Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 331 страниц)

Глава 10: Шлюпка номер пять

Квартермейстер Роберт Хиченс управлял «Титаником», когда тот столкнулся с айсбергом, и, хотя офицер Лайтоллер приказал ему перейти в спасательную шлюпку и принять командование, он был в глубоком отчаянии. В одну минуту он был за штурвалом вместе с мистером Муди, а в следующую наступил хаос. Он не мог забыть вид тонущего корабля, пассажиров и членов экипажа, выброшенных в воду.

– Офицер Лайтоллер сказал грести до огней спасательного судна, а потом вернуться и помочь выжившим, – сказал Хиченс.

– Вы видите спасательный корабль? Я был начеку и ничего вокруг не видел, – нахмурившись, сказал Фред Флит. Он был расстроен.

– Еще успеем. Нас может затянуть вниз засасывающей силой корабля.

– Засасывающей силой? Но ведь его больше нет, мистер Хиченс.

– Я все еще боюсь этого.

– Вам нужно проявить терпение, сэр.

Артур Пьючен немного понаблюдал за спором членов экипажа и наконец вклинился:

– Почему бы нам не позволить одной из женщин управлять судном, а я буду работать на веслах.

Он был единственным мужчиной, допущенным в лодку, и спустился по канату, чтобы попасть в спущенную шлюпку. Его отправили на борт, чтобы он помогал грести, но дела здесь были хлопотными.

– Хватит. Ведите себя тихо. Я отвечаю за эту лодку, – крикнул Хиченс.

– Я только подумал...

– Сэр, не вам думать. Я здесь главный, – крикнул Хиченс еще громче.

Они не отходили от обломков.

– Я слышу, как они зовут на помощь, – сказала Эллен Барбер. Она потянулась к миссис Кавендиш, своей хозяйке. Мистер Кавендиш остался на корабле.

– Замолчите, ладно? – огрызнулся Хиченс.

– Простите? – Джулия Кавендиш рассердилась: – Она моя служанка, и вы не будете с ней так разговаривать. Мы все слышим крики о помощи. Там может быть мой муж.

– Или Эдгар, – сказала миссис Мейер. Ее насильно посадили на корабль, когда она хотела остаться с мужем. Она была зла на членов экипажа за то, что они заставили ее уйти.

– Я делаю все, что в моих силах. Вините мистера Лини за то, что он не может грести.

– Мистер Хиченс! Он сломал руку, так что будьте любезны, – заговорила Мэгги Браун, – он боролся с ужасными существами, чтобы добраться до шлюпочной палубы, и был послан нам на помощь самим мистером Лайтоллером. В этом хаосе он просто не знал, что его рука сломана.

Мистер Лини сидел, покачивая свою бедную руку. Даже под дулом пистолета он никогда бы не рассказал о страшной безглазой мерзости с коротким отростком в виде носа и темно-серыми пластинами кожи, похожими на броню. Вдоль туловища под мускулистыми руками без пальцев извивались сотни крошечных тонких ножек, словно он был сороконожкой. Когда он ревел, маленькие ножки плясали от адского ликования.

Стоя на высоте человека, он не имел собственных ног, чтобы ходить, а лишь массу крошечных ножек, образующих основание, по которому он скользил. Из-под его нижней части сочилась густая прозрачная жижа.

Пасть существа была полна бритвенных зубов, и монстр набросился на женщину, разорвав ей горло и всасывая кровавые брызги. Укус был настолько сильным, что ее белое платье стало пунцовым до самого подола.

Чудовище повернулось к господину Лини и затараторило, напугав его так, что он сорвался с места и побежал со всех ног. Одна из массивных рук чудовища зацепила его на бегу, и он услышал, как хрустнула его собственная кость, а в груди поднялась боль. Мужчина хрипло закричал, но все равно побежал, карабкаясь по лестнице одной рукой и не смея оглянуться назад.

– Сиди здесь, – приказал Хиченс.

Миссис Майерс сказала ему:

– Я слышала приказ, как и вы, перед тем как корабль затонул.

Они призвали нас помочь тем, кто оказался в воде. Мистер Пьючен, пожалуйста, напомните ему.

Пьючен пожал плечами и отвел взгляд. У него не было полномочий.

– Дайте мне весло, – потребовала Мэгги Браун, – у этих женщин там мужья. Если мы можем спасти хоть одного, то мы это сделаем.

– Там нет ничего, кроме трупов, – прорычал Хиченс. Несколько женщин закрыли лицо руками и зарыдали.

Миссис Браун пришла в ярость:

– Да замолчите же вы!

Дамы, мы сами будем грести эту лодку и сделаем это правильно. А теперь беритесь за весла и давайте искать выживших. Не слушайте его бредни.

– Вон там, – крикнула одна из женщин, когда они вплыли в поле плавающих тел.

Они подняли мужчину на борт. Он был одним из кочегаров и почти посинел от холода:

– Я буду помогать грести, как только смогу шевелить пальцами.

Он пошел ко дну вместе с кораблем, но не чувствовал трусости, когда его спасали на шлюпке.

Мэгги Браун кивнула:

– Так вам будет теплее.

– Она осторожно помогла ему снять промокшую одежду, достала свои собственные меха и полностью укрыла его. – Может, ты и выглядишь глупо, но я готова поспорить, что ты чувствуешь себя лучше.

– Благослови вас Бог, мэм, – сказал он, считая миссис Браун ангелом.

– Что вы все делаете? Перестаньте принимать людей... – Хиченс стоял над миссис Браун.

Она подумала, что он выпил; от него несло алкоголем, и он был вне себя от страха. Он был расстроен, но сейчас, когда на карту поставлена жизнь людей, она не могла позволить себе никаких глупостей.

– Сядь и заткнись, или я сама выброшу тебя за борт, – прикрикнула она на него.

Когда Хичен пробормотал проклятия, кочегар рассмеялся: "Вы не знаете, с кем говорите, сэр.

– Она не командир. Я – командир, – сказал Хиченс, сел и стал наблюдать за женщинами и другими мужчинами, увлеченно гребущими.

– Там, он жив, – позвала одна из женщин. Они подняли на борт этого человека, а затем еще семь или восемь. Те, кого они спасли, смертельно замерзли, устали, но пока живы и выбрались из ужасной воды.

Когда один человек умер от холода, Хиченс сказал, что тело нужно выбросить:

– Корабль прибудет, но не для спасения. Он прибудет, чтобы забрать погибших.

Мэгги почувствовала, что все взгляды обращены к ней: теперь она была командиром спасательной шлюпки.

– Да, пусть Молли Браун решает, – ухмыльнулся Хиченс.

– Маргарет, Мэгги для друзей. И да, мы позволим ему вернуться в море, когда он избавится от боли. Корабли соберут наших мертвецов, и команда похоронит их должным образом, ибо нам нужно место для новых выживших.

С уважением остальные собрали тело и осторожно отпустили его за борт.

– Миссис. Браун, ох, пожалуйста, скажи мне, что это неправда? Что это может быть? Может быть, масло?

Мэгги посмотрела туда, куда указывала миссис Майерс, и моргнула глазами. Это был сгусток тьмы, темнее воды, такого эбенового цвета, что голова и глаза болели, когда она смотрела на него и различала его цвет. Оно плыло рядом со спасательной шлюпкой, не отставая от нее, тонкое, но бугристое.

Пьючен наблюдал за ним:

– Не думаю, что мы сможем различить его истинный черный цвет.

– У меня от него голова раскалывается, – сказала миссис Майерс.

– Мы пытаемся, но наш мозг не может постичь его природу, и поэтому наши головы и глаза так сильно болят, – объяснил Пьючен.

– Вы думаете?

– Совершенно верно, миссис Браун. Оно древнее, не так ли? Гораздо древнее, чем мы можем себе представить, и оно здесь, с нами. Не думаю, что ему есть до нас дело.

– Вы все глупые, – сказал Хиченс.

Миссис Майерс вздохнула:

– О боже, что оно делает?

На иле беспорядочно появлялись рты и глаза, они гримасничали, обнажали зубы, выдували воздух, озирались, подмигивали, а штука все равно держалась левого борта.

– Связь? Предупреждение? – Пичен пожал плечами: – Мы не можем знать, ибо это слишком древнее и чуждое нашему разуму явление. Интересно, как оно сюда попало и зачем?

– Мы увидели злобное существо внизу, когда отправились посмотреть на повреждения и узнать о рулевом управлении. Вы не поверите, чему мы были свидетелями, – сказала Мэгги.

– Миссис Браун, я бы поверил. Когда я пошел в свою комнату за любимой заколкой для галстука, палубу начало заливать. В воде я увидел ужасных монстров. Все это, – сказал он, разводя руками, – неестественная и непростая ситуация.

– Что он имеет в виду? – спросил Фред Флит.

– Он глуп, – сказал Хиченс.

– Тогда что это за штука? – спросил Флит, – мы можем ее видеть. Это что-то вроде кошмара, сэр.

– А это что? – указал Пичен: – Посмотрите туда.

Всего в нескольких ярдах от него на поверхность всплыл плавник.

– Это акула. Боже мой, это огромное чудовище. Если она набросится на нас, мы все погибнем. – У Хиченса началась истерика. – Мы должны отплыть, пожалуйста.

Мэгги уставилась на плавник. Она знала, что это такое. Если бы он налетел на них, то поглотил бы лодку и всех их целиком.

– Он один из тех, кто следит за кораблем, по крайней мере с раннего вечера. Его видели несколько человек, и он разбил иллюминатор, когда мы были внизу.

– Рыбы так не поступают, – сказал Хиченс, но сказал он это только для того, чтобы покривить душой. Его очень беспокоила акула.

– Я видел его раньше вместе с его сородичами. Мистер Хиченс, мы будем благодарны вам за помощь. Это не страшилка, а серьезная угроза, и нам нужна ваша помощь, – сказала Мэгги.

– Оставьте меня в покое.

Мегаладон не проявлял особого интереса к этой лодке, поэтому он плавал вокруг, вылавливая тела из воды. Те, кто был жив, не могли бороться, и их заглатывала огромная глотка.

Когда акула с любопытством разглядывала слизь на воде, она вдруг отшатнулась, гневно закатив черные глаза. На рыле акулы расплывалось и горело пятно, оставившее шрам на грубой коже.

– Думаю, оно нас спасло, но это не значит, что мы ему особенно дороги, – сказала Мэгги Браун, – так что давайте грести отсюда. Дамы, максимальная скорость, пожалуйста. Нам нужно доставить выживших на спасательный корабль. Акуле мы не соперники.

– Мы можем пробыть здесь несколько дней, дрейфуя, без воды и пищи, а эти твари будут преследовать нас, – мрачно сказал Хиченс.

– Только не на моей лодке, – сказала Мэгги.

– Непотопляемая Молли Браун, – сказал Хиченс.

Она рассмеялась:

– Мэгги, Мэгги Браун.

– Командир спасательной шлюпки номер шесть, я побежден, – сказал ей Хиченс.

– Давайте грести как можно дальше, – сказала миссис Майерс, – я хочу оказаться подальше отсюда. И от всего этого.

– Да? Это удручает.

– Так много мертвых... – плакала Мэри Дуглас.

– Но мы нашли много живых. Мы хорошо поработали, дамы, – сказала Мэгги. – Кто-нибудь, начните песню. Мы должны сохранять бодрость духа, а этим мужчинам, которых мы спасли, нужен позитив.

Одна из молодых женщин начала петь, и остальные присоединились.

Никто из них не упоминал о склизкой трясине, которая шла за ними, и не говорил о мегаладоне.

К сожалению, позже они говорили о тех, кого потеряли, о тонущем корабле и страшном ледяном поле; их настроение было подавленным. Мэгги попросила их снова спеть и постаралась вселить в них надежду.

Хиченс спел бравурную матросскую песню, которая подняла им настроение. Мэгги Браун тепло улыбнулась ему за то, что он пришел в себя.

Она вспомнила, как пыталась помочь спасти пассажиров третьего класса, но места для них не хватило, и вода с огромным ревом поднялась и поглотила их. Нет, это было не совсем верно, но все это напоминало какой-то смутный кошмар, за который она не могла ухватиться. Он ускользал в периферийную память, и она не могла видеть его отчетливо.

Она надеялась, что Дженни и Хелен в безопасности, а также мистер Стид, мистер Кавендар и стюард Дэниелс. Возможно, Говард спасся. Он был милым молодым человеком, только склонным к такому живому воображению.

Никто из них не помнил ничего более кошмарного, чем море, заполненное телами, застывшими на кусках обломков, бесцельно плывущими или сине-белыми людьми, едва способными стонать.

Руки одного человека были прикованы к столу, на котором он плавал, и когда его пытались дотащить до лодки, кожа с его рук слезла. Пальцы отломились, как сучья, и руки стали похожи на рукавицы. Они позволили ему соскользнуть обратно в воду, когда увидели, что его глаза застыли в открытом состоянии, и понадеялись, что слабые стоны принадлежат кому-то другому.

Но именно это они и запомнили: тела и еще больше тел в поле бесконечных тел, плывущих рядом с мусором, сломанной мебелью и бумагами. Эти воспоминания были достаточно ужасны.

У них была долгая холодная ночь, и они были последними из спасательных шлюпок, которых нашли и спасли, так как в страхе, который они уже не могли вспомнить, гребли подальше от этого места.

Глава 11: Шлюпка номер четыре

Уолтер Перкис, квартермейстер, с трепетом смотрел на сорок человек на борту своей спасательной шлюпки. Если бы два гребца, Скотт и Рейнджер, не спустились по канатам, называемым водопадами, им было бы некем грести. Мистер Скотт действительно упал на несколько футов в воду, но быстро выбрался. Он шепотом рассказал мистеру Перкису, какой ужасной была вода.

Мэдди Астор наблюдала за водой.

Гребя вокруг обломков, они надеялись найти выживших. Она представляла, как увидит хорошо одетого мужчину, красивого и щеголеватого, который будет цепляться за плавающий шезлонг. Дьявольски ухмыляясь, он поднимал голову и смеялся, радуясь встрече с ней. Пока что из воды вытащили упавшую гребщицу, но не ее мужа, Джона Астора.

– Вам удобно, миссис Астор, – спросил Перкис. Он был очень вежлив и заботился о ее благополучии. В конце концов, она была Астор, и, если судить по тому, что она продолжала поглаживать свой небольшой живот, у нее был ребенок – наследник Асторов.

– Я в порядке, спасибо.

Его беспокоила ее бледность.

– Оооо, – Уильям Ричардс, которому было всего три года, заговорил детским лепетом и пошевелил пухлым пальчиком.

Он показывал на нескольких мужчин в воде, к которым обращался Перкис. Самый дальний из них находился примерно в двухстах ярдах по правому и левому борту от лодки. Перкис приказал всем, кто умел грести, помочь. Большинство женщин беспомощно сидели, оплакивая своих мужей и дрожа.

Перкис пожелал, чтобы на помощь гребцам пришло больше мужчин. Почему они не погрузили больше помощников для него, недоумевал он.

"Титаник" раскололся на части. Одна упала в темную пучину воды, а затем затонула вторая часть. Мужчины и женщины, молодые и старые, богатые и бедные, хорошие и плохие погибли вместе. Ничто не спасало их, когда они погружались в море. Мэдди Астор со слезами на глазах наблюдала за происходящим.

Она видела, как гнется и трещит сталь.

Ничто не было неразрушимым или настолько прочным, что могло бы выдержать что угодно, по крайней мере, ничего созданного человеком. Что было по-настоящему сильным, так это дух, честь, чувствительность и постоянство.

Глубоко вздохнув, Мэдди решила, что больше не будет ничего бояться; она сильна и может выстоять. Она останется непоколебимой и даст о себе знать, потому что именно это имеет значение и именно этому она научит ребенка, которого носит.

– О, какие глупости, леди! – Мэдди Астор сдвинулась с места и взялась за весло: – У нас есть работа. Кто из нас слишком горд, чтобы выполнять честную и очень нужную работу? Разве Моисей сказал Богу, что он слишком занят, или устал, или у него слишком много испытаний и он не может поделиться с Ним Словом? Нет. Он был ответственным. Не гордись, но работай рядом со мной. Это было самое значимое, что она когда-либо произносила вслух.

Ее голос был тверд.

К всеобщему удивлению, она с новыми силами принялась грести. То, что самая богатая женщина с корабля взялась за весла, воодушевило нескольких других женщин, и они стали помогать ей, демонстрируя более легкое настроение, когда работали вместе. Еще больше женщин воспряли духом и взялись за весла.

Через секунду они подтянули к себе нескольких кочегаров, которые упали в воду с шлюпочной палубы, когда корабль пошел ко дну.

Затем появились грузчик и личный стюард по имени Каннингем, который заставил всех своих подопечных надеть спасательные жилеты и сесть в спасательные шлюпки. Он остался на палубе, чтобы погибнуть, но несколько человек отказались сдаваться, прыгнув в воду и доплыв до замеченных ими спасательных шлюпок.

– Чертовски хорошая сделка, – сказал Перкис, – ты хорошо поступил.

Спасенные мужчины смотрели на Мэдди Астор, которая работала так же усердно, как и все мужчины, и ругали тех, кто гнушался этой работы.

Некоторые женщины пожертвовали сухую и теплую одежду, чтобы завернуть в нее выживших. Мэдди похвалила их за благотворительность.

– У нас есть место, так что давайте грести среди этих бедняг, чтобы попытаться найти еще живых. Мы бы хотели, чтобы кто-нибудь сделал это, если наши мужья могут быть найдены, – приказала Мэдди Астор. – Если мы спасаем человека, помните, что он может быть чьим-то любимым мужем и почитаемым отцом. Мы бы хотели, чтобы кто-то сделал то же самое для наших мужчин, и, возможно, они это сделают.

Она не знала, что из полутора тысяч человек, оставшихся на борту, еще пятьсот будут спасены в спасательных шлюпках, плавающих вокруг тел. Только пятьдесят выживших будут извлечены из ледяных лап моря, когда другие спасательные шлюпки отплывут от обломков.

Когда женщину, стюардессу, затащили в шлюпку, Мэдди встала, раздела бедняжку и отдала ей мех, в который та была одета.

– Теперь лучше? Ты обсохла, а это согреет тебя. Кто-нибудь из вас, сядьте рядом и обнимите ее, чтобы она согрелась, пожалуйста.

Стюардесса знала Мэдди Астор и не могла поверить, что та укутала ее в настоящую соболиную шубу. В знак признательности и благоговения стюардесса могла только плакать. Она считала миссис Астор святой.

Стюард Каннингем приклонил воображаемую шляпу: – Миссис Астор, вы поражаете меня своей щедростью и жизненной энергией.

– Это то, что нужно. Не больше и не меньше.

Они вытащили Сэма Хемминга из воды, когда он проплыл сотни ярдов, чтобы добраться до лодки. Его подвиг был чудесным. Несмотря на то, что его зубы неудержимо стучали, он указал пальцем, и все посмотрели.

– Корабль. Мы спасены, – объявил Перкис. Прямо перед ними стояло старое судно, видавшее лучшие времена: его древесина была пропитана солью и плесенью, мачты накренились, а иллюминаторы были грязными. Оно плавало в желтоватом тумане, который клубился прямо над поверхностью воды, и айсберги выплывали из него, как будто оно их отпускало.

– На нем есть экипаж или он заброшен? – спросил Рейнджер.

– Не знаю. Но выглядит он вполне пригодным для плавания, и мы могли бы на нем дождаться помощи, – сказал Перкис. Он не стал добавлять, что от этого корабля его бросало в дрожь, и он испытывал жуткий страх, когда смотрел на него. Его работа заключалась в обеспечении безопасности пассажиров. Возможно, это было безопаснее, чем спасательная шлюпка.

– Давай подплывем поближе.

Его мачты были сломаны, а лоскуты грязных парусов развевались на легком ветру. За судном тянулся канат, и именно к нему моряки привязали спасательную шлюпку и еще раз оценили парусник.

– Я поднимусь наверх. Кто составит мне компанию? – спросил Перкис.

Добровольцами вызвались члены экипажа Бриз, Комптон, Смит и Эверетт. Перкис сказал, что они осмотрятся, чтобы понять, как можно легко поднять остальных, и что они быстро вернутся; однако, если они понадобятся, достаточно будет подать сигнал.

– Выглядит вполне нормально. Интересно, почему он здесь и брошен?

Они обнаружили, что спасательная шлюпка отсутствует, а все навигационные приборы либо пропали, либо были искорежены и испорчены. Это было так странно, что Фриз заметил:

– Зачем кому-то понадобилось уничтожать такой хороший секстант?

На борту не осталось ни вахтенного журнала, ни бумаг.

Комптон поправил кресло, испачканное солью и обветренное, но в хорошем состоянии. Сразу за левым бортом клубился пар, и Комптон подошел, чтобы взять очки. Протерев линзы о грудь, он осмотрел их и обнаружил в стекле крошечный скол, но они не пострадали.

С тех пор, как судно было загружено, а "Титаник" затонул, он чувствовал себя немного зябко, но теперь ему было по-настоящему холодно. Его кости начали болеть. Возможно, тревога и нагрузка доконали его, потому что он был очень истощен. Он чувствовал, как из него уходит энергия.

– С вами все в порядке, Комптон?

– Да. Я в порядке. Просто устал.

Перкис нахмурился. Мужчина поднял очки и побледнел. Что могло быть не так, Перкинс не знал. Осмотрев деревянные перила, они обнаружили несколько глубоких пробоин, но ничто не указывало на их причину, а крови не было видно.

Помимо того, что верхняя палуба была пустой, она была прочной и в отличном состоянии. Она была пыльной и местами покрыта мхом, но ничего такого, что нельзя было бы исправить с помощью швабры и воды.

– Я понятия не имею, что здесь могло произойти, джентльмены, – сказал Перкис несколько формально. Он попросил Смита проверить тех, кто находился в лодке, и тот доложил, что все в порядке. – Комптон и Смит, оставайтесь здесь. Фриз, Эверетт и я спустимся вниз. Позовите, если мы вам понадобимся, и мы сделаем то же самое.

Внизу они обнаружили крепкий дубовый стол и стулья, а также спальные места и кровать для маленького ребенка, аккуратно застеленную старым, пыльным, но пригодным для использования бельем. Она была удобной и хорошо заправленной. Одеяла были шерстяными и приличного качества, не модные, но и не поношенные.

– Припасов хватит на полгода или больше, – сказал Эверетт. – Еда испортилась, но ее было много. Соль, сушеная говядина, овощи, специи, ром, зернистая соленая свинина, жесткая упряжь, кофе и чай, несколько кругов сыра, фрукты и вино.

В сундуках Фриз нашел одежду для мужчин и женщин. Это была не та одежда, которую носили бы состоятельные люди: все было устаревшим на много лет, почти то, что носило бы прошлое поколение, и все это было многократно заштопано, но из хорошего материала. Вся одежда была опрятной и чистой, а также аккуратно сложенной.

На столе не оказалось важных бумаг, зато нашлись старые книги, которые были популярны четверть века назад. На столе стояла чашка, наполовину наполненная чаем.

– Пыльно, но за этим парусником хорошо ухаживали, – сказал Фриз. Он был озадачен.

– Как будто она из далекого прошлого, – заметил Перкис, – а у меня такое опасение на ее счет.

– Посмотрите сюда. Ликер, в бочках из-под него, но он из красного дуба, а не из белого. Это позор. Все это испарилось.

Эверетт показал им найденную коробку:

– Может быть, нам повезло наткнуться на сокровище?

Шкатулка была размером примерно с квадратный фут и сделана из темного дуба, который был отполирован и натерт воском до блеска. Восемь тонких полос из кованого серебра шли по всему ящику от крышки, вокруг задней стенки, где она была застегнута на серебряные петли, до передней стенки. Крошечные серебряные заклепки удерживали их на месте. В центре, в верхней части, находился нефритовый медальон холодного зеленого цвета в форме лягушки. Изумруды, крошечные и бледные, образовывали круг вокруг нефрита.

Замка на шкатулке не было, и даже если бы она была пуста, Эверетт чувствовал, что шкатулка стоит больших денег, и собирался взять ее с собой. Он поднял крышку и заглянул внутрь, его челюсть отвисла от удивления.

– Что у тебя? – спросил Перкис, обыскивая кладовку.

– Вот, гсэр, это... лягушка.

– Резная? Украшенная драгоценными камнями?

– Уммм... смотрит на меня и моргает глазами, – сказал Эверетт.

Фриз и Перкинс прекратили свои поиски и уставились на собеседника. Эверетт наблюдал, как лягушка, а может, жаба, щелкает языком.

Затем маленькое существо открыло рот, словно для того, чтобы зевнуть. Но он продолжал открываться, растягиваясь все шире и шире; это было невозможно. Рот лягушки стал размером с пирог. Без единого звука она подпрыгнула вверх и вцепилась своим огромным открытым ртом в лицо Эверетта.

Его крик был приглушен, он дернулся, врезался в стену парусника и упал на колени. К нему подбежали Фриз и Перкис, и оба потянули за склизкую, отвратительную тварь, приставшую к лицу мужчины. Все трое катались по полу, но не могли отцепить чудовище.

– У неё крепкая хватка, – крикнул Перкис, – мы тебя освободим.

В отчаянии Перкис ударил лягушку молотком, который он увидел. Сначала он не причинил никакого вреда, но затем кожа лягушки разорвалась, а хребет сломался. Перкис продолжал бить лягушку, а Фриз тянул ее за рот, пытаясь освободить.

Фриз упал на землю, когда лягушка оказалась у него в руках. Он швырнул ее на пол, где Перкис закончил ее добивать. Карабкаясь на руках и коленях, Фриз добрался до Эверетта и перевернул его. Он сдержал крик, увидев, что лицо мужчины исчезло. Глаза, губы, щеки, нос и вся плоть были изъедены, как будто над ними поработали крошечные рты и зубы. Под кровью виднелся череп Эверетта.

К их ужасу, Эверетт издал жуткий клокочущий звук в глубине своего горла. Перкис сжал челюсти, вынул свой большой нож и провел им по горлу мужчины, прекратив его агонию. Он накрыл лицо и тело мужчины простыней.

– Господи, прости меня и помилуй наши души.

– Мистер Перкис? – обратился к нему Смит: – С вами все в порядке, сэр?

– Мы поднимемся через секунду. Будьте начеку, если возникнут проблемы или какие-либо трудности. – Перкис схватил Фриза за плечо. – То, что я сделал... ему уже было не помочь. Я счел за лучшее избавить его от мучений и ужаса.

– Я понимаю, мистер Перкис. Это был акт милосердия.

Перкис и Фриз побежали к лестнице, чтобы подняться, и захлопнули люк. Если лягушка-монстр могла находиться в шкатулке с драгоценными камнями, то другая могла быть где угодно и только ждать, чтобы напасть на них.

– На него напали и убили, – сказал Перкис двум другим мужчинам, – мы должны быть осторожны и не можем оставаться на борту, если есть опасность.

– Мы так устали, сэр. Мы измучены, – сказал Смит.

Перкис с любопытством посмотрел на него. За несколько мгновений, пока они находились под палубой, кожа Смита истончилась, появились пигментные пятна, а лицо покрылось тяжелыми морщинами. Он выглядел так, словно постарел на двадцать пять лет. Перкис попросил мужчин перебраться на свою сторону судна, вглядываясь в туман.

Туман все еще клубился на той стороне вокруг кресла, где сидел Комптон и стоял Смит.

Смит протянул руку, чтобы разбудить другого человека, и потянулся к его плечу:

– Пора просыпаться, старина.

Комптон лежал, свернувшись калачиком, на стуле. Когда Смит потянул его за руку, Комптон упал со стула на палубу. Он выглядел на сто лет или больше, его лицо было покрыто морщинами и темными пятнами, атлетическое тело было миниатюрным и хрупким. Казалось, что что-то высосало из его тела молодость, жизненную силу. Был ли он жив, они не могли сказать.

– Отойди от тумана, Смит.

Увидев Комптона, Смит застонал и задергался. Его кости болели, а колени подкашивались при ходьбе. Фриз подал ему руку:

– Идемте.

– Что с ним случилось, сэр? – спросил Смит.

– Я не могу даже предположить.

– Он жив?

– Если и жив, то ненадолго, – сказал Перкис.

Пока они шли к корме, Перкис смотрел на воду внизу, освещенную золотистым туманом. Вдалеке он услышал гулкие, лязгающие шаги. Какое существо могло издавать такой громкий звук, он не мог себе представить.

– Мистер Перкис, пожалуйста, поторопитесь, – позвала Мэдди Астор.

– Уже идем, мэм.

Чудовище должно быть невероятно большим, чтобы издавать такие громкие шаги; оно издало рев, настолько глубокий, что они почувствовали его глубоко в своих костях. Все трое мужчин упали на палубу, так как их ноги подкосились. Еще несколько взвываний, и их кости превратились бы в пыль.

Перкис пополз.

Он спускался по канату, перебирая руками, зная, что если чудовище издаст еще один вопль, то он упадет, но ему удалось добраться до шлюпки.

– Приготовиться к гребле, и грести быстро, дамы.

Смит начал спуск. Его тело стало заметно меньше, одежда развевалась на нем, а взгляд опускался вниз, показывая впалые щеки. На их глазах его волосы поседели, затем поблекли, а потом и вовсе выпали, развеваясь на ветру. Его шея была покрыта старческими пятнами.

– Что происходит? – спросила одна из женщин.

– Я понятия не имею, мэм, но что бы ни было на этом корабле, это зло. Эта Мэри или Мари, как ее там, наполнена злом прямо из самого ада, – сказал им Перкис. – Оно забрало людей на борту и моих людей, и если мы не поторопимся, оно заберет и нас.

Смит был похож на восьмидесятилетнего старика, пытающегося справиться с веревкой. Его шишковатые руки не справились с веревкой, и он потерял хватку, упав в воду внизу. Все смотрели на него, готовые вытащить его в безопасное место, но он не всплыл; вместо этого на поверхность всплыл цветок темно-красного цвета, вызвавший у нескольких женщин истерические крики и плач.

Перкис, хотя и переживал потерю, не мог представить себе реакцию женщин, если бы они увидели, как лягушка съела лицо Эверетта, или увидели, что стало с беднягой Комптоном.

Перкин отвязал лодку и крикнул Фризу, чтобы тот быстрее спускался по веревке. Фриз был уже на полпути вниз, когда что-то огромное пронеслось между шлюпками и вырвало Фриза из веревки, поплыв дальше.

Перкис моргнул, когда все в лодке закричали. То, что он увидел, было невозможно. Когда-то давно он был моряком и видел китов, дельфинов и больших акул, но то, что он увидел сейчас, было просто невероятно. Это была самая мускулистая, тяжелая, древняя акула, которую он когда-либо видел.

Она съела Фриза.

– Гребите, – крикнул Перкис, – все, если хотите жить, гребите.

В глубине души он понимал, что если они не поторопятся, то тоже станут частью тумана и либо будут жить, либо умрут, но бесконечно будут его частью. Туман был вселенной, обладающей силой, исключительно жадной и очень, очень голодной. Существа, которые были его частью, были ужасны.

Ее щеки раскраснелись от активности, Мэдди Астор встала на весла и громким, властным голосом крикнула, чтобы они гребли изо всех сил:

– Гребите, леди, гребите.

Мы справимся.

Через несколько минут они оказались у кромки тумана, и хотя акула кружила над ними, она не досаждала им. Как только они оказались за туманом, они почувствовали, как тяжесть свалилась с их груди, и им стало легче дышать. Трепет и тоска, которые они испытывали, исчезли. По дороге встречались тела, некоторые цеплялись за куски дерева или стулья, но все они были замерзшими, мертвыми и покрытыми инеем. Люди, твердые как лед, сталкивались со спасательной шлюпкой.

Женщина, сидевшая на шатком столе, издала слабый стон. Она была так далека от жизни, что не могла поднять ни рук, ни ног, но скользила почти замерзшими глазами по лодке и беззвучно умоляла помочь ей.

Они остановились рядом с ней и осторожно подтащили ее к лодке.

Несколько женщин упали в обморок, и все на борту закричали, когда ее замерзшая рука отломилась выше локтя, когда ее поднимали на борт. Посмотрев на место, где была ее рука, она не почувствовала боли, так как онемела. Женщины пытались понять, что произошло.

Хемминг наложил жгут на руку на случай, если она отогреется, но он не думал, что она выживет.