Текст книги ""Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Андрианова

Соавторы: Евгения Чепенко,Олег Ковальчук,Руслан Агишев,Анастасия Андрианова,Иван Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 168 (всего у книги 351 страниц)

К 1.2

Глава первая

Глеб

Мяч ударился о потолок и упал мне в руку, снова ударился и снова упал мне в ладонь. Я кинул его на пол и двинул о стену кулаком.

–    Опять бесишься? – Тим зашел в комнату и бросил сверток на свою кровать. – Я предупреждал, что сумку лучше собрать перед выходом, иначе ты свихнешься в последние часы изоляции.

Я проследил, как он распаковал казенный чемодан, развернул и принялся размеренно укладывать свои вещи.

–            Гибрид нудит, как обычно? – усмехнулся Сур с экрана.

–            Ты когда в общежитие заселяешься? – тут же отреагировал Тим.

–    Я-то в конце месяца, и у меня ваших проблем не будет. Мы, земляне, знаем, что студентам нужна воля, счастье и много беспорядочных половых связей. А вы на Иммее, вечные девственники, вообще без понятия...

Я не смотрел, но видимо Тим вышел из себя, и что-то такое отразилось на его лице, поскольку Сур осекся и от души рассмеялся. Впрочем, фраза про девственников зацепила и меня. Я вспомнил три блаженных месяца реабилитации, пока моя ирра жила со мной в одной палате. Каждую ночь она обнимала меня, прижималась ко мне, целовала, позволяла ласкать себя, но на этом все. Жестокая хищница. Последние полтора года я провел в фантазиях о ее теле, ее прикосновениях, запахе. Звонил ей каждую свободную минуту, слушал ее ласковые речи и мечтал коснуться хотя бы на мгновение. И, конечно, она мне снилась. И сновидения в школе не шли ни в какое сравнение с тем, что я видел теперь.

–    Глебыч, веселее, скоро выпустят вас, – отвлек меня от мыслей Сур. – Остались считанные минуты. Она реально тосковала по тебе тогда, я такого больше никогда не видел. Чтоб по мне так девчонка сохла когда-нибудь! Чем больше времени проходило, тем заметно сложнее ей было. Что? – Пожал плечами он, когда я резко встал и подошел к экрану. – Я молчал, потому что тебе и без того тяжело было. Не мог же я каждый раз звонить и выдавать что-то типа «хей, она сегодня отпинала Алекса».

–            Отпинала Алекса? – У меня внутри все замерло.

–    Ну, не то чтобы отпинала. Скорее тихонько навредила. Он говорил о тебе при всех в столовой. Не буду говорить что. Короче, мы мимо шли, она его рукой задела легонько так, а он буквально через минуту выблевал на стол все, вплоть до завтрака.

Тим за моей спиной засмеялся:

–            Римас умудрился и ее довести.

–            Я его убью, – прошептал я.

–    Да, забей. Кстати, чтоб ты знал, она мотоцикл починила сама, лично. Тимыч, расскажешь вечером про знакомство с ее семьей?

Тим угукнул, не отрываясь от наполнения чемодана.

–    Представят ко дво-ору, – пропел на манер барда Мансур и снова рассмеялся. – Короче, я пошел. У нас с мамчиком планы на совместную пиццу. До связи!

Экран стемнел.

–            С мамчиком, – фыркнул Тим.

Я разогнался, подпрыгнул, оттолкнулся ногой от стены и ударил раскрытой ладонью по потолку.

Гибрид снова фыркнул, но уже тише:

–            Сядь, посиди уже!

Я застонал и прижался лбом к прохладной стене. Сур прав: от знания, что она сама лично копалась в моей технике, тосковала так, что срывалась, терпеть стало сложнее. Я закрыл глаза и сосредоточился на биении ее сердца во мне – только это и помогало прошедшие полтора года. Это и работа до изнеможения.

–            Знаешь, я тоже завидую.

–            М? – не вник я сразу в суть слов Тима.

–    Вы одинаковые с ней. Какова вероятность мне встретить кого-то, кто будет столь же един в помыслах со мной? Или Суру. Я думаю, он с матерью решился поговорить начистоту год назад только из-за Илмеры и ее отношения к тебе.

Я открыл глаза, оторвался от стены и взглянул на Тима.

–    Удивлен? А между тем, все логично. Сур лично наблюдал, что не все женщины могут быть агрессивными или враждебными, что женщина может пожертвовать чем– то бескорыстно, и с ней можно общаться на равных. И любить. Хороший такой катализатор на фоне нашего отъезда из школы. Ты, следом я, а рядом Илмера, тоскующая по тебе и искренне помогающая ему с учебой. Ускоренная сепарация.

На моей кровати пиликнул смартфон. Я кинулся к нему и открыл сообщения.

–            Приехала?

Я кивнул. Вместо слов на экране была фотография главных ворот академии. В качестве ответа, отправил снимок таймера на своем рабочем столе.

Тим засмеялся.

–            На тебя жалко смотреть.

–            Еще целых пять минут, – простонал я.

–            Еще пять минут, и мы по регламенту запечатаем комнату, а потом ты будешь с

ней.

–            Месяц, и снова в изоляцию.

Тимур нарочито тяжело вздохнул.

–            Мне всегда всего мало, я знаю, – невесело рассмеялся я. – Все. Молчу.

Я снова завалился на кровать, закрьл глаза и вернулся в ту ночь, когда жизнь совершила крутой поворот.

«Для этой ирра честь, что ты захотел знать ее имя». Волнение охватило разум, заставляя сердце гнать кровь по венам быстрее. Мгновение, когда я перестал быть талантливым чистокровным с большими запросами и стал юным Землянином с уникальным будущим, мнение которого готовы бьли слышать лучшие умы Иммеи. Землянином, ради которого наследница правящего дома перекроила свое будущее. Неплохое начало. Но тут же разочарованно выдохнул. И которому она ни разу еще не позволила раздеть себя.

Моя ирра – истинная тала. Она хотела меня здорового, счастливого, реализовавшегося, и она получает меня именно такого, и так как хочет сама. Я улыбнулся своим умозаключениям. Подобный расклад вещей в ее эмоциях меня вполне устраивал. Он гарантировал полное отсутствие чувства вины или долга с моей стороны. Оставалось только удовольствие от ощущения близости Селене и от ощущения ее желания быть со мной.

Вспомнились бесконечные ночи, когда я чувствовал себя на все сто с новым сердцем (все познается в сравнении), она на моей груди, и обожающий взгляд черных с золотистым ободком глаз.

Академия не походила на закрытые учебные заведения, наподобие лицеев для мальчиков или девочек, которые все еще существовали на Земле. Изоляция здесь приучала и, в основном, проверяла способность будущих членов экспедиций обитать в замкнутом пространстве на корабле, без физического контакта с внешним миром. Ограничения никак не касались возраста, пола или расы курсантов. За полтора года я получал несколько довольно прямолинейных предложений построить отношения или заняться сексом, это не считая заинтересованных взглядов и флирта. Оказалось, девушки-тала легко увлекались будущим прыгуном на окраины, несмотря на то, что он чистокровный землянин. Я всегда отказывал и старался говорить «нет» как можно прозрачнее.

Никто из этих иммеек не улыбался смущенному донельзя мальчишке в судьбой забытом городке на Земле. Никто из них не шегттал ему «никогда не сомневайся в себе», никто не становился владельцем его сердца. Да и в целом, все они не были одной единственной потрясающей Селене. Я подумал о тех, кому за время нашей разлуки отказала она. Наверняка, были такие.

–     Знаешь, когда ты думаешь о ней, у тебя на лице написано, – отвлек Тим.

–    Тогда не смотри. Кстати, – я открыл глаза и повернул голову в его сторону. – Насчет слов Сура... А ты-то чего по чужим комнатам не ходишь?

Тим поморщился, застегнул чемодан и бросил мимолетный взгляд на мой таймер, прежде чем сесть за свой стол.

–    Хочу что-то серьезное. Я же сказал, хочу как ты. Хочу союзника и любить. К тому же я занят пока. Если ты не заметил, то я тут не самый умный, и даже не среди успешных на потоке.

Вспомнился Мефет со своим курсом истории прыжков и подробные записи судовых врачей прыгунов о состоянии психики экипажа.

–     Тим.

–     А?

–     Ты уверен, что хочешь таскаться со мной по Вселенной?

Гибрид усмехнулся.

–     Абсолютно.

–     А если не успеешь найти кого хочешь до первого полета?

–    Значит, найду после. Или во время, – заулыбался Тим. – Ты видел отделение пилотов? Там одни девчонки. Заметил, как они на тебя смотрят? Не в смысле секса, а в смысле вероятного командира. Я уверен, что половина точно подадут документы в твою тренировочную группу и будут готовы выучить русский.

Я засмеялся.

–     Сур тебя убьет. Он же нашим пилотом собрался быть.

–    Да, Сур нас убьет! Всех. Буквально. Вот проведет сам корабль через учебную полосу препятствий – тогда поверю, что пилот. Пройдет аккредитование у кого– нибудь вроде Перса, тогда поверю, что кризисный пилот.

Все еще улыбаясь словам друга, я повернул голову и снова уставился в потолок. Сур справится.

Таймер издал характерный писк. Я вскочил, убрал смартфон в карман, накинул куртку, подхватил сумку и выбежал за дверь. Тим последовал за мной. Мы запечатали комнату, и я понесся по общежитию вниз, к выходу. Встречные курсанты с любопытством смотрели мне в лицо. Тала тут с первого дня интересовались моей мимикой, называя ее эмоциональной, а сейчас она видимо бьла особенно живой.

На улице по глазам ударило солнце. Вообще говоря, кюн, но, к недоумению местных, я никак не мог привыкнуть к иному названию звезды. Я остановился на мгновение, привыкая к яркому свету, и снова побежал, на этот раз к главным воротам.

–    Курсант Глеб, стоять! – Один из офицеров, попавшихся мне на пути, протянул ладонь, указывая, где мне надлежало остановиться. Проклиная все и вся, я резко затормозил.

–     Слушаю?

Вместо ответа офицер рассмеялся. Я узнал Крона.

–     Да, шучу я. Лети. Она там ждет.

Я был слишком увлечен одним единственным желанием настолько, что не узнал своего непосредственного руководителя, поэтому и тут раздумывать не стал, просто кивнул и побежал дальше.

Голубой смарт, ровно такой же, как там, на Земле, стоял напротив ворот. Облегающие джинсы и толстовка, перламутровая коса, перекинутая через плечо, скрещенные на груди руки. Она опиралась о капот и не сводила с меня своих черных глаз. Не думая больше ни о чем, я миновал детектор, на бегу снял сумку с плеча, швырнул к колесам ее машины и обнял стройное хищное тело. Потом поцеловал. Ее запах, вкус, она сама – всего оказалось так много сразу, что я на краткое мгновение потерял ощущение реальности, оглох, ослеп и, кажется, что-то еще. Очнулся от понимания, что целую ее не так. Слишком грубо или алчно. И сжимаю ее слишком сильно. Напуганный, что мог причинить боль, я резко сбавил обороты и постарался стать нежным, как раньше.

–    Глеб, – прошептала она мне в губы и прикоснулась пальцами к моей щеке, очертила скулу, спустилась к шее, потом ниже, прижала ладонь к груди, где билось сердце.

–    А? – выдохнул я, стараясь не думать о своих многочисленных фантазиях и желаниях.

–     Ты потрясающий.

Я закрьл глаза и снова прижался к ее губам, провел языком по верхнему ряду острых зубов, коснулся неба. Я хотел проникать в нее снова и снова, пока она не начнет задыхаться, пока не почувствую ее, как себя самого, пока не увижу, как она кончает.

Селене издала сдавленный гортанный стон. Мне послышалось в нем невнятное «Глеб».

–     А? – я оторвался от ее рта и заглянул в черные затуманенные глаза.

–    Стой, – тяжело дыша, она прижала пальцы к моим губам. – Тут... – Она перешла на родной язык. – На Тала не надо в обществе...

–     Понял, – перебил я и лизнул ее пальцы. Не удержался.

Она вздрогнула и отдернула руку.

–     Тим где?

Я все еще держал ее в объятиях, не собирался отпускать, соскучился безумно, а она про Тима?

–    Он не твой чистокровный. – Я чувствовал себя расстроенным и немного обиженным. Пару секунд понадобилось, чтобы сообразить, что ревную.

Селене засмеялась, глаза ее стали золотыми.

–    Чем быстрее в машину сядет Тимур, тем быстрее мой чистокровный окажется в моем доме и моей кровати, – прошептала она.

Я дышать перестал. Потом вспомнил, как мы проводили время в одной кровати раньше, и так я точно не хотел.

–     В твоей кровати как? И-и-и ты опять смеешься, – вздохнул я после паузы.

Она сжала губы, стараясь сдержаться, но так бьло только хуже.

Глава вторая

Ипмера Селене

Он стал требовательным и высоким, и... широким. Почти два года я подмечала все изменения в его внешности, но по связи это не ощущалось так, как вживую.

И сильным. Под моей ладонью размеренно билось новое сердце и ходили мышцы. Он бежал ко мне, а я не могла оторвать взгляд. И чувствовала себя едва ли не хозяйкой Вселенной только потому, что этот восхитительный человек принадлежит мне, – глупая тала с глупыми мыслями. Потрясающий! Кажется, я до сих пор до конца не представляла насколько.

И чистокровный был недоволен, голубые глаза возмущенно сверкали. Он требовал, чтобы эта ирра дала ему то, что он желает. И не знает, каким мучением было засыпать в его руках ночами полтора года назад без права на большее.

–     Как захочешь ты.

Его лицо озарила счастливая улыбка. Он снова потянулся к моим губам, а я подумала, что еще одного поцелуя сейчас просто не выдержу. И объятий таких не вынесу. И прикосновения его тела к моему – тоже. Когда-то я осознавала, что он подавляет, теперь я выяснила, во что это выросло. Г олова пустела, воля исчезала, каждое нервное окончание требовало его ласки. Или грубости. Грубость мне тоже понравилась. Утонуть в нем как угодно и любой ценой.

–     Пожалуй, в машине подожду, – спас меня Тим.

Я осторожно высвободилась из рук Глеба и открьла багажник. Голубые глаза в очередной раз обиженно сверкнули в мою сторону. Я неслышно выдохнула. Как же сложно с ним. Упрямый, он думает, что прав, при этом отлично понимает мою точку зрения и все равно мучает меня. Словно он один прошел через разлуку.

В машине я ввела пункт назначения и включила автопилот.

–    Как дела? – улыбнулась я Тиму, который забрался на заднее сиденье и притих. Кажется, он искренне собрался делать вид, что его тут нет.

Глеб не сводил с меня своих светлых напряженных глаз. Мое внимание к его другу тоже вызвало приступ забавной ревности.

–    Хорошо, – смутился Тим, покосился на Глеба и поспешно добавил. – А ничего если я лекцию тут посмотрю, пока мы едем?

Я попыталась не рассмеяться.

–     Ничего.

Тим, стараясь не смотреть на меня лишний раз, надел наушники и преданно уставился в свой смартфон. А я подумала, что за предстоящее время поездки придется как-то уговорить этого чистокровного сменить настроение на более подходящее для знакомства с моим отцом.

– Глеб, – начала я мягко. Он тут же просиял, а я осеклась, наконец, сообразив, в чем дело. Захваченная водоворотом эмоций, тала совсем потеряла понимание, что такое человек. – Не сердись на эту имеейку. Я очень хочу тебя! Хочу так сильно, что совсем не могу думать, когда ты касаешься меня, и даже когда просто смотришь, я сбиваюсь с мыслей.

Как когда-то в школе его уши порозовели, подарив мне новую волну тепла и желания. Светлые глаза его стали яркими и чистыми как безоблачное небо над холмами Бий-Суу. Я залюбовалась этой нежной лазурью.

–    Ты говорил, что ирра делает меня вспыльчивой тала, и не иначе. Ты всегда похож на огонь, на пламя, но я не знаю, как это делается... – Я остановилась, стараясь подобрать правильные слова.

Выражение лица Глеба изменилось. Он взял меня за руку и переплел наши пальцы. Опасаясь, что он начнет извиняться, я поспешно продолжила:

–    Ты меня завораживаешь именно такой! И даже то, как ты требуешь и сердишься, и ревнуешь, – я улыбнулась, а он смущенно усмехнулся. – Мне бы хотелось уметь так. Мне очень нужно, чтобы ты видел мои мысли и эмоции. Они сильные и бесконечные. Я умею рассказывать о них словами. Можно я буду показывать тебе их так?

Глеб порывисто подался ко мне и поцеловал так же дико, как в первое мгновение этой встречи, заставив полностью потерять всякую способность мыслить. Непредсказуемый, сметающий все на своем пути пожар – вот кем он стал.

–     Глеб, ну, пожалуйста, – вздохнула я ему в губы.

Он рассмеялся и отпустил меня. Пришлось дать себе немного времени, прежде чем продолжить.

–     А еще мне нужно спросить тебя лично.

Брови его приподнялись в немом удивлении.

–     Ты уверен, что готов связать себя со мной и Пятым домом?

–     Да! – не раздумывая, ответил Глеб. – А ты?

Я заулыбалась.

–     Тогда отец ждет тебя.

–     Звучит зловеще. – Землянин шутил, но не без доли беспокойства.

–    Нет, в хорошем смысле ждет. У Крона разговоры только про его будущего любимого прыгуна.

Глеб засмеялся:

–     Вот теперь звучит действительно пугающе.

А уши порозовели. Я вспомнила, с каким воодушевленным выражением лица дядя сейчас стоял со мной и расписывал особенности мышления моего землянина.

–    Прирожденный лидер, ты ведь сразу в нем это почувствовала? – восхищался Крон.

–Да.

–    И особенно, конечно, поражает будущая команда. То, как она формируется, уникально! Я сделал запрос по тому мальчику на Земле. У него не просто хорошие перспективы в области пилотирования. Я получил доступ к результатам его вступительного тестирования. После первого этапа ему выдали расширенный список вопросов и заданий. Знаешь, что это значит?

–     Возможно, догадываюсь, но лучше ты.

–    Да, им интересуется разведка. Хотя его ответы лично мне говорят о том, что он не стремится к государственной или планетарной службе. Его разумом владеют удивительные межличностные отношения, которые сформировались в детстве. Уникально, уникально... – Крон окинул задумчивым взором проходную с детектором, линию ограждения и учебные корпуса академии вдалеке, разработанные и построенные в позднем стиле бионики. – На месте правящих домов только за одну твою наблюдательность я принял бы тебя досрочно в Совет, а не лишал права входить в него.

–    А что думаешь про Тимура? – Я считала секунды до встречи с Глебом, и мне абсолютно не хотелось вспоминать о последовавших за продажей платья наказаниях.

–    Я думаю, ты права. Его статус гибрида вызывает некоторые сомнения. Если бы не внешность, я бы сказал, что общаюсь с тала. Да и химия крови довольно своеобразная, но это могут быть и естественные аномалии или брак при производстве. По прилету на Землю узнай как можно больше о его семье.

Откапывать талантливые кадры, как мы выяснили, ты умеешь лучше наших рекрутеров.

Я засмеялась.

–    Он будет отличным лидером, хотя бы потому, что увел за собой наследницу старейшего из домов, несущую принадлежность к клану ирра. – Крон сместил взгляд на здание общежития.

–    Нет, дядя. Входящих в Совет такое скорее напугает. Слишком много влияния для семнадцатилетнего чистокровного человека.

–    После первой же экспедиции опасения в Совете пройдут. И я все же внесу на рассмотрение вопрос о твоем родовом праве. Твое мышление разбавит политические союзы молодых тала.

–    Я думаю, опасения лишь усилятся. Впрочем, каким бы не был результат, я не смогу регулярно представлять дом в Совете.

Крон улыбнулся.

–    Я этого и не прошу. Я прошу личным примером скорректировать недальновидное отношение родителей к нравственным чертам новых отпрысков. Наследники от поколения к поколению начинают все больше отрываться от социальных аспектов жизни тала. У меня почти на каждом курсе сидят юные умы, которые собираются использовать образование в качестве красивого политического костюма. Понимаешь что это?

–     Лицемерие. Эгоцентризм.

Дядя кивнул.

–    Глеб зовет их «мыльными пузырями». Странное определение, но довольно точное и емкое.

–     Он, конечно же, сразу их заметил.

–            И не только их. А вот и он несется к тебе от общежития, пойду пошучу что ли.

–     О чем задумалась? – отвлек меня от воспоминаний голос Глеба.

Я взглянула на него. На правом виске больше не выбивалась моя любимая прядь. Короткая военная стрижка скрыла все очарование его волос.

–     Что? – нахмурился он в ответ.

Я протянула руку и коснулась его виска.

–    Они потом отрастут, – Глеб тряхнул головой. – Отрастут, как тебе нравится. Времени на них в академии нет совсем. Так о чем думала?

–     О своем диалоге с Кроном про тебя, Тима, Мансура и Совет.

Мой чистокровный нахмурился и сжал челюсти. Он зачем-то брал на себя часть ответственности за решение домов лишить меня платья матери. Хотя в целом, это скорее бьла показательная мера в назидание другим наследникам. Выражение лица Глеба стало жестче, и я подумала о его человеческих привычках и эмоциях. Этот землянин упрям, не вспьльчив и злопамятен. Доверия к членам Совета он уже не проявит никогда, даже если предсказания Крона сбудутся, и мне вернут платье, Глеб свои взгляды не изменит.

–     Крон уверен, что Сур вскоре станет твоим пилотом.

Лазурные глаза немного потемнели, а губы растянулись в самодовольной улыбке.

–     Он годами справлялся с Тимом, само собой он справится с кораблем.

Я укоризненно покачала головой и оглянулась. Тимур увлеченно смотрел в свой смартфон, не обращая внимания на реальность вокруг.

–    Даже если слышит, все равно виду не подаст, – прокомментировал Глеб. – Что Крон про Совет говорил?

–    Что планирует после первой твоей экспедиции подать прошение о восстановлении меня в правах входящей. По факту просил меня лично приложить усилия к изменению текущей ситуации с наследниками.

–    Это он про пустозвонов? – Глеб усмехнулся. – Тимыч старается виду не подавать, но они его бесят. Знаешь, что заметил? – еще шире заулыбался мой чистокровный.

–     Что?

–    Высокопроцентные гибриды выглядят раз в пять равнодушнее тала. – Он начал открыто смеяться. – Пузыри любят либо обособленно ходить, либо ходить «в народ». Вот когда обособленно – все мирно, но когда они начинают играть в политиков беседующих с электоратом – надо видеть лица курсантов... Кроме гибридов. Эти не реагируют вообще. Кажется, создают видимость каких-то идеальных иммейцев.

Я с улыбкой наблюдала за Глебом. Чтобы он не подметил такие нюансы, даже надеяться не стоило.

–     Не все наследники такие.

Мой человек сощурился.

–    Я понял. Остальные по окончанию школы продают свое право быть частью элиты или не пользуются им.

За прошедшие годы я привыкла к его способности показывать все стороны реальности, и все же чувствовать себя глупой в такие моменты не перестала.

–    Не задумывалась, что мы сами создаем изолированный круг эгоцентричных, корыстных, лицемерных политиков.

–    Да, я не об этом. – Глеб протянул руку и коснулся моей косы на плече, провел по ней пальцами. – Я о том, что в самом сборище смысла нет. Ты ведь сама это сказала, только смотришь на свою мысль с точки зрения «я уйду», а не «зачем оно существует».

Какой же он потрясающий! В светлых глазах сверкнуло смущение. Порой казалось, что он нарочно старается поразить меня, чтобы увидеть это восхищение его разумом в моей мимике и взгляде. Думаю, изредка он все же делает это умышленно, но не сейчас.

–     Намекаешь, что от практики Первых собраний нужно отказаться?

–            Ну почему же намекаю, – невозмутимо кивнул Глеб. – Прямым текстом говорю.

Я закрьла глаза, откинулась на спинку кресла и засмеялась. Так легко и весело

мне бьло только с ним.

–     Что? – недоумевал мой чистокровный. – Не согласна?

–    Нет, – сквозь смех выдохнула я. – Согласна. Но меня к Совету точно не подпустят.

Он тоже заулыбался.

–     Так ты об этом не говори сразу. Потом сюрприз устроишь.

–    Глее-е-еб! Такие приемы впоследствии приводят к построению тоталитарных режимов. Политика должна основываться на прозрачности.

–     Так пузыри уже не сильно прозрачные!

–    Но они пока еще и не входят в Совет! И ты видишь, как реагируют на них остальные тала?

Глеб хмыкнул:

–    Хочешь сказать, родители впоследствии не помогут им сохранить места в Совете?

Я вновь попала в плен светлых ярких глаз. Дискуссия доставляла нам обоим удовольствие.

–     А вот это уже и есть задача: пресечь подобные действия, но не...

–    Но иными средствами, – перебил меня Глеб. – Понял. Короче, мое дело – прыгуны, выходы и экспедиции, а вот этот весь прозрачный хлам – тебе.

–    О, нет! – Я подалась к нему ближе и сощурилась. – Этот хлам и тебе теперь тоже! Я – наследница Пятого дома, а значит и ты. Входящий в род получает свое право на Совет.

На этот раз чистокровный фыркнул.

–     А полцарства тоже дадут?

Я не сразу поняла, что он имеет в виду детали распространенного сюжета старых русских сказок. На царевне, значит, жениться собрался, Иванушка?

–     Нет. Никаких привилегий, одни обязательства.

Глеб притворно выругался.

–     А нечего было спрашивать, как зовут. Наступила расплата.

–     Так я ж не думал.

–     Не думал, что будут проблемы?

Лазурь заискрилась весельем.

–     Не-е. Я просто не думал. Вообще. Вот как поцеловала, и все, и пусто.

Я засмеялась.

–    Хотя вру, – продолжил он. – Было две мысли. Первая: как тебя еще поцеловать. И вторая: как стать твоим парнем.

–     Хочешь сказать, я сама виновата?

С заднего сиденья послышался тихий печальный вздох. Мы одновременно обернулись к Тимуру. Тот растерянно на нас уставился.