Текст книги ""Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Андрианова

Соавторы: Евгения Чепенко,Олег Ковальчук,Руслан Агишев,Анастасия Андрианова,Иван Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 121 (всего у книги 351 страниц)

Нежаки приходили сюда умирать. На площади лежали погибшие – те, кого ранили в битве и кто понял, что не сможет больше восстановиться. Теперь здесь громоздились тела людей: они уже были мёртвыми, когда их заняли духи болотников, и сейчас смерть застигла их второй раз.

Болотники, убитые и раненные не чародейским огнём, а простым оружием, метались клочьями тумана. Они найдут себе новые тела, в этом не оставалось сомнений, и снова отправятся на поверхность рвать плоть, выпивать кровь, сеять ужас…

Агне прижалась спиной к углу дома, когда мимо неё пронеслась целая стая нежаков – на четвереньках, в упыриных обличиях, скаля зубы. Сверху доносились раскаты, похожие на гром, но она понимала, что это – взрывы чародейских огненных шаров, и далёкий гул, от которого под болотами закладывало уши, – шум бушующего пламени.

Ей было так страшно, как не было даже перед смертью. У неё не оставалось близких людей, кроме отца: ни матери, ни сестёр, ни подруг. Но всё же она боялась за людей, за деревни и городки, за такие же, как их с отцом, корчмы и таверны, разбросанные по дорогам. Скорее бы, скорее бы всё завершилось – хоть как-нибудь, но наступил бы конец.

Новый раскат вновь раскроил небо над улицами Туманного города, внутрь ворвалось пламя. Агне вскрикнула, сжалась в комок у стены, в полынном кусте.

– Ты в порядке? Эй, дочка корчмаря!

Кто-то тронул её за плечо. Подняв голову, Агне увидела Варде и посмотрела мимо его плеча, на небо. К счастью, пламя погасло, не дотянувшись до крыш домов.

– Всё хорошо. А ты? Живой?

Варде помог ей встать и хмыкнул.

– Живой, если про нас можно так сказать.

Агне тоже усмехнулась. И правда, она и не подумала, когда говорила.

Снова затрещало, где-то ниже по улице раздались крики. Варде ухватил Агне под локоть и затащил за угол, во двор.

– Не надо тебе по улицам шататься, – сказал он серьёзно, утерев лоб.

– Я к отцу ходила.

– Так и сиди у него.

Агне вырвала локоть из его пальцев.

– Сама решу. А ты? Я слышала, на тебя многие точат зуб. Говорят, ты наших убивал.

Варде покачнулся с мыска на пятки, сунув большие пальцы за пояс.

– Пусть точат, пока не до этого. Видишь, как завертелось. Никто из нежаков не станет сейчас убивать нежака. Потом – как знать. Послушай, Агне. Я тут думаю…

Он обернулся на улицу, тёмную, с сыплющимися с неба искрами, наполненную воем и страхом. Агне и сама понимала: так не должно быть, раньше было не так. Раньше тут во дворах цвели цветы, вечерами ложился душистый влажный туман, гуляли куры и живые дети – пусть она мало раз сюда спускалась, но всё же это место никогда нельзя было назвать страшным.

– Люди, – выдохнул Варде. – Надо отвести их к своим.

– Но на поверхности их быстрее сожрут. – Агне снова пригнулась, когда наверху загромыхало, но, к счастью, на этот раз без разрывов. – Как ты себе это представляешь?

– На поверхности тоже всё меняется. Я выходил. Я смотрел, что творится у Озёрья. Туда стекаются все нежаки, которые стояли вдоль дорог и других поселений. И чародеи тоже. У дальних деревень почти пусто. А что будет здесь завтра – только Покровители знают. Я бы хотел увести отсюда живых, особенно детей. Хотя бы попробовать.

Агне едва удержалась, чтобы не наброситься на него. Она с таким трудом привела сюда отца, полагая, что Туманный город – единственное место, где упыри не тронут человека, а он пытается её убедить, что живым здесь не место?!

– Я привела сюда отца не просто так, – огрызнулась она. – Не для того, чтобы ты приходил и убеждал меня, что на поверхности лучше.

– Я никого не убеждаю, – фыркнул Варде. – Просто решил поделиться. Каждая улица тут выводит в определённое место на поверхности. Самые окраинные переулки ведут в дальние Уделы. Там-то точно меньше всего нежаков. Все сейчас у Озёрья и вдоль дорог, ведущих к нему. Вместе с чародеями. Просто пришла мысль: если чародеи решат всё спалить, что станет с живыми, утащенными в болото? А я немного знаю чародеев. Их хлебом не корми, дай чего-нибудь сжечь.

– Всё горюешь о старой шкурке? – Агне так и хотелось снова ощетиниться, но Варде говорил с такой серьёзной задумчивостью, так озабоченно оглядывался по сторонам, что она поняла: она ему верит. Или хочет верить. Очень похоже на то, что он правда стремился сделать как лучше. В конце концов, даже старые нежаки с шипением разбегаются от сыплющихся с неба искр, что уж говорить о бедных людях, которые даже не смогли смириться с тем, что их привели под болота?

– Из огня да в полымя, – буркнула она уже спокойнее. – Ладно. Моего отца тогда тоже отведём, хорошо?

Варде кивнул со всей серьёзностью, плотно сжав бледные губы.

– Хорошо. Пошли.

Глава 19
Пусть горит

Следующим утром Мавна оставила Купаву валяться в кровати и сама отвела Раско к Царже. Он всё реже просил крови – всего лишь один раз в день, и Мавна привычно резала руку своим хлебным ножичком. Но теперь, когда она обхватывала новую рукоятку, пальцы будто приятно покалывало и в груди теплело от воспоминаний. Какой хороший и счастливый был вечер, и каким далёким теперь кажется…

– Можно? – Мавна заглянула за дверь, пропуская Раско вперёд себя.

Царжа заправляла постель. Казалось, она вообще никогда не покидает свою комнату, постоянно сидит тут в духоте, перебирает травы, замешивает снадобья и что-то готовит. Теперь Мавна подумала: что, если она стала домоседкой после времени, проведённого в чертогах царя? После тёмного сырого города под болотами, конечно же, хотелось чего-то тёплого, человеческого и уютного.

– Заходи.

Едва проснувшись сегодня с колотящимся сердцем, Мавна решила, что пойдёт к Царже и поговорит с ней серьёзно, даже жёстко: она ведь давно заметила, что Смородник залечил все свои раны, кроме укуса упырицы на шее, только не думала, что в этом мог быть какой-то особый умысел, даже спросить не догадалась. Царже не составило бы труда залечить и укус тоже – она умеет вытаскивать мальчиков из козлов и выращивать лягушачьи шкурки, что ей какой-то укус? Но после вчерашнего разговора с Купавой Мавна поняла: наверняка Царжа не одной Купаве рассказала про то, что не только шкурки могут служить проводниками для прохода под болота. И от понимания, что старая колдунья пользуется положением и толкает людей на сомнительные решения, в груди разгоралась ярость – непривычная, растапливающая лёд на сердце и заполняющая пустоту ярким огнём.

Раско вприпрыжку пробежал к столу и с размаху забрался на стул, поджав ноги. Дудку он сегодня не взял, вроде бы охладел к ней, поняв, что не очень-то получается на ней играть.

– Как братишка? – спросила Царжа, вынимая для него из печи кружку с дымящимся отваром.

– Хорошо. Почти перестал пить кровь.

Мавна ответила холодно, не сводила взгляд с Царжи, пыталась по её смуглому лицу понять, кто же она? Благодетельница? Интриганка? Простая колдунья-райхи?

– Вот видишь. Всё хорошо, девочка. Всё хорошо.

Мавна села за стол и сглотнула, опустив голову. Волосы рассыпались прядями по обеим сторонами от лица, но поправлять пряди она не спешила. Хорошо ли всё было? Нет. Вовсе не хорошо.

– Купава сказала мне про то, что укус упыря может провести человека под болота. Это правда?

Раско с прихлёбыванием начал пить своё ароматное зелье. Царжа замерла, настороженно повернулась к Мавне и села напротив – на то место, где и всегда сидела.

– Это правда. Болота принимают только тех, у кого есть приглашение. А приглашением служит не всё.

– Ты поэтому не стала лечить укус Смородника?

Мавна подняла на Царжу взгляд. От произнесённых слов сдавило горло и стало горячее в глазах, будто ярость не смогла разгореться и выплеснуться на старуху, а трусливо решила обратиться в слёзы.

– Девочка моя. Я всё бы стала лечить, если бы меня просили. Но я посчитала, что лучше сперва предупредить.

«Предупредить». Всё ясно, красиво наговорила ему, что укус пропустит к царю, – а он, дурак с горячей головой, поверил.

– Ты всем это говоришь? Или только если видишь, что человек готов на любые дикие глупости?

Царжа не стала делать вид, что не понимает, о чём речь. Вздохнула и сцепила руки в замок.

– Я сказала то, что должна была. Я тоже хочу положить всему конец и пожить спокойно. И чтобы наши дети из слободы жили спокойно. Не всё ли равно, кто мне в этом поможет?

У Мавны потекли злые слёзы.

– Не всё равно! Ты не видишь, какой он? Сколько натерпелся? Зачем ты с ним так?

Царжа пожала плечами.

– Все мы натерпелись. Не он, так другой. А ты что же? Собралась спасать? Успокойся, девочка. Мы уже ничего не сделаем.

– Но ты сделала. Сидишь в своей комнате и плетёшь сети. Убеждаешь других творить глупости.

Царжа медленно поднялась и разлила чай по кружкам – так привычно и спокойно, будто вокруг ничего не происходило.

– Я не убеждала. Просто сказала, что знала. Каждый думает своей головой и принимает свои решения. Я просто знаю чуть больше, чем другие. А что с этими знаниями делать? Вот ты теперь – что будешь делать?

Мавна опешила. Что она могла сделать? Царжа умышленно издевалась, чтобы она почувствовала себя ещё хуже – ещё более беспомощной и никчёмной. Кулаки сжались в ярости. Наверное, вот так ощущал себя Илар, когда набрасывался на обидчиков. Только Илар – здоровенный парень, а Мавна…

– Угомонись. Всё, что будет, – будет как должно. Покровители смотрят. Это дело быстро не решается. И один чародей ничего не изменит. Да, что-то он сможет сотворить – увидим, станет ли. Но для всех это будет лишь один шаг. Пусть значительный, но не меняющий всё целиком. Будем ждать. Впереди много работы для всех.

«Не изменит, зато погибнет», – хотелось ответить Мавне. Но ещё больше хотелось разбить кружки Царжи, рассыпать её никчёмные травы, перевернуть стол и проклясть её поганый язык.

Вместо этого Мавна уронила голову на стол и разрыдалась.

А Варде? Что теперь будет с ним? И не сиделось обоим дуракам тут, в тепле и спокойствии!

Рука Царжи опустилась ей на макушку, перебирая пряди волос. Хотелось вскочить, стряхнуть её – но не было сил.

– Почему ты не можешь сварить всем то зелье, которым поила Варде? – глухо спросила Мавна, не поднимая лица. – Чтобы ушли упыриные сущности. Чтобы не осталось чудовищ – только болотные души внутри человеческих тел. Чародеям было бы некого жечь. И всё стало бы хорошо.

– Ми-илая моя. – Царжа протянула слово ласково и будто бы с жалостью. Мавну это только злило. Не надо её жалеть и разговаривать с ней, как с дурочкой. Надо жалеть тех, кто сейчас бьётся и погибает – со всех сторон. – Так разве же их заставишь? Что я сделаю? Буду своими старыми руками ловить упырей и лить им отвары в глотки? Разолью бочку снадобий по болотам? Ничего не поможет, девочка. Твой упырёк сам ко мне пришёл и сам попросил помочь. К тому же без шкурки он ослаб, и работать с ним было просто. Вот если бы они все так стали приходить, то я бы каждому помогла. А насильно – не выйдет, милая. Насильно ничего не выйдет, только горе и смерть.

– А как же про то, что чародей не может оказаться под болотами? – Мавна с надеждой подняла лицо, уцепившись за эту возможность. – Он же чародей. У него не получится, несмотря на укус. Да? Скажи, что не получится. Пожалуйста.

Царжа с тихим вздохом продолжала перебирать её пряди, заботливо и ласково, как могла бы перебирать мать.

– Он не просто чародей. Он наш по крови. Райхи. Пусть не будивший свою кровную силу, но всё равно. Такой же, по сути, какими при жизни были болотные сущности. Да, теперешние нежаки всё равно кидаются на простых райхи, не колдунов, потому что не чуют в них знакомого колдовства. Смородник огненный чародей, но с кровью райхи. С приглашением под болота в виде укуса. Мы с тобой не можем заглянуть ему в голову и понять, что он решит. Но он мог бы туда попасть. А что будет с ним и его силой дальше – одним Покровителям известно.

Мавна захлёбывалась слезами. Если Покровителям известно, то она сегодня же пойдёт в церковь и зажжёт столько свечей, на сколько хватит денег. Пусть помогут ему. Пусть пошлют разума. И вернут его ей. Да пусть даже не ей – просто помогут ему вернуться живым. Как помогут и Илару, и Варде, и всем другим, кто не по своей воле оказался втянут во всё это.

* * *

Упыри лезли по городским стенам снова и снова. Луки уже мало спасали – нежаки прыгали прямо на дозорных, метя в лица и шеи. Парень рядом с Иларом закричал, брызнула кровь. Илар рубанул по упырю топором, развернулся и ударил ещё одного. Он уже не пытался поджечь оружие искрой, полагался только на свою силу и скорость. Удар, второй, ещё – в воздух взлетали струи вонючей чёрной крови, которая обжигала простых дозорных, тех, что без искры. Крики, вопли, скрежещущий визг, резкие запахи крови, болотной жижи и дыма – всё вокруг превратилось в страшный котёл, в котором плавились люди, упыри, кровь, оружие, смрад…

Вооружившись мечами, палашами и топорами, дозорные бились за себя и за других, сбрасывали упырей вниз, рассекали им шеи, разрубали рёбра и позвонки. Дощатый настил и стены башен уже не были светло-древесными, их густо покрывала липкая чёрная кровь – нежицкая, и человеческая, красная. Убитые дозорные лежали тут же, и уже с трудом удавалось передвигаться, не наступая на раскинутые в стороны руки и ноги.

Развернувшись всем телом, Илар разрубил ещё одного нежака – удар получился таким сильным, что чудовище развалилось почти пополам, заливая всё густым илом. На помост выпали два сморщенных комка-сердца.

Дым от горящих внизу костров резал лёгкие, дышать становилось всё тяжелее. Откинув ещё нескольких нежаков, Илар перегнулся через заграждение, жадно хватая ртом воздух. В голове и в груди стучало, пот катился со лба и шеи, все мышцы болели, по плечу текла кровь.

В голове поплыл красный туман. Илар вцепился в ограждение, чувствуя, что вот-вот упадёт со стены. За его спиной кипела битва, но самого его упыри не трогали – уголёк за пазухой уберегал. Илар подумал: будь у каждого из дозорных по такому угольку, лезли бы упыри на стену? Или остались бы кружить у ворот? Всё-таки в обличье чудовищ у них вовсе не человеческое сознание, наверное, угольки бы спасли… Но, как говорил Рдан, никто не принял бы помощь от райхи. Да и где набрать столько угольков?

Внизу что-то сильно грохотало, будто в стену ударяли чем-то тяжёлым. Илар не сразу понял, откуда идёт звук – вокруг раздавались крики, команды, вой и гул, сливаясь в один бесконечный монотонный шум. Повернув голову в сторону ворот, Илар обомлел, не веря своим глазам.

Нежаки почти выломали городские ворота – бросались на них снова и снова, выбивая чудовищно сильными телами брёвна и терзая крепкими, как камень, когтями.

– Внизу! – закричал Илар и закашлялся, глотнув дыма. На глазах выступили слёзы от едкой рези. – Ворота!

Он оттолкнулся от ограды и побежал к противоположному краю стены, чтобы видеть, что происходит с внутренней стороны.

Привратники там рубили прорвавшихся в город нежаков, тела опадали на мостовые чёрными бесформенными грудами, но было заметно, как от них тут же поднимались клочья тумана и утекали обратно, в сторону болот.

Ратные воины, которые всё это время стояли под стенами, кинулись на оставшихся упырей. Несколько стрел полетели вниз – Илар успел выругаться, не хватало ещё ненароком застрелить или ранить своих.

Он снова бросился на ту сторону стены, откуда были видны болота. Дорога, ведущая через лес к городу, теперь казалась сплошным огненным потоком – насколько хватало глаз, тянулась вереница ярчайших огней. Илар сморгнул слёзы, выступившие от дыма, вытер кулаком пот со лба. Ему показалось, или?..

Чародейский лагерь по сравнению с новым потоком казался совсем крошечным и уязвимым, а защитные костры – низкими, захлёбывающимися. Сколько их там осталось за несколько ночей непрерывных битв? Наверняка многие погибли, и на поддержание костров оставалось всё меньше сил, успевать бы отражать нападения нежаков.

Болота белели от затягивающего их тумана, и каждый огненный всполох прорезал туман яркой вспышкой, от которой становилось больно глазам. Илар повернул голову в другую сторону, и то, что он увидел, ему совсем не понравилось.

Дальше от города, среди топей, из-под болот растекались струи густого молочного тумана, который, расстилаясь по земле, разделялся на отдельные клочья. Наверняка чародеям на земле этого не было видно, только сверху открывался подходящий обзор. Клочья тумана, подползая к убитым, кружили рядом, и скоро тела начинали вновь шевелиться.

Илара прошибло холодом. Тяжело дыша, он сильнее перегнулся за ограждение, чуть не вываливаясь.

С одной стороны к городу приближался огромный чародейский отряд. Что там отряд – целое войско! Такое, наверное, было только у удельного князя – как раз прошло достаточно времени, чтобы Желна вернулась с подмогой. С другой стороны из-под земли поднимались болотные души, готовые бесконечно вселяться в тела погибших и снова рвать, кусать, убивать… Смогут ли они перекидываться в чудовища? Какая разница, ведь и в таких телах тоже можно убивать.

Пока люди бьются простым оружием, этому не будет конца. Но если чародеи выпустят свои искры из-под контроля и начнут по-настоящему сжигать болота – никакого Озёрья больше не станет. И окрестных деревень тоже.

Илар, расталкивая других дозорных, кинулся к башне, где хранилось оружие. Вновь схватил самострел, а к нему – запас снарядов. Недолго думая, забросил на плечо второй. Топор он заткнул за пояс, пощупал, на месте ли защитный уголёк. Метнулся к лестнице и, перескакивая через несколько ступеней, спустился на улицу.

– Эй, боец! Ты куда?

Он не обращал внимания на оклики командующего. На ходу снёс половину головы упырю, вбегающему в ворота. С разворота ударил ещё по двоим. Мышцы давно одеревенели и плохо слушались, но Илар понимал: сейчас все ощущают себя примерно одинаково. Некогда отдыхать. Они отдохнут потом – если выживут.

Он пробежал к конюшням, запряг коня так быстро, как только мог. Сосредоточившись, зажёг лезвие топора искрой. Вскочил в седло и погнал за ворота под окрики привратников, на скаку размахивая топором по упырям, бегущим в сторону города.

Внизу было ещё страшнее, чем казалось сверху. Если кто-то спросил бы Илара, как выглядит чёрное царство, в которое Покровители отправляют грешные души, он сказал бы: вот так.

Болота затягивало сплошной серой завесой из дыма и тумана. Горящие костры обжигали глаза, упыри выскакивали прямо под копыта коню, но на Илара не бросались, словно не замечали – с воплями пробегали мимо, и он старался рубить по ним горящим топором – тогда упыри, взвизгнув, падали обугленными комками из пепла и костей.

Проскакав по взрыхлённой когтями чёрной влажной земле, он свернул в сторону чародейской стоянки. Кольцо костров захлёбывалось, густо-красное, как кровь, больше не яростное, будто угасающее. Чародеи держались не вместе, рассыпались по болотам кто по двое, кто по трое – будто уже не было сил держать оборону и следить за стоянкой.

Но Илару был нужен всего один чародей – самый неистовый, который не станет долго размышлять и спрашивать.

Вспыхивали языки пламени, катились огненные шары, искры прорезали мглистый воздух, густой от смрада и дыма. Повсюду кричали и визжали ещё громче, чем на стене, из-под копыт коня взлетали брызги болотной грязи, и несколько раз лошадиные ноги чуть не увязли в топи. Илар подгонял коня, старался выбрать верный путь, но только ругался сквозь зубы. Мимо летели стрелы с горящими наконечниками, мелькали вспышки – алые, белые, рыжие – рассекали туман зачарованные клинки, носились четвероногие визжащие тени, и всё перед глазами смешивалось в сплошной серо-красный визжащий поток.

Объехав лагерь по кругу, он наконец заметил того, кого искал.

Два алых потока пламени схлёстывались, как кнуты, разъединялись и с громкими хлопками рассекали загустевший воздух. Подогнав коня ближе, Илар увидел тёмную фигуру, окружённую полудюжиной упырей. Нежаки визжали от ярости, припадали на передние лапы, пытались броситься вперёд, но со скулежом отскакивали, стоило огненным хлыстам схлестнуться у них перед мордами.

Илар вскинул самострел и убил двоих, попав обоим в головы. Потоки пламени закружились вновь, вытекая прямо из ладоней чародея. Он резким движением выбросил руки вперёд – и оставшиеся упыри упали обуглившимися грудами.

Крутанувшись вокруг своей оси, Смородник с рыком поманил ещё нескольких упырей и свистнул, сунув пальцы в рот. Нежаки кинулись к нему, визжа высоко и протяжно, так, что кровь стыла в жилах.

Илар застрелил нескольких на бегу. Остальных огненные струи разрезали пополам, оставив изуродованные тела дымиться и тлеть.

– Смородник! – окликнул Илар, пока тот не бросился к очередной упыриной стае.

Он удивлённо обернулся, взметнув волосами, покрытыми сажей и чёрной кровью. Вся его одежда тоже была такой грязной, что ни цвета, ни вышивки уже нельзя было различить. Ладони и пальцы почернели от сажи, и, откинув волосы с лица, он оставил у себя на лбу и щеке чёрные полосы.

– Илар? Какого…

– Там! – Илар прохрипел, указывая за лагерь. – И там. Чародеи идут – огромная рать. А из болот выползают новые души.

Смородник вздёрнул верхнюю губу, обнажая зубы. Метнул быстрый взгляд туда, куда указал Илар. Ударил в ладони, высекая плотное облако искр, и направил его к приближающимся упырям.

– Идём, – бросил он.

Илар подал ему руку, на ходу помогая запрыгнуть на коня. Лагерь был недалеко, и скоро Смородник так же на ходу, не дожидаясь остановки, спрыгнул на землю и перекатился, по-кошачьи ловко вскакивая на ноги. Илар фыркнул: как ещё до сих пор ничего себе не переломал, носится как сумасшедший по болотам.

Движением руки Смородник расширил проход между защитными кострами, чтобы Илар мог зайти за них. Быстро вывел и подготовил своего коня. Проверил оружие и закрепил козлиный череп на седле.

– Угольки-то остались? – хрипло спросил Илар, снова закашлявшись от дыма.

Смородник сунул руку в мешок и достал свёрток. Пристроил у себя за пазухой.

– Остались.

– Так ты без них дерёшься? Жить надоело?

Илар так вымотался, что хотелось ворчать хоть на кого-то – ну а тут уж сами Покровители велели. Где это видано – иметь защиту, но не пользоваться ей?

– А как меня упыри тогда увидят, умник?

– Главное, что ты их будешь видеть.

– Я не бью беспомощных, – фыркнул Смородник и легко вскочил на своего тонконогого высокого коня. – Веди, пекарь.

Илар спохватился и кинул Смороднику один из самострелов со снарядами. Он поймал и с восхищением осмотрел оружие.

– Откуда богатство?

– Взял в башне. Я, конечно, понимаю, что ты слишком горяч для металла, но, подумал, пригодится.

Позади лагеря разгоралось ярчайшее зарево, словно солнце всходило с неправильной стороны. Илар пытался понять, где именно он видел разлом в болотах. Кажется, если стоять лицом к лагерю, то это примерно…

– Туда, – мотнул он головой и вдавил пятки в бока коня.

Они обогнули городские стены по полю и поскакали дальше, к топям. Чем дальше от города, тем меньше встречалось упырей, но тем гуще затягивал туман.

– Там!

Илар указал на белёсую завесу. Наконец-то стало видно, как туманный столб выползает из-под топкого озерца – длинного и узкого, будто бы бурлящего.

Резко остановив коня, Илар спрыгнул на землю. Смородник спешился рядом и первым делом сунул грязные руки в лужу, отмывая пальцы от сажи.

– Зажги мне стрелы, – попросил Илар. – Я пойду на дно.

Смородник посмотрел на него с замешательством.

– Ты? На дно? Каким образом?

Илар мотнул головой на озерцо с выходящим столбом тумана.

– Я уже пробовал. Нырну к царю. И убью его. Это он плодит новые души. И старые через него проходят. Бесконечно. Мы зря проливаем кровь и тратим силы. Это никогда не закончится, если не сжечь все Уделы. Или если не убить царя.

Смородник сидел на земле, переводя дух. Наконец-то Илар увидел своими глазами, что и он тоже может устать. Острые скулы очертились резче, чёрные глаза по-прежнему дико сверкали, но выражение уже было затравленным, а не решительным. Илару стало стыдно: он со своей искрой едва зажёг пару стрел, весь вспотел, а тут – столько ночей изливать из себя бушующие потоки пламени и оставаться в строю. Должно быть, это невероятно изматывает.

– Это не закончится, – хрипло согласился Смородник. – Все друг друга перебьём. Кто-то раньше, кто-то позже.

– Не хотелось бы, – буркнул Илар.

Он тоже присел на землю. Это было так странно – сидеть на мокрой топкой земле и не биться, когда позади всё грохочет и взрывается – криками, вспышками, рыком. Мимо них проплывали болотные души – дальше, к месту битвы. В нескольких из них Смородник стрельнул горстями искр, но новые потоки тумана стали облетать выше по небу, смешиваясь со стелящимся дымом.

– Ты не сможешь попасть вниз. – Смородник хлопнул Илара по плечу. – В тебе есть искра, но нет того, что туда проведёт. Спасибо, что увидел и показал. А то я всё думал, где лучше проникнуть. И за самострел тоже спасибо. Давно мечтал.

– Но что-то ведь могу сделать. Если выстрелить прямо в этот туман? Если царя позвать на битву? Он же мужчина. Должен откликнуться.

Смородник отрывисто хохотнул.

– Серьёзно? Мужской разговор с чудовищем? Ты меня поражаешь, пекарь.

Илар хотел обидеться и попросить Смородника называть его по имени, а не «пекарем», но не стал.

– Ну так давай ты меня прикроешь от нежаков, а я его позову. У меня вот это есть. – Илар весомо подкинул в руке топор с пылающим лезвием. – А если не получится, ты своей искрой мне поможешь. Она у тебя сильная.

Смородник смотрел на него с замешательством, как на ребёнка, говорящего чушь. Илар ещё раз показал ему свой топор и самострел.

– Ладно. – Смородник фыркнул, обтёр мокрые руки о штаны и поднялся на ноги. – Береги угли. Понадобятся.

Он достал свой свёрток и протянул Илару. Илар взял тряпицу с углями, ничего не понимая.

Он смотрел, как Смородник отвязывает от седла череп и крепит на своём поясе. Как, погладив коня по морде – с неожиданной нежностью, вовсе не похожей на порывистые неистовые движения рук, когда он колдовал, – шепчет что-то на чёрное ухо и мягко улыбается.

– Я что-то не понял. – Илар взъерошил волосы. – Что ты делаешь? И раз я не смогу туда попасть, то зачем…

– Зато я смогу. – Смородник потёр рану на шее, подошёл к Илару и вновь хлопнул его по плечу. Хмурое лицо стало сосредоточенным и серьёзным. – Береги Мавну. Она у тебя чудесная. И Раско тоже.

Илар не успел ничего ответить. Отвернувшись, Смородник с разбега прыгнул в топь, прямо в середину вытекающего туманного облака. Чёрная вязкая жидкость сомкнулась над его головой, задрожала кругами и вспенилась. Илар окликнул его, но было поздно.

* * *

Купава молча согласилась, когда Мавна глухим от тревоги голосом предложила им зайти в церковь, что стояла на площади в начале слободы. Сперва уложили Раско спать – в церкви ему стало бы скучно, а смущать прихожан его игрой на дудке и постоянными вопросами было бы неловко – они все втроём и без того тут чужие, им бы сидеть тихо и не раздражать никого лишний раз.

Купава завязала под подбородком концы своего платка – синего с белыми и жёлтыми цветами. Мавна тоже набросила свой, красный с горчичным. В комнате, где спала Купава, до сих пор горел на столе округлый алый огонёк – Мавна не разрешила его тушить, но и старалась не смотреть на него, когда, как сейчас, полог оставался приоткрыт.

До церкви шли молча. На улице уже привычно стоял отвратительный запах: дым вперемешку с горелой плотью. Из окон доносились ароматы еды, но они вплетались в дымный смрад и тоже становились тошнотворными. Мавне казалось, что она слышит шум и крики со стороны городских стен и болот. Она думала: действительно ли отсюда так слышно или она уже сходит с ума? А может, это просто кровь так гулко шумит в ушах?

По пути она зашла проведать Ласточку. Хозяева дома хорошо за ней ухаживали, но Мавна всё равно захватила с собой сушёных яблок и груш. Стараясь не смотреть на пустующее стойло, где ещё несколько дней назад стоял холёный вороной конь, Мавна погладила свою кобылку по лбу и прижалась щекой к бархатистой тёплой шее. Купава деликатно ждала у выхода.

На улицах было мало людей. Стоило выйти из конюшни, и снова будто бы слышался шум. Мавна вздохнула.

– Мне кажется, сегодня совсем всё плохо, – тихо сказала она и тут же пожалела, поймав блестящий взгляд Купавы. Мавна нащупала руку подруги и сжала крепко-крепко.

– Мне тоже так кажется, – шелестом отозвалась Купава.

Мавна понимала: Купаве так же страшно и холодно внутри, так же давит на грудь неизвестность и так же стучится в висках тревога. Только Мавна замирает, застывает и цепенеет от холода, как листик, тронутый морозом. А Купава, наоборот: много говорит, действует, занимается бытом – но это не значит, что она не переживает.

Мавне стало приятно, что Купава волнуется за её брата – казалось, будто бы это может как-то помочь Илару, и Покровители увидят, что за него просят сразу двое.

В церкви стояла тишина, но не было пусто. Внутри молились местные женщины со слободы, пожилые и совсем юные. Одна девушка очень напомнила Мавне Варму – такая же стройная, с большими карими глазами и тонкими косами, собранными на затылке. Встретившись с ней взглядом, Мавна смущённо отвернулась.

Церковь оказалась намного больше, чем в Сонных Топях, и на стенах даже были нарисованы сцены из жизни местных Покровителей. Мавна никого из них не знала – в каждом уделе были свои, а у райхи и вовсе собственные. Присмотревшись к росписям, уходящим в темноту под высокий свод потолка, она поняла, что именно тут нарисовано: снизу, ближе к полу – простые колдуны-райхи в своих городах, занимающиеся привычными делами. Выше – те же колдуны, но уже бьющиеся с чужаками. А ещё выше были нарисованы алые языки пламени, в которых терялись очертания города.

Купава тоже стояла, запрокинув голову, и рассматривала картины, приоткрыв рот.

– Я могу вам чем-то помочь?

К ним бесшумно подошёл старый духовник – такой седой, что его тонкие волосы и борода казались серебряными. Он сложил руки и почтительно склонил голову набок, дожидаясь ответа.

Густо пахло медовыми свечами, ладаном и дымом – но не тем, которым тянуло с болот, а мягким и приятным.

– Прости, – тихо сказала Купава. – Мы не местные. Но хотели бы попросить Покровителей. Это возможно?

Духовник развёл руками.

– Конечно, никто не запретит. Молитесь своим Покровителям или, если пожелаете, нашим.

Купава смущённо указала на росписи.

– А это… Разве они не…

Духовник без слов её понял. Тоже взглянул наверх, будто тоже впервые увидел рисунки, и кротко улыбнулся.

– Мы не молимся чудовищам-упырям. Наши Покровители ушли на небеса гораздо раньше, чем чародеи сожгли тот город. Но мы помним, сколько безвинных душ тогда прокляло пламя. Прошло много времени, и в болотниках почти не осталось ничего человеческого. Но это случилось с нашим народом. Мы просим Покровителей о том, чтобы их души нашли покой и больше не терзали Уделы. И верим, что однажды Покровители примут их к себе.