Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 332 страниц)

Глава 11

Двусторонние вопросы, которые счел нужным затронуть Миттеран, оказались не настолько интересны, чтобы что-то о них говорить. Романов в ходе беседы не раз пожалел, что Францией больше не руководит генерал Де Голль – это был настоящий сильный лидер, умевший ставить цели и добиваться их выполнения… не всех, конечно, но многих. И заставить уважать не только себя, но и законные интересы страны. А Миттеран этот опять начал смотреть в рот заокеанским начальникам…

– Спасибо, мсье президент, – сказал на прощание Романов вежливую и ни к чему не обязывающую фразу, – за интересный и полезный обмен информацией, все ваши пожелания будут рассмотрены в полном объеме. А мы продолжим общение завтра уже непосредственно в Ле Бурже.

Разместили советскую делегацию в пригородном замке Шато де Ментенон, это довольно далеко от Парижа, но почему-то наши и французские администраторы согласовали именно его. Это оказался целый комплекс зданий с огромной серой башней по левую сторону. В качестве сопровождающего лица к советскому лидеру прикрепили Ольгу, русскую по происхождению, дочь известной поэтессы Ирины Одоевцевой.

– Замок де Ментенон, – провела она небольшой ликбез Романову, – был построен в сегодняшнем виде в пятнадцатом веке казначеем Людовика 12-го Жаном Коттеро…

– Что вы говорите? – изумился Романов, – выходит ему уже почти пятьсот лет?

– Да, около того, – кивнула она головой, – затем он много раз переходил из рук в руки, пока не оказался в собственности семьи Ментенон. Франсуаза Ментенон стала фавориткой короля Людовика 14-го и в это время произошла масштабная реконструкция всего поместья, в частности построен вот этот акведук, подводящий воду от рядом расположенной реки.

– А канал вокруг замка зачем? – поинтересовался генсек.

– Это так называемый канал Людовика 14-го или просто канал Европы, – сообщила Одоевцева, – когда-то имел хозяйственное значение, а сейчас просто элемент интерьера.

– А ведь я, кажется, видел панораму этого замка в каком-то французском фильме… – задумался Романов.

– Да, – быстро согласилась Одоевцева, – здесь снимался, например, «Фанфан-тюльпан»…

– Точно, – обрадовался Романов, – там я его и видел – Жерар Филип спасал дочь короля во дворе этого замка. Но не только… недавно вы привозили совсем новый фильм на Московский фестиваль, там тоже была вот эта площадка, обрамленная каналом.

– А это, наверно, «Профессионал», – ответила она, – с Жаном-Полем Бельмондо в главной роли. Он совсем недавно здесь снимался.

– Да, наверно… – подумав, сказал Романов, – как, кстати, поживает Жан-Поль, не знаете?

– Если честно, то не знаю, – улыбнулась Одоевцева, – но могу узнать… давайте уже пройдем в ваши апартаменты.

Апартаменты были такими же шикарными, как и внешний вид замка. Романов мельком осмотрел их и продолжил беседу с сопровождающей.

– Ольга… могу я вас так называть?

– Да, конечно, – легко согласилась она.

– Вы ведь родственница той самой знаменитой Ирины Одоевцевой?

– Дочь, – согласно кивнула она, – единственная.

– Как поживает ваша мама?

– Как вам сказать, – ответила Ольга, – не очень хорошо… ей уже 80 лет – как можно поживать в таком возрасте?

– Она ведь из той самой линейки серебряного века… – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Романов, – стояла в одном ряду с Гумилевым, Бальмонтом, Ахматовой и Гиппиус…

– Все верно. А еще она была в дружеских отношениях с Блоком, Брюсовым и Андреем Белым.

– Надо же, ваша мама это прямо живая история… а что, если ей перебраться на свою историческую родину – что она забыла здесь на берегах Сены и Луары?

– Она живет в Сан-Тропе, – поправила его Ольга, – это берег Средиземного моря.

– Все равно очень далеко от ее родного Петербурга-Ленинграда… а я, как уроженец города на Неве, оказал бы ей в этом всемерную помощь.

– Хорошо, я передам ваше предложение маме, – согласилась Ольга, – а сейчас у нас в программе дня значится ужин…

А за ужином Романов разговорился с министром иностранных дел Воронцовым насчет польского вопроса.

– Юлий Михайлович, – обратился он к нему после того, как принесли горячие блюда, – а что у нас сейчас с поляками, просветите меня, пожалуйста.

– Охотно, Григорий Васильевич, – тут же отозвался тот, – видимых проблем на этом фронте не наблюдается… Ярузельский крепко держит в руках нити управления государством, оппозиция частично интернирована, частично эмигрировала. Те, что остались в стране и на свободе, ведут себя тихо и незаметно. Никаких волнений типа того, что произошло в Гданьске в 80-м году, не просматривается даже при всем желании.

– Так-так-так, – забарабанил Романов пальцами по лакированной поверхности шикарного дубового стола, – а вот местный президент только что мне совсем другое рассказал…

– Что именно?

– Что оппозиция в Польше есть, и на Западе вообще и во Франции в частности внимательно следят за происходящими в Польше событиями… вот этот документ он мне передал, – и Романов открыл ту самую папочку с одним листочком.

Воронцов взял его, внимательно прочитал, после чего ответил не совсем дипломатичным образом:

– Собака лает, караван идет. Можно просто не обращать внимания на озабоченности Запада вообще и Франции в частности.

– Тоже неплохой вариант, – согласился Романов, – но я все же думаю, что есть смысл разобраться в этих процессах. На обратном пути мы сможем завернуть в Варшаву?

А на следующее утро кортеж советского лидера выдвинулся в пригород французской столицы Ле Бурже. Это местечко было совсем недалеко от центра Парижа, десяток-полтора километров на северо-восток.

– А как переводится это название? – спросил по дороге Романов у Ольги (она продолжила сопровождать делегацию и за пределами замка).

– Если в лоб переводить, – ответила она, – то это будет просто буржуа, капиталист по-русски.

– А если не в лоб?

– Тогда это такой сорт хлеба, его начали выпекать как раз в этих местах.

– Интересно, – погрузился в размышления Романов, – надо будет попробовать этот ле бурже…

– Я распоряжусь – на обед у вас будет именно он, – ответила Ольга.

– С чего у нас начинается программа? – спросил генсек уже у Силаева, текущего министра авиационной промышленности СССР.

– Так, – пошелестел тот бумажками, – сначала знакомство с советской делегацией и показ представленных образцов. Затем две короткие встречи – с иракским президентом Хуссейном и наследным принцем из Саудовской Аравии Абдуллой Аль-Саудом…

– Прямо как герой «Белого солнца пустыни», – заметил Романов.

– Верно, – согласился Силаев, – только в фильме это отрицательный персонаж, а у нас наоборот.

– Вы смотрели «Белое солнце пустыни»? – обратился Романов к Ольге.

– Кажется да, – наморщила она лоб, – это где спасали гарем восточных женщин?

– Точно… любимое кино советских космонавтов, – продолжил Романов, – они его смотрят перед каждым запуском на орбиту. А теперь вот его герой живьем перед нами предстанет… а Джавдета в саудовской делегации случайно нет?

– У меня не указано, Григорий Васильевич, – ответил Силаев, – но в принципе может и такой человек у них значиться.

– У киношного Абдуллы было 12 жен, – вспомнил еще и такой факт наш генсек, – а у этого сколько?

– Я не знаю, – честно признался Силаев, – но наверно тоже немало.

– Я могу дать справку, – неожиданно выступила Ольга, – а Абдуллы Аль-Сауда одиннадцать жен на данный момент.

– Тоже неплохо, – развеселился Романов, – и есть куда расти.

После проверки документов кортеж Романова пропустили прямо на летное поле, где уже стояли в шахматном порядке разнообразные летательные аппараты из почти всех стран, где они производятся.

– Сначала едем в наш павильон, – распорядился Силаев, – там у нас встреча с сотрудниками авиазаводов… тех, продукция которых представлена здесь.

– А если конкретнее? – потребовал Романов.

– Можно и конкретнее, – Силаев перевернул очередной листок и зачитал, – Ульяновский авиационно-промышленный комплекс, там собирают Русланы…

– А разве их не в Киеве делают? – удивился генсек.

– В Киеве тоже, но этот конкретный образец собран в Ульяновске, – пояснил Силаев, а потом продолжил, – Казанский авиазавод делает ТУ-22, Комсомольск-на-Амуре отвечает за СУ-27 и, наконец, ИЛ-86 это Воронеж.

– А разве Илы собирают не в Ташкенте? – спросил Романов.

– Ташкент отвечает за транспортники ИЛ-76, – ответил Воронцов, – а пассажирские широкофюзеляжники это Воронежский завод номер 64.

– Гм… – задумался Романов, – отстал я, значит, от жизни.

А тем временем кортеж остановился около павильона с советским флагом, встречала его многочисленная группа из нашей делегации. Силаев представил Романову руководителей авиационных ведомств, а далее ход встречи был нарушен нашим лидером.

– А давайте сразу пройдемся по нашей продукции, – отказался он следовать в павильон, – покажите, так сказать, товар лицом.

И в течение следующего часа Романов с большим интересом изучал продукцию отечественной авиационной промышленности. Особенно ему понравился тяжелый транспортник АН-124, он даже посидел в кресле пилота и понажимал разные кнопки и рычаги, благо, что все было обесточено.

– Так говорите, что это самый грузоподъемный самолет в мире? – спросил он у главного инженера УПМК с фамилией Абдулин и со сложным именем, которое не выговоришь.

– Так точно, товарищ генеральный секретарь, – вытянулся тот во фронт, – до сих пор самым грузоподъемным был американский С-5 Гэлакси, он брал на борт 110 тонн груза. А теперь в лидерах Руслан – у него в фюзеляж умещается 120 тонн.

– Это ведь три стандартных советских танка? – уточнил Романов.

– Абсолютно верно, – Абдулин продолжил стоять по стойке смирно, – или восемь бронетранспортеров типа БТР-80. Или 440 парашютистов в полной боевой выкладке.

– Правда? – удивился генсек, выбираясь из пилотского кресла, – насколько я знаю, десантирование с этого типа самолетов не предусматривается.

– Было две опытных операции, – доложил Абдулин, – все прошло без сбоев, но дальнейшее решение по использованию Русланов в этом направлении пока не принято.

– И правильно, что не принято – с десантированием прекрасно справятся и ИЛ-76, а это уникальное устройство лучше использовать в других областях…

Глава 12

– Ну что же, – подытожил результаты своего вояжа Романов, – техника мне понравилась, на вид очень красивая, а Руслан так совсем уникальный образец. Хорошо бы теперь начать ее продажи, по возможности в разные страны мира…

– Даже ТУ-22 будем продавать? – удивился Силаев.

– А почему нет, – подумав, ответил генсек, – все равно же украдут эти технологии и что-то свое на нашей базе сделают, а пока не украли, можно подзаработать на этом. Но определенную осторожность, конечно, соблюдать надо. Когда у нас намечена первая встреча?

– Через… – Силаев посмотрел на часы, – через сорок пять минут с Саддамом Хуссейном, в переговорной комнате нашего павильона.

– Саддам серьезный мужчина, – ответил Романов, – надо бы подготовиться… расскажите, что мы можем предложить иракской стороне и что они хотят получить? Хотя бы в общих чертах…

* * *

Саддам с сопровождающими лицами прибыл на место переговоров точно в назначенный срок.

– Салам аллейкум, господин Хуссейн, – обратился к нему Романов (через переводчика, конечно, Саддам знал только арабский и немного английский).

– Вааллейкум ассалам, – ответил Саддам и тут же добавил, – можете называть меня товарищ, с господами в Ираке сейчас борются.

– Отлично, товарищ Хуссейн, – улыбнулся наш генсек, – хотя на Востоке, насколько я в курсе, предваряют серьезный разговор многословными вступлениями, я предлагаю сразу перейти к делу.

– Не возражаю, товарищ Романов, – тут же согласился Хуссейн, и они уселись в кресла, заблаговременно поставленные в дальнем углу павильона.

– Советский Союз великая страна, – так решил начать общение иракский лидер, – с древними традициями и высокоразвитой промышленностью, причем всю свою историю ваша страна непрерывно воевала с соседями. С ближними и дальними…

– У вас абсолютно точные сведения, – согласился Романов, – я недавно как раз заинтересовался этой темой, и в справке, составленной соответствующим ведомством, было указано, что всего за тысячу лет существования русского государства оно участвовало в 990 военных конфликтах, из которых 770 можно считать войнами. Если интересен счет побед и поражений, то это 500 против 270… в пользу побед, конечно.

– Интересная статистика, – заинтересовался Хуссейн, – наша страна тоже очень много воевала, надо будет дать задание нашим историкам на эту тему, ведь наша история раз в три древнее, чем у России. Так вот – получается, что война, это по сути призвание русских, верно?

– Получается, что так, – развел руками Романов, – но это не наш выбор, конечно, а давление привнесенных обстоятельств…

– А чтобы хорошо воевать, нужно хорошее оружие, голыми руками много не навоюешь, так? – Романов просто кивнул, – а русское оружие славится во всем мире… а особенно авиационное…

– Совершенно с вами согласен, товарищ Саддам, наша авиационная промышленность находится в числе мировых лидеров. Кстати, все образцы, что представлены на этой выставке, продаются, – закинул он удочку иракцу.

– Вы, наверно, в курсе нашей сегодняшней ситуации, товарищ Романов? – задал вопрос Саддам и продолжил, не дожидаясь ответа, – война с иранскими фанатиками длится уже пять лет.

– Все войны когда-нибудь заканчиваются, – философски заметил генсек.

– Правильно, но не все заканчиваются с нужным результатом, – не менее философски ответил Хуссейн, – и иракская сторона была бы крайне признательна советской стороне, если бы та вошла в наше затрудненное положение относительно вооружений…

– Давайте говорить без намеков и образных выражений, – сказал после небольшой паузы Романов, – перечислите, что вам нужно для победы над Ираном, и я лично, как глава государства, обещаю дать ответ в течение… ну допустим в течение этого дня.

– Видно делового человека, – одобрительно улыбнулся Саддам, – вы ведь и сами воевали, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь – я служил в войсках связи на Ленинградском, а потом Прибалтийском фронте. Получил медаль «За боевые заслуги» в 44 году… после контузии демобилизовался в конце того же года. Так что военный стаж у меня около трех лет.

– Достойно, – Саддам даже символически похлопал в ладоши, – что касается меня, то в больших войнах не довелось поучаствовать, но в революционной работе был задействован неоднократно. В 68 году даже пришлось штурмовать дворец Абделя Арефа на танке…

– На каком танке? – заинтересовался Романов.

– Т-55, если не ошибаюсь, – рассеянно ответил Саддам, – а что касается наших пожеланий, то все написано вот в этом документе, – и он положил на стол кожаную папку с красивым гербом Ирака. – Особенно нас заинтересовали бы истребители СУ-27 и МИГ-29.

Наследный принц королевства Саудовская Аравия нарисовался в том же самом советском павильоне через час с четвертью по окончании беседы с Саддамом. Был этот Абдулла высоким и хмурым мужчиной с бородой и в традиционной арабской одежде. Неудобно же, невольно подумал Романов, в этих, как их… в дишдашах что ли… нет, в Аравии оно называется тоба… ну роба и есть, только длинная…

Перед началом встречи Воронцов выдал генсеку кратенькую справочку по принцу, буквально на одном листочке. В справке значилось, что Абдалле (так, оказывается, правильно читалось его имя) шел 61-й год… почти столько же, сколько и мне, хмыкнул Романов… родился он в столице и был единственным сыном своей матери, но 12-м по счету у отца, тогдашнего короля Абдул Азиза. Так что шансов на карьерный рост у него вообще никаких не было… не было бы, если б не случай – в результате династических войн и переворотов королем в 82 году внезапно стал его родной брат Фахд. У которого были очень дружеские отношения с Абдаллой с детских лет, в одном гареме воспитывались. Вот этот Фахд и назначил его своим наследником.

Из прочих подробностей в справке имелось следующее – ислам одобрял не более четырех жен у одного половозрелого мужчины одновременно, поэтому столько у него их и было. Официально. Остальные числились наложницами и стояли, так сказать, в листе ожидания, когда Абдалле надоест кто-либо из текущего гарема. Детей у него имелось аж 35 штук, 15 мальчиков и 20 девочек. Вне исполнения своих непосредственных обязанностей он увлекался соколиной охотой и разведением верблюдов… однако, подумал Романов, нестандартные у него виды хобби.

– А на кого они там охотятся с соколами, в своей пустыне? – справился он у Воронцова, чем поставил его в тупик.

– На пустынных волков наверно, – предположил он, но тут на помощь пришел один из референтов.

– В Саудовской Аравии, Григорий Васильевич, – ответил он на поставленный вопрос, – достаточно богатый животный мир, невзирая на пустыни – лисы, газели, зайцы. Там даже крупные кошачьи водятся – нет, не львы и не пантеры, каракалами они называются.

– Это что-то вроде наших рысей? – спросил генсек.

– Точно, почти копия, – подтвердил референт, – только водятся не в лесу, а в степях и пустынях…

– Ну теперь все понятно, – вздохнул Романов, – к встрече с наследным принцем готовы…

– Всегда готовы, – эхом откликнулся Воронцов.

* * *

– Салам Аллейкум, мухтарам ас-сайед Абдалла, – выдал Романов вежливое обращение, принятое на Востоке.

– Вааллейкум ассалам мухтарам Романов, – откликнулся принц, – и можете называть меня просто Абдалла.

– Отлично, – обрадовался генсек, потому что иностранные языки явно не были его коньком, – меня тогда тоже можно звать Григорием.

– Григорий – это ведь греческое имя? – сделал неожиданный вираж принц.

– У вас обширные познания в ономастике, – вежливо ответил Романов, – действительно грегорио в переводе с греческого означает «бодрствующий». А самым известным носителем этого имени в нашей стране был Лже-Дмитрий-самозванец, настоящее его имя Григорий Отрепьев.

– У России богатая история, – не менее вежливо сказал принц, – но давайте перейдем к вопросам, имеющим большее значение для наших двусторонних отношений.

– Никаких возражений, – приложил руки к груди Романов, – переходим к насущным вопросам.

– Я осмотрел вашу экспозицию, – продолжил Абдалла, – все экспонаты весьма достойные…

– Все, что мы привезли в Ле Бурже, – ответил генсек, – продается. Причем первому покупателю мы можем сделать очень хорошую скидку. Советская сторона в курсе, что практически весь авиапарк Саудовской Аравии закуплен с Соединенных Штатах…

– Не весь, – возразил принц, – имеются также французские и шведские самолеты.

– Но это ведь единичные экземпляры и погоды они не делают, – возразил Романов и, видя кивок собеседника, продолжил тему, – а ведь существует древняя народная мудрость «все яйца в одну корзину класть не надо»…

– Примерный аналог в арабском языке, – понял намек Абдалла, – это «на аллаха надейся, но ишака привязывай».

– Совершенно точно, – поднял вверх указательный палец Романов, – поэтому советская сторона может предложить Саудовской Аравии отличную авиатехнику по цене гораздо ниже западной. Что помимо экономии бюджетных средств будет способствовать диверсификации данной отрасли экономики. Яйца в двух или трех корзинах – это гораздо безопаснее, чем все в одном месте…

Глава 13

– Все очень логично, Григорий, – Абдалла наклонил голову вперед, изображая согласие, – но вы же умный человек и политик, а значит должны понимать, что американцы наши союзники с давних времен, а у вашей страны с ними напряженные отношения.

– Уважаемый Абдолла, – прижал руки к груди Романов, – хочу отметить, что ваши сведения немного устарели – СССР и Штаты на данный момент довольно тесно сотрудничают в разных сферах деятельности, в частности в космических делах и в противодействии терроризму. Я бы даже рискнул назвать наше время чем-то наподобие второй серией разрядки… если помните, было такое понятие в семидесятых…

– Вы упомянули космос, – оживился принц, – это очень интересная тема. Я слышал, что в скором будущем состоится запуск китайского космонавта на вашем носителе, это так?

– Ваши источники вас не обманули, – ответил Романов, – такой запуск действительно намечен на ближайший месяц.

– Наш человек тоже недавно побывал в космосе, – похвастался принц, это был Султан ибн Салман, американцы включили его в состав шаттла Колумбия.

– Мы следили за этим полетом, – сымпровизировал Романов, потому что ни за чем таким он конечно не следил и услышал про этот факт впервые, – и считаем, что это замечательно, что все больше стран посылают своих граждан в космическое пространство. Космос – территория мира.

Потом он немного подумал и продолжил импровизацию.

– Кстати, наше космическое агентство вполне могло бы рассмотреть вопрос о запуске вашего гражданина на корабле «Союз»… с посещением станции Мир, конечно. Если это будет Султан ибн Салман, это совсем интересно – он станет первым человеком на земле, слетавшим в космос на носителях разных стран.

– У вас появилась новая ракета, – проявил осведомленность Абдалла, – кажется, называется «Энергией»…

– Верно, – кивнул Романов, – но пока она недостаточно проверена, чтобы запускать на ней людей. Через год-два наверно запустим первый экипаж и на Энергии…

– И это будет экспедиция к Луне? – заинтересовался принц.

– Решение пока не принято, но скорее всего да.

– Саудовская сторона была весьма признательно советской, если бы наш человек был включен в одну из экспедиций к Луне…

– Хорошо, – вздохнул Романов, – советская сторона рассмотрит этот вопрос самым внимательным образом… однако, давайте все же вернемся к авиации.

– Давайте вернемся, – улыбнулся принц, – саудовская сторона тоже рассмотрит предложения советской стороны самым внимательным образом.

* * *

По итогам салона Ле Бурже были подписаны твердые контракты на поставку 22 пассажирских и 38 военных самолетов – немного, конечно, на фоне успехов Боинга и Макдонелл-Дугласа, но тем не менее лед тронулся. На обратном пути на Родину ИЛ-62 Романова, как и было предварительно согласовано, совершил посадку в варшавском аэропорту имени Фредерика Шопена. Встречал его лично товарищ Войцех Ярузельский, боевой генерал и нынешний руководитель страны, как обычно, в затемненных очках.

– Добрый день, Григорий Васильевич, – поздоровался он с генсеком у трапа Ила, – как ваше здоровье?

Генерал говорил по-русски практически без акцента – выучил язык во время ссылки на Алтай… там же кстати, он получил повреждение глаз, в связи с чем вынужден был носить темные очки до самой смерти.

– Спасибо, Войцех Витольдович, – отвечал ему Романов, – вашими молитвами пока живой и частично здоровый.

– Последний раз я молился, – ответил улыбающийся Ярузельский, – в 45 году во время штурма Поморского вала.

– А я до Германии не дошел, – сообщил генсек, – демобилизовался в Эстонии.

– Почетный караул обходить будем? – справился Войцех.

– Ну конечно, люди же старались, ровными рядами выстраивались, – и они неспешно обошли строй бравых гвардейцев с винтовками на плечах.

– Вот теперь можно и делами заняться, – сказал Романов, когда утомительная процедура встречи закончилась. – Может прямо в аэропорту и поговорим? Мой визит кратковременный – зачем куда-то ездить?

– Согласен, Григорий Васильевич, – ответил тот, – пройдемте в зал для официальных делегаций.

– Итак, – сказал Ярузельский, когда они уединились в зале делегаций, – расскажете, чем вызван такой срочный характер вашего визита?

– Да, конечно, – устроился поудобнее в кресле Романов, – во время беседы с французским президентом мне было сделано представление относительно польского вопроса…

– Поконкретнее можно, Григорий Васильевич? – попросил поляк, – что хотел Миттеран?

– Сами посмотрите, – ответил Романов, выкладывая на стол меморандум, переданный ему в Елисейском дворце.

Войцех с большим вниманием ознакомился с его содержимым, потом начал отвечать.

– Ну что тут можно сказать… по фактуре все правильно, Куронь с Михником сидят, Модзалевский и Валенса под надзором, а Малишевского мы собираемся выпустить в Австрию в течение этого месяца, у него мозгов мало, никакого вреда он нам не нанесет ни здесь, ни в Австрии.

– А как-то успокоить эту волну можно? – поинтересовался наш генсек, – просто меморандум Миттерана это же не единичный случай, похожую бумагу нам уже передавали западные немцы. И американцы точно в стороне не останутся… зачем нам новая волна истерии в прессе и у общественности?

– А как ее можно успокоить, эту волну? – искренне заинтересовался Ярузельский. – С 80-го года все никак не можем, с тех самых событий в Гданьске…

– Дорогой Войцех, – перешел на более близкую форму общения Романов, – в истории не бывает совсем уж уникальных событий… может быть за редчайшими исключениями – все уже когда-то случалось и каким-либо образом разрешалось, верно?

– К чему вы клоните, дорогой Григорий? – уточнил поляк.

– К тому, что надо изучать исторические прецеденты и брать на вооружение мировой опыт… – ответил Романов и после непродолжительной паузы закончил свою мысль, – возьмем историю России в конце девятнадцатого и начале двадцатого века, нет возражений?

– Никаких возражений, – эхом откликнулся генерал.

– Вы не хуже меня, наверно, помните, что творилось в России в это время – революционное брожение, массовый терроризм и очень, очень много легальной и нелегальной оппозиции…

– Если выбросить террор, – отозвался Ярузельский, – то в остальном все очень похоже на современную Польшу.

– Чем все это закончилось, надо напоминать?

– Сначала первой революцией в 1905-м, – немедленно выдал Войцех, – а потом и еще двумя в течение 1917-го.

– Верно, – улыбнулся Романов, – но сейчас же нам революции совсем ни к чему, да?

– Дорогой Григорий, – прервал цепь исторических реминисценций поляк, – давайте уже будем говорить прямо без этих аллегорий.

– Хорошо, – вздохнул Романов, – согласен перейти прямо к делу… царская власть в эти годы действовала нерешительно и ни одного мероприятия по нейтрализации оппозиции до конца не довела. Но что у нее, у этой власти, получилось неплохо, так это создание органа законодательной власти в виде Государственной Думы, помните такую?

– Ну а как же – Пуришкевич, Родзянко, Протопопов, – ответил Ярузельский, – главными в этой Думе были, если не ошибаюсь, кадета и октябристы…

– Да, Пуришкевич и октябристы, – подтвердил Романов, – но главное не в этом…

– А в чем?

– В переключении внимания общественности на пустую говорильню – эту функцию тогдашняя Дума выполнила очень качественно.

– Намекаете на то, что в Польше надо сделать что-то похожее на кадетов и октябристов?

– Ну не так уже прямо, кадеты нам ни к чему, но разбить оппозицию на несколько противоположных лагерей было бы неплохо. И пусть они выясняют между собой отношения в Сейме… так ведь у вас называется этот орган власти?

– Верно, Сейм… название это пошло еще с 12 века – вальный сейм или общий сбор, сначала проводился, как вечевой сбор у древних славян, потом оно трансформировалось в нечто, похожее на парламент.

– Вот-вот, парламент в виде Сейма – это именно то, что сейчас нужно, – закончил свою мысль Романов, – и чтобы в выборах участвовали минимум две партии, кроме ПОРП,. конечно. А лучше 3−4–5 партий, пусть грызутся между собой…

– В первую очередь они начнут грызть ПОРП, – заметил Ярузельский.

– Ничего, ПОРП это переживет, – улыбнулся Романов, – но между собой у них борьба начнется гораздо быстрее и сильнее. Таким образом, мы и волков накормим, и овец целыми оставим, как говорит русская народная мудрость.

– Я понял вашу мысль, Григорий, – наклонил голову поляк, – мы рассмотрим этот вариант в ближайшем будущем. А теперь, если позволите, пара вопросов по текущему моменту…

– Задавайте, дорогой Войцех, – разрешил генсек.

– До нас дошли смутные слухи относительно неких политических неурядиц в Союзе…

– Скрывать не буду, были такие неурядицы, – хмуро ответил Романов, – если вы намекаете на съезд в Кишиневе…

– Не только. Якобы было еще и настоящее покушение на руководителей государства.

– Попытка покушения, – поправил его генсек, – неудачная. Сейчас все виновные арестованы, ситуация полностью вошла в привычное русло.

– Я рад, – прямо высказался Ярузельский, – что Союзом по-прежнему руководите вы, а не Кунаев и не Алиев.

Романов хитро прищурился, но ни подтверждать, ни опровергать эти слова не стал. И тут беседа была прервана постучавшимся в дверь Воронцовым, у которого было очень взволнованное лицо.

– Григорий Васильевич, очень срочное сообщение из Москвы!