Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 332 страниц)

Глава 23

– А вас, Евгений Максимович, – так завершил встречу Романов, – я попросил бы остаться.

Ивашутин собрал записи и покинул кабинет, а Примаков взял в руки ручку и приготовился записывать умные мысли генсека.

– Нет, Евгений Максимович, – сказал ему тот, – я вам диктовать ничего не собираюсь, а напротив, хотел бы выслушать ваши соображения относительно той темы, про которую вы мне докладывали неделю назад.

– Это про заговор региональных элит? – уточнил Примаков.

– Именно.

– Во время киевских событий мы зафиксировали несколько звонков по защищенным каналам от Щербицкого в том направлении.

– Кому именно он звонил?

– Все тем же лицам, Алиеву и Кунаеву. И сверху добавился еще и Рашидов.

– Шараф Рашидович же не входит в Политбюро, – заметил Романов, – даже и кандидатом не значится.

– Но тем не менее… содержание разговоров во всех трех случаях не отличалось откровенностью, говорили они намеками и аллегориями…

– Какими, например?

– Ну вот Рашидов, например, вспомнил восточную притчу, как Насреддин обещал научить осла говорить…

– Да, помню такую… там кто-то один из троих должен был умереть в конце.

– Совершенно точно. А Алиев зачем-то вспомнил пушкинскую сказку про рыбака и рыбку.

– Ясно, – ответил Романов, – вечер литературных встреч получился. И что в сухом остатке вышло от всех этих переговоров?

– Пока, Григорий Васильевич, – ответил Примаков, закрывая свой блокнот, – я не вижу никаких оснований для активных действий. Надо выждать некоторое время.

– А что у нас с шахматами? – неожиданно сменил направление беседы Романов.

– Все по плану, – не смутился разведчик, – и нынешний чемпион мира и потенциальный оба советские люди. Матч за первенство подходит к концу.

– Кто там ведет в счете?

– Это надо вспомнить, – наморщил лоб Примаков, – кажется Каспаров с перевесом в одно очко.

– Вы сами-то за кого болеете?

– Да я как-то не поклонник этой игры, – признался Примаков. – Мне больше футбол нравится.

– Так вот… – продолжил Романов после некоторой паузы, – лично я бы очень не хотел победы Каспарова.

– Почему, Григорий Васильевич?

– Это очень… очень опасный человек и к тому же скрытый диссидент – зачем нам наш противник, увенчанный шахматной короной? Напротив – Карпов же наш до мозга костей.

– Предлагаете взять в разработку Каспарова?

– Да, – честно и откровенно заявил Романов, – предлагаю взять его в разработку и не допустить победы в матче на первенство мира.

– Там же какая-то темная история была с первым матчем, – начал вспоминать Примаков, – президент ФИДЕ, как уж его… Кампоманес, кажется… прервал тот матч при счете 5:3 в пользу Карпова. Якобы у обоих участников подошли к концу физические и моральные кондиции.

– Да, я помню эту историю, они месяца четыре играли в колонном зале Дома Союзов. Странное место для игры, надо признать – в основном там же прощались с умершими партийными лидерами. Начали с Дзержинского, а закончили Леонидом Ильичем.

– После него еще Суслов с Устиновым лежали, – напомнил Примаков.

– Вот-вот, о чем я говорю… но ладно, решили в колонном зале – значит пусть играют.

– Играли, Григорий Васильевич, – уточнил Примаков, – второй матч уже в другом месте проходит, в зале имени Чайковского. На Триумфальной площади.

– Но это все к делу не относится, – продолжил Романов. – Так вот – Каспарова надо остановить в зародыше. Не нужен нам диссидент с короной.

– Но если не дать ему выиграть, он же на Запад убежит, как тот же Корчной – будет ли нам это выгодно?

– Будет, Евгений Максимович, – твердо отвечал ему генсек, – еще как будет. Лучше иметь открытого диссидента, не сумевшего достичь ничего существенного, чем скрытого, но облеченного лавровым венком.

– Записал, сделаем все, что возможно… – ответил Примаков и тут же начал размышлять вслух, – Кампоманеса опять подключить можно…

– Мыслите в правильном направлении, – одобрил его Романов. – И еще пара слов насчет спортивных соревнований. Киевское Динамо же у нас на подъеме, верно?

– Да, – согласился Примаков, – после возвращения туда Лобановского они заиграли просто здорово.

– Лобановский и лидеры клуба – Блохин, кто там еще…

– Заваров, Беланов и Яковенко, – помог ему тот.

– Спасибо… они же все очень популярные люди на Украине, верно?

– И не только на Украине…

– Хорошо бы задействовать их каким-либо образом в нормализации обстановки в республике…

– Выступить по телевидению предлагаете?

– А почем нет… к мнению Блохина многие прислушаются.

– Боюсь только, Григорий Васильевич, – выдвинул он контраргумент, – что язык у них у всех работает гораздо хуже, чем ноги. Да и мозгов там немного…

– Так надо помочь парням, – понимающе кивнул Романов, – написать им нужные слова, а они пусть заучат, чтобы не по бумажке говорить.

Многонациональный советский народ

А тем временем узбекский руководитель Рашидов прибыл с официальным, как назвали его газеты, визитом к своему соседу по региону товарищу Кунаеву. После традиционных славословий на митинге в центре Алма-Аты, они уединились где-то в глубине загородной резиденции казахских боссов недалеко от спорткомплекса Медео. Разговаривали, естественно, на русском языке – казахский хоть и похож на узбекский, но в них примерно столько же различий, как у русского с украинским.

– Я так понимаю, Шараф Рашидович, – Кунаев отхлебнул из своего бокала с армянским коньяком (Коран надо было соблюдать на людях, а в приватной обстановке совершенно незачем), – что у вас ко мне тот же вопрос, что и у меня к вам…

– Вы все правильно понимаете, Динмухаммед Ахмедович, – ответил Рашидов, так же основательно приложившись к своей посуде, – вопрос у нас один и тот же – национальный. Это помещение, кстати, проверено на предмет прослушки?

– Не волнуйся, дорогой, – перешел Кунаев на более близкую форму общения, – три раза проверено – мин, как говорится, нет. Так вот, насчет национального вопроса… в последнее время генеральный стал уделять ему непропорционально большое внимание. Причем вектор развития направлен не совсем туда, куда следовало бы…

– Да-да, дорогой, – согласился Рашидов, – то, что случилось с Владимиром Васильевичем, ни в какие ворота не лезет… невольно задумаешься о том, кто у нас будет следующим в очереди.

– И это ты, наверно, еще не слышал о проекте новой Конституции, – продолжил Кунаев.

– Почему не слышал, дорогой, очень даже слышал… там, кажется, собираются убрать статью о самоопределении…

– Точно, только не о самоопределении, а о свободном выходе из Союза – 72-я статья. Я лично считаю это абсолютно недопустимым. Ведь за этим абсолютно точно последуют и другие шаги, вплоть до расформирования республик – вместо них автономии будут.

– Или еще больше – генерал-губернаторства, как при царях, – развил мысль Рашидов, – а начальниками посадят генералов из Москвы. За что в 17 году боролись?

– Значит, дорогой Шараф Рашидович, – сказал Кунаев, подливая коньяку в бокалы, – я рад констатировать, что наши мысли сходятся чуть менее, чем целиком.

– И чуть более, чем полностью, – усмехнулся Рашидов. – А что насчет других республиканских лидеров, дорогой Динмухаммед Ахмедович?

– Украину пока оставим в стороне, там сложные процессы разворачиваются, а про остальных можно поговорить… личные контакты по этому поводу у меня были с Алиевым и Гроссу.

– С кем, с кем? – не понял Рашидов.

– Семен Гроссу, молдаванин, – пояснил Кунаев, – надо знать таких людей. Так вот, оба они разделяют мою… нашу, то есть, точку зрения… целиком и полностью 72 статью из Конституции убирать нельзя, национальный вопрос сейчас лучше не трогать, все должно идти ровно так же, как в последние тридцать лет, в русле ленинской национальной политики. Кавказ, я уверен, тоже будет с нами, равно как и все остальная Средняя Азия. С Прибалтикой вопрос сложный.

– Еще одна мысль, – ответил Рашидов, – которую я мимоходом уловил во время последнего визита в Москву – результаты карабахского референдума планируются масштабировать и в другие регионы. Узбекистан назван не был, но Молдавия и Казахстан там чуть ли не на первых местах значатся.

– Вот, значит, как… – Кунаев покраснел и махом допил немаленький бокал с коньяком, – у Казахстана, я так понимаю, планируется забрать весь север…

– И запад тоже – Мангышлак с Новым Узенем, – подлил масла в огонь Рашидов.

– Ну пусть попробуют, – горько усмехнулся Кунаев, – гражданскую войну захотели? Они ее получат…

– Дорогой Динмухаммед Ахмедович, – высказал, наконец, свою главную мысль Рашидов, – а не кажется ли вам, что все наше проблемы начались и усилились исключительно в связи с приходом нового руководства в Союз?

– На Романова намекаете?

– На него и на Гришина тоже.

– Что-то давно про Виктора Васильевича никаких новостей не слышал, – признался Кунаев, – он жив ли вообще?

– Жив и здоров, постоянно проживает на территории санатория «Аркадия» в Гаграх. Но в политику пока не вмешивается.

– А хорошо бы было взять и заменить Романова на Гришина, – высказал неожиданную мысль Кунаев, – при Викторе Васильевиче было все тихо и спокойно. Никаких реформ Конституции и ни одного референдума…

– Мысль интересная и заслуживающая серьезного обсуждения, – согласился Рашидов, – в 64 году такая процедура прошла быстро и безболезненно, почему бы не повторить?

– Для этого хорошо бы обеспечить большинство в Политбюро, – задумчиво ответил Кунаев, – а после вывода оттуда Владимира Васильевича боюсь, это не так просто сделать.

– Будем работать, Динмухаммед Ахмедович, – бодро ответил Рашидов. Кстати, неплохо было бы опять меня ввести в Политбюро, хотя бы кандидатом для начала.

– В свое время мы подумаем и об этом, – веско резюмировал беседу Кунаев, за чем последовало неожиданное продолжение, – не хотите на коньках прокатиться?

– На Медео? – задал риторический вопрос Рашидов, – а почему бы и нет… сто лет не надевал коньки. Но только у вас же тут соревнования круглый год идут.

– Эта неделя свободна от соревнований, так что каток абсолютно пуст и ждет вас.

Глава 24

Гдлян и Иванов

– Вызовите ко мне генерального прокурора, – сказал в селектор Романов, – желательно побыстрее. И еще вот что… пусть вместе с ним будут такие товарищи – Гдлян и Иванов.

– С Гдляном все понятно, но Ивановых много, Григорий Васильевич, – прошелестел в микрофон секретарь, – какого именно надо?

– Николая Вениаминовича, – отрезал в трубку генсек. – И соберите мне досье на них обоих, на Иванова и на Гдляна.

Досье собралось за полдня – секретарь сумел напрячь нужных товарищей, и в итоге к семи часам вечера довольно пухлая папка оказалась на столе главного начальника Союза.

– Очень хорошо, – одобрил деятельность помощника Романов, – а краткое резюме по этому вопросу будет?

– Как же ему не быть, – и секретарь поверх папки выложил листочек формата А4, где убористым шрифтом был дан выжатый контент пухлой папки.

Романов, наморщил лоб, отпустил секретаря и попытался вникнуть в суть… итак Гдлян Тельман Хоренович, родился в Грузии, закончил Саратовский юридический, работал в Ульяновской области, затем неожиданно получил назначение на следака по особо важным делам и отправился в Узбекистан изобличать местную мафию. Иванов Николай Вениаминович, родился в Челябинской области, учеба в Свердловском юридическом, работа в Челябинской и Мурманской прокуратурах, потом не менее неожиданное назначение в первые замы к Гдляну и в Узбекистан, изобличать приписчиков и казнокрадов.

Тут и фотографии прикреплены были – Гдлян типичный кавказец с выдающимся носом и проницательным взглядом, а Иванов обычный домашний мальчик в очочках и с галстуком идиотских расцветок. Тээээк, Романов почесал затылок и продолжил ознакомление с материалами.

Спецгруппа Прокуратуры СССР работает по этому делу с ноября 83 года, по прямому указанию Юрия Владимировича Андропова. Краткая предыстория такая… Рашидов был личным другом Брежнева и имел полный кредит доверия от высших властей государства. Хлопок в Узбекистане выращивался с незапамятных времен, но основной упор на него был сделан в 70-е годы. 4 миллиона тонн в год это была нормальная цифра, столько Узбекистан и мог вырастить этой культуры по максимуму, однако Леонид Ильич в личной беседе как-то сказал Рашидову – надо 6 миллионов. А тот ответил есть. И начались приписки и очковтирательство, сопряженные с дичайшими феодальными рецидивами лиц, ответственных за сбор урожая, в частности такой одиозной личности, как Ахмаджон Адылов. Который ввел в подшефном хозяйстве, а у него пара сотен тысяч гектаров в заначке значилась, натуральный феодализм, если не рабовладение.

В сухом остатке валовые сборы хлопка (который на минуточку не только служил сырьем для легкой промышленности, из него еще и основной компонент пороха производили, а это уже стратегическая отрасль) скакнули с 4 млн т до 5,5. На бумаге. В реальности же там остались те же 4 млн, ну может четыре с половиной. Остальной виртуальный миллион тонн числился только на бумаге, а чтобы свести дебет с кредитом, была построена система взяток и приписок с самого низа и доверху, до Госплана, Совета Министров и МВД.

Адылов при этом вообще возомнил себя неизвестно кем, Тимуром или совсем уже Чингиз-ханом каким-нибудь. На территории его хозяйства действовали лично им написанные законы, многоженство в частности не только не запрещалось, а даже поощрялось – в личном гареме Адылова значилось двадцать с лишним женщин. А еще ходили упорные слухи, что он лично раскопал сокровища Тимура-Тамерлана и одаривает ими приближенных. И что строит собственную железную дорогу в Китайскую народную республику. Школьники работали на сборе хлопка с сентября до декабря, учебный год таким образом у них сократился вдвое. Практиковались пытки и содержание неугодных Адылову лиц в зинданах. Платил он своим рабочим ровно столько, чтобы они не умерли с голоду, остальное забирал себе, а этого остального было очень немало, учитывая воздушные миллионы тонн хлопка.

Ну дела, усмехнулся Романов, одолев досье – странный у нас социализм построился, на паевых началах с рабовладением. Надо бы с этим разобраться, пока не поздно.

Всю группу поименованных товарищей удалось собрать через сутки, и тогда они гуськом зашли в начальственный кабинет. Во главе списка значился Александр Михайлович Рекунков, бессменный генпрокурор СССР с 81 года.

– Я собрал вас, товарищи, – начал Романов, – с целью поближе ознакомиться с текущей деятельностью прокуратуры по так называемому «хлопковому делу».

Приглашенные переглянулись и молча предоставили слово Тельману Хореновичу Гдляну, как самому осведомленному.

– Расследование идет уже больше двух лет, – сказал он, – в результате вскрыт большой массив приписок, подчисток и фальсификаций в хлопковой отрасли Узбекистана и ряда других республик.

– Давайте конкретику, – поморщился Романов, – общими трескучими фразами я сыт по горло. Что там по другим республикам, это в первую очередь интересует.

Гдлян повертел головой, ослабляя тугой узел галстука, и продолжил.

– В Узбекистане выстроилась очень интересная лестница кумовства, взяток и приписок, ведущая с самого низа… ну не от колхозников, конечно, а начиная с председателей, включая этого пресловутого Адылова. И добиралась эта лестница до самых сияющих вершин, до первого секретаря ЦК товарища Рашидова. Председатели заносили деньги, очень немалые, надо заметить, вплоть до миллиона, секретарям райкома, те делились с начальниками правоохранительных органов на местах, а частично деньги шли далее, на городской-областной уровень. А уже областные власти выходили на республиканский уровень… ЦСУ при этом послушно рисовало дутые цифры сбора урожая… Но на этом, Григорий Васильевич, эта преступная пирамида далеко не заканчивалась…

– Стоп, – притормозил Гдляна Романов, – приписки касались только хлопка или остальных сельхозкультур тоже?

– В основном все крутилось вокруг хлопка – стратегический же товар, внимание на него обратил лично Леонид Ильич. Но и по зерновым, и по фруктам-овощам тоже кое-что есть… но на порядок в меньших количествах.

– Ясно, продолжайте, – разрешил Романов, стоя у окна кабинета, но тут позвонил один из телефонов на столе.

– Слушаю, – сказал генсек, подняв трубку, – так… это точные сведения? Хорошо, я отдам нужные распоряжения.

– Что случилось, Григорий Васильевич? – нервно спросил генпрокурор.

– Рашидов застрелился, – объяснил тот, – тело обнаружил его секретарь десять минут назад. Вы выходили на него? – поинтересовался он у Гдляна.

– Прямых контактов пока не было, – ответил тот, нервно крутя в руках блокнот с записями, видно было, что руки у него сильно дрожат, – но он, конечно, был в курсе нашего расследования.

– Так, – почесал в голове Романов, – на время прекращаете все свои действия – до особого распоряжения. А нам надо подготовиться к похоронам товарища Рашидова.

Смена караула

У Кремлевской стены, естественно, Рашидова хоронить не стали. И мавзолея ему, как Владимиру Ильичу и Тимуру Тамерлановичу тоже не построили. И результаты расследования группы Гдляна-Иванова повременили обнародовать. Все прошло тихо и буднично, причем сам Романов на похороны не прилетел, отправил вместо себя предсовмина Воротникова. Похоронили его на Чагатайском кладбище в окрестностях Ташкента.

Спустя приличествующее случаю время после похорон в Ташкенте состоялось выездное заседание Политбюро ЦК КПСС, посвященное одному вопросу – утверждению нового лидера Узбекистана. Согласно установленным негласным правилам это место должен был занять Председатель Верховного совета республики Усманходжоев, но у Романова, видимо, было свое мнение на этот счет.

– Товарищи, – так незамысловато он начал совещание, – предлагаю почтить память Шарафа Рашидовича минутой молчания.

Все дружно встали и помолчали отведенную минуту.

– А теперь приступим к повестке дня, – продолжил Романов, когда все уселись на свои места. – Какие будут мнения относительно преемника товарища Рашидова?

– По заведенному обычаю, – подал голос текущий Предсовмина республики Худайбердыев, – первого секретаря обычно замещает Председатель Верховного совета, – и он кивнул на соседа, Усманходжаева.

– Да, – согласился Романов, – так всегда было и ранее, однако сейчас в дело вмешались непредвиденные обстоятельства, которые могут скорректировать стандартные процедуры…

– И что же это за обстоятельства? – это выступил уже сам претендент на высокий пост.

– Как будто вы сами не знаете, Иманжон Бузрукович, – ответил Романов (имена и отчества узбекских руководителей он до этого заучивал добрых полдня), – называются эти обстоятельства «хлопковое дело», слышали, наверно?

Усманходжаев не нашел слов, чтобы ответить на этот прямой вопрос, поэтому просто сглотнул слюну и молча кивнул.

– Так вот, – продолжил Романов, не услышав ответа, – за последний год в республике вскрылись неприглядные, будем говорить прямо, факты вопиющих правонарушений в самых разных сферах. Больше всего, конечно, в сельском хозяйстве, а именно в хлопководстве.

В кабинете было тихо так, что слышно было бы, как пролетает муха. Если бы она тут обнаружилась, конечно. Романов сел на свое председательское место и, наконец, высказал свою основную мысль.

– Не будем оглашать результатов расследования по хлопковому делу, тем более, что это может занять несколько часов. А просто перейдем к выводам… высшее руководство республики основательно оказалось замешано в хлопковые махинации, это главный вывод.

Тут уже молчать стало опасно, поэтому заговорили практически все присутствующие, причем одновременно. Романов поднял руку и притормозил речевую активность участников совещания.

– Все обсуждения и возражения потом, товарищи. А сейчас нам нужно решить главный вопрос – кто будет Первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана?

В кабине опять воцарилась мертвая тишина – никому не было известно, что там в голове у Генсека, поэтому попасть пальцем в небо не хотел никто. Романов тяжело вздохнул и огласил свое решение.

– Мы тут посоветовались с товарищами и есть мнение… – выдал он чеканную формулировку, на которую трудно было что-либо возразить, – поставить на этот высокий пост человека со стороны… временно, конечно… до нормализации обстановки в республике.

– И кого же именно вы имеете ввиду? – решился спросить Усманходжаев.

– Бориса Вениаминовича Гидаспова, – не задумываясь, ответил Романов, – второго секретаря Ленинградского обкома, ученого-химика и хорошего организатора.

Глава 25

– Нет возражений, чтобы он принял участие в нашем обсуждении? – продолжил Романов.

Возражений, естественно, ни у кого не возникло, поэтому бывший помощник Рашидова открыл, повинуясь жесту генсека, входную дверь, и в нее вошел товарищ Гидаспов – не очень молодой, но еще и не дряхлый мужчина стандартной для советского руководителя внешности.

– Я позволю себе представить кандидата на высокий пост, – продолжил Романов, – когда Гидаспов раскланялся и сел на стул в конце длинного стола, – Борис Вениаминович родился в 1933 году, ему 52 года, таким образом… по образованию он химик, докторскую диссертацию защитил в Ленинграде в возрасте 33 лет. Длительное время заведовал институтом прикладной химии, который занимался исследованиями в самых разных областях, в том числе связанных с разработкой и применением ядерного оружия. В прошлом году избран на пост второго секретаря Ленинградского обкома. Член-корреспондент Академии наук, женат, имеет двух детей. Какие будут вопросы к претенденту? – предложил он собранию.

Вопрос решился задать только неудавшийся кандидат в первые секретари, Усманходжаев.

– Григорий Васильевич, а почему выбран именно представитель Ленинграда? От Ташкента до этого города часа три лететь на реактивном самолете. Может быть, надо было взять кого-то из более близкого региона?

– Вот именно исходя из этого обстоятельства он и был выбран, Иманжон Бузрукович, – пояснил ему Романов. – С целью минимизации вовлеченности в местные обстоятельства. Сами посудите, что было бы, если б начальником поставили казаха или, например, киргиза…

Собравшиеся оживились, начав переговариваться, но высказаться прямо так никто и не решился.

– Абсолютно ничего хорошего не вышло бы, товарищи, – продолжил Романов, – как показывает история, максимально тяжелые отношения складываются у народов, которые живут бок о бок. Как у Индии с Пакистаном, например… или у Германии с Францией… или, если ближе к нашим обстоятельствам, у Армении и Азербайджана. А к тем, кто живет далеко, обычно претензии минимальные. Еще вопросы?

– А Борис… эээ, – решился спросить Усманходжаев, – Вениаминович, так?

Романов кивнул, тогда тот продолжил.

– Он в курсе наших обычаев и традиций? Которые складывались веками и даже тысячелетиями – первое государство на узбекской земле появилось, если кто-то не знает, в восьмом веке до нашей эры, Согдиана и Бактрия называлось. Самарканду две с половиной тысячи лет недавно исполнилось.

Романов кивком головы передал слово Гидаспову, и собравшиеся услышали его первые слова:

– Для меня это очень высокая честь – руководить регионом с такими богатыми историческими традициями, – сказал он, – и я конечно предварительно ознакомился с большим массивом информации, касающемся местной специфики. А если что-то вдруг окажется незнакомым, то я, наверно, могу рассчитывать на помощь уважаемых узбекских аксакалов, – и он поклонился в сторону Усманходжаева с Худайбердыевым. – Вместе мы сможем сделать больше, чем по одиночке…

– Еще вопросы? – начал торопить собрание Романов, – давайте поживее, у меня еще одно дело на сегодня есть.

Дополнительный вопрос задал начальник узбекской милиции Усманов.

– А что будет с так называемым хлопковым делом, товарищ генсек?

– Правильный вопрос, – одобрил его Романов, – своевременный. Есть мнение, что с этим делом надо немного повременить… наложить мораторий, как это модно сейчас говорить при переговорах о разоружении. До конца текущего года арестов не будет, это обещаю вам я, генеральный секретарь ЦК КПСС.

Присутствующие взволнованно загудели, а Романов продолжил.

– Но самых одиозных фигурантов я бы все же на месте республиканских руководителей отстранил от работы… конкретно намекаю на Адылова. Это первое…

Народ обратился в слух, но Романов намеренно сделал длительную паузу перед вторым пунктом.

– Второе… – наконец произнес он, – план по производству хлопка мы снизим до 4,5 миллионов тонн. 6 или даже 5 миллионов это недосягаемый объем для Узбекистана, будем смотреть правде в глаза. Так что волюнтаризма в этом вопросе больше не будет.

Романов налил минеральной воды в стакан, выпил и закончил свои мысли таким образом:

– И третье… с кумовством надо заканчивать. Не дело это, если все родственники больших чиновников пристроены на теплые места и трудятся под непосредственным руководством главного человека в семье. Этим вопросом займется специальная группа товарищей из центра… одно учреждение – один человек из семьи, таким должен быть главный принцип подбора кадров. Да, – вспомнил он еще один пункт, – накопленные неправедным путем деньги и ценности предлагается сдать в пользу государства не позднее, чем в течение ближайшего месяца. Все, кто выполнит это условие, будут освобождены от уголовной ответственности. На этом у меня все.

Народ зашумел и начал переговариваться с вновь назначенным лидером, а Гидаспов охотно отвечал на все вопросы. Романов же, интерес к которому снизился, вызвал по телефону машину с охраной.

Дин Рид

– Подготовьте мне справку по Дину Риду, – распорядился Романов еще в самолете по дороге домой.

– Это который американский певец? – переспросил с некоторой задержкой тот, сильно удивленный новой затеей генсека.

– Да, он самый, – подтвердил Романов и немного пояснил свой интерес, – сейчас он, кажется, в ГДР живет и у него, насколько я знаю, не все в порядке с личной жизнью и совсем нет никакой общественной. А он мог бы быть весьма полезен нам в самых разных качествах…

Помощник только кивнул головой и сообщил, что постарается выполнить обещание не позднее завтрашнего дня. И сдержал его – тощенькая папочка с фотографией певца на обложке оказалась на столе у главного сразу после обеда.

– Тааак, – протянул Романов, разглядывая фото, – это что, он сейчас так выглядит?

С обложки смотрело лицо пожилого человека с глубокими морщинами и явно уставшего от жизни.

– Так точно, Григорий Васильевич, – кивнул помощник, – фото недельной давности.

– Плохо, – поморщился генсек, – публичному человеку необходимо следить за своим здоровьем и быть более фотогеничным – я и то лучше выгляжу, да?

Помощник с готовностью подтвердил это высказывание и исчез за дверью, а Романов начал изучать принесенные материалы. Тааак, родился в 1938 году в городе Дэнвер, штат Колорадо, сейчас ему, значит, 47 – молодой еще. Учился в Колорадском университете, бросил его, уехал в Голливуд строить артистическую карьеру и это у него получилось… странно, тут обычно один шанс из тысячи, а у него он выстрелил, подумал генсек. Ладно, спишем на случай и пойдем далее… успешные записи песен, верхние страницы хит-парадов, гастроли по Южной Америке, решение остаться в Аргентине. Че Гевара тоже оттуда родом кажется…

Романов прервался, поговорил по телефону с супругой, потом продолжил чтение досье.

В Аргентине он был весьма успешен в роли ведущего на телевидении, но не угодил властям своими взглядами, они уже тогда у него сильно полевели – пришлось покинуть страну и обосноваться в Риме… здесь у него стартовала успешная кинокарьера, порядка 15 фильмов, в основном из жанра спагетти-вестерн, так назывались вестерны, снятые в Европе. И играл он там ковбоев, кои борются за справедливость… ну что же, весьма достойно. Первый визит в СССР приходится как раз на тот период, 1965 год…

Самый известный эпизод из его жизни, это как он постирал флаг США перед посольством в Сантьяго в знак протеста против войны во Вьетнаме… эффектно, ничего не скажешь, но если смотреть вглубь, то нехорошо это глумиться над символами страны, в которой ты как-никак родился… но ладно, что сделано, то сделано.

Далее идет переезд в ГДР… кстати, почему не к нам? Надо будет этот вопрос прояснить. Съемки в фильмах киностудии ДЕФА, где он играл положительных американцев, собственный фильм «Певец» про Виктора Хару и две новых жены, текущая Рената Блюм, что-то я про нее помню такое… а, вспомнил – «Карл Маркс, молодые годы», жену Карла она там играла. А до этого кажется в индейских фильмах ДЕФА засветилась. Живут они в Берлине, в Восточном разумеется, детей от Ренаты нет, есть две дочери от предыдущих браков, они давно отделились от отца.

Концерты практически прекратились, съемки в кино тоже – за последние 10 лет три фильма. С Ренатой у него серьезные проблемы по косвенным данным. Ну что же, отличный материал для работы, со вздохом подумал Романов, закрывая папочку, надо встраивать певца в текущий дискурс, он может оказаться полезным. Он позвонил помощнику:

– Можно пригласить товарища Рида в Москву на следующей неделе?

– Сделаю все, что в моих силах, – ответил тот, – но боюсь, что это будет не так просто…

– Уж вы постарайтесь, – ответил Романов, бросил трубку на рычаг и не вовремя вспомнил о пророчестве девочки Маши из того самого сна… Дин Рид утонет через год в Цойтенском озере… где это, кстати?

Он встал, вытащил с книжной полки огромный атлас Европы и открыл его на странице с Берлином. Хм, рядом с Потсдамом и довольно приличных размеров… утонуть есть где. Там еще довольно темная версия была, вспомнил он, о возможном самоубийстве на почве ссоры с женой. Прямо как Лев Толстой, который ушел из дома, поругавшись с Софьей, и вскоре умер на железнодорожной станции.

Короче говоря так – ты, дорогой Дин, слишком нужен очень многим людям, чтобы дать тебе утонуть от пустяшной ссоры с супругой, сформулировал свое мнение Романов. Будешь нашим знаменем в борьбе с мировым империализмом. А с Ренатой твоей мы разберемся отдельно…

И Романов подтянул к себе телефон спец-вертушки, которая соединяла кабинет генсека с лидерами основных стран так называемого социалистического лагеря.