Текст книги ""Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Андрианова

Соавторы: Евгения Чепенко,Олег Ковальчук,Руслан Агишев,Анастасия Андрианова,Иван Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 351 страниц)

Глава 14
Два сердца

Перед вечерним обходом Илар заглянул в хмельную избу, прихватив с собой несколько сладких хлебов с сушёными ягодами, предварительно завернув их в мягкие белые полотенца. Такая оплата всегда принималась едва ли не охотнее монет, и можно было выменять не одну порцию медовухи, а то чего крепче.

В медовуху ему всё-таки подлили браги, даже просить не пришлось, и после первой кружки в голове расползся такой же туман, какой опускался на болота. Даже за стенами хмельной избы и за разговорами было слышно, что сегодня за околицей поднимается вой.

Скребутся, твари, да внутрь попасть не могут.

Выпив столько, чтобы ноги ещё держали, но совесть унялась, Илар двинулся в сторону дома, не обращая внимания на оклики знакомых.

Отец ещё днём уехал в город за мукой. Предлагал и Илару, но тот отказался – пускай отец ищет других помощников, а оставлять дом и больную мать наедине с чародеями никак нельзя.

Матери, к слову, лучше не становилось. Илар уже приучал себя к мысли, что скоро они с отцом останутся вдвоём – хмурая, молчаливая, неправильная семья, которой год назад сломали хребет, а теперь окончательно растащили по кускам.

Соболь, Сип и Лыко стояли у забора, а Боярышник уже дожидался около входа. Илар мрачно открыл им дверь, сам первый вошёл внутрь, показывая, как лучше пройти между мешками с мукой, которые занесли в сени, спасая от сырости.

Дверь в пекарскую он запер на замок, чтобы не было соблазна заглянуть и туда. Вряд ли чародеям понадобились бы закупленные на торгу продукты – всё же скорее забирали то, что производили тут же, в деревнях, но было бы худо остаться без орехов, сушёных ягод и дорогого изюма. Отцу уже не скажешь, чего докупить, а это означало бы, что до следующей поездки на торг пришлось бы печь только самые простые безыскусные хлеба, а с них и выручка крохотная.

Лыко тут же приметил сундук у входа в комнату и поднял крышку. Илар потёр горячий лоб, растрёпывая волосы. Злость уже начала вскипать где-то под ключицами, даже хмель не затмевал её, но надо бы как-то смириться. Раз так положено, значит, положено. Он не станет затевать драку в родном доме, да ещё и при больной матери.

– Ого! Ты посмотри! – Лыко развернул платье Мавны – праздничное, она его давно не надевала. Жёлтое, как цветы пижмы, с широким расшитым поясом. Платье было куда больше, чем нынешняя Мавна, – сейчас бы утонула в нём, если бы надела.

– Не трожь, – шикнул Илар.

Лыко прищёлкнул губами и ухмыльнулся, показывая дыру на месте выбитого зуба.

– Чья красота такая? – Он обернулся по сторонам. – Не мамкино. Больно по-девичьи выглядит. Что же ты, парень, сеструху-красавицу от нас прячешь? Так я ведь найду…

Лыко бросил платье Соболю, и тот убрал вещь в мешок. Лыко метнулся дальше, в комнату, и стал заглядывать в каждый угол, под скамьи и за печь.

– Красавица, выходи! Чего прячешься?

– Нет её, – рявкнул Илар. – Ушла.

– Куда это? – обернулся Лыко через плечо.

– Замуж пошла в другую деревню. Не найдёшь уже.

– Так а приданое что не забрала с собой? Врёшь, чую.

Лыко схватил с полки ларец – там хранили какие-то специи, но использовали настолько редко, что даже не держали под рукой, – и кинул Соболю. Тот поймал на лету и спрятал к платью.

– Не зверейте, – предупредил Боярышник. Он, как обычно, тенью стоял в углу, ничего не трогал и не брал, молчаливо блестел белыми глазами и слушал разговоры, изредка недовольно кривя рот. – Наверх.

Лыко будто бы только и ждал команды: кинулся по лестнице на второй ярус, и Илар бросился за ним, оттолкнув Сипа.

– Ох ты ж! – Первым делом Лыко вошёл в покои Мавны. Тут всё оставалось таким, каким было в день её ухода: заправленная постель с расстеленным цветастым платком в ногах, столик с тёмным зеркальцем, подарком отца; даже крышка большого сундука оставалась открытой. Илар сухо сглотнул. Нужно было хотя бы навести порядок, чтобы казалось, что тут уже давно никто не живёт.

Лыко по-пёсьи повёл носом и ухмыльнулся.

– Сдаётся мне, ты, парень, врёшь. Чую, пахнет девкой. Духа-ами всякими.

Он подошёл к столику и рывком выдвинул ящик. Загремели склянки с духами и мазями – раньше, когда Раско был с ними, Мавна очень любила душить запястья и за ушами. Илар ворчал: душно, мол, от тебя пахнет, как от лавки со сладостями, а она смеялась. И щёки у неё тогда становились румяные-румяные, пухлые, как два яблока…

Лыко схватил несколько склянок и сунул Соболю в мешок.

– Вот это возьмём. Матушку порадуем или девчонок Желны. А может, тут кто-нибудь на них позарится? – Он мерзко причмокнул губами. – Видел я одну. Черноволо-осая. Глядишь, и легла бы со мной за пару таких вещиц. Как думаешь, парень?

Лыко с таким вызовом посмотрел на Илара, что у него не оставалось сомнений: говорит про Купаву, видел их вчера вместе. Илар заскрежетал зубами, изо всех сил сдерживаясь.

– С тобой и за целый сундук золота не ляжет.

– А ты, стало быть, проверял уже?

Боярышник шагнул к Лыку и хлопнул по плечу.

– Всё, довольно, идём отсюда.

Лыко дёрнулся, будто отгоняя муху.

– Погоди, пусть Сип хоть запишет, что тут у них ещё напрятано. Полные закрома небось в этой девичьей опочивальне. Где сестра-то, говоришь? Уж недавно ушла, чую. И вещиц столько оставила. Неужто прячется? Краса-авица?

Лыко заглянул под кровать, а потом, глумясь, и под крышку сундука.

– Слышал старшего? – рыкнул Илар. – Проваливай. Не твой дом. У тебя никакого нет. Бродишь от деревни к деревне.

Лыко побледнел, ухмылка сменилась оскалом. Медленно поднеся пальцы к груди, он зажёг на ладони алый огонь.

– Дом твой деревянный, парень, – прошипел он. – Как и вся ваша деревенька. Тряпок тут много. Им заняться – что мне моргнуть. Не успеешь на помощь позвать, как всё ваше жилище полыхать будет. А знаешь, как горит мука? Пш-ш-ш! – Лыко хлопнул в ладоши, и огонёк взорвался снопом искр, которые погасли, долетев до пола. В плетёном коврике остались крошечные дырки с обугленными краями.

– Ты не посмеешь грозить моей семье. – Илар шагнул вплотную к Лыку, едва не касаясь грудью его груди. Лыко был ниже и совсем худой, юркий, но вблизи от него исходило ощущение необъяснимой силы. Илара это не пугало – если бы не Боярышник, он прямо сейчас разбил бы ухмыляющееся лицо о крышку сундука.

– Иначе ты станешь грозить мне?

Боярышник снова хлопнул их обоих по плечам и хмуро указал на лестницу.

– Я сказал, идём. И чтобы в моё отсутствие никаких стычек не было. Лыко, ты знаешь, что Матушка Сенница не щадит нарушителей. Илар, я могу рассчитывать на твоё благоразумие?

Илар неохотно кивнул и отошёл. Покровители, ну почему уехать должен Боярышник, а не Лыко?

– Можешь на меня положиться.

Во дворе Сип виновато показал Илару список.

– Ты извини. Но положено так, нужно в каждом доме записывать, чтобы добро не попрятали. А то знаешь, как бывает, иной раз придёшь, а хозяева говорят: всё, мол, забрали, ничего не осталось. Тут-то и пригождаются записи.

Сип сунул пергамент чуть ли не в нос Илару, и он сердито отпихнул руку.

– Не нужно мне показывать. Я и сам знаю, что у меня дома есть. Не отверчусь уж от вас.

Соболь поправил на плече мешок. Унесли не много – гремело только где-то на дне. Из дома Гренея вынесли куда больше, и Илар не понимал, как к этому относиться: вроде бы задобрить его решили, чтобы уговаривал местных о том, что чародеи не причиняют зла, а с другой стороны – ставят его особняком, как на такого не обозлиться?

– Проведаю, что вокруг творится, – сказал Боярышник. – Может, задержусь где-то. Раньше новой луны не ждите меня.

– Всё будет спокойно, – заверил его Соболь, и будто в противовес его словам на болотах раздался скрежещущий вой.

Лыко присвистнул:

– Смотри не попадись им, один не отобьёшься. А нового юнца наш отряд не вынесет, и так слишком часто молодчики меняются.

Он засмеялся отрывистым смехом, показывая щербатые зубы. Сип смущённо сунул свои записи за пазуху и ссутулился – видать, задели слова про юнца.

– Не надейся. – Боярышник похлопал Лыка по плечу – нарочито сильно, у кого-то другого могли бы и ноги подкоситься. – Тебе во главе отряда не встать. Ты слишком резок, пусть и толковый чародей.

Лыко увернулся в сторону, притворно потеряв интерес к разговору. Илар не сводил с него глаз. Как же закипала кровь при виде Лыка – с каждым днём всё горячее становилось под рёбрами, когда он попадался на глаза. Заживший порез на шее будто бы сам собой начал зудеть, Илар потянулся к нему пальцами, но лишь сделал вид, что прихлопнул комара у ворота. Не хватало ещё, чтобы Лыко заметил и порадовался.

За оградой снова завыли, целой перекличкой из нескольких голосов. Илар тоскливо посмотрел на красные огоньки: теперь они мерцали, как звёзды в морозную ночь. Пойдёт ли кто-то из парней сегодня в дозор? Наверняка после таких воев вызовется Касек или Алтей. Дай Покровители, отец сейчас не в пути и переждёт вечер и ночь под крышей в какой-нибудь тёплой корчме.

Боярышник пожал руку Илару, и они с Соболем и Сипом пошли со двора. Лыко потоптался на месте, переждал, пока они отойдут достаточно далеко, и со свистящим хрипом прошептал Илару на ухо:

– Про сестрицу-то ты темнишь, это и дураку ясно. Я тебе обещаю, парень, что выведаю всё, как оно на самом деле было. Не скроешь ничего от меня, не-ет.

– Проваливай, – процедил Илар сквозь зубы.

Дважды повторять не пришлось. Лыко охотно, будто и не хотел задерживаться, перемахнул через оградку и потрусил по улице, лишь раз с ухмылкой обернувшись.

* * *

Утреннее небо покрывалось позолотой поверх набрякших серых туч. Мавна подавила зевок: ночью ей не удалось выспаться. Хоть под крышей и в тепле, а всё равно в ратнице было непривычно, слишком много людей рядом. И встали чуть свет – Варма сказала, отряды отъезжают едва ли не затемно.

Ей дали лошадь: коротконогую, приземистую и послушную. Мавна выпытала у конюха, что её звали Ласточкой, и у неё была дурная привычка объедать малину с кустов, если случится проезжать через заросли.

Держаться в седле было всё ещё непривычно, но гораздо удобнее и приятнее, чем сидеть впереди Смородника. К тому же к платью ей дали плотные штаны, чтобы поддеть вниз вместо чулок. Мавна вытерла заспанные глаза костяшкой и встряхнула головой, убирая выбившиеся непослушные пряди.

– Что, девка, не выпадаешь из седла?

С белозубой улыбкой к ней обернулась Желна – та самая чародейка, возглавляющая отряд. Помимо Желны с ними ехали ещё четыре девушки и трое парней, не считая Мавны и Смородника.

– Да нет. – Мавна тоже ей улыбнулась. Ей нравилась Желна: прямая, открытая, не по-девичьи крепкая, но всё равно красивая. Помимо козлиного черепа на её седле висело нечто вроде лука, но короче и по-другому устроенное. Мавна кивнула на оружие. – Что это у тебя?

– О! – Желна быстро проследила за взглядом Мавны и гордо приосанилась. – Если повезёт и нам попадутся упыри, увидишь в деле.

Мавна задумчиво покивала, поняв, что представления о везении у них совершенно разные.

Они ехали не той дорогой, какой её вёз Смородник. Тут было гораздо более сыро и мрачно, дорога вилась мимо мелкого ручья, и всё вокруг размокло настолько, что, будь у них телега, на каждое колесо непременно налепилось бы по пуду чёрной грязи. Пахло тиной, землёй и отсыревшей древесиной: вокруг ручья было много поваленных деревьев с размытыми корнями, и упавшие стволы гнили по берегам, покрывшись мхом и толстым слоем сизых лишайников.

Когда у воды заквакала лягушка, Мавна вздрогнула и, не будь её руки заняты поводьями, по привычке тронула бы сумку со шкуркой.

– Я за тобой присматриваю, – без обиняков призналась Желна. – Матушка Сенница мне рассказала, что у тебя какие-то дела к нежакам, будто братца своего хочешь из их плена вызволить. Ты мне нравишься, девочка, только знай: сколько живу, ещё ни разу не видела, чтобы эти твари кого-то назад отдавали. Коли взяли, так сразу и выпили. У них нет погребов, чтобы там запасы хранить. А человек для них – бурдюк с кровью, сладость, и больше ничего.

По спине Мавны пробежал холодок. Она беспомощно обернулась на Смородника: тот ехал чуть позади, сосредоточенно глядя вдаль. Его челюсти были так сильно сжаты, что скулы очертились особенно резко, и всё лицо казалось суровым и жёстким. Мавна поспешила отвести взгляд. Не хватало ещё, чтобы отряд Желны подумал, будто она ждёт от Смородника одобрения.

– Матушка Сенница мне дороже всех, – продолжала Желна. Её безупречно-белая кобыла изящно вышагивала рядом с Мавниной Ласточкой, встряхивала длинной гривой, и казалось, будто к её тонким ногам даже грязь липнет меньше, чем к остальным. – Она нам дороже всех. И если ты как-то её обманешь, то будешь иметь дело со всей ратью, учти.

Мавна едва не рассмеялась Желне в лицо, но сдержалась, только горько хмыкнула.

– Я? Пойду против чародеев? Да ты посмотри на меня. Куда мне? В седле едва держусь.

Желна нахмурилась, её красивое лицо стало суровым и хищным. Мавне хотелось, чтобы её оставили в покое со своими подозрениями: ну какие козни она может строить? Они что, не видят, какая она? Но понимала, что, конечно, выглядит до крайности странно со своей нежицкой ношей в сумке. Мавна попыталась представить: как чародеи чуют шкурку? Это запах или просто общее ощущение вроде дуновения ветра? И если запах, похож ли он на то тинисто-травяное, чем тянуло от ручья?

Ей бы заполучить Желну если не в подруги, то хотя бы не во враги. Но Мавна не умела набиваться в друзья, она и дома-то растеряла всех подружек, кроме Купавы, и то иногда казалось, что их дружба продолжается только благодаря Купавиному упрямству и непривычке терять своё.

– Я правда не замышляю ничего дурного, – пробормотала Мавна, ненавидя себя за оправдывающийся тон. – Иначе Матушка Сенница не приняла бы меня с теплом, верно? И с упырями у меня нет никаких общих дел, я лишь хочу убедиться, что мой брат либо жив, либо мёртв. Можешь не верить мне, но я тебе не вру.

Желна ничего ей не ответила, и некоторое время они ехали молча. Чародейки из отряда о чём-то переговаривались, но ехали впереди, и до Мавны долетали лишь обрывки фраз и редкие смешки.

– Матушка Сенница ведь вам не мать. Но вы любите её больше жизни. Варма говорила, что всем из чародейского поселения больше некуда идти. Вы правда все с самого детства выросли там? – Мавна попыталась завязать разговор, но чувствовала, что Желна может не ответить, если подумает, что Мавна недостойна её доверия. – Если не хочешь, не говори ничего. Мне просто любопытно. Кое-что я уже знаю, но хотелось бы послушать тебя.

Иногда на другом берегу ручья мелькали крыши, поросшие мхом: перелесок прятал от глаз какую-то маленькую деревеньку, но нет-нет, да и виднелась улочка между деревьями. Мавна поёжилась, когда поняла, что оградка тут совсем ветхая и низкая – должно быть, некому чинить и охранять. Желна проследила за её взглядом и пояснила:

– Эта деревня под нашей защитой. Тут трое чародеев рассыпают ночами огни. В деревне остались в основном одни старики, когда все помрут, тогда и отзовём своих. – Желна немного поколебалась, решая, отвечать ли на вопрос Мавны. – Что до Матушки, то Варма не соврала. Наш дом – ратница, другого не знаем. Кто-то может уходить, селиться в других местах, но мы всё равно остаёмся семьёй. Нас всех Матушка Сенница привела, а кого-то и принесла. Потерявшихся, изгнанных, сирот. Чьих-то родителей убили упыри. Кто-то сам сбежал из дома. Уж не знаю, каким чутьём она чует, но никогда не ошибается. Если поймёт, что где-то нужна её помощь, сразу туда идёт. – Желна поправила перевязь с серпом. – Сейчас, конечно, реже – старая стала. Но юнцы всё равно прибавляются, кто сам приходит, кого привозят.

Мавна снова украдкой обернулась, и Желна истолковала это по-своему.

– Если хочешь спросить про Смородника, то это без меня, сами разбирайтесь. Он только выглядит угрюмым и окаменевшим, на самом деле тронешь – и обожжёшься. Он не из моего отряда, я не стану его тормошить.

– Да нет. – Мавна резко отвернулась. – Просто подумала, откуда его такого вытащили.

– Из выгребной ямы, – хохотнул молодой чародей, обогнав Мавну с Желной.

Желна рассмеялась, и Мавне тоже хотелось, но пришлось сжать губы: скоро им придётся остаться вдвоём со Смородником, а уж он наверняка бы припомнил ей насмешки.

Дорога извилась вкось, оставляя ручей течь дальше, и вывела на поле, окружённое берёзовыми рощами. Под копытами коней расползалась земляника: крупные, с монету, белые цветы сулили щедрый урожай, и если прислушаться, сквозь птичий стрёкот можно было различить гул пчёл и шмелей.

Желна вдруг остановилась и вскинула руку. Разговоры разом стихли, и до слуха Мавны донёсся неразборчивый протяжный стон где-то вдалеке.

– Они?.. – шепнула Мавна.

Глаза заметались, привычно ища ограду, но её не было. В чистом поле, средь бела дня встретить упырей, пусть и в обществе чародеев, – от одной мысли ноги холодели от ужаса. Мысленно Мавна ругала себя: пошла одна из деревни, неужели думала, что такого никогда не будет? На шкурку всё надеялась?

– Далеко же, – неуверенно протянула светловолосая чародейка из отряда, тонкая, с почти детским лицом, но с двумя саблями на перевязи. – Нас много. Справимся.

– Не сомневаюсь, – согласилась Желна. – Но хорошо бы знать, что они поблизости, чтобы успеть подготовиться.

Мавна подумала, что её лицо наверняка побледнело до зелени. В горле стояла горечь, сердце колотилось как бешеное – а ведь выли где-то вдали.

«Дура, – подумала она. – А ещё к болотному царю собралась. Таким трусихам только дома сидеть да хлеб печь».

– Ты боишься? – Желна приподняла бровь, повернув лицо к Мавне. – Не стоит. Будь ты хоть с одним чародеем, он бы смог отвести сразу нескольких упырей.

Поджав губы, Мавна послушно кивнула. Что ещё оставалось? Только надеяться, что всё будет хорошо. По правде говоря, Желна и её отряд выглядели надёжными защитниками.

На первый взгляд в отряде всё оставалось по-прежнему, но если присмотреться, можно было заметить изменения: кто-то вынул нож из ножен, кто-то положил руку на серп, кто-то достал первую стрелу из колчана, но лица и движения у всех оставались непринуждёнными, будто ничего и не происходило.

Дорога вилась широким вытоптанным полотном, поле просматривалось далеко, то и дело из травы у обочин вспархивали потревоженные птицы. Мавна всматривалась в даль. Ей одновременно было страшно кого-то увидеть и страшно не увидеть – быть может, упыри подкрались к отряду со спины. Конечно, Желна могла бы учесть и это, но всё равно по спине пробегали мурашки, стоило представить, что визг раздастся где-то позади.

– Там, – указала одна из девушек отряда.

Мавна едва не задохнулась от волнения. Впереди по дороге двигалась фигура – не упырь, судя по виду, простой человек. Без лошади, без телеги, брёл пешком по полю, чуть прихрамывая. У Мавны отлегло от сердца. Слава Покровителям, повезло, не попался упырям.

– Мужичок какой-то, – пожал плечами кудрявый чародей.

Желна молчала, внимательно щурилась на путника. Затем обогнала впереди идущих и встала во главе отряда.

– Путь добрый, – поприветствовал отряд мужчина, когда они приблизились. Махнул рукой и слегка поклонился. – Кого оберегать едете?

Он щурился и поглядывал на козлиные черепа, привязанные к чародейским сёдлам. Мавна выглянула из-за спины впередистоящего чародея. Путник казался бедняком: в грязной поношенной одежде, с бородой, испачканной чем-то тёмным. Кобыла Мавны недовольно всхрапнула.

– Оберегаем людей, всё как всегда, – с нажимом процедила Желна. – А ты чего один бродишь?

Мужчина облизнул сухие губы и растерянно улыбнулся:

– Так эт, дочка у меня в соседнем селе. Там, за ручьём. Замуж вышла недавно, вот проведать иду.

Чародеи молчали, только Желна вела разговор. Мавна снова обернулась на Смородника – тот тоже не встревал, хоть и не был членом отряда.

– И ради встречи с дочкой даже не вымылся?

Кони перебирали копытами, начинали нервничать. Мавна и сама ощутила, как у неё холодок пробежал по затылку. Вопросы Желны были отнюдь не теми, какие задашь случайному прохожему, да и тон выдавал недружелюбный настрой. Что-то тут нечисто…

– Так эт… Баню не топили мы, – принялся оправдываться мужчина. – Дороги сами видите какие, госпожа чародейка. Где поскользнёшься, там в грязь и упадёшь. Мне бы… – он осторожно заглянул за кобылу Желны, но увидел лишь сплошь перегороженную чародеями дорогу, – мне бы пройти как-нибудь. Пустите, а?

– Сперва расскажи, где твоя стая, – отрезала Желна.

До Мавны не сразу дошёл смысл этих слов. Мужчина замер, переминаясь с ноги на ногу. Прикидывал, должно быть, получится ли уйти в обход дороги, через поле. Постоял немного и кинулся бегом, высоко задирая колени и локти, прямо по цветущей землянике, да с такой прытью, какую и не заподозришь в дряхлом теле.

Желна резко развернула кобылу, щепотью дотронулась до груди, вскинула свой странный короткий лук, зарядила алым огнём и выстрелила. Мужчина вскрикнул и упал навзничь, распластав руки по земле. Мавна ахнула, прикрыв рот рукой.

Желна размашистым движением спрыгнула наземь, тронула щепотью серп – лезвие засветилось, будто его только что нагрели в кузнечной печи. Подошла к лежащему старику, размахнулась – и воткнула остриё в грудь мужчины.

Двое чародеев-парней спрыгнули с коней, чтобы помочь своей предводительнице, но она будто не замечала их. Сосредоточенно вскрыла грудную клетку – зачарованный серп справился с этим без малейшего труда, словно резал не кости и плоть, а свежий хлеб. Мавну едва не стошнило, когда вместо крови на землю хлынула чёрная болотная жижа с застоявшимся запахом гнили. Она вспомнила, как Илара обожгла кровь упыря, но у этого существа, по всей видимости, внутри было нечто иное – уже не кровь, а перегнившее и зловонное. А может, чародеям, укротившим искру и молящимся огню, никакие ожоги не страшны?

– Это упырь? – светловолосая чародейка тоже спрыгнула с коня и подбежала к телу. – Но как ты поняла?

Желна продолжала орудовать серпом. Её одежда забрызгалась грязью, руки и вовсе чуть не по локоть вымазались в чёрном. Смородник подогнал своего коня поближе и теперь стоял почти вровень с Мавной, жадно наблюдал за Желной.

Запустив руку в жижу, Желна вытащила что-то из груди мужчины. Потом, порывшись, – ещё. Сложила два несуразных комка на траву, брезгливо сплюнула, отёрла лоб и мотнула головой.

– Идите сюда. Полюбуйтесь.

Чародеи стали спешиваться. Смородник первым спрыгнул с коня – видать, не терпелось посмотреть, что же там. Поколебавшись, он обернулся на Мавну и сухо бросил:

– Помочь?

Мавна хмыкнула:

– Нет уж.

Он пожал плечами и отошёл в сторону.

Спустившись, Мавна осторожно приблизилась к мёртвому мужчине – а можно ли его теперь называть так? Тело выглядело странно, разом усохло, будто его напитывала изнутри вылившаяся грязь. Желна подняла с травы один из съёженных комков и показала чародеям.

– Видите? Это сердце. То, что стало с его человечьим сердцем.

Кудрявый чародей осторожно взял его из рук Желны, покрутил, хмуро рассматривая, и передал дальше. Желна тем временем подняла второй комок.

– А вот это – второе сердце. Нежицкое. То, что он сам себе вырастил. Смотрите сами, как от людского отличается.

Мавна наблюдала, не подходя совсем близко. Сердца передавали по рукам: одно – маленькое и сморщенное, почерневшее, другое – тоже чёрное, но крупнее и будто напитанное чем-то, водянистое, как раздутое лягушачье брюхо.

– Как тебе пришло в голову? – сморщила нос чародейка со светлыми косами. – Мужик как мужик.

– Мужик как мужик? – хмыкнула Желна. – Вайда, ты меня удивляешь. С такими речами недолго вылететь из отряда.

Вайда снова сморщила курносый нос и пожала плечами:

– Просто так не выгонишь, меня же Матушка как-то назначила.

– Я сразу почуял, как от него разило, – встрял кудрявый чародей. Быстро глянул сначала на Вайду, потом, красуясь, – на Желну. – Неживым. Как от этой девчонки, но сильнее.

Он небрежно махнул рукой на Мавну, и той захотелось провалиться сквозь землю. Некоторые чародеи обернулись на неё, скользнули безучастными взглядами – хорошо хоть не обращали на неё много внимания, так, иногда косились не то с презрением, не то с любопытством.

– Хоть у кого-то в этом отряде нюх не отбило, – проворчала Желна. – Запах – это полдела. Грязный мужик посреди дороги, без лошади, без телеги – уже всё это вызывает подозрения. Кто пойдёт пешком из деревни в деревню? Старик запряг бы телегу или подождал бы, когда кто-то поедет в эту сторону. Тут до ближайшей деревни далековато, чтобы старые ноги трепать. А видя дорогу, по-хорошему дождался бы сухой погоды, когда ручей вернётся в русло и земля подсохнет.

В поле снова раздался визг упыря. Желна вскинула голову, всматриваясь в даль, осторожно забрала оба сердца из рук и сложила себе в мешок. Запрыгнула в седло, пока другие чародеи тоже взбирались обратно на коней.

– Держите оружие наготове, – скомандовала она. – Стая неподалёку. Старик разведывал – если ему встретились бы случайные путники, он либо сожрал бы их сам, либо приберёг для товарищей. Если нам повезёт и эти твари сильны настолько, что выходят днём, то встретим их в поле. В противном случае придётся выслеживать по лесам, в тени.

– Да уж сами бы поняли, – проворчал кто-то из отряда.

Чародеи двинулись дальше, уже без разговоров, держа оружие наготове. Мавна обернулась на тело упыря: из стариковского оно сделалось высохшим, серым, будто вросло в землю – быть может, к вечеру и вовсе тут останутся одни кости.

В груди тоскливо защипало. Тело старика использовал нежак, чтобы пить больше сладкой людской крови, – вселился в мертвеца, научил вновь ходить, вложил в него своё второе нежицкое сердце, чтобы качало по венам болотную грязь вместо крови. А если бы родственники старика увидели его вновь вставшим? Позволили бы они убить его второй раз, даже зная, что его телом завладел упырь?

Мавна представила, как увидела бы Раско таким же грязным, оборванным, с жадным блеском в глазах. Если бы он вернулся домой, матери и в голову не пришло бы ничего дурного. Впустила бы в дом, а дальше? Пришли бы чародеи и упросили отдать его им? А потом убили бы и оставили вот так лежать в чистом поле? Но скорее всего, упыри нагрянули бы первыми.

– Может, похоронить хоть? – спросила Мавна, не обращаясь ни к кому конкретно.

Желна обернулась.

– Что ты, девка, говоришь? Земля не принимает упырей. Сам истлеет к утру.

– А если болотник другое тело найдёт?

Хмыкнув, Желна крутанула в руке серп, который продолжал мерцать алым, но уже тускло, как последний всполох вечерней зари.

– Не найдёт. Искра убивает сам их дух. Нет больше ни болотника, ни упыря, в которого превращался, ни старика, которого он избрал своим жилищем. Никого из них нет. А сердца я Матушке покажу, если от них что-то останется.

– Ты так говоришь, – подал голос Смородник, – будто уже не единожды встречала таких, похожих на людей.

Желна тихо рассмеялась:

– Я бы подумала, что ты ревнуешь. Встречала, и уж почаще, чем ты.

Едва договорив, Желна вскинула руку, призывая к тишине. Наверное, упыри тоже чуяли чародеев, больше не выли. Поле погрузилось в зловещую тишину, даже птицы умолкли.

– Хмель, Вайда, пошлите снопы, – шепнула Желна.

Чародеи прислонили ладони к груди, подержали недолго, а потом резким движением выбросили руки вперёд. От тел в воздух взвились густые снопы искр и полетели вперёд, рассеиваясь вокруг. Желна сделала то же самое, но её сноп был мощнее остальных и летел стремительным плотным потоком.

Мавне показалось, что сумка стала тяжелее. Сунув ладонь, она дотронулась пальцами до шкурки: та нагрелась, словно полежала на печи.

Желна остановила отряд и вновь прислушалась. Искры разлетелись по полю, завихрились у земли и устремились в перелески. Скоро послышались визги – не жуткие, а испуганные. На дорогу высыпали несколько упырей – Мавна от страха не сумела сосчитать, было их больше шести или нет.

– Бей! – выкрикнула Желна и зарядила своё странное оружие огнями. Один за другим огни полетели в упырей. Чародеи вскинули луки и, быстро осенив стрелы искрой, выстрелили.

Первый упырь, которого настиг огонь, завизжал, перекувыркнулся через голову и замер, распластавшись по земле. Его тело резко почернело, сморщилось, стало меньше размером. Следом за первым упали другие упыри. Последний метался по полю дольше всех, будто ослеп или перестал понимать, где верх, где низ, но Желна зарядила лук снова, и спустя миг последний упырь упал замертво.

Мавна поняла, что её сердце колотится как бешеное.

– Всегда бы так удачно, – буркнула Желна, убирая оружие. – Все молодцы. Едем дальше, вдруг в кустах ещё кто засел?