Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 332 страниц)

– А вот тут надо бы подумать, – сказал Колби, – все ли ракеты средней дальности надо включать в этот договор? У нас, как я знаю, гораздо больше таких вооружений морского и воздушного базирования, тогда как у Советов больше наземных средних ракет… тут есть предмет для торга.

Глава 13. Нападение

– И их новый бомбер хорошо бы пристегнуть к этому делу, – добавил министр обороны Каспар Уайнбергер, – он тоже средней дальности.

– Ты про Бэкфайр, Каспи? – спросил Рейган.

– Да, про него, – ответил тот, – Ту-22, если по-русски, опасная штучка вышла, у нас совсем ничего похожего нет.

– Пристегнём, – уверенно сказал Колби, – а ещё и Спайдеров в тот же список неплохо бы добавить…

– Спайдеры-спайдеры… – пробормотал Каспар, – русские их называют «Ока», у них максимальная дальность вроде бы 400 км, не попадают они в этот список.

– Надо постараться, чтобы попали, – сказал своё последнее слово Рейган. – И ещё у нас остался всего один вопрос, но самый важный, это Афганистан. Вилли, расскажи вкратце, как там обстоят дела на сегодняшний день – ты самый информированный из нас по этому вопросу.

Колби откашлялся и начал излагать своё видение:

– Всё неплохо, Ронни. Советский блок контролирует примерно половину территории страны, остальное либо уверенно занимает оппозиция, либо это так называемые «серые зоны» – там действуют негласные договоры, мы вас не трогаем, а вы нас.

– Главные фигуры оппозиции? – попросил уточнений Рейган.

– Ахмад Шах на севере и Хикматияр на юге, возле Пакистана… вдоль границы с Ираном особенного противоборства сторон не наблюдается, но и спокойным этот регион назвать нельзя.

– Романов упомянул ПЗРК Стингер, – сказал Рейган, – что насчёт них?

– Полное название этой штуки FIM-92 Жало, производит концерн Дженерал Дайнемикс, запуск осуществляется с плеча бойца. Головка самонаведения пассивная, наводится на тепловое излучение воздушной цели. Стоит на вооружении наших вооружённых сил с 81 года. У русских есть аналог под названием Стрела. Хочу заметить, что оружие это недешёвое, пусковая установка плюс ракета стоит порядка 70-80 тысяч долларов.

– Но истребитель стоит гораздо дороже, – заметил Уайнбергер.

– Верно, – ответил Колби, – и даже вертолёт типа Ми-24 значительно дороже нашей ракеты, но бюджету Соединённых штатов от этого легче не будет.

– Моджахеды действительно смогут затруднить действия русских этим оружием? – спросил Рейган.

– Безусловно, – ответил Колби, – скорее всего русские быстро приспособятся и найдут средства противодействия, но несколько десятков их воздушных целей будут точно сбиты в течение месяца-двух.

– Так, – побарабанил пальцами по столу Рейган, – относительно этого вопроса я беру паузу в пару месяцев. И ещё о перемирии и переговорах в Женеве…

– Я думаю, надо соглашаться, – выступил Шульц, – мы от этих переговоров ничего не потеряем, а за это время можно будет как следует накачать оружием моджахедов… так что если ничего не выйдет в Женеве, бои возобновятся с позиции нашей силы.

Кабул. Дворец Арг.

– Я должен обдумать ваше предложение, – ответил наконец Наджибулла. – Кстати, Бабрак в курсе, что его собираются подвинуть?

– Я думаю, что он догадывается об этом, – сказал Гришин, – но напрямую мы пока ему это не сообщали.

– Могут возникнуть эксцессы… – озабоченно заметил афганец, – а мне не хотелось бы повторить жизненный путь Тараки и Амина.

– Не волнуйтесь, наши ребята вас прикроют в любом случае, – меланхолично заметил Романов. – А сейчас я бы выпил чего-нибудь покрепче.

– Я распоряжусь, – сказал Наджибулла и двинулся к двери, но дойти не успел – что-то большое взорвалось в этот момент в южной части дворца, с потолка посыпалась штукатурка, стены завибрировали, после чего наступила звенящая тишина.

– Это что сейчас было? – спросил Гришин, а одновременно с его вопросом в комнату вбежала охрана советских лидеров в количестве трёх крепких бойцов.

– Виктор Васильевич, – выпалил один их них, – нападение, нужно срочно эвакуироваться.

– Ведите, – решительно ответил Гришин, после чего укоризненно заметил Наджибулле, – что же это вы, даже в столице обстановку не контролируете…

– Это случайность, товарищ Гришин, – растерянно отвечал тот, – в кратчайшие сроки возьмём ситуацию под контроль.

Гришин ничего уже на это отвечать не стал, а просто проследовал за командиром своей охраны.

– Кто напал, какими силами? – спросил по дороге Романов, пока они шли длинными извилистыми переходами куда-то к северной стороне дворца.

– Пока сложно сказать о принадлежности к какой-то группировке, – осторожно отвечал ему командир, – предположительно число нападающих до роты, у них на вооружении кроме стрелкового оружия есть гранатомёты и как минимум один миномёт.

– Цель нападения тоже неизвестна?

– С визитом советской делегации это не должно быть связано, – достаточно уверенно ответил командир, – скорее всего обычный партизанский рейд в логово своих врагов.

– Посмотрим… – хмуро заметил Гришин, – а куда, собственно, мы идём?

– К северному подъезду Арга мы подогнали Ми-8, передислоцируемся на Баграм, во избежание, – пояснил тот.

На улице было свежо и прохладно, по-прежнему мела снежная позёмка. Советское руководство в полном составе плюс охрана загрузилось в нутро транспортника и без особенных приключений всё это было доставлено на базу Баграм.

– Зачем мы сюда потащились, Виктор Васильевич? – хмуро спросил Романов, когда их определили в гостевую комнату при местном аэропорте. – Проще бы было вызвать афганское руководство к нам, как говорится, на ковёр, там бы всё и обсудили.

– Наверно вы правы, Григорий Васильевич, – не менее хмуро отвечал ему Гришин, – но как говорится в другой поговорке – никто ничего не знает, пока сам не попробует, по крайней мере узнали все местные обстоятельства на своей шкуре. Надо провести финальный раунд переговоров с Кармалем и Наджибуллой прямо здесь, а потом сразу же возвращаться… что вы там говорили Рейгану про Стингеры?

– Это переносные зенитные установки, – ответил Романов, – аналоги нашей Стрелы. Очень эффективное оружие против низколетящих воздушных целей.

– То есть наш Ил-62 на взлёте тоже может стать целью для этих Стингеров?

– Может, Виктор Васильевич, – ответил Романов, – но пока поставок Стингеров душманам не зафиксировано. А из гранатомёта в самолёт попасть практически невозможно, так что в этом направлении можно расслабиться…

– Просто так ведь американцы не сдадут свои позиции, – начал размышлять Гришин, – а позиции их здесь очень крепкие… надо думать, что выставить взамен, чтобы можно было поторговаться…

– Иран? – вопросительно поднял брови Романов. – Это болевая точка для Америки со времён захвата заложников в посольстве…

– Да, громкое было дело, – согласился Гришин, – и провал их спецслужб очень громкий. У Ирана же сейчас идёт война с Саддамом…

– Да, пятый год продолжается и конца и края ей не видно… можно было бы предложить помощь Хуссейну с тем, чтобы действовал немного поживее – какой-то значимый город что ли захватил. Короче, чтобы закончил войну победой, это Рейгану наверно понравилось бы. Заодно мы и свои проблемы сможем немного подправить…

– Поясните, Григорий Васильевич, – попросил Гришин, – что за проблемы?

– Я имею ввиду цены на нефть, – ответил Романов, – на фоне начала конфликта Иран-Ирак цена за баррель подпрыгнула до 40-45 долларов, а потом неуклонно начала снижаться, сейчас она кажется в районе 25 и конца этому снижению не видно. Это нам категорически невыгодно, снижается же валютная выручка.

– И что вы предлагаете?

– Немного подправить баланс спроса и предложения на мировом рынке, – Романов закурил и продолжил, – на спрос мы повлиять скорее всего не сможем, это очень сложно и затратно, но вот с предложением совсем другая картина…

– Вы намекаете на удары по иранским нефтеприискам? – спросил Гришин.

– В общих чертах да… но Ираном я бы не стал ограничиваться – отдельные ракеты Саддама вполне могут залететь и другие страны, занимающиеся нефтедобычей… да и блокада, например Персидского залива, сильно помогла бы нам в вопросе сокращения предложения…

– Интересная мысль, – задумался Гришин, – а как это на практике осуществить, не задумывались?

– Помните, я говорил вам про Примакова…

– Да-да, директор института востоковедения и кадровый чекист, – вспомнил Гришин.

– У него обширные личные связи почти со всеми руководителями арабских стран, в том числе и с Саддамом – можно было бы поручить ему эту миссию, думаю, он не подведёт. И да, это ещё не все мои мысли по нефти…

– Продолжайте, – согласился Гришин, – я очень внимательно вас слушаю.

– У нефтедобывающих стран же есть своя организация, ОПЕК называется, расшифровывается как «организация стран-экспортёров нефти».

– Это я знаю, конечно, – ответил Гришин, – там то ли 12, то ли 13 стран, в основном с Ближнего Востока. Регулируют объемы добычи в целях поддержания мировых цен.

– Всё верно, Виктор Васильевич, – сказал Романов, – неплохо бы было установить с ними более тесные контакты… СССР тоже может ограничивать свои нефтяные продажи на мировом рынке, во-первых, это поддержит цены, а во-вторых, так мы укрепим свои связи с развивающимися странами.

– Насчёт Примакова вы меня убедили, – ответил, подумав, Гришин, – сразу же по возвращению в Москву привлекайте его к работе. А что вы думаете по поводу личной безопасности? На фоне вот этих перестрелок в Кабуле.

– Думаю, что нам пора выделить девятку из КГБ и создать отдельную структуру, подчиняющуюся напрямую первому лицу государства, – бухнул Романов. – Назвать её можно было бы… ну например «Государственная служба охраны», ГСО… вроде звучит.

Глава 14. Заговор

20 марта. Квартира Горбачёва, улица Щусева, 10/1

Когда Михаила Сергеича неожиданно перевели в Москву со своего родного Ставрополья, было это в 1978 году, администрация сразу выделила ему сначала дачу в Горках-10, а вскоре обеспечила и московской жилплощадью. На этой вот улице Щусева, сейчас она называется «Гранатный переулок» и идёт от Тверского бульвара до Садового кольца в районе Баррикадной.

Дом как дом, ничего особенного, довольно типичная девятиэтажка в форме раскрытой книжки. Квартира, правда, у него была не совсем типичная, шестикомнатная, а дверь в дверь на том же этаже поселилась его дочь Ирина с семьей.

На импровизированное совещание Горбачёв созвал свой ближний круг – Шеварднадзе, Алиева, Лигачёва и Рыжкова. Раиса приготовила небольшое угощение, поставила в центр стола бутылку хорошего коньяка и скрылась в дальней комнате.

– Я собрал вас, товарищи, с тем, – начал Горбачев свою речь с такой незамысловатой шутки, – чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…

– Мы уже в курсе, Михал-Сергеич, – ответил за всех Шеварднадзе со своим неистребимым кавказским акцентом, – насчёт известий. Можно констатацию фактов опустить и переходить сразу к конструктивной части.

Горбачёв разлил коньяк по рюмкам и выпил свою дозу, не чокаясь и без тостов.

– Хорошо, Эдуард Амвросиевич, – сказал он, закидывая в рот ломтик лимона, – сразу о наших делах – а дела наши, дорогие коллеги, весьма скверные… если пустим всё на самотёк, то до лета мы из руководящего аппарата точно вылетим… сизыми голубями.

– Значит, не надо пускать всё на самотёк, – выдал осторожную реплику Лигачёв, – а надо вмешиваться в процессы и подправлять их в нужную сторону.

– Следующий пленум у нас на когда назначен? – спросил Горбачёв.

– На 4 апреля, Михал-Сергеич, – дал справку Рыжков, который никогда ничего не забывал.

– Значит, у нас есть две недели на всё про всё, – продолжил Горбачев, – по имеющимся у меня данным на этом пленуме должны вывести из Политбюро как минимум меня и Эдуарда… а как максимум всех, голосовавших против Романова. Не знаю, как вы, а лично я на пенсию не хочу, – добавил он, обведя всех присутствующих внимательным взглядом.

– Да никто не хочет, Михал-Сергеич, – заверил его Алиев, – скучно ведь не пенсии.

– Тогда я очень внимательно готов выслушать ваши предложения и соображения по заявленной теме, – сказал Горбачёв, наливая себе очередную рюмку.

– Мне сейчас вспомнился 64 год, – сказал Рыжков, самый молодой из собравшихся. – Октябрь месяц 64 года, если конкретно.

– Да, тогда Никиту Сергеича очень ловко обвели вокруг пальца, – согласился Горбачёв. – Хронологию снятия Хрущева можете озвучить?

– Конечно, Михал-Сергеич, – с готовностью отозвался Рыжков, одновременно доставая из кармана пиджака свёрнутый листок. – Специально подготовился… итак – Хрущев вовсе не был мальчиком для битья, прошел суровую сталинскую школу и уцелел во всех чистках. Более того, один заговор против себя он уже успел разгромить – я про знаменитую антипартийную группу, Молотов-Маленков-Каганович…

– И примкнувший к ним Шепилов, – эхом отозвался Лигачев.

– Точно, и Шепилов. Там ведь в Политбюро было абсолютное большинство против Никиты Сергеича, но он сумел вывернуться. А вот к 64 году чутьё его стало подводить – про заговор тогда говорили чуть ли не в открытую во всех коридорах власти, но Хрущев только махал руками, мол, не решится никто. А вот и решились…

– Николай Иванович, – Горбачёв выразительно посмотрел на часы, – давайте ближе к делу, развёрнутых справок от вас никто не просил.

– Понял, Михал-Сергеич, – тут же внес коррективы в своё выступление Рыжков, – итак, Хрущёв с 9 октября отдыхает в Пицунде, а в Кремле 12 октября назначается совещание Политбюро…

– Тогда оно называлось Президиумом, – поправил его Лигачёв.

– Да, совещание Президиума ЦК КПСС (руководили процессами там Брежнев, Семичастный и Шелепин), на котором практически единогласно было решено вызвать генсека с отдыха и завтра провести ещё одно заседание, где и объявить ему, что он должен уйти.

– То есть за Хрущёва никто не заступился? – спросил Горбачёв.

– Были сомнения относительно Микояна и одного из командующего военными округами, Киевского – там правил такой Павел Кошевой. Но в итоге и они промолчали. А 13 октября Никита Сергеич вернулся в Москву и получил отставку, сначала на Президиуме, а потом и на Пленуме.

– То есть такой вариант нам как бы не подходит, – задумчиво начал отвечать Горбачёв, – у нас явно нет абсолютного большинства в Политбюро. И с Чебриковым не совсем ясен вопрос – лично я не до конца уверен в его лояльности.

– Значит, надо начать работу с нашими оппонентами и сомневающимися товарищами, – логично предположил Алиев. – А если с Политбюро не получится, тогда напрямую с членами ЦК КПСС, среди них явно более отзывчивые люди, чем Щербицкий с Кунаевым. Соломенцева я на себя беру – он немного непонятно себя повёл в конце голосования.

– И хорошо бы услать в отпуск обоих наших главных противников, – это Шеварднадзе добавил, – хотя бы на недельку. В Пицунду или в Форос, неважно, лишь бы подальше от Москвы.

– Их только что выбрали, – заметил Горбачёв, – было бы странно уходить в отпуск сразу после назначения на новую должность.

– Но попытаться можно… Чазов нам в этом поможет… – парировал Эдуард.

– Намекаете на обнаружение новых болезней? – спросил Лигачёв.

– Именно, чтоб он не самое неприятное что-нибудь нашёл, с таким в ЦКБ положат, а так, что-то хроническое, для чего очень полезен небольшой отдых в санатории.

– Чазова я возьму на себя, – решительно ответил Горбачёв, – ещё какие предложения будут?

– Хм… – неуверенно начал Рыжков, – а что, если внести какой-то разлад в эту руководящую двойку? Люди они достаточно разные, наверняка найдётся что-то такое, что нравится одному, но как кость в горле другому… а если не найдётся, надо создать такие камни преткновения…

– Хорошая мысль, – одобрил Горбачёв, – вот вы и займитесь этим, Николай Иванович… навскидку мне вспоминается только пресловутый сервиз из Эрмитажа.

– Это было давно и почти всеми забыто, – дал справку Алиев, – нужны новые информационные поводы. По Гришину можно вспомнить его проблемы с московской торговлей, того же директора Елисеевского магазина – он ведь под крылом горкома ходил.

– Николай Иванович, – повторил Горбачёв, – продумайте вопрос, Гейдар Алиевич вам в помощь. Ещё что-то?

– Я думаю, – осторожно вступил в диалог Лигачёв, – что придётся напрямую поработать с рядовыми членами ЦК – предложить новую квартиру, например, за это многие проголосуют правильно. Кавказ может взять на себя Гейдар Алиевич, Украину с Белоруссией – Эдуард Амвросиевич, а я могу поговорить с делегатами от обеих столиц. Нужно только ваше добро, Михаил Сергеевич.

– Можете считать, что вы его получили, – решительно отвечал Горбачёв, – на этом наше совещание позвольте считать закрытым.

Гости быстро разошлись, а на их место передислоцировалась Раиса Максимовна.

– Что, Миша, тяжело тебе? – спросила она, заглядывая ему в глаза.

– Тяжело, Рая, ох тяжело, – вздохнул он и тут же вывалил ей все подробности только что закончившихся переговоров. – Может подскажешь что-нибудь толковое? А то ведь в наших ближайших перспективах возвращение в Ставрополь… или послом куда-нибудь в Монголию или в Мозамбик загонят…

– В Мозамбик я не хочу, – решительно сказала жена, – там тропическую болезнь какую-нибудь запросто можно подхватить. Да и дыра это страшная… мне однокурсница как-то рассказывала, у неё брат там работал.

– Я сам не хочу в Мозамбик, – растерянно отвечал Горбачёв, – так что давай бороться за место под солнцем.

– Я могу чем-то помочь? – справилась Раиса.

– Можешь… запусти например слух о том, что Романов подпольно привёз из Афганистана наркотики. На правительственном самолёте. Этого пока хватит.

– Завтра же обсужу этот вопрос с преподавателями в МГУ, у меня там как раз две лекции после обеда.

– И ещё одно, – немного помедлив, добавил Горбачёв, – есть информация, что КГБ взялся за разработку деталей нашей поездки в Англию..

– Это когда мы с Тэтчер разговаривали?

– Да, именно.

– И что в этой поездке не понравилось КГБ?

– Помнишь, мы в магазины на Оксфорд-стрит заходили?

– Было такое, и что?

– Ничего, кроме того, что ты там накупила одежды на много тысяч фунтов. Этот факт вполне могут использовать против меня…

– Я поняла, – задумалась Раиса, – но тут уже ничего не сделаешь. А откуда у тебя информация, что это взяли в разработку?

– От Воротникова, – буркнул Горбачев, – а откуда она у него, можешь не спрашивать, не знаю.

– Тогда я вот что могу предложить, – ответила после некоторой паузы Раиса, – Романов же с Гришиным вели переговоры с американцами…

– Вели, – удивлённо посмотрел Михаил на жену, – но это была чисто протокольная беседа ни о чём. Рейган с компанией выразил свои соболезнования, Гришин с товарищами поблагодарил их за это и на этом всё… ещё, кажется, Рейгана в Москву на 9 мая пригласили, мол союзниками же были во Второй мировой, значит, и отмечать вместе надо…

– А можно пофантазировать и намекнуть кому надо, что Романов там слил некие госсекреты, а Гришин не препятствовал. И ещё можно немного добавить, что наше руководство прогнулось там перед Западом и собирается ввести в нашу экономику элементы рыночного хозяйства, а это никак не совместимо с социализмом.

– Золотая у тебя голова, Рая, – откликнулся Горбачёв, – спасибо за подсказки, я должен всё это обдумать… а ты слушок про романовский героин всё-таки запусти, не помешает.

Глава 15. Космос

21 марта, ОКБ-1, Калининград

Романов собрал большое совещание по космическим проблемам на следующий день после возвращения из печальной поездки в Кабул. Космос всё же, как ни крути, был одним из краеугольных камней советской империи, и поэтому нуждался в неусыпном контроле и поддержке. Присутствовали директор ОКБ Вачнадзе (чисто номинальный руководитель), генеральный конструктор Глушко, а также Челомей, директор соседнего ОКБ-51 и создатель ракетно-ядерного щита СССР, а также бывший руководитель советской космической программы Мишин и руководитель центра подготовки космонавтов Береговой.

– Доложите текущее состояние дел в отрасли, – Романов это сразу же предложил Вачнадзе, а тот передоверил это Глушко.

– Григорий Васильевич, – начал Глушко, – наши космические программы развиваются в полном соответствии с планами, поставленными перед нами партией и правительством. Орбитальная космическая станция нового поколения с условным пока названием «Мир» находится в заключительной стадии сборки и тестирования. Запуск её ориентировочно назначен на конец этого года. Работы по созданию ракеты тяжёлого класса «Энергия» идут полным ходом, приблизительный срок готовности к запуску – конец 86 или начало 87 года. По многоразовому кораблю «Буран» есть небольшое отставание по срокам, но некритичное, первый запуск его в начале 88 года это вполне реально…

– А что с военными программами? – спросил Романов.

– Всё в полном соответствии с задачами, никаких сбоев – за прошедший 84 год запущено 94 спутника разведывательного назначения, все успешно вышли на орбиту и выполняют свою программу.

– Вот насчёт количества запусков у меня первый вопрос, – открыл свою папку Романов, – в США выходит такой журнальчик, Space flight называется, слышали? – и он перебросил Глушко журнал с ракетой Протон на обложке.

– Слышали, конечно, Григорий Васильевич, – подтвердил тот, – и даже иногда почитывали.

– Так вот, там в каждом номере печатается хроника запусков космических аппаратов с указанием их назначения, здесь конкретно это на 10-11 страницах.

Глушко послушно пролистал журнал до нужного места и остановился, ожидая продолжения.

– Так вот, Валентин Петрович, за январь месяц по данным этого Спейс-флайта у нас было запущено 11 разведывательных спутников, а в Америке только 2. И еще один в Китае. Если поднять предыдущие номера, то и ранее соотношение запусков было почти таким же. Пять к одному. Вопрос – почему у нас запусков аппаратов со схожими задачами впятеро больше, чем в Штатах? Мы фиксируем в пять раз больше объектов?

– Нет, конечно, Григорий Васильевич, – вступил в разговор Челомей, – снимаем мы примерно столько же точек, сколько и они… тут всё просто – наши спутники живут на орбите от силы полгода, а американские не меньше 3 лет, а так и до 10 доходит.

– И почему сложилась такая ситуация? – спросил Романов. – Лишние запуски это дополнительные деньги из бюджета, причём очень немалые, а бюджет у нас, как вы сами догадываетесь, не резиновый.

– Всё просто, – вздохнул Челомей, – у штатовцев лучше фото и видео-аппаратура, поэтому они имеют возможность запускать разведспутники на более высокие орбиты, где воздуха почти нет. А мы вынуждены ограничиваться высотой 150-200 км, чтобы иметь такое же разрешение снимков. Это ближний космос, с сильно разреженным, но воздухом, поэтому живут спутники гораздо меньше…

– Ну тогда записывайте первую задачу на ближайшее время, – ответил Романов, – обеспечить космическую отрасль фиксирующей аппаратурой на уровне стран-вероятных противников.

– Увы, Григорий Васильевич, – уныло ответил Глушко, – боюсь, что ЛОМО не справится с такой задачей ни в ближайшее, ни в какое-то обозримое время.

– Ставьте задачи перед спецслужбами – они помогут ЛОМО, – предложил Романов. – Теперь расскажите, что у нас со СКИФом?

– Боевая лазерная орбитальная платформа под названием «СКИФ-ДМ» разрабатывается с 72 года в КБ «Салют», Григорий Васильевич, – начал вспоминать по памяти Глушко, – насколько я знаю, там встретились серьёзные трудности, но на текущий момент они преодолены и аппарат будет полностью готов к запуску на Энергии, масса его получилась значительной, около 80 тонн…

– Это ведь делалось в рамках противодействия штатовской программе звёздных войн? – уточнил Романов.

– Так точно, – подтвердил Глушко, – предназначен этот аппарат для сбивания спутников с орбит и баллистических ракет с их траекторий – всё в точности так же, как и в американской программе.

– Значит так, – распорядился Романов, – работу по Скифу прекратить, раз, программу «Буран» я тоже закрываю, тут потребуется отдельное постановление – выйдет оно в течение недели. Работы по Энергии вести в прежнем темпе.

– А что же тогда будет полезной нагрузкой для Энергии? – растерянно спросил Челомей. – Она ведь до ста тонн может выводить…

– Модуль для станции «Мир», – предложил Романов, – например. А в дальнейшем лунный корабль – мы должны высадиться на Луне и доказать всему миру приоритет наших космических программ.

– А почему «Скиф» и «Буран» закрываем? – спросил Глушко.

– Буран это калька с американских Шаттлов, а вы знаете, сколько стоит запуск одного Шаттла?

– Приблизительно, – отозвался Челомей, – несколько сотен миллионов долларов.

– А если не приблизительно, а точно, то один миллиард долларов… а наш Союз запускается всего за 30 миллионов – почувствуйте, как говорится, разницу. Прикроют они это направление в ближайшие годы, потому что оно оказалось тупиковым. И зачем нам повторять американские ошибки? А Скиф… Скиф закрывается, потому что так называемая программа «звёздных войн» в Штатах это фикция… пустые слова и обещания – они и через 50 лет не сделают ничего подобного. Так что нам можно расслабиться и сэкономить значительные средства из бюджета – нечему там противодействовать, если коротко.

– Теперь относительно вашей зоны ответственности, Георгий Тимофеевич, – Романов повернулся к Береговому, – готовьтесь принимать на баланс китайцев…

– Как китайцев? – не понял тот. – У нас по плану французы и индийцы значатся, а в дальней перспективе сириец и афганец.

– Афганца с сирийцем можете сразу вычеркнуть, а французы должны подвинуться в очереди, – строго ответил Романов, – государственные интересы требуют, чтобы гражданин Китайской народной республики слетал на орбиту не позднее декабря текущего года.

– Есть вычеркнуть, – с потухшим взором отвечал Береговой, – но за 8-9 месяцев подготовить необученного кандидата к полёту будет непросто.

– А вы постарайтесь, – парировал Романов, – тем более, что никаких научных или исследовательских целей китаец преследовать не будет – полёт планируется чисто для обозначения потепления в наших отношениях. Идём дальше, – он перевернул очередной листок, – станцию Мир по предварительным прикидкам мы будем осваивать совместно с американцами и возможно французами.

– Как же так, – не выдержал Береговой, – на Мире же куча программ военной тематики. Как можно пускать туда наших стратегических противников?

– До запуска и начала освоения Мира остаётся больше года, – примирительно заметил Романов, – придумаете что-нибудь. Считайте это важнейшей государственной задачей на текущий год. И ещё один… нет, даже два вопроса. Первый это перенос запусков поближе к экватору – ведь там же это делать гораздо выгоднее, верно, Валентин Петрович?

– Да, всё правильно, – Глушко нервно крутил в руках карандаш, – при запуске с экватора к скорости космического аппарата плюсуется скорость вращения Земли, там она достигает 1600 км/ч, тогда как на полюсе она нулевая.

– И какой выигрыш в забрасываемой массе мы получим, если перенесём запуски с Байконура к примеру… на французский космодром Куру?

– Приблизительно 25-30 процентов, – ответил Глушко, – только кто же нам разрешит запускаться с Куры? Да и логистику тоже надо учитывать, на Байконур детали ракет всё же поближе везти чем в Южную Америку.

– Насчёт Куры я просто наобум сказал, – признался Романов, – однако юг Китая, остров Хайнань, например, это вполне реально. Учитывая потепление наших отношений. И расстояние туда будет поменьше, чем до Куры. Но это вопрос не первостепенной важности, просто запомните или запишите на будущее, а вот то, что важно… – и Романов открыл новый листочек из своей папки, – в ближайшем будущем готовьтесь к тому, что львиная доля запусков будет переориентирована на спутники связи. До 80-90 процентов…

– Откуда ж такие сведения, Григорий Васильевич? – спросил Челомей.

– Не могу разглашать источник, – отговорился Романов, – просто поверьте на слово. И ещё одно… вопрос многоразовости запускаемых аппаратов…

– Так Буран должен был стать первым многоразовым кораблём, – не выдержал Глушко, – но вы только что сказали, что работы по нему прекращаются…

– Буран это слишком сложно и дорого – тут выйдет не удешевление, а подорожание одного запуска, причём в разы. Надо искать дешёвые и эффективные решения, например возврат первых и вторых ступеней и повторное их использование.

– Такие работы проводились, – ответил Челомей, – но к сожалению повторно использовать ничего пока не удалось.

– Считайте, что правительство даёт вам прямое указание на этот счёт – если не первая, то вторая ступень Союзов и Протонов должна стать многоразовой. Это очень важно. И совсем уже последний вопрос на сегодня, – Романов открыл нижний лист из своей папки. – В космической отрасли вводится личная заинтересованность сотрудников в результатах своей работы.

– А это как? – поинтересовался Глушко.

– Главный критерий – безаварийность и срок работы аппаратов на орбите. Детали мы обсудим несколько позже… могу только сказать, что средняя зарплата по отрасли должна увеличиться к концу 85 года вдвое. А если учесть премии, то втрое.

– Григорий Васильевич, – взволнованно сказал Глушко, – вы сегодня столько нового наговорили, нам только разбираться с этим неделя потребуется… особенно меня волнует лунная программа – какой практический смысл в ней? Луна же холодный и безжизненный кусок камня, воды нет, полезных минералов тоже, зачем нам туда лететь?

– Открою вам маленький секрет, Валентин Иванович, – сказал Романов, – на Луну нам надо слетать, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию лунного заговора, слышали про такую?

– Это что американцев никогда на Луне не было, а все съёмки проводились в Голливуде? –уточнил Челомей.

– Абсолютно точно, Владимир Николаевич, – подтвердил его слова Романов, – надо, если коротко, проверить всё, что они делали на Луне.

– И что это нам даст? – спросил Глушко, – затраты будут очень значительные, а результат непонятен.

– Всё просто, Валентин Иванович, – вздохнул Романов, – это даст нам возможность очень хорошо поторговаться с американцами и выбить у них массу преференций и уступок…