Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 332 страниц)

Глава 26

Романов чиркнул в блокноте пару слов насчет Стародубцева и обещал подумать на этот счет. А после второго антракта договорили свое последние товарищи, записавшиеся в прения, и секретарь ЦК, ответственный за проведение мероприятия, огласил итоговую резолюцию пленума. Ничего сверхобычного в ней не значилось, даже слово НЭП постарались не употреблять. Ну и ладно, подумал генсек, у которого внезапно разболелась голова, как говорится – с плеч долой, из сердца вон, спасибо этому дому…

Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия

Президент США Рональд Рейган пребывал в исключительно дурном настроении, которое было связано в основном с разыгравшейся у него не на шутку подагрой. Врачи могли только купировать симптомы, да и то не полностью, так что суставы левой ноги у президента ныли нещадно. А тут еще добавились неожиданные проблемы с Советами… три Уильяма, директор ЦРУ Уильям Кейси, а также начальники других секретных служб, Уильям Уэбстер из ФБР и бравый генерал Уильям Одом из АНБ были приглашены по этому вопросу и томились в приемной уже битый час. Пока Рейган не справится с личными проблемами. Наконец секретарь получил сигнал из Овального кабинета и сделал знак всем троим заходить на аудиенцию.

Рейган договорил по телефону с супругой, после чего молча кивнул вошедшим в сторону дивана, они и расселись, не ожидая ничего хорошего от сегодняшнего дня.

– Привет, парни, – так запросто начал беседу Рональд, – ну что, поговорим про Россию?

– Рад тебя видеть, Ронни, – ответил самый смелых из трех Уильям Кейси, – как здоровье?

– Спасибо, в норме, – буркнул в ответ Рейган, – ты в сторону не уходи – рассказывай лучше, что там произошло у русских за эту неделю?

– Все очень просто, Ронни, – продолжил Кейси, – у русских произошла очередная схватка бульдогов под ковром. Алиев и Кунаев попытались спихнуть Романова с царского трона, но по ходу дела надорвались и сами отправились в ГУЛАГ…

– Так прямо и в ГУЛАГ? – прищурился президент.

– Это я образно выразился, – пояснил директор ЦРУ, – в отставку они отправились, а в Сибирский ГУЛАГ у них давно руководителей не ссылают.

– И что в итоге получилось? – Рейган достал сигару из деревянного ящичка, обрезал конец и закурил, собеседникам не предложил, что означало у него плохое расположение духа.

– В итоге, как говорится в одной русской поговорке, всем сестрам досталось по одной серьге – Романов укрепил свои позиции, а оппозиционные силы частично разгромлены, частично остались на местах и зализывают раны.

– Ладно, верю, – махнул на него Рональд и переключился на директора АНБ, – теперь давай ты, Вилли – что нового у Агентства нацбезопасности по России и Романову?

Бравый генерал Одом, ветеран вьетнамской кампании, хотел было встать по стойке смирно, но президент только махнул на него рукой, и тот начал отвечать в сидячем положении.

– Мистер президент, буквально вчера мы закончили наладку станции слежения в Турции, теперь под нашим контролем русские линии связи Кремля с южными регионами. А также на прошлой неделе наш человек установил так называемый контрабас на линию в Подмосковье, соединяющую Генштаб в Москве с Приволжским военным округом…

– Что такое контрабас? – заинтересовался президент.

– Это такой прибор, – генерал начал помогать себе руками, описав в воздухе замысловатую кривую, – в форме полого цилиндра, надевается на связной кабель и считывает с него все сигналы, а потом передает их на наш спутник. Автономного источника питания теоретически должно хватить на шесть лет.

– А на практике сколько? – продолжил любопытствовать Рейган.

– На практике еще не проверяли – это пилотный экземпляр новой серии, – пояснил Одом.

– Ясно, – моргнул Рональд, – продолжай – что там с вашим контрабасом?

– Зафиксирован повышенный обмен данными во время пребывания Романова в городе Горьком, – продолжил Одом, – ничего существенного нам выудить пока не удалось, за исключением, может быть, того факта, что министра обороны и начальника генштаба в этот критический момент не было на своих постах – руководили их заместители.

– Понятно, – отреагировал Рейган, – ждали, чем закончится конфликт, чтобы потом примкнуть к победителю. Еще что-нибудь есть?

– Да, – полистал свой блокнот генерал, – закончена расшифровка секретного кода обмена данными МИДа в Москве с представительством в ООН.

– Ну это совсем неинтересно, – Рейган переключился на третьего собеседника из ФБР, – а у вас что, Уэбстер?

Этот секретный начальник тоже был ветераном, но на этот раз Кореи – служил лейтенантом ВМС, поддерживал с моря действия своих сухопутных коллег в 50–51 годах. Потом пошел по судейской линии и уже из прокуроров угодил в Федеральное бюро.

– Хм, – прочистил он горло перед началом разговора, – мистер президент, я так понимаю, что сейчас вас интересуют наши дела относительно русского шпионажа?

– Ты правильно понимаешь, Вилли, – подбодрил его Рейган, – что там со шпионами, расскажи.

– Все идет по плану, – со вздохом начал отвечать он, – за последний месяц выявили двух крыс в разных ведомствах. Арестовывать пока не спешим, взяли под плотный контроль, ограничили поток информации и пытаемся задействовать обоих в контр-игре с русскими.

– И в каких ведомствах они работают? – поинтересовался Рейган.

– Первый в русском отделе ЦРУ, а второй в вашей администрации, мистер президент…

– Вот как, – даже развеселился Рональд, – сейчас, получается, никому верить нельзя, так скоро они и Нэнси завербуют… и кто же этот крот в моем ведомстве?

– Вряд ли вы его помните по имени – зовут Майкл Вачовски, работает помощником главы бюджетного управления…

– И точно, имени такого я не помню… а фото есть?

– К сожалению, не захватил, – поежился в предчувствии разноса Уэбстер, – могу нарисовать словесный портрет… 35 лет, рост чуть выше среднего, шатен, по происхождению из поляков… да, на правой щеке шрам длиной пять сантиметров.

– Вспомнил, – наморщил лоб Рейган, – видел я его пару раз. Уберите его из администрации, мне неприятно будет знать о предателе под боком…

– Хорошо, – вздохнул директор ФБР, – решим этот вопрос в ближайшее время…

– А на чем его русские прихватили? – продолжил интересоваться президент.

– Вы будете смеяться, мистер президент, но ни на чем – этот Майкл инициативник. Сам предложил свои услуги.

– И почему же поляк решил продаться с потрохами русским? У поляков, насколько я помню, всегда с ними были напряженные отношения.

– По идейным соображениям, сэр, – пустился в объяснения Уэбстер, – этот Майкл левак, даже пытался вступить в Компартию США, но не довел дело до конца.

– И кто же его согласовал в мою администрацию, с такой биографией?

– Вы, мистер президент… – потупил взор Уэбстер, – он дальний родственник вашей супруги.

– Хм… – чуть не подавился Рейган, – ладно, замнем этот вопрос. Еще что-нибудь по обсуждаемой теме у вас есть?

– Конкретно по русским наверно все, – ответил Уэбстер, – но есть пара связанных топиков.

– Излагайте…

– Конечно, мистер президент, – начальник ФБР открыл свой блокнот где-то на середине и начал, – неприятные изменения в коммунистической партии – наши проверенные кадры неожиданно слетели со своих мест, вместо них там сейчас сидит непонятно кто.

– Там же главным был этот… – Рейган пощелкал пальцами, – Гэс Холл кажется…

– Точно, – подтвердил Уэбстер, – Гэс Холл, из семьи финнов, 20 лет был бессменным председателем, ФБР с ним конструктивно работало, а теперь там какой-то Генри Уинстон. И насколько нам стало известно, Советы резко сократили их поддержку. Даже не в разы, а просто на порядок – если, например, в прошлом году было передано два миллиона долларов с небольшим, наличными, через посольство в Вашингтоне, то в текущем году помощь составила всего сто пятьдесят тысяч.

– Этот самый Холл в президенты же баллотировался, – наморщил лоб Рейган, – в обе мои предвыборные кампании, помню я такой факт. Он еще в паре с Анжелой Дэвис выдвигался.

– Точно так, мистер президент, – подтвердил Уэбстер, – по сорок тысяч голосов получил оба раза, это сотые доли процента от общей численности американских избирателей.

– Я вообще не понимаю, почему их до сих пор не закроют, – задал наводящий вопрос Рональд, – откровенные же иностранные агенты под крышей КГБ.

– Один раз закрывали уже, – напомнил директор ФБР, – в пятидесятые годы. Комиссия Маккарти, если помните, работала в этот период. Ничем хорошим это не закончилось… пусть уж лучше легально работают, проще присматривать будет.

– На какие, собственно, средства они живут? – задал неожиданный вопрос Рейган, – кроме денег от русских, конечно.

– В нашем обществе всегда имелась достаточная прослойка, сочувствующая коммунистической идеологии, – пояснил Уэбстер, – вот они и делают соответствующие взносы. И потом – у нас же демократическое общество как-никак, все американские граждане имеют право на различные убеждения. Даже на такие экзотические, которые исповедует Компартия. Так мы о чем… – потер лоб он, – ах да, о смене руководства – это не смертельно, но и не очень приятно.

– А вообще как у Советов сейчас обстоят дела с помощью коммунистическим движениям? – спросил Рейган. – Я что-то слышал, что идет снижение по всем регионам.

– Совершенно верно, мистер президент, – оживился Уэбстер, услышав вопрос, на который у него имелся подробный ответ, – сочувствующие Советам партии и движения в Европе также получили в этом году гораздо меньше денежных вливаний. Не на порядок, конечно, но вдвое точно все упало.

– И с чем это связано? – продолжил интересоваться Рейган.

– С Романовым, конечно, мистер президент, – пояснил директор ФБР, – и с его новым внешним курсом.

– Общие суммы можете озвучить?

– Только оценочно, – Уэбстер перевернул пару листов в блокноте, – сами же понимаете, что бухгалтерия здесь исключительно черная… итого получается, что за 85 год, неполный, он еще не закончился, общие траты СССР на помощь иностранным политическим движениям составили около полутора миллиардов долларов. Что на тридцать-тридцать пять процентов меньше, чем в 84–м.

– Не сказать, чтобы очень много, но и не два цента, – выдал резюме Рейган.

Глава 27

– Мы ведь тоже помогаем нашим друзьям в других странах, – вмешался в разговор Кейси, – и спонсируем их на гораздо большие суммы, чем русские.

– Я все понял, – моргнул Рейган, – если у вас больше никаких новостей нет, тогда я озвучу свои пожелания.

Вся троица дружно открыла блокноты и приготовилась записывать умные мысли босса.

– Первое – нужно отследить местонахождение Алиева и Кунаева и постараться наладить с ними связь. Они сейчас озлоблены на Романова в частности и на всю советскую систему вообще. Такие люди нам пригодятся.

– Второе – делаем упор на межнациональные трения у Советов. Я понимаю, что вы и раньше этот аспект не упускали из виду, но сейчас надо бросить на него все имеющиеся силы и возможности. У них там очень много разных наций и народностей, отношения между ними часто напряженные – в эти зазоры и надо бить. К тому же дурацкая, иначе ее не назовешь, национальная политика в СССР сама по себе подталкивает к углублению этих трений. Так что нам просто Господом Богом велено подыгрывать Кремлю в этих вопросах.

– Вы имеете ввиду что-то конкретное? – спросил Кейси.

– Если хотите конкретику, то возьмите Украину – там много чего можно нарыть по этому вопросу, начиная с политики Петра Первого и заканчивая Голодомором. Ну и третий, наконец, пункт…

Рейган сделал небольшую паузу, потом продолжил.

– И тему с Афганистаном пока ставим на паузу… совсем сворачивать помощь моджахедам не надо, просто немного прикрутим кран.

– Немного это насколько? – уточнил Кейси, любивший точные цифры.

– Вдвое для начала, надо сделать хорошую мину для Романова – ответил президент и мановением руки отпустил всех троих.

Москва, госдача номер 6

Романов после ноябрьского пленума слег с непонятной болезнью, как только приехал на дачу в Заречье, так и повалился без сил. Возле него колдовала целая бригада медиков во главе с новоиспеченным начальникомуправления Минздрава Михаилом Лебедянцевым. Но пока без особенных успехов.

– Ну что, Михаил Андреевич, – спросил у него генсек в перерывах между сеансами интенсивной терапии, – плохи мои дела?

– Нет-нет, Григорий Васильевич, – попытался успокоить его врач, – все под контролем, скоро встанете на ноги.

– Да ладно вам, – горько усмехнулся Романов, – я же вижу, вы ни черта не понимаете, что со мной происходит… вот что сделайте… найдите и пригласите сюда Чазова, может он что-то поймет.

– Будет сделано, Григорий Васильевич, – взял под козырек Лебедянцев, – в кратчайшие сроки.

Не совсем в кратчайшие, конечно, сроки, но в течение дня Чазова отыскали и доставили пред светлые очи генерального секретаря.

– Приветствую вас, Евгений Иванович, – сказал слабым голосом Романов, – присаживайтесь, поговорим.

– И я тоже рад вас видеть, Григорий Васильевич, – ответил тот, усаживаясь на стул. – Наше расставание прошло как-то не совсем здорово…

– Согласен, – не стал отпираться генсек, – возможно, я поторопился со своими решениями. Но как говорится в народной пословице – лучше поздно, чем никогда. Я был неправ тогда на даче в Зеленом городе, поэтому приношу свои извинения.

– Извинения приняты, – ответил с довольным видом Чазов, – рассказывайте, что с вами стряслось…

Через час Романов смог сам встать с дивана и дойти до книжной полки. Оттуда он вынул толстый том Похождений бравого солдата Швейка и зачитал любимую цитату.

– Встретимся в шесть вечера после войны в трактире У чаши… хотя нет, могу задержаться, приходи в половине седьмого.

– Я понял ваш юмор, – с небольшой задержкой отреагировал Чазов, – однако давайте закончим наши дела.

– Так уже закончили, – отвечал ему Романов, поставив Швейка на место, – а относительно вас завтра выйдет отдельное распоряжение, ожидайте… да, а у вас-то самого как со здоровьем?

– Довольно странно задавать такой вопрос врачу… – сказал Чазов.

– Почему же, – парировал генсек, – есть же такая греческая, кажется, максима – врачу исцелися сам. Иначе какой ты врач, если себя вылечить не в состоянии…

– Понял, Григорий Васильевич, – смиренно склонил голову Чазов, – мне ведь тоже немало лет, 56 уже, а в этом возрасте сами знаете – если встаешь утром и у тебя ничего не болит, это значит, что ты умер…

– Я оценил ваш юмор, – продублировал генсек слова медика, – кстати – вы же, кажется, говорили, что родились рядом с этим… с Зеленым городом, где мы встретились. И что, заехали на свою историческую родину?

– К сожалению, не удалось, Григорий Васильевич, – потупил голову Чазов, – другие заботы навалились.

– А вы съездите, – наставительно поднял палец вверх Романов, – нехорошо забывать родных и близких… кстати и мне неплохо бы побывать в Псковской области – я там родился, знаете ли, деревня Зихново Боровичского уезда…

– Я вас услышал, – встал по стойке смирно Чазов.

– Отлично, тогда увидимся в скором времени.

Байконур

А тем временем на космодроме Байконур, он же Тюратам, в бескрайних степях Казахстана проходили последние приготовления к первому запуску комплекса Энергия с человеком на борту. А если точно, то с тремя человеками – вообще-то пилотируемый корабль, пристыкованный к ракете, был просторным и позволял вместить до восьми пассажиров, но на первый раз решили ограничиться минимальным количеством.

Из отряда космонавтов в Звездном городке придирчивая комиссия отобрала следующих товарищей – Леонид Кизим в роли командира, бортинженер Виктор Савиных и космонавт-исследователь Геннадий Стрекалов. У всех них за спиной было уже хотя бы по одному полету на Союзах, а Кизим даже дважды успел слетать на орбиту, так что опыта им было не занимать.

По давно установившейся традиции все трое, выйдя из спецавтобуса, доставившего их к стартовой площадке, помочились на колесо этого самого спецавтобуса. После чего бравый командир отрапортовал руководителю полета о полной боевой готовности экипажа к выполнению полетного задания.

А в задание входил ни много, ни мало, но первый облет Луны советским космическим аппаратом с человеком на борту. И исследование поверхности спутника Земли на предмет мест высадки последующей экспедиции. В руководстве космических советских ведомств несколько месяцев ходили жаркие споры относительно необходимости таких полетов, но победили все же лунники. Руководитель полетов выслушал доклад командира и дал высочайшее разрешение приступать к выполнению. Лифт домчал космонавтов до самого верха, где специально обученные люди задраили за ними люк и спустились обратно.

– Блин, забыл слоника, – сказал Стрекалов, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Какого слоника? – поинтересовался командир.

– Дочка попросила свозить свою любимую игрушку на орбиту, – пояснил тот.

– Ничего, в следующий раз захватишь, – утешил его бортинженер, – когда на Луну будем высаживаться.

– Надеюсь на это, – буркнул Стрекалов.

– Отставить посторонние разговорчики на борту, – гаркнула громкая связь с командным пунктом, – доложите обстановку.

– Давление в баках в норме, – тут же откликнулся бортинженер, а командир добавил, – электропитание в норме.

– Надеть скафандры, – продолжил командовать голос, – включить автономное снабжение.

Команда повиновалась.

– Ключ на старт, даю стартовый отсчет, – продолжил голос, – десять, девять…

На счет ноль, как это и положено, было включено зажигание, пилотская кабина задрожала всеми своими внутренностями, фермы поддержки откинулись и ракета медленно, но верно поползла в небо.

Через десять минут планово отстыковалась первая ступень, еще через пятнадцать вторая, полчаса спустя корабль успешно вышел на низкую околоземную орбиту. Разгонный блок третьей ступени провел необходимую коррекцию для нужных параметров орбиты перед стартом к Луне.

– Леонов, помню, мечтал слетать туда, – неожиданно вспомнил Стрекалов.

– Но его вместо этого отправили на стыковку к американцам, – ответил Кизим.

– Неравноценная замена, – вклинился Савиных, – одно дело обычный околоземный полет и совсем другое Луна.

– Жизнь несправедливая штука, – подвел итог разговору Кизим, – парни, не отвлекаемся, через час старт к Луне.

* * *

Без приключений все же не обошлось – уже на окололунной орбите вышел из строя один из шести двигателей ориентации. Товарищи на Земле битый час обсуждали проблему и в итоге подсказали экипажу правильный выход – нагрузка была равномерно распределена на все оставшиеся пять двигателей. Поэтому корабль худо-бедно, но справился с юстировкой положения перед обратным стартом.

– Восход Земли над лунным горизонтом надо заснять, – вспомнил командир, – Гена, это твоя зона ответственности.

– Обижаешь, начальник, – позволил себе шутку тот, – все заснято в плановом порядке. Могу тебя еще щелкнуть на фоне Земли…

– А что, я не против, – развеселился Кизим, – щелкни. А потом я тебя – будет, что друзьям подарить.

– Знаете, кого на высадку наметили? – спросил Савиных.

– Только на уровне слухов, – отвечал Стрекалов, – Березовой и Серебров первыми в списке идут вроде бы…

– А третий кто?

– Тайна, покрытая мраком… могу только еще один слух пересказать – это будет иностранец.

– Китаец что ли?

– Вполне вероятно, но не на сто процентов… может, и не китаец.

– Стоп, ребята, – притормозил беседу подчиненных Кизим, – не расслабляемся, нам еще триста тысяч километров обратного пути одолеть надо.

– И затормозить со второй космической скорости, – напомнил бортинженер.

– Американцы девять раз тормозили и все успешно, – напомнил исследователь.

– Это еще вилами на воде написано, кто у них и как тормозил, – парировал Кизим, – а вот у наших Зондов только три успешных возврата было… из восьми.

– Бог не выдаст, свинья не съест, – тяжело вздохнул Стрекалов, щелкнув последний раз фотокамерой системы ЛОМО-компакт.

Глава 28

Командир корабля бравый генерал-майор ВВС Леонид Денисович Кизим как в воду глядел – неприятности при торможении со второй космической возникли, причем очень серьезные. Схема этого маневра тут применялась та же, что и с аппаратами Зонд, двойное погружение в атмосферу. Первое обеспечивало снижение скорости до первой космической, 8,4 км/с, потом корабль опять выныривал в безвоздушное пространство, а еще через один виток вокруг Земли начиналась финальная программа посадки, ничем не отличающаяся от сотен других, опробованных на Востоках, Восходах и Союзах.

Перегрузки во время первого этапа могли достигать до 6–7 g, как подсчитали теоретики из Центра управления, на деле получилось чуть более 5 g, но для тренированных советских космонавтов это в общем и целом были семечки. В Звездном городке их и до 9 единиц раскручивали. Проблема вылезла в другом месте – программа обсервации места входа в атмосферу слегка обсчиталась и промахнулась на добрую тысячу километров и два с половиной градуса по тонгажу. В итоге скорость оказалась погашенной не по программе и второй нырок в атмосферу прошел не совсем штатно – посадочный модуль спускался практически по баллистической траектории… но все закончилось удачно, модуль выловило в Индийском океане специальное океанографическое судно Василий Головнин.

Всех космонавтов после реабилитации доставили в Москву, торжественная встреча была произведена в Кремле, в Георгиевском зале. Было предложение возобновить практику встреч космонавтов на Красной площади, как это делал еще Никита Сергеевич, но Романов все же решил не торопить коней – вот после высадки на лунную поверхность это можно будет сделать, а пока не надо.

– Товарищи, – так незамысловато начал приветственную речь генсек, – сегодня мы встречаем наших героев космоса, впервые в советской практике осуществивших облет Луны и успешно вернувшихся на родную Землю.

Ну и так далее, примерно на десять минут. С ответным словом выступил командир корабля товарищ Кизим, его речь тоже не блистала разнообразием. И на закуску всех троих торжественно наградили Звездами Героев Советского Союза. После чего случился небольшой банкет, а далее Романов уединился в своем кабинете с руководителями советской космонавтики Мишиным и Глушко.

– Как показала себя Энергия? – начал беседу генсек.

– Не на сто процентов удачно, – решился отвечать Мишин, возвращенный на пост руководителя лунной программы, – внесем необходимые коррективы – думаю, следующий старт пройдет много лучше.

– А если поточнее, Василий Петрович? – решил углубиться в детали Романов.

– Было два серьезных сбоя, Григорий Васильевич, – честно признался тот, – первый на окололунной орбите, отказал один двигатель ориентации, и второй уже при спуске в атмосфере, бортовая ЭВМ дала сбой, в результате чего спуск прошел по нештатной траектории.

– Но все хорошо, что хорошо кончается, – выдал мудрую мысль генсек. – Когда полетим непосредственно на Луну, можете сказать?

– По предварительным прикидкам через три-четыре месяца, – вступил в диалог Глушко, руководитель НПО Энергия. – Необходимы будут еще предварительные испытания лунной кабины и посадочного модуля.

– То есть схема посадки будет та же, что и у американцев? – уточнил Романов.

– Если в общих чертах, то да, – кивнул Глушко, – доставленный на орбиту Луны комплекс разделяется на две части, большая остается на орбите, а посадочный модуль совершает посадку. В первом полете предусмотрен только один выход на поверхность длительностью около часа.

– Понятно… – забарабанил пальцами по столу Романов, – надеюсь, что все пройдет штатно… а вот такой общий вопрос – зачем вообще нам нужна эта Луна? Только чтобы доказать американцам, что мы не хуже?

– В основном за этим, – после некоторой паузы ответил Мишин, – была бы на Луне хоть минимальная атмосфера, тогда о чем-то практическом можно было бы порассуждать. А так без атмосферы в полном вакууме… днем плюс сто пятьдесят, ночью минус сто пятьдесят… минералов там особенных не нашли, а если бы и нашли, то транспортировка их вылилась бы в огромные деньги. Как база для полета на Марс разве что… но это в очень отдаленном будущем.

– Хорошо, я вас понял, – наклонил голову Романов, – с местами высадки определились?

– В общих чертах да, – Мишин вытащил из портфеля крупномасштабную карту лунного диска и показал карандашом три отметки. – Первая будет в Море Спокойствия, вот здесь… поверхность ровная, крупных камней и кратеров не наблюдается.

– Подождите, – притормозил его генсек, – там же высаживался Армстронг с этим…

– С Олдрином, – помог ему Мишин, – все верно – мысли американцев шли примерно по той же траектории, что и наши. Очень удобное место во всех смыслах.

– То есть мы сядем где-то поблизости от этого… от Аполлона или того, что от него осталось, верно?

– Можем и совсем рядом, в сотне метров, например, – ответил Глушко.

– Мысль любопытная, – задумался генсек. – А вторая и третья высадки где запланированы?

– Вторая в Море Ясности, тут проводил свои исследования Луноход-2, а третья в Море Изобилия, поблизости от посадочного модуля Луны-16.

– Это которая лунный грунт на Землю доставила?

– Все верно, Григорий Васильевич.

– Ну что, – задумчиво отозвался Романов, – места, я вижу, подобраны тщательно, лично у меня никаких возражений не имеется… три высадки – это все по нашей лунной программе?

– Верно, Григорий Васильевич, – отозвался Мишин, – полностью копировать опыт американцев мы не собираемся. Там и три-то раза, если честно, делать нечего…

– А в дальнейшем как вы планируете использовать Энергию? Это же такая мощная штука, сто тонн на орбиту одним махом доставляет. Против двадцати у Протона.

– Во-первых, надо собрать мощную орбитальную станцию, – начал отвечать Глушко.

– Вы имеете в виду Мир?

– Нет, – сразу открестился тот, – Мир создавался по лекалам предыдущего поколения носителей, его сложно будет переориентировать. Некоторое время они параллельно будут существовать, Мир и эта новая станция. А лет через десять придется его закрывать…

– Ага, – по-простому откликнулся Романов, – и топить в Тихом океане.

– Возможно, что и так, – не стал спорить Глушко.

– Ясно… но вы, кажется, сказали во-первых? Про станцию. А во-вторых что?

– Пилотируемый полет к Марсу, конечно, – ответил Глушко, а Мишин согласно закивал головой. – По нашим предварительным подсчетам потребуется от трех до четырех запусков Энергии на околоземную орбиту с модулями марсианской экспедиции. После стыковки полет продолжится чуть более года – дальнейшее мы пока не просчитывали.

– Туда точно надо звать американцев, – задумался Романов, – да и на новую орбитальную станцию тоже можно. У них же, насколько я знаю, со своей околоземной станцией полный тупик, верно?

– Есть такая информация, Григорий Васильевич, – откликнулся Мишин, – их Челноки оказались очень капризными и дорогими. Чуть ли не на порядок дороже наших Союзов с Протонами.

– А Энергия в этом смысле как? – задал наводящий вопрос генсек, – сильно дороже Протона?

– Конечно дороже, – честно признался Глушко, – там одного топлива сколько заливать надо. Но не так сильно, как Шаттлы – ориентировочно вывод на низкую околоземную орбиту килограмма полезной нагрузки будет вдвое дороже, чем у Протона и Союза. Но мы будем продолжать работу по повышению эффективности носителя, – закончил он свою мысль дежурной фразой из лексикона партсовработника.

– Это хорошо, это хорошо, – начал барабанить пальцами по столу Романов, – а по персональному составу лунной экспедиции вы уже определились?

– Два места уже определены практически на сто процентов, – отозвался Глушко, – это Березовой и Серебров. Оба очень ответственные и надежные товарищи с опытом полетов на орбиту.

– А третий? – спросил Романов.

– Идет обсуждение, – дипломатично ответил Мишин, – есть даже такое мнение отправить на Луну не трех, а сразу четырех человек. Лунный модуль это позволяет.

– Я вас услышал, – вздохнул Романов, – если позволите, я тоже присоединюсь к обсуждению персоналий, но чуть позже.

* * *

А примерно через час после этого разговора Романову позвонил Рональд Рейган – спецслужба связи вывела его звонок прямиком на кремлевский кабинет генсека.

– Приветствую вас, мистер Генеральный секретарь, – начал разговор Рональд, – позвольте поздравить с успешным окончанием первой лунной экспедиции.

– Благодарю за поздравления, мистер президент, откликнулся Романов, – Советский Союз идет по пути, проложенному американскими предшественниками.

– Как ваше здоровье, мистер Романов? – задал неожиданный вопрос президент.

– Спасибо, неплохо для моего возраста, – ответил Романов, – а у вас как?

– Файн, – без детализации отвечал Рональд и тут же продолжил, – хочу сделать вам неожиданное предложение… программу обмена между нашей и вашей космическими программами.

– А это как? – заинтересовался Романов.

– Ваш космонавт или даже несколько космонавтов войдут в состав очередной команды для запуска на Шаттле, а наш астронавт либо двое-трое получат возможность слетать на вашей Энергии – как вам такое?

– Любопытно, – не на шутку заинтересовался генсек, – это вполне можно обсудить в ближайшее время. У меня к американской стороне будет встречное предложение – вы могли бы поучаствовать в создании новой орбитальной станции… мы собираемся реализовать такую программу в ближайшие годы…

– Очень интересно, – вежливо ответил Рейган, – речь идет про Мир?

– Нет, я говорю про абсолютно новую станцию, модули для нее на орбиту будет доставлять Энергия.

– Даю согласие даже без обсуждения, – быстро откликнулся Рейган. – Специалисты НАСА могут вылететь в Советский Союз хоть завтра.

– Отлично, мистер президент, – легко согласился Романов, – я отдам соответствующие распоряжения. Кстати, вместе со специалистами могли бы приехать и вы лично, – так неожиданно продолжил он, – у нас есть о чем поговорить и о чем договориться.

– Очень интересная мысль… – задумался Рейган, – но такой визит требует предварительного согласования.

– Хорошо, давайте сначала согласуем, – вздохнул Романов, – а потом встретимся.