Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 172 (всего у книги 332 страниц)

Глава 41
ЖЕНСКАЯ СОЛИДАРНОСТЬ

Феликс пропустил нас вперёд и, войдя следом, громко захлопнул дверь – так, что звук удара эхом прокатился по стенам. В кабинете стояла прохлада: из приоткрытого окна тянуло ночным воздухом, пахло сыростью камня и угасающим огнём. Снаружи доносились приглушённые звуки вечернего замка – шаги стражи, звон колокольчика на конюшне, чей-то смех, быстро стихший за стеной.

От холода нас обеих пробрала лёгкая дрожь; Ариана, совсем побледнев, обняла себя за плечи, словно пыталась укрыться. Герцог, проследив за нашими движениями, молча подошёл к окну и закрыл створки. Затем наклонился к очагу, добавил в камин несколько бревен и разжёг пламя.

Все его движения были неторопливыми, предельно сдержанными – и от этой спокойной, почти демонстративной размеренности становилось только страшнее. Время будто еле тянулось, превращаясь в вязкую тишину.

Я стояла рядом с Арианой, чувствуя себя не просто свидетелем, а соучастницей преступления – виновной, которая вот-вот предстанет перед судом. Мы обе не осмеливались сесть.

Феликс обошёл стол и остановился напротив нас. Его лицо оставалось непроницаемым, но взгляд… в нём не было ярости – только холодное, тяжёлое разочарование, от которого хотелось опустить голову.

– Расскажите всё, – произнёс он ровно, без крика и угрозы. Просто приказ, звучавший сильнее любого обвинения.

И сказал он это, обращаясь только ко мне.

Я сглотнула, собираясь с мыслями.

– У меня… возникло плохое предчувствие, когда я увидела Ариану – начала я тихо. – Я решила последовать за ней.

Я опустила глаза, умолчав о нитях, которые до сих пор лежали на водной глади напитка, о том приглашении на встречу с лордом Дербишем, о том, что именно я пыталась скрыть от герцога.

– Когда я увидела, что она направляется к графу Дюку с кубком, я заметила и склянку, мне нужно было вмешаться. – Я вздохнула. – Всё произошло быстро… А потом… Мы все оказались в нашем крыле… и дальше вы знаете.

Феликс выслушивал меня молча, не перебивая ни словом, ни жестом. Лишь однажды я заметила, как на его скуле дрогнула мышца – он сжал челюсть, но всё так же хранил безмолвие. Его взгляд всё чаще возвращался к Ариане, коротко, холодно, словно он пытался разглядеть в её лице подтверждение или ответы, которые не находил в моих словах.

Я ждала, что муж спросит – о зелье, о моём участии, о том, правда ли всё, что наговорила его сестра. Но Феликс не произнёс ни звука, только смотрел на меня, выжидающе, тяжело, почти давил на меня этим взглядом, будто вынуждая меня говорить дальше.

– Милорд… – начала я, осторожно подбирая слова. – Ариана… она… кажется, считает, что я… – я запнулась, чувствуя, как щеки заливает жар. – Что я использовала подобное зелье против вас. И она не видит в этом опасности.

Его взгляд резко вернулся ко мне. Я не собиралась оправдываться, я лишь хотела подчеркнуть мотивы девушки.

– Я лишь хочу сказать, что она не пыталась убить или навредить. Навредить здоровью графа Дюка. – поправила я сама себя. – И её слова и поведение… объясняют её поступок. Она не хотела причинить вред графу Дюку. Она просто… не понимала, что делает.

Феликс медленно вдохнул, отвёл глаза и провёл рукой по лицу, как будто стирая с себя усталость и раздражение одновременно.

Я опустила голову. И впервые за всё время почувствовала, что правда в этом деле может звучать, и как обвинение, и как опасное преступление.

Ариана, бледная как снег, стояла неподвижно. Её губы дрожали, взгляд метался между мной и братом. И вдруг я заметила – её лицо стало серым, с болезненным, почти пепельным оттенком. Казалось, девушку мутит от страха.

А потом, едва слышно, почти шёпотом, она произнесла:

– Это просто симпатия… – её голос дрожал, словно свечное пламя на ветру. – Это даже не любовное зелье. Я… я просто хотела хоть немного ему понравиться. Так делают все женщины в этом замке.

Я растерялась, не зная, что сказать.

– Ариана… – выдохнула я, чувствуя, как сжимается сердце.

По выражению её лица я поняла – она хотела что-то добавить, оправдаться, рассказать правду до конца. Но герцог не дал ей шанса.

– Довольно, – произнёс он, и его голос прозвучал так резко, что даже пламя свечей дрогнуло. – Оливия, проводи Ариану в её комнату. Я поговорю с ней позже.

Я кивнула, мягко взяла девушку под локоть, чувствуя, как её пальцы всё ещё дрожат.

Феликс же обернулся к слуге – спокойный, собранный, будто всё происходящее уже стало делом прошлого.

– Позови графа Дюка, – коротко приказал он.

Я обнимала Ариану за плечи, пока мы двигались к её комнате. Она шла покорно, тихо, будто всё ещё не до конца осознав, чем закончился этот вечер. Мне хотелось верить, что она понимает – сколько проблем навлекла на своего брата, и насколько хуже всё могло закончится.

Когда мы вошли, я усадила её в кресло у камина и налила чай. Пламя отбрасывало на стены мягкий свет, но в комнате всё равно стояла тяжёлая, вязкая атмосфера. Ариана смотрела на меня снизу вверх – глаза красные, полные вины. И вдруг тихо, почти неслышно, прошептала.

– Прости.

Я обернулась, но она продолжала, не поднимая взгляда:

– Прости, что я рассказала ему… Женщины не должны так поступать.

Я замерла, чай в чашке чуть дрогнул. В её словах было что-то странное, формулировка, которая тут же меня насторожила.

– Ариана, – произнесла я медленно, стараясь заглянуть ей в глаза, – за что именно ты извиняешься?

Она прикусила губу, не сразу, но ответила.

– Я не должна была так говорить, – пробормотала она почти неслышно. – Не должна была рассказывать ему о тебе. Вы ведь… счастливы. С моим братом.

Я подошла к ней ближе, присела, стараясь поймать её взгляд, но Ариана упрямо смотрела в пол. Я взяла её холодные пальцы в свои ладони – хрупкие, чуть дрожащие, словно и она сама вот-вот рассыплется от стыда и страха.

– Ариана, – прошептала я, стараясь говорить мягко, – честное слово… я ничего не делала.

Она подняла на меня глаза – покрасневшие, полные растерянности.

– Ты не подливала брату зелье? – спросила она едва слышно, будто боялась собственного вопроса.

Я выдохнула.

– Нет. – ответила тихо, но твёрдо. – Я ничего такого не делала. Мы не безумно влюблены, как в сказках. Мы просто… учимся жить в этом браке. И знаешь, – я не смогла скрыть горечь в голосе, – твоё поведение нам в этом совсем не помогает.

Ариана всхлипнула. По её щекам снова побежали тонкие, прозрачные слёзы, и она прошептала почти беззвучно:

– Что же я наделала?..

Я наклонилась ближе, стараясь говорить спокойно, словно утешала ребёнка:

– Всё будет хорошо. Твой брат всё решит. Он не даст тебя в обиду, и никто не посмеет тебя тронуть.

Но Ариана лишь покачала головой.

– Он теперь меня не простит… – сказала она, и я вдруг поняла, что говорит она вовсе не о брате. Её голос дрожал, но в нём звучала боль другого рода.

– Это была просто симпатия, – всхлипнула она. – Всего лишь глоток симпатии. Я не хотела лишить его воли…

– Зато он будет жить, Ариана. – сказала я, пожав плечами. Я была уверена, что моя и без того слабая сила, ограниченная ритуалом алтаря, точно не пробудилась бы из-за глотка симпатии… О которой я никогда не слышала… А вот яд, или что-то опасное вполне могло повлиять на мою силу.

Ариана подняла на меня глаза, в которых застыли слёзы и ужас.

– Что ты такое говоришь? Конечно, он будет жить! – воскликнула она, словно я произнесла страшное проклятие. – Ты говоришь глупости. Это всего лишь зелье, понимаешь? Его мне дала леди Эльна! Она уже много дней подмешивает его графу Дюрану, и он… правда стал к ней мягче, внимательнее…

Я замерла. Её признание прозвучало как гром среди ясного неба. Ариана, ослеплённая испугом и отчаянием, даже не заметила, что только что выдала свою подругу.

И я вдруг поймала себя на мысли – если это правда, если то, что сказала Ариана, совпадает с тем, что я знала из прошлой жизни… то сегодня удача действительно улыбнулась нам – не только Феликсу, графу Дюку, но и графу Дюрану.

Я обняла Ариану, накинула ей тёплый платок на плечи и почти силой потянула за собой. Девушка всё ещё не понимала, что со мной происходит, она шла неуверенно, тихо шептала, что брат велел ждать. Но у меня внутри всё кипело – тревога, нетерпение, и то острое чувство, что нельзя терять ни секунды.

Я постучала в дверь кабинета – раз, другой, – и, не дождавшись ответа, открыла её. За мной вошла заплаканная Ариана, опустив голову, будто надеялась спрятаться за моим плечом.

Граф Дюк стоял напротив герцога. Они были так увлечены разговором, что даже не заметили, как мы вошли.

– Я требую публичного порицания и наказания! – гулко прогремел голос графа Дюка. Его слова ударили словно плеть.

Я вздрогнула, а Ариана едва слышно всхлипнула у меня за спиной.

– Не смешите. Никто не будет порицать и наказывать мою сестру. Тем более публично. – Голос Феликса прозвучал холодно и властно.

Оба мужчины резко обернулись на звук открывшейся двери. На их лицах застыло одинаковое выражение раздражения и удивления. Они явно не ожидали ни моего появления, ни заплаканную Ариану за моей спиной.

Я мягко подтолкнула девушку вперёд и, шагнув следом, плотно закрыла за нами дверь.

– Простите, я не знала, что граф всё ещё здесь, – сказала я, стараясь говорить ровно, но твёрдо. – Но нам с Арианой нужно рассказать вам всё. – Я встретилась взглядом с мужем, давая понять, что разговор срочный и личный.

– Я не уйду. – первым отреагировал граф Дюк, шагнув ближе. Его голос дрогнул от обиды, будто его попытались выставить за дверь как мальчишку. – Я хочу услышать всё прямо сейчас.

Феликс бросил на него усталый взгляд, словно оценивая, стоит ли с ним спорить, и наконец, откинулся на спинку кресла.

– Вы можете сказать всё при графе, хоть у нас есть разногласия, ему можно доверять – произнёс он ровно, жестом позволяя мне продолжать.

Я провела Ариану к дивану и мягко усадила её, налила воды, подала кубок в дрожащие пальцы. Девушка сжала его, будто тот мог защитить её от происходящего.

– Мы все упустили очевидное, – начала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Сейчас уже не так важно, что именно сделала Ариана.

– Видимо, с фамилией меняются и принципы, – недовольно пробормотал граф Дюк, скрестив руки на груди.

Я обернулась к нему, сохранив лёгкую улыбку, в которой не было ни капли раздражения – только холодная вежливость.

Затем я повернулась к Феликсу.

– Вас совсем не удивило, – произнесла я, глядя прямо на него, – откуда у семнадцатилетней девочки оказалось настолько «странное» зелье симпатии?

Я сделала короткую паузу, чтобы каждое слово прозвучало отчётливо.

– И вас не насторожила фраза: «Так делают все женщины в этом замке»?

В комнате мгновенно стало тихо. Даже огонь в камине будто притих.

Все взгляды, словно по команде, обратились на Ариану.

Глава 42
БАРОНЕССА ФОРШ

Прошлая жизнь. События до смерти и возвращения Оливии в прошлое.

Если бы кто-нибудь сказал мне несколько лет назад – обычной девушке, дочери младшего лорда, – что я стану жить в королевском замке, я бы рассмеялась. Но вот я здесь – жена скромного помощника члена совета Его Величества. И каждый мой день теперь начинается не со звона колокола на городской площади, а с приглушённого гула замковых коридоров и мелодичного перезвона колокольчиков утренней службы в маленьком храме у внутренней стены замка.

Жизнь здесь течёт размеренно, почти предсказуемо, но уж очень насыщенно мелкими обязанностями. Утром я просыпаюсь раньше мужа – навожу порядок в наших скромных покоях, готовлю всё необходимое к его уходу в совет. Потом сажусь у окна, где мягкий свет солнца заливает каменный подоконник, и долго наблюдаю, как во дворе начинается день. Иногда читаю любимые книги, будто вырывая себе несколько минут прежней жизни.

С мужем мы всё чаще не находим общего языка. Он сердится на меня и решил воспитывать тишиной – этим холодным, давящим молчанием, от которого в комнате становится неуютно и днём, и ночью. Поэтому завтракаем мы всё чаще в малой зале для младших работников дворца в окружении незнакомцев.

К полудню я присоединяюсь к замужним дамам двора. Для нас предусмотрена особая программа – мы вышиваем, читаем вслух друг другу, штопаем одежду мужей и детей. Те жены, которые располагают большим доверием супруга, переписывают хозяйственные документы или выполняют мелкие поручения, необходимые тем в работе.

Но каждый раз, когда мне приходится сопровождать мужа в большой зал, сердце начинает биться слишком быстро – будто хочет вырваться наружу. Я всё ещё чувствую себя здесь чужой.

Мне неловко находиться рядом со знатными дамами, которые скользят по мраморному полу легко и гордо, словно их шаги не касаются земли. Их платья из шелка тихо шелестят, а взгляды холодные внимательно оценивают.

Я стараюсь не выделяться, не говорить громко, не встречаться с ними глазами. Лучше не привлекать внимание этих людей.

Особенно тяжело, когда в зал входит сам король. Его присутствие словно вытягивает из воздуха всё тепло, смех и лёгкость бала, и даже пламя свечей будто горит ровнее.

Я каждый раз замечаю за собой то, что мои пальцы предательски дрожат, когда я кланяюсь ему и его приближённым. И в такие моменты мне кажется, что весь этот мир из золота, шелка и власти способен раздавить меня одним взглядом.

В этот вечер мы отмечали Пир в честь Карла Великого – день коронации легендарного короля, некогда объединившего раздробленные земли и низвергнувшего Дикую Тьму. Замок сиял в праздничном великолепии: кроваво-красные гобелены со знаком короны скрывали стены, тяжёлые дубовые балки потолка украшали венки из сушёных цветов и лаванды, на полу у столов ковры, сотканные из волокон сухих трав с вплетением мяты. Над столами знати мерцали полупрозрачные балдахины – нежная ткань колыхалась от малейшего движения воздуха.

В этот вечер никто не позволял себе уныния. В этот день просто не принято было отказывать себе в увеселениях.

Всё было создано для торжества – для смеха, музыки, для танцев до самого рассвета. Длинные дубовые столы, расставленные буквой «П» вокруг свободного пространства, будто сами подталкивали пары к центру – туда, где начищенный каменный пол уже ждал первых шагов танцующих.

Когда музыканты заиграли вступительные ноты, зал мгновенно притих. Под аплодисменты придворных король поднялся и, протянул руку принцессе, вывел её в центр. Первый танец начался, а вместе с ним и вечер.

Свет сотен свечей отражался в зеркалах, разбиваясь на тысячи бликов. Они скользили по лицам придворных, по позолоте кубков и по драгоценным камням, превращая всех присутствующих в живые картины.

Герцог Терранс, высокий, сдержанный и безупречно собранный, провел следующий танец с женой посла из делегации – зрелой женщиной с холодной, заученной, отточенной годами придворной жизни, улыбкой и статной осанкой, которой позавидовали бы и статуи в саду.

Они двигались в танце идеально выверенно, как живое воплощение учебника по придворному этикету. Всё в их движениях говорило о дипломатии, об умении держать лицо и подавать пример.

Я стояла у стены, рядом с нишей для отдыха, стараясь быть как можно менее заметной – просто тенью среди множества теней. Отсюда открывался хороший обзор на зал, но я смотрела не на танцующих, а искала глазами мужа.

Господин Форш стоял чуть поодаль, у колонны, и тихо переговаривался с двумя мужчинами из окружения лорда Хоммея. Они были напряжены, словно ждали осуждения или приговора, и говорили, приглушая голоса, будто стены замка могли их подслушать.

Все гости торжества ещё не знали, в чём именно обвинили лорда Хоммея, но по дворцу уже давно расползлись слухи: «попал в немилость», «советник смещён», «король недоволен».

Само отсутствие семьи советника Хоммея стало самым громким поводом для шёпота этим вечером – о нём говорили у столов, в перерывах между танцами, а иногда и пары под музыку обсуждали эту новость.

Сторонники бывшего советника теперь держались обособленно – тихие, настороженные, будто каждый уже несёт в себе частичку обвинения. И среди них стоял мой муж – напряжённый, с потемневшим лицом, готовый защищаться, если в него бросят хоть слово.

Я решила держаться в стороне от их общества. Я просто стояла и дышала, позволяя музыке заглушать тревожные мысли. Я не хотела быть частью политической паники, не хотела снова слышать шёпот интриг и взаимных обвинений, которые всё равно ничего не решат.

Да и обиду мужа, его колкие упрёки с каждым днём становилось всё труднее выносить. Он всё чаще говорил со мной тем усталым тоном человека, для которого «всё не так»: платье не то, манеры не те, даже мой взгляд вызывает раздражение.

Казалось, после той ссоры, он так и ищет повод придраться, чтобы утвердиться хоть в чём-то.

Я стояла неподвижно, я смотрела, как пары кружатся под музыку, и думала: странно, как люди могут танцевать с такой лёгкостью, когда весь зал полон не музыки, а страха – страха сказать не то перед Его Величеством, взглянуть не туда, улыбнуться не тому.

И пока обвинение не прозвучало встречи господина Форша со сторонниками лорда Хоммея проходили каждый четверг – однообразные, затянутые и насквозь пропитанные недовольством герцогом, уж в этом я была уверена.

А я, наконец, получила возможность уделить внимание тому, что действительно имело для меня смысл.

Герцог Терранс сам предложил помочь мне разобраться с моим даром. Это случилось почти сразу после того странного испытания с кубками – и тогда его слова прозвучали как дежурная вежливость, не более.

Но вскоре он стал присылать мне выписки из старинных трактатов о контроле силы, а иногда приносил тёмные флаконы с таинственным содержимым, заставляя меня учиться различать, ощущать, направлять энергию.

Большую часть времени я занималась одна, но когда он находил возможность прийти лично, его присутствие меняло всё. В его взгляде не было скуки или снисходительности – лишь сосредоточенный интерес, настоящий, пугающий своей внимательностью.

Мы виделись несколько раз – чаще всего в его крыле или в тихой закрытой галерее, где свет падал узкими полосами, а воздух хранил прохладу камня и запах чернил. Я всё ещё не понимала, почему именно герцог взял на себя роль моего наставника. Но отрицать одно было невозможно – рядом с ним я впервые ощущала, что мой дар может быть полезным.

Герцог упоминал, что король осведомлён о моих занятиях и «оценил мои таланты по достоинству». Это звучало лестно, почти невероятно. Но я сомневалась, что монарх, занятый политикой и посетившей нас делегацией, способен уделять внимание какой-то провинциальной жене мелкого чиновника, пусть и с талантом.

И всё же…

Иногда, на приёмах или обедах, я ловила на себе взгляд Его Величества. И от этого взгляда становилось холодно и неуютно. Где-то глубоко у меня в душе шевелилась опасная мысль: а вдруг он действительно видел во мне что-то большее? А если он и правда планирует использовать мой дар?

На третьем танце, когда усталость и скука уже окончательно вытеснили из меня всякий интерес к происходящему, ко мне подошёл герцог Терранс.

Сначала я даже не поняла, что он идёт именно ко мне. Его фигура выделялась из толпы – прямая осанка, уверенные шаги, лёгкий холод во взгляде, к которому при дворе уже давно все привыкли. По привычке я сделала шаг в сторону, освобождая ему место, – так всегда делают жёны мелких чиновников, когда рядом появляются те, кому не стоит мешать.

Но он не прошёл мимо. Герцог остановился прямо передо мной и протянул руку.

– Леди Форш, – произнёс он ровно, почти без выражения. – Позвольте?

Я растерялась. Всё моё воспитание, вся осторожность подсказывали, что отказывать нельзя, но и принимать приглашение столь заметной персоны – значит вызвать ненужные разговоры. Однако он уже ждал, его рука висела в воздухе прямо передо мной. И я вложила свою руку в его.

Мы начали двигаться под музыку – плавно, размеренно. Его рука уверенно держала меня за талию, чуть ближе, чем позволяли правила, и от этого мне стало трудно дышать. Его пальцы едва касались моей ладони, проводя по коже так мягко, будто вычерчивали неразборчивые символы.

Он наклонился ближе, и я ощутила его дыхание у самого уха.

– Вам не о чем переживать, вас даже можно поздравить. – прошептал он.

Я замерла на миг, подняв глаза.

– Благодарю, – ответила машинально, не понимая, о чём речь. – А с чем именно вы меня поздравляете, милорд?

Его губы чуть тронула тень улыбки, не радостной, а какой-то загадочной, почти насмешливой.

– Завтра ваш муж получит титул барона, – произнёс герцог негромко, будто делился тайной. Его дыхание касалось моей кожи, так же уверенно, как и его рука, направляющая меня в танце. – И место в совете, которое ранее занимал лорд Хоммей отойдет к вашему супругу.

Я подняла глаза, не скрывая удивления.

– Но как?.. Вы же сами говорили, что лорд Хоммей – не тот преступник, который вам нужен.

Терранс чуть усмехнулся, едва заметно.

– Верно. Я и сейчас так думаю. Но против него нашлось много доказательств. А так как его семейство приблизилось к королю слишком близко, Его Величество не хочет держать этих людей в замке даже в виде наживки. Людвиг не любит слабых и не верных людей, леди Форш, он считает, что проще устранить, чем перевоспитать.

Он наклонил меня в танце – движение получилось настолько глубоким и уверенным, что я ощутила себя марионеткой в чужих руках.

– Зачем вы мне это говорите, милорд? – прошептала я, стараясь не выдать волнения.

– Затем, что с завтрашнего дня вы будете не просто женой чиновника, – ответил он спокойно. – Вы станете баронессой. А позже – секретарём вашего мужа в совете. И моей тайной помощницей.

Я моргнула, осознавая услышанное, и лишь тихо кивнула. Всё это было не предложением, а фактом, уже решённым задолго до нашего разговора. Так начиналась моя служба короне.

– Вы не выглядите счастливой, – заметил герцог, не сводя с меня глаз.

Я вздохнула, позволяя себе чуть отстраниться, насколько позволял танец.

– Я давно поняла: служба короне редко делает человека счастливым. Чаще – лишь осторожным и нервным. – сказала я, думая и о своем отце, и о своем чувстве стеснения, которое я непрерывно испытывала рядом с советниками Его Величества и герцогом.

– И если дворец вам не по духу, где бы вы хотели жить? – спросил герцог, проницательно заглядывая мне в глаза. И я чувствовала, как он сосредоточен и внимателен к моим словам. И несмотря на паузу, он не спешил говорить, он всё так же ждал ответа.

– Я бы предпочла уехать в деревню, – сказала я тихо. – Поселиться в малом замке, если средств не хватит, то подойдет усадьба без укреплений, главное близко к городу. А там, когда наши отношения с мужем наладятся, я бы хотела заняться хозяйством… родить детей.

Он слегка наклонил голову, будто прислушиваясь к словам, и в его взгляде промелькнуло что-то вроде сожаления.

– Увы, леди Форш, – произнёс он почти мягко, – мы лишь можем желать. А Корона всегда забирает тех, кто ей нужен.

И когда я почувствовала лёгкий страх и неловкость от его слов, холодная волна пробежала по моей коже, оставляя за собой след из мурашек.

Он снова наклонился ближе – настолько, что я вновь ощутила его дыхание у самого уха, – и тихо, почти ласково прошептал:

– Возможно, благодаря служению Его Величеству у вас появится шанс… и на замок, и на семью, и на детей, на жизнь, которую вы заслуживаете.

Музыка смолкла, танец подошёл к концу, а я всё ещё стояла в его руках – словно уже не принадлежала себе.

Следующий день стал для меня настоящим кошмаром.

С самого утра по залам и коридорам, по кухням и галереям, между слугами и придворными, словно цепная реакция, разлетелся один и тот же шёпот – моё имя.

«Подлая сестра», «разлучница», «она прельстила самого герцога» – всё это звучало с каждой стороны, стоило мне только сделать шаг.

Я видела, как женщины склонялись друг к другу, прижимая веера к губам, мужчины обменивались понимающими усмешками, а молодые служанки опускали глаза, когда я проходила мимо. И все как один отводили от моего взгляда глаза.

Я ужасно злилась на герцога Терранса, хоть и понимала, что вся вина герцога заключалась лишь в том, что он был внимателен, слишком внимателен ко мне накануне.

Но в устах двора всё превратилось в грязную историю: герцог Терранс не привёз жену, потому что развлекается с её сестрой.

Слухи росли и множились, как сорняки, и никто не мог мне подсказать, как избавиться от этого поля.

Даже момент, который должен был стать для моего мужа вершиной его карьеры, – вручение титула барона и нового места в совете, – оказался омрачён. Все взгляды в зале были направлены не на него, а на меня.

Все знали «историю»: будто бы титул и назначение – награда не за службу, а за милость, оказанную герцогу, который «не захотел отпускать меня из дворца».

Я никогда прежде не сталкивалась с такой лавиной сплетен.

Казалось, сам замок дышит этим ядом: шёпот за дверьми, приглушённый смешками, взгляды, скользящие по спине. Стены замка давили на меня – холодные, гулкие, как будто пропитанные недоверием и предательством.

Слухи росли, множились, превращаясь в бурю, в которой мои слова, моя честь и даже правда не имели ни малейшего значения. Оправдаться было невозможно – никто не хотел слушать.

А я… я не видела смысла в том, чтобы пытаться кому-то доказать правду, если даже мой собственный муж не счёл нужным выслушать меня.

А наш и без того шаткий брак трещал под грузом последних событий.

Когда мой муж отправился на ужин – советоваться с теми, кто остался во дворе после ареста лорда Хоммея, – я даже не ждала приглашения. Барон Форш и не думал звать меня. Он был уверен: с такой женой, любовницей врага, никакие шпионы не страшны.

Я осталась одна в наших покоях, слушая, как внизу затихают шаги, как уходит последний слуга. И тогда, не выдержав, я накинула плащ, спрятала лицо под капюшоном и направилась в крыло к герцогу Террансу.

Не ради оправданий – нет. Я просто хотела услышать правду из его уст. И почему он со всем своим влиянием не заткнул всем рот?

Карл почти не отреагировал на мой внезапный приход: покорно освободил стул для Эвы, подал ей чай, потом так же спокойно вернулся к своим делам. А я влетела в кабинет, едва сдерживая бешеное сердцебиение.

– Как вы могли? – вырвалось у меня. – Вы знали, что люди отреагируют именно так, и всё равно пригласили меня на тот танец! А теперь, вы просто игнорируете слухи!

Его лицо оставалось спокойным, почти невозмутимым.

– Кто бы поверил, – ответил он спокойно, – что ваш муж сам получил эту должность?

Я прижала ладонь к рту, не сразу поверив услышанному.

– Боже мой… – шепнула я. – Вы не просто знали – вы это и планировали. А как же ваша жена? А как же я? Неужели не было другого варианта? Вы могли… открыть всем правду про мой дар?

– Вас бы убили, – тихо произнёс он, и в этих словах не было ни жестокости, ни сожаления – лишь сухой расчёт. – А моя жена, пока я не найду всех заговорщиков останется в замке. Там ей эти слухи не навредят.

Я опустилась на стул, пытаясь отдышаться, чувствуя, как кровь стучит в висках.

– Король знает о вашем обучении, он знает, что вы можете не только найти яд в бокале, но и найти лучшее решение. Он надеется развивать вашу силу. Людвиг хочет использовать ваш дар, чтобы находить верные решения, которые не будут приводить к опасности. И мы не можем рисковать вашей жизнью. – сказал герцог не отрывая взгляд от бумаг.

– Оливия, вы же не вчера родились? – он посмотрел на меня с ухмылкой. – Все понимают как это работает. И очень часто, мужья сами не против. Вы же понимаете, как работает система? – он встал и пошел мне навстречу.

– Короли, герцоги, даже графы никогда не выберут в любовницы принцесс, дочерей герцогов и графов – много проблем с семьей, их попытками повлиять на политику. Крестьянки, служанки – не интересно. Лучшие любовницы при дворе – жены мелких чиновников. И умные мужья часто «закрывают глаза» на увлечения своих жен, а взамен получают титулы, земли, продвижение.

Я смотрела на него с широкими глазами, полными удивления и шока.

– Вы далеко не единственная с такой судьбой. Вы просто слабая в глазах сплетников, пока ещё слабая, и они считают, что могут говорить о вас. Если хотите, я назову вам имена других таких любовниц при дворе? И в отличии от тех дам, вашу репутацию потом можно будет отмыть.

Всё это время я мечтала о скромной жизни в деревне, о доме и детях, о том, чтобы забыть дворцовые интриги. И вот – оказалось, что все мои планы были просто предметом лёгкой насмешки в чужих устах.

– Оливия, – сказал герцог и внезапно взял мои руки в свои. Его прикосновение было тёплым, но в нём угадывался властный тон. – Поверьте, всё будет хорошо. Ваша служба не займет много времени, а потом вы получите всё, о чём мечтаете.

– Немного времени? – прошипела я, не веря ни слову. – Вы, наверное, смеётесь: как долго продлится ловля шпионов? Годы?

– Я надеюсь мы управимся быстрее. Я бы хотел, чтобы вы отложили некоторые свои планы, которые могут помешать делу, – сказал он ровно.

– Я рекомендую воздержаться от близких отношений с мужем пока мы не разберёмся… но если соблазн велик – на столе есть средство. Его величество может расстроиться если что-то пойдет не по его плану. А вообще, я могу сам поговорить с вашим мужем. – сказал он, вопросительно приподнимая бровь.

– Обойдусь без вашего вмешательства. И с мужем, и со сплетнями я справлюсь сама.

Я стояла с раскрасневшимися от гнева щеками, униженная и раздосадованная. Моя первая, почти животная мысль – разбить склянку об его стол. Крикнуть, что я не слабая и не заслужила такого отношения! Но вместо этого я схватила флакон и выскочила из кабинета, так что дверь захлопнулась за мной громким стуком.