Текст книги ""Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Андрианова

Соавторы: Евгения Чепенко,Олег Ковальчук,Руслан Агишев,Анастасия Андрианова,Иван Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 351 страниц)

Глава 2,
в которой проклятие оборачивается даром

– Пап?

Мел хотел, чтобы его голос прозвучал властно и требовательно, но на самом деле вышло жалобно и по-детски ревниво. Мел недовольно фыркнул и продолжил нарочито грубо:

– Куда ты собрался?

Вольфзунд медленно обернулся и взглянул на сына. Если раньше его хитро прищуренные глаза обжигали холодом, то теперь в них стыло непривычное безразличие.

Мел сразу понял, что отец собирается их покинуть. Вольфзунд надел дорожный плащ из тяжёлого чёрного бархата, тщательно уложил волосы, а в руке держал пару перчаток из тончайшей кожи. Правая кисть теперь выглядела необычно и завораживающе: Вольфзунд заменил отсечённую плоть искусным мороком, чистым воплощением магии. Что-то очень похожее на плотную фиолетовую грозовую тучу, пронизанную непрестанно вспыхивающими крохотными молниями, в точности повторяло форму и движения потерянной руки. Она была похожа на стеклянный сосуд, наполненный подвижной субстанцией пурпурных и тёмно-фиалковых оттенков, и Мел не всегда мог отвести от неё взгляд, хоть и понимал, что пялиться не очень-то вежливо.

– И где твои перстни? Надеюсь, в надёжном месте?

Вольфзунд ухмыльнулся и показал на тонкую цепочку, уходящую под воротник.

– В следующий раз им придётся отрубить мне голову. Но эта задача им, безусловно, не под силу.

– Но волшебные перстни дадут больше силы, если носить их на левой руке, чтобы ток крови нёс их силу к сердцу. Что, если ты ослабеешь?

– Сейчас они ближе к сердцу, чем когда-либо. Не беспокойся, Мелдиан. Я не ослабею, если сам не позволю себе этого.

Мел невесело улыбнулся. Снаружи начал накрапывать дождь, звонко дробясь о наружные подоконники и глухо барабаня по крыше и листьям. Мел боялся, что отец сейчас просто исчезнет, так ничего и не объяснив.

– Так куда ты?

– Отсиживаться в безопасности, когда в Королевстве творится такое… Ты знаешь, Мелдиан, я так не могу. Моё место – там, с теми, кто верен мне.

Мела словно окатили ледяной водой. По хребту пробежали противные мурашки. Разве можно отпускать отца сейчас туда, к этим безумным прихлебателям Эллекена? Разве он может так рисковать?

Вольфзунд, должно быть, всё прочёл по его лицу.

– Я отправляюсь туда один. Вы с Перинерой остаётесь здесь. Это не обсуждается. Береги мать. И Лиссу.

«Ты не можешь нас бросить! Это опасно! Не уходи, пожалуйста!» – хотелось крикнуть Мелу, но он понимал, что отец прав. Владыка не должен оставлять народ в тяжёлые времена. Владыка отвечает за благополучие каждого альюда, а когда чёрные крылья войн и других бед шелестят над головой, именно Владыка обязан заботиться о том, чтобы исход был благополучным для каждого из подданных.

– Кстати, о Лиссе, пап.

Вольфзунд склонил голову набок, показывая, что внимательно слушает. Он не выглядел раздражённым, и это воодушевило Мела.

– Я хочу побыстрее сыграть свадьбу.

– Но Лисса больше не смертная. Ты не можешь не знать, чем для тебя обернётся женитьба на ней.

Мел вдохнул поглубже. Он долго готовился к этому разговору, но не думал, что придётся говорить в прихожей их дома в Птичьих Землях, с трудом удерживая отца, готового в любой миг раствориться, переместившись куда-нибудь, где его ждут враги.

– Я знаю, пап. И всё равно я уверен, что хочу этого.

– Мелдиан. – Вольфзунд медленно шагнул к нему и положил на плечо свою наколдованную руку. По телу Мела пробежала едва заметная дрожь. – Ты ведь не обязан жить со своей женой. Никто не запрещает тебе жениться на смертной, а делить кров – с Лиссой.

Мел сморщил нос. Он ожидал подобного поворота разговора.

– Пап, ты же знаешь, что любой брак требуется закрепить. Свадьба – красивый обряд, праздник для близких, да пыль в глаза, в сущности. Гораздо важнее то, что происходит после торжества. Ну, то есть для снятия проклятия мало обменяться венками и кольцами, нужно ещё…

Мел почувствовал, как начинают гореть уши, и отвёл взгляд.

– Нужно провести вместе ночь. Я знаю, – закончил за него Вольфзунд. – И что же, ты не готов разделить свадебное ложе со смертной ради избавления от проклятия?

Мел насупился. Отцу легко говорить! На словах всё просто и понятно, но представить, что так всё и произойдёт на самом деле, решительно невозможно.

– Не думаю, что это будет честно.

– Нечестно по отношению к Лиссе или по отношению к смертной?

– Полагаю, что к обеим. И о какой смертной ты постоянно говоришь, пап? Кажется, я ясно дал понять, что Алиду даже не рассматриваю. Я не стану ею пользоваться, чтобы снять проклятие.

– Помимо Алиды в мире тысячи смертных девушек, Мелдиан.

Вольфзунд улыбнулся – не кривой ухмылкой, а настоящей улыбкой, немного неуместной для этого разговора, для этого времени, для всего, что происходило, но на Мела эта улыбка произвела то же впечатление, которое производит солнечный луч, прорезавший сплошной покров туч, или тепло камина в промозглый день.

Вольфзунд положил руку ему на плечо и ободряюще сжал.

– Я знаю, что есть ещё кое-что, заставляющее тебя упрямиться с рвением молодого бычка. Я могу ошибаться на этот счёт, поэтому предпочту, чтобы ты сам сказал. Давай, Мелдиан. Я готов к тому, что я услышу.

Ощущение тепла и уюта мигом пропало. По спине прополз холодок. Хоть Мел и готовился к этому заранее, десятки раз проговаривал фразы, предназначенные отцу, но всё равно сильно разволновался. В голове образовалась неприятная ватная пустота, во рту пересохло – всё-таки разговор с самим собой и разговор с отцом, который может прийти в ярость от его признания, – далеко не одно и то же.

Мел отвёл глаза: Вольфзунд слишком внимательно и слишком притворно-участливо смотрел на него. Дождь монотонно, уныло барабанил снаружи, густой серый туман укутал окрестности, так что из окна почти ничего не было видно. Мел слегка пошевелил крыльями, наслаждаясь тем, как на спине перекатываются сильные мышцы, а маховые перья взрезают воздух.

– Я хочу остаться таким, – медленно и чётко проговорил Мел, не глядя на отца. – Мне нравится мой облик и мои возможности.

Он слышал, как стучит собственное сердце: так тихо стало в помещении. Наконец Вольфзунд шумно вздохнул, и Мел не смог понять, какие чувства он вложил в этот вздох.

– Это то, о чём ты догадывался? – Мел решился поднять взгляд.

– Признаюсь, – вымолвил Вольфзунд, – я не испытываю восторгов по поводу того, что проклятие Эллекена обернулось для тебя даром. Если это твоё твёрдое решение, то я готов его принять. Просто дай мне время, Мелдиан.

Мел кивнул, глядя в глаза отцу. Он был ему благодарен. Вольфзунд взъерошил тёмные волосы сына, сделал шаг назад и бесшумно растворился в сумраке коридора.

* * *

Послание принесла сорока. Точнее, это даже нельзя было назвать посланием в привычном понимании слова: просто несколько символов, значение которых Симониса сразу разгадала.

Ветка можжевельника. Кленовый лист. Цветок золотомара.

Птица опустила свой импровизированный букет в руки чаровницы и улетела, расчерчивая небо чёрно-белыми крыльями.

Можжевельник – излюбленное растение Вольфзунда. Кленовые деревья окружают дарованный им Хьёльду дом. Цветы золотомара распускаются из бутонов на второй день и держатся на стебле ровно сутки, а на ветке, принесённой сорокой, были готовые раскрыться бутоны.

Вольфзунд назначает им встречу в доме Хьёльда. Завтра.

– Что хотела эта птица? Принесла что-то важное? – спросил Хьёльд.

Вольфзунд верно назначил место: они с Хьёльдом как раз находились в доме, утопающем среди старых кряжистых клёнов, расцвеченных всеми красками осени.

– Владыка будет здесь завтра. Он хочет нам что-то сказать.

– Жив, – выдохнул Хьёльд.

– Слава Первому Волшебнику.

Симониса прикрыла глаза от облегчения. Ночь и день, проведённые в неведении, обошлись ей дорого. Да и Хьёльду, наверное, тоже.

У неё до сих пор не укладывалось в голове, что Чёрный Замок захвачен предателями. Осквернить жилище кровью его владельца – ужасное преступление. И вдвойне ужасно, когда проливается кровь правителя. Сколько ненависти было в тех, кто пошёл на это предательство! Неужели они так твёрдо верят в правоту Эллекена?

В тот день Симониса не сразу поняла, что происходит. Они мирно – настолько мирно, насколько это было возможно, – беседовали, приходили к общим соглашениям и договаривались о будущем, как вдруг в руке Кристеда блеснуло оружие, хлынула чёрная кровь, а в следующий миг ни Владыки, ни Перинеры, ни Мелдиана не оказалось в зале. Симониса не знала, насколько серьёзно ранен Вольфзунд и жив ли он вообще. Едва поняв, что их предали, она бросилась к лестнице, проклиная свою недальновидность. Выпитое за ужином вино ослабило её силы, и Симониса не смогла мгновенно перенестись к комнате с элементалями. Она никогда не была настолько способной к перемещениям, как Вольфзунд или даже Мел.

За её спиной раздавались крики, грохот и звон, но Сим не обращала на это внимания. Она не воин. Она – чаровница. Пусть каждый спасает то, что дорого ему, пусть помогает тем, в чём силён. Валестрод, Хьёльд, Немьял – сильные альюды, которые справятся и без неё. Или кто-то из них тоже на стороне противника? Симониса запретила себе думать об этом, сосредоточившись на том, что ей нужно защитить.

Она быстро взбежала по лестнице в башню и бросилась к своей комнате. Бессмысленно пытаться забрать все сокровища, но можно сделать так, чтобы они не достались врагу.

Их много, они сильны, и той печати, что уже стоит на двери, может не хватить: нужно усилить заклятие, сделать всё, чтобы дверь не впустила чужаков.

Симониса бросилась к двери, мысленно проговаривая слова наговора, но вдруг с ошеломляющей ясностью поняла, что у неё ничего не получится. Она не захватила ни ножа, ни даже булавки, чтобы использовать свою кровь и запечатать помещение.

Чья-то рука обхватила её сзади за шею и дёрнула, стремясь свалить с ног. Симониса зашипела и обернулась лисицей, застигнув противника, а точнее, противницу, врасплох. Гвендэ покачнулась, выпустив лису, но удержалась на ногах и яростно завизжала.

– Треклятая лисица! Я сразу разгадала, что у тебя на уме!

Симониса впилась зубами в щиколотку Гвендэ, и та вскрикнула от боли.

Симониса опасалась, что у Гвендэ окажется с собой какое-то оружие, и не ошиблась. Гвендэ достала короткий нож из складок бархатной накидки и бросилась на Симонису.

– Ещё не поздно передумать, Сим. Смерть или верность Эллекену? Подумай хорошенько.

В лисьем обличье она не могла ответить, что, по её мнению, выбора вовсе нет. Симониса снова куснула Гвендэ и отскочила в сторону. Гвендэ бросилась на неё с кинжалом, но тут кто-то схватил лисицу поперёк туловища. Она затявкала и заизвивалась, как пойманная рыба, но мир закружился, сжался в одну точку, и через мгновение Симониса упала на дощатый пол.

Лисица вскочила на ноги, щетиня холку. Она была готова броситься на врагов, но в полутёмной комнате стоял один только Хьёльд. Его лицо расчерчивал длинный глубокий порез.

Сим вернула себе привычный облик и напустилась на Хьёльда.

– Что ты натворил?! Они же разграбят всё! Все элементали, которые Вольфзунд добыл для меня!

– Успокойся и посмотри правде в глаза, – вздохнул Хьёльд. – Из наших остались только мы и Валестрод. Все исчезли, едва началась потасовка в зале. И правильно сделали: больше половины приглашённых, как оказалось, уже присягнули Эллекену. Мы не отбили бы замок при всём желании. Вольфзунд сразу это понял, поэтому оставил нас.

– Он не мог нас оставить просто так. Он ранен, Хьёльд. Может, даже убит. Так что же, ты так быстро сдашь замок Владыки врагам?

– Нет, Сим. Я не отдал замок. Мы вернёмся, когда хорошо обдумаем, что делать дальше, и выгоним этих крыс. Но если мы вернёмся сейчас, то нас точно убьют. Их намного больше, они вооружены и злы, как цепные псы. Элементали – не самое страшное, что можно потерять на войне.

Симониса пригладила растрепавшиеся волосы и опустилась в пыльное кресло. Хьёльд редко бывал у себя дома, и уж точно не утруждал себя уборкой. Сим устало прикрыла глаза.

– Замок полон силы. Даже если Кристед, Гвендэ и остальные не смогут воспользоваться этой силой, Эллекен точно сможет. Мы должны вернуть замок до того, как он придёт. Что говорил бывший Чернокнижник? Эллекен не может перемещаться, а у Ленарда не хватит сил переместить их обоих? Значит, у нас есть время. Но сколько этого времени, никто не знает.

– Никто не знает. Да уж, Сим, влипли мы с тобой. Но двое – уже ощутимо, так? Кроме того, я уверен, что даже те, кто сбежал сегодня, присоединятся к нам, ведь все, кто хотел прихода Эллекена к власти, остались в замке. Подождём вестей от Вольфзунда.

Симониса подняла взгляд на Хьёльда.

– Ты уверен, что он жив и придёт за нами?

– Я уверен в том, что он не бросил бы нас и замок, не будь на то весомых причин. Помнишь, в чём мы клялись?

Симониса кивнула. Ей не нужны были формальные клятвы и обещания, чтобы идти за Вольфзундом, куда бы он ни позвал.

И сейчас, получив, наконец, послание, она впервые за много часов почувствовала облегчение.

– Ничего конкретного, – нахмурился Хьёльд, рассматривая ветки и листья, принесённые сорокой. – Ты уверена, что это не просто хлам?

– Сороки прислуживают ему, ты сам знаешь. А он управляет ими через амулеты. Наверняка он сообщил ей, какие растения нужно отыскать, чтобы передать зашифрованное послание. А сорока нашла нас. Выбор у неё был небольшой: замок, твой дом да моё жилище. Подождём до завтра, Хьёльд. Если он придёт, то у него уже должен быть продуман план.

– Ты веришь ему как никому другому.

– Ты тоже.

Они посмотрели друг другу в глаза. Решительное лицо Хьёльда по-прежнему пересекал порез, и Симониса спохватилась.

– Что же ты не напомнил? Садись, уберу это с твоего лица.

Но Хьёльд, к её удивлению, отмахнулся.

– Не стоит. Побереги силы. Война всегда приносит шрамы, и не от всех из них необходимо избавляться. Или ты считаешь, что он меня сильно портит?

– Нет, – ответила Симониса. – Не сильно.

– Но всё же я выгляжу менее привлекательно, чем он?

Симониса вспыхнула и промолчала, отвернувшись к окну.

* * *

Кайл уже не надеялся, что головная боль и тошнота когда-нибудь отступят. Ещё и этот деревенский идиот, Ханер, безмерно злил.

Ленард зачем-то вытащил их на улицу и вывел на пустырь позади последних домов. Кайлу не нравилось, что Ленард командует ими с выражением такого нетерпения и презрения, будто во всём мире не было никого важнее и величественнее его. Тем не менее Кайл рассудил, что сбегать не стоит: Ленард хотя бы действительно умел колдовать и обещал вот-вот представить их своему хозяину.

Рыбацкий посёлок тоже раздражал. Здесь тошнотворно воняло рыбой и водорослями, под ногами попадались тусклые чешуйки и рыбья требуха. Ветер дул слишком яростно и был таким холодным, что даже в домах носились сквозняки. Местные казались слишком апатичными, вялыми, их белёсые лица ничего не выражали, а в погасших глазах не теплилось ни единой живой искры. Кайлу хотелось сделать что-то, что растормошило бы их, заставило бы удивиться, испугаться, разозлиться – испытать хоть что-то, присущее живым. Он оглянулся на сонный вялый посёлок, окутанный дымкой из печных труб и коптилен. Что могло бы всполошить унылых рыбаков? Пожар? Погром в таверне? Порча рыболовецких судов? Если бы Кайл мог, он без раздумий совершил бы что-то из этого, лишь бы наполнить эту тишину воплями, воем, суетой, страхом, огнём… цветом и звуком, кровью и духом, самой жизнью.

Ханер громко шмыгнул носом, чем вызвал усмешку Ленарда.

– Озяб, смертный? Подожди ещё немного. Уверен, то, что тебе предстоит увидеть, стоит гораздо больше, чем ожидание и замёрзший нос.

– Мы наконец-то увидим твоего хозяина и убедимся, что ты не лжёшь? – фыркнул Кайл.

– Ты много в чём убедишься, – заверил Ленард. – И я ручаюсь, что твоя жизнь и твой мир перевернутся уже очень скоро.

Высокопарные фразочки Ленарда вызывали у Кайла острое желание сломать ему челюсть, но здравый смысл шептал, что спешить с этим не стоит.

Впереди простирались пустоши с побуревшими кустиками полыни и пижмы, за ними голубели в молочной дымке пологие холмы, а ещё дальше к северу высились горы, сейчас почти неразличимые за тучами и густой синеватой мглой.

Кайл заметил, что воздух над холмами будто подрагивает, как над каменной дорогой в жаркий полдень. Но сейчас было явно холодновато, и Кайл решил, что это терзающая его мигрень посылает такие видения.

– Что там? – спросил Ханер. Он тревожно вглядывался в серо-голубую даль, и от того, как беспокойно звучал его голос, Кайлу стало не по себе.

– Сейчас ты сам всё поймёшь, – многозначительно произнёс Ленард. – Почувствуешь, увидишь и услышишь. Будь внимателен, ничего не пропусти.

Тревога нарастала вместе с пульсирующей болью в висках. Позади – сонный посёлок, пропахший рыбой. Впереди – нежилые дикие земли, от которых так и веяло холодом и какой-то необъяснимой жутью. Единственным желанием Кайла было уйти отсюда, заняться чем-то более важным, чем торчание на ветру, но что-то заставляло его неотрывно вглядываться в горизонт.

– Кажется, поднимается туман…

– И это не просто туман, дорогой Ханер, – просиял Ленард. – Молчите оба и наслаждайтесь.

Кайл бросил недовольный взгляд на нелюдя, передёрнул плечами и хрустнул шеей. Ему показалось, что к рыбной вони примешался запах гари и чего-то цветочного, вовсе не вяжущегося с осенней сыростью.

Ханер был прав: с холмов действительно наползал туман, но не такой, какой обычно опускается с приходом сумерек. Этот туман был плотным и белёсым, как густое молоко, и искрил, будто грозовое облако. Он стремительно лился по пологим спинам и бокам холмов, похожих на огромных спящих зверей, затапливал пустошь, и от этой неестественной скорости захватывало дух.

Повеяло крепким холодом – не обычной осенней прохладой, а настоящей стужей, и воздух стал ещё более влажным, как после сильного дождя. Туман сгустился настолько, что даже холмов уже не было видно, только молочная пелена да покрывшиеся инеем кустики полыни.

Туман шевелился: помимо серебристых молний в нём было что-то ещё. У Кайла язык присох к нёбу. Он совершенно точно различил среди мглы человеческие силуэты: они выступали из белой завеси, вышагивали прямо и невозмутимо. Что за люди могли прийти оттуда? Почему они принесли с собой туман? И куда они держат путь? Кайлу не нравилось, сколько у него возникло вопросов и как мало находилось ответов. Он посмотрел на своих спутников. Ленард гордо выпятил грудь, словно это он позвал эту туманную армию и готов с минуты на минуту принять командование. Ханер, должно быть, обладал более острым зрением, чем Кайл, и уже разглядел что-то, отчего его глаза выпучились, как у глупой лягушки.

– Прикрой рот. Комары налетят, – посоветовал Кайл.

– Там женщины, – прошептал конюх. – И… на них нет одежды.

Кайл присвистнул.

– Вот это счастье привалило, да?

Он храбрился и старался ничем не выдать, как жутко ему стало. Нагие женщины в морозном тумане – звучит бредово, но когда безумная фантазия оборачивается явью, становится вдвойне страшнее.

Скоро Кайл тоже различил их: стройные длинноволосые красавицы, похожие друг на друга, как родные сёстры. Их тела были настолько бледны, что казались немного прозрачными. Их свита – туман и серебряные молнии, собирающиеся в сгустки, подходила им так же, как птице – небесная синь.

– Всевышний и Преисподняя, – пробормотал Кайл, делая шаг назад.

Нога соскользнула в лужу. Кайл выругался: он готов был поклясться, что минуту назад никаких луж тут не было. В воздухе закружились редкие колкие снежинки, ворот рубашки подёрнулся тончайшей корочкой инея.

– Всё, Ленард, пойдём в помещение, – осипшим голосом произнёс Кайл. – Посмотрели на баб, и достаточно. Тем более что с ними явно что-то не то.

– Моуры – далеко не самое интересное, что нам предстоит сегодня увидеть. – Ленард с довольным видом потёр подбородок и подмигнул одной из девушек, подошедшей ближе всего.

Кайл сделал ещё шаг назад. При взгляде на этих моуров у него всё холодело внутри, будто он выпил слишком много ледяного сидра. У них были странные глаза, похожие на осколки звёзд: жемчужно-серые, желтоватые, фиалковые, а в красивых лицах не теплилось ничего человеческого, лишь безразличные улыбки изредка пробегали по сероватым губам.

Туман заполнил всё вокруг, даже огней рыбацкого посёлка уже не было видно. Земля под ногами превратилась в болотистую слякоть, серебряные молнии сбились тяжёлыми тучами и зависли у земли, плюясь искрами и источая тяжёлый запах гари и ночных цветов.

Моуры перемигивались и улыбались Кайлу и Ханеру, но от их улыбок делалось только страшнее. Девы выстроились рядами, освободив место по центру, и жадно оглядывались назад, будто ждали кого-то.

По земле прокатилась дрожь, словно где-то катила исполинская колесница. Туман пошёл рябью, и вдалеке показалось какое-то шевелящееся пятно, слишком большое, чтобы быть всадником на коне или даже каретой.

– Знакомьтесь, – объявил Ленард. – Владыка Эллекен.

Тёмное пятно шевелилось, бурлило, вскипало в туманном бульоне, явственнее проявляя свои очертания. Многоногое, многоголовое, колышущееся чудовище напугало Кайла куда сильнее моуров, но истинный ужас он испытал, когда разглядел, что оно из себя представляло.

Сотни людей шли рука об руку, почти сплетаясь в единую массу. Несколько человек несли что-то вроде кареты без верха, в которой восседал худощавый рыжеволосый мужчина. С боков процессию охраняли шесть огромных чёрных волков с глазами, горящими, как газовые фонари, – настоящие демоны Преисподней.

Запах тлена резко ударил в нос. Люди шли спотыкаясь, не поднимая опущенных голов. Их одежда изорвалась и испачкалась, как у нищих. Кожа посерела и местами полопалась, обнажая тёмную плоть.

Люди были мертвы.

Какое-то лихо заставляло их двигаться, и Кайл, несмотря на ужас, жадно потянулся вперёд. Неужели этот жалкий горбун – и есть Владыка? Какая же сила заставила мертвецов и моуров идти за ним?

– Они мертвы? – прошептал Ханер.

– Большинство, – ответил Ленард. – Но некоторые ещё живы, просто одурманены. Магия, знаешь ли, слишком мощная стихия для смертных, и не все способны выдержать силу, которую она даёт.

Жуткая армия остановилась как по команде, немного не дойдя до Ленарда и юношей. Моуры оживились, хихикая и кокетничая, совсем как смертные девушки. Горбун прищурился, осматривая тройку встречающих.

– Мой господин, – раболепно произнёс Ленард. – Ваша свита восхищает. Как вы добрались?

– Сносно, – прохрипел горбун. – Это они?

Ленард суетливо выдвинул вперёд Ханера и Кайла. Кайл внимательно рассматривал Эллекена. Определённо, от горбуна исходила сила, но вовсе не такая, какую Кайл почувствовал тогда, на коронации. Сила Эллекена расходилась тлетворными волнами, бесспорно, мощными, но холодными и угнетающими. Кайл подумал, что, будь сейчас лето, вокруг Эллекена завяли бы все цветы и травы.

– Знакомьтесь, девочки, – хмыкнул Эллекен моурам. – Ваши новые Чернокнижники. Но не слишком к ним привыкайте: не думаю, что они долго протянут.

Эллекен широко развёл руки и зажёг на ладонях по маленькому серебристому огоньку. Он дунул, и огни сорвались с ладоней, плавно приближаясь к Кайлу и Ханеру.

– Примите мой дар.

– У нас нет выбора, верно? – занервничал Ханер, отступая назад. – Хотим мы того или нет, вы заставите его принять, так?

– Выбор между силой и смертью – мне кажется, здесь всё очевидно.

Эллекен вздел руки выше, и огни устремились прямо на юношей. Кайл не мог пошевелиться, ноги будто приросли к размокшей земле. Он сглотнул и хмуро уставился на подлетающие огни, приготовившись ко всему.

– Вы не убьёте нас? – спросил Ханер.

В следующий миг один из огней с силой ударил его в грудь и просочился сквозь одежду, впитываясь в кожу. Ханер закричал и упал на колени.

– Пока – нет, – равнодушно ответил Эллекен.

Кайл не успел броситься бежать: второй огненный сгусток обрушился на него. Внутри всё вспыхнуло, от холодной ярости свело зубы, изо рта вырвался крик злости и боли, и Кайл тоже не смог устоять на ногах.

– Расскажи им, что делать, Ленард. – Голос Эллекена звучал будто издалека.

«Добро пожаловать в свиту Владыки», – прозвучал тот же голос, но уже прямо в голове.