Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 331 страниц)

Он кивком поблагодарил офицера за то, что тот заставил пожилых женщин почувствовать себя молодыми девушками. Делора и Энни ощущали себя такими же особенными, как и Асторы, а это был бесценный подарок.

Говард считал капитана способным, мистера Мердока – хорошим моряком (но, возможно, немного вспыльчивым), а мистера Лайтоллера – гораздо более умным человеком, чем многие думают.

За этим пассивным, сильным лицом скрывалась очень способная и крепкая личность, которую Говард решил использовать в качестве персонажа в одном из своих произведений.

У Лайтоллера были пронзительные глаза, которые, скорее всего, ничего не упустят.

Говард и его тетушки следовали за стюардом Дэниелсом, пока тот с гордостью, словно корабль был его собственным, указывал на различные удивительные особенности. Он спросил об их горничной.

– Она во втором классе, сэр, и сейчас поднимется для выполнения своих обязанностей, – сказала Энни. – Мы нашли ее в Лондоне и привезли с собой, но мы не привыкли, чтобы горничная была с нами постоянно.

– Нет? Как любопытно. Вы, наверное, дамы, которые умеют сами застегивать сапоги? – с усмешкой спросил он.

Делора разразилась хохотом. При всей своей суровости порой она могла отбросить свои приличествующие случаю манеры и насладиться шуткой:

– О, это замечательно.

Энни, давай не забудем рассказать об этом всем дома.

Энни вытерла слезы веселья с глаз:

– Я точно не забуду.

Говард решил, что Дэниелс ей очень понравился.

За Джоном Астором, самым богатым человеком на борту, если не во всем мире, наблюдали другие пассажиры: он и его молодая жена кивали им, следуя за своей собакой и стюардами.

Другие стюарды поприветствовали Китти и взяли ее поводок, чтобы передать другому стюарду. Хорошо одетая горничная поприветствовала их, когда они открыли дверь в люкс.

Если кому-то это показалось необычным или зрелищным, он отвернул лицо и улыбнулся. Хотя общественное мнение разделилось по поводу того, что Астор развелся с женой и женился снова, мужчин и женщин на борту корабля быстро покорили крепкая внешность мистера Астора, невинные, мягкие глаза и нежные манеры его жены Мэдди, а также то, что Астор взял за правило благодарить каждого человека, который им помог. Он приветствовал друзей, десятки раз склонял шляпу перед дамами, даже перед представительницами низшего сословия, расспрашивал о семьях друзей и при этом оставался внимательным к Мэдди.

– Здравствуйте, капитан, надеюсь, море спокойное? – женщина поприветствовала капитана сильным голосом и радостно помахала другим гостям. Она чуть не пропустила приезд Асторов, который, по общему мнению, нельзя было пропустить. Красиво одетая и ужасно богатая, она была американкой и происходила из крепкой семьи. Она и не подозревала, что многие пассажиры ожидали ее прибытия, просто чтобы увидеть откровенную миссис Браун.

– Мадам, спасибо, что присоединились к нам в этом путешествии, – капитан Смит отвесил Мэгги Браун слабый поклон и приветливо улыбнулся: – Рад вас видеть. Когда я увидел, что вы заказали билет, то, смею сказать, был вне себя от радости, что могу быть к вашим услугам.

– Я тоже рада вас видеть. Вы такой приятный собеседник. Как я могла пропустить встречу с моим любимым капитаном?

– Я польщен, мэм.

– Надеюсь, столовая и гимнастический зал уже готовы ко встрече со мной, – она громко рассмеялась. Как американка, она была громче англичан: пышнотелая и сразу же располагающая к себе. Ее жизнерадостность и дружелюбие были заразительны. Мужчинам нравились ее прямые, без глупостей манеры, а женщины чувствовали в ней надежность и рассудительность. Если ее платья и были немного устаревшими, то только потому, что она любила их в таком стиле и не позволяла другим управлять ее выбором.

– У нас есть теплый бассейн, если вам так хочется немного потренироваться. Что может быть лучше теплой ванны и укрепления мышц? – капитан Смит напряг мышцы своей руки и протянул ее миссис Смит.

– О, капитан, вы нашли заклинание. Мне кажется, вы помолодели, – заявила Мэгги Браун, и офицеры рассмеялись.

– Если это так, то я буду лежать в теплом бассейне три раза в день, – сказал Лайтоллер.

– Увидимся там, – кивнула миссис Браун, все еще наслаждаясь весельем.

Смит и его офицеры приветствовали каждого пассажира первого класса по имени, вплоть до самого маленького ребенка. В первом классе находилось триста двадцать четыре человека, которых офицеры и капитан должны были запомнить по именам и до мельчайших подробностей.

Первый помощник, Генри Уайлд, отбросил недосыпание предыдущей ночи, поскольку в последнюю минуту его призвали помочь командовать этим рейсом.

Прислушиваясь к разговорам между своими приветствиями, он заинтересовался молодым человеком, который намекнул на то, что трансатлантический переход может вызвать у него тревогу, как и у Генри. Ему тоже было не по себе, хотя он никогда бы не проронил ни слова, разве что рассказал бы о своих опасениях жене.

Моряки были известны своими суевериями, но он не стал добавлять свои опасения к другим.

Уайлд обратился к своим товарищам по экипажу:

– Я могу посещать бассейн по дюжине раз в день.

Да, в некоторые дни я чувствую себя старым.

Когда на борт поднялись последние пассажиры, посетители покинули судно, чтобы проводить сотни людей, которые махали тем, кто находился на борту, и кричали прощальные слова. Фотограф закончил делать последние снимки и сошел с корабля вместе с другими людьми.

Два члена экипажа и один безбилетник в последнюю минуту испытали страх, который они не могли объяснить, и, недолго думая, покинули корабль вместе с остальными.

Некоторые моряки клялись, что могут определить, будет ли плавание иметь плохие последствия, но у них было больше суеверий, чем у других рабочих, и они часто совершали ритуальные обряды, чтобы предотвратить невезение. Хотя остальные члены экипажа не испытывали никаких дурных предчувствий, те, кто пережил то, что им предстояло, говорили, что, покидая порт, они испытывали легкое беспокойство.

Дженни Кавендар, тоже американка, стояла рядом с Мэгги Браун и махала всем, кто махал ей с берега.

– Вы можете поверить, что мы здесь? Разве это не чудесно? – она была молода, но сильна чувствами. Не склонная к мелочам, она наслаждалась путешествием, как в первый раз.

Ее отец Питер согласился:

– Никогда не забывайте этот момент. Мы творим историю на борту самого большого корабля на Земле. Он непотопляем, а значит, и самый безопасный корабль.

Он был одним из самых богатых людей на борту, но, как техасец, скорее ковбой, чем миллионер, и его меньше интересовали изысканные манеры, чем приключения.

– Он прекрасен, – сказала Дженни, когда они осматривали корабль. Она старалась вести себя по-женски, но знала, что отец считает высшее общество преходящим идеалом, в то время как трудолюбие, характер и целеустремленность остаются навсегда. Разве он не говорил это миллион раз?

Мать Дженни умерла при родах, и хотя Дженни жалела, что мать не выжила и не вырастила ее, она знала, что Питер Кавендар был замечательным отцом. Он сделал ей такой подарок: подарил ей возможность наслаждаться самым грандиозным кораблем в мире.

Куда бы она ни посмотрела, везде не жалели средств, чтобы сделать убранство как можно более красивым и элегантным. Тонкие панели из полированного дуба, огромные окна вдоль палубы А, чтобы можно было почувствовать себя частью морского пейзажа, и роскошная мебель, сверкающие столы, диваны, кресла и лампы в таком изобилии, что нужно было сделать всего несколько шагов, чтобы до них добраться.

Парадная лестница, выполненная в стиле Людовика XIV и обшитая дубовыми панелями в стиле Вильгельма и Мэри XVII века, была увенчана куполом из кованого железа и стекла, чтобы свет извне мог проникать внутрь. Он был украшен позолоченными светильниками и бронзовыми херувимами и тянулся до самой палубы. Пассажиры часто стояли и смотрели на нее. Лестница была сердцем корабля.

Чувствуя себя принцессой, Дженни спустилась по лестнице, держась одной рукой за локоть отца. Это была самая элегантная лестница, которую она когда-либо видела.

– Тебе нужна корона, – сказал Питер Кавендар, прочитав ее мысли.

– О? Не купить ли мне комплект с изумрудами и жемчугом? Когда я буду выезжать на прогулку, мне будут завидовать другие лошади.

– Эх... – простонал мистер Кавендар, улыбаясь своей дочери.

Куда бы Дженни ни посмотрела, везде было что-то новое и интересное. В одной из столовых на стене висели шпалеры, а плетеная мебель с подушками зеленого и голубого цветов напоминала парижское кафе на открытом воздухе. Зеркала и стекло заставляли комнату мерцать, словно солнечный свет.

Они так долго гуляли, и вместо того, чтобы отправиться в каюту, отцу пришлось торопить их, чтобы подготовиться к ужину с капитаном. Дженни успела умыться и позволить горничной уложить ее волосы в сложную прическу с накладками, шпильками и перьями для придания высоты темным локонам.

Она нанесла румяна на щеки, а поверх нижнего белья одела шифоновое зеленое платье, расшитое зеленым бисером по горловине, подолу и запястьям. Подкладка была изумрудно-зеленого цвета, а сзади она развевалась.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал ей Питер Кавендар, – вполне по моде.

– Неплохо для отсталой девушки из Техаса?

– Ты в полном порядке, потому что я за это заплатил, – рассмеялся Питер. У него были деньги, и он не жалел дочери ни одного потраченного цента, но чемоданы парижских платьев стоили очень дорого.

Он не знал, как кусок ткани, сетка и перо могут стоить так дорого, но, видя их на дочери и зная, как она довольна своим образом, он испытывал гордость. К счастью, в следующем месяце о платьях можно будет забыть, а ей захочется новое седло или сапоги.

Когда отец проводил ее в столовую, Дженни почувствовала, что все взгляды устремлены на нее, и поняла, что такого момента у нее больше никогда не будет. Помещение длиной более ста футов и шириной с корабль было обставлено в якобинском стиле, мебель была из медового дуба, а декор – в стиле английского Хэтфилда.

Стюард встретил их и проводил к своим местам. За капитанским столом она села напротив отца, слева от нее – джентльмен по имени Говард, а справа – джентльмен по имени Джон. Оба встали и представились.

Капитан вошел в столовую, и разговоры стихли до шепота, поскольку все взгляды следили за его движениями.

На секунду он замер и позволил им запечатлеть момент, когда капитан присоединился к первому ужину первого рейса. Он оглядел всех присутствующих, и каждый почувствовал, что его лично приветствовали. Сдав шляпу стюарду, капитан Смит присоединился к сидящим за столом, еще раз представился и занял свое место во главе стола.

Дженни была так ошеломлена, что у нее затряслись руки. Дрожь была настолько сильной, что она с трудом смогла откусить кусочек закуски: миску морских гребешков с зеленью. Официант наполнил каждую миску с мясом и зеленью ароматно пахнущим кремовым супом, дополнив его крошечной ложечкой чего-то красного и серебряной ложечкой.

– Как впечатляет, – заметил Джон, – что они использовали икру морского гребешка в качестве украшения. Видите, эти крошечные бусинки. Возьмите немного мяса морского гребешка и добавьте в бульон несколько кусочков икры; это очень вкусно.

Он продемонстрировал Дженни и Говарду.

Дженни попробовала и кивнула:

– Да, разве это не прекрасно? – она была благодарна отцу за то, что он объяснял блюда, ведь она почти не слышала церемониймейстера, объявлявшего каждое блюдо.

Она была слишком потрясена, чтобы сосредоточиться.

Каждое блюдо было официально объявлено, а посетители болтали и хвалили каждое из них по мере подачи, что создавало впечатление неторопливого ужина.

Питер Кавендар указал ложкой:

– Фертильность, не так ли?

Разве раковина морского гребешка не относится к этому? Я пытаюсь вспомнить, – его техасский акцент становился все отчетливее по мере того, как он пил спиртные напитки.

Мэгги Браун открыто рассмеялась, оценив его комментарий, довольно завуалированный, но немного шаловливый. Она с усердием ела свой суп. Британские пассажиры притворились, что не слышали этого замечания.

– Я думаю, это также относится к Атлантиде, – сказал Говард.

– Правда? – спросил Питер.

Говард кивнул:

– И это немного тревожно, учитывая, что остров оказался на дне моря, а его жителей проглотили чудовища.

Несмотря на все великолепие культуры и все достижения людей, все это пропитано морской водой и оставлено для разложения.

– Мифическое место, – спросил Питер Кавендар, – из легенд? А, вы писатель, да? Вы знаете легенды об Атлантиде?

Говард пожал плечами и покраснел:

– Возможно, я хочу стать писателем.

Мои небольшие стихи уже заметили, и я работаю над новыми произведениями, но я надеюсь на вдохновение в этом путешествии. Если вы захотите прочесть что-нибудь, я буду польщен, мистер Кавендар, мисс Кавендар, миссис Браун.

Делора Филипс слегка наклонилась к племяннику, чтобы поговорить с Дженни:

– О, скажите ему "нет", иначе вы останетесь в ужасно мрачном настроении. Он такой талантливый, но склонен к нездоровому воображению.

Она преувеличенно вздрогнула и рассмеялась. Она была в восторге от того, что он предложил ей пообщаться, хотя и с его писаниной.

– Для меня это большая честь, – заявила Мэгги Браун, – ведь это прекрасная возможность прочесть зарождающуюся историю. Возможно, мы все сыграем роли персонажей в этой драме.

– Надеюсь, что нет, миссис Браун, поскольку это ужасно страшная история, – сказал Говард.

– Тем более что я хочу принять в ней участие, – сказала миссис Браун, заслужив благодарную улыбку Говарда.

Делора ворвалась в разговор, чтобы задать вопрос капитану, и перевела разговор в другое русло, прежде чем Говард успел приступить к очередному унылому описанию своей работы.

Говард был так талантлив, но склонен к мрачным настроениям, как и его отец. Делора часто боялась, что если они не помогут Говарду, его тоже могут госпитализировать из-за повышенной тревожности.

Дженни едва притронулась к другим закускам: устрицам по-русски – сырым устрицам, которые подаются без верхних раковин, а мясо поливают соусом из водки, хрена, лимона, помидоров, соли и посыпают черным перцем крупного помола. Это было замечательное блюдо, но еды было так много, что она боялась, что ее корсет лопнет, если она съест больше нескольких кусочков каждого блюда.

Несколько человек восхищались этим блюдом, спрашивая об ингредиентах, чтобы приготовить его дома. Несмотря на последующие блюда, многие съели по полдюжины или целой дюжине устриц с соусом.

Следующим было крошечное блюдо с лососем-пашот и ложкой обильно взбитого муссового соуса. Большинство было слишком возбуждено всем этим, чтобы есть много, но они попробовали по кусочку каждого блюда.

Следующим блюдом было филе Миньон Лили, посыпанное обжаренной фуа-гра с трюфелями на подушке из хрустящего картофеля и политое соусом из красного вина. Его подавали с двумя другими блюдами, но в последующие дни все говорили только о блюде из говядины.

– Как этот стейк по сравнению с вашей говядиной, мистер Кавендар? – спросил капитан. – Такой же ароматный?

– В общем-то, неплохо, – когда гости посмотрели на Питера Кавендара, тот пожал плечами: – У меня есть несколько коров в Техасе. У нас там небольшое ранчо.

Дженни чуть не проглотила морковку целиком, подавив неприличное хихиканье. То, что отец называл их ранчо "небольшим", ничуть ее не забавляло. Он, несомненно, был одним из самых богатых мужчин за этим столом и, как всегда, скромным.

Мэгги Браун поймала взгляд Дженни и подмигнула ей, чтобы женщины могли поделиться тайной шуткой. Дженни уже нравилась эта женщина, и она надеялась, что они станут хорошими подругами.

После ягненка в легком мятном соусе и жареного утенка они очистили свои вкусы сладким, терпким, как шоколад, лимонным шампанским. Подали основное блюдо: жареного сквоба с увядшим водяным крессом. Затем спаржа с шафранно-шампанским винегретом, поданная серебряными щипцами, паста, сыр, шоколадные эклеры, салат "Уолдорф", персики в желе "Шартрез" и кофе, поданный официантами.

– Вы когда-нибудь ели такую шикарную еду? – Дженни спросила Говарда и Джона, сидевших по обе стороны от нее.

– Боюсь, что нет. Капитан, все ли ужины такие экстравагантные?

– Они роскошны и разнообразны, но ничто не сравнится с ужином в честь девы в ночном плавании, – сказал он Говарду. Он велел им встать и поаплодировать церемониймейстеру и ведущему шеф-повару.

Капитан Смит приклонил воображаемую шляпу и сказал:

– Я должен проверить мостик, но буду в курительной комнате, как только смогу.

Когда мужчины удалились за сигарами и бренди, а дамы отправились в свою гостиную пить кофе, глаза капитана заблестели, когда он предложил молодым людям насладиться прогулкой, которую мистер Мерфи проведет по шлюпочной палубе корабля.

– Надеюсь, вы включите меня в это приглашение, капитан, – улыбнулась Мэгги Браун. Она взяла мистера Мерфи за руку: – Сегодня вечером я собираюсь стать моложе.

Мистер Мерфи серьезно отнесся к этому заданию и хотел ответить на вопросы о корабле и его навигации, а также продемонстрировать все его тонкости. Он с гордостью провел специальную экскурсию по кораблю.

Пока они шли, Говард, Дженни, Джон и симпатичная рыжеволосая девушка наблюдали за тем, как некоторые из других групп молодежи подбегают к ним, чтобы поприветствовать и воскликнуть о море, видневшемся вечером с шлюпочной палубы. Звезды мерцали, отражаясь на поверхности воды.

– Вы когда-нибудь скучали по жизни на суше, мистер Мерфи? – спросила Мэгги.

– Я живу на суше, просто она покрыта небольшим слоем воды, – усмехнулся он. Он уже знал, что с этой женщиной можно шутить.

Мерфи прислонился к перилам, куря сигару и наблюдая за своими юными подопечными, пока миссис Браун задавала вопросы о корабле и его службе в море. Личные горничные притаились в тени, чтобы наблюдать за ними и демонстрировать приличия, не вмешиваясь.

– Шестнадцать, – ответил Мерфи о количестве водонепроницаемых переборок.

– А сколько экипажа? – спросил Джон.

– Больше восьмисот, сэр. Команда работает круглосуточно, так что у нас есть свет и тепло.

– А бассейн подогревается, да? Это обычное дело?

Мерфи ответил Джону, что нет, и это была первая линия с подогреваемыми бассейнами.

– А турецкие бани выполнены в марокканском стиле. Вы захотите их посетить.

– Мистер Уильям Стед? – спросил Говард, заметив джентльмена у перил, который смотрел на воду. Мистер Мерфи пригласил небольшую группу подойти к нему, чтобы он мог их познакомить.

– Я сомневался, что найду вас на борту корабля, – сказал Говард мистеру Стеду, пожав ему руку. Он был так взволнован встречей с этим человеком, что не мог дождаться, когда скажет остальным: – Мистер Стид – замечательный писатель.

Стид искренне рассмеялся, вытирая глаза:

– Правда? Спасибо, но я приглашен на конференцию и встречусь с президентом Тафтом. Как я могу отказаться? Но, правда, любопытно видеть меня здесь, на этом корабле. Я ненавижу корабли.

– Пожалуйста, скажите, почему, сэр, – взмолилась рыжеволосая Бернис, чувствуя тайну и желая разобраться в ней.

– Мистер Стид, помимо того что он журналист и известный писатель, написал работы о безопасности на борту кораблей и повесть о мрачных испытаниях, происходящих на океанском лайнере, который врезается в айсберг, – сказал Говард.

– В айсберг? В океане? – спросила Бернис, смеясь.

– О, конечно, такое случается, – сказал им Стед, – и чаще, чем вы думаете. Хорошо, что мы находимся на борту непотопляемого корабля. Мы в полной безопасности, иначе меня бы здесь не было, но я представлял себе льды для рассказа, который я написал.

– Я должна буду прочитать его, мистер Стид, – сказала Дженни, – потому что он звучит восхитительно жутко.

– Есть ли на борту копия? – спросила Мэгги офицера Мерфи.

– Мммм. Этим вопросом вы ставите меня в тупик.

– А капитана тоже звали Смит? Я имею в виду, на борту того злополучного судна, о котором говорится в вашей книге? – спросил Говард.

Стед кивнул:

– Вы определенно очень начитанны, сэр.

У них было одно и то же имя. Разве это не удивительное совпадение?

– Это заставляет меня дрожать. Какое у вас обоих живое воображение, – сказала Дженни.

– Как странно, – тихо сказал Джон, слегка нахмурившись.

– Воображения? – Говард задумался вслух: – Так ли это или это склонность воспринимать реальность и думать "а что, если". И кроме того, разве вымысел – это не реальность, только более проработанная в деталях?

– Вы не думаете, что художественная литература выдумана? – спросил Стед, пораженный.

– Это то, что еще не реализовано, – сказал Говард. – Книга мистера Астора... почему мы можем однажды отправиться на Сатурн.

– Вы бы отправились на этом корабле, мистер Мердок? – спросила Дженни.

Офицер притворился, что содрогается:

– Я отправлюсь по морям, если вас это устраивает. Я не любитель звезд. Здесь безопаснее.

Когда Джон начал задавать вопросы, миссис Браун, Дженни и Бернис оставили их в глубокой дискуссии об экстрасенсорных посланиях, корабельном фольклоре и странных историях.

Темы были слишком серьезными для обсуждения после плотного обеда. Три дамы присоединились к молодым людям, которые задавали вопросы мистеру Мерфи и наблюдали за морем.

Говард, Джон и мистер Стед продолжали болтать допоздна. По мнению Говарда, это был один из самых важных для него разговоров.

Дженни и Бернис помахали миссис Браун на прощание, и в эту ночь женщины спали крепким сном, как и почти все 2224 пассажира и члена экипажа. Остается только гадать, отдыхали бы они так безмятежно, если бы знали некоторые интересные факты, о которых троица мужчин рассуждала в ту первую ночь на борту "Титаника".

Стид писал не только о том, что капитана его вымышленной истории зовут Смит, но и, в частности, об Э. Дж. Смите. Другая повесть была опубликована в 1889 году и описывала почти такую же историю, в которой пассажиры тонули из-за нехватки спасательных шлюпок.

Они не обсуждали это:

Капитан "Титаника" добавил разборные спасательные шлюпки, но их все равно не хватало и на половину, потому что судно считалось непотопляемым.

Более пятидесяти пассажиров отказались отплывать из Саут-Хэмптона после тревожных снов о катастрофе.

В ту первую ночь в море два или три десятка пассажиров заявили, что их мучают кошмары о предстоящем затоплении корабля и о морских чудовищах, нападающих на них на борту "Титаника".

В течение нескольких недель Говарда осаждали тревоги о древних чудовищах, бьющихся о железные стены и ревущих, чтобы их выпустили из водных тюрем.

Иногда Говард почти слышал их нечестивый шепот и чувствовал холодок в вибрациях от их борьбы за освобождение. Он чувствовал, что если корабль предложит кровный знак, окажется не в том месте и не в то время, и если у чудовищ будет шанс, они вырвутся из сна и обрушат несчастья на всех, кто будет на борту корабля; он просто не мог перестать думать о таких вещах.

Тетушки называли эту проблему беспокойством и воспаленным воображением, но он боялся.

В одном из грузовых трюмов за большими деревянными ящиками плакала пухлая прачка, потягивая дешевые виски. Шум двигателей наполнял ее уши, и она чувствовала себя почти подавленной запахами грузового отсека, угля, масел, крыс и мышей.

Она была расстроена потерей мужчины, неудачной беременностью и отсутствием надежды на будущее; ее снедало страдание. Поскольку она не могла поговорить об этом с коллегами-стюардессами, а подруги у нее не было, пить и сидеть вдали от всего этого великолепия – вот все, что она могла придумать.

Прачка мысленно проклинала мужчину с темными кудрями и горящими зелеными глазами, который завоевал ее доверие, лишил девственности и оставил с нежелательной беременностью. О чем она только думала, когда дурачилась с этим человеком? Она ударила кулаком по ящику; она потеряет работу и где окажется?

С отвращением и уверенностью, что другого выхода у нее нет, прачка приняла скоропалительное решение. Вооружившись лишь тупым ножом, она резала себе вены, желая покончить с жизнью и прекратить печалиться. Хотя она могла бы умереть от потери крови в холодном отсеке, ее попытки вскрыть вены были слабыми и, конечно, позволили бы ей выжить. Но именно в этот момент груз слегка сдвинулся, зажав ее между двумя ящиками так плотно, что она едва смогла перевести дух.

Широко раскрыв глаза от страха, она закричала, но ее голос был тихим среди лязга и стука двигателей, рева печей, криков кочегаров и лязга лопат. Шепот и движения пассажиров на палубах над ней были подобны грому. Океанские волны били по стальным корпусам, как гигантские руки, требуя входа.

Что это было? Она не могла видеть сквозь стальную обшивку корабля, и там не было иллюминатора, и все же это было так, как если бы она могла смотреть сквозь стекло на воду.

Сначала это была серо-черная фигура, проплывающая мимо, словно молния, но потом женщина увидела, что у нее ужасная, грубая кожа. Его гладкое, но огромное тело было изломано острыми углами, образующими гигантские плавники и колючий, смертоносный хвост.

Как она могла видеть, она не знала, да и не интересовалась. Она лишь хотела перестать его видеть. Хотя она многого не знала в этом мире, например, как вернуть себе жизнь, одно она знала точно: существо было настоящим, и оно находилось прямо за стальным корпусом.

К ее ужасу, оно повернуло голову, проплывая вдоль борта, и показало ей свое лицо, если его можно было так назвать. У него было длинное рыло, мертвенно-черные глаза и пасть, полная рядов огромных острых зубов. Она увидела, что, в отличие от других рыб, эта имела злобный вид и только ждала подходящего момента, чтобы напасть. Она наслаждалась охотой и долгими мгновениями, предшествующими нападению, и наслаждалась ужасом, который она вызывала.

Ее грудь наполнилась не просто страхом, что рыба ее укусит; она представила себе бесконечное пожизненное заключение в пасти этого существа. В его чреве она будет бороться, в то время как ее душа столкнется с вечными страданиями.

По ее шее побежали кровавые струйки, когда барабанные перепонки лопнули, и она застонала, представив, как из маслянистого пола поднимаются склизкие щупальца, чтобы разорвать ее на части, когда ее мочевой пузырь освободился, под платьем поднялся ледяной холод, отвратительно ласкающий ноги.

Кровоточащие запястья не справлялись с задачей достаточно быстро, а ведь именно этого она и хотела – умереть, но теперь она боролась с этим, пиная ящики и колотя по ним своими багровыми кулаками.

Как она могла умереть среди ужасающих голосов и чудовищ, обитавших в глубине воды и в самом корабле? Огромная рыба, казалось, ухмылялась ей из темных вод, где она плавала.

"Титаник" слегка вздрогнул, но этого хватило, чтобы ящики сдвинулись еще раз, раздавив ее плоть между ними, скрежеща по костям, когда ее голова раскололась. Кровь пропитала дерево и растеклась по полу вокруг груза.

Если бы корабль добрался до берега несколько дней спустя, рабочие нашли бы разлагающееся месиво, в котором едва ли можно было узнать человека. Акула, известная под названием кархародон мегалодон – вид, вымерший миллионы лет назад, – нанесла меньше повреждений, чем могла бы нанести рыба, но и этого было достаточно, чтобы акула, увидев ее, пришла бы в неистовство от восторга. Но она лишь учуяла ее.

Ее никогда бы не нашли.

Но не только ее кровь окрасила сталь корабля. При строительстве "Титаника" не использовались каски, защитные устройства и страховочные линии, и двести пятьдесят человек получили травмы: кто-то упал с большой высоты, кто-то был искалечен или раздавлен, кто-то получил травму головы, а многие потеряли ноги, руки, ноги и руки.

Отчеты были скрыты или забыты, но более дюжины человек погибли на корабле во время его строительства.

– Столько крови, – стонал во сне Говард.

Ужасный набор событий превратился в идеальный шторм.