Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 162 (всего у книги 332 страниц)

Глава 22
НОЧНОЙ ВИЗИТ

И вот вся семья собралась за завтраком. Герцог сидел во главе стола – спина идеально прямая, взгляд сосредоточен на донесениях, присланных графом Дюраном. Он держал листы так, будто от их содержания зависела судьба королевства, но слух его явно был настроен на наш разговор.

Ариана, намазывая масло на ещё тёплую булочку, с любопытством наклонилась к сэру Артуру:

– Скажите честно, какое самое ужасное место, где вам приходилось спать?

Артур картинно вздохнул и отложил нож:

– Ах, миледи… Представьте: деревни поблизости нет, ночь холодная и пасмурная. Мы – ещё совсем юнцы, неопытные, решаем ставить лагерь в низине, чтобы укрыться от ветра. На первый взгляд – отличная идея.

– Но? – Ариана наклонилась вперёд, слушая как сказку.

– Но ночью, – Артур выразительно поднял палец вверх, – пошёл дождь. И низина превратилась в болото. Просыпаешься – а вокруг не лагерь, а пруд. Ни шатров, ни ковров, ни сухих плащей. Мы втроём, насквозь мокрые, в грязи.

– Какой ужас! – Ариана выронила нож и прижала ладони к щекам.

Я же, увлекшись, не удержалась и спросила:

– А тент? Вы ведь могли натянуть тент?

Артур развёл руками, словно объясняя очевидное:

– Какой тент, герцогиня? Ветер такой, что любой тент улетел бы дальше ближайшей деревни. Ужасный поход был. С трудом до замка добрались. И что вы думаете? – сразу в дела! Ни сна, ни отдыха.

– Но больше вы в такие неприятности не попадали? – не унималась Ариана.

Артур прищурился и понизил голос, будто делился страшной тайной:

– Спрашиваете про лужу? Честно скажу – спал. Прямо у трактира. В луже. В городе.

Ариана ахнула, а я только покачала головой:

– Вы шутите.

– Не шутит, – неожиданно вмешался герцог, откладывая листы в сторону. Его голос был совершенно ровным, но уголки губ предательски дрогнули. – К сожалению.

Артур всплеснул руками:

– Ну что поделать, герцог, режим – лучшее, что может быть для поддержания сил. Даже сон приходится брать там, где найдёшь.

Ариана прыснула от смеха, прикрывая рот салфеткой.

С того момента, как я пообещала герцогу, что мы «поладим», всё словно вошло в стадию хрупкого затишья. Мы будто заключили негласный договор: ни шагу за черту, никакого давления – только вежливость и осторожная доброжелательность.

Я наконец открыла его подарок: в бархатном мешочке оказалось кольцо с зелёным камнем. Холодное на ощупь, но тёплое в моём сердце. С того дня я носила его на пальце.

И впервые лёд тронулся: Феликс заметил кольцо. Его взгляд скользнул к моей руке, задержался, и я, опустив глаза, едва слышно прошептала:

– Спасибо за подарок.

Это короткое «спасибо» стало началом нашей новой, более ровной главы. Мы научились быть рядом, не задевая острых углов. С утра за завтраком обсуждали лишь планы на день – сухо, но почти мирно. Вечером встречались за общим столом и обменивались парой дежурных фраз. Каждый оставался в своей сфере, будто жили под одной крышей как осторожные соседи, а не супруги.

Иногда меня приглашала принцесса Элинор – составить ей компанию в садах или на прогулке. А иногда мне выпадало сопровождать Феликса вместе с делегацией: в поездках по замковым землям, в осмотре достопримечательностей и укреплений королевского домена.

Вечером того же дня, когда закончились все обязательные мероприятия с делегацией, я позволила себе роскошь поступить так, как велело сердце. Поддавшись то ли интуиции, то ли простому желанию побыть одной, я с лёгкой улыбкой отклонила приглашение лорда Дербиша встретиться в библиотеке. С той же невозмутимостью отказалась от вина в компании леди Бриджит, и даже мольбы Арианы не смогли склонить меня присоединиться к веселью в общем зале.

Я осталась у себя, в тишине собственных покоев. За окнами медленно сгущались сумерки: небо наливалось густым синим, а тени на стенах становились длиннее и мягче. Я сидела, всматриваясь в этот покой, словно пыталась разглядеть там ответы на свои вопросы. Вскоре зажгла свечи, подготовила себе уютное место у камина и наконец решилась: настала пора открыть книгу, которую я давно откладывала.

Тяжёлый переплёт «Жизнеописания Карла Великого» приятно лёг в руки. Я открыла страницу там, где остановилась в прошлый раз, вдохнула запах старого пергамента – и почувствовала, будто ухожу в другой мир, туда, где судьбы королей переплетаются в историю.

«Карл Великий – Защитник Земель». Фрагмент.

При дворе короля Карла Великого существовал Орден Хаоса – тайное братство магов, чьи силы выходили за пределы человеческого понимания. Их умение управлять чужим разумом стало оружием страшнее любого клинка. Одним лишь взглядом они могли погрузить человека в безумие, заставить его тело гореть в невидимом огне, а душу – кричать от муки.

Маги утверждали, что те, кто носит в себе тьму, обладают большими правами, чем простые смертные. Этот догмат расколол верхушку королевства: одни видели в них новое будущее, другие – угрозу всему человеческому роду.

Восстание Ордена Хаоса потрясло Северную часть королевства и самого Карла Великого. Города падали без меча, армии теряли силу ещё до того, как обнажали сталь. Тогда защитник, ведомый отчаянием, ценой собственной крови, заключил тёмных магов в оковы бессилия.

Многие из них были казнены. Другие исчезли, скрывшись за пределами королевства, – их имена стерли из летописей, их замки с имуществом были уничтожены и проход в королевство для них запечатан навек.

Ближе к ночи, когда шум и веселье постепенно угасали, гости покидали общий зал, а замок затихал, готовясь ко сну, я вдруг почувствовала, как что-то неладное чувство подкралось ко мне. Сначала показалось, что свет свечей померк – словно кто-то приглушил их пламя. Затем пол ушёл из-под ног, и я едва удержалась за спинку кресла.

Тяжесть воздуха будто обрушилась на меня тяжёлым грузом: голова закружилась, а в висках забился молот – быстрый, беспощадный, без определенного ритма. В груди стало тесно, дыхание перехватило, и каждая попытка вдохнуть приносила только боль. Перед глазами расплывались силуэты, а комната полная тишины и покоя казалась слишком громкой, а очертания предметов слишком резкими, и любое движение резкой болью резало по коже.

Я закрыла глаза и прижала пальцы к вискам, пытаясь удержать себя в этом зыбком равновесии. Казалось, что сама земля подо мной колышется, а мысли тонули в густом, вязком тумане.

Вдруг в тишине раздался стук в мою дверь. Я, прилагая последние усилия, словно через вязкий туман, сделала несколько неуверенных шагов. Каждое движение отзывалось болью в висках, и всё же я потянулась к ручке.

Дверь скрипнула, и я увидела его. Феликс. Уже не в парадном костюме, а в белой рубашке, небрежно расстёгнутой на груди, и тёмных штанах. Он выглядел непривычно простым, почти домашним, и всё же в его взгляде читалось нечто настороженное.

– Ваша светлость… – прошептала я, пытаясь собрать мысли, но слова путались, обрывались. – Не нужно… давайте… перенесём… другой день… я прийду к вам… вы приходите…

Я бормотала обрывки фраз, сама понимая, что они звучат бессвязно. Горячка жгла меня изнутри, сознание ускользало, и мне было мучительно стыдно показывать себя такой слабой.

Он же не сказал ни слова. Просто шагнул ближе, и прежде чем я успела возразить, поднял меня на руки. Его хватка была надёжной, уверенной, и мои протесты – тихие, сбивчивые – он словно не слышал.

Я чувствовала, как мир качается вокруг, а сердце стучит слишком громко. В следующее мгновение моё тело коснулось прохладных простыней, ткань приятно охладила мою разгорячённую кожу.

Феликс задержался на миг, глядя на меня, но ничего не сказал. Затем я услышала его шаги, гулкие, уверенные, будто удары в виски. Он дошёл до двери, и со звоном, болезненно отдающимся в моей голове, та захлопнулась.

Горячка разрывала меня изнутри, мир плыл и искрился перед глазами. Тени сливались в причудливые образы, и я не сразу поняла, что это чьи-то руки – сильные, уверенные – прикасаются ко мне.

Чужие пальцы скользнули к шнуровке моего корсета, и я попыталась отстраниться, но сил не было. Тугое платье вдруг стало свободнее, и я жадно вдохнула полной грудью, будто только что вырвалась из заточения.

– Эва… – пробормотала я, чувствуя, как ткань соскальзывает с плеч. – Скоро всё пройдёт… обычно первый час тяжелее всего.

Ответа не последовало. Только сосредоточенные, молчаливые движения. С невероятной силой эти руки поднимали меня и снова укладывали на место – так легко, будто я была тряпичной куклой. Корсет исчез, платье тоже. Мои пальцы коснулись другой ткани – мягкой, нежной. Лёгкая ночная сорочка опустилась на плечи, и я вздрогнула от её прохлады.

– Я не хотела, чтобы он видел меня такой, – прошептала я и, вдруг сама удивившись, тихо рассмеялась. – Или, может… всё равно.

Меня осторожно уложили на подушки, укрыли одеялом. Неумелыми, но старательными движениями мои волосы собрали лентой, пряди выбивались, щекотали лицо. Даже в бреду я думала о глупостях – о том, что сначала их надо расчесывать, иначе утром они будут спутаны.

Металл коснулся моих губ – холодный, резкий, чужой. Вода? Нет… горечь пронзила язык.

– Пейте. Это настойка, вам станет легче. – кубок снова коснулся моего лица, настойчиво, но бережно.

– Эва… – прошептала я. – Эти магические бури… Ты выглядишь как мой муж. Даже голос похож…

– Оливия. – Голос был слишком глубоким, слишком уверенным. – Это настойка, незачем терпеть целый час. Сделай глоток.

Чьи-то сильные руки легко приподняли моё тело, будто я была не тяжелее покрывала. Под голову скользнула вторая подушка, и я оказалась в полусидячем положении.

– Вот теперь пейте. – приказ прозвучал мягко, но непререкаемо.

Он наклонился ближе, и я почувствовала дыхание на своей щеке – прохладное, свежее, такое реальное, что я боялась открыть глаза, чтобы не разрушить иллюзию. Я сделала несколько жадных глотков; горьковатая жидкость холодом разлилась по горлу, снимая жгучую жажду.

А потом на мой лоб легло что-то влажное. Холодное. Обжигающе приятное. Я вздрогнула, но через миг позволила себе расслабиться. Ткань осторожно скользила по коже, унося с собой жар, а я погружалась в глубокий сон.

Я проснулась ранним утром. За окном звенели голоса пробуждающейся природы: щебет птиц, шелест листвы, едва уловимый гул замка, который только начинал оживать. Учитывая, как мучительно проходила ночь, я не ожидала встретить утро в таком прекрасном самочувствии.

Но что-то тяжёлое и тёплое давило мне на грудь.

Феликс.

Он спал прямо на моей кровати, как был – в рубашке, даже не сняв кожаные сапоги. Его рука лежала поверх моего одеяла, словно он сторожил меня даже во сне. Я замерла, вслушиваясь в его спокойное дыхание.

Мой взгляд скользнул по лицу мужа: спокойное, серьёзное даже во сне. Потом я посмотрела на себя – лёгкое ночное платье, на плечах сбившаяся ткань. Я дотронулась до волос и вытащила неумело завязанную ленту – видимо, его рук дело. В стороне стоял тазик с водой, по борту свисало мокрое полотенце, пахнущее травами и прохладой. На столике у постели я увидела её – ту самую настойку, которую когда-то давал мне Истат.

Я задержала дыхание. Как он узнал? Как понял, что у меня случился приступ?

Мысль поразила меня.

Я вспомнила тот глубокий порез – ту встречу в коридоре родового замка. Тогда, после очередного приступа, я хотела выйти на улицу, вдохнуть ночной воздух, а вместо этого столкнулась с ним. Его рука была в крови, свежая рана пересекала кожу, и в памяти до сих пор жгло то странное ощущение: будто наши страдания были связаны.

В ту ночь он бросил вопрос – правда ли я ощущаю потерю сил? Но глаза его смотрели слишком пристально, слишком внимательно. И теперь, снова… он оказался рядом именно вовремя.

Что это? Случайность? Я не знала, что перевесит во мне – подозрительность или желание поверить, что всё это могло быть простым совпадением.

И тогда взгляд зацепился за раскрытый фолиант, оставленный накануне. Листы были чуть помяты, будто кто-то к нему прикасался. Я снова прочитала знакомую строчку:

«…ценою собственной крови он заключил тёмных магов в оковы бессилия».

Слова пульсировали в голове, обретая новый, пугающий смысл. Сумасшедшие мысли навязчиво возвращались – ещё вчера я отметила странность этой фразы. «Игра слов», – тогда успокаивала себя. Но теперь, после этой ночи, уверенности больше не было.

«…ценою собственной крови…»

Стараясь не разбудить его, я осторожно приподнялась и подняла его руку. Пальцы дрожали от напряжения. Его кожа была гладкой, без малейших следов пореза. Я перевела дыхание и уже почти успокоилась. Но во мне всё ещё теплилось сомнение, и я потянулась к другой руке. Предплечье скрывала ткань рубашки. Я медленно, почти невесомо, начала приподнимать край рукава, открывая чуть больше.

Феликс шевельнулся во сне. Я замерла, сердце стучало так громко, что казалось – он сейчас проснётся от одного этого звука. Но он не открыл глаза.

Всё чисто… – успела подумать я, облегчённо выдыхая.

И вдруг его рука, словно сама по себе, потянулась ко мне, притянула ближе. Его тело оказалось рядом, тёплое и тяжёлое. Я застыла в его объятиях, слишком ошеломлённая, чтобы вырываться. Сейчас, он уснет, и я пойду на улицу на поиски прохлады и свежести – тихо прошептала я себе, снова погружаясь в сон.

Глава 23
ОХОТНИЧИЙ ДОМ

Когда я проснулась, в комнате никого кроме меня не было. Бледные солнечные лучи проникали в комнату, с улицы доносились звуки ранних птиц, а в самом замке стояла звенящая тишина.

Первым делом я оглядела помещение – Феликса нигде не было. Вместе с ним исчезли и бутылка с настойкой, и медный тазик, в котором он всю ночь смачивал полотенце, сбивая мой жар. Даже моё платье оказалось аккуратно развешено на спинке стула. Юбка не касалась пола, аккуратно сложенная, как будто её повесила я сама.

В дверь легко постучали, и почти сразу в комнату вошла Эва. Она привычным движением раздвинула тяжёлые шторы, впуская в комнату утренний свет, и улыбнулась:

– Доброе утро, миледи.

Я наблюдала, как девушка готовит воду для умывания и раскладывает свежий наряд. А я сама, ещё не в силах собраться, распутывала волосы пальцами, всё никак не решаясь задать вопрос, который интересовал меня.

– Эва… ты заходила ко мне ночью?

Она подняла на меня удивлённые глаза и покачала головой.

– Нет, миледи. Как вы попросили уединиться, я ушла. Вечером чай на кухне пила со слугами. – В её голосе прозвучало лёгкое любопытство, как-будто она ждала продолжения.

Я кивнула, удовлетворившись ответом, но в глубине души всё еще сомневалась. Я уже почти решила, что это был сон, видение, вызванное лихорадкой и головной болью. И Феликса не было в моих покоях.

Но когда я опустила босые ноги на пол, случайно задела кубок, стоявший рядом с кроватью. Он гулко ударился о пол и закатился под кровать, оставив за собой тонкий след пролитой жидкости, напоминающей цветом и травянистым запахом настойку мага.

Я застыла, глядя на этот след. Вот и доказательство. Никакой это не сон. И только одна мысль мелькнула в голове: хорошо, что я проснулась на рассвете. А то могла бы вовсе не запомнить, что в эту ночь он был рядом со мной.

Когда я спустилась в столовую, которую наша семья использует как зал для семейных завтраков, все уже были на своих местах. Я осмотрела длинный стол уставленный блюдами, посмотрела на своего мужа, который сидел во главе, как всегда собранный и непроницаемый.

Столовая будто была разделена на две противоположные зоны: серьезная часть – Феликс и его слуга Карл, и более располагающая, притягательная своей простотой группа людей – Ариана и сэр Артур, который по привычке, развлекал её шутками.

– А вы слышали? – понизив голос, Ариана наклонилась ближе к столу, обращаясь то ли к брату, то ли к сэру Артуру. – Они говорят, что он вовсе и не хотел жениться… всё семья решила за него, да и сам король настоял.

Феликс медленно поднял взгляд от своей чаши и бросил на сестру строгий, холодный взгляд.

– Хватит. – Его голос был твёрдым, без капли сомнения. – Это всего лишь сплетни, Ариана. Таких в замке слишком много. Не стоит им верить. И уж точно не стоит повторять.

– Я… я не хотела ничего плохого… Просто все говорят… – девушка замялась, её щёки вспыхнули. Она опустила глаза и торопливо собрала салфетку. – Простите, брат. Мне пора… на занятия с дамами.

Она встала, сделала быстрый реверанс и почти убежала из зала, а в след за ней и её служанки.

Я проводила её взглядом, успела сказать девушке в след пожелания хорошего дня и снова посмотрела на своего мужа. Феликс выглядел отлично. Он ничем не выдавал свой ночной визит – сидел ровно, спина прямая, лицо сосредоточенное, и ни следов усталости, ни малейшего намёка на бессонную ночь.

Я всё равно посмотрела ещё раз на его руки. Рукава рубашки были завернуты, упрощая мне задачу. А предплечья чистые, ни пореза, ни даже царапины.

Я заняла своё место, опустила салфетку на колени и, постаралась скрыть свои мысли, присоединилась к завтраку, будто ничего не произошло.

– И всё же… – я решила нарушить молчание, стараясь говорить ровно. – Во дворце действительно слишком много сплетен. Я раньше думала, что так и должно быть при королевском дворе, но удивление принцессы говорит о том, что это не везде так. А вы… вы только что это подтвердили. Не думаете ли вы, что всё это не случайно?

Герцог оторвал взгляд от бумаги, посмотрел на меня поверх строк. Его глаза на миг блеснули – и тут же он позволил себе лёгкую усмешку.

– Несомненно, – сказал он сухо. – Это заговор. Всё подстроено исключительно затем, чтобы осложнить мою жизнь. Сначала моя сестра и сэр Артур пересказывают мне каждую глупость, которую услышат. А теперь ещё и моя жена будет искать подвох там, где его нет.

Я нахмурилась, сжав пальцы на вилке.

– Вы смеётесь.

Он отложил свои приборы, сплёл пальцы и внимательно посмотрел на меня.

– Хорошо. Тогда вот вам моё предложение. Давайте отдохнём от дворца. – Его голос был мягче, чем я ожидала, почти доверительный. – Два дня король не будет появляться на общих мероприятиях, принцесса занята своей делегацией. Ариану можно оставить с гувернанткой…

Я встретила его взгляд, и, наверное, слишком ясно в моих глазах отразилось сомнение.

– И да, – добавил он с лёгким вздохом, – я попрошу Карла, сэра Артура и даже графа Дюрана присмотреть за ней.

Эти слова прозвучали как заверение, – словно он заранее подготовился к моему возражению.

– Но вы же понимаете, – сказала я, стараясь держать голос спокойным, – что за два дня мы не успеем добраться до ваших земель и отдохнуть, нам сразу же нужно будет ехать назад.

Феликс чуть наклонил голову, и уголки его губ дрогнули.

– Не переживайте на этот счёт. Я найду подходящее место. – Он выдержал паузу, а потом добавил: – В часе езды на лошади есть охотничий дом.

Он смотрел на меня, всё ещё ожидая ответа. Я кивнула в знак согласия, и Феликс встал из-за стола. Спокойной и уверенной походкой он подошёл к Эве, которая всё время молча стояла в стороне.

Они заговорили вполголоса. Его слова звучали негромко, и их общение длились дольше, чем я ожидала.

Я заметила, как взгляд девушки стал почти испуганным, а потом – удивлённым. Эва кивнула и, не проронив ни слова, выбежала из комнаты так стремительно, будто за ней гнались собаки.

Феликс вернулся на своё место и бросил на меня короткий взгляд.

– Эва соберёт ваши вещи, – сообщил он ровным голосом, словно речь шла о чём-то совершенно обычном.

Я только сжала губы.

– Скажите, – он чуть наклонил голову, изучая меня. – Час езды вы бы предпочли провести в повозке или верхом?

– Верхом, – ответила я слишком быстро, и, уловив его приподнятую бровь, добавила, чуть осторожнее: – Не беспокойтесь. Я умею ездить в дамском седле, как теперь принято… в соответствии с модой и порядками. Как и полагается даме высшего света.

На миг я задержала взгляд на резном узоре стола, и мысли унесли меня в прошлое. В прошлой жизни я научилась этой «дамской езде» лишь во дворце. Мне казалось, что это очень важная часть этикета. Наш отец не считал нужным учить нас подобным вещам. Подростками мы носились по полям «по-мужски», смеясь и падая в траву. А как только мы выросли, всё изменилось: нас тут же посадили в повозки, потому что так подобает леди.

– Это целый час дороги, – отозвался Феликс, словно прочёл мои мысли. – Если вам будет удобнее ехать по-мужски… никто не осудит. – В его голосе мелькнула насмешка, но без злобы, почти с теплом. – Лучше провести путь с удобством, чем страдать из-за условностей.

Я подняла на него глаза и, мне кажется, уловила в его взгляде и словах заботу. Скрытую, завуалированную, но всё же заботу.

– Я распоряжусь насчёт лошадей и сопровождения, – добавил он, вставая. Его плащ мелькнул в дверях, и я осталась одна, думая о том, что поездка может стать испытанием куда более сложным, чем час пути верхом.

Мы выехали из замка верхом, лишь в сопровождении небольшой группы всадников. Дорога уходила в лес, скрывая нас от глаз обитателей замка. Феликс обещал, что путь займёт не больше часа, и он не солгал. За очередным поворотом лесной дороги открылся вид на каменный дом, возвышавшийся над холмом, словно маленькая крепость.

Это был не просто охотничий домик.

Скорее – загородная резиденция, созданная для того, чтобы отдыхать, приезжать на охоту, или уединяться с природой, всё ещё оставаясь окруженными роскошью. Высокие своды, башен по углам, резные каменные украшения на фасаде – дом больше напоминал уменьшенную копию замка, чем лесной домик. Вокруг тянулась каменная стена, по краям которой я заметила часовых, а над воротами развевался штандарт с гербом.

Рядом с главным зданием выделялся павильон – лёгкий, но роскошный, с колоннами и резными перилами. Его крыша была покрыта зелёной черепицей, блестевшей на солнце, а узорчатые окна сияли, будто стекло в них вставили вчера.

Я замерла, всматриваясь в эту красоту, и холодок пробежал по моей спине. Пазл складывался слишком очевидно: мы по-прежнему находились на территории королевского домена. Это не дом герцога. Это охотничья резиденция Его Величества.

Мысли вихрем пронеслись в голове. Что мы здесь делаем? И почему герцог привез меня именно сюда?

Пока я всё ещё обдумывала, как мы могли позволить себе оказаться в доме, принадлежащем королю, без его приглашения. И я пыталась справиться с этим смятением, тяжёлые двери дома распахнулись, и из них выбежали слуги.

Каждый из них выглядел так, словно встречает хозяина. Все были одеты подобающе, как будто заранее знали о приезде гостей. Они низко кланялись Феликсу, и уже по этому знаку я поняла – его здесь знали, слушались и без слов принимали как хозяина.

Я осталась в седле, всё ещё рассматривая величественные стены, чувствуя странное сочетание восторга и неловкости.

– Это резиденция Его Величества? – шёпотом спросила я, не сводя глаз с башен, что возвышались над крепостной стеной.

Феликс усмехнулся, заметив моё сомнение.

– Да. – Он придвинулся ближе и добавил уже тихо: – Но нам здесь можно находиться.

Я хотела возразить, что значит это но – «но…» – и слова сами застряли у меня на губах, потому что в этот момент массивные двери открылись, и во двор вышли остальные слуги. Их движения были быстрыми и точными, и я поняла: этот дом никогда не пустовал, его берегли и поддерживали так, словно хозяин мог появиться в любую минуту.

Управляющий, худой взрослый мужчина с серебристыми висками, вышел вперёд, поклонился Феликсу и произнёс громко, так, чтобы слышали все:

– Ваша Светлость, мы рады вашему приезду.

Мои пальцы сильнее сжали поводья. Герцог выглядел так уверенно и спокойно, словно был тут хозяином. Он ответил на приветствие слуг. И подошел к моей лошади.

– Позвольте помочь вам спуститься, – сказал он, обращаясь уже ко мне. Его ладонь была протянута уверенно и властно, и я вложила свою руку в его. Муж помог мне сойти с лошади, и, когда я оказалась рядом, представил меня всем, кто ждал на ступенях дома:

– Моя жена, герцогиня Оливия Терранс.

На лицах слуг не дрогнуло ни единой черты – словно для них это была самая естественная ситуация, а никакая не новость. Они поклонились и принялись выполнять распоряжения Его Светлости.

– Отдохните, пока я разберусь здесь со всеми делами, – его голос был ровным, но в интонации сквозила та властная уверенность, которой он умел успокаивать и одновременно подчинять. – А после присоединяйтесь ко мне. Слуги всё вам покажут.

Его пальцы всё ещё удерживали мою руку, чуть дольше, чем это требовали условности. И прежде чем отпустить, он коснулся моих пальцев губами – быстро, почти формально, но при этом так, что у меня перехватило дыхание. Я кивнула, стараясь скрыть смущение, а он уже обернулся к слугам.

– Проводите миледи в её покои, – распорядился Феликс. – И проследите, чтобы ей подали воду для умывания, лёгкую закуску и вино.

Одна из служанок шагнула вперёд, поклонившись, и жестом пригласила меня следовать. Я на миг задержала взгляд на герцоге – он уже стоял, отдавшись привычной деловой сосредоточенности.

Меня повели внутрь. Коридоры охотничьего дома оказались неожиданно просторными: высокие своды, стены, украшенные трофеями – изящное, но боевое оружие, старинные доспехи, гобелены с охотничьими сценами. Всё это выглядело не как временное пристанище для охоты, а как тщательно сохранённая часть великой резиденции.

Воздух был густ с запахом смолы и старого дерева; в нём чувствовалась прохлада камня, и каждый наш шаг отдавался гулким эхом. Позади меня всё ещё звучал голос Феликса – он остался говорить с управляющим. Его низкий, властный тон заполнял коридоры, уверенный, спокойный, как будто хозяином этого дома был именно он.

Меня же проводили дальше. Комната, куда меня привели, никак не вязалась с образом «охотничьего домика». Светлая и просторная, с широкой кроватью под резным пологом, тяжёлой мебелью из благородного дерева, с тканями такой чистоты, будто их только что принесли из лучших мастерских столицы. На столике стояли хрустальные вазы с полевыми цветами. Их свежий аромат мгновенно наполнил воздух, и у меня возникло странное чувство: словно эти простые цветы вплетали в роскошь комнат ноту уюта.

Служанки принесли кувшин с прохладной водой, поднос с лёгкими закусками и высоким бокалом вина. Одна ловко разложила рядом расчески, зеркала, кисти – всё, что может понадобиться женщине. Другая неустанно предлагала всё новые вещи: фрукты, сладости, ванну, от которой я не смогла отказаться. Они сыпали вопросами, словно старались предугадать каждое моё желание, и эта чрезмерная забота, неожиданная для «охотничьего дома», сбивала меня с толку.

К вечеру я почувствовала, как горячая вода сняла усталость с моего тела, лёгкая еда утолила голод, а мягкие ткани кровати будто уговаривали остаться. Но я решилась. Отворив дверь, я шагнула в коридор и направилась на поиски мужа.

У одной из служанок я спросила, где найти Его Светлость. Девушка наклонилась ко мне чуть ближе и тихо ответила:

– В музыкальной комнате, миледи.

Я удивилась – музыкальная комната? В охотничьем доме? Но служанка поспешила пояснить:

– Она больше похожа на небольшой зал. Для гостей – малых банкетов и вечеров только для семьи. Его светлость там с самого приезда. И, похоже, он делает там перестановку… – её глаза сверкнули, и на губах мелькнула заговорщицкая улыбка. – Слуги весь день только и делают, что носят мебель, переставляют музыкальные инструменты, уносят светильники.

Я приподняла бровь, но ничего не ответила. От её жизнерадостного тона внутри стало ещё неспокойнее: если он что-то готовит, то что именно?

Служанка, не переставая улыбаться, проводила меня по длинному коридору до высоких дверей, резных, с золотыми ручками. Она остановилась и сделала почтительный реверанс:

– Вот здесь, миледи.

Я осталась одна перед массивной створкой. В зале должно было звучать эхо шагов или голоса слуг, но за дверью царила странная тишина. Ни смеха, ни музыки, ни даже гулкого перестука.

Я толкнула дверь и вошла. Первое, что бросилось в глаза – зал был совсем не похож на музыкальную комнату, о которой мне рассказывала служанка. Вместо стола и инструментов на полу лежали две огромные перины, словно вырванные из спален и брошенные сюда.

Он стоял в центре комнаты. Мой муж. Без парадного облика, без доспехов и плаща. На нём были только кожаные штаны и свободная рубашка, чуть расстёгнутая на груди. Его силуэт выглядел одновременно расслабленным и пугающе собранным.

А в руках… в руках он держал охотничий нож. Подбрасывал его легко, словно игрушку, и с ленивой точностью ловил за рукоять. Лезвие сверкало в тусклом свете свечей, оставляя в воздухе резкие блики.

Мы встретились взглядами. Я замерла на пороге, не в силах понять, что происходит. Сердце билось в груди так громко, что я сама его слышала.

Он же – дерзко, почти с вызовом, улыбнулся мне. По-прежнему играя с ножом, сделал шаг вперёд навстречу мне.