Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 131 (всего у книги 332 страниц)

ГЛАВА 2
ПОСЛАНИЕ

Королева, в длинном серебристом платье, расчесывала свои белоснежные волосы, а лёгкий аромат жасмина наполнял комнату.

Спальня королевы Элинор всегда выглядела как уединённый оазис покоя в этом тревожном мире: высокие окна, за которыми туман стелился над садами; тёплый свет от кристаллических светильников, мягко мерцающий на стенах; тяжелые шторы из золотой парчи; нежные ковры, будто подушками покрывавшие мраморный пол.

В одном углу стоял изящный столик, уставленный драгоценными шкатулками и флаконами – всё говорило о роскоши и изяществе вкуса. А в другом, резко контрастирующем с первым, громоздились книги, свитки и какие-то странные приборы, напоминавшие инструменты.

Этот неожиданный контраст навевал мне тревожную мысль: королева, похоже, не так проста, как старается казаться.

Король жестом пригласил меня пройти внутрь и сесть на небольшой стул с резной спинкой.

– Изложите всё, – мягко, но властно сказал он.

Я нервно склонилась в полупоклоне, сердце бешено билось. Казалось, что эта совсем не крошечная комната давит на меня своими стенами, утопая в аромате жасмина и пряных благовоний.

Его Величество разглядывал меня с таким интересом, как будто он знал то, чего не знаю я. Иногда он смотрел на меня и хитро улыбался. Я же ощущала, как холодок пробегает по спине, а руки предательски дрожат.

– Простите, Ваше Величество, – начала я, с трудом восстанавливая голос.

– Я должна сказать вам: мой дар нестабилен. Я чувствую беду... – Я замялась, боясь показаться излишнее переживающей, но взгляд короля оставался терпеливым, внимательным.

– Что-то угрожает и мне, и даже герцогу Террансу. Рассказ старосты – это не случайность. От каждого человека на заседании тянуло несчастьем... Мы где-то допустили серьёзную ошибку. Сегодня произошло нечто плохое, и вскоре нас всех настигнут последствия.

Когда я замолчала, в комнате повисло тяжёлое молчание. Только капли воды за окном медленно стекали по стеклу, будто часы отсчитывали последние спокойные минуты.

* * *

День выдался тяжёлым. Я не привыкла общаться с королём напрямую, хоть и служила ему уже не первый год. Между нами всегда стояли посредники – герцог Терранс, а иногда и Её Величество Элинор.

Я решила не оставаться во дворце. Не было ни малейшего желания спускаться на ужин и сидеть за одним столом со всеми обитателями двора. Само собрание выдалось тяжёлым, а вдобавок я уже знала – лорд Дербиш наверняка успел пересказать всё случившееся придворным сплетникам. Значит, моя семейная жизнь вновь станет предметом обсуждения. А для придворных дам нет развлечения приятнее чужих несчастий.

Но особенно мне мешало присутствие леди Лиззи Сарз. Внешне она была безупречна – высокая, изящная, словно сотканная из лунного света. Её длинные волнистые волосы, цвета чистого золота, мягко спадали на плечи, а глаза – холодного небесного оттенка, чуть раскосые – придавали взгляду удивительное сочетание наивности и надменности.

Старшая дочь богатого барона, леди Лиззи унаследовала от отца не только состояние, но и редкий дар. В отличие от меня, её способности были открыты и признаны с самого рождения, подтверждены магами двора и внесены в хроники. Все знали о её значимости – и именно это сделало её избалованной и самоуверенной.

Мой дар с самого начала был подавлен. Отец и мачеха никогда не проверяли и не стремились развить его во мне, и потому детство прошло в неведении. Теперь же мой дар скрыт – по приказу короны: пользоваться им дозволено, но не показывать. Работать в тени, молча, не привлекая к себе лишнего внимания.

Но раздражало меня в леди Лиззи Сарз вовсе не её положение и не тщеславие – меня бесил её дар.

Леди Лиззи умела вызывать у людей искусственное чувство радости. Лёгкая, искристая эйфория окутывала всех, кто оказывался рядом с ней, заставляя сердца биться быстрее, улыбки – становиться искренними. На первый взгляд, что может быть безобиднее?

Но всё это было ложью. Стоило Лиззи прекратить своё воздействие, как на людей обрушивалась вязкая, удушающая тоска. Мир тускнел, теряя краски, и радость превращалась в тягучую боль.

Самое же опасное заключалось в другом: в её присутствии притуплялась моя интуиция. Я переставала чувствовать тревогу, не улавливала тонких знаков надвигающейся беды. И каждый раз после общения с Лиззи мне требовалось немало времени, чтобы вновь ощутить связь со своим даром.

Распрощавшись с вельможами, которых встретила по пути, я поспешила в наш городской дом. Больше всего на свете мне сейчас хотелось уединения – запереться в своём кабинете или укрыться в оранжерее, среди душистых цветов и влажного воздуха, где всегда стояла мягкая полутьма. Погрузиться в тишину и снова, снова прокручивать в голове события дня, выискивая ту крошечную трещину, через которую, я знала, рано или поздно хлынет беда.

Как жаль, что нельзя было забрать с собой деревенского старосту – нить, идущая от непосредственного свидетеля, всегда прочнее и живее, чем любые записи и отчёты.

* * *

Дом встретил меня глухим полумраком. В коридоре стоял запах дешевых женских духов, дыма. На коврах виднелись свежие следы грязи —, видно, слуги испугались или просто не осмелились вмешаться.

Я уже знала, к чему готовиться.

В большом зале, развалившись в кресле перед догорающим камином, сидел мой муж – барон Форш. От вина его лицо налилось красным, взгляд помутнел. Он уже не был тем худым, милым, обаятельным юношей, каким я помнила его когда-то.

– А вот и ты, моя госпожа! – он вяло усмехнулся, держа в одной руке кубок, а в другой полупустую бутылку. – Какой вид! Всё на службу королю? Всё на благо королевства? Он поднялся, шатаясь, и подошёл ко мне слишком близко.

Я сделала шаг назад, стараясь сохранить спокойствие, но сердце сжалось от отвращения.

– Смотреть на тебя нет мочи, Оливия, – сказал он с ядовитой ухмылкой. – Ты не кокетка. Не знаешь, как очаровать мужчину, как должна уметь любая леди. И всё равно позволяешь себе такое…

Он почти шипел, наклоняясь ко мне.

– В Домах радости больше изящества, чем в тебе. Никто всерьёз не сможет увлечься надолго…

Я молчала. Слова его уже не ранили – слишком давно я их слышала.

Когда он попытался схватить меня за руку, я твердо, но без истерики, вывернулась из его хватки.

– Не трогайте меня, милорд, – сказала я тихо.

На лице его проступила обида, злая и глупая, как у капризного ребёнка.

– Ах вот как?

Он снова отхлебнул вина и, вытирая рот рукавом, презрительно усмехнулся:

– Что, фаворитка теперь? Короля или все ещё герцога, скажи уж. Кто из них шепчет сладости тебе на ухо?

Я не ответила.

Слова не имели смысла – передо мной стоял не муж, а его жалкая тень, потерявшая достоинство, честь и остатки рассудка в погоне за женщинами, вином и азартом. Когда я училась, он не выдержал гнета ни власти, ни славы, каждый день он утопал в лживой лести, находя все новых желающих развлечься с ним за его счет.

А самым страшным для него было то, что он не мог жить в моей тени.

Я лишь чуть подняла голову и, не удостоив его ни словом, ни взглядом, обошла стороной, направляясь в свой кабинет – туда, где хотя бы на короткое время можно было снова побыть собой.

Чувство тревоги не отпускало. Оно медленно сжимало грудь, холодной рукой скользя по коже. Что-то надвигалось. Эта чёрная, вязкая энергия беды становилась такой плотной, что, казалось, я могла протянуть руку – и коснуться её.

За окном стремительно вечерело. Небо над городом наливалось свинцовыми оттенками, а факелы вдоль улиц один за другим зажигались слабым, мутным магическим светом.

Я сидела в кресле в своём кабинете, среди тишины и тяжёлых мыслей, когда слуга тихо постучал в дверь и, поклонившись, протянул мне письмо.

Почерк на конверте был безупречно аккуратным, строгим – я узнала его сразу.

Герцог Терранс.

Я разорвала печать нетерпеливыми пальцами и пробежала глазами строки.

"Баронесса Оливия Форд,

Я настоятельно прошу Вас срочно прибыть в королевский дворец, в мой личный кабинет. Появились тревожные новости, напрямую касающиеся вашей семьи. Это требует незамедлительного обсуждения.

Феликс, герцог Терранс.»

На секунду у меня перехватило дыхание. Буквы словно заплясали перед глазами.

Тревожные новости о моей семье.

Я почувствовала, как внутри холодной волной поднимается страх, сплетается с той неясной угрозой, что я ощущала весь день, но не могла назвать словами.

ГЛАВА 3
ЛОРД ФОРШ

Удача снова отвернулась от меня, пока собиралась я и моя служанка, из большого зала выполз лорд Форд собственной персоны.

Я уже собиралась покинуть дом, когда он вновь появился в коридоре – пьяный, взвинченный, полный мелочной злобы, которую питало только одно: зависть.

– Снова? – протянул он, с трудом удерживаясь на ногах. – Снова к своему любовнику едешь? Вместо того, чтобы сидеть дома, рожать мне наследников, как полагается порядочной баронессе, ты опять сбегаешь!

Я остановилась, не оборачиваясь к нему.

В голосе его звучала не только обида, но и завистливое бессилие. Он бросился за мной следом, хватая за локоть:

– Благодари судьбу, что твой любовник – не сам король. Хотя кто знает… Глаза его блестели от дурного вина и злобы. – Что, скажи мне, герцог Терранс отдал короне за право держать тебя при дворе? Хм? Чем заплатил за свою "бесценную помощницу"? Если бы не король, я бы давно отправил тебя в деревню, к свиньям!

Я медленно развернулась. В груди всё сжалось от омерзения, но я заставила себя говорить ровно, почти холодно:

– Меня держат при дворе за мои способности, милорд, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. – А вы всего лишь ширма. Без мужа у жены нет голоса в совете. Вам дали титул, чтобы мой голос звучал, не нарушая законов.

Он остолбенел, на миг потеряв весь свой гнев – не потому что понял, а потому что не ожидал, что я осмелюсь говорить с ним так.

Я выдернула руку из его хватки и, не оборачиваясь больше ни разу, пошла к двери. На улице уже ждала карета. И ночь, полная опасностей, казалась мне безопасней, чем минуты, проведённые с ним под одной крышей.

Карета мчалась по ночному городу, тусклый свет окон выхватывал из темноты острые крыши домов, пустые улочки, редкие фигуры поздних прохожих. Внутри кареты было сыро и прохладно, а тяжёлые мысли кружились в голове, словно серые мотыльки вокруг тусклой свечи.

Я откинулась на спинку сиденья, сжав ладони в тонких перчатках.

Путь к дворцу был не коротким, и я позволила себе на мгновение закрыть глаза – и воспоминания накрыли меня, как туман.

Пять лет назад тот день был ясным и холодным для осени, запах палёных листьев тянулся по садам нашего родового дома. Я хорошо помню, как в холле раздались громкие голоса, как слуги поспешно расступались, и в дом вошёл посланник Ордена Порядка. Высокий, в синих одеждах с серебряной вышивкой, закрывающих фигуру и лицо, служитель принёс нам письмо, запечатанное печатью Ордена.

Мачеха с волнением дрожащими руками развернула свиток и прочитала вслух: "…как представителям древней магической линии крови, вам предписывается участие в Обряде Связывания. В скором времени будет назначена встреча с потенциальными супругами, чтобы сохранить и укрепить Поток силы."

Я тогда ещё не знала, насколько судьбоносным станет тот день.

Помню, как мачеха повернулась ко мне и моей младшей сестре – её лицу не хватало радости, оно было переполнено расчетом. Она тут же начала строить планы:

– О, для Селии всё уже почти решено, – произнесла она сладко. – К нам прийдет свататься молодой ученый из столицы, перспективный... возможно, будущий министр. Разве это плохо? Ты, Селия, всегда была тиха и умна. Ты найдёшь с ним общий язык. А за тобой посмотрим, кто явится. – сказала мачеха мне и сестре.

Как же быстро переменилось её мнение, когда на порог нашего городского дома в столице – единственного имущества нашей семьи – явился герцог собственной персоной.

Мачеха, еще утром уверявшая всех, что путь Селии предрешён, что ее ожидает судьба учёной жены при министре, вдруг заметно оживилась. Её взгляд, всегда холодный и прищуренный, загорелся новой алчностью.

Герцог, высокий, мрачный, с теми самыми глазами цвета стали, что запоминались с одного взгляда, переступил порог, небрежно откинул дорожный плащ. Он не нуждался в церемониях – его власть и имя говорили за него.

Мачеха взялась объяснять, что младшая дочь, Селия, гораздо более "живая и подходящая хозяйка его землям", что у неё характер благовоспитанный, стойкий, но улыбка – словно цветущий сад.

Я тогда стояла в холле, приветствовала герцога и ученного, опустив руки вдоль тела, пытаясь совладать с дыханием. Мачеха дрожащим голосом пыталась ещё что-то сказать – про Обряд, про обеты, про древние обычаи, только я ни ее, ни герцога не слушала вовсе.

Карета замедлилась, скрип колёс стих под сводами внешних ворот дворца. Над головой простирались высокие арки, подсвеченные кристаллами бледного света, отбрасывая на булыжную мостовую длинные чёрные тени.

Я выдохнула, собирая силы. Служанка Эва – приставленная ко мне с самого рождения, уже давно стала мне подругой, – она молча помогла мне выйти из кареты, на нее все еще давила атмосфера замка и присутствие короля. Накинув на плечи лёгкий плащ, я поспешила вперёд, скользя шагами по широким мозаичным плитам.

Ночные коридоры дворца были пусты. Лишь изредка на поворотах стояли дозорные в тяжелых стальных доспехах, отдавая короткие поклоны. В полумраке наши шаги звучали громче, чем хотелось бы.

Мы миновали мраморный зал с колоннами, пересекли длинный проход с витиеватыми витражами, где бледные лунные лучи пробивались через разноцветное стекло. И, наконец, подошли к покоям герцога Терранса.

Его апартаменты были куда больше, чем обычные гостевые комнаты. Покои занимали почти целое крыло дворца – несколько просторных залов, соединённых коридорами и дверями. Приёмная, кабинет, личные покои... Здесь был размах человека, привыкшего к власти.

Дверь открыл один из его людей, узнав меня сразу.

Герцог встретил нас в первом помещении – в своём кабинете. Он стоял у массивного окна, за которым тянулись темные сады дворца. В его облике чувствовалась напряженность: широкие плечи были сжаты, взгляд сосредоточен.

Он повернулся ко мне, и я сразу поняла – вести у него были недобрые.

– Баронесса Форд, Оливия– голос его прозвучал низко и глухо. – Оливия, я вызвал вас для того, чтобы сообщить плохие новости.

Он подошел ближе, в полутьме его черты казались резче, серьезнее. – Они касаются вашей сестры.

Я сжала подол платья в кулаке, стараясь сохранить лицо.

ГЛАВА 4
СЕСТРА

Я вошла в кабинет герцога вместе со своей служанкой Эвой. Я полностью доверяла ей, и её присутствие рядом нисколько меня не беспокоило. Скорее наоборот – она своим молчаливым присутствием обеспечивала хоть какую-то защиту моей чести. Поднимать в такой поздний час компаньонку, миссис Браун, мне не захотелось.

Герцог коротко кивнул Эве: – Прошу, располагайтесь, – он указал на мягкий диванчик в примыкающей к кабинету гостиной. – Дверь я оставлю открытой.

Это было проявлением вежливости, к которому я мысленно отнеслась с благодарностью.

Пока Эва усаживалась, я быстро окинула взглядом кабинет герцога. Я уже сидела на этом месте ни раз, но сегодня, тут никто не убирался перед встречей. Помещение было просторным, с высокими потолками и темными панелями из красного дерева. По стенам стояли старинные шкафы, заставленные книгами и свитками. На массивном письменном столе громоздилась целая гора бумаг, некоторые были скреплены сургучными печатями его герцогства, другие явно представляли собой донесения и доклады. Сквозь широкие окна лился слабый свет луны, отсвечивая в серебре чернильницы и металлических перьев.

Герцог уловил мой взгляд и, устало проведя рукой по волосам, проговорил: – В герцогстве давно уже проблемы. Никто из моей семьи не справился с ними как должно. Он отступил на шаг, бросил раздражённый взгляд на кипу документов: – Я слишком долго был здесь, во дворце, рядом с королем, выполняя его поручения, отправляясь в миссии на восток... И не заметил, в какую трясину погряз мой родной дом.

Я молча слушала, чувствуя, как в груди медленно нарастает тяжелое предчувствие.

– Преступность выросла, – продолжил он после короткой паузы. – И я, попросил Орден Порядка вмешаться и помочь на местах.

Он резко выдохнул, тяжело, как будто каждое его слово дается ему с трудом.

– Не стоило этого делать, – мрачно добавил он.

Герцог обошел массивный стол и, почти не глядя, сел напротив меня. Его лицо было напряжено, взгляд – тяжёлым.

И вдруг он протянул руку и взял мою. Это было слишком близким жестом для нашего положения, для этого места. Но я не отдернула руку. Слишком сильным было чувство, что впереди нас ждет нечто худшее, чем скандал или сплетни.

Его пальцы были горячими, чуть дрожащими.

– Я хочу, чтобы ты знала, – тихо сказал он, заглядывая в мои глаза, – если бы я знал, что Орден обнаружит, я бы никогда не допустил их отправки туда.

Слова герцога эхом отдавались внутри меня, резонируя с тревожной дрожью, которая уже давно поднялась в моей душе. И эта тревога стремительно нарастала, несмотря на все заверения, несмотря на осторожность Терранса.

Что бы там ни случилось – это было страшнее, чем я могла предположить.

– Я так люблю тебя, – сказал герцог. Его голос звучал низко, глухо, с тем оттенком безысходности, который нельзя было спутать ни с чем другим. Это было не первое его признание, но в этих словах чувствовалась новая глубина, серьезность и тяжесть многих несказанных лет. – Я люблю тебя больше, чем кого-либо на этом свете... Я так жалею о том дне, о той ошибке, которую совершил.

Пауза между нами затянулась, тягучая, давящая, как гроза на горизонте. Я уже готовилась снова поднять между нами ту стену, за которой пряталась от боли и невозможности. Стену из слов, которые разъединяли его и меня.

Я не могла позволить себе этой слабости. Я не могла предать саму себя. Я поклялась быть честной перед собой, перед миром, перед данным мне мужем, каким бы он ни был.

– Я знаю, – тихо сказал герцог, словно чувствуя каждую мою внутреннюю дрожь. – Я знаю, что ты не хочешь со мной никаких отношений. Я понимаю, что женат на твоей сестре. И я вижу, как тяжело тебе осознавать, что любое наше действие или слово может причинить ей боль.

Я закрыла глаза, ненадолго. Глубокое чувство вины пронизало меня до самых костей. – Этот разговор уже доставляет ей страдание, – ответила я едва слышно, словно признаваясь в собственном преступлении.

Герцог медленно вернулся на свое место. Его движения были полны усталости, как будто он нёс на плечах груз куда более тяжёлый, чем я могла себе представить. Он вновь сел напротив меня, опершись руками о колени, и продолжил:

– Я должен был разобраться с этим сам... Не нужно было впутывать Орден. Они не сосредоточились на преступности в городах... Они полезли в мою семью. Его голос срывался на глухой гнев.

– Они поймали герцогиню... с любовником... на месте прелюбодеяния.

Я резко вдохнула, в груди всё сжалось. Орден Порядка был строг до жестокости в отношении семейных уз, особенно когда речь шла о женщинах. Мужчинам прощалось многое. Женщинам – ничего.

Я хотела было спросить, какое наказание грозит ей, но он продолжил, не давая мне вставить ни слова.

– А так как герцогиня была обнажена в тот момент... – он замолчал на секунду, словно проверяя мою реакцию. Его взгляд был тяжелым, пронизывающим. – Служители Ордена обнаружили на её спине черные руны.

Я замерла. Мир вокруг будто пошатнулся. Я смотрела на него, не в силах понять, не в силах принять услышанное.

Черная метка.

Как? Как моя сестра могла получить знак служителя Диких Земель? Ведь всех, кто носил такие знаки, ловили, допрашивали... пытали... а затем казнили.

Глухая волна ужаса накатила на меня, лишая дыхания.

– Я должен знать, как поступить, – наконец произнёс герцог. Его голос был хриплым, будто каждое слово давалось ему с трудом. – Я запретил им пытать её, в пределах той власти, что у меня осталась... Но её уже привезли в королевский дворец. – Он на мгновение замолчал, словно сам боялся сказать дальше.

Я крепко сжала ладони в кулаки, стараясь держаться, но внутри всё уже дрожало. – Король... разрешит пытки, – тихо сказала я. – После сегодняшнего собрания это будет выглядеть как единственный способ хоть что-то узнать о заговоре. О Диких землях...

Герцог кивнул. – Да. – Его лицо было каменным, глаза тускло светились отчаянием. – Но я буду бороться до последнего. Ради тебя я сделаю всё, чтобы спасти её... Спасти её от мучений. От казни. Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с себя усталость этих ужасных решений.

– Я хочу добиться, чтобы её признали неспособной отвечать за свои поступки... Чтобы её отправили в дом умалишённых под стражу. Титул герцогини, возможно, ещё сможет защитить её от худшей участи.

Я понимала цену его слов. Оставаться женатым на женщине, обвинённой в предательстве, лишиться надежды на законного наследника... Это был тяжкий крест особенно для такого человека, как он.

Я молчала, не зная, что сказать, какую просьбу осмелиться высказать. В груди теснилось чувство вины и боли. То, что он уже предложил могло стоить ему карьеры, земель, богатства, а может даже и жизни. Защищать падшего, самим считаться падшим.

Герцог смотрел на меня спокойно, но в его взгляде читалась горечь. – Может быть, – сказал он медленно, – совместными усилиями мы сможем оградить тебя и твою семью от последствий её ошибки.

– Мы еще не знаем, что она сделала для падших. Ее предательство может стоить многих жизней. – Ответила я, понимая, что мне придется взять часть ее вины на себя. Его слова были горькой правдой. В этом королевстве кровь отвечала за кровь, род – за род. Ошибки одного становились виной всех.

Я подняла на него глаза, полные слёз, и, сделав шаг вперёд, едва слышно попросила: – Пожалуйста... Позволь мне поговорить с ней. До того, как всё начнётся. Позволь мне увидеть её сейчас…

Он не сразу ответил. Несколько секунд, которые казались вечностью, он молча смотрел на меня, борясь с собой. И наконец, тихо, почти шёпотом, сказал: – Конечно. Я не смог бы тебе отказать.