Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 332 страниц)

Глава 19

Карабах

А еще немного спустя неутомимый руководитель страны поехал с визитом в братскую республику Армению, где на текущий момент рулил первый секретарь Карен Серобович Демирчян. Романов немного полистал его личное дело перед отъездом, поэтому был в курсе, что родился он в Эривани, потом выучился в Ереванском политехе на инженера-механика, но по специальности почти не работал, очень быстро передвинули его, как тогда говорили, на партийно-хозяйственное направление. Первым в республике стал в 42 года, это вроде бы рекорд по молодости не только в Армении, но и в остальном Союзе. В коррупционных скандалах почти не был замешан… почти, это потому что нельзя было в то время жить на Кавказе и не брать взяток или не крышевать родственников. Но Демирчян как-то почти удержался на лезвии бритвы…

Демирчян с группой товарищей и встречал Романова в аэропорту Звартноц – новом, с иголочки и очень современном аэропорту.

– Как долетели, Григорий Васильевич? – спросил у трапа он, поздоровавшись с начальником.

– Спасибо, Карен Серобович, – на полном серьёзе начал отвечать на этот риторический вопрос Романов, – над Ставропольем поболтало немного, а в остальном все прекрасно.

– От лица всех трудящихся и от себя лично приветствую вас на тысячелетней земле Армении,– цветисто завернул Демирчян, а потом подумал и добавил, – где грозди винограда соседствуют с лепестками роз и теплотой сердец всех её жителей.

Романов поморщился, но в ответ ничего не сказал, а просто сел в длинный членовоз типа ГАЗ-14 «Чайка». ЗИЛы полагались только московским чиновникам. Приветственных колонн из ликующей общественности по дорогам не стояло – Романов издал отдельное распоряжение о строгом запрете этих мероприятий, так что дорогу до города они одолели без затруднений.

– А как переводится слово «Звартноц»? – почему-то поинтересовался по дороге Романов.

– Храм бодрствующих ангелов, – пояснил Демирчян, – 7 век нашей эры, он тут недалеко стоит, стоял то есть, сейчас там одни развалины.

– А что, – задумался Романов, – бывают спящие ангелы?

Вопрос поставил армянина в тупик, но он собрался и быстро нашёл нужные слова:

– Ангелы тоже люди, и им отдыхать надо…

– Давайте, как договорились, – продолжил Романов, – сначала Карабах, а на закуску уже всё остальное.

– Да, конечно, – с готовностью подтвердил Демирчян, – Багиров (первый секретарь Азербайджана) уже находится на пути к Степанакерту, а мы вылетаем… – он посмотрел на часы, – через час с четвертью от здания ЦК компартии, там есть вертолётная площадка. Но я не совсем понял цели такого совещания…

– Всё узнаете на месте, – пообещал ему Романов, – а сейчас, пока время есть, можно было бы и перекусить.

Тот уловил намёк на лету и кортеж свернул в сторону одного из самых центральных ресторанов города под названием «Поплавок», он же «Парус» – тот и правда походил на кораблик под парусом и был очень гармонично вписан в окружающий ландшафт.

– Это место встреч художественной интеллигенции Еревана, – прокомментировал свой выбор Демирчян, – от музыкантов и до артистов, все тут хотя бы по разу побывали. О, вот за этим столиком сидит один из них.

Романов кинул взгляд направо и немедленно узнал в одиноком посетителе Армена Джигарханяна.

– А давайте пригласим его к нашему столу, – немедленно среагировал он, – узнаем, так сказать, все ереванские новости в прямом, так сказать, эфире.

– Добрый день, Григорий Васильевич, – Джигарханян тоже среагировал достаточно быстро, встал и протянул Романову руку, – рад приветствовать вас на древней земле Хайастана.

Сопровождающие шестерки подсуетились и организовали стол на шестерых в дальнем конце ресторана.

– Закажите что-нибудь на свой вкус, – сразу пресёк попытки сунуть ему меню Романов, – а мы пока побеседуем с Арменом Борисовичем, верно?

Надо же, одновременно подумали Демирчян с Джигарханяном, он и отчество его/мое знает.

– Конечно, побеседуем, Григорий Васильевич, – любезно сообщил Армен, – Армения славится своими застольными беседами.

– Давайте, Армен Борисович, – начал Романов, – выкладывайте, как на духу – что в народе говорят о руководстве страны и обо мне лично. Можете не стесняться, я ко всему привык.

Джигарханян отпил из бокала красного вина, прищурился и выложил:

– На духу, значит на духу – слушайте…

– Ничего особенно плохого про наше руководство и про вас лично в народе не слышно, – начал он свою речь, – наоборот, даже иногда хвалят – в кои-то веки, говорят, у руля стоит человек, который делами начал заниматься, а не только с трибуны вещать.

– А когда не хвалят, что слышно? – подхватил его манеру речи Романов, допив свой стакан минералки. – Не может же быть, чтобы не ругали – я немного наш народ знаю.

– Ну если вам так уж это интересно, то есть, есть и народная критика, – у Джигарханяна неожиданно прорезался армянский акцент. – В основном недовольны тем, что ядерную ракету прохлопали… а могли бы и сбить.

– Совершенно согласен в этом вопросе с народом, – быстро ответил Романов, – наше ПВО показало себя здесь не с самой лучшей стороны. Выводы по руководству ПВО и вообще по всей этой службе уже сделаны. А ещё что говорят?

– Какой вы интересный генеральный секретарь, – развеселился Армен, – ходите почти без охраны, свободно разговариваете с простыми людьми, интересуетесь их мнениями, почти как Гарун аль-Рашид из сказки.

– Ну не прибедняйтесь, – официант тем временем уже принёс горячую долму с лавашем, – не такой уж вы и простой, в скольки фильмах вы уже снялись? – подколол он Армена.

– В меньшем количестве, чем мне приписывает Валя Гафт, – усмехнулся тот, – но их много, конечно. Я не веду точные подсчеты, но где-то больше сотни уже набралось.

– Однако… – задумался Романов, – «Место встречи» один из моих самых любимых фильмов… но мы отвлеклись – что там еще есть критического, мне это действительно интересно.

– В «Месте встречи», если уж зашла о нем речь, – все же не стал резко уходить от этой темы артист, – я отыграл практически на автомате. Одновременно ещё в двух картинах снимался и два спектакля почти ежедневно шли. За две ночи меня сняли… а что до критики… борьба с дефицитом это конечно важная штука, но началась она неправильно, вот что народ волнует.

– И что в этой борьбе неправильного?

– Смотрите сами, Григорий Васильевич, – продолжил Армен, – старую систему вы сломали… ну хорошо, не совсем уж сломали, но сильно нарушили, а нового ничего не сделали. Народ свыкся со старым образом жизни, как с неизбежным злом… да что вам объяснять, наверно и сами знаете «ты мне, я тебе», кино даже с таким названием было.

– Помню, – среагировал Романов, – Куравлёв там играл главную роль.

– Правильно, Куравлёв, – согласился Армен, – механизм торговли худо-бедно, но работал, а сейчас что?

– Что?

– Посадили пару сотен из руководства торговли, вот и всё. А те, кто пониже должностью, испугались и затаились. Очереди в магазинах только увеличились – вот и весь результат этой антидефицитной кампании.

– Ладно, с дефицитом всё ясно, а ещё чем недоволен народ?

– Борьба с курением много вопросов вызывает, – продолжил Джигарханян, – знаете, как вас теперь называют в связи с этим?

– Не знаю – как?

– Григорий Беломорыч… или просто Беломорыч – потому что есть недовольство повышением цен на курево, а Беломор это самая популярная марка папирос.

– А вот здесь я… то есть наше руководство будет стоять до конца – вредная это привычка, сокращает жизнь, особенно мужчинам, лет на 10–15. Так что такую кличку я уж как-нибудь переживу.

– А вы у нас по какому поводу? – набрался наглости Джигарханян, – если не секрет?

– Вообще-то секрет, – ответил, усмехнувшись, Романов, – но вам, как народному артисту могу сказать – будем разбираться с Нагорным Карабахом.

– У меня родня по матери оттуда, – сообщил Армен, – поэтому я немного в курсе. Вот тут, скажу прямо, народ горячо поддержит ваши усилия – межнациональная рознь это всем розням рознь. Если полыхнёт, то мало никому не покажется.

– Спасибо за поддержку, Армен Борисович, постараемся не допустить никаких эксцессов, – серьёзно отвечал ему Романов и неожиданно добавил, – а если вы уж так в курсе, может дадите пару советов постороннего, как предотвратить в зародыше межнациональные конфликты? Как Владимир Ильич в 17 году?

– Ну что же, попробую, как Владимир Ильич, – ответил тот, – хотя это будет непросто… все же знают, что большинство населения Арцаха (так у нас Карабах зовут) это армяне, а принадлежит район азербайджанцам, что создает некоторое напряжение в обществе, так?

– В целом верно.

– Поэтому самым верным способом убрать это напряжение оттуда является передача области под управление Армении. Тогда и население, и руководство будет одной национальности, и все проблемы снимутся сами собой.

– Это легко сказать, дорогой Армен Борисович, – ответил ему Романов, – но не так просто сделать. Азербайджан будет резко против изменения своих территориальных границ.

– А если им предложить взамен часть нашей территории? – хитро прищурился Джигарханян. – У них же Нахичевань территориально не связана с основной территорией республики – вот коридор к ней и предложить взамен.

– Интересная мысль, – задумался Романов, – но тут, я думаю, будут против те армяне, которые живут в этом коридоре. Но обдумать можно… а что-то еще вы можете предложить?

– Могу, – Армен допил свой бокал, отставил его в сторону и бухнул без оглядки, – передать Карабах под управление Российской федерации… как временную меру лет на 50, к примеру.

Глава 20

Опять Карабах

– Мысль любопытная, -= на полном серьёзе ответил Романов, – но слегка спорная. Требует обдумывания… но в любом случае спасибо за совет. Ещё какие-нибудь пожелания у вас есть?

– Есть, – не полез за продолжением в карман Джигарханян, – про турецкий геноцид. Может быть нам пора сказать про него открытым текстом? Поставить вопрос в ООН, например? А то что получается – если Холокост, это настоящий геноцид, за него немцы сорок дет уже расплачиваются. А в Армении это так, детские шуточки – подумаешь, полтора миллиона вырезали.

– Демирчян сидел ни жив, ни мёртв, весь превратился в слух, а Романов закончил есть свою долму и ответил так:

– Это очень непростой вопрос, с кондачка не решается, как заметил Жорж Милославский в известном фильме…

– Зайти на недельке? – продолжил цитату Армен.

– Хорошо, – Романов достал из кармана пиджака блокнотик и ручку, – я запишу ваше пожелание, Армен Борисович. И мы обязательно его рассмотрим на Политбюро до… до конца этого года – слово генерального секретаря.

– Да уж, – Джигарханян уже не скрываясь ни от кого, налил себе полный стакан коньяка Двин, – странный вы генеральный секретарь, честно скажу – таких, кажется, на моём веку ещё не было. За вашу удачу, Григорий Васильевич, – и он немедленно выпил бокал до дна.

– Расскажите лучше, – перепрыгнул на другую тему Романов, – чем вы нас порадуете в ближайшее время? Как артист?

– Охотно, – легко откликнулся тот, – про себя я очень люблю рассказывать. Уже сняты и вот-вот выходят на широкий экран детский фильм «Сказки старого волшебника», потом комедия Аллы Суриковой «Искренне ваш» и телеспектакль по лермонтовскому Маскараду…

– Интересно, и кого же вы сыграли в Маскараде? – заинтересовался Романов, – неужели Арбенина?

– Ну что вы, я слишком стар для него, – ухмыльнулся Армен, – всего-навсего Казарина, картёжника и шулера. А снимаюсь я сейчас одновременно в трёх фильмах, все три приключения либо фантастика – Крик дельфина, Тайны мадам Вонг и Лицом к лицу, этот по сценарию Юлиана Семёнова.

– Приключения это хорошо, – улыбнулся Романов, – это то, что нам не хватает. Вы в курсе, что планируется совместный фильм с американцами на военную тему?

– Слышал что-то краем уха, но подробностей не знаю.

– Подробности скоро последуют. Если хотите, могу составить протекцию – такой замечательный артист, как вы, украсит любую картину.

– Буду у вас в долгу, – ответил Армен, и на этом ужин в ресторане Поплавок плавно завершился.

А потом была вертолетная площадка возле обкома и МИ-6 на это раз почему-то (Демирчян извинился, прижав руки к груди, других свободных бортов, мол, на сегодня не нашлось). А в Степанкерте состоялась историческая встреча руководителей двух соседних республик, чья история была омрачена многочисленными конфликтами и недопониманием.

Термин «армяно-татарская резня» имеет свои корни в начале 20 века – в далёком 1905 году впервые случилось такое неприятное событие. В городах Баку и Нахичевани это произошло. История достаточно тёмная, и если в двух словах, то сначала царские власти ставили на армян, мол это единоверцы и помогут провести нужные интересы центра в мусульманских регионах. А в самом конце 19 века концепция вдруг радикально сменилась и тогдашние начальники Закавказья Дундуков и Голицын решили сильно подвинуть армян – мол, они заняли все руководящие посты и ущемляют интересы других наций. А армяне с этим не согласились, тогда-то и вылезла их самая радикальная партия Дашнакцурюн, кстати, активно привлекавшаяся к сотрудничеству социал-демократами. И начались теракты, акции неповиновения, всё это должно было перехлестнуть через край кастрюли, оно и перехлестнуло в 1905 году, первая русская революция помогла.

Зарезали тогда примерно поровну с обеих сторон, по тысяче, но царская власть таки сумела успокоить народ, поймать и изолировать главных зачинщиков, и всё успокоилось вплоть до 1918 года. Во время Гражданской войны нашлось немало желающих половить рыбку в мутной водичке, Основной затык был в территориальном разделе, который, по мнению сторон конфликта, никак не соответствовал действительности. На Карабах претендовали и армяне, и азербайджанцы, причем аргументы обеих сторон были одинаково вескими.

Закончилась вся эта катавасия, сопровождавшаяся непременной резней в разных местах, с приходом в Закавказье 11-й армии РККА и установлением советской власти. Потом были многочисленные разборки, но уже мирными средствами, в результате которых большевики нашли некий компромисс – Армении передавался Зангезур, отделяющий Нахичевань от остального Азербайджана, а взамен Карабах оставался под контролем азербайджанцев. Нахичевань же и Карабах становились достаточно самостоятельными субъектами с сильным влиянием армян. И это всех в принципе устраивало вплоть до начала перестройки… а после устраивать перестало.

– Ну что, товарищи, – сказал Романов, когда все уселись за большой стол в кабинете секретаря Степанакертского горкома, – давайте начнём обмен мнениями по текущим вопросам…

И генсек начал первым, по старшинству.

– Товарищи, мы собрались здесь затем, чтобы обменяться мнениями по национальному вопросу, одному из самых сложных и запутанных в истории человечества. И затем наметить пути выхода из кризисной ситуации. А что ситуация кризисная, это ни для кого, я думаю, не секрет, присутствующий здесь заместитель председателя КГБ товарищ Цинёв доложит нам последние данные. Прошу вас, Георгий Карпович.

Цинёв, генерал армии вообще-то, но здесь он был в гражданском костюме, сидевшем на нём очень мешковато, откашлялся и раскрыл свои записи. Вообще-то все знали, что он когда-то был доверенным лицом Брежнева в этом ведомстве и в последующей чехарде генсеков сумел как-то удержаться на коне. А так-то начинал он ещё при Лаврентии Палыче в МГБ СССР.

– Товарищи, – не стал он отступать от традиционного артикля, – я обойдусь без вступлений и перейду сразу к делу, разрешите? – обратился он к Романову, тот благосклонно кивнул. – Итак, что мы имеем в межнациональной сфере в Нагорно-Карабахской Автономной области в частности и в Закавказском регионе вообще. Начиная с апреля текущего года на очень многих предприятиях, учреждениях, колхозах и совхозах НКАО состоялись массовые сходки и собрания, которые в абсолютном большинстве выработали решения с просьбой передать НКАО в состав Армянской ССР. Это реальный факт.

– Да, Георгий Карпович, – подал голос Кеворков, первый секретарь Степанакерта, этнический азербайджанец. – Партийное руководство сделало немало попыток прекратить эту вакханалию, но к сожалению они не удались.

– Идём дальше, – Цинёв не отреагировал на слова Кеворкова, а просто перелистнул страничку и продолжил, – на прошлой неделе в центре Степанакерта перед тем зданием, где мы сейчас находимся, прошёл массовый митинг в поддержку изменения статуса НКАО. На нём присутствовало порядка двадцати тысяч граждан…

Все посмотрели на Кеворкова, но тот на этот раз промолчал.

– Следующий факт, – сказал тогда Цинёв, – позавчера в городе Агдам Азербайджанской ССР состоялся ещё один массовый митинг местных жителей, но котором были отмечены многочисленные незрелые призывы разобраться с карабахским вопросом по-мужски, так сказать…

Цинёв посмотрел на окружающих, но они никак не отреагировали, поэтому он продолжил.

– А после митинга группа мужчин в возрасте от 16 до 60 лет двинулась в сторону посёлка Аскеран, расположенного в НКАО. В руках у них были палки, лопаты, велосипедные цепи, было даже замечено холодное оружие. От Агдама до Аскерана около 7 километров, поэтому органы внутренних дел и госбезопасности успели отреагировать на это событие, установили кордон на единственном шоссе, соединяющем эти два населенных пункта, поэтому эскалации событий удалось избежать.

– Погорячились ребята, – впервые высказался азербайджанский лидер Багиров, – с кем не бывает. Я думаю, не стоит раздувать из этой мухи слона. Тем более, что ситуация с позавчерашнего дня успокоилась и вошла в рамки.

– Но это ещё не всё, – ответил Цинёв, – вчера и в первой половине сегодняшнего дня массовые митинги состоялись в Баку, Сумгаите и Ленкорани. На них прямым текстом призывали разобраться с армянским населением на территории Азербайджана и решить уже наконец армянский вопрос… прямо так и сказал некий гражданин Аванесов в Сумгаите…

– А это вызывает нехорошие ассоциации с известными высказываниями нацистов о еврейском вопросе, – сказал Романов то, о чем подумали все остальные.

– Итак, – перешёл к выводам Цинёв, – остаётся только констатировать тот факт, что межнациональные отношения в Азербайджане резко обострились, что в свою очередь требует принятия серьёзных мер. В том числе и по линии госбезопасности, – и он повернул голову в сторону Багирова, как бы передавая ему слово.

Багиров растерянно посмотрел по сторонам, но брошенную перчатку поднял.

– Товарищи, – начал он со стандартного неопределенного артикля, – я немного не понимаю обвинительного уклона в сторону нашей республики. В любом конфликте всегда участвуют две или более сторон… обычно две… и ответственность за возникновение конфликтной ситуации обычно делится между ними. Давайте будем объективными…

– Давайте, – поддержал его Романов, – только не надо забывать, что армянская сторона к силовым действиям не прибегала, в отличие от.

– Пока не прибегала, Григорий Васильевич, – поправил его Багиров, – неизвестно, что будет в дальнейшем. А по сути у меня будет только одно предложение – нашим органам необходимо выявить и изолировать зачинщиков, тогда все должно нормализоваться.

– Предлагаете перейти к методам, осужденным партией и народом? – с усмешкой спросил Романов. – Репрессии, конечно, исключать нельзя, но и упирать только на них будет неправильно. Товарищ Демирчян – ваша точка зрения, – передал он слово армянскому руководителю.

Тот собрался с мыслями и высказался:

– Я считаю, что ситуация близка к критической, страсти накалились и охладить их с помощью посадок главных лиц вряд ли удастся.

– И что вы предлагаете? – спросил Романов.

– Нужен какой-нибудь поворот, который отвлечёт внимание масс от этого конфликта… что-то очень серьёзное и затрагивающее интересы абсолютно всех. Тогда страсти поутихнут на какой-то период… а тем временем хорошо бы расположить в НКАО одну какую-нибудь часть советской армии, желательно на границе с Азербайджаном – это тоже остудит горячие головы.

– Про армию мысль хорошая, надо обдумать, – ответил Романов, а затем продолжил с большим интересом, – а что это за поворот, вы придумали?

Глава 21

– Здравую мысль высказал Джигарханян сегодня за обедом, – осторожно начал Демирчян, – чтобы временно поменять юрисдикцию Карабаха на российскую…

– И вместо того, чтобы ругаться друг с другом, армяне и азербайджанцы сплотятся и начнут ненавидеть оккупантов-москалей? – весело спросил Романов.

– Москали это украинский термин, – поправил его Багиров, а у нас ругательное наименование русских немного другое – гяуры.

– Ну это не так важно, а что по сути предложения скажете, Камрян Мамедович? – спросил его Романов.

– Так сразу ничего определенного, – начал тот, – требует обдумывания… хотя как временная мера вполне может себя оправдать.

– Можно ведь ещё поделить Карабах на две части, – это предложил секретарь карабахского обкома, – в одной пусть соберутся армяне, а в другой азербайджанцы… раз уж они вместе уживаются плохо, пусть забором будут разграничены.

– Сложно это, Борис Саркисович, – поморщился Романов, – тут же всплывет вопрос, как делить, в каких пропорциях, какие населенные пункты куда относить… хотя тоже можно обсудить.

– По итогам Первой мировой войны, – неожиданно вступил в дискуссию Цинёв, – я как раз недавно прочитал пару книг по этому вопросу, провели референдумы на спорных территориях. В основном на границах Польши и Германии. Под контролем наблюдателей из других стран. И эти спорные земли отошли к той стране, за которую подали больше голосов.

– Это какие, например? – спросил Романов.

– Верхняя Силезия, Григорий Васильевич, – немедленно откликнулся Цинёв, – а ещё Мазурия, это на границе Восточной Пруссии и Повиселья.

– И каковы же получились итоги референдумов?

– Они назывались плебесцитами, – уточнил Цинев, – но смысл тот же. И там, и тут население проголосовало за Германию. Но Лига наций, которая управляла этими процессами, поступила хитро – были рассмотрены итоги по каждому району, повяту по-польски. В итоге распилили примерно пополам и Силезию, и Мазурию.

– Предлагаете ООН привлечь к делу? – нахмурился Романов.

– А почему бы и нет? – оживился Демирчян, – там сейчас руководит Перес де Куэльяр, он очень неплохо к нашей стране относится.

– Это как-то совсем неожиданно, – растерянно проговорил Романов, – а что, и вы, и Багиров согласитесь с итогами голосования, каким бы оно не было?

– Я за, Григорий Васильевич, – быстро отреагировал Багиров, – народ Азербайджана, думаю, меня поддержит… кстати в голосование можно было бы включить не только Карабах, а и другие территории, которые, скажем так, вызывают межнациональные споры…

– Это какие территории? – довольно резко спросил Демирчян.

– Загнезур, Казах и Нахичевань, – тут же вылетело из Багирова.

– Так, минутку, – затормозил обсуждение Романов, – точнее пять минут на перекур, это надо обдумать.

Он встал, распахнул окно и закурил сигарету, остальные последовали его примеру, кроме Багирова – тот видимо не курил, поэтому налил себе полный стакан минералки и выпил до дна. Цинев подошел к Романову и они у окна о чем-то начали тихо беседовать, а Демичян вышел в приемную и набрал какой-то номер на местном телефоне. Пять минут плавно растянулись до десяти, после чего Романов пригласил всех обратно к столу.

– Георгий Карпович подал очень интересную мысль насчет этих плебисцитов… слово это, правда, имеет не очень хорошие коннотации, если вспомнить приход Гитлера к власти, поэтому пусть будет референдум. Есть предложение запустить подготовку к таким вот референдумам на всех спорных территориях нашей страны.

– Каких именно территорий? – уточнил Багиров.

– Кроме армяно-азербайджанской границы имеет смысл расставить все точки над и например в Молдавии – ни для кого не секрет, что левый берег Днестра там имеет довольно серьезные проблемы в общении в правым берегом.

– А ещё? – попросил Демирчян.

– Ферганская долина, – продолжил Романов, – там целый клубок территориально-национальных противоречий, надо бы этот узел разрубить, пока не полыхнуло. А еще Грузия с включенными в ее состав по непонятному принципу Абхазией и Южной Осетией… с это последней вообще анекдот, зачем было осетин делить на два лагеря, вряд ли кто-то объяснит.

– И на этом всё? – не унимался Демирчян.

– Если уж вы так настаиваете, то граница Украины с Россией проведена самым странным образом – ну какие украинцы из одесситов и харьковчан? Про Крым я уж и не вспоминаю, волюнтаристские заскоки Никиты Сергеевича мы исправили почти все, а передача Крыма Украине так и висит с 54 года тяжёлым грузом. Если там провести референдум, то могу с большой точностью сказать – абсолютное большинство будет за Россию. А для крымских татар можно выделить автономию. И вообще, если уж говорить все до конца… хотите узнать все до конца? – осведомился он у собрания.

Собрание с разной интенсивностью покивало головами и сказало «да» и «конечно хотим».

– Давно настала пора покончить с национальным унижением русских, вот что…

– А что вы понимаете под унижением? – спросил Багиров.

– То, что написал Владимир Ильич в работе «О национальной гордости великороссов», – любезно сообщил ему Романов, помните? У меня память хорошая, процитирую

Вот что говорил Ильич в этой своей работе:

«Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы», так говорили величайшие представители последовательной демократии XIX века, Маркс и Энгельс, ставшие учителями революционного пролетариата. И мы, великорусские рабочие, полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной и независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства, а не на унижающем великую нацию крепостническом принципе привилегий.

А это в ответе Сталину в 1922 году, когда шли дебаты по поводу формата Союза:

Необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетённой, национализм большой нации и национализм нации маленькой. По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве насилия, и даже больше того – незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений, – стоит только припомнить мои волжские воспоминания о том, как у нас третируют инородцев, как поляка не называют иначе как «полячишкой», как татарина не высмеивают иначе как «князь», украинца иначе как «хохол», грузина и других кавказских инородцев – как «капказский человек».

Поэтому интернационализм со стороны угнетающей, или так называемой «великой», нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически.

– Хорошая у вас память, Григорий Васильевич, – не удержался от такой ремарки Демирчян.

– Спасибо, не жалуюсь, – любезно ответил Романов и продолжил, – смотрите сами, что вышло по факту… с момента Великой Октябрьской прошло 70 лет… почти 70, без малого… татар князьями у нас давным-давно никто не называет, украинцев хохлами, правда, иногда случается, но это уж в крайнем запале. Про поляков вообще речь не идет – они в отдельном государстве живут. Угнетения нацменьшинств со стороны русского большинства все эти 70 лет никакого и в помине нет, верно?

– Наверно вы правы, Григорий Васильевич, – осторожно высказался Багиров.

– Так почему же тогда, Камрян Мамедович, мы все эти 70 лет повторяем и повторяем эту ленинскую мантру про угнетение? Неравенство в минус русскому населению СССР многократно уже превысило тот ущерб, который они нанесли (кстати это тоже довольно спорный вопрос, нанесли ли, но сейчас про это не будем) меньшинствам. Получается, что у нас на практике применился принцип так называемой позитивной дискриминации, о котором так много говорят в странах капитала. Знаете, что это?

– Расскажите в двух словах, – попросил Демирчян.

– По-английски это будет affirmative action, а если совсем уже коротко, то заключается эта конструкция в предоставлении привилегий определённым группам, которые по мысли авторов некоторое время ранее подвергались неправомерной дискриминации по сравнению с остальными членами общества. Примеры – женщины, чернокожие граждане Америки и Великобритании, сексуальные меньшинства.

– Это негры и педерасты что ли? – бухнул Багиров.

– Можно и так их назвать, хотя это и противоречит политике так называемой политкорректности, – невозмутимо ответил Романов, которая сейчас истинный мейнстрим капиталистического мира.

– То есть вы хотите сказать, – продолжил логическую мысль генсека Демирчян, – что советские национальные меньшинства это примерно то же самое, что и педерасты?

– Ни в коем случае, – отбрил его Романов, – давайте отделять котлеты от мух – наши меньшинства это наши меньшинства, а педерасты пусть остаются на совести капиталистов. Я к чему веду свою речь-то, – продолжил он после небольшой паузы, – а не пора ли нам выбросить на свалку истории доводы о национальном угнетении со стороны государствообразующей нации… а русские именно ей и являются, 53 процента согласно последней переписи. При этом не надо забывать, что очень многие указали немного не ту национальность под давлением обстоятельств, на самом деле этот процент можно смело увеличивать где-то до 60–65.

– А как же труды основоположника нашего государства? – выдал наболевший вопрос секретарь карабахского обкома.

– Так сам же основоположник не раз говорил, что марксизм не догма, а руководство к действию, – улыбнулся во весь рот Романов. – То, что было правильно в далекие 20е годы, может сильно измениться в 80-е. До полной противоположности.

– То есть теперь, вы хотите сказать, русских угнетают другие нации? – задал наводящий вопрос Демирчян.

– Да, уважаемый Карен Серобович, именно это я и хочу сказать – посмотрите хотя бы на сельскохозяйственные рынки в любом российском городе, кто там правит бал и устанавливает завышенные цены?

Демирчян поперхнулся и ничего отвечать на этот скользкий вопрос не стал.

– Так возвращаясь к теме нашего сегодняшнего собрания, – сказал Романов, – давайте уже придём к какому-то определённому итогу…

– Предложение, собственно, только одно, – ответил Цинёв, потому что все остальные молчали, как рыбы, – провести референдум по самоопределению Нагорного Карабаха под контролем Организации объединенных наций. Вопросы по всем остальным территориям нашей страны, я думаю, можно пока отложить на некоторое время.