Текст книги ""Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Андрианова

Соавторы: Евгения Чепенко,Олег Ковальчук,Руслан Агишев,Анастасия Андрианова,Иван Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 351 страниц)

Мел нахмурился и отвёл взгляд. Отец действительно просил от него серьёзной и нерушимой клятвы. Что ж, он постарается собрать всё своё терпение и не покидать дома до тех пор, пока отец не вернётся или… пока не придут любые другие вести. Мел горячо попросил Первого Волшебника проследить, чтобы у Вольфзунда всё получилось.

– Я клянусь, отец, – медленно проговорил Мелдиан. – Клянусь Лиссой и нашими нерождёнными детьми.

Вольфзунд удовлетворённо кивнул и с улыбкой обнял сына за плечи. Напряжённое лицо расслабилось, он заметно оживился, но в его жестах и словах уже не было того лихорадочного возбуждения.

– Превосходно. Спасибо, Мелдиан, я всегда знал, что ты станешь мудрым и благоразумным. Таким, каким и должен быть Владыка альюдов. Пошли к матери, расскажем ей новости.

Глава 11,
в которой всё заканчивается

Алида и Рич помогали Анне месить хлебное тесто, как вдруг в кухню вошёл Вольфзунд, собранный и суровый, на его плечи был наброшен тёплый дорожный плащ. Он сделал Анне знак рукой, и служанка, быстро вытерев мучные руки о фартук, выбежала за дверь. У Алиды возникло неприятное предчувствие.

– Что ж, госпожа птичья ведьма и господин колдун-астроном, – усмехнулся Вольфзунд. – Мелдиан говорил, вы рвётесь в бой. Он прав?

Алида потупила взгляд.

– Мы бы не хотели оставаться в стороне, – ответил Рич.

– Похвально, хоть и рискованно. Вы поможете очистить Авенум от нежити. Идём.

Алида и Рич взволнованно переглянулись и со стучащими сердцами вышли во двор вслед за Вольфзундом. Алиде не верилось, что Владыка на самом деле решит позволить им помочь. Ей стало страшно, но она быстро постаралась запрятать свой страх в самую глубь: ещё не хватало, чтобы что-то помешало им.

Алида бросила последний взгляд на особняк, моля Первого Волшебника о том, чтобы с бабушкой и Мурмяузом ничего не приключилось во время её отсутствия. Рич тревожно косился в вечереющее небо.

– Они ведь придут на мой зов, верно?

Вольфзунд ободряюще положил руку ему на плечо.

– Одежду можно перекроить, астроном. Можно вырезать клочок из мантии Первого Волшебника – любой, где вышита звезда или целое созвездие, – и перешить его куда угодно. Ты сможешь стать этим портным, я уверен. В тебе больше силы, чем ты сам можешь вообразить. Просто зови их, начинай уже сейчас, и сам поймёшь, на что способен.

– И ещё один вопрос. – Рич замялся. – Эллекен… Отчего он перестал говорить со мной? Вдруг он вернётся в мою голову в самый важный момент и всё испортит?

Не убирая руки с плеча Ричмольда, Вольфзунд улыбнулся уголком рта.

– Вы оба отдали чужеродную магию для защиты книгохранилища, остались лишь те дары, что дремали в вас всегда. Алида перестала видеть страшные сны, а ты – слышать Эллекена, потому что ему сейчас труднее до тебя достучаться. Не волнуйся, астроном. Сейчас Эллекен будет занят мной, а до тебя, я надеюсь, ему не удастся добраться.

Рич вяло улыбнулся, до конца не веря в себя. Алида сжала его руку, а Вольфзунд взял другую её ладонь, и они втроём перенеслись в Авенум.

* * *

Алида не знала этот городской район – по правде говоря, она вообще едва знала столицу, – но от вида полуразрушенного города у неё защемило сердце. Рич тихо охнул у неё за спиной.

– Нежить развлекается в центре, – промолвил Вольфзунд голосом, который сейчас звучал ещё более хрипло, чем обычно. Его, наверное, тоже впечатлил ущерб, нанесённый моурами. – Но они могут появиться и здесь. Посмотрите внимательно на крыши.

Алида обернулась и пригляделась. На вершинах уцелевших зданий она различила людей.

– Гвардейцы, продажники и стрелки Кечена Вейса, – пояснил Вольфзунд. – Колдуйте, но старайтесь не попасть под обстрел. Они ждут моуров и стригоев, но болты и пули из заговорённого металла могут оборвать и смертную жизнь.

– Хорошо, – поёжилась Алида.

– Алида Фитцевт, Ричмольд Лаграсс, – с некоторой торжественностью произнёс Вольфзунд. – Признаюсь, мне приятно иметь дело с вами. Вы вернули мне веру в простолюдинов настолько, что я готов прилагать все усилия для спасения людских земель. Я рад, что вы встретились на моём пути.

Вольфзунд обнял Алиду так, как она никак не могла ожидать: крепко, искренне, по-отечески. Алида уткнулась носом в расшитый жилет и обняла Владыку в ответ. В груди разлилось тепло, будто Вольфзунд в самом деле стал ей кем-то вроде отца.

Вольфзунд отстранился, погладил её по щеке и заключил в объятия Ричмольда. Взъерошив астроному рыжую шевелюру, он кивнул друзьям, сделал шаг назад и спустя мгновение исчез. Алида мысленно пожелала ему удачи.

– Смотри! – воскликнул вдруг Рич, молчавший всё это время.

Алида встрепенулась и посмотрела вверх. В густо-сером небе рассыпались крупные синеватые звёзды, а ярче всего сияли те самые светила – странные, потусторонние сгустки света, ослепительные и величественные.

– Ох, Ричик! – восторженно вздохнула Алида. – У тебя получилось! Какой же ты молодец!

Она чмокнула Рича в щёку. Он просиял и снова уставился в небо.

Где-то в самом сердце Авенума полилась песня, выводимая обычным человеческим голосом, стократ усиленным магией. Алида неуверенно улыбнулась: значит, старушка-продажница начала своё дело, скоро, уже совсем скоро моуры замрут, заслушаются песней, а гвардейцы короля и наёмники Вейса смогут открыть по ним огонь.

– Давай поможем ей, Рич, – Алида нетерпеливо подёргала Ричмольда за рукав. Тот сосредоточенно хмурился, глядя в небо, где ярко пылали светила, и их пульсирующие тела, зависшие над городом, пугали уже самим фактом своего присутствия.

– Поможем, – медленно выговорил он, не отводя глаз от звёзд. – Мы ведь для этого здесь.

Он перевёл на Алиду рассеянный, плохо сфокусированный взгляд. Алида вздохнула. Ей бы его терпение! Она сама уже успела сгрызть пару ногтей и завязать маленькими узелками несколько прядок волос, не считая того, что ноги непрестанно отбивали суматошный ритм.

В этой части города пока что было спокойно, хотя Алида прекрасно понимала, что это затишье – временное. Никто не может предугадать, когда мостовые вспучатся зловонными болотами, когда здания оденутся в серебристый искрящийся туман, а улицы заполнятся длинноволосыми болотными девами. Вдалеке слышался шум: крики и грохот напоминали Алиде о битве на болотах, под стенами Чёрного Замка.

– Рич, ты уверен, что знаешь, что делать? – спросила она.

– Знаю. Светила знают. Ты сама видела, на что они способны. Я притяну их так близко, как смогу. Настолько, насколько они сами согласятся приблизиться.

Алида цокнула языком. Разговаривать со звёздами – вот верх странности, на её взгляд! Ладно, птицы: они ведь живые и по-настоящему всё понимают, а это… Просто какие-то светящиеся шары, которые почему-то умеют кататься по небу.

– Ладно, давай.

Рич снова отгородился от неё, взгляд стал стеклянным и мутным. Алида принялась грызть третий по счёту ноготь.

И вдруг стало тихо. Где-то по-прежнему звучал шум битвы, ветер так же свистел вдоль безлюдных улиц, Светила едва слышно искрили в вышине, но песня продажницы резко смолкла. Холодный ужас медленно пополз от затылка вниз по спине. Алида снова дёрнула Ричмольда за рукав.

– Почему она не поёт, Рич? Они что, уже справились со всеми моурами? Так быстро?

Вместо ответа перед ней медленно засочилась чёрная лужа. Со стороны соседней улицы пополз мерзкий туман. Алида вскрикнула и попятилась к каменной стене ближайшего здания.

– Зови своих птиц, – сквозь зубы процедил Ричмольд. – Я не смогу притянуть светила ближе.

Алида постаралась успокоить пустившееся вскачь сердце и не обращать внимания на болота, появляющиеся на улицах, как язвы на теле больного. Она сосредоточилась на вибрирующем ощущении в груди и направила его вверх, к светилам, закрыв глаза и представив, что в небе кружит стая ворон. Ничего не произошло.

– Не получается…

– Давай ещё! – зашипел Рич. – Я не смогу удерживать их вечно.

Алида кивнула и попробовала снова. Она пыталась ещё и ещё, но ничего не выходило – слишком далеко были светила, да и представить, что вместо застывших звёзд в небе – крупные птицы, оказалось гораздо сложнее, чем она предполагала. Алида с отчаянием посмотрела на них: висят себе, искрят над старой водонапорной башней… Над башней?

Решение пришло само собой.

– Никуда не уходи, – шепнула она Ричу и бросилась вперёд, не обращая внимания на его оклики.

– Алида, беги! Беги не оглядываясь! – закричал Ричмольд, и по его голосу она поняла, что за её спиной творится что-то страшное.

Послышалось мерзкое хлюпанье топей, шелест, хрипы и свист: моуры карабкались из своих болот. Алида взмолилась, чтобы у Рича хватило смекалки спрятаться куда-нибудь, откуда его не достанут костлявые руки нежити.

Морозный воздух обжигал горло и лёгкие, ноги то ударялись об уцелевшие камни мостовой, то проваливались в ледяную топь по самые щиколотки. Алида спотыкалась, сбивала дыхание, падала, расшибая в кровь ладони, но упрямо поднималась и неслась вперёд, не обращая внимания на колющую боль в боку. «Беги. Беги не оглядываясь!» – крикнул ей Рич, и она будет бежать, пока остаются силы.

Она не смела ни обернуться, ни посмотреть вверх – так страшно, немыслимо страшно было думать о том, что у них ничего не выйдет. От этого страха её тошнило, но он же и подстёгивал её, словно сзади стоял кто-то и хлестал плетью по пяткам. Вот же она, водонапорная башня с полуосыпавшейся стеной, через которую видны остовы, как рёбра у обглоданной туши. Вот же, кажется – рукой подать, а на самом деле ещё бежать и бежать, вытягивая саму себя из болот, разъедающих тело города.

Сзади громыхнуло так, что заложило уши, и в спину будто толкнуло сильным порывом ветра. «Не оглядывайся. Не оглядывайся, что бы ни происходило», – молила себя Алида.

Дохнуло гарью, и всё бы ничего, если бы к ней не примешивался до душного стойкий запах цветов. Алида охнула и остановилась прямо перед завесой тумана, выросшей на её пути.

Из тумана выступили фигуры: две, десять, тридцать… За несколько мгновений вокруг Алиды сомкнулось плотное кольцо моуров. Алида заметалась, загнанная в ловушку, испуганная до полусмерти, но не намеренная сдаваться. Она сжала кулаки и бросилась напролом, надеясь пробить стену моуров, но те лишь визгливо захохотали и с силой оттолкнули её обратно, в центр круга. Алида споткнулась и растянулась посреди лужи чёрного вонючего ила.

– Не хочешь быть нашей сестрицей? – проворковала одна из болотных дев. – Боишься расстаться со своим платьем? Не переживай, ты его уже испачкала. Если хочешь, я сделаю так, чтобы ты скорей привыкла обходиться без него.

Моур подошла к Алиде, рывком подняла её на ноги и дёрнула за рукав. Ткань поддалась с неприятным треском, оголяя худую белую руку. Алида вскрикнула.

Моуры загоготали и придвинулись ещё ближе, сжимая круг. Алида зашипела от злости.

– Дайте мне пройти! Пожалуйста! – выкрикнула она, чуть не плача.

– Ещё чего! – фыркнула ближняя дева. – Думаешь, мы не знаем, на чьей ты стороне, птичья ведьма? Думаешь, мы простим убийство наших сестёр?

Она сжала цепкие пальцы на горле Алиды так, что стало невозможно вдохнуть. Алида захрипела, царапая серые руки нежити, но моур только насмешливо смотрела ей в глаза, склонив голову, и отстранённо улыбалась.

– Тащи её на дно! – кричали в призрачной толпе. – Пусть пляшет с нами! Нам снова нужны новые сёстры, свежая кровь!

Перед глазами у Алиды замерцали вспышки, похожие на распускающиеся цветы. Грудь была готова разорваться без воздуха, а моур всё сильнее сжимала пальцы, будто хотела не только задушить, но ещё и переломать шейные позвонки.

Миг – и Алида увидела всё со стороны, будто вышла из собственного тела, слабого, взятого в плен, как бабочка, пойманная в банку. Она видела моуров – не так много, как казалось, когда они обступали со всех сторон, загораживая бледными телами обзор. Видела и знала, что нужно делать.

Алида напряглась изо всех сил, сосредоточилась на крохотной тёплой точке, пульсирующей в груди, и постаралась раздуть это тепло в настоящий костёр. Моур взвизгнула и разжала руку. Алида рухнула на заболоченную брусчатку и тут же вернулась в своё тело.

Болело всё, каждая клеточка, внутри и снаружи, будто её не душили, а переехали телегой несколько раз. Моуры сделали шаг назад, расширяя круг. Алида медленно поднялась на ноги и громко шмыгнула носом. Пусть они утащат её в болото, пусть утащат прямо сейчас, раз так суждено, это лучше, чем быть задушенной или валяться тут с переломанной шеей. Пусть набрасываются на неё всем скопом, пусть топят – если нет другого выхода, она готова погибнуть сейчас, зная, что уже сделала всё, что от неё зависело, и понимая, что спасения ждать неоткуда.

Холодные пальцы обвились вокруг щиколотки. Алида вскрикнула и всё-таки упала, больно ударившись о мостовую. Она обернулась и ахнула.

Лицо моура было перекошено от первобытной злобы, но глаза… Ошибиться было невозможно. Такие скорбные карие глаза с опущенными уголками были только у одного человека. И в девичьем неживом лице просматривались знакомые черты. Это выглядело настолько жутко, что Алиду скрутил спазм тошноты. Знакомое лицо, словно втиснутое в чужое тело, наделённое чужими эмоциями и этой необъяснимой яростью, просто немыслимой для живого человека.

– Тиль, – всхлипнула Алида. – Это же я.

Моур перестала скалиться и уставилась на Алиду глазами мёртвого музыканта. Бледные пальцы разжались, и Алида тут же вскочила, обхватывая себя дрожащими руками и отчаянно трясясь от страха и холода. Моур наклонила голову вбок, не сводя глаз с лица Алиды.

– Тиль, – повторила она. – Ты помнишь? Ты слышишь?

Моур плавно прошествовала мимо и рывком бросилась на своих сестёр, распихивая и кусая их. Алиду не пришлось уговаривать, она и так всё поняла и понеслась прямиком туда, где толпились и визжали болотные девы. Она протискивалась между их гладкими ледяными телами, морщась от боли отвращения каждый раз, когда её хватали за волосы или когда длинные ногти царапали её кожу. Моуры хватали и кусали друг друга, стараясь поймать сестру-предательницу с карими глазами музыканта, но та стремительно и ловко распихивала их, помогая Алиде выбраться.

В поднявшемся гвалте не было слышно выстрелов. Моуры начали падать, вскрикивая изумлённо и отчаянно, когда понимали, что пули разрушают их нечеловеческую сущность. Алида вырвалась из кольца извивающихся серебристых тел и устремилась прямиком к башне, не обращая внимания на неистово колотящееся сердце, шум и неразбериху вокруг. Несколько пуль просвистели в опасной близости от неё, но она остановилась только у самого подножия башни, вспомнив о Тиле-моуре, и обернулась.

Моур стояла там же, глядя на Алиду до боли знакомыми скорбными глазами. Вокруг плескались чёрные лужи, но тел погибшей нежити не было видно: они просто развеялись, превратившись в зыбкий серый туман, стоило заговорённым пулям пронзить их. Несколько других моуров остались в живых и спешили скрыться в топях.

Стало тихо – так тихо, как только может быть в городе, содрогающемся от сражений. И в этой зыбкой, нечистой тишине отчётливо и безразлично прозвучал выстрел. Один-единственный выстрел, который Алида выделила среди бесконечного гвалта и пальбы.

В груди пошатнувшегося Тиля-моура разверзлась чёрная точка, стремительно расширяющаяся. От раны поднимались завитки тумана, развеиваясь на ветру, дыра ширилась и росла, так мучительно медленно, что Алида успела разглядеть каждую туманную паутинку.

– Тиль, – прошептала она, протягивая руку в сторону моура. – Прости меня.

Моур медленно опустила карие глаза на дыру в собственной груди, потом так же медленно снова посмотрела на Алиду. Всё тело уже рассыпалось, закружилось вихрями и истлело, остались только смутные очертания ног, рук и головы. Ещё миг – и этого тоже не осталось, и самый последний взгляд музыканта из Зелёного Лога растаял среди мелких кружащих снежинок.

Алида вытёрла нос уцелевшим рукавом, не позволяя себе разрыдаться. Мотнув головой, она решительно развернулась и бросилась вверх по лестнице, на вершину водонапорной башни.

Тиль умер ещё в конце лета. Наверное, ей стоит поблагодарить стрелявшего гвардейца, ведь он оборвал неестественное, жуткое существование, передав душу Тиля Первому Волшебнику. Она потом обязательно поблагодарит их всех. Если переживёт этот день.

Алида бежала вверх по винтовой лестнице, хватаясь за холодные ржавые перила. Переместиться бы сейчас, как альюды, презрев расстояние, но будь ты хоть трижды птичьей ведьмой, впитай хоть всю магию мира, человеческая сущность не обретёт этот дар.

По щекам, оказывается, текли непрошеные слёзы – Алида поняла это только тогда, когда солёная капля скользнула в уголок губ. Она зло размазала слёзы и постаралась снова нащупать у себя в груди тот незримый сияющий узелок, от которого отходят серебристые нити и тянутся во все стороны. Надо начинать уже сейчас, не терять времени даром… Как там Рич? Выходит ли у него со светилами? Что, если моуры и до него добрались? «Потом, всё потом, – убеждала себя Алида. – Сначала нужно подняться наверх. А по пути попытаться наколдовать птиц… Первый Волшебник, помоги!»

Едва дыша от усталости и страха, она наконец выбралась на вершину башни и вскрикнула. Над головой искрило и сверкало, будто звёзды сошли со своих проторенных троп и шагнули туда, куда их позвали. Наверху было тепло – это оказалось неожиданно и приятно, и совсем не пахло тёмной магией, как внизу, среди моуров.

В груди Алиды ровно забилась сила, её рывки совпадали с ударами сердца. Сила вместе с кровью разливалась по венам, пульсировала в руках, согревая кончики пальцев… Сердце полнилось уверенностью: у Ричмольда всё получилось, вот же они, колдовские звёзды, не то настоящие небесные светила, не то сгустки чистой магической энергии, готовые послужить им, а значит, и у неё сейчас всё получится, не зря же всё тело так и звенит от наполнившей его силы.

Она закрыла глаза и представила, как её сила расправляет крылья и взлетает, покидает её тело, начинает жить своей жизнью, сплетается с могучими и необъяснимыми звёздами, льющими неукротимый, но ласковый свет.

Откуда-то вдруг донёсся мерзкий скрежещущий вопль – казалось, что он звучит сразу отовсюду. Алида вздрогнула и распахнула глаза. Светила спустились чуть ниже, протянули лучи-щупальца, извиваясь и принимая причудливые очертания. Ей остро не хватало Ричмольда – его глухого голоса и долговязой фигуры, неизменно маячившей где-то поблизости. От колкого чувства одиночества ей стало ещё хуже. Она обернулась и увидела, что на башню со всех сторон карабкались уродливые существа – костлявые, несуразные, с узкими длинноносыми лицами. Алида отпрянула назад.

– Уходите, – пролепетала Алида, во все глаза глядя на страшных пришельцев. – Я не вас звала! Сгиньте!

Двое чудовищ забрались на постамент, хищно скаля редкие острые зубы. Тонко, почти неслышно позвякивали колокольцы, вплетённые в их волосы, и Алиде вспомнился тот всеобъемлющий ужас, который она испытала, когда услышала похожий звон в Мёртвом Лесу. Сейчас ей тоже было страшно настолько, что леденели ступни, но она не могла позволить страху завладеть собой полностью. Алида сжала кулаки, снова закрыла глаза и медленно выдохнула. Если она сейчас не сможет собраться, то всё испортит.

Внешнее зрение не заставило себя ждать. Время замедлилось, так что даже звёзды стали сыпать искры неторопливо, словно бросали их не в воздух, а в густой мёд. Кривобокие костлявые чудовища ползли прямо по стенам башни и взбирались на плоскую вершину, окружая Алиду, маленькую и одинокую, но решительную. Она даже остановила взгляд на собственном лице, удивившись тому, как сильно оно изменилось. Морщинка между бровей стала глубже, скулы очертились резче, губы казались ещё тоньше из-за того, что были крепко сжаты. Перед ней была уже не наивная девочка, истово верящая в волшебство, а отважная и сильная девушка. Пусть не могущественная птичья ведьма, познавшая все грани своего волшебства, пусть не великая воительница, вставшая на защиту Королевства, но в ней явно чувствовалась внутренняя сила и светлая мощь.

Чудища окружили её со всех сторон, совсем как моуры несколькими минутами ранее. Только сейчас среди них не было Тиля, который мог бы спасти. Не было гвардейцев, альюдов, Ричмольда – никого, только она сама, бледная, худая, с копной тёмных спутанных волос.

И тут Алида с обескураживающей ясностью поняла: эти минуты, должно быть, последние в её жизни. Но от того, справится ли она сейчас, зависят тысячи других жизней. Пусть её растерзают когти жутких существ с колокольчиками в редких волосах, пусть сбросят вниз, в лапы оставшихся моуров, пусть размозжат о землю, но в эти несколько растянутых мгновений она должна выдать всё, на что способна.

Алида напряглась изо всех сил, распаляя жар в груди в полную мощь. Всему телу стало невыносимо горячо, словно смертная оболочка едва могла вынести такой напор колдовства. Колени задрожали, но каким-то неимоверным усилием Алида заставила себя устоять на ногах.

Воздух вокруг Алиды задрожал, пошёл рябью, и звёзды заискрили ещё сильнее, заливая всю башню ярким холодным светом. Ослепительные лучи вздрогнули, втянулись, снова вытянулись, сплетаясь и расплетаясь, – и вдруг все три звезды слились в один горящий шар, огромный, раскалённый и переливающийся.

Одно из чудовищ, самое нетерпеливое, прыгнуло на Алиду, выставив когти.

Раздался взрыв, и звёзды разлетелись стаей бестелесных светящихся птиц, крупных и остроклювых, как вороны. Со страшными криками, похожими на хриплые громовые раскаты, они бросились на окружившую Алиду нечисть.

Стригои заверещали, кинулись врассыпную, но птицы опережали их, с немыслимой скоростью хватая тварей и сбрасывая с башни на землю. Алида рывком вернулась в своё тело и распахнула глаза.

Небо рвалось на части, вспыхивая так, что больно было смотреть. Птицы мельтешили, сталкивались друг с другом, выбивая снопы искр, надрывно кричали, ныряли вниз и взмывали вверх, словно небо было их озером, а они сами – рыбами.

Алида чувствовала смертельную усталость, каждая её клеточка словно налилась свинцом и пылала от мучительной тянущей боли, но она рвалась сюда не за тем, чтобы просто прогнать стригоев, которых сама же и приманила на башню.

– Птицы, – выдохнула она, стараясь вложить в свой ослабевший голос как можно больше силы и властности. – Пойте, птицы. Заворожите нежить, повелеваю.

На глазах звёздные вороны начали менять свою форму, вытягивались, сливались друг с другом и снова разъединялись, и скоро небо заполнили существа, которых можно было бы принять за сиринов, если бы не их сияющие, сотканные из звёздного света тела.

Определившись с формами и размерами тел, они закружили хороводом, рассекая небо могучими крыльями и протягивая за собой шлейфы магических звёздных искр.

Хриплое карканье сменила песнь. Всеобъемлющая и прекрасная, она не была громкой, но звучала будто внутри головы, а не доносилась извне. Её восхитительные переливы ласкали, баюкали, утешали, и казалось, в мире не было ничего более сладкого, чем их голоса.

Алида опустошённо опустилась на колени, не в силах больше не произнести ни звука. Единственное, что ей хотелось, – это чтобы пение звёздных сиринов не смолкало, чтобы их чудесные голоса исцелили её, прогнали усталость и боль и подарили надежду.

Птицы-сирины разлетались в стороны, и их песня лилась над городом, сильная и убедительная, как живительный ливень после долгой засухи. У Алиды не осталось сил подняться и посмотреть, что происходит внизу, но она уже слышала новые выстрелы. Значит, нежить замерла, заколдованная чародейскими голосами, и гвардейцам стало значительно легче стрелять и не промахиваться. Значит, скоро в городе почти не останется порождений тьмы…

Песня нежно укутала её мягким коконом, и Алида сама ощутила себя пойманной в эти волшебные сети. Пусть поют. Пусть поют дольше и громче, пусть поют столько, сколько магия сможет удерживать их здесь. Пусть изгоняют вражьих помощников, а затем рассыпаются звёздной пылью и занимают свои места на небосводе.

* * *

Мел ненавидел такие вечера: тяжёлые и тягучие, пасмурные, влажно-холодные, но понимал, что до весны других не будет.

Оставаться дома было просто невыносимо. Пробежав пальцами по выпуклым бокам бутылок в шкафчике, он вытянул одну наугад и по рисунку на этикетке понял: ежевичное вино, отцовское любимое. Мел вытянул бутылку, и на полке что-то звякнуло.

– Успокойся. – Лисса неодобрительно кивнула на бутылку. – Ты никому не поможешь, даже если напьёшься.

Но Мел почти не слышал её. На освободившемся месте между бутылками поблёскивала связка перстней. Стремительным движением Мел сгрёб перстни и поднёс к свету.

Так и есть. Они самые. Отец никогда не расставался с ними, так почему же…

– Мелдиан! – крикнула Лисса в спину, но Мел уже выскочил за дверь.

Сырой ветер трепал перья на крыльях, деревья клонили ветки едва не до земли… штормило ли так же в Королевстве? Мел поднял голову, вглядываясь в небо, и тут же разозлился на себя.

– Чего ждёшь? – прошипел он себе сквозь стиснутые зубы. – Трусишь?

Подумав ещё немного, Мел спрятал перстни в глазнице одного из черепов на ограде, а сам крутанулся на месте и перенёсся на крышу замка.

Внизу по саду кружили предатели, отрёкшиеся от своего Владыки, как волки, поглядывая наверх и не смея напасть. Среди них Мел заметил и Магрет, сестру Хьёльда, неотступно следующую за предателем Кристедом. Мел презрительно оскалился.

Вольфзунд послал Эллекену птицу с письмом, в котором настаивал на личной встрече на территории Чёрного Замка. Мел был настроен скептически, однако ответ пришёл очень скоро. К его удивлению, Эллекен не только согласился, но ещё и пообещал, что его подданные, удерживающие замок, никак не станут мешать.

Выйдя из-за башни, Мел увидел отца и облегчённо вздохнул.

Вольфзунд вальяжно прислонился спиной к стене одной из башен, скрестив руки на груди, и, казалось, совсем не волновался и ни капли не мёрз, несмотря на ветер, опутывающий полы плаща вокруг длинных ног.

Увидев Мела, он ошарашенно приоткрыл рот, но тут же на его лице появилось возмущённо-озлобленное выражение.

– Мелдиан! Что за своеволие?! Мы же…

– Договаривались, ага. Только если хочешь что-то спрятать, прячь подальше от винных бутылок. Слишком велика вероятность случайно обнаружить.

В одно мгновение Вольфзунд подскочил к сыну, будто хотел ударить его или встряхнуть за шиворот. Его глаза страшно сверкнули.

– Не лучшее время для шуток. Мелдиан, я требую, чтобы ты сей же миг вернулся к матери!

Мел стоял прямо, не моргая и вглядываясь в отцовское лицо.

– Если ты забываешь свои обещания, то и я забуду свои. Что ты задумал, пап? Вернее… что ещё ты задумал? Почему оставил их? Потому что…

Мел так и не смог произнести: «Знал, что не вернёшься». Слова слиплись в горле холодным комком, будто сами не хотели быть сказанными. Мел мотнул головой и отвернулся, зло кусая губу.

– Я никуда не уйду. Я буду с тобой. В конце концов, имею я право взглянуть в глаза тому, кто обратил меня в горгулью?

– Мне нельзя тобой рисковать. Ты не можешь не понимать этого, – хрипло ответил Вольфзунд. – Я не хотел никого брать с собой, мы с Эллекеном должны поговорить с глазу на глаз, а дальше – как сложится.

Мел покачал головой. В глазах Вольфзунда плясали огни Преисподней, и Мел больше всего боялся этого безумного азарта, в котором его хладнокровный и невозмутимый отец может натворить что угодно.

– Держи себя в руках, пап.

Это было странное ощущение: стоять на крыше своего дома, не имея возможности попасть внутрь. Будто смотришь на свою одежду, которую когда-то очень любил, но из которой безнадёжно вырос. Мел знал, что у отца в кармане лежит невероятно опасная вещь – крошечный стеклянный шарик, внутри которого спрятан поглощающий магию огонь, стократ усиленный заговорами и заклинаниями, отделённый от заколдованного пороха хрупкой стеклянной перегородкой. В таком виде, в каком он существует сейчас, Священный Всполох неопасен, но стоит Вольфзунду разбить заговорённое стекло, раздавить его пальцами или уронить, как освободится неукротимый, невероятно могущественный огонь, способный уничтожить всё вокруг, включая саму магическую сущность замка и альюдов.

Мел поёжился. Уж больно жутко всё это звучало, и он от всей души надеялся, что отец и Эллекен смогут договориться и им не придётся использовать это оружие.

– И ещё… Отец, главное, сам успей переместиться, как только этот шарик даст трещину.

Вольфзунд ухмыльнулся и погладил карман камзола.

– Считаю до трёх, Мелдиан. У тебя есть последняя возможность показать своё благоразумие и убраться отсюда. Не вынуждай меня хватать тебя в охапку и насильно переносить в Птичьи Земли. Ты ведь взрослый мальчик.

– Эллекен. Взгляну хоть одним глазком на этого… На того, по чьей воле мы не можем даже войти к себе домой.

Вольфзунд послал ему уничтожающий взгляд.

У Мела от волнения сосало под ложечкой, и если бы не присутствие отца, он давно бы стал заламывать руки и нервно ходить по крыше взад-вперёд, потряхивая крыльями, а то и вовсе выдирая из них мелкие пушистые пёрышки.

Что-то шевельнулось сбоку, и Мел резко развернулся. На замковой крыше возник черноволосый смуглый юноша, его лицо показалось Мелу смутно знакомым. С виду ему нельзя было дать больше человеческих восемнадцати-девятнадцати, но Мел сразу ощутил, как вокруг того сгущается и потрескивает от чар воздух. Отвратительно запахло тёмной магией. Мел оскалился и прижал уши, не сводя глаз с пришельца. Тот белозубо улыбнулся, но вовсе не радостно, а как-то неприятно.

– Кого я вижу! Мои милые мальчики.

Вольфзунд оттолкнулся спиной от стены и медленно сделал шаг навстречу Эллекену. Мел крутил головой, стараясь ничего не упустить.

– Что за тело, отец? – протянул Вольфзунд. – Мне кажется, или я где-то его видел?

– Милое приветствие. Может, и видел – ты столько возишься со смертными, что непросто упомнить каждого в лицо.

Эллекен с насмешливой медлительностью изучил облик Вольфзунда и перевёл взгляд на Мелдиана, чуть улыбнувшись уголком рта. Мел оскалился.

– Нравится ловить крыльями ветер? Так поблагодари же меня, своего благодетеля, Мелдиан.

– Ни за что, – рыкнул Мел.

Эллекен пожал плечами и снова обратился к Вольфзунду. Мел заметил, что отец скользнул ладонью в карман.

– Выглядишь неважно, сынок. Как твоя рука? Слышал, с ней что-то стряслось. – Эллекен сверкнул зубами и почти сочувствующе склонил голову. – Ты в тупике, я же вижу. И ты сам себя в него загнал. Но всё ещё можно исправить, мой мальчик. Ты довольно силён, не скрою. Мне нужны такие помощники. Мы могли бы забыть прошлые разногласия и объединить усилия. Я не хочу тебя убивать, Вольфзунд. Мне будет жаль потерять такого пособника. Зато вместе мы могли бы привести альюдов к небывалому величию. Что скажешь, сынок?