Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 332 страниц)

Глава 23

А на Генеральной ассамблее после обмена колкостями с разных сторон противоборствующих сил прошло общее голосование, на котором мнения разделились практически поровну – 80 за Сербию, 75 против, 10 воздержались. По окончании сессии к Романову снова подошли оба югославских лидера, и Милошевич сказал, что они были бы рады, если бы советская сторона стала силой, контролирующей ситуацию в Косово.

– Думаю, – ответил Романов, – что наша страна прислушается к мнению югославской стороны и пришлет свой воинский контингент. А не знаете, албанцы кого выберут в секунданты?

– По слухам, – ответил Милошевич, – это будет Западная Германия.

– Значит, повторится Вторая мировая война, – улыбнулся Романов, – русские против немцев… шутка, – добавил он, видя вытянувшиеся лица собеседников. – А если подытожить все события, случившиеся сегодня, то в принципе все неплохо сложилось, могло быть гораздо хуже. Так что выше нос, товарищи, мы еще повоюем…

А еще чуть позже на встречу с советским лидером в здание ООН прибыл и американский президент, как они и договаривались немного ранее.

– Рад встрече с вами, мистер Романов, – начал Буш диалог с улыбкой, – вы хотели обсудить со мной какой-то конфиденциальный вопрос – я внимательно слушаю…

– Я тоже счастлив видеть вас в добром здравии, – вежливо ответил генсек, – а вопрос мой очень простой, но в то же время и довольно сложный… вы знаете, что у меня есть две дочери?

– Конечно, справку о семейном положении основных мировых лидеров мне Госдепартамент подготовил одной из первых… одну из дочерей зовут Валентина, а вторую Наташа, если не ошибаюсь…

– Не ошибаетесь, – хмуро отвечал Романов, – с младшей Наташей у меня и возникла некая проблема – она хочет выйти замуж за американского гражданина.

– Дада, – тут же откликнулся Буш, – мне об этом говорил Кейси буквально на днях… его зовут, если не ошибаюсь, Илон Баскофф, он работает в нашем посольстве в Москве.

– И еще он кадровый сотрудник ЦРУ, – буркнул Романов.

– Такие уж правила, – развел руками Буш, – практически все сотрудники посольств в той или иной мере сотрудничают с разведкой.

– Так вот, – продолжил генсек с некоторой натугой, – меня лично напрягает эта ситуация… они хотят пожениться и уехать куда-то в Майами, а это, согласитесь, немного выходит за рамки…

– Что же здесь такого необычного? – усмехнулся Буш, – молодым людям свойственно иногда влюбляться и жениться…

– Напрягает то, что эти молодые люди немного необычные, – ответил Романов, – у меня есть небольшое предложение по этому поводу.

– Внимательно вас слушаю, – откинулся на спинку кресла президент.

– Я между делом узнал, что у семьи Баскофф есть домовладение в Черногории… это ведь часть Югославии, верно?

– У меня таких данных нет, – немного нервно ответил Буш, – но вполне допускаю такую возможность.

– Так вот – пусть Наталья и Илон живут в этом домовладении долго и счастливо – такое мое предложение… а чтобы их счастье продолжалось подольше, нам надо бы быстро и конструктивно решить проблему Косово, только и всего… тогда я буду вам, мистер президент, чрезвычайно обязан.

Буш пожевал губами, посмотрел зачем-то в окно, выходящее на пролив Ист-Ривер, после чего медленно и с расстановкой ответил:

– Предложение заманчивое, мистер Генеральный секретарь, пожалуй, я могу с ним согласиться… что надо сделать с нашей стороны?

– Отзовите вашего представителя при ООН, – тут же вылетело из Романова, – с Олбрайт очень трудно работать.

– Думаю, мы сможем это сделать… еще что-нибудь?

– С Косово хорошо бы решить вопрос полюбовно, – продолжил генсек, – ни вам, ни нам обострения в этом регионе не надо – пусть миротворческие силы составят СССР и Германия. И хорошо бы законсервировать этот вопрос… ну скажем на 50 лет – в 21 веке возможно нравы смягчатся и все будет разрешено более примирительным характером… как вы отнесетесь к таком предложению?

– Я должен посоветоваться со своими министрами… – начал барабанить пальцами по столу, – но думаю, что ответ наш будет лежать в положительной области…

– Я не сомневался в вас, мистер президент, – вежливо улыбнулся Романов, – давайте заодно уже обсудим и остальные вопросы, они ведь у вас имеются?

– Да, конечно… основной вопрос связан с железнодорожными ракетами, как уж они там называются… Молодец… хорошо бы их включить в предстоящий договор о ракетах средней дальности.

– Окей, мистер президент, – ответил генсек, – я понял вашу озабоченность и думаю, что смогу ответить что-то определенное в течение недели-двух. Мне тоже надо посоветоваться со своими министрами.

Дедовщина

Через неделю Романов неожиданно взял и выехал в дивизию имени Дзержинского, которая располагалась совсем рядом с Москвой, в городе Балашиха-15. Руководил ей на тот момент генерал-майор Босов Виталий Викторович, относительно молодой еще командир, всего пятьдесят лет. Генсека встретили, как положено, предварительной чисткой плаца и покраской травы в радикальный зеленый цвет.

– Здравия желаю, товарищ главнокомандующий, – отдал под козырек генерал, вытянувшись не хуже, чем салобон перед дедушкой, – рады приветствовать вас на территории Отдельной Краснознамённой орденов Ленина и Октябрьской Революции мотострелковой дивизии особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского! – поименовал он вверенное подразделение полностью.

О целях визита высокого гостя его не проинформировали, поэтому держался он крайне настороженно, держа в уме различные непредвиденные осложнения.

– Вольно, – скомандовал ему Романов, – покажите мне какую-нибудь казарму, а затем побеседуем в штабе, хорошо?

Генерал молча козырнул и предложил ближайшую казарму, в полсотне метров справа от плаца. На входе стояли навытяжку майор и два капитана.

– Это у нас дневальный, – показал генерал на аж побелевшего от напряжения сержанта возле тумбочки, – здесь оружейная комната, а тут, собственно, помещение для бойцов третьей роты.

– Хорошо, – Романов осмотрел бойцов, таких же белых от напряжения, как и дневальный, – а теперь покажите мне, как бойцы исполняют команды… ну хотя бы отбой и подъем…

– Есть, товарищ главнокомандующий, – гаркнул генерал и отдал распоряжение майору, а тот уже заорал во весь голос «Отбой!».

В норматив бойцы третьей роты уложились как по отбою, так и по подъему, после чего Романов предложил генералу пройти в штаб.

– А как у вас тут с неуставными отношениями обстоят дела, товарищ Босов? – задал такой неожиданный вопрос генсек уже непосредственно в штабе.

– Есть отдельные проявления, – не полез за словом в карман генерал, – но мы с ними боремся, причем достаточно успешно.

– Сколько бойцов за последнее время… ну, скажем, с начала года, было направлено в штрафные подразделения? – продолжил допрос Романов.

– Если нужны точные данные, – ответил генерал, – то я сейчас отдам приказание, через десять минут будут такие цифры…

– Не надо точно, – махнул рукой генсек, – можно приблизительно.

– В прошлом году у нас в штрафбаты у нас было отправлено около десяти бойцов, с начала этого года пять или шесть…

– А сколько человек умерло за это же время?

– Пятеро, товарищ Романов, – убитым голосом отвечал начальник, предчувствуя неприятности.

– По каким причинам они умерли?

– Всех расстрелял солдат-первогодок, когда стоял в карауле… – совсем тихо закончил доклад генерал.

– Понятно… – протянул Романов, – расследование провели, виновных наказали?

– Так точно, все виновные понесли заслуженное наказание…

– Я вот о чем хотел поговорить, товарищ Босов, – перешел к констатирующей части своего выступления генсек, – этот расстрел, он же ведь стал результатом дедовщины, так?

Генерал молча кивнул, тогда Романов продолжил.

– Что это за болезнь вообще такая, дедовщина? Если приводит к таким вот печальным последствиям? Может, пора начать лечение…

– Я могу рассказать вкратце, что это за болезнь, – поднял перчатку генерал, – если у вас есть минут десять-пятнадцать…

– Конечно, – посмотрел на часы Романов, – рассказывайте…

– Григорий Васильевич, вы же не вчера родились и должны понимать специфику армейской службы, – смело перешел генерал в наступление, – вы же сами служили и воевали – неужели никаких проявлений неуставных отношений не видели?

– Видел, конечно, – не стал отрицать очевидного генсек, – на фронте всякое бывало… но чтобы по пять своих сослуживцев за один раз расстреливали на ровном месте, такого не припомню.

– Неуставные отношения отчего ведь происходят? – продолжил Босов, – в основном в целях поддержания дисциплины и повышения боевой выучки… новички приходят к нам до предела разболтанные и неумелые, так чтобы хоть как-то привести их в соответствие с нормами Советской армии, солдаты второго года службы и работают над их воспитанием…

– Над воспитанием должны вообще-то работать политработники, – заметил Романов.

– Все верно… однако это в рабочие, так сказать, часы – а во время отдыха и сна эстафетную, так сказать, палочку у замполитов перехватывают старослужащие товарищи…

– И их воспитательная работа в итоге выливается в такие вот показательные расстрелы, – хмуро продолжил его мысль генсек. – Знаете что, Виталий Викторович, недавно на уровне Политбюро было принято решение навести порядок во взаимоотношениях в армейской среде, при этом в качестве пилотного проекта по наведению порядка выбрана ваша дивизия…

Глава 24

– И в чем будет заключаться этот проект? – в глубокой растерянности ответил генерал.

– Для начала предлагается разделить военнослужащих по срокам их службы в разных местах… сможете вы обеспечить раздельные казармы хотя бы для первого и вторго годов службы?

– Это будет непросто… но мы постараемся, – в замешательстве продолжал командир дивизии.

– Это первый этап пилотного проекта будет, – продолжил Романов, – а в качестве второго этапа предлагается разделение по национальностям… вы же не хуже меня знаете, что кроме дедовщины Советская армия страдает еще и от так называемого землячества, да?

– Конечно, товарищ Романов! – выбрал типаж доблестного, но тупого служаки Босов.

– В первую очередь из вашей дивизии будут отсортированы граждане кавказских республик, от них в основном и идет это нездоровое землячество, знаете, наверно, и сами про это?

– Так точно, знаю, товарищ Романов, – продолжил играть роль тупого вояки генерал.

– И еще один немаловажный этап военной реформы будет заключаться в насыщении офицерства политработниками, надо будет увеличить их штат минимум вдвое.

– Григорий Васильевич, – наконец перешел на свой обычный режим Босов, – вы же наверно не хуже меня знаете, что такое политработник в современной армии…

– Ну расскажите, – искренне заинтересовался Романов, – про замполитов, с большим интересом послушаю.

– Дармоеды это, скажу прямо, – начал рубить с плеча генерал, – толку с них ноль, если не меньше. Зачем штат дармоедов увеличивать, я не понимаю…

– Новые замполиты будут немного другие…

– И где же возьмутся такие?

– В КГБ, где же еще, – улыбнулся Романов, – в третьем главном управлении – слышали про такое?

– Особисты… – с непонятным выражением лица протянул Босов, – ну может быть, может быть…

– Хорошо, основные моменты мы с вамиобговорили, а сейчас я хотел бы поговорить с этим солдатом-первогодком, который расстрелял своих сослуживцев… надеюсь, он у вас в части еще находится?

– Так точно, – опять взял под козырек генерал, – на гауптвахте содержится, ждет военно-полевого суда.

– Вот и проводите меня к нему, – поднялся генсек, – побеседую с подследственным военнослужащим.

Тут уже генерал ничего не сумел высказать, а просто указал направление, в котором Романову надо было двигаться, чтобы попасть на гауптваху.

– Расскажите в двух словах, что это такое, гауптвахта? – попросил генсек по дороге.

– Конечно, Григорий Васильевич, – генерал нащупал дно омута, куда он залетел, и начал выражаться вполне простонародно, – это слово немецкое, в переводе означает «главный караул»… знаете, наверно, гауптбанхоф – это главный вокзал, а гауптман это звание такое у немцев, соответствует нашему капитану.

– Это я знаю, – одернул его Романов, – давайте ближе к теме.

– На гауптвахту в Советской армии определяют бойцов, нарушающих правопорядок в части – за самоволку туда сажают, за распитие алкогольных напитков и за прочие нарушения. Убийство военнослужащих это отдельная и очень редкая статья, за которую туда попадают – по ней так вот и залетел наш рядовой Вострецов буквально неделю назад.

– Что она представляет собой, эта ваша гауптвахта? – поинтересовался генсек.

– КПЗ видели? – спросил генерал, – так вот гауптвахта ничем он него не отличается.

– Хорошо, в целом понятно… – сказал Романов, – давайте мне вашего Вострецова.

Прапорщик, охраняющий вход на гауптвахту, отдал под козырек и пропустил двух страшных визитеров внутрь каменного строения, где пахло какой-то тухлятиной. Романов поморщился, но прошел внутрь… после двух поворотов и трех зарешеченных дверей прапорщик, предупрежденный о визите, указал на железную дверь с номером 13.

– Несчастливый номер, – заметил Романов, – но лично для меня он всегда был удачным. Помню, как в нашем техникуме вытаскивал его, экзамены всегда хорошо заканчивались.

– Вот подозреваемый Вострецов, – пропустил слова Романова мимо ушей генерал, – можете с ним беседовать… прапорщик проконтролирует.

– Спасибо, не надо, – откликнулся генсек, – я как-нибудь сам разберусь.

Романов зашел в камеру, где в углу на опущенной койке сидел какой-то весь синий и спущенный, как воздушный шарик, рядовой с содранными погонами. Генсек сел рядом с ним на кровать и начал беседу.

– Тебя как зовут-то боец?

– Сергеем, – шмыгнул носом тот.

– Знаешь, кто я?

– Догадываюсь, – ответил тот, – главный по стране наверно.

– Угадал, – усмехнулся Романов, – ну расскажи свою историю – за что ты этих бойцов-то порешил?

– А они меня заставили сортир языком вылизывать, – шмыгнул носом солдатик, – чтоб там, значит, чисто было…

– Ну ты сам, наверно, себя поставил в такое положение, – ответил, чуть помедлив, Романов, – не смог постоять за себя в самом начале, вот они и стали на тебе ездить, так?

– Угу, – отвернувшись в сторону, высморкался боец, – наверно, все так, как вы говорите… но их же много и все здоровые, а я один и тощий…

– Да, это проблема… – покрутил головой генсек, – долго думал-то, прежде чем их пострелять?

– Недели две, – невесело откликнулся солдат, – последней каплей была угроза опустить меня следующей ночью…

– Это совсем нехорошо, – погрустнел Романов, – давай вот что сделаем – высшую меру тебе не дадут, это я тебе обещаю, как Генеральный секретарь, но лет 10–12 отсидеть все равно придется. На зоне сумей все же постоять за себя – лучше один раз потерпеть и не сдаться, чем потом много лет расхлебывать свою слабость. Родителям если есть что написать, пиши – я передам.

Лэнгли, штаб-квартира ЦРУ

Директор ЦРУ Уильям Кейси назначил большое совещание на утро, в 9.30 по восточно-американскому времени. Собрались все начальники отделов и отдельные ведущие аналитики.

– Парни, – не смущаясь тем, что среди собравшихся было две женщины, – начал свою речь директор, – собрал вас с тем, чтобы выработать согласованную линию работы по Восточному блоку… надеюсь, все понимают, с чем это связано?

– Поясните, шеф, – поднял руку рыжий Джон Айртон, заместитель начальника русского отдела Макконахи, – чтобы не было недопонимания.

– Хорошо, – вздохнул Уильям, – поясняю… у нас сильно потеплели отношения с Советами и со всем их блоком еще при предыдущем президенте. А при нынешнем вообще начинается что-то вроде второго сезона разрядки – помните, что это?

– Конечно, Уильям, – за всех сказал Питер Хеннеси, ирландец и руководитель аналитического сектора, – семидесятые годы, договор о противоракетах, хоккейные матчи русских с НХЛ.

– Все верно, Питер, – кивнул ему начальник, – этот период, если мне не изменяет память, продолжался около 5 лет, с 72 по 76 включительно… ну или около этого. А потом в Белый дом заселился Картер и разрядка закончилась. Так вот – нам сейчас, по всей видимости, светит примерно такой же период потепления… до следующих выборов точно, а может и дальше. Это, естественно, не отменяет нашей работы против Советов, но вносит в нее некоторые особенности.

– Какие особенности? – спросил не терпевший неточностей Пол Кросби, начальник азиатского сектора ЦРУ.

– Разные, Пол, – усмехнулся директор, – большие и маленькие. Начнем с малых… крота из нашего ведомства наконец-то вычислили, слава богу, сейчас он работает под плотным контролем и передает на Лубянку только то, что подготовлено в русском отделе. Мистеру Макконахи отдельная благодарность за это.

– Да что я, – скромно ответил тот, разглядывая носки своих до блеска надраенных ботинок, – это Джон постарался.

– Значит, обоим вам выношу благодарность – премии получите в конце квартала. Еще одна проблема на наши головы свалилась… у кого в подчинении числится такой Илон Баскофф?

– У меня, – поднял руку все тот же Макконахи, – но он за штатом – сотрудник посольства в Ленинграде.

– У этого Илона шашни с дочкой Романова Натальей, – сообщил Кейси, – наверно, кое-кто про это уже слышал…

– Верно, – подал голос рыжий Джон, – я слышал – медовая ловушка во всей своей красе, захомутал он дочку Романова.

– Так вот… – Кейси сурово оглядел все собрание, – ловушки отменяются. Наш президент лично договорился с советским лидером, что эту пару никаким образом разрабатывать не надо. Жить они будут в Черногории, это одна из республик Югославии, если кто-то не знает… в местечке под названием Херцег-Нови… это берег Адриатического моря, модный курорт.

– Я бы съездил в эту Черногорию, – не удержался от реплики Макконахи, а потом добавил, глядя на директора, – если позволите, конечно – в целях контроля ситуации.

– Съездишь, Эндрю, – пообещал ему тот, – но не прямо сейчас, попозже. Пусть живут, как хотят… со спецслужбами Югославии у меня уже были контакты, они пообещали проследить за безопасностью этой пары.

– А какие же тогда у нас большие проблемы, шеф? – задал вопрос Хеннеси.

– Не торопись, Пол, – ответил директор, – сейчас и до них дойдем. Значит так, слушаем инструкции и стараемся от них не отступать… ну то есть можно и отступить, но в случае крайней необходимости и с санкции руководства. Пункт один. Никаких активных действий против русских… относительно их союзников можно, но с осторожностью, против восточных немцев без ограничений. Пункт два. Отношения России с Китаем отныне тема номер один в нашей работе… делайте, что хотите, но надо вбить клин в их взаимоотношения… для начала можно и небольшой клинышек… но опять же без активных действий. Пункт три. Что нас особенно интересует в России на данный момент – недавно Романов побывал на двух запусках МБР, один в Плесецке, второй в Баренцевом море. Надо расшибиться в лепешку, но узнать характеристики того, что запускали и из Плесецка, и с моря… в общих чертах все.

Глава 25

Озеро Рица, дача Сталина

Романов испросил у управделами ЦК законный отпуск на две неделе и отправился проводить его на бывшую дачу Сталина, а ныне Госдачу №5, недалеко от города Гагры в республике Абхазия. Построена она была в 47 году по спецраспоряжению ЦК для отдыха высших руководителей партии и государства. Была она невысокой, в один этаж, и гармонично вписана в окружающий ландшафт. Специально к ней была проведена горная дорога по серпантину от самых Гагр. Для прогулок по озеру Рица на Ленинградском заводе экспериментального судостроения специально был спроектирован и построен малой партией катер проекта 370У, а для охраны также был создан спецглиссер с кодировкой НКЛ-5.

В оформлении дачи были использованы ценные сорта дерева, такие, например, как самшит, орех и карельская береза, вся мебель была сделана по спецзаказу под небольшой рост товарища Сталина. А в дальнейшем никто не озаботился сменой обстановки, так что практически все там оставалось тем же, что и в год ввода объекта в эксплуатацию.

И еще на этой даче имелся небольшой кинозал, где вождь мирового пролетариата просматривал новые фильмы и давал высочайшее разрешение на их прокат… ну либо запрещал показывать их населению, тут уж одно из двух. Так высочайшее одобрение получили комедии Александрова «Веселые ребята» и Пырьева «Трактористы», а еще идеологические ленты «Чапаев», «Петр Первый» и «Иван Грозный». Но на полку отправились недостаточное выдержанные «Скворец и лира», где Любовь Орлова изображала американскую шпионку, и «Бежин луг», содержавшее по мнению вождя недостаточно достоверные данные о расстановке классовых сил в деревне.

Романов приехал на эту дачу с супругой Анной и планировал ничего не делать в ближайшие две недели, но суровая реальность внесла в его планы свои коррективы. Охранник буквально через десять минут после приезда доложил, что по АТС-1 поступает звонок от товарища Примакова, члена Политбюро и Председателя КГБ СССР.

– Что ему надо? – недовольно справился Романов.

– Не могу знать, товарищ Генеральный секретарь, – вытянулся во фронт бравый охранник из девятки, – сообщил только, что дело срочное.

– Хорошо… – устало махнул рукой генсек, – переводи вот на этот номер.

И буквально через десяток секунд телефон в столовой на красивом столе, инкрустированном буком и ясенем, начал разрываться на части.

– Слушаю, Евгений Максимович, – Романов поднял трубку и одновременно кивнул супруге, чтобы она вышла.

Анна все поняла, не первый год была замужем за лидером государства, и вышла по анфиладе налево, в направлении кинозала.

– Мне очень жаль отрывать вас от отдыха, Григорий Васильевич, – донеслось из трубки, – но вот только что возникло одно обстоятельство, требующее вашего вмешательства.

– Излагайте, – коротко бросил в телефон Романов.

– Большая проблема в Польше, товарищ Романов, – перешел на официальный тон Примаков, – забастовки в трех крупнейших городах, на улицах баррикады, столкновения с полицией, Ярузельский просит консультаций по дальнейшей деятельности…

– Опять Лех Валенса? – уточнил генсек.

– Не столько он, сколько недобитые деятели Солидарности, Куронь и Михник, – пояснил Примаков.

– Ярузельский хочет лично приехать к нам?

– Да, говорит, что самолет готов к вылету.

– Хорошо, пусть вылетает в Адлер, оттуда до до Рицы недалеко… я вышлю машины сопровождения. А в двух словах – почему такой катаклизм случился? Что стало детонатором?

– На судоверфи в Гданьске задавили одного рабочего… по моим данным, это произошло по глупой случайности. Но лидеры оппозиции сумели правильно обыграть эту смерть – на следующий день бастовало сто тысяч гданьских рабочих… еще через день пятьсот тысяч по всей Польше…

– Хорошо, я поговорю с Ярузельским лично… вы, кстати, тоже подтягивайтесь сюда, Евгений Максимович… и Соколова с собой возьмите, устроим обсуждение проблемы в тесном кругу единомышленников.

Романов положил трубку, некоторое время смотрел в окно, где была видна роща эвкалиптов и самшита, потом встал и прошел в кинозал. Анна сидела там на последнем ряду с краю.

– Опять у тебя неприятности, Гриша? – заботливо спросила она.

– И не говори, – отмахнулся Романов, – в Польше волнения, надо как-то решать вопрос… завтра Ярузельский прилетит на консультации.

– А пока он летит, давай что ли посмотрим какое-нибудь новое кино – я же знаю, сюда привозят ленты всех новых фильмов…

– А давай, – легко согласился генсек и позвал администратора дачи, выглянув в коридор. – Что у вас тут из новых фильмов имеется? – спросил он у него.

– Из самых последних «Маленькая Вера», «Покаяние» и «Фанат», – тут же ответил администратор. – Только что отсняты, даже в прокат не выходили.

– Что выберешь, Аня? – спросил Романов у жены.

– Мне больше по душе «Маленькая Вера», – ответила она, – там, скорее всего, про любовь, а Покаяние и Фанат звучат как-то по-мужски.

– Заряжайте Веру, – устало продублировал администратору Романов, – жалко, что нет Надежды и Любови…

Просмотр новой киноленты прошел в гробовом молчании, а по окончании Анна повернулась к мужу и сказала:

– Я конечно все понимаю, но это вот совсем уже где-то за гранью…

– Аня, – ответил ей Романов после непродолжительной паузы, – в Советском Союзе тема секса и всего, что с ним связано, было жестко табуировано… я ничего конкретного утверждать не берусь, однако профильные медики говорят, что жесткие запреты на то, что связано с основными инстинктами человека, ведут к выдавливанию этих запретов в подсознание, а затем и к различным психическим отклонениям… знаешь про это?

– Догадываюсь, – усмехнулась Анна, – но со стороны своей женской логики могу заметить, что бесконтрольное снятие всех запретов, в том числе и насчет этого твоего секса, может привести к куда как более серьезным психическим отклонениям. Это как день непослушания в детском саду – сначала весело, а потом надо чинить игрушки, вставлять выбитые стекла и лечить переломы у детишек… а актриса, которая главную роль играла, все же неплоха, не могу не признать.

– Наталья Негода, – припомнил титры Романов, – да, некоторый потенциал у нее есть. Может, еще что-нибудь посмотрим? – спросил он, посмотрев на часы, – до ночи еще время есть…

– Давай посмотрим, – вздохнула Анна, – из двух оставшихся названий мне больше нравится Фанат.

Генсек распорядился запустить новый фильм, после чего они почти два часа в полном молчании просмотрели первую заметную роль Алексея Серебрякова. А по окончании начался обмен мнениями.

– Я, кажется, уже видела что-то подобное, – первой начала Анна, – на закрытых показах в управделами была пара фильмов производства Гонконга. Там еще артист такой запоминающийся играл… Брюс Ли, если не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, – ответил ее супруг, – «Кулак ярости», «Путь дракона» и еще это… «Игра смерти». На съемках последнего кино, кстати, Брюс Ли умер… и реальные съемки его похорон встроили в сценарий. А «Фанат» это адаптация азиатских боевых искусств к отечественным реалиям, не слишком удачная, но не будем так уж сильно придираться. Каратэ, ушу, тэйквондо – все это тоже ведь было запрещено в СССР, а люди, особенно молодежь, интересовались этими искусствами. И надо еще учитывать, что запретный плод сладок, что способствовало подпольным секциям, где обучали каратэ. Есть такая мудрая поговорка – не можешь предотвратить, возглавь. Так что в таких фильмах, как этот «Фанат», я вижу свет в конце тоннеля.

– Главное, Гриша, – вздохнула Анна, – чтобы этот свет в тоннеле не оказался от фар летящей навстречу электрички…

Ярузельский

Руководитель Польши прибыл на Дачу №5 на следующий день к полудню. Романов встретил лично на крыльце здания, тепло поздоровался и пригласил в гостиную, где уже в полной боевой готовности ожидали Примаков и Соколов.

– Добрый день, Войцех Витольдович, – встал навстречу гостям Примаков, – как добрались?

– Все хорошо, Евгений Максимович, – вежливо отозвался поляк, – никаких проблем в полете не случилось. И если можно, называйте меня Войцех Владиславович… меня так звали, когда я воевал в Войске Польском.

– Конечно-конечно, – ответно улыбнулся Примаков, – как скажете…

Соколов поздоровался с Войцехом без слов, после чего все четверо приступили к обсуждению текущего момента. Можно было заметить, что польский руководитель сильно напряжен и взвинчен, но внешне это проявлялось слабо.

– Итак, Войцех Владиславович, – начал Романов, но тот попросил без отчеств, – хорошо, итак, Войцех, у вас в Польше вторая серия восьмидесятого года начинается, если мы все верно понимаем?

– Да, Григорий, очень похоже, но с некоторыми особенностями, – ответил поляк, – отличия заключаются в том, что политических требований бастующие не выдвигают… ну практически, за редкими исключениями.

– Расскажите про исключения, если нетрудно, – перебил его Примаков.

– Сеньки (хорошо), – перешел почему-то на польский Ярузельский, – про исключения… из двадцати шести бастующих предприятия что-то, напоминающее политику, высказали только два – Гданьская судоверфь и Катовицкий металлургический комбинат. И там, и там потребовали моей отставки и смены правительства. Остальные двадцать четыре объекта выдвигают строго экономические пожелания.

– И в чем заключаются эти пожелания, Войцех? – спросил Романов.

– Повышение минимальной зарплаты, снижение ставок кредитования в банках и налогов на предпринимательскую деятельность, отмена последних штрафов, которые принял Сейм на прошлой неделе.

– Так-так-так, – заинтересовался Романов, – и что же там такого принял ваш Сейм?

– Да ничего особенного, Григорий, – поляк приподнял свои темные очки, чтобы лучше видеть собеседников и огласил весь список, – их там всего-то штук пять было, этих пунктов – четыре за нарушения правил дорожного движения, а пятое оскорбление высших должностных лиц.

– И почем же теперь у вас штрафуют за оскорбление? – вступил в диалог Соколов.

– Сто тысяч злотых… в пересчете на вашу валюту это триста рублей с небольшим…

– Однако, немало, – присвистнул Романов, – у нас это полторы месячные зарплаты…