Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 242 (всего у книги 331 страниц)

34

Я поспешно спускаюсь по лестнице-волне, но на этот раз мне не мешают жуткие коричневые лодочки. Большинство людей уже отправились спать, но несколько поздних пташек провожают меня неодобрительными взглядами. Подходит стюард, предлагающий гулякам разойтись по каютам. Другой направляет их на лодочную палубу. Похоже, никто особо ничего не знает, помимо того факта, что что-то произошло.

Перышко из плюмажа мелькает в голове. Что-то должно случиться.

Мой желудок скручивается в узел.

Когда я наконец добираюсь до коридора первого класса на палубе Е, я с удивлением вижу Шарлотту и Джейми, торопящихся к ней в каюту.

– Джейми! – окликаю я.

– Валора!

Шарлотта машет. Подол ее вечернего платья выглядывает из-под шерстяного пальто. Тиара чуть покосилась, а прическа превратилась в беспорядочную копну локонов, довольно растрепанных. От того, как она краснеет, а он дергает мочку уха, мне становится интересно, чем таким они занимались после того, как я их покинула.

– Джейми, что происходит?

– Пока не уверен.

Дверь каюты открывается, и выбегает Штрудель, следом за которым выходит женщина в серо-голубом плаще, должно быть, мать Шарлотты. В руках у нее спасательный жилет, который она держит так, словно это грязный подгузник. Звон в моей голове усиливается.

– Я ждала тебя, дорогая, – немного сонно говорит миссис Файн, трепеща ресницами. – Нам сказали надеть это и идти на лодочную палубу. В такой-то час? Не самое подходящее время для тренировок. О, здравствуй, собачий помощник. – Она, моргая, глядит на Джейми, потом поворачивается ко мне. – О, еще один собачий помощник?

– Думаю, будет лучше сделать, как вам сказали, – обращается Джейми к женщине. – Позвольте мне помочь вам с этим. – Джейми помогает миссис Файн застегнуть ремни на жилете, а та в это время отводит свою золотую с проседью косу в сторону.

Приближается один из стюардов первого класса.

– Мадам, мисс, вам следует подняться на лодочную палубу. Пойдемте, я провожу вас. – Взгляд его серых глаз скользит по нам с Джейми. – А вам лучше вернуться в свои каюты. Вас направит ваш стюард.

Почему он не может и нас отправить на лодочную палубу?

Стюард уходит, сопровождая миссис Файн.

Джейми сжимает мое плечо.

– Валора, ступай с Шарлоттой.

– Но я…

– Им с матерью может потребоваться помощь при посадке в спасательные шлюпки. – Феникс обжигает дракона взглядом, и на шее у него вздувается вена. – Не волнуйся. Я просто найду остальных. Мы разберемся, что к чему, и встретимся с вами на лодочной палубе.

Дракон разжимает свои когти.

– Ладно.

Шарлотта хватает Джейми за руку.

– С тобой все будет в порядке?

– Конечно. У нас со Штруделем назначена завтра встреча, правда, приятель?

Штрудель радостно скачет между ними. Я отворачиваюсь, но прежде успеваю заметить, как Шарлотта запечатлевает поцелуй на губах Джейми.

Джейми что-то шепчет Шарлотте, она шепчет ему в ответ, и на лице у нее появляется упрямое выражение. Кажется, они застыли в этом напряженном моменте.

Наконец Шарлотта кивает. Затем, как солнце, плывущее над поверхностью жаждущего моря, она выскальзывает из его объятий.

* * *

У лифтов стоит толпа, поэтому стюард всех желающих направляет подниматься по лестнице. Но миссис Файн не желает подниматься по лестнице. Шарлотта преданно ждет вместе с ней, а я жду с Шарлоттой, хотя с каждой секундой мое сердце сжимается все сильнее и сильнее.

– Мы заплатили большие деньги за это путешествие, – жалуется жене мужчина в шелковом халате. – Почему мы должны участвовать в этих тренировках?

Другой мужчина грызет сигару, раздуваясь от собственной важности.

– Они во всем разберутся. Я слышал, что-то случилось на нижней палубе. Должно быть, какой-нибудь работяга пришел на работу пьяным и взорвал котел.

Судя по усмешке на его лице, он никогда прежде не видел котлов. Взорвавшийся котел стал бы катастрофой не только для работающих рядом людей, но и для всего корабля.

Я не могу выкинуть из головы мысли о Барабанщике. А если что-то произошло в котельной номер 6? Его могло ранить или того хуже. А я тут, стою в душном фойе, набитом богачами, которым лень подняться по лестнице даже ради собственной безопасности.

Шарлотте и ее матери не нужна моя помощь. Джейми отправил меня с ними, чтобы я не путалась под ногами.

Шарлотта сжимает мою руку.

– Я подумала, как только мы доберемся до Америки, я могу взять Винка и Олли под опеку посредством Дома малютки. Я хочу помочь.

– Мы присоединимся к цирку, – отвечаю я, хотя внезапно мои слова кажутся мне полным ребячеством.

– Конечно. Я хотела сказать, просто на всякий случай.

На какой случай?

Мне нужно выяснить, что происходит. Джейми убьет меня, если я вернусь к остальным, но он первый начал, обманом заставив меня остаться с Шарлоттой. Что ж, может потом отчитать меня.

Я выдавливаю улыбку.

– Помоги матери. Прости, но мне придется уйти, чтобы кое-что проверить.

– Нет, Валора, останься с нами.

– Со мной все будет в порядке.

С этими словами я поспешно иду назад к Плавникам.

В это время на палубе Е, в секции для третьего класса, на перекрестке Плавников и Шотландской дороги начинает собираться толпа. Большая часть людей поднимается по лестнице, таща за собой сумки и чемоданы.

Страх захлестывает меня, заставляя метаться в разные стороны. Я собираю обрывки разговоров, и, хотя не понимаю многих языков, во всех них чувствуется та же тревога, от которой мое сердце рвется из груди.

Женщина с красным носом хватает мужчину в халате.

– Ты слышал этот грохот? Словно железо протащили по тысяче мраморных шариков. Я знала, что нужно было оставаться в Лондоне.

На палубе В грохота слышно не было. Возможно, здесь внизу кто-нибудь лучше знает, что происходит. Я прислушиваюсь, пытаясь уследить за их разговором.

Мужчина похлопывает женщину по руке.

– Может, это полетел винт. Зацепили кита или вроде того.

– Киты достаточно умны, чтобы держаться подальше от винтов. Попомни мои слова, это айсберг.

Айсберг.

Это слово змеей скользит в мысли и сворачивается клубком, ожидая шанса напасть. Возможна встреча с айсбергом – гласил прогноз погоды.

Свет мигает, и раздаются вскрики. Свет вспыхивает вновь, но людей это не успокаивает.

В нескольких шагах по Шотландской дороге открывается дверь, через которую Барабанщик водил меня в котельную номер 6. Я тороплюсь туда. Выходит мужчина, за ним еще один, оба в мокрой одежде и со спутанными бородами.

– Господа. Вы не видели Барабанщика? Он кочегар. Китаец, худощавый, играет на барабане.

Оба наклоняются, упираясь руками в колени, задыхающиеся и оглушенные. Я собираюсь повторить вопрос, когда выходит третий мужчина, тот самый, с громадными мускулами. Его грудь вздымается, как кузнечные мехи. Вода течет с соломенных волос прямо на глаза. Это кочегар Брэндиш, друг Барабанщика. Я вскрикиваю при виде барабанчика-трещотки, заткнутого за пояс его штанов.

– Это…

Мне не удается закончить предложение, поскольку мое собственное сердце превращается в барабан, отстукивающий какой-то дикий ритм.

– Ага. – Он отдал барабан мне. – Барабанщик упал, когда корабль ударился, и его нога застряла. Мы пытались, но вода в котельной номер 6 была слишком высоко.

Дверь закрывается с тяжелым стуком, как крышка гробницы.

Брэндиш вытирает лицо, мокрое не только от морской воды.

– Он был хорошим человеком, и мне жаль. Еще много душ покинут этот мир до исхода ночи.

Он идет следом за своими товарищами, превращаясь для меня в темное пятно.

Бусины безжизненно свисают по обе стороны барабанчика. Смеющиеся глаза Барабанщика пляшут передо мной, самая живая часть этого созданного для игры инструмента. Я понимаю, что так и не узнала его настоящего имени.

Маленькая сестрица, у тебя такое печальное лицо…

35

15 апреля 1912 года

Какая-то женщина, стуча подошвами сабо, тащит свой чемодан прямо по моей ноге, но я едва замечаю это. Я сползаю по стене слишком тихой котельной шахты, чувствуя себя маленькой и потерянной. Барабанщик там, внизу. Кажется неправильным бросать его.

Стюард раздает спасательные жилеты группе мужчин с темными бородами, разговаривающих на языке, полном перекатывающихся слогов. Один из них сближает ладони у груди.

– Пожалуйста. Нет английский. Помочь понять.

Стюард вытягивает руку в сторону кормы и говорит:

– Палубы! Идите на ваши палубы! – Затем, раздав все жилеты, уходит в другом направлении.

– Безбилетница! – произносит чей-то голос в паре шагов от меня.

Бо появляется рядом со мной, все такой же красавчик, несмотря на свежую ссадину над бровью и синяк, наливающийся бордовым на скуле, вероятно полученные в драке со Скелетом и его шайкой.

– Его нет, – выдыхаю я, показывая Бо барабан-трещотку. – Там потоп.

Тут его сильные руки обнимают меня, а твердая грудь становится прекрасной опорой для моей склоненной головы. Я чувствую, как вздымается и опускается его грудная клетка, и все острые шипы сожалений, не прекращая жалившие меня изнутри, на мгновение перестают приносить боль.

Грудь Бо немного опускается. Его рот мрачно сжат, словно он заглянул в будущее и увидел там нечто катастрофическое. Когда он замечает мой взгляд, его лицо смягчается.

– Если Барабанщика больше нет, значит, он выбрал достойный конец. О мертвых будем скорбеть после. Идем. Времени у нас немного. Людей уже начали собирать у спасательных шлюпок.

– Ты видел Джейми?

– Да. Они с Тао пошли за остальными. Винк и Олли отправились на вечеринку Середины Пути в общей гостиной, но, должно быть, уже ушли, поскольку там их не оказалось. Я подумал, что они могли вернуться в каюту. Побудь здесь. Я проверю.

В оцепенении я наблюдаю за тем, как проходят мимо люди, многие все еще в ночных пижамах, с сонными лицами.

Бо возвращается через минуту.

– Здесь нет. Давай посмотрим в другой гостиной. – Он берет меня за руку и тянет на корму.

Женщина в сабо бежит назад мимо нас, выкрикивая что-то по-голландски и не замечая никого на пути. Бо прижимает меня к себе. Женщина спотыкается, роняя свой чемодан, и тот распахивается, усыпая все вокруг ее пожитками. Ее рыдания режут мне уши, как скрип вилки по костяному фарфору. Какой-то мужчина тянет ее прочь.

Внезапная паника прошивает меня.

– Как может затопить котельные? Они же не могут все оказаться под водой, правда? Разве этот корабль не водонепроницаемый? Что происходит, Бо?

Он утешающе кладет мне руку на спину.

– Я пока не уверен. – Его темные глаза требуют сосредоточиться на них. – Мы с тобой сегодня партнеры. Нам нужно найти мартышек. Если случилось что-то плохое, будем искать лодку, в которую пустят китайцев.

Я кривлюсь, заранее представляя людское сопротивление. Спасательных шлюпок недостаточно, их хватит только для половины пассажиров на борту. А людям, которым подают хлебные корки, привычнее, что их гонят, а не привечают. Но, возможно, наше акробатическое выступление склонило чаши весов в нашу пользу. Пожалуй, лишить кого-то шанса на спасение сложнее, после того как аплодировал его таланту.

Мы добираемся до кормовой лестницы, толпа у которой стала плотнее. От криков людей у меня звенит в ушах.

– Не пускает нас наверх, – кричит кто-то со ступенек. – Говорит, надо ждать.

– Ждать чего?

– Это возмутительно.

– Наверное, просто тренировка. Давайте вернемся в каюты и подождем, пока шум уляжется.

– Винк! Олли! – кричит Бо в лестничный пролет. Ответа нет.

– Есть другой путь наверх. – Я тяну его назад по коридору к одному из экстренных выходов и распахиваю его, игнорируя запрещающую табличку «Третьему классу не входить». В конце концов, ситуация экстренная. – Вы можете добраться до лодочной палубы этим путем, ребята, – говорю я ближайшим пассажирам, указывая рукой, на случай если они не понимают английский.

Несколько из них кидают на нас настороженные взгляды, а может, они просто напуганы. Группа темноволосых в толстых свитерах проходит, а вот женщина с тугим пучком на голове замирает. Это та сирийка из обеденного зала, и она держит за руку свою дочку.

Я указываю на дверь, а затем тыкаю вверх.

– Лодки. Идем.

Преодолевая лестницу в первом классе, мы с Бо хватаемся для поддержки за резные перила и перепрыгиваем по две ступеньки за раз. Когда мы наконец выходим из рубки – пятью палубами выше, – мои ноги сводит судорогой, и я опираюсь руками о колени, чтобы перевести дух. Сирийцы появляются мгновение спустя, и мы тут же теряем их в толпе.

По левому борту, в той части лодочной палубы, где стоим мы, толпится множество людей, и большей частью у четырех спасательных шлюпок. Мы идем к правому борту и видим такую же ситуацию.

В отличие от моих предыдущих посещений лодочной палубы, на этот раз все огни горят. По крайней мере, электричество все еще работает. Но без лунного света, серебрившего воду, кажется, что океан исчез. Если бы не плеск волн, лижущих корпус корабля, мы вполне сошли бы за актеров в разгаре какой-нибудь пьесы. Трагедии.

– Что случилось? – спрашиваю я, по большей части у себя, дрожа от холода, обжигающего все открытые участки тела. Как я жалею о том, что оставила светлое пальто Эйприл в каюте миссис Слоан. Хуже того, я сунула мамину Библию в купальный мешок. Она точно пропадет во всей этой неразберихе.

Мне жаль, что я потеряла вашу свадебную фотографию, досточтимые родители. Но на случай, если вы переживаете, пожалуйста, не ставьте чайник. Ни меня, ни Джейми вы сегодня ночью не увидите, клянусь.

Бо рассеянно снимает куртку и накидывает нагретую ткань на мои плечи, а затем натягивает на меня и свою шапочку. Вглядываясь куда-то вдаль, он протягивает руку. Его ракушечное кольцо блестит, как горбатая луна в ночи.

Мои глаза почти ничего не различают в темноте. Но затем мелькает какой-то белый отблеск. Я щурюсь, пытаясь разобраться в серо-черных оттенках того, что лежит перед глазами. Наконец мне удается определить границы неизвестного явления – это бледная, иззубренная стена льда.

– Ледяная гора, – тихо произносит Бо, переводя кантонское слово, означающее айсберг.

Я судорожно вздыхаю, как только картинка складывается. Значит, мы в самом деле столкнулись с айсбергом. Должно быть, он пробил корпус, и морская вода затопила котельную номер 6.

Ручейки воды бегут по носовой части, стекая на правый борт. Корабль определенно наклонился вперед. Неужели мы продолжаем набирать воду?

– Они предусмотрели пути спасения, правда?

Бо набирает воздуха в легкие, но затем просто говорит:

– Да, у них есть помпы.

Он что, остановился, чтобы не сказать лишнего? Ему очень хорошо знакомо устройство котельных. Само собой, он неплохо представляет себе ситуацию.

Мне внезапно становится трудно дышать. Он больше ничего не говорит, потому что все это плохо выглядит. Что могут несколько помп против пробоины, способной затопить целую котельную. Еще много душ покинут этот мир до исхода ночи.

– Мы тонем, да?

Бо сжимает мою руку, с тревогой вглядываясь в мое лицо.

– Может и так, безбилетница. Но волноваться будем позже.

Он тянет меня вперед, как фермер упрямого мула.

Скорбеть позже, волноваться позже. Как я могу просто взять и отбросить всю чудовищность того, что происходит с нами, как конверт, пришедший до срока? Но мне придется это сделать, потому что есть люди, зависящие от нас. Люди, которых я не могу потерять.

Я отбрасываю упаднические мысли и начинаю яростно высматривать вокруг Винка и Олли. Адреналин струится по венам, обостряя все чувства. Скрип лебедки похож на крики сов, и мои ноздри наполняет железистый запах страха. Матросы, кряхтя, устанавливают шлюпбалки так, чтобы лодки висели по обоим бортам корабля, готовые к погрузке. Насколько я вижу, ни одну лодку еще не спустили.

Бо тащит меня к перилам на корме, откуда можно увидеть полуют и стапель-палубу. Десятки людей заполняют эти палубы третьего класса, но ни один, похоже, не решается перелезть через невысокие, по пояс, ворота, ведущие на надстройку.

Почему бы, черт возьми, им не перелезть через ворота? Кого сейчас волнуют правила? Экипаж нам не помогает, поэтому лучше помочь самим себе, если хочешь завтра встретить рассвет.

Я пытаюсь найти Винка и Олли, но нигде не вижу их тоненьких фигурок.

– Они могли бы пойти в курительную или в гостиную, там теплее.

Бо кивает. Щетина, покрывающая его подбородок, делает его старше и серьезнее.

– Но сначала давай убедимся, что их нет здесь, на случай если нам будет трудно попасть сюда еще раз. – Он снова говорит на чистом кантонском. Полагаю, он тоже начинает нервничать.

– Как насчет того, чтобы разделиться? Я посмотрю там, внизу, а ты…

– Нет. Если я тебя потеряю, твой братец меня прибьет. – Он протягивает мне руку.

Я со вздохом принимаю ее. Мы идем вдоль правого борта, что довольно непросто, учитывая плотность людской толпы. Какая-то дама падает в обморок, и вокруг собирается толпа, вынуждая нас взбираться на скамейку, чтобы обойти ее.

Веселые голоса раздаются со стороны группы мужчин, курящих сигары, словно они на светской вечеринке, а моряки, устанавливающие шлюпбалки, – очередное развлечение.

Отдаются приказы. Все больше лодок спускается по бортам корабля. Некоторые висят криво, на перекрученных кабелях, с перехлестнутыми канатами, и матросы карабкаются по ним, стараясь их выпрямить.

Со стороны можно подумать, что они ни разу не тренировались. Для выступления нужна практика, иначе оно провалится.

Женщина поскальзывается на обледеневших досках палубы, и мы с Бо подхватываем ее с двух сторон. Она стряхивает наши руки, едва обратив на нас внимание.

– Я не хочу умирать. Где этот датский дог? Я не хотела потерять его, Финни. Я найду его!

От ее слов меня бросает в дрожь. Кем бы ни был этот Финни, здесь его нет, по крайней мере, во плоти. Это бедствие всполошило многих призраков. Я надеюсь, они вскоре оставят живых в покое. На этом корабле и так слишком много горя.

Бо уводит меня подальше от драки, назревающей между офицером и пьяным парнем, решившим забраться в лодку до того, как ее развернут.

– Сэр, вы должны отойти!

Пьяный замахивается кулаком, но другие мужчины оттаскивают его.

Тогда, утерев пот со лба, офицер дует в свисток.

– Сначала мы посадим женщин и детей! Мужчины, отойдите. Позвольте пройти женщинам.

Бо бросает на меня встревоженный взгляд.

– Может быть, тебе сесть сейчас?

Я оскорбленно прокашливаюсь.

– Я не покину корабль, пока вы все не сядете в лодки.

Бо хмурится, и тень пробегает по его лицу. Покачав головой, словно пытаясь избавиться от беспокойства, он принялся прочесывать взглядом толпу в поисках мальчишек.

– Здесь только первый класс.

Он прав. Их можно узнать не только по одежде, но и по спасательным жилетам лучшего качества, с более крепкими ремнями и крепежами. Винка и Олли здесь быть не может. Возможно, они застряли на одной из лестниц или в одном из похожих на лабиринты коридоров корабля. Они умные ребята, работали помощниками в котельной и должны хотя бы немного чувствовать море. Но паника – безжалостный негодяй, способный заглушить голос разума.

Из арочных окон рубки выглядывают люди с застывшими от беспокойства лицами. Некоторые выходят из гостиной, чтобы тут же вернуться, как лисы, не желающие покидать безопасную нору. Другие кажутся ничуть не взволнованными, вроде того юноши в спортзале, крутящего педали тренировочного велосипеда.

В лодках на передней части палубы вроде бы не так много людей, возможно, из-за того, что они дальше от большей части лестниц. Я насчитываю четыре спасательных шлюпки, включая небольшой катер, уже готовый к посадке, и еще одну плоскую лодку, все еще скрытую под брезентом. Наверное, плоская – это та самая складная, которую упоминал Джейми.

Вперед пробивается пара и направляется к ближайшей лодке, офицер у которой кричит:

– Молодожены! Мы примем молодоженов вдобавок к женщинам и детям.

– Кто такие «молодожены»? – спрашивает у меня Бо.

– Те, кто только что стали мужем и женой.

Я не уверена, что мне это не кажется, но клянусь, что пальцы Бо сжимают мои чуть крепче, и несмотря на холод, мои щеки вспыхивают.

Пройдя мимо еще одной рубки с табличкой «Квартиры офицеров», мы останавливаемся у ворот, закрывающих проход на мостик. Ворота полуоткрыты. Мы подкрадываемся ближе, незаметно для экипажа, готовящего лодки справа от нас. Слева от нас сквозь открытую дверь мы можем видеть командный центр. Латунные инструменты создают иллюзию комнаты, полной людей, хотя вахту несут всего четверо, включая капитана Смита. Их движения резкие, голоса отрывистые.

– Никого. Им потребуется три часа, чтобы добраться сюда.

– Где эти чертовы сигнальные ракеты?

– Кто-нибудь, позовите Белла. Мне нужны свежие данные по котельным.

– Шестая затоплена. Помпы работают в пятой, четвертую тоже заливает.

Они говорят о котельной номер 6. Лишь тонкие струйки пара поднимаются из ближайшей трубы, идущей из котельных номер 5 и 6. Та, что за ней, все еще энергично пыхтит. Я выбрасываю мысли о Барабанщике из головы.

Трап, увешанный спасательными кругами, идет от мостика, закрывая проход к носовым перилам, а значит, и вид на передние палубы. Даже я не могу найти в себе смелость вломиться в командный центр. Все наши жизни зависят от этих офицеров, делающих свою работу.

Бо указывает на узкую лесенку в полу, окруженную поребриком, чтобы предотвратить случайные падения в лестничный колодец.

– Куда ведет эта лестница?

– Что, черт возьми, вы двое здесь делаете? – С мостика спускается офицер. – Сюда нельзя! Уходите! – Он прогоняет нас, едва не пихая Бо в плечо.

Когда мы снова направляемся к квартирам офицеров, Бо резко замирает, а затем кивает на приставную лестницу у стены рубки.

– Возможно, отсюда вид получше.

Я забираюсь первой, Бо прикрывает тылы. Оказавшись на крыше, мы огибаем первую паровую трубу, по обе стороны от которой, как большие черепахи, дремлют складные спасательные шлюпки.

Чья это идея – хранить лодки на крыше? На вид они тяжелые, и наверняка кто-то сорвет спину, поднимая их через ограждение и опуская на лодочную палубу.

Минуя складные шлюпки, мы пробираемся на неогороженную часть крыши над мостиком. Когда стоишь здесь, на голове кита, наклон корабля, с легким перекосом в сторону правого борта, заметен невооруженным взглядом.

Воздух застревает у меня в горле. Когда корабль утонет, в спасательных шлюпках не хватит места для третьего класса. Мы окажемся последними в этой очереди. А вода даже на вид ледяная и явно способна заморозить за секунды.

Почувствовав мою дрожь, Бо обнимает меня рукой за плечи. Без этого якоря меня, кажется, просто унесет, словно подхваченную ветром пушинку.

Сосредоточившись на палубах внизу, я старательно ищу мальчишек. И стапель-палуба, и фок-палуба кишат пассажирами, но никто долго не стоит на месте. Я тру глаза, желая, чтобы Винк и Олли не были такими худосочными.

– Там! – указывает Бо.

Две маленькие фигурки появляются на лестнице. Отрезок оранжевой ткани цепляет мой взгляд. Это Винк, чей оранжевый платок похож на язычок пламени в ночи.

– Винк! – зовем мы вместе.

Мальчишки поднимают к нам лица. Бо жестами велит им оставаться на месте. Затем указывает на себя, потом снова на них, без слов сообщая: «Я приду за вами».

Олли и Винк вместе поднимают большие пальцы вверх.

Следом за Бо я спускаюсь по лестнице, чувствуя легкость в ногах. Несколько минут спустя он открывает передо мной дверь рубки. Внутри меня окутывает опасное тепло, такое же коварное, как опиумный туман. Толстые восточные ковры цепляются за ноги, словно упрашивая остаться.

Слишком много людей прячется внутри, как стадо овец. Разве они не видят, как наклонился пол? Этот золоченый кит слишком тяжел, чтобы плыть дальше. А может быть, они просто решили положиться на судьбу. Мне хочется отчитать их, велеть не сдаваться, но прежде мне надо позаботиться о других.

– В лодки сажают только женщин и детей, – говорит Бо. Он снова перешел на английский. – То есть тебя и мартышек. Но сначала тебе придется убедить офицера в том, что ты девушка.

– Убедить? Предлагаешь показать им мои буйки?

Румянец пробивается даже сквозь его щетину.

– Нет, но ты хорошо выглядишь в платьях.

– Валяй дальше, ловелас.

Невинный флирт на мгновение ослабляет мое беспокойство. Но тут свет снова мигает, и дружный крик толпы пронзает мое сердце, как стрела.

Бо хватает меня за руку.

– Помнишь ту женщину на палубе Е, что уронила чемодан? Там, должно быть, валяется много одежды.

Я не заперла каюту миссис Слоан, да и Капустная Грядка намного ближе, чем палуба Е.

– Иди за мной.

Мы несемся вниз по лестнице-волне. Висящие на расписной стене первого пролета позолоченные часы показывают 12:25. Вот мы и проскользнули в новый день. Наше выступление на перилах теперь кажется забытым сном, полотно которого распускается нить за нитью.

Иногда попадаются отставшие, но они в основном идут вверх по лестнице. Некоторые из них никак не решатся. Мужчина во фраке утешает женщину, цепляющуюся за позолоченного херувима.

– Святой Кристофер, – стонет она. – Пожалуйста, святой Кристофер!

Мы добираемся до просторного фойе на палубе В, где стоит еще один херувим, олицетворяя бессмысленные утешения. Я с удивлением смотрю на людей, расположившихся на вышитых диванчиках.

– Идите к шлюпкам, – тороплю я их. – У нас не так много времени.

Они укоризненно смотрят нам вслед. Я понимаю, что впервые от моего внешнего сходства с Ба, а не с мамой им хуже, чем мне.

Свет гаснет, и снова раздаются крики. Я притягиваю Бо поближе. Дальше мы идем медленно, ориентируясь только на образы, запечатлевшиеся на сетчатке глаз. Спустя пару ударов сердца свет вспыхивает снова.

Чувствуя, как убегает время, я распахиваю обитые сукном двери.

– Иди в конец коридора, там есть служебная лестница, ведущая на верхние палубы. Если бы я в первый день не увидела, как Эйприл направляется к этой лестнице, я бы о ней и понятия не имела.

– Я не хочу бросать тебя одну.

– Со мной все будет в порядке. У нас мало времени. Я возвращаю ему куртку и шапку.

Свет мигает, но на этот раз не гаснет.

Бо кивает.

– Встретимся у лодки с молодоженами.

Тут он прижимается губами к моим, даря мне такой сладкий поцелуй, какой я и вообразить не могла. А я довольно много себе представляла.

А затем он уходит, оставляя всегда твердо стоящую на ногах Валору Лак вспоминать, как вообще работают ее ноги.

Прежде чем двинуться в обратном направлении, я стучу в дверь Эйприл, на случай если она еще здесь. Никто не отвечает, и дверь запрета. Я надеюсь, что они с матерью добрались до лодок.

После этого я отправляюсь на Капустную Грядку, озираясь вокруг больше по привычке, чем из-за страха, что кого-то в самом деле до сих пор волнует миссис Слоан. У здешних аллигаторов есть более веские причины для беспокойства, чем чернь вроде меня.

Кровать в В-64 заправлена, увядшие цветы заменены, но все прочее осталось нетронутым. Из сундука я достаю одно из подобающих почтенной женщине платьев миссис Слоан, пару перчаток и пальто. Трещотку Барабанщика я запихиваю в глубокий карман, вместе с моим вырезанным китом. Поскольку вуаль выброшена в иллюминатор каюты 14, на голову натягиваю вязаную шапку и молюсь про себя, чтобы женщина, одетая подобным образом, оказалась достойна спасения.