Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 292 (всего у книги 331 страниц)

Глава 30

Представительный «дюзенберг» Горовицей подъехал к отелю ровно в одиннадцать тридцать. Уинфилды забрались внутрь, и машина покатила к особняку Горовицей, где все было в идеальной готовности к торжеству.

Шатры уже стояли, музыканты настраивали инструменты. Оркестру Пола Уайтмена и креольскому джаз-бэнду Джо Кинга Оливера предстояло играть до самого утра. Столы ломились от угощений: слуги Горовица не допускали промашек. Ровно в двенадцать предполагалось подать легкий завтрак для всех, кроме жениха. Сэм Горовиц вышел им навстречу, спокойный и собранный, в строгом вечернем костюме. Он оценил наряд Эдвины – шелковое облегающее платье цвета сливок и длинная нить жемчуга, которая некогда принадлежала ее матери. Выглядела она восхитительно. Это был важный для всех Уинфилдов день, поэтому они волновались. Джордж попросил Тедди быть его шафером, и мальчик был польщен, а Эдвина глубоко тронута. Алексис, как и она, была подружкой невесты, а Фанни – цветочницей. У всех на этой свадьбе была своя роль! После ленча девушки пошли в комнату, отведенную подружкам невесты: там их должны были причесать и нарядить, – а Тедди присоединился к прочим мужчинам. Сама же Эдвина пошла к Хелен.

– Увидимся позже, – тихо сказал Сэм, касаясь ее руки. – Сегодня особый день – и для вас, и для меня.

Подружка невесты? Нет, Эдвина скорее была матерью жениха, и они оба это знали, а Сэм – отцом невесты. Они будут стоять у алтаря как отец и мать.

– Она будет обворожительна, – улыбнулась Эдвина Сэму.

Она-то понимала, какое это для него испытание. Джордж уже давно не жил дома, и все же она чувствовала себя так, будто его отрывали от ее сердца!

К удивлению Эдвины, Хелен была абсолютно спокойна и совершенно неотразима с безупречной прической и маникюром. Подвенечное платье лежало на постели. Ей предстояло отдохнуть до пяти часов. И тогда она пройдет к алтарю, опираясь на руку отца, чтобы сделаться миссис Джордж Уинфилд!

И сейчас, впервые со дня знакомства, Эдвина поняла, какая Хелен была на самом деле: собранная, целеустремленная – истинная дочь своего отца! С неизменной улыбкой, любезная и доброжелательная, она спокойно отдавала распоряжения, успевая следить, чтобы всем было хорошо. И Эдвина была рада: вне всякого сомнения, эта девушка сделает Джорджа счастливой. И в то же время ей было жаль Хелен: ведь это мать, а не подружка должна суетиться вокруг юной невесты, напутствуя ее теплыми объятиями и слезой умиления, провожая к алтарю. А что они – одна вовсе не знала матери, а другая сама ею стала, чтобы воспитать пятерых детей!

Разглядывая убранство невесты, Эдвина видела многие мили кружева шантильи, сотни крошечных пуговок, ручейки крошечных жемчужинок и шлейф добрых двадцати футов в длину. Но где же свадебная вуаль? Эдвина обнаружила фату в гардеробной. Ее уже отгладили, присобрали на шляпке, водруженной на самый верх комода, и расправили во всю длину; она заполнила гардеробную, словно колышущееся облако. Слезы выступили на глазах Эдвины. Вот эта вуаль, во всей красе, как было задумано. Невесомый покров, скрывающий лицо новобрачной, который очень скоро нетерпеливой рукой сорвет ее новоиспеченный муж… Так и было бы одиннадцать лет назад, если бы не случилось трагедии. Эдвина отдала свою фату Хелен и была глубоко тронута, что девушка с благодарностью ее приняла. Услышав шорох, она обернулась: девушка вошла вслед за ней в гардеробную и легонько погладила по плечу. Теперь они были не просто подруги, а сестры. Обнимая Хелен, Эдвина чувствовала, как бегут по щекам слезы. Перед глазами стоял Чарлз – как будто расстались вчера… Сколько лет прошло, а он по-прежнему жив в ее сердце.

– Спасибо, что согласилась ее надеть, – тихо сказала Эдвина.

Хелен тоже плакала, понимая, какой драгоценный дар преподнесла ей сестра жениха.

– Это я должна тебя благодарить! Как жаль, что ты ее так и не надела…

И не испытала счастье новобрачной, как сама Хелен.

– Я надевала ее, в своих мечтах. – Эдвина улыбнулась своей новоиспеченной сестре. – Он был замечательный, я очень его любила. – Она еще никогда не говорила с Хелен о Чарлзе. – И Джордж тоже замечательный… Я желаю вам счастья.

Поцеловав девушку, она помогла ей надеть платье, и у нее перехватило дыхание: такой красивой невесты она никогда не видела, ни в жизни, ни в кино. Светлые волосы, искусно перевитые ландышами и гипсофилой, окружали личико золотистым ореолом, свадебная фата венчала головку – мерцающий жемчуг, волны белого тюля. Шесть подружек помогли невесте спуститься по лестнице, и Эдвина едва удержалась от слез.

Для церемонии всех подружек невесты переодели в бледно-голубые кружевные платья, а сверху – накидки в тон с длинным волочащимся шлейфом. Прелестная шляпка, изготовленная в Париже Полем Пуаре, кокетливо прикрывала один глаз, придавая Эдвине вид одновременно лукавый и загадочный. У платья был глубокий вырез, но накидка защищала грудь от нескромных взглядов. На фоне небесно-голубого платья волосы казались черными и блестящими, точно вороново крыло. Она и не догадывалась, какое впечатление произвела на Джорджа: будто сама Кейт вышла из морской пучины, чтобы благословить сына.

Сэм тоже был ослеплен. Но вот среди собравшихся пронесся шепоток, и появилась Хелен. Роскошное платье и волшебная фата превращали ее в неземное видение, напомнив Сэму, что дочь его выросла, и пришел час расставания. В уголке глаза блеснула предательская слеза; но в следующее мгновение Сэм крепко взял дочь за руку, и вот тут уже гости не смогли сдержать слез умиления и восхищения.

Грянула музыка, подружки невесты и девочки-цветочницы пошли вперед по проходу между скамьями, а за ними, размеренным шагом, чуть впереди невесты и Сэма, шла Эдвина с букетом белых орхидей в руках. Подружки невесты казались ей маленькими девочками, тем более что во главе процессии Фанни и Алексис смущенно хихикали. А впереди она видела сияющее лицо Джорджа, в ожидании невесты и своей новой жизни. Вот бы видели его сейчас родители! Она сделала шаг в сторону, пропуская Хелен вперед: ее появление было сродни чуду. Толпа ахнула, люди толкались, чтобы лучше видеть. Сэм, устремив долгий взгляд на свою единственную дочь, грустно улыбнулся и вложил нежную ручку Хелен в белой перчатке в руку ее молодого жениха.

Эдвина слышала восторженные возгласы, когда Хелен и Джордж заняли свои места под балдахином, согласно традиции веры невесты. Она смотрела и беззвучно плакала: за новобрачных от радости и по Чарлзу, слезами горя и тоски, – вспоминая любовь, которую потеряла много лет назад.

Праздник получился чудесным, свадебная церемония прошла так, как и было положено. Джордж разбил на счастье бокал. Горовицы не были ортодоксальными иудеями, однако Хелен захотела, чтобы свадьба прошла по канонам ее веры. Больше ее не тревожил тот факт, что они с Джорджем принадлежат к разным религиям.

Принимать поздравления пришлось долгие часы. Эдвина стояла рядом с Сэмом, сначала душевно опустошенная от переживаний, но вскоре уже смеялась его шуткам, когда он пожимал руки и знакомил Эдвину со своими немногочисленными друзьями. Его присутствие и согревало ее, и придавало сил. Эдвина тоже знакомила его со своими друзьями, которые приехали из Сан-Франциско. Приехал и Бен с женой, которая ждала ребенка. Потом Хелен танцевала с отцом, а Джордж – с Эдвиной. А когда невесту передали наконец жениху, Эдвина перетанцевала со всеми, даже с теми, кого не знала и не предполагала когда-нибудь снова увидеть. Время летело незаметно. В полночь новобрачные отбыли на «дюзенберге», который Сэм отдал Джорджу в качестве свадебного подарка. Утром у них поезд до Нью-Йорка, а оттуда они поедут в Канаду. Поговаривали было о поездке в Европу, но Джорджу претила сама мысль, чтобы ступить на корабль, и Хелен не настаивала. Когда-нибудь они все равно туда поедут, не стоило торопить события. Главное, она с Джорджем! У них был такой счастливый вид, когда они уезжали, что Эдвина вздохнула.

– По-моему, все прошло великолепно, – с улыбкой сказала она Сэму.

– Ваш брат отличный парень, – заметил он.

– Благодарю вас, сэр, – церемонно ответила Эдвина, ослепительная в своем голубом платье. – А у вас прекрасная дочь.

Он пригласил ее на последний танец, и обернувшись, она была изумлена, заметив неподалеку Малкольма Стоуна. Надо полагать, пришел с кем-нибудь, ведь приглашение получить он не мог.

Гости почти разошлись, пора было ехать и им. Попрощавшись с Сэмом, они поехали в отель, и уже там, готовясь ко сну, она спросила у Алексис, видела ли она Малкольма Стоуна.

Сестра не сразу, но все-таки кивнула. Да, она его видела, даже танцевала с ним, но не хотела признаваться в этом Эдвине. Может, сестра их даже не видела? Она сама была удивлена, а Малкольм со смехом объяснил, что проник на свадьбу обманом: сказал, что случайно оставил приглашение дома.

– Да, я его видела, – уклончиво ответила она, снимая жемчужное ожерелье, которое ей одолжила Эдвина.

– Ты говорила с ним? – встревожилась Эдвина.

– Так, поздоровались, и все, – солгала Алексис.

– Удивительно, как он вообще попал на свадьбу.

Алексис не ответила и утаила от сестры, что они договорились вместе пообедать, чтобы якобы обсудить ее следующий фильм. Малкольм сказал, что уже прошел пробы на роль, что было удивительно: съемки еще не начинались, контракт она еще не подписывала.

– Красивая была свадьба, правда? – решила переменить тему Эдвина. Какой смысл говорить о Стоуне? Дело прошлое. – Хелен выглядела потрясающе.

Эдвина очень устала: ей было и радостно, и печально, – поэтому мгновенно уснула. Зато Алексис думала вовсе не о свадьбе: ее мысли занимал Малкольм Стоун и завтрашнее свидание.

Глава 31

На следующий день Алексис и Стоун встретились в отеле «Амбассадор». Она очень волновалась. Дождавшись, когда Эдвина уедет домой к Джорджу – он просил кое-что там сделать, – Алексис сказала Фанни, что ей нужно встретиться с подругой. Фанни читала книгу, Тедди плавал в бассейне, и Алексис попросила швейцара вызвать ей такси и уехала, никому не сказав куда.

– Если сестра узнает, убьет, – сообщила Алексис Малкольму, совершенно очаровательная в костюмчике цвета сливок и шляпке с вуалью, прикрывающей глаза, глядя на спутника доверчиво, как ребенок.

– Значит, мы постараемся, чтобы не узнала! – Он казался ей таким элегантным, таким привлекательным, но когда взял ее за руку, она оробела. С ним Алексис могла быть маленькой девочкой, которая была уверена, что о ней позаботятся. Именно это ей в нем и нравилось. – Хорошо хоть твой милый братец уехал. – Он рассмеялся. – Куда он отправился на медовый месяц?

– В Канаду.

– Не в Европу? – Удивился Малкольм. – Вот странно.

Алексис не стала ничего объяснять.

– И долго их не будет?

– Полтора месяца, – ответила она простодушно, а он уже покрывал поцелуями ее ладони.

– Бедная девочка… и как ты без него? Теперь он обзавелся женушкой, а ты осталась одна-одинешенька в этом жестоком мире. – Конечно, у нее есть Эдвина, но он так вкрадчиво, так нежно это сказал, что ей вдруг показалось, что ее все бросили. – Бедная крошка, придется Малкольму о тебе позаботиться, да?

Алексис кивнула, позабыв и о Розарита-Бич, и о том, что обещала сестре и брату.

Он спросил, будет ли она сниматься еще, и Алексис призналась, что Эдвина и Джордж просили ее пока ничего не подписывать до возвращения брата.

– Значит, следующие два месяца ты свободна? – почему-то оживился Стоун.

– Да, но мы вернемся в Сан-Франциско: брату и сестре нужно в школу.

Она вдруг показалась ему совсем девочкой, даже под вуалью. Личико и фигурка ангела, и при нужном воспитании она могла бы стать роковой красоткой. А пока она выглядела очаровательным ребенком и очень стеснялась под его натиском.

– Мне пора, – сказала она наконец, но он не отпускал, покрывая поцелуями ее руки и касаясь волос. Он много выпил за обедом и, похоже, не собирался вот так с ней расставаться. Он захотел, чтобы она выпила вместе с ним, и она подчинилась в надежде, что потом он отвезет ее в отель. Но вино показалось ей удивительно вкусным, гораздо вкуснее, чем шампанское, которое она пила накануне.

День клонился к вечеру, а они так и сидели за столом, пили вино, смеялись и целовались, и Алексис совершенно забыла, что ей давно пора возвращаться. Она смеялась и в машине всю дорогу до его отеля. Ей все казалось ужасно забавным. Особенно смешно было думать, что ее ждет Эдвина… только где? Она ничегошеньки не помнила!

В номере у Малкольма она выпила еще, а потом он начал ее целовать… и целовал до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание. Внезапно она поняла, что хочет от него чего-то еще… но чего? Она помнила, что они куда-то вместе ездили… потом ей показалось, что они уже женаты, но в следующую минуту ее сознание затуманилось. Когда он на руках нес ее к машине – вместе с чемоданом, – она уже спала. Он думал всю ночь и, кажется, нашел решение всех своих проблем. Оставив на столе деньги за номер, машину, которую позаимствовал у приятеля, он бросил на вокзале, с запиской на лобовом стекле.

Они успели на вокзал как раз перед отходом поезда. Алексис, едва придя в себя, удивленно озиралась вокруг.

– Куда мы едем? – Перед глазами у нее все кружилось. Она не понимала, где находится.

– К Джорджу в Нью-Йорк, – сообщил он, и она пьяненько засмеялась:

– Правда? Зачем?

– Не волнуйся, любимая!

У него сложился просто отличный план. Алексис – вот ключ к звездному будущему! Он ее здорово скомпрометировал, и у Джорджа не будет выхода, особенно теперь, когда он женат на дочке Горовица. Не захочет же он, чтобы приключения его беспутной сестрицы были преданы огласке!

Поезд тронулся. Алексис сопела, привалившись к его плечу. Стоун смотрел на нее и улыбался. Ему повезло в любом случае: она прехорошенькая. Просто красавица.

Глава 32

– Как это ты не знаешь, куда она пошла? – допрашивала Эдвина Фанни, которая едва не плакала, а тем временем поезд уносил Алексис в Нью-Йорк.

– Не знаю… она сказала, что к подруге… вроде вместе снимались… Не помню!

– Может, видела кого-нибудь?

Фанни опять покачала головой. Ей стало очень страшно. Вдруг с Алексис случилось что-то ужасное?

– Она нарядилась и была такая шикарная!

По спине Эдвины пробежал холодок. Она вдруг вспомнила про Стоуна. Похоже, вчера Алексис ей солгала. Она это сразу заподозрила, но не хотела на нее давить.

Швейцар сообщил, что Алексис уехала на такси, но куда – не знает. Пробило девять, но сестра так и не вернулась, и тогда Эдвина решилась позвонить Сэму. Извинившись за беспокойство, она рассказала ему о случившемся и спросила, где можно найти Малкольма и узнать, не с ним ли ее сестра.

Через два часа Сэм перезвони и сообщил, что выяснил, где может обитать Стоун.

– Вам туда ехать нельзя: это не самый спокойный район. Давайте я поеду туда утром или прямо сейчас.

Эдвина заявила, что справится сама. Они еще некоторое время спорили, но, в конце концов, она согласилась, чтобы они поехали вместе. К тому времени, как они прибыли в отель, где снимал номер Стоун, была уже полночь и там никого не оказалось.

Эдвина твердо решила звонить в полицию: ее не пугал возможный скандал. В час ночи Сэм неохотно оставил ее с полицейскими. Эдвина уверила его, что справится. Она рассказала то, что знала: то есть почти ничего, – к утру начала подозревать худшее. Сестра исчезла, да так, что и у полиции не было ни одной зацепки. Никто ничего не видел. Не было никого похожего по описанию на сестру ни в больницах, ни где бы то ни было. Если не Малкольм Стоун, тогда кто? И почему? Что случилось на сей раз?

В полдень позвонил Сэм Горовиц, и к этому времени она не находила себе места. Ее догадка оказалась верной. Сэму удалось узнать, что Стоун заплатил за номер и исчез, а еще оставил машину с запиской на вокзале. Вероятно, он уже покинул город, но была ли с ним Алексис, никто не знал. Но как это выяснить?

– Надо сказать полиции, что он ее похитил, – предложил Сэм, но эта мысль показалась Эдвине сомнительной.

А если он ее не похищал? Если Алексис уехала с ним по собственной воле – а скорее всего, так оно и было, – то эта история попадет во все газеты и репутация сестры погибнет навсегда. Как же ей сейчас недоставало Джорджа!

– Я могу вам еще чем-нибудь помочь? – спросил Сэм, но она ответила, что попытается справиться сама и сообщит ему, если узнает что-то определенное.

Эдвина не хотела злоупотреблять его временем: он и так сделал немало. А еще ей было стыдно признаться, что она не может справиться с собственной сестрой. Еще неизвестно, как эта история отразится на Хелен, Джордже и самом Сэме…

Сейчас она никак не может ни остановить Малкольма и Алексис, ни догнать, если они уже сбежали из города. Остается только вернуться в Сан-Франциско и ждать, что Алексис позвонит. Днем она сообщила о своем решении Сэму, а наутро отбыла в Сан-Франциско с Тедди и Фанни. Дорога домой получилась долгой и невеселой. Эдвину терзали тревожные мысли о младшей сестре, а Фанни чувствовала себя виноватой, потому что не расспросила сестру как следует.

Эдвина пыталась ее утешить, но безуспешно.

– А если она не вернется? – заплакала Фанни, а Эдвина грустно вздохнула. Конечно, она вернется… но бог весть когда… и в каком состоянии. И мысль, что сестра с Малкольмом Стоуном, уже не казалась ей такой страшной: гораздо хуже пребывать в полной неизвестности.

Прошло три дня, прежде чем она дала о себе знать. К этому времени Эдвина уже была едва жива от горя. Звонок раздался около десяти вечера.

– Господи, ты хоть понимаешь, что мы тут с ума сходим? Где ты?

Голос сестры дрожал. Ей было стыдно звонить домой, но даже Малкольм считал, что это следует сделать. Это была худшая неделя в жизни Алексис. Сначала ее рвало в поезде – она даже думала, что умирает, – а потом Малкольм сообщил, что она проспала первую брачную ночь, что перед тем, как сесть в поезд, они якобы поженились. В подкрепление своих слов он всю вторую ночь занимался с ней любовью. Это было ужасно: она ожидала совсем другого, – а теперь вообще не понимала, зачем все сотворила. Она его не узнавала – в Лос-Анджелесе Малкольм казался ей и вежливым, и привлекательным, а сейчас, при свете дня, был похож на потасканного старика.

– Со мной все в порядке, – пролепетала Алексис, но даже по телефону ее слова звучали неубедительно. – Я с Малкольмом.

– Я так и думала. Но зачем? Ради бога, что случилось, Алексис? – Эдвина спрашивала себя, где допустила ошибку. – Почему ты мне лгала?

– Я не лгала. То есть не совсем. На свадьбе мы действительно почти не говорили, просто потанцевали один раз, а потом я согласилась с ним пообедать.

– А где вы? – Если так, то это был самый долгий обед в истории, и теперь Эдвина не питала иллюзий относительно того, что произошло.

– Я в Нью-Йорке, – нервно ответила Алексис.

Эдвина ахнула: может, дать знать Джорджу? Но нельзя же беспокоить человека в его медовый месяц! Да и что теперь изменишь? Больше всего ей хотелось замять это дело. Она собиралась сказать Сэму, что беглянка нашлась, а Джорджу не скажет ничего. Может даже, попросит молчать Фанни и Тедди. Чем меньше людей будут знать, тем лучше для Алексис.

Такие мысли вертелись у нее в голове, но ум лихорадочно работал.

– Где именно в Нью-Йорке? В каком отеле?

– «Иллинойс», – ответила Алексис и продиктовала адрес где-то в Вест-Сайде. Да уж, не «Ритц-Карлтон» и не «Плаза», но это и понятно: Малкольм Стоун – птица не того полета. – И еще, Эдвина… – Ее голос осекся. Она понимала, что разобьет сестре сердце, но должна признаться: – Он теперь мой муж.

– Что-о? – Эдвина едва не выронила трубку. – Стоун?

– Да, мы поженились, прежде чем сесть в поезд. – Алексис не стала говорить, что была пьяна и ничегошеньки не помнит. Достаточно и того, что уже наговорила.

– Ты собираешься вернуться? – Эдвина намеревалась добиться, чтобы этот брак расторгли. Но сначала нужно, чтобы она вернулась домой.

– Не знаю… – Казалось, Алексис сейчас расплачется. – Малкольм говорит, что хочет попытаться найти работу в театре в Нью-Йорке.

– О-о, не говори глупости. Послушай… – Эдвина на минуту закрыла глаза, быстро прикидывая варианты. – Сиди в своем отеле. Я приеду и заберу тебя.

– А ты скажешь Джорджу?

Эдвина чувствовала, что ей стыдно, и поделом!

– Нет, не скажу. Никому не скажу. Но и ты будешь молчать, и Малкольм тоже. Чем меньше народу будет знать, тем лучше. Я привезу тебя домой, и мы покончим с этим безумием. Мы потребуем аннулировать этот брак, и дело с концом. – Оставалось лишь молить Бога, чтобы – как ранее выразился Джордж – она «не принесла в подоле» в память о Малкольме Стоуне. – Через пять дней я буду у тебя.

Повесив трубку, Алексис вдруг пожалела, что позвонила Эдвине. Малкольм опять сделался ласковым, а когда занялся с ней любовью, ей даже понравилось. Теперь она не хотела возвращаться в Калифорнию, но отель, в котором они жили, больше походил на ночлежку, и это было ужасно.

На следующий день Алексис позвонила в Сан-Франциско, чтобы попытаться убедить старшую сестру не приезжать, но Фанни сказала, что Эдвина уже отправилась в Нью-Йорк.

– Лекси, зачем ты это сделала? – разрыдалась в трубку бедная Фанни.

Алексис почувствовала, как рука Малкольма гладит ее по бедру, и, затрепетав, выдавила:

– Мы будем вместе сниматься в кино, я и мой муж Малкольм.

Фанни даже вскрикнула от ужаса – Эдвина не говорила, что сестра вышла замуж.

– Что? Ты теперь замужем?

Алексис только теперь сообразила, что Эдвина им ничего не сказала! И ей вроде бы полагалось молчать.

– Ну, вроде того.

Алексис пожалела, что позвонила. Повесив трубку, она так и сказала Малкольму. Он и без того злился. Похоже, в Нью-Йорке работы для него не предвиделось ни в одном театре.

– Не бери в голову, детка! Иди к папочке! Он повалил Алексис на кровать и сорвал с нее блузку. В Чикаго он купил для нее кое-что из дешевой одежды, но она отнеслась к этому как к веселому приключению, как будто это была новая роль.

Они занялись любовью, а потом он ушел, оставив ее в одиночестве, и вернулся поздно вечером – в стельку пьяный, но с двумя билетами. Пока его не было, Алексис сходила с ума, но он пришел и сказал, что теперь дела наладятся. Они отправятся в Лондон, он там будет играть в театре, а потом вернутся в Калифорнию, и к тому времени будет поздно что-то предпринимать: по его расчетам, Алексис будет беременна, и Эдвина останется с носом. А если и нет, они побоятся скандала – а он был бы грандиозный! Так что всю оставшуюся жизнь он сможет безбедно жить за счет Джорджа Уинфилда.