Текст книги ""Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Андрианова

Соавторы: Евгения Чепенко,Олег Ковальчук,Руслан Агишев,Анастасия Андрианова,Иван Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 351 страниц)

Эллекен протянул руку Вольфзунду, но тот даже не пошевелился.

– Ты говоришь, что не хочешь меня убивать. Но боюсь, что я не могу сказать тебе того же самого.

– Конечно-конечно. – Эллекен сделал шаг назад, будто уступая нежеланию Вольфзунда налаживать отношения. – Ты ведь однажды уже пытался убить собственного отца. Как по мне, это страшнейшее желание, какое только может возникнуть у любого живого существа.

– О нет, – покачал головой Вольфзунд. – Поверь мне, ты не прав. Есть вещи гораздо более страшные… Предательство, например. Я не знаю, какое зло должно источить сердце, чтобы предать собственного ребёнка. Убить не тело – убить доверие, вот что страшно. Страшно и больно, отец.

– Ты давно не мальчик, – возразил Эллекен. – И пора бы тебе забыть юношеские обиды, если ты хочешь зваться Владыкой.

Мел не выдержал и громко фыркнул. Казалось, ещё чуть-чуть, и его раздражение породит настоящие искры. Вольфзунд бросил на сына предостерегающий взгляд и снова обратился к Эллекену.

– Память можно стереть заговорами и зельями. Но что делать с этим?

Вольфзунд снял перчатку с правой руки, обнажив бестелесную наколдованную кисть, и медленно закатал рукав камзола. На белой коже предплечья чернели уродливые, неровные символы, как стая ворон, беспорядочно рассевшаяся на снегу. Знаки безобразно портили красивую руку, казались чем-то настолько чуждым и неестественным, что Мел отвёл взгляд. Он знал, что отец стыдится этой метки и старается, чтобы никто о ней не знал. Символы уродовали его кожу так же, как грубый шов уродует тонкий шёлк, как рваный порез уродует художественное полотно, а неровный скол – статую. Сколько времени прошло, а они даже не потускнели.

– Если ты захочешь, я сотру и это, – небрежно бросил Эллекен.

Вольфзунд на мгновение поднял взгляд и посмотрел Эллекену прямо в лицо.

– Раньше хотел. Страстно хотел, отец. Но сейчас – нет. Я не хочу забывать, каким жестоким ты был со мной и матерью. Если у меня не останется этого, то кем буду я сам? Я стал тем, кто я есть, во многом благодаря тебе. Благодаря желанию не быть похожим на тебя. Так что оставь мне мои шрамы.

– Как хочешь. Мне, в общем-то, всё равно. Так что скажешь, Вольфзунд? Ты ведь позвал меня не для того, чтобы поговорить о старых ранах? Повторюсь: я буду рад, если ты забудешь о юношеских обидах и присоединишься ко мне. Я прощу тебе даже твою любовь к смертным. Отчасти я разделяю её: эти покладистые существа слабы, но очень полезны. Я вовсе не собираюсь убивать их всех. Я просто отдал их столицу на растерзание нежити – как урок на будущее. Надеюсь, другие города не станут мне противиться, и даже старые Магистры не учинят мне неприятностей. Кстати, как они? Не жалуются на здоровье?

– Они собрали неплохие запасы магии, – ухмыльнулся Вольфзунд. – Которые ты прозевал из-за того, что на Библиотеке стояла защита. Отчего-то даже твои верные помощники не сообщили тебе об этом. Не хотели, чтобы ты стал сильнее? Не знаю. Да теперь и неважно. Твою нежить уже почти уничтожили. Как и твою Стаю. Это сделал я.

Лицо Эллекена вытянулось, глаза из насмешливых сделались разъярёнными. Он сделал шаг вперёд, но Вольфзунд повелительно вскинул руку, останавливая отца.

– Тебя ждут дома. Незамедлительно.

Голос Вольфзунда стал звучать неестественно, слишком напряжённо, и только по мимолётному взгляду, брошенному в его сторону, Мел наконец понял, что эти слова адресованы ему. Могильный холод расползся от груди к кончикам пальцев…

– Отец!

Вольфзунд стремительно вытащил из кармана шарик со Священным Всполохом и швырнул его под ноги Эллекену.

– Мелдиан! Сейчас!

Меньше чем через мгновение раздался оглушительный рёв стихии и багряный, как кровь, огонь заполнил своим жаром всё вокруг.

Мел успел крутануться на месте: пламя опалило ему крылья, но не добралось до его тела…

* * *

Симониса перенеслась на крышу здания вокзала. Теперь гвардия была снабжена противоядием, и после того, как «Слёзы Тумана» отравят моуров, люди Авенума будут спасены.

Вскоре рядом с ней появился Хьёльд.

– Магрет с Эллекеном! – задыхаясь, прокричал он. За грохотом и гулом его голос терялся, и Симониса не сразу разобрала все слова. – Я должен забрать её!

– Они у замка?

Хьёльд закивал.

– Я был там. Вольфзунд не велел приближаться, но я отдал значительную часть своих сил камню и незаметно заложил его у основания замка. Вольфзунд был бы против, но пусть хоть чем-то помогу… Магрет, Сим! Она с этой тварью, Кристедом. И не знает, чем для них может закончиться этот день. Я должен вернуть её!

– Так отчего не забрал сразу? Ты только что оттуда, – разозлилась Симониса. – Разве Магрет не сделала свой выбор, Хьёльд? Почему ты очнулся только сейчас?

– До последнего не верил, – бросил он, и его голос потонул в грохоте. Целый городской квартал ухнул в болото, разверзающееся вместо мостовых. – Не думал, что она решит навсегда переметнуться… Это же Магрет! Если бы не Вольфзунд, её бы не было в живых!

Симониса не ответила. Вольфзунд уговорил большинство альюдов не вмешиваться: сил продажников и гвардии должно быть достаточно, чтобы не ставить альюдов под удар. Некоторых трудно было уговорить взять семьи и укрыться в Птичьих Землях, но всё же они согласились, когда Вольфзунд уверил их, что они могут помочь, частично передав ему силы. Эллекен не сделал ничего подобного – не дорожил своими приспешниками или так был уверен в том, что с ними ничего не случится?..

– Я никуда тебя не пущу, – произнесла Симониса после паузы. – Если ты не сразу вцепился в сестру, а сперва отыскал меня, значит, пришёл проститься? Боялся не вернуться больше? Я и так едва сдерживаюсь, чтобы не броситься к замку, а если и ты…

Симониса вцепилась в локоть Хьёльда. Альюд обнял её, прижав даже крепче, чем было необходимо. Они замерли, а небо со стороны замка вдруг окрасилось кровавым багрянцем.

* * *

Мел открыл глаза уже в Птичьих Землях, и безмятежный покой, царивший здесь, показался ему глумливой насмешкой.

Он закричал, срывая голос и исступлённо колотя кулаками мёрзлую землю. От одежды, волос и обгоревших перьев воняло гарью, въедливо, до тошноты. Перед глазами стояла ослепительная багровая завеса огня, в котором ничто и никто не могло уцелеть.

Ни Эллекен.

Ни замок.

Ни отец.

Если бы Вольфзунд стоял чуть дальше от Эллекена, он мог бы переместиться за ту долю секунды, за которую успел Мел. Если бы… Если бы. Вдруг вспомнились отцовские слова, что для сокрушения Эллекена он использует силу замка, элементали и… собственное колдовство. Неужели он уже тогда знал, что будет так?..

– Мел!

Голос Лиссы звучал будто издалека. Мел почувствовал, как она обнимает его, но прикосновения тоже были далёкими, словно их разделяла крепчайшая броня. Мел зажмурился, и перед глазами всё стало мутно-белым, звуки умерли, а время замерло.

– …Ты меня слышишь, Мел? Что с твоими крыльями? Что произошло, ответь, наконец!

Лисса сорвалась на всхлип. Мел понял, что она трясёт его за плечи, и нехотя открыл глаза, неимоверным усилием возвращая себя в реальность.

Он заторможенно обернулся. Там, где раньше белели два огромных крыла, торчали чёрные обломки перьев и костей. Воняло гарью. Странно, но он даже не чувствовал боли. Вернее, чувствовал, но только в груди. Она была такой тяжёлой, душной и всепоглощающей, что мешала мыслям шевелиться в голове.

– Не знаю, – прохрипел он, с трудом оторвав пересохший язык от нёба. – Наверное, всё кончилось.

– Пошли.

Лисса помогла ему подняться с земли и, поддерживая за плечи, повела к дому. Черепа на ограде с интересом взирали на них пустыми глазницами, и Мел снова зажмурился, чтобы не видеть ни их, ни каменный дом, ни лицо матери, когда они встретятся…

* * *

Искры всё сыпали и сыпали с неба там, где ещё недавно кипели наколдованные звёзды. От диких песен волшебных птиц болела голова и закладывало уши – пусть, если эти звуки помогут расправиться с нежитью. Алида поднялась на ноги. Её потрясывало от напряжения и усталости, а от мысли, что придётся ещё спускаться по крутой лестнице, сводило ноги.

– Алида! Алида, ты в порядке?

– Ох, Рич…

Ей стало одновременно и легче, и тяжелее. Радостно увидеть друга живым и здоровым, пусть и с глубокой ссадиной на щеке, приятно услышать его обеспокоенный голос, но страшно представить, как он пробирался через запруженную моурами и стригоями площадь, ещё и в то время, когда наёмники Вейса и гвардейцы открыли по нежити огонь.

Алида уткнулась Ричмольду в грудь, он зарылся лицом ей в волосы, и они замерли на вершине водонапорной башни, осыпаемые сверху редкими жгучими искрами. Внизу не прекращались крики, хлопки и пальба, протяжное пение колдовских птиц звучало то ближе, то дальше, но для Алиды это всё уже не имело значения. Они оба живы. У них получилось. Они справились вместе. Алида шмыгнула носом и крепко стиснула пальцами плечи Ричмольда.

– Эй, больно, – пожаловался он. – Успокойся. Ты справилась. Ты молодец. Давай спускаться, а то есть вероятность, что башня разрушится: и так уже дрожит и пошатывается. Внизу, конечно, настоящая Преисподняя, но гвардейцы погнали нежить к западным окраинам, так что здесь уже не так опасно.

– Давай ещё подождём, – попросила Алида, вытирая нос. – Видел бы ты их вблизи… Совершенно жуткие. Пусть всё кончится. А башня не упадёт, не такие уж мы тяжёлые.

– Болота подтапливают фундамент, мы тут ни при чём. Я тебе помогу.

Рич взял Алиду за руку и мягко подтолкнул к лестнице, но Алида замерла как вкопанная. Её внимание привлекло странное багровое зарево с чёрными подпалинами закручивающихся облаков. Всё небо со стороны Биунума затянула сплошная завеса, страшная и мерзкая, от одного вида которой на спине выступил липкий пот, а ноги похолодели.

– Рич, там что-то случилось, – прошептала Алида.

Ричмольд обернулся и тоже застыл, вглядываясь вдаль. Зарево разбухало, как кровоподтёк, растекаясь по телу неба, дымные клубы сталкивались, наползали друг на друга, и казалось, что скоро багровая туча накроет собой и столицу. Вместе с заревом нарастал низкий утробный гул, как отдалённый громовой раскат, с каждым мгновением становясь всё свирепее и громче.

Алида испуганно посмотрела на Ричмольда. Почему он молчит? Почему не объяснит ей ничего? Пусть скажет, что это какой-то особый вид грозы или какое-то другое погодное явление! Пусть скажет хоть что-нибудь, лишь бы прогнать это жуткое предчувствие беды.

– Случилось, – глухо подтвердил он, и у Алиды похолодело в груди. – Что-то очень нехорошее. Давай скорее убираться отсюда. Вот-вот сюда доползёт газ из «Слёз Тумана». Нужно спрятаться.

Рич потащил Алиду к лестнице, как вдруг перед ними возникли Хьёльд и Симониса в облике лисицы. Хьёльд могучей рукой обхватил Ричмольда за плечи, Симониса ухватилась зубами за подол Алиды, и спустя пару мучительных мгновений все четверо оказались посреди заснеженной лесной опушки. Сквозь склонённые еловые лапы виднелся особняк Вольфзунда.

– Что там произошло? – выпалила Алида, едва исчезло ощущение, что грудь сдавливают обручами, выжимая весь воздух из лёгких. – Что это было? Там, на западе…

Хьёльд смерил её странным взглядом. Он словно не мог собраться с мыслями и блуждал где-то очень далеко отсюда. Симониса-лисица нервно кружилась, пытаясь поймать себя за хвост. Наконец Хьёльд медленно моргнул и произнёс осипшим голосом:

– Это наш Владыка. Его больше нет.

Алиду будто ударили по голове чем-то тяжёлым. Что такое с Хьёльдом? Он сам не понимает, что говорит! У них же всё так хорошо шло! Всё, как и планировал Вольфзунд! Не считая, конечно, гибели продажницы-певицы…

– Глупая шутка, Хьёльд, – проворчала Алида.

– Правда порой звучит глупее, чем худшая из шуток. Я сам видел, как от замка остаётся только пепел, как горы обращаются в прах и как красное рокочущее облако накрывает всё вокруг и ползёт дальше. Не знаю, что происходит со смертными, попавшими под него, но у альюдов, сотканных из магии, шансов точно не может быть. Боюсь, что и Мелдиан…

– Нет! – воскликнула Алида. – Хватит! – Она зажала уши и замотала головой, лишь бы не видеть сурового, чересчур серьёзного лица Хьёльда. Как он может такое говорить? Зачем? Когда он уже, наконец, улыбнётся и скажет, что всё в порядке? И почему Симониса ведёт себя как дикое животное, а не как мудрая покровительница травниц?

– Первый Волшебник, какое счастье, что вы вернулись!

Со стороны дома к ним спешила Лисса, на бегу заворачиваясь в тёплую шаль. Длинные волосы растрепались и в тусклом свете казались почти седыми, тонкое бледное лицо заострилось от волнений. Алида, спотыкаясь, бросилась обнимать подругу.

– Где Мел? Прошу тебя, скажи, что знаешь, где он, – взмолилась Алида, крепко стискивая в объятиях хрупкое тело Лиссы.

– Мел в доме, – ответила Лисса, и Алида облегчённо охнула. – Пришлось дать ему трав, чтобы он заснул. Вы в порядке? Рич, что с твоим лицом?

Ричмольд рассеянно провёл по щеке ладонью и недоумевающе уставился на кровавый след. Он выглядел донельзя потерянным и несчастным, постоянно переминался с ноги на ногу и втягивал голову в плечи.

– Наверное, стригой поцарапал…

Лисса, не отцепляя от себя Алиду, шагнула к нему, и они втроём сплелись в тесном объятии. С неба посыпал снег, мелкий, колкий, который в считанные минуты обратился настоящей метелью.

Эпилог,
в котором цветы пробиваются сквозь пепел

Большинство альюдов предпочли перебраться в Птичьи Земли: магия, вспыхнув на короткое время в Королевстве, так и не смогла расцвести в полную силу. Даже Агнис и другие старшие мелькнули в деревне: Алида видела их издалека из окна, но они быстро скрылись в чаще. Кто знает, может, в глубине Птичьих Земель таится ещё немало дворцов и старинных замков, прячась так же, как книгохранилище?

За последние три дня Хьёльд чаще других бывал за Водой, и именно он приносил вести. Жизнь постепенно, но всё-таки налаживалась.

Половина Биунума оказалась разрушена взрывом неимоверной силы. Даже Библиотека не устояла: её главный купол обрушился, лопнули и колонны у главного входа, белый камень обуглился, большинство книг оказались уничтожены. Старики-Магистры тоже погибли, не успев спрятаться в подземельях. Зато в Авенуме Кечен Вейс взял на себя труд навести порядок в городе. Люди, во второй раз за короткое время лишившиеся короля, приняли предложение с воодушевлением. Как знать, может, из Кечена выйдет неплохой правитель. Во всяком случае, лучший, чем вышел бы из слишком робкого и закрытого Ричмольда.

Противоядие чаровниц смогло спасти множество смертных. До взрыва в замке их разносили продажники в птичьих телах, а когда с гибелью Вольфзунда их проклятие пало, они вновь обернулись людьми.

«Слёзы Тумана» и заговорённые пули уничтожили почти всю нежить, которую Эллекен привёл с собой, оставшиеся моуры и стригои убрались обратно на север, в Мёртвые Земли, туда, где и раньше властвовали. Хьёльд не знал, как взрыв Священного Всполоха скажется на северных землях: вполне возможно, что именно там и останутся места, где сохранится магия. Мертвецы Эллекена и уцелевшие волки Неистовой Стаи развеялись по ветру, не оставив никакого следа: ни горстки пепла, ни искорки тёмной магии.

Люди налаживали быт. Заново отстраивали дома и лавки, покупали друг у друга зерно, договаривались о поставках леса из Агстарда и камня из юго-восточных городов…

Алиду беспокоило, что теперь станут делать провидцы, когда узнают, что Эллекена больше нет. Не нарушится ли покой в Птичьих Землях? Не станут ли они бороться против Мелдиана, не потребуют ли власти приспешников Эллекена? Впрочем, большинство тех, кто примкнул к Эллекену, погибли вместе со своим Владыкой, а среди тех древунов, которые жили в ближайших деревнях, не было его последователей.

«Совиное» проклятье наконец-то отпустило Стриксию, и бабушка снова в полной мере стала сама собой, больше не погружаясь в сон днём.

– Тебе бы хотелось вернуться? – спросила как-то Алида. Они со Стриксией пили чай со смородиной, укрывшись ото всех в комнатке на верхнем этаже, а за окном бушевал ветер, напоминая о той давней буре.

Стриксия повела плечами, укутанными в альпачью шаль.

– Я же вижу, как тебе здесь нравится. И потом, сирины просили тебя остаться. Ты приняла от них какое-то волшебство, верно? И как же ты теперь сможешь вернуться в Королевство, милая?

Алида вздохнула.

– Я-то никак, вероятно. Но я спрашивала о тебе. Чего бы хотелось тебе?

Стриксия сипло рассмеялась и ответила:

– Я хочу спокойно дожить свой век. Так, чтобы больше никто не посмел превратить моё старое тело в птичью тушку. Если Первый Волшебник будет добр, однажды между землями наладятся торговые пути, и мы с тобой сможем торговать снадобьями. Оттуда закупать травы, которых нет здесь, а людям отправлять лекарства древунов. Так, глядишь, ты сможешь скопить и на свой угол. Не всё же по чужим домам мыкаться.

Алида немного поразмыслила и кивнула. План бабушки ей определённо понравился.

– Да, будет неприлично оставаться здесь надолго. Мы и в замке пробыли больше, чем следовало.

При воспоминаниях о замке на глаза навернулись слёзы, и Алида вытерла нос рукавом.

– А Ричмольд что? – спросила Стриксия. – Женишок-то без заработка?

– Ба! – воскликнула Алида и стыдливо закраснелась. – Да ну тебя!

Они обе рассмеялись, зная, что ни птичьей ведьме, ни колдуну-астроному не нужны человеческие богатства, чтобы заслужить уважение в Птичьих Землях.

* * *

После смерти Вольфзунда Перинера утратила свою стать и высокомерие, сделалась больше похожей на смертную женщину, но по-прежнему оставалась ослепительной красавицей, пусть и с тонкими морщинками вокруг глаз и горестно опущенными уголками губ. Её старались поменьше беспокоить, но Алиде казалось, что Перинере вовсе не повредит общество, и частенько специально звала Ричмольда, Стриксию и Герта пить чай тогда, когда Перинера спускалась из своей комнаты. Даже служанки больше не сновали по особняку резвыми птахами, тоже сникли и старались делать всю работу незаметно.

Мелдиан молчал чаще, чем когда-либо. Лисса беспокоилась за него, но не докучала, также сделалась тихой и тревожной. Порой в особняке становилось настолько горько и напряжённо, что Алида уговаривала Ричмольда сбежать оттуда в чащу, и они подолгу стояли, обнявшись, вдыхая осенний сырой воздух или глядя ввысь, на звёзды, среди которых больше не виднелось светил. И, решив вот так сбежать однажды днём, они наткнулись на Мела, хмуро сидящего посреди двора.

– И не думайте, что я не замечаю, как вы используете любую минуту, чтобы уединиться, – буркнул он. – Не желаете прошвырнуться куда-то подальше?

– Куда, например? – спросил Рич.

– В Королевство. – Мел небрежно повёл обугленными обрубками, оставшимися от некогда прекрасных оперённых крыльев. Алиде было больно смотреть на это, и она опустила взгляд. – Я понял, чего мне не хватает. Хочу увидеть, что осталось от моего дома. И…

Алида поняла, что Мелу хотелось навестить отца. Быть может, в нём ещё жила отчаянная надежда на то, что Вольфзунду удалось каким-то чудом уцелеть. Алида подбежала к Мелу и взяла его под руку.

– Мы с тобой, конечно же. Один ты никуда не пойдёшь.

Мел шевельнул ухом и слабо улыбнулся.

– Спасибо.

Рич взял его за второй локоть, и через долгий миг головокружения они оказались в Королевстве.

Алида помнила, что горы, когда-то окружавшие Чёрный Замок, тоже возникли однажды сами собой, выросли посреди негустого леса, но с тех пор так привыкла к изменившемуся пейзажу, что сердце тоскливо защемило, стоило увидеть, какой теперь стала местность.

Горы исчезли – взрыв, уничтоживший магию вокруг, обратил их кучами песка и серой пыли. Но хуже всего было то, что осталось от величественного замка и его прекрасного сада.

Пепел укрывал всё кругом: чёрный, маслянистый, разлетающийся хлопьями от дуновений ветра. Болото теперь плавно перетекало в пустошь, а та сливалась с перелеском, и обширное тёмное пятно пепла страшно выделялось среди пыльных насыпей – бывших гор. В пепле громоздились оплавленные камни и куски почерневших горгулий – больше ничто теперь не напоминало о Чёрном Замке.

Мел прошёл вперёд и упал на колени. Вокруг него взвились облачка праха. Алида всхлипнула: среди пепелища Мел походил на одну из замковых горгулий, которой оплавило и обожгло крылья. Алида ухватилась за руку Ричмольда и стиснула изо всех сил.

– Мы нужны ему, – шепнул Рич и шагнул к Мелу. Алида засеменила следом.

Мел запустил руки в пепел, словно что-то искал, потом обернулся на друзей и растянул губы в страшной ухмылке. На ладони у него лежал чёрный кругляш, между пальцами сыпался пепел.

– Смотрите, – хрипло произнёс он. – Такая мелочь уцелела…

Алида присела к Мелу и ахнула: в почерневшем комке с трудом узнавался перстень Вольфзунда, который он носил на левой руке – простой, без магической силы, с изображением летучей мыши. Навек потускневший, словно мёртвый.

– Мел, это же…

Алида потянулась к перстню, но Мел быстро сжал его пальцами и медленно надел на мизинец левой руки – так, как носил его отец. Чёрный металл не расплавился и не распался на куски – Алиду это поразило. На серой коже Мелдиана тусклый перстень смотрелся зловеще.

– Вот ты и мой, – шепнул Мел, сгибая и разгибая пальцы. – Ничей больше.

Он резко выпрямился, развернул то, что осталось от крыльев, и прищурил глаза – такие же глухо-чёрные, как обугленный перстень, без прежних задорных искорок. И прищур Мелдиана теперь нельзя было назвать шутливым. Не знай его Алида, она бы решила, что перед ней злобное существо, одержимое местью.

– Мелдиан, я думаю, тебе пора вернуться. Не стоит на это смотреть, может быть, потом, когда пройдёт больше времени…

Ричмольд положил руку на плечо Мела. На миг Алиде показалось, что Мел сейчас ощерится и оттолкнёт Рича, но тот вдруг вздрогнул и сник, опустил плечи, делаясь похожим на себя прежнего. Алиде и самой уже хотелось вернуться. Это место наводило на неё больше тоски и ужаса, чем она могла предположить. Но всё же ей хотелось кое-что сделать, прежде чем они вернутся в Птичьи Земли.

– Время не способно ничего изменить, – глухо ответил Мел. – Я должен был побывать здесь, пока пепел не разнесло ветром по всему Королевству. И видишь, не зря. Не знаю, поймёшь ли ты меня, астроном, но я рад. Теперь отец всегда будет со мной. На вечность и дольше.

Он пошевелил пальцами, но перстень не блеснул в свете – остался матовым, как уголь из печи.

Рич кивнул.

– Я понимаю. И я знаю, что ты со всем справишься. У тебя есть что-то, чего не было у твоего отца.

– Но у меня остаётся то, что у него как раз таки было. Птичья ведьма и колдун-астроном.

Он протянул Ричмольду руку для пожатия, но Рич стиснул Мела в крепких объятиях. Всхлипнув, Алида обняла их обоих, но быстро отстранилась и отбежала на середину пепелища.

Сильно пахло гарью, но не той, что пахла чёрная магия, а простым, приземлённым и страшным запахом унявшегося пожара. Не верилось, что разбросанные обломки камней ещё недавно были частью величественного замка. Алида споткнулась о горгулью: одно её крыло было обломано, лицо и руки оплавились, как свеча.

С каждой минутой становилось всё тяжелее. Алида сморгнула слёзы и села посреди пепла. Ветер растрепал её косы, и Алида выдернула у себя несколько волосков, свернула колечком и зарыла в пепле. Она задержала ладонь на пепле: на миг ей показалось, что произойдёт что-то волшебное, что-то, после чего ей станет легче. Но ничего не произошло.

Алида обернулась: Рич и Мел расцепили объятия и выглядели пусть подавленными, но смущёнными. Рич приблизился к Алиде и замер рядом, не находясь, что сказать.

– Я оставила тут прядь волос, – произнесла Алида, чувствуя необходимость объяснить свою отлучку. – Решила, что должно остаться что-то от меня. Не знаю, как лучше сказать…

– Всё правильно, – кивнул Рич. – Я согласен с тобой.

Он присел рядом, выдернул у себя волосок и тоже закопал в пепел. Алида грустно улыбнулась.

– Теперь мы оба останемся здесь.

Глаза заволакивала пелена слёз, но сквозь неё Алида заметила что-то странное. Среди чёрно-серого пепла пробивалась буро-зеленоватая былинка. Алида сморгнула слёзы и протянула руку, не веря глазам. Сквозь толщу пепла к свету тянулся слабый росток с фиолетовым бутоном на конце – филин-да-сплюшка или, как называл это растение Мел, – фикларсия.

– Чего вы тут в пыли возитесь, – пробурчал сзади голос Мела. – Вставайте, что ли.

– Сам сядь и посмотри, – предложила Алида, не пряча улыбку.

Мел неохотно присел и нахмурился, глядя на колышимый ветром росток.

– Скоро и памяти не останется, – проворчал альюд. – Всё зарастёт.

– На то она и память, чтобы навечно оставаться с нами, – возразила Алида. – Цветущее поле на месте пепелища – разве это не прекрасно?

Рич подавал ей знаки, чтобы она была осторожнее с тем, что говорит Мелу, но Алида делала вид, что не замечает. Она взяла Мела за руку – за ту, на которой не было мёртвого перстня, – и переплела серые пальцы со своими. Мел хмурился, но довольно скоро кивнул, освободил руку, поднялся и отошёл в сторону.

– Нам тоже пора, – произнёс Рич. – Больше здесь нечего делать.

Алида не стала уточнять, имел ли он в виду пепелище или всё Королевство. Она тоже встала и, окинув то, что осталось от замка, последним взглядом, ответила:

– Больше нечего.

* * *

Церемония прощания до боли напоминала весенний бал, тот самый, на котором Алида когда-то заложила собственную волю. Те же столы с яствами расположились на лесной поляне, такие же свечи горели в канделябрах, и почти все лица собравшихся были уже знакомыми. Даже черепа снова пели, но на этот раз что-то ритмичное и невыразительное. Алида подумала, что, будь музыка печальнее, она бы залила всё слезами. Глаза и без того постоянно щипало.

Кресло Владыки пустовало. Все прекрасно понимали, что Мелдиан слишком чтит память отца, чтобы уже сегодня занять причитающийся ему трон. Мел сидел за обычным столом наряду с гостями и не показывал своего горя, но всё же его настрой выдавали безжизненно опущенные острые уши, а обгоревшие обломки, оставшиеся от крыльев, придавали его облику величественную мрачность.

Перинера сидела рядом с сыном, гордая и горестная в прекрасном чёрном платье. Алида так и не смогла разгадать, что на душе у вдовы Вольфзунда, но вряд ли ей было легко.

Симониса, Хьёльд, Валестрод с семьёй, Лисса, Диньяна, Стриксия, Герт – все удручённо молчали, не зная, что можно сказать. С мягким шелестом сирины расселись на земле и нижних ветвях, скорбно склонив красивые головы.

Алиде было дико осознавать, что она больше никогда не увидит красивого, насмешливого лица Вольфзунда, не услышит его хриплый голос, не ощутит терпкий аромат можжевельника, всюду сопутствующий ему… Страшный демон, случайно встреченный ею на лесной тропе и предложивший отдать часть души, оказывается, занял значительное место в её жизни и сердце. Тот, кем издревле пугали детей, пожертвовал собой ради спасения человеческих земель.

Алида тяжело вздохнула. Неужели Вольфзунд просто не успел перенестись? Неужели всё могло быть иначе, если бы Эллекен стоял чуть дальше? А что, если он задумал это специально? Что, если всё как раз таки соответствовало его плану? Ей не узнать этого никогда. И никому уже не узнать.

Алида встала из-за стола, не в силах больше выносить это давящее скорбное молчание. Она скрылась среди еловых стволов и замерла, закрыв глаза. Здесь пахло хвоей, и Алиде хотелось верить, что это Вольфзунд шлёт ей прощальные весточки. Думал ли он о них в тот страшный день? Волновался ли о ней самой так, как она волновалась о нём? Интересно, есть ли что-то в том Небытии, где он оказался? И есть ли оттуда выход? Симониса говорила, что большинство альюдов пожелали остаться в Птичьих Землях – пока новый Владыка не решит вернуться в Королевство или другие земли за Большой Водой. Алида старалась отыскать в словах чаровницы хоть какой-то отголосок надежды на то, что Вольфзунд сумеет выбраться оттуда, где оказался, и ей даже показалось, что Симониса почти дала ей какой-то намёк… Алида вызвала в памяти этот момент и решила, что непременно расспросит чаровницу, благо времени на разговоры у них будет предостаточно.

– Ты как? – спросил Рич, с шуршанием продираясь вслед за ней через осенние безлиственные кусты.

Алида открыла глаза и обернулась. По сравнению с тонким снежным покрывалом и чёрной одеждой астронома волосы Рича пылали просто-напросто неуместно ярко, но ему это шло. Даже измождённая бледность шла, делая глаза синими, как осколки льда. Алида вяло улыбнулась.

– Скажи, Ричик, как ты думаешь, мы сможем прижиться здесь? Альюды остаются, и Мел пока тоже. Как-то не хочется возвращаться в Королевство после всего… Или ты хочешь обратно?

– Я останусь там, где ты, – твёрдо ответил он. – Всё будет хорошо. Эллекена уже нет, моуры и его армия мертвецов нам больше не грозят. Королевство восстановится, но не сразу, а сейчас наш дом – Птичьи Земли. Всё будет хорошо, если мы станем держаться друг друга. Мы ведь станем, правда?

Рич приобнял Алиду и поцеловал в макушку. От него шло успокаивающее тепло, а низкий голос вселял уверенность, что и правда всё не так плохо, как ей кажется…

– Станем… – Вдруг в уме всплыло выражение, которое она когда-то слышала из уст Вольфзунда. – На вечность и дольше? – спросила Алида, доверчиво заглядывая Ричмольду в глаза.

– На вечность и дольше, – улыбнулся он и прижал её к себе.

Немного постояв, они побрели обратно, к поляне со столами, и с каждым шагом Алида всё яснее понимала, что её мир, перевернувшийся с ног на голову, постепенно возвращается в привычное положение. Вскинув голову, Алида посмотрела на небо, и ей почудилось, что одна из туч сверкнула магическими искрами.