Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 174 (всего у книги 332 страниц)

И вот, кто бы мог подумать, что именно слухи о неверности мужа сблизят меня с женщинами двора куда больше, чем любые вышивки, чайные посиделки и учтивые разговоры о погоде.

Всю неделю я избегала мужа в общественных залах. Ходила тихая, поникшая, а образ оскорблённой, но благородной жены удавался мне слишком хорошо.

Подколы недоброжелательниц уже изрядно мне надоели – как и шепот по углам, который тянулся за мной. Я сдерживалась из последних сил, чтобы не начать отвечать тем же.

Одну из этих дам я могла бы легко приструнить – намёком на свой статус. Другую – запугать парой жарких, но правдивых фактов о самой даме, фактов, добытых мною ещё в прошлой жизни. На третью можно было прикрикнуть без опасений. А четвёртую, будь у меня хоть немного меньше самообладания, я бы просто выслала из дворца под благовидным предлогом.

Но я терпела. Я лишь опускала глаза, смотрела на носки своих туфель и молчала.

Молчала и ждала.

Как же я устала ждать.

Герцог предлагал всё прекратить – просто появиться со мной на ужине, и одним этим жестом уничтожить слухи. Но я не хотела сдаваться. Я верила, что мой план сработает, что всё это не зря.

И теперь, спустя несколько дней, я начинала сомневаться.

Может быть, я действительно ошиблась.

Может, пора признаться Феликсу, что мой замысел не так остроумен и успешен.

Тем более мне не нравилось, что за герцогом всё сильнее закреплялся статус дамского угодника и изменщика. И этот последний факт, раздражал меня всё сильнее, пробуждая во мне желание защитить своё.

Однажды в парке ко мне подсела леди Эльна Дюран.

Я сжала пальцы в кулаки, ногтями впиваясь в ладони – лишь бы радостной улыбкой не выдать себя. Что-то мне подсказывало, что это не просто жалость и дружеское участие.

– Мы не часто общались, – начала она со скромной любезностью, – но вы всегда были так вежливы и милы со мной.

– О, только не говорите, что вы тоже пришли пожалеть меня из-за поступков моего мужа, – ответила я, опуская глаза, изображая грусть и усталость.

– Нет-нет, что вы, – мягко перебила она, чуть склонив голову. – Мы просто решили… поделиться и с вами.

Молодая девушка присела рядом осторожно, будто она боялась запачкать платье, на самый край лавочки.

– Мы? – переспросила я, не сдержав любопытства.

А в голове пронеслось:

«Давайте же, леди Эльна, назовите имена.» – я была уверенна, что она просто жертва этой ситуации, и в её участии я сомневалась, но вот другие участники.

– Дамы двора, знатные леди… – улыбнулась она чуть шире, чем следовало. – Мы все поддерживаем друг друга. Мы женщины должны помогать друг другу в этом не простом мире.

Леди Эльна ловко уклонилась от моего вопроса.

– Спасибо, – ответила я, стараясь говорить ровно. – Я и правда получила много поддержки от женщин в последние дни.

– Знаете, – начала леди Эльна, слегка понизив голос, – у стены в конце городского парка есть одно особое место.

– Стена плача? – уточнила я.

– Нет, – покачала она головой. – Это неправильное название. Место называют стеной женских слёз. Говорят, если прийти туда в определённый час, рассказать о своих невзгодах и оставить дар… то колдунья, если сочтёт подношение достойным, – она сделала ударение на последнем слове, – решит вашу проблему.

– Но стена длинная, – заметила я, стараясь звучать естественно, хотя сердце уже билось быстрее. – Там много ниш и участков, посвящённых павшим воинам и потерянным возлюбленным. Как понять, что именно меня услышат?

Леди Эльна наклонилась ко мне ближе, так что край её платья коснулся моей руки.

– Вам нужен тот участок, где стоит статуя влюблённой девы, – прошептала она. – В самой стене есть фальшивый кирпич. Туда вы должны положить письмо и дар. После – обратитесь к богине. Помолитесь и поделитесь с ней своей болью. Просить лучше днем, забирать поздно вечером.

Я чувствовала, как тон её голоса будто меняется, из дружелюбного в чуть торжественный, возбужденный и нервный.

Леди Эльна резко поднялась. Её ладонь легонько коснулась моего плеча, словно благословляя или предупреждая.

– Мне помогло, – сказала она тихо, но уверенно. – Все говорят, что муж теперь смотрит на меня с нежностью.

Графиня Дюран взглянула на меня сверху вниз, глаза блестели нежностью и заботой.

– Я правда хочу вам помочь… но больше ничего сказать не могу, герцогиня.

Леди Эльна изящно поклонилась и поспешила прочь, растворяясь среди деревьев, оставляя за собой легкий аромат весенних цветов.

Глава 45
ВСТРЕЧА В ГОРОДЕ

Договориться с мужем оказалось куда сложнее, чем я ожидала.

Феликс, который без колебаний поддержал мой план при дворе и с готовностью согласился терпеть слухи, шёпоты и косые взгляды, теперь, когда дело дошло до действий, словно превратился в каменную стену. Он и слышать не хотел о том, чтобы я отправилась в город одна – даже ради высшей цели.

Он упорно не признавал очевидного: все эти косые взгляды в последние дни обращены были вовсе не к нему, а ко мне, его жене. И поэтому, как мне казалось, я имела полное право сама решать, как лучше поступить.

Я чувствовала – это наш шанс. Возможно, единственный. И позволить ему уплыть было бы непростительной ошибкой.

– Сэр Артур поедет с тобой, – произнёс он тем тоном, который когда-то заставлял целый ряд советников склонять головы и менять решения.

Я лишь улыбнулась, сдержанно и тихо, хотя внутри всё кипело. Артур – верный до фанатизма, преданный герцогу как пес. Он бы отчитался перед герцогом о каждом моём шаге, каждом слове, каждом взгляде. Мы с ним вызвали бы куда больше подозрений, чем если бы я поехала в город с самим Феликсом.

– Эва могла бы сопровождать меня, – осторожно предложила я, заранее зная, что он никогда не согласиться на этот вариант.

И действительно – герцог хмуро покачал головой.

– Ни слова больше об этом, Оливия. Эва не способна защитить даже себя. Как она поможет тебе?

А вот и ещё одно проявление характера давно знакомого мне Феликса – вежливый, спокойный, но непреклонный. Его забота была похожа на железную клетку, обитую бархатом, и чаще всего она простиралась только на тех, кого он считал «своими», – на близких, на семью. В прошлой жизни я тоже знала эту сторону герцога, хоть и проявились эти качества по отношению ко мне намного позднее.

В результате долгого, изматывающего спора всё же было решено: я поеду в город с полным сопровождением. Формально – под охраной и заботой, а на деле – под надзором.

Со мной должна будет поехать Эва, а одним из группы сопровождающих станет Рей.

Но настоящий замысел был совсем иным. Именно Рэй, укрывшись под плащом Эвы, должен был проводить меня в парк. Его присутствие не вызвало бы столько подозрений – в отличие от сэра Артура, чья верность герцогу была известна всем. Рей всё ещё мог выглядеть в глазах придворных «моим человеком».

Парень умел быть незаметным, он скромный, неприметный, сдержанный, он выглядел скорее молодым слугой, чем магом, чьё имя не раз звучало в коридорах дворца. К тому же многим было известно, что я сама приняла его на службу – и что маг прибыл в замок вместе со мной.

Я прекрасно знала – за нами всё равно будут следить.

Разведчики герцога могли оказаться повсюду: продавцы на площадях, уличные музыканты, газетчики, нищие у ворот и даже рыцари, появляющиеся «совершенно случайно» в самых неподходящих местах. Каждый из них мог оказаться глазами и ушами моего мужа.

Но и в этом крылась опасность – ведь каждый встречный мог оказаться не слугой герцога, а шпионом заговорщиков.

Поэтому каждое наше действие приходилось просчитывать с пугающей точностью.

По мощёным улицам, ещё влажным после ночного дождя, шла пара в длинных плащах с глубокими капюшонами, полностью скрывающими лица и фигуры. На первый взгляд – две девушки, служанки богатых и титулованных особ, отстроивших себе дома в лучшем квартале города.

Дом, из которого они вышли, выделялся среди прочих – не пышной отделкой, не золотом на окнах, а размером и тишиной, царящей вокруг. Двор, выложенный камнем, ровная решётка ворот, высокий фасад с большими окнами, согласно последней моде в строительстве, окруженный деревьями, что вообще считалось роскошью для узких улиц столицы.

Теперь же задняя дверь тихо закрылась за двумя фигурами, будто дом сам пожелал отгородиться. Силуэты людей скользили вдоль стен, словно тени, стараясь не задерживаться под взглядами редких прохожих.

Они шли быстро, почти бесшумно, минуя шумные улицы. На перекрёстках уже кипела жизнь – мальчишки разносили хлеб, торговцы расставляли корзины, где пахло рыбой и свежей зеленью, из кузницы слушался звон молотка.

Всё это создавало привычный утренний шум столицы, и на его фоне две фигуры в одинаковых плащах терялись, растворялись, становились частью ритма города.

Сквозь узкие переулки и арки они продвигались всё дальше – туда, где шум постепенно стихал, уступая место шороху листвы и журчанию воды. Каменные дома сменялись стенами старых усадеб, в воздухе чувствовался аромат влажной травы и холодного железа.

Впереди, за очередным поворотом, уже виднелась серая стена города – старая, крепкая, покрытая мхом, и вдоль неё начинался парк.

И только внимательный наблюдатель заметил бы, что шаги идущих слишком разные, движения слишком уверенные. Это не прогулка, не случайное утро двух подруг.

Я шла быстро, укутанная в плащ до самых щиколоток. Я не стала переодеваться в грубое платье горожанки, не сняла украшений, даже оставила кольца на пальцах. Пусть так.

Грабители в столице в этом районе – редкость, а случайные взгляды прохожих вряд ли задержатся на паре фигур в серых плащах.

Зато те, кто должен увидеть – увидят. Колдунья у стены, шпионы заговорщиков, наблюдатели, что прячутся в тенях, – все они будут внимательны к мелочам.

Рей шёл рядом, опустив голову под глубокий капюшон женского плаща. Издали он легко мог сойти за молодую служанку – хрупкая фигура, невысокий рост, мягкий силуэт. Но стоило приглядеться внимательнее – и тайное бросалось в глаза.

В его движениях не было ни тени неуверенности: чеканный шаг, ровная спина, сдержанные движения. И даже напряжение в плечах выдавало мужчину, не привыкшего держать корзину для покупок в руках.

Мы двигались быстро, старались не останавливаться. С каждым поворотом улицы шум рыночной площади отдалялся, уступая место размеренному эху наших шагов. Где-то вдали звонили колокола утренней службы, и на миг мне показалось, что все это ужасно опасно.

Из аккуратного, опрятного домика у дороги вдруг вышла пара – мужчина и женщина, с книгами в руках. Я почти не обратила на них внимания. Мысли уже витали впереди – за перекрёстком, где виднелись первые деревья парка и каменная стена.

Я шла, не замечая ни прохожих, ни уличного шума. Всё внутри было напряжено: какие слова сказать колдунье? Что можно говорить, а о чём стоит умолчать? Какую роль сыграть? Притворяться наивной глупышкой не имело смысла – те, кто стоит за этим, наверняка и так знают, какая я.

И вдруг внутреннее чувство заставило меня поднять глаза.

А женщина, вышедшая из дома, резко повернула голову – и наши взгляды встретились.

– Селия… – сорвалось с моих губ почти беззвучно.

Я не ждала, что она услышит. Но Селия передала книги мужу, быстро, решительно, и уже через пару мгновений стояла передо мной, перегораживая дорогу.

Рей остановился позади, едва заметно переминаясь с ноги на ногу – нервное движение выдавало его волнение.

Селия смотрела на меня с искренней радостью, а я, с трудом заставив себя улыбнуться в ответ, пыталась привести чувства в порядок. И лишь усилием воли удержала лицо спокойным.

А ведь я давно отстранилась от своей семьи. На письма мачехи я отвечала сдержанно – сначала отстранённо, почти холодно. Я не хотела её советов ни о том, как обольстить супруга, ни о том, как вести себя при дворе, чтобы получить больше возможностей.

Позже я отказала и в помощи мужу сестры, когда мачеха намекнула, что в моих силах поспособствовать продвижению господина Форша во дворце. Я была рада, что он там не задержался надолго.

Единственное, чего я не отвергла, – это просьба о деньгах. Герцог щедро выделял мне средства на содержание, и я каждый месяц отправляла часть отцу, в знак уважения, и моей заботы о семье.

Мачеха часто писала о невзгодах Селии – её слабом здоровье, бедственном положении их молодой семьи. В такие месяцы я отправляла больше, делая короткую пометку: для сестры.

Когда в моей жизни наступало затишье, я часто думала о Селии. Хотелось верить, что жизнь дала ей второй шанс, что она не повторила моей судьбы и её брак с Форшем оказался счастливым.

Всё же, как бы я ни старалась, в моей душе оставалось глухое, не отпускающее чувство – тревоги и недоверия. Сначала мы соревновались, недолюбливали друг друга, а потом и вовсе, чувство ненависти поглотило нас. Казалось, что такие чувства не должны легко угасать.

Здесь, во дворце, я всё чаще вспоминала не нашу последнюю встречу в храме, ту, что произошла в этой жизни, а ночь в темнице, из далёкого прошлого.

Иногда мне хотелось увидеться с сестрой: её поведение в храме показалось мне странным, слишком спокойным, неестественным, совсем не похожим на привычные черты характера Селии.

Но страх всегда побеждал. Я боялась повторения истории – боялась, что всё начнётся снова. Поэтому избегала её всеми силами.

И вот Селия стояла передо мной – и казалась совсем другим человеком, почти незнакомкой.

Я вглядывалась в её черты, словно искала следы прошлого – тень грусти, усталость, ту пустоту и боль, что когда-то застыла в её взгляде. Но ничего этого не было.

Её лицо было спокойным, живым, даже светящимся внутренним здоровьем. Кожа – чистая, глаза – ясные. Она выглядела женщиной, которую жизнь не сломила, а сделала сильнее. И я поймала себя на странной мысли: возможно, брак с господином Форшем действительно пошёл моей сестре на пользу.

Селия шагнула ко мне – и, несмотря на мою отстранённость, крепко обняла.

Её ладони обхватили мои щёки, и она долго всматривалась в моё лицо, разглядывала мою фигуру и шею, словно пыталась увидеть всё, что я старалась скрыть: усталость, тревогу, внутреннее напряжение.

Я думала что, от её взгляда не укроется ни одна деталь, ни одна эмоция.

– Я понимаю, как трудно признать, что что-то пошло не так, – тихо произнесла Селия. – Я лишь хочу сказать… из любой ситуации есть выход. Я готова помочь тебе, в любом случае. Даже если твой муж будет против. – Она говорила почти шёпотом, мягко улыбаясь, но её взгляд по-прежнему пристально изучал моё лицо, будто искал в нём подтверждение своим догадкам.

– Мне нужен только твой ответ, – продолжала она, чуть склонив голову. – Одного слова будет достаточно. Ты не обязана рассказывать всё…

Рей, который, в отличие от меня, не испытывал и не переживал от этой встречи никаких глубоких чувств и эмоций, сделал шаг вперёд.

– Вас будут искать, если мы не вернёмся вовремя, – напомнил он многозначительно.

В его голосе звучало то самое предостережение, которое я уже слышала от герцога: если я не появлюсь к назначенному часу, люди Феликса бросят всё и начнут поиски. А поскольку он ясно дал понять всем, что моя безопасность – превыше всего, я не могла подвергать собственный план такой опасности.

В этот момент капюшон Рея чуть сполз, открывая часть его лица, и я успела заметить, как в глазах Селии мелькнул испуг – быстрый, почти панический.

Неужели она узнала в нём человека герцога? И это так сильно напугало её?

Мы заговорили почти одновременно:

– Мне нужно идти, – выдохнула она.

– Мне тоже, – сказала я.

Я говорила с грустью и тревогой, а в голосе сестры звучал, как мне показалось, явный страх. Я взяла Селию за руку и тихо произнесла:

– Я закончу свои дела и обязательно тебя найду.

А потом, не сдержавшись, я поддалась порыву и обняла сестру.

Я шла к парку, терзаемая сомнениями. После встречи с Селией мысли путались, тревога то нарастала, то отступала, я никак не могла привести чувства в порядок. Рэй шёл рядом молча, не задавая лишних вопросов, и это молчание раздражало больше слов.

– Подожди меня здесь, – тихо сказала я, когда впереди показалась каменная стена, увитая плющом.

Он кивнул и остался у дорожки, а я подошла к стене. Камни были неровные, потемневшие от времени и влаги. Я провела по ним ладонью, ощущая холодную, шершавую поверхность старой кладки. И как только, мои пальцы наткнулись на идеально гладкий кирпич, по высоте равный двум рядам обычных камней. А щели вокруг этого камня были чернее остальных – словно за ним скрывалась пустота.

Я обернулась, убедившись, что никто не смотрит, расправила плечи, закрывая собственной спиной участок стены, и осторожно вытащила камень.

Пустое углубление пахло пылью и сыростью. Я вложила туда несколько золотых монет – те самые, на которых слуги герцога нацарапали дополнительные черточки и, на удивление легким движением, вернула кирпич на место.

Я перестала слышать всё вокруг: ни шум ветра, ни звуки природы, ни далекие шаги. Я подошла к статуе влюблённой девы и опустилась на колени, ощущая влажный камень под собой.

Встреча с сестрой расшатала мои нервы, и теперь мой голос звучал спокойно, почти вымученно – будто все силы ушли на подготовку, на сомнения, и уже не осталось ни капли для самой исповеди.

Я закрыла глаза, никакая ложь не пришла на ум. И впервые за долгое время я позволила себе сказать правду, те самые слова и страхи, которые терзали меня в глубине души.

Я заговорила тихо, почти шепотом, обращалась не к статуе, а к самой себе:

– Я… сомневаюсь в его чувствах. – мой голос дрогнул.

– Я не верю, что у него есть любовница. И не верю, что он заинтересован в леди Бриджит… или, может быть, просто не хочу верить. – я исправила себя, вспоминая повод моего визита.

«А что мне ещё остаётся»? – подумала я, криво усмехнувшись. В моей улыбке нельзя было разглядеть ни тени радости.

– Я знаю только одно – для него долг всегда будет важнее. Для него всё – это игра, расчет, стратегия. Он может быть бесконечно предан королю, но рядом со мной он чужой. Холодный. Сдержанный. Как будто со мной, он не может быть открытым и честным, и, наверное, мне стоит опасаться, что со временем он найдет себе опору и поддержку в другом человеке.

Я замолчала, позволяя ветру играть краем моего плаща. Мысли путались, но одна не давала покоя: если в прошлой жизни он не любил жену, как я могу быть уверена, что теперь всё будет иначе?

Старая рана всё ещё болела, не отпуская даже после всех совместных ночей, а холодная статуя будто сама подталкивала к подобным признаниям, заставляла говорить то, что я бы никогда не осмелилась сказать живому человеку.

– Я не прошу любви, – прошептала я. – Только… хотя бы крупицу уважения, доверия. Немного симпатии. Что-то живое, от чего можно было бы начать строить настоящее. Я хочу, чтоб он был со мной откровенен, чтоб он был… со мной.

Слова потонули в воздухе, растворились в нём. Я не ждала ответа. Но леди Эльна сказала говорить, и я решила говорить искренне.

И лишь когда я закончила тишина стала оглушающей. Никакого чуда не произошло – только ветер шевелил листья, и капли росы медленно стекали по мраморному лицу статуи.

Я уже собиралась встать, когда за спиной раздался лёгкий шорох.

– Не вставай, дитя. Не поворачивайся, – прошептал голос, хриплый, сухой, принадлежащий пожилой женщине.

От неожиданности я затаила дыхание.

По спине прошёл холодок – не от ветра, а от странного, звериного чувства опасности, её взгляд коснулся меня между лопаток, выискивая правду в моих словах. Каждая клеточка моего тела напряглась, готовая бежать, но я не смела пошевелиться, позволяя женщине убедиться в правдивости моих слов.

– Тебя услышала и поняла. Завтра, на месте твоего дара, найдёшь флакон.

Где-то за спиной послышались шаги – мягкие, неуверенные, как будто старуха скользила по камням, почти не касаясь земли. Потом звук стих. Я всё ещё сидела, я боялась даже обернуться. Лишь когда убедилась, что вокруг никого нет, поднялась на ноги и поспешила к дому.

Глава 46
ТЕ, НА КОГО ОХОТЯТСЯ

– Ну конечно… а чего, собственно, я могла ожидать? – пробормотала я вслух, я обращалась скорее к себе, чем кому-то ещё.

Эва оставалась в неведении, сидела на стуле и следила глазами за моими нервными передвижениями по комнате.

– Ну конечно, – повторила я, прокручивая в голове то утро, когда вернулась из города, забрав зелье.

Вернулась, стоит признать, без происшествий.

То утро, в целом, прошло именно так, как я и предполагала: я дошла до парка, сопровождаемая Реем – и ещё десятками взглядов, скрытых в тени шпионов. Если бы это был мой первый опыт, я бы, наверное, дрожала от страха, но за годы сотрудничества с герцогом моя нервная система стала куда выносливее.

Конечно, я волновалась – пальцы предательски дрожали, сердце билось слишком быстро, – но мой внутренний голос звучал уверенно, напоминая о каждом шаге, о каждом слове, о правильном порядке действий.

Шёл лёгкий моросящий дождь – не столько капли, сколько влажная дымка, повисшая в воздухе. На рынке, откуда доносились глухие звуки, почти не было людей. Парк был пуст: беседки, обычно заполненные людьми, тосковали, и лишь редкие прохожие пробегали по улочкам.

Колдунья, разумеется, не явилась на своё место работы. Да и зачем ей?

Женщина с таким даром, как у неё, нагло прощупала меня своей силой, выискивая в словах малейшую ложь. И удовлетворенная увиденным, она могла быть уверена – зелье дойдёт до своего адресата.

И я в полном одиночестве, без проблем, достала маленькую склянку из тайника в стене.

Как только мы с Реем переступили порог городского дома, я поспешила скрыться в своей комнате. В руках я все ещё сжимала флакон. Рей не мог последовать за мной в комнату, и я, стоило лишь оказаться одной, тихо проскользнула в гардеробную и достала из дамского ящичка небольшой флакончик для духов. Осторожно, почти по капле, перелила в него часть зелья.

Я доверяла магу – но не судьбе. Случайности слишком часто вмешивались в наши дела, ломая даже самые продуманные замыслы.

Кто знает, что ждёт нас в пути?

Если с ним или со мной что-то случится, хотя бы одна склянка, наверняка, достигнет герцога.

Странно, но Феликс в этот раз даже не предложил разделить зелье. Это ведь именно от него, я узнала эту мудрость – не хранить весь сыр в одной бочке. Видимо, в жизни герцога еще не произошел эпизод, благодаря которому, он выучил этот полезный урок.

Конюхи напоили и подготовили лошадей, Рей тоже воспользовался шансом на короткую передышку, перекусил и был готов отправиться в путь.

Было решено, обговорено с герцогом, что маг отправится в королевский замок один, оставив мне возможность перевести дух после тяжёлой миссии, а потом я отдохнувшая смогу последовать за ним.

К тому времени, как я наконец почувствовала себя бодрой и полной сил, дождь лишь усилился. Тяжёлые капли, лениво стекавшие по окнам днём, к вечеру превратились в настоящий ливень.

И вдруг я поняла что, как назло, маг забрал с собой единственную карету, которая была в городском доме герцога.

А на следующий день, разумеется, за мной никто не прислал новый экипаж.

Зато заботливые слуги герцога проявили особое усердие: они настойчиво уговаривали меня не покидать дом в такую непогоду, проводили в библиотеку его сиятельства, зажгли камин и даже отыскали где-то редкие заморские сладости – должно быть, ради того, чтобы скрасить моё вынужденное ожидание.

Я позволила себе разозлиться лишь на третий день – когда тревога и беспокойство начали буквально разъедать меня изнутри.

– И уж что-что, а глупой я никогда не была! – воскликнула я, чувствуя, как злость, наконец, прорывается наружу.

– Вы – самая умная госпожа из всех, что у меня были, – пропела Эва своим мягким, ласковым голосом, стараясь подбодрить меня, и видимо, совсем позабыла, что других господ у неё никогда не было.

– Конечно, – прошептала я, едва сдерживая раздражённый смешок. – У герцога ведь всего одна карета. Наверное, без неё никак: как же он иначе доберётся от своих покоев до зала совета?

Мои слова были едкими и резкими, но в них сквозила усталость. Я слишком хорошо понимала, что делает мой муж. Феликс попросту изолировал меня – от дел, от дворца, отправил подальше от самого центра происходящего.

Моя часть работы была выполнена, и теперь меня оставили в городском доме под надзором всей прислуги, словно под мягким арестом. А он сам, со своими сообщниками и доверенными людьми, доведёт всё до конца без моего участия.

Но я знала, как никто другой: далеко не всё в этом мире идёт по плану. Сидеть здесь, годами пылиться в стенах этого дома, ожидая завершения расследования, которое в моей прошлой жизни так и не подошло к концу, – было бы верхом глупости.

А злость… злость во мне пробудило странное, горькое чувство – ревность к самой себе, к той девушке из прошлой жизни. Воспоминания и ожидания нарисовали передо мной призрачную картину: муж приходит вечером в мои покои, делится со мной подробностями дня, советуется, как с равной. Не прячет свои замыслы, не оставляет меня в стороне, словно бесполезную наблюдательницу.

Я понимала – во мне говорит обида. Возможно, в его поступках и нет ничего дурного. Но разуму трудно спорить с сердцем, когда оно привыкло к теплу, а получает лишь тень внимания.

Вскоре небо прояснилось, ливень закончился, и я, недолго раздумывая, велела своим сопровождающим подготовить лошадей для прогулки. Несмотря на настойчивые попытки моей преданной охраны отговорить меня, мы всё же выехали из дома.

Я нарочно направила лошадь в сторону королевского замка. Полпути мы ехали молча, пока один из людей герцога, заметно нервничая, не заметил, что нам бы пора возвращаться – дескать, слишком далеко от дома.

– Отнюдь, – ответила я с самой невинной улыбкой. – До замка куда ближе, чем обратно. Не лучше ли нам направиться туда?

Спорить со мной было бесполезно. Решение принято, и даже сам король, не смог бы уговорить меня свернуть с намеченного пути.

Дорога к замку из-за погоды и размытой дороги показалась долгой – и это к лучшему. У меня было время остаться наедине с мыслями, отпустить раздражение. По мере того как размеренный ритм копыт убаюкивал, я постепенно успокоилась и начала переосмысливать всё, что случилось в последние дни.

Я поняла: требовать от Феликса полной откровенности несправедливо, когда сама прячу от него правду о своём даре. Так просто не может продолжаться – не должно. Эта мысль, впервые прозвучав в голове, словно стала начальной точкой моих размышлений.

К тому моменту, как замок показался впереди, я уже знала, что делать. Завтра, отдохнувшая и собранная, я пойду к герцогу. Расскажу ему о своём даре – спокойно, без страха – и я попрошу мужа сохранить это в тайне от Его Величества, избавить меня от дальнейшей службы.

А если он примет это, поймет меня… если всё пройдёт благополучно, быть может, я решусь поведать ему и о том, что помню другую жизнь.

Когда я въехала во двор замка, уже смеркалось. Последние лучи солнца тонули за башнями, оставляя после себя лишь алые отблески заходящего солнца на мокрых плитах. Воздух был тяжёлым, влажным, запах сырости и холод проникали сквозь одежду, заставляя меня укутываться в плащ.

У ворот стояли стражники – напряжённые, угрюмые. Никто не спал, не звучали шутки, нервная охрана оглядывалась по сторонам, проверяя прибывших одновременно с нами.

Один рыцарь сжимал копьё так крепко, что побелели костяшки пальцев, другой – то и дело поправлял ремень доспеха, хотя тот сидел идеально. Казалось, никто не находил себе места.

Люди во дворе двигались быстро, но как-то неестественно – с той натянутой поспешностью, за которой скрывается страх. Никто не задерживал взгляд, не здоровался первым. Слуги, заметив меня, почтительно кланялись, но тут же спешили дальше, будто боялись, что их застанут без дела.

Из конюшни доносилось нервное фырканье. Лошади били копытами по камням, мотали головами, их глаза блестели в полумраке – настороженно, почти дико.

Когда мы остановились во дворе, ко мне тут же подбежали двое слуг, чтобы помочь спуститься с лошади. Я позволила им это сделать – ноги едва держали после неудобной дороги, да и платье прилипло к сапогам от сырости.

– Эва, – обратилась я к своей спутнице, – попроси слуг подготовить мне ванну. И сразу иди к себе. Тебе тоже не помешает отдохнуть.

Бедняжка выглядела вымотанной. Я знала, насколько тяжёлым оказался для неё этот путь. Эва никогда не любила верховую езду – в седле она сидела неловко, словно боялась лошадей. И этот страх сковывал её движения, мешал ей двигаться вместе с лошадью, девушка не получала никакого удовольствия от езды.

Пожалуй, сегодня ей досталось куда больше, чем обычно. – отметила я, чувствуя свою вину.

Главному сопровождающему, который уже направился в сторону внутренних ворот, я передала короткий приказ:

– Уведомьте герцога о нашем прибытии. И добавьте, что я также прибыла в замок, но к ужину в общий зал не спущусь. Устала.

Он почтительно поклонился, и я, не дожидаясь ответа, направилась к входу через двор. Казалось, даже мои кости промокли и продрогли. Без горячей воды я, наверное, просто расклеюсь, рассыплюсь на мелкие части.

Проходя по двору, я заметила корзину с овощами, одиноко стоявшую у стены. На ходу взяла одну морковку– яркую, влажную от недавнего дождя – и невольно вспомнила о своей лошадке, что так бережно доставила меня сюда.

Ну что ж… Пять минут ведь ничего не решат, – подумала я, разворачиваясь и направляясь обратно.

Внутри конюшни пахло сеном, влажным деревом и тёплым дыханием животных. Факелы у стены потрескивали, бросая мягкий свет на стойла. Моя кобыла стояла спокойно, опустив голову. Я подошла ближе, чуть поклонилась ей – лёгким движением головы, словно выражая благодарность, – и протянула ладонь с угощением.

– Умница, – прошептала я, поглаживая гладкую шею.

Она приняла морковь с достоинством, лениво жуя, а потом мягко ткнула меня носом в плечо, требуя продолжения ласки. Я улыбнулась – я чувствовала себя так спокойно и хорошо, по-настоящему наслаждаясь жизнью.

И вдруг – тихий, но отчётливый скрип. Деревянная половица, хоть и застеленная соломой, предательски прогнулась под чьим-то весом. Я решила, что это соседний конь шевельнулся, но всё же повернула голову, отвлекаясь от своей лошадки.

– Здравствуйте, лорд Дербиш. Не ожидала встретить вас в конюшне, – произнесла я с лёгкой улыбкой. – Вы у меня ассоциируетесь скорее с теплом библиотеки и запахом старых книг. Надеюсь, не обидела вас этим сравнением.

Я снова повернулась к своей лошади и мягко провела рукой по её гриве.

– Нет-нет, что вы, – поспешно ответил он. – Напротив, я рад вас видеть.

Писарь его величества сделал ещё один шаг вперёд – слишком быстро, слишком близко. Теперь между нами оставалось едва ли полтора шага.