Текст книги ""Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Андрианова

Соавторы: Евгения Чепенко,Олег Ковальчук,Руслан Агишев,Анастасия Андрианова,Иван Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 186 (всего у книги 351 страниц)

Прохладный ласковый ветер донес запахи цветущих могил моих предшественниц, окружающих вал Обители. Первые рассветные лучи скользили по холодным шестигранным монолитам, и причудливые тени падали на арену. Я непроизвольно улыбнулась, вспомнив, как впервые привезла сюда ийнэ познакомить с мамой, показать древнее наследие культа Жизни и Смерти.

«Круглый газон и тридцать гигантских ячеек для свитков по краям?» – Мой чистокровный стоял рядом с одной из колонн и, задрав голову, скептично вглядывался в ее верхушку.

«Это не ячейки для свитков, – возмутилась я, сдерживая смех. – Это воплощение мудрости Эолуум и ее неизбежности, ее связи со Вселенной, арена, где ирра издревле отстаивают честь мертвых».

«В современном мире?»

Я фыркнула и вернулась в реальность. Люди, достигнув состояния звездной цивилизации, продолжали вести кровопролитные локальные воины, пытаться усмирять неврозы ритуалами, а креационизм в Солнечной системе процветает до сих пор, что не удивительно при нынешнем-то упадке образования и медицины. Но он, конечно же, подшучивал надо мной!

Я медленно вдохнула, выдохнула и прикрыла глаза. Пора.

Я слышу мир, я вижу мир, я ощущаю мир – я есть жизнь, я есть суть. Я внимаю голосу Великой Вселенной. Кюн-Нейр аншии апар Эолуум. Ирра Эолуум-ма.

– Илла Эоруум-ма. Кара-Бэору аншаа апар Эоруум, – донес ветер до моих ушей едва различимый голос.

Что ж, он предсказуем. Это хорошо. А еще убежден в победе, иначе не выдал бы свое присутствие. Это вдвойне прекрасно.

Я соединила руки у своего живота, включила запись на браслете и резко сорвалась с места, устремившись через входную арку вглубь арены, туда, где в противоположной ее части у алтаря ожидал противник. Его тонкая длинная тень лежала на скошенной траве, придавая ей изумрудный оттенок. Покрытое морщинами лицо сияло надменной улыбкой, а глаза – холодной яростью. Я даже поначалу не поверила в увиденное, но нет, это была поразительная реальность: дитя Жизни, Черный Волк, что, будучи аншаа, должен оставаться неподвластным эмоциям, ненавидел меня и не пытался здесь, в Обители Слез, свои чувства усмирить. Как же так?

Едва заметным движением руки илла Эгон коснулся броши на груди, и ритуальный покров, в который он успел облачиться, с тяжелым шорохом осел к его ногам. Илла остался стоять в скафандре, ровно в таком же, что был на мне. На его висках виднелось боевое плетение шанкар, уходящее на затылок, – такое на скорую руку не сделать. Он даже слишком предсказуем.

Я резко остановилась и замерла в позе покоя у внутреннего круга малых колонн, предложив ему первому ступить за пределы кольца, символизирующего диск Кюн, – неважно насколько искренним выглядит илла, я обязана оставаться начеку и перепроверять каждую свою догадку. Мое гостеприимство противнику по вкусу не пришлось. Слуха коснулся раздраженный выдох. Он надеялся спровоцировать нападение – не вышло.

Илла чуть опустил голову, устремив на меня взгляд исподлобья, и пошел по кругу, вопреки движению Кюн на просторах небосвода – символ смертельного боя. Я двинулась в том же направлении, приняв его выбор, и прислушалась к звукам окружающей реальности. Мои спутники покинули тэнгери и сейчас приближались к внешнему кольцу монолитов. Иска громко сопела на руках Глеба. Этот забавный звук на доли секунды отвлек внимание илла Эгона, а после стал причинять ему заметный дискомфорт. Я улыбнулась. Моя девочка.

Отец в голос, с надрывом выдохнул. Должно быть, увидел мою ответную символику. Дыхание Глеба не изменилось – он остался совершенно спокоен.

Скользящим движением илла Эгон спрыгнул на арену, и, признаюсь, это было внезапно. Несмотря на злобу в черных глазах, проконтролировать мимику ему удалось, что не могло не восхитить. Размашистым, нарочито небрежным движением я шагнула ему навстречу – так люди прогуливаются по улице. Коротко стриженая трава мягко прогнулась под подошвой скафандра. Черные глаза моего противника полыхнули яростью. Я улыбнулась, довольная произведенным эффектом, и тут же подавила в себе лишние эмоции. Чувства мне сейчас нужны были лишь для того, чтобы максимально ослабить этого иллу, а не уподобиться ему. Моя улыбка заставила уголок его губ дернуться в намеке на презрение.

Я сложила руки за спиной, чуть склонила голову набок и вздернула подбородок, насмешливо изучая его тяжелый взгляд. И тут, к моему несчастью, разум иллы прояснился. Видимо, догадка все же пронзила тот ком ненависти и злости, в который превратилось его уной, и вернула ему способность воспринимать реальность достаточно здраво. Эгон выпрямился и улыбнулся мне в ответ, а после всякие эмоции покинули его существо, он поспешно отступил, отразив мой первый удар. Напала я еще до того, как улыбка сошла с его лица, – мне-то не требовалось приводить уной в нормальное боевое состояние.

От второго выпада он увернулся, мои пальцы прошли в паре сантиметров от его шеи. Но этот удар был не более чем видимостью – моя мать придерживалась новаторских идей не только в политике, но и в тактиках боя ирра, о чем этот илла, судя по его реакции, не подозревал, – за вторым ударом последовал третий, и он достиг цели. На мгновение я ощутила тепло кожи на виске иллы, и движение его потока укта остановилось. Потеряв четкость зрения, Эгон отскочил, на выдохе попытался сбить меня ударом ноги. Тщетно. Я ушла в сторону, и тут допустила ошибку, слишком отклонившись вправо, упустила возможность начать серию каргаа, эффективность которой мама довела до совершенства. Вместо этого я зашла за спину Эгона и едва не получила блокировку потока тегеле слева, зато убедилась, что классическую тактику боя ирры этот илла знает на зубок.

Я отступила. Первый этап схватки завершился в мою пользу – противник фактически ослеп. Что следующее? Уши? Пожалуй, что так. Мама изменила всего восемь серий и добавила двадцать вариантов ударов. Придется комбинировать только их. Эгон, стоял напротив меня с закрытыми глазами и сосредоточенно вслушивался в окружающее пространство. Его ноздри раздувались, и, возможно, мне показалось, но это было не столько из-за желания ориентироваться на запахи, сколько из-за все тех же лишних эмоций. Стоило проверить догадку.

– Зачем? – тихо спросила я.

На его скулах заходили желваки, а, значит, я угадала.

– Что сделал тебе мой ийнэ, эомелии?

Ответа я не получила, усиления желаемого эффекта тоже, но отступать не стала.

– Что сделал тебе народ Тала, что ты пожелал отравить их?

Губы Эгона дернулись – он сдержал возмущение.

– Что сделали тебе люди? – вкрадчиво добавила я, не скрывая своих намерений вывести его из равновесия. Он и так знает, чего я добиваюсь, так почему бы не попробовать сыграть на этом?

– Ты не слишком профессионален в эмоциях, илла. Зато увлечен игрой в вершителя судеб. Разве дети Эоруум убивают? – я усмехнулась. – Разве ты Кара-Бэору после содеянного?

– Зря стараешься, – прошептал илла Эгон, и на этом перерыв закончился.

Он подался ко мне, совершая обманный маневр серии уйя, известный еще прадедам, я приготовилась защищать голову и торс, но илла вдруг отступил, и тут же сделал еще один обманный выпад из другой серии, и тоже не завершил, затем из следующей – складывалось впечатление, что он по учебнику идет, только не заканчивает. Я была занята лишь тем, что уворачивалась, а все силы разума уходили на попытку предсказать дальнейший ход схватки. Какую серию он завершит? И будет ли, действительно, соблюдать учебный порядок? Я тратила свои ресурсы крайне неэффективно. Слепой илла вел, а я оборонялась – не так сильна оказалась ирра. И стоило мне подавить неуместное недовольство собой, как разум нашел интересный выход. Немного опасный, пугающий для зрителей, но, на мой взгляд, вполне подходящий. Главное, сыграть хорошо, не вызвать подозрений.

Я едва слышно неровно вздохнула, провоцируя Эгона перейти к кульминации. Сработало. Он нарушил очередность серий: финальным броском оказался илим, что в определенном смысле сыграло мне на руку, но могло и погубить. Я рисковала неоправданно – это плохо. Это чудовищно. Иска могла потерять мать даже толком не познакомившись с ней. В свои двадцать два я приняла крайне паршивое решение, и ошибку больше не повторяла.

Эгон был слеп и только поэтому мне удалось его обмануть. Прикосновение его пальцев к моим вискам причинило адскую боль, но не задело те самые, нужные точки. Потоки всех пяти основных чувств не пострадали. Издав невнятный хрип, я отшатнулась. Лицо иллы Эгона тут же окрасило превосходство. Он поверил и позволил эмоциям прорваться, ведь по его мнению я не могла слышать или видеть этот непрофессионализм.

Имитируя сбивчивое дыхание, и вязко ворочая языком, я кое-как прошипела:

– Убийца и трус.

– Кажется, я немного промахнулся, – надменно усмехнулся Эгон, но я теперь слеп, это допустимо.

Абсолютно поверил, а потом сделал то, на что я так рассчитывала, признался:

– От имени Хриса, что ведет Второй род, – прошептал он едва слышно, – ступай вслед за своей матерью. Я был последним тала для нее, стал последним и для тебя.

Не дожидаясь смертельного удара, я применила поток тегеле против этого серийного убийцы, и он рухнул на траву. В груди клубился сгусток непонятной эмоциональной пустоты. Я занесла ногу для болезненного, кровавого удара и замерла, совершенно дезориентированная. Зачем я хочу покалечить противника? Прикосновение Эолуум, гуманное и уводящее за Черту, – вот все, что я должна сделать.

– У-у-й, – сказала вдалеке Иска, – а-а-а.

Моя маленькая Звездная Птица!

Илла Эгон открыл глаза и нашел мое лицо своим невидящим взором.

– Чего ты ждешь, хитрая ирра? – Он был зол и разочарован, и обесчещен.

Я вдруг будто со стороны увидела всю свою жизнь, свою планету, и Землю, всю Вселенную, наше место в ней. Наше – это людей и тала, вместе взятых.

«Это воплощение мудрости Эолуум и ее неизбежности, ее связи со Вселенной, арена, где ирра издревле отстаивают честь мертвых».

«В современном мире?»

Отрывок диалога снова воскрес в памяти. Глеб прав! Чему я научу Эйллу? Убивать и умирать в поединке во имя чести, во имя двух давно отживших свое воплощений? Для тала Эолуум и Эоруум – не более, чем традиция. И только илла и ирра хранят верность некоторым ритуалам. Зачем? Атавизм же.

Как и то, что мои предшественницы сделали с предками Глеба. Новая вспышка светлых, обжигающих мыслей заполнила разум. Ведь с просьбой тогда обратился первый круг Совета. Они – такой же бесполезный атавизм! Горизонтальное информационное поле позволяет нашему обществу эффективно взаимодействовать и оперативно решать проблемы, законодательную систему давно развивает и совершенствует второй круг. В последнее десятилетие все, что, за некоторыми незначительными исключениями, делают старцы, – накладывают вето на смелые разработки и законопроекты, да следят за исполнением традиций. Короче, выражаясь языком Глеба, клуб почетных старперов. И принимают туда таких же зашоренных.

– За смерти ты ответишь по закону тала. Мой браслет все это время вел запись, – пояснила я тихо, а после громко, так, чтобы слышал Иммэдар, закончила. – Я ирра Илмера, наследница ирры Мефис, ввожу запрет на ритуальный бой со смертельным исходом. Прошлое должно оставаться там, где и положено, – в прошлом.

К 2.2

Глава первая

Глеб

Солнечные лучи проникали сквозь большой купол вокзала и приятно согревали лицо. Я улыбнулся и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Ноги вытянул и руки на животе сложил, еще бы солнечные очки надеть, и вообще счастье, а то закрытые веки глаза от яркого света особо не спасали, но лезть в чемодан было лень. Чертовски соскучился по дому! Нет, я люблю Кюн, очень, но Солнце роднее.

– И-и-иска! – взвыл поблизости Тим.

Я недовольно поморщился. Зачем же так эмоционально? Мог бы за пять лет привыкнуть к ее характеру, к тому же отпуск. В отпуске положено отдыхать.

Слева засмеялся Сур.

– Чего ты ее опять дергаешь?

– Ты видел последнее обновление ее табеля?!

Я вздохнул. Опять табель. Лично меня подход птички к учебе не расстраивал, Селене тоже к этому делу относилась философски, а вот мой медик почему-то решил, что раз он нейроморф и обожал получать знания, то другой нейроморф повторит его путь. Нет, не спорю, возможно, представители поколения К1.0 так себя и вели, но моя К2.0 усидчивостью и дотошностью не отличалась.

– У нее по трем дисциплинам незачет! – продолжил возмущаться Тимур.

– Отстань ты от девчонки, – фыркнул Сур. – Пусть развлекается. Ей же по факту шестнадцать. Смотри, мы пять минут тут сидим, а она вон уже парня закадрила.

– Чего?! – Теперь я поднял голову и открыл глаза. Какого еще парня?!

– Спокойно, папаша, – осадил меня Сур. – Ваша дочь просто использует наивного мальчика в качестве инструктора по контактам с раритетным автоматом.

Я прищурился, и впрямь разглядел Иску у дальней стены рядом с высоким доходягой, который ей что-то смущенно втирал, указывая на старый автомат со снеками – такие только на Земле водились. И автоматы, и доходяги. Террористка при этом весьма эффектно заглядывала жертве в глаза и всем своим видом изображала беспомощность. Дурень. Эта девчонка владеет всеми видами оружия и тактикой боя ирра. Она трех здоровых воинов-тала в полном обмундировании способна уложить особо не напрягаясь. Я повернул голову к Мансуру, ткнул в него пальцем, потом указал на детей:

– Ты. Следить.

– Есть, капитан! – гавкнул пилот.

Я снова прикрыл веки и вернулся к прерванному наслаждению. Солнце, Земля, отпуск, сейчас еще экспресс прибудет…

– Ты только посмотри, – пробубнил Тим, – флиртовать у нее время есть, а сделать сравнительное заключение по типам пространственных коридоров – нет!

– Слушай, вот ты зануда, – опять засмеялся Сур. – Во-первых, это заключение – бесполезная, никому не нужная трата времени. Этих заключений в сети – пруд. Что там еще нового сочинить можно? Во-вторых, повторюсь, ей, черт возьми, по физическим меркам шестнадцать! Вспомни себя в шестнадцать. Хотя нет, это плохой пример… Вспомни Глеба в шестнадцать!

– Так суть не в том, чтобы новое сочинять, а в том, чтобы научиться эффективно и кратко отчет формулировать!

– Тебе надо, ты и формулируй.

– Вот, – прошипел Тим, – вот откуда в ней эта лень! Глеб игнорирует, ты потакаешь, Арга не вмешивается, Илмера нейтралитет взяла.

Сур выдал емкое «гы-гы», а после передразнил назидательный тон Тимура:

– И только ты, только ты пристал к ребенку, ворчишь, как дед старый! Только благодаря тебе она терпеть не может академию и стремится побыстрее в космос. Какие планы на ее первый полет после отпуска? На прыгуне будешь брюзжать постоянно или с перерывами?

– Я не брюзжу, – обиделся Тим.

– Брюзжишь.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да.

Автоматическое оповещение прервало бесполезный спор. Наконец-то прибыл экспресс.

На этой черте все пасхалки уже найдены. Ищем дальше, то есть ниже

– Коллеги, – шевелиться было все равно лень, – а допинайте мне досюда ребенка. И отгоните от нее дрыща.

– Слыш! – Сур двинул ногой по моему креслу, из-за чего я поморщился и нехотя открыл один глаз. – Вставай, а то все секции на четыре займут!

– Не займут, их много. – Я медленно выбрался из теплого подобия гнезда, при этом позволил себе чуток покряхтеть, Селене ж все равно рядом нет. – На восемь всегда мало, сам же ныл.

Сур повесил на плечо сумку с летним походным гардеробом Арги и подтолкнул ступней свой чемодан – электроника еще на посадке забарахлила, приходилось катить вещи вручную.

– Уже не много. Я ж не один жаловался на отсутствие секций по шесть мест. Они их и добавили, но только сократив фонд секций на четыре.

Я рассмеялся.

– Начинаю скучать по Тала, – пробубнил сердито Сур. – Вот почему нельзя, как там, а? С чувством, с толком, с расстановкой. Семь раз отмерили, один раз отрезали. Свои глупости, конечно, имеются, но с вот с таким не сравнить!

На спину мне с разбегу сиганул ребенок весом в пятьдесят килограмм. Я изобразил удушье и предсмертные хрипы, потом чуть наклонился вперед, подхватил Иску под колени и встряхнул ее, устраивая на хребте поудобнее. Она с визгом хихикнула.

– Ты за десять минут еще выросла? – усмехнулся я.

– Ну, па-а-ап! – Последние полгода ей не нравились все эти намеки на увеличение тяжести тела и объемов в целом. И, конечно, для возмущения она использовала русский. Тянуть гласные в нем было проще.

Ее острый подбородок лег мне на плечо, я покосился на курносую чертовку с шоколадными глазами. Она мило, абсолютно неискренне, что не умаляло ее очарования, заулыбалась мне:

– Пошли?

Не удержался от смеха:

– А рюкзак свой брать не будешь?

– А его Тимочка не возьмет?

Возмущенное сопение за нашими спинами очень красноречиво описало позицию «Тимочки» по озвученному вопросу.

– Не возьмет, – резюмировал я. – И с каких пор он тебе Тимочка, а, террористка?

– Да, задолбай всех первый круг, я возьму, – вмешался Сур. – Пошли уже!

Я еще раз встряхнул Иску – больше для визга – и двинулся к третьей платформе. Окружающие с любопытством оборачивались на нас, но исключительно по причине шумного поведения. Я свои передвижения не афишировал, поэтому селфи со мной сегодня снимали только раз, у информационной панели космопорта. Надеюсь, я не так популярен, как рисует ревнивое воображение моей жены. Не горю желанием превратить Солнечную долину в конференцию фанатов.

Внезапно метрах в десяти от нас возникла мелии Уррау. Она пересекала зал ожидания в сопровождении двух тала и гибрида с нашивками дипломатической службы Земного Союза на служебном скафандре. Шли они очевидно к первой платформе, откуда отправлялся экспресс до Москвы. Двадцатью минутами ранее мы на такой же посадили Селене с Аргой и Гериона.

Уррау заметила Тима, но никаких эмоций на этот счет не выказала, кивнула только в пренебрежительном земном приветствии. Мы втроем, повернулись к Тиму, а тот плечами пожал и взгляд опустил, словно у него под ногами было что-то крайне интересное.

– Вот стерва! – огрызнулась Иска.

Я хлопнул ее по ноге:

– Мы в общественном месте. Оштрафуют же за ненормативную лексику.

– Заплатим, – флегматично выдал Сур и пошел дальше, – главное, общую мысль выразила.

Мы последовали за ним.

– Не надо о ней так, – мягко проговорил Тим.

Сур оглянулся на меня, на лице его читался скептицизм. Он особенно остро реагировал на предательство, а назвать иначе поступок этой тала не представлялось возможным. Уррау вообще отличилась довольно гнусной натурой, которую до поры умело скрывала.

– Ты ее еще любишь? – В Иске пока временами проскальзывала детская грубость, но случалось это уже редко, вот в таких исключительных случаях. В основном же она выбивала собеседников из колеи осознанно и осмотрительно.

У Тима ответ «нет» получился неожиданно легкий, почти равнодушный, но противный осадок от встречи не развеял, так что остаток пути мы преодолели молча.

Первым, когда мы оказались на борту экспресса и с трудом нашли свободную секцию на четыре места, нарушил молчание Мансур:

– Я ж говорил! Еле успели. – Он развалился у окна, наблюдая, как Тим складывает багаж в отсек под сиденьями.

Я усадил Иску напротив Сура, сам расположился рядом.

– Террористка, знаешь, когда я последний раз его тут видел?

– Когда? – Она оторвалась от созерцания платформы и живо на меня уставилась, потом перевела взгляд на Сура.

– Когда тетя Арга сообщила ему, что он красивый.

Сур, который и без того неодобрительно на меня косился, дернул плечами, смущенно фыркнул и отвернулся к окну.

– Ха-а! Уши покраснели! – победно воскликнула Иска. Она любила все эти истории о нашем прошлом, а мне нравилось их рассказывать.

– Ты смотри, и правда… – Тим сел рядом с Суром, потянулся и дернул его за мочку. Тот нервно повел плечом, отмахнулся и невнятно сердито забурчал себе под нос, чем только раззадорил Тима. – Тетя Арга его штурмом брала. Он у нас недотрога был, и возможно, совсем чуть-чуть трус, но это не точно.

– Да, чтоб вас…

– Э! – одернул я со смехом Сура. – Речь фильтруй.

Иска фыркнула:

– Ой, пап, что я там не знаю.

Я повернулся к ней, всем видом изобразив возмущение. В ответ она деланно вздохнула и закатила глаза.

– Так, – я повернулся к Тиму. – Табель, фас.

– Па-а-ап!

Тимыч тут же встрепенулся:

– Можно ее заставить работать хотя бы по паре часов в день?

– Па-а-ап!!

– Будни, через день. Выходные не трогать.

Иска скрестила руки на груди и свирепо засопела. Я покосился на нее, сдерживая улыбку.

– Будешь дуться, все будни устрою.

– Ну и, пожалуйста, – огрызнулась она на русском. У нас в команде, вообще, с появлением террористки два языка постепенно смешались до такой степени, что уже какие-то новые правила построения фраз появились интуитивные. Особенно этому способствовало ее мышление, базирующееся сразу на русском и тала.

Я прижал ее плечом к окну и осторожно подергал черный волнистый локон, выбившийся из косы.

– Птичка, ну, тебе же все равно надо сдать. Три дня в неделю по два часа – это совсем немного.

– А я не хочу сдавать. Там всякая чушь.

Переупрямь обиженного подростка и докажи, что «всякая чушь» нужна, хотя сам в это не веришь.

– Чушь, – кивнул я, – но без нее не завершить первую ступень.

Она заметно смягчилась, и потому обида проступила на лице еще сильнее.

– А почему другим курсантам не надо сдавать то, что мне нужно? Зачем мне ежегодные тесты на социальные навыки, психическое здоровье и вот этот «курс взаимодействия с тала», – она часто заморгала, избавляясь от влаги. – Уродка какая-то, да?!

Я посмотрел на ребят. У каждого на лице отражались мои собственные эмоции на этот счет: смесь гнева и бессилия.

– Птичка, мы с мамой это обязательно решим. И таких тестов больше не будет.

Она протяжно вздохнула и прекратила обижаться. Шоколадные глаза с грустью взглянули на меня.

– А дядя Крон не может у меня «взаимодействие» принять, как в прошлом году?

– Нет, – я погладил ее по голове. – Директору академии нельзя вести курсы, только читать открытые лекции и заниматься научной работой.

Она немного помолчала, потом встрепенулась, словно и не было ничего, подняла взгляд на своего медопекуна и хитро сощурилась.

– Ладно. Три дня, так три дня. Тимурчик, а, может, тогда ты сразу за меня напишешь свое это заключение по коридорам, и все. И не мучаемся.

Тим от неожиданности искренне ошалел:

– Я?!

Да, разгон от несчастного ребенка до самоуверенной нахалки у птички короткий, знаю. Есть легкий путь решения проблемы – она его найдет, нет – она его проложит. Лень – двигатель прогресса.

– Ну, ты ж все равно напишешь. Зачем мы каждый раз ходим по кругу?

Я взглянул на Тима и не прогадал момент. У него на лице появилось выражение крайней стадии бешенства, при этом террористка знала, о чем говорит. Он же побухтит, побрюзжит, но все, что ей надо, за нее сделает.

По-моему, мы с Селене Иску слегка избаловали. Или нет? Нет! По результатам тестов-то здоровая. Хоть какая от них польза.

– О! – обрадовалась террористка. – Дядь Сур говорит, что у тебя от меня глаз дергается.

У нее это прозвучало как «дятьсур».

– Я дятьсуру чего-нибудь сам подергаю, – недовольно резюмировал Тим.

– Не надо! – Встрепенулся Мансур. – Мне лучше Арга это что-нибудь поде…

– Э! – осадил я непотребный диалог. – Язык прикусили!

Дочь сказала «пфф».