Йорк без приличной суммы в кармане, но я не видел, чтобы ты сорвал большой куш.

– Что я сделал или не сделал, тебя не касается, – огрызнулся Тоусон.

Юнга Бриртон, еще один игрок с невинным детским лицом, начал было говорить, но зашелся во внезапном приступе кашля. Постучав себя по груди, он тихо выругался.

– Врач говорит, пневмония.

Если он надеялся на сочувствие, то явно ошибся компанией. В центре внимания все равно оставался Тоусон. Он понимал, что они чувствуют его уязвимость и получают удовольствие, измываясь над человеком, переживающим не лучшие времена.

– Кажется, ты собирался разделать того здоровенного русского, – поинтересовался Хоумер.

Тоусон мысленно обругал себя. Он-то думал, что действует тонко. Неужели его интерес был настолько очевиден? Облапошить русского оказалось непросто – он оказался спокойным и осторожным игроком, на чье здравомыслие, казалось, не повлияли даже обильные возлияния. Если бы Тоусон не нуждался так отчаянно в крупном выигрыше, он бы оставил парня в покое и поискал денег в другом месте. Если бы не айсберг, возможно, ему так и не удалось бы добиться своего.

– Как собираешься разруливать дела в Нью-Йорке? – спросил Бриртон. – Говорят, ты влип по уши.

– Не лезь не в свое дело, – фыркнул Тоусон.

Ему не нужно было напоминать, что ждет его в Нью-Йорке.

Ромейн поднял руку, призывая к молчанию.

– Я хочу кое-что сказать. Не хочу, чтобы вы сочли, будто я совсем размяк, но, в общем, на этом корабле есть люди, которым сейчас очень тяжело, кто потерял все. Думаю, нам следует оставить их в покое. Понимаете, держаться в стороне.

– Держаться в стороне… – повторил Хоумер. – С каких это пор ты стал таким высокоморальным?

– Не знаю, – пожал плечами Ромейн. – Просто мне кажется, что этим людям и так досталось.

Юнга Бриртон покачал головой.

– У некоторых еще есть деньги. Я тут кое-кого присмотрел.

– Кого же?

– Выживший из первого класса. Любитель скачек и крупных покерных ставок.

– Можешь потянуть с ним до Нью-Йорка? – спросил Ромейн.

– Думаю, да.

– А ты? – обратился Ромейн к Тоусону.

– Да, конечно. Как скажешь, – кивнул Тоусон.

Мысленно он был совсем в другом месте. Хоть туман и поднявшиеся волны и сулили шторм, «Карпатия» придет в порт со дня на день. Ему нужно найти горничную, укравшую его выигрыш, или хотя бы выяснить ее имя, но пока он не узнал ничего. А все остальное не имело значения.

– Ваш билет, – протянул руку железнодорожник.

Сунув руку в карман, Тоусон коснулся «Энфилда». Легонько погладив револьвер, он достал билет.

– Вот.

Железнодорожник изучил клочок бумаги.

– Он в один конец.

– И что?

– Как вы собираетесь возвращаться?

– Я не собираюсь возвращаться, – буркнул Тоусон.

– Касса закрывается в шесть.

Тоусон пропустил его слова мимо ушей. Ему не было никакого дела до часов работы крошечной кассы. Для него не существовало ничего, кроме ближайших нескольких часов, а то и минут, когда он разыщет леди Маргариту Мелвилл и вернет себе «Матрешку».

Пыхтение паровоза затихло вдали, и железнодорожник, сунув флажок под мышку, ушел прочь. Тоусон огляделся. Он предполагал, что, купив билет до Риддлсдауна, легко найдет дом графа, который, несомненно, живет в замке, возвышающемся над окрестностями. Он никак не ожидал, что поезд высадит его на окраине деревни, где самыми заметными элементами ландшафта являлись лишь пыльная улица с крытыми соломой домиками, каменная церковь да паб.

– Эй! – окликнул Тоусон уходящего железнодорожника.

Тот обернулся.

– Замок Риддлсдаун. Где это?

– Тут нет никакого замка.

– Я ищу графа.

– В самом деле? – железнодорожник скривился в циничной усмешке.

– Да. Где мне его найти?

– Через деревню и вверх по холму.

– Как далеко?

– Миля или около того. Может, больше.

Утренние облака рассеялись, и солнце поднималось все выше. Каких-то несколько недель назад, сражаясь за место у киля перевернутой шлюпки, Тоусон думал, что никогда больше не согреется. Теперь же, чувствуя, как пот стекает по воротничку, даже не мог вспомнить того ощущения ледяной воды. Он мог думать только об одном – о «Матрешке».

Риддлсдаун-Корт

Поппи Мелвилл

В Риддлсдаун-Корте не было недостатка в спальнях. Когда-то дом принадлежал одному из королевских фаворитов тюдоровской эпохи и был построен так, чтобы в нем во время летних странствий по своим владениям мог останавливаться сам Генрих VIII. В былые времена, когда в лесу, угодливо названном в честь короля Генриха, водились олени для охоты, увеселительные сады были обнесены высокими стенами, а в отапливаемой оранжерее росли экзотические фрукты, Риддлсдаун-Корт был великолепен.

От былой роскоши теперь осталось только множество спален и постелей с балдахинами. В одной из них сейчас лежала графиня Риддлсдаун. Поппи скользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Она увидела, что полог над кроватью раздвинут, а парчовые покрывала свалены в кучу на полу рядом с грудой окровавленных простыней. Агнес лежала на середине кровати, укрытая до подбородка белой простыней. Лицо ее было бледно, сливаясь цветом с укрывавшей ее материей, глаза закрыты.

– Кто-нибудь пошел за доктором? – шепотом спросила нянюшка Кэтчпоул.

– Не знаю, – рассеянно ответила Поппи. – Не уверена, что Дейзи или… Что тут происходит, нянюшка? Я думала, она рожает.

– Больше нет.

Няня приподняла уголок простыни, и Поппи увидела маленький сверток, лежащий рядом с Агнес.

– Он…

– Нет, она живая, – старушка посмотрела на Поппи с отчаянным видом. – Снова девочка. Я не могу сказать это твоему отцу.

Поппи с трудом сдержала стон. Ей не удалось освободиться и никогда не удастся!

– Мы должны ему сказать, нянюшка. Я сама это сделаю, если хочешь.

«Я его уже обругала. Терять мне нечего, и я все равно остаюсь его наследницей, нравится ему это или нет».

Нянюшка Кэтчпоул покачала головой.

– Если скажешь ему, что это девочка, он не пустит в дом доктора, – она посмотрела на бледную женщину, лежавшую на кровати. – Леди Риддлсдаун нужен врач, но графу-то выгоднее, чтобы она умерла. А потом найдет себе другую жену, помоложе, чтобы та родила ему сына.

Поппи молча признала правоту старушки.

– Ты думаешь, она действительно умрет? Ты ничего не можешь сделать?

– Не могу, – разозлилась няня. – Если бы знала, то делала бы, а не стояла здесь, глядя, как бедняжка истекает кровью. Где доктор? Вот что я хотела бы знать.

Поппи подавила в себе приступ паники, сделала глубокий вдох и поняла, что сама ничего не понимает. Она не знала, зайдет ли Дейзи к врачу и передаст ли ему, что он нужен в Риддлсдаун-Корте, но почему-то была уверена, что они с сестрой распрощались навсегда и Дейзи больше не вернется. Ничто не мешало Дейзи заглянуть в дом врача, но ничто не мешало ей и пуститься прямиком навстречу новой жизни, к которой она так отчаянно стремилась.

Если Поппи и сомневалась в младшей сестре, то в отношении отца – ничуть. Она решила, что он, скорее всего, заперся в своем кабинете, чтобы поразмыслить над тем, что его старшее дитя, его самое большое разочарование, только что ткнуло его пальцем в грудь и обругало.

– Я пойду, – сказала Поппи. – От меня здесь толку нет.

Няня схватила Поппи за руку.

– Нет, не бросай меня. Что я скажу твоему отцу, если он ворвется сюда силой? А он может. Он очень нетерпелив.

– Он этого не сделает, – ответила Поппи. – Он не захочет это видеть.

Она приподняла простыню и увидела, что кровь пропитала матрас и начала впитываться в одеяло, в которое был завернут младенец. Она обернулась к старушке-няне.

– Почему ты так оставила ребенка? Я знаю, что она нежеланная, но нельзя же просто ее бросить.

Гнев нянюшки Кэтчпоул был под стать разочарованию Поппи.

– Я ее не бросала. Это ты бросила всех нас и сбежала потехи ради!

У Поппи перехватило дыхание. Старая няня никогда прежде так не говорила. Да, иногда бранила, но никогда не выражала такой глубокой обиды.

– Я тебя не бросала. Я пыталась помочь Дейзи.

– Она – не единственная твоя сестра. А что с остальными двумя? Как думаешь, что было бы с ними?

– Я не думала…

– Да, это уж точно, – тяжело вздохнула нянюшка Кэтчпоул. – Леди Дейзи из тебя веревки вьет, а ты только о ней и думаешь.

Поппи понурилась, сгорая от стыда. Няня была права. Она ни на секунду не задумалась о Диане и малышке Оливии, последовав за Дейзи на «Титаник».

– А малышку я не бросила, – обиженно сказала нянюшка Кэтчпоул. – Я положила ее рядом с матерью, потому что подумала, что леди Риддлсдаун придет в себя, почувствовав, как движется младенец, – она покачала головой. – Не помогло. Наверное, бедняжка потеряла слишком много крови. Она даже глаза не открыла. Кто-то должен сходить за доктором.

– Дейзи сказала…

Няня все еще злилась.

– Неважно, что сказала леди Дейзи. Я не верю, что она сделает хоть что-то не ради собственного удовольствия.

Поппи мысленно содрогнулась, осознав, что обвинения нянюшки Кэтчпоул полностью справедливы. Дейзи всегда думала только о себе, и сейчас, когда Поппи не стала следовать ее планам, она бросила сестру. Поппи всю жизнь потакала Дейзи – и вот благодарность. Зайти к доктору было проще простого, много времени бы не заняло, но Поппи сомневалась, что сестра это сделает. Агнес и младенец, будущее поместья, благополучие младших сестер и даже самой Поппи для Дейзи не имели значения. Для Дейзи имела значение только сама Дейзи.

Поппи почувствовала, как на глазах выступают слезы, и утерла их ладонью. Приоткрыв дверь, она выскользнула наружу.

Отец стоял, скрестив руки на груди.

– Ну?

– Тебе придется сходить за доктором.

– Что с моим сыном?

– Ребенок еще не родился, – солгала Поппи. – Роды сложные, и ей нужен врач, поэтому тебе придется его привести.

– Хочешь, чтобы я пошел в деревню?