Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Глава 21. Новости спорта

4 мая 1985. Новости спорта

На этот день в Кремле было назначено большое совещание по вопросам развития физкультуры и спорта в СССР. Гришин доверил этот вопрос Романову, а ему помогали Грамов, председатель профильного комитета при Совмине, и Колосков, вице-президент ФИФА и наш главный человек в футбольной сфере деятельности.

Среди приглашённых имели место знаменитые советские спортсмены и тренеры, тут и Тарасов с Чернышевым и Бобровым, здесь и ветераны нашего хоккея Мальцев, Васильев и Якушев. От футбола присутствовали, конечно же, Лобановский, Бесков и Ахалкаци с примкнувшим к ним Садыриным и Блохиным. Прочие же виды спорта представляли Роднина, Бубка и Сальников. Тихонов, Фетисов и Макаров сидели отдельной группой – они только что вернулись с неудачного чемпионата мира в Праге, всего лишь бронза.

– Не секрет, товарищи, – так начал своё выступление Романов, – что, несмотря на значительные успехи, в развитии советского спорта наметились отдельные негативные тенденции. Сегодня мы и поговорим в основном о них… я имею ввиду две фактически сорванные Олимпиады и перманентные неудачи в основных видах спорта, генерирующих максимум общественного внимания и, что там скрывать, максимум доходов. Я про футбол и хоккей.

– Позвольте, – не выдержал Лобановский, – о каких неудачах в футболе идёт речь? Советские клубы пользуются на международной арене заслуженной популярностью, а сборная страны регулярно выступает на чемпионатах мира и Европы.

– Вот о каких, – Романов открыл свой блокнот и зачитал сухую статистику, – когда сборная СССР последний раз участвовала в финальной стадии чемпионатов мира или Европы? Я могу напомнить – в 82 году, а до этого 72… не маловато ли одного раза за 15 лет. Теперь что касается клубов… вот у меня сводная табличка победителей еврокубков за эти же 15 лет – всего 45 штук, включая Кубки чемпионов, кубков и УЕФА. Так вот, на первом месте Германия, 13 побед, на втором Испания, 10, потом Англия и Италия, по 7… СССР на десятом месте, 2 победы.

– 3 победы, – уточнил Лобановский, – ещё Суперкубок в 75 году.

– Ну хорошо, три, – не стал спорить Романов, – все равно этого маловато. Не кажется ли вам, что пора выводить наш футбол на новый уровень?

Лобановский, как и остальные собравшиеся, промолчал, поэтому свою речь продолжил Романов.

– То же самое и в хоккее, – видя непроизвольное движение Тихонова, он поправился, – хорошо, не совсем то же самое, побед на мировой арене у нас тут значительно больше, но они же перемежаются откровенными провалами, как вот только что в Праге. Так что поле деятельности для улучшения ситуации и тут необъятное.

Романов открыл новый лист в блокноте и продолжил:

– Про летние Олимпиады даже говорить не хочется – восемь лет жизни вычеркнуто у наших мастеров спорта. С зимними ситуация получше, но ненамного – в Сараеве нас практически догнали ребята из ГДР. Вступительное слово я сказал, теперь жду конструктивных предложений от собравшихся, – и он обвёл строгим взглядом всех сидевших за столом.

– Григорий Васильевич, – первым нарушил молчание Лобановский, – вы же не хуже всех нас знаете про объективные причины нашего отставания в спорте.

– Перечислите их, пожалуйста, Валерий Васильевич, – попросил его Романов.

Тот пожал плечами и начал загибать пальцы:

– Климат, это первое. В Европе можно играть в футбол чуть ли не круглый год… в Англии, например, в так называемую Рождественскую серию, это с 26 декабря по 2 января, команды в чемпионате играют по 5-6 матчей. А у нас период с ноября по март это мёртвый сезон.

– Вы продолжайте, продолжайте, – улыбнулся Романов, делая какую-то пометку у себя в блокноте, – мы внимательно слушаем.

– Во-вторых, – решился Лобановский, и наверно в самых главных – это особенности нашего спорта, о которых вы прекрасно знаете – у нас же все поголовно любители, в отличие от профессионального спорта на Западе.

– И что, это мешает нашим футболистам показывать хорошую игру? – включил дурака Романов.

– Да, мешает, – мужественно поднял перчатку Лобановский, – у них там люди бьются за обеспеченную старость, ведь не секрет, что лучшие игроки получают там миллионы, а у нас в случае травмы и невозможности продолжать карьеру, спортсмены оказываются выброшенными из жизни…

– Ну не всё так плохо, – возразил Романов, – пенсии заслуженным мастерам платят очень неплохие. Опять же есть возможность пойти в тренеры.

– Есть, – не стал упорствовать Романов, – но чисто статистически тренеров в том же футболе требуется в 10-15 раз меньше, чем игроков. Так что это не выход. К тому же в западных чемпионатах существует возможность покупать игроков из других команд и даже стран – это очень важно для усиления игры. У нас же все переходы между командами замыкаются в рамках страны… даже республики, все ведь знают, что в киевское, например, Динамо пригласить грузинского или армянского футболиста практически нереально. Про другие страны я даже заикаться не буду…

– И совершенно напрасно, – улыбнулся Романов, – можно и позаикаться – есть такое мнение, что с этого сезона советские команды получат возможность приглашать зарубежных игроков.

Собрание заволновалось, а общее мнение высказал Тихонов:

– Это официальное заявление, Григорий Васильевич? – прямо спросил он.

– Официальнее не бывает, – ответил Романов.

– И что, например, мы Марадону сможем позвать в Зенит? – прорезался голос у Садырина.

– Почему нет, Павел Фёдорович, – ответил ему председательствующий, – можно и Марадону. Насколько я знаю, у него есть большие проблемы в Наполи – команда едва-едва не вылетела во вторую итальянскую лигу, голы он забивает с большим трудом, вполне можно было бы и договориться.

– А Платини можно будет подписать? – спросил Бесков.

– Платини уже старый, тридцатник разменял, – ответил Романов, – зачем нашему футболу стареющие звёзды?

– Как зачем, – заволновался Бесков, – чтобы привлекать зрителей. На Платини вдвое больше народу придёт поглядеть. К тому же стиль игры у него очень подходит Спартаку…

– Хорошо, добавим к списку Мишеля, – черкнул очередную строчку в блокноте Романов, – но лучше бы ограничиться футболистами из стран, с которыми у СССР тёплые отношения, Южная Америка подходит.

– Тогда нам бы Кареку с Сократесом подписать, – это Ахалкаци высказал свои хотелки, – они же вылитые грузины…

– Записал, – ответил Романов, – что ещё?

– Ещё Мессье и Коффи, – подал голос Тихонов, – они бы прекрасно вписались в нашу игровую схему.

– Они тоже немолодые, – поморщился Романов, – предлагаю обратить внимание на восходящих звёзд Гретцки и Лемье.

– Но как же мы будем решать денежные проблемы? – задал логичный вопрос Колосков. – Все эти игроки получают немалые суммы на Западе, и ведь нам в случае их перехода придётся платить им не меньше.

– Разберёмся, – буркнул Романов, – это не главная проблема.

– Разумеется, – продолжил он, – должно быть легализовано и обратное, так сказать, течение этих процессов. А именно, разрешение нашим ведущим спортсменам уезжать играть в чемпионатах других стран.

– Меня раза три приглашали, в Италию, в Испанию и Англию, – вырвалось у Блохина, – жаль, что не получилось.

– Мне тоже жаль, – признался Романов, – ведь играя в таких серьёзных чемпионатах, вы бы серьёзно повысили свой футбольный потенциал, сборная страны только выиграла бы от этого.

– И меня звали в Монреаль Канадиенс, – добавил Мальцев. – А сейчас от нас туда вполне могли бы уехать вот хоть тот же Славка с Серёжкой, – и он показал на притихших в углу Фетисова и Макарова.

– Конкретикой мы позже займёмся, а сейчас у нас принципиальные вопросы, – осадил его Романов, перелистнув очередную страницу, – значит по первоначальным прикидкам в каждый наш футбольный и хоккейный клуб будет разрешено пригласить по одному иностранному игроку, а разрешение на выезд из страны будет выдано тоже одному человеку из клуба. Все персональные разборки потом, – остановил он Бескова, готового что-то возражать.

– Теперь вот ещё что… – Романов замедлился на пару секунд, а затем сказал, – абсолютно недопустимым является факт доминирования одного или даже двух клубов в рамках чемпионатов страны…

Тихонов опустил голову, это был явно камень в его огород.

– Да-да, Виктор Васильевич, это в основном про ЦСКА… ну и про киевское Динамо, конечно, тоже. Вот сами посудите – за последние 20 лет кто у нас становился чемпионом? Вы и сами знаете – три раза Спартак, один раз Крылья, остальные 16 раз ЦСКА. Неинтересно же болеть за наш хоккей, если ты заранее знаешь победителя. Опять же принципы формирования команды далеки от справедливости – армейский клуб просто забирает молодых игроков, которых призвали в армию. Нет конкуренции, понимаете…

– Григорий Васильевич, – начал оправдываться Тихонов, – это не мной так заведено, не мне и ломать систему.

– Напрасно вы так думаете, – ответил ему Романов, – а если вы не сможете, то помогут старшие товарищи. То же относится и к вашему клубу, Валерий Васильевич, – кивнул он в сторону Лобановского. – В футболе, конечно, ситуация с конкуренцией не такая плачевная, как в хоккее, но тем не менее киевское Динамо тоже имеет возможность принудительно забирать себе понравившихся игроков, в отличие от того же Спартака.

Бесков расцвёл в улыбке.

– И какой же из всего этого вы видите выход? – спросил Колосков.

– Вы знаете, – заметил ему в ответ Романов, – в канадском хоккее есть очень любопытный принцип отбора новых молодых игроков, драфт называется…

– Слышал, конечно, – отозвался Колосков, – там кажется преимущество имеют более слабые команды…

– Точно, – ответил Романов, – слабейшие команды выбирают молодёжь первыми, ну а сильнейшие забирают то, что осталось. Кроме того там есть и ещё ряд положений, которые выравнивают условия для всех. Хорошо бы организовать что-то похожее и у нас, чтобы чемпионат по хоккею, например, хоть один раз выиграла немосковская команда. И никаких принудительных призывов в армию или милицию! – строго посмотрел он на Тихонова с Лобановским.

– И о климате… да, у нас он не такой тёплый, как в Европе или в США, поэтому для организации тренировок или даже регулярных игр чемпионата хорошо бы построить несколько крытых стадионов… один такой у нас уже есть в Москве, Олимпийский называется. Надо как минимум ещё три-четыре, в Ленинграде, Киеве например. И превратить в современные арены стадионы в тех городах, где можно играть в межсезонье – в Сочи, Ростове, Симферополе, Одессе, там же слёзы какие-то, а не стадионы. Тогда погода нам не помешает.

– А с хоккейными стадионами как? – вставил свои пять копеек Тихонов.

– Их тоже надо либо реконструировать либо строить новые и современные, – ответил Романов, – в США и Канаде средняя вместимость хоккейной арены около 15 тысяч, если не ошибаюсь, а у нас только в Лужниках есть что-то похожее. И не удержусь ещё от одного предложения – в тех же Штатах есть такая традиция один-два матча зимой играть на больших футбольных стадионах, лёд там заливают на поле. Представляете, сколько болельщиков придёт на матч ЦСКА со Спартаком, если его провести на Большой спортивной арене в Лужниках?

– Теперь про Олимпиады, – Роднина с Сальниковым оживились. – Раз уж у нас две Олимпиады подряд оказались сорванными, есть такое мнение провести промежуточный турнир летом этого года… можно в Москве, можно в другой стране. И назвать его, например, Игры Доброй Воли. Чтобы все страны приехали и посоревновались.

– А если те же американцы опять не захотят приезжать? – спросил Сальников.

– Захотят, – жёстко отбрил его Романов, – этот вопрос на отдельном контроле.

Глава 22. Важнейшее из искусств

Важнейшим из искусств…

А еще через несколько дней в Большом Кремлевском дворце собрался съезд работников кинематографии СССР. С отчётным докладом выступал тогдашний его первый секретарь Лев Кулиджанов, тот самый, который «Когда деревья были большими», «Преступление и наказание», ну и конечно же «Карл Маркс, молодые годы» (за это его собственно и сделали главным кино-начальником».

А перед этим проходили традиционные выдвижения делегатов на съезд – в прошлые разы на них всё было тихо и гладко, выбирали тех, на кого указывали сверху, а тут что-то засбоило. В результате не избрали Ростоцкого, Бондарчука и Сергея Аполлинарьевича Герасимова. Бунт против власть имущих случился на год раньше, чем в реальной ветке истории.

От Политбюро в президиум съезда делегировали Романова и Щербицкого, чисто как свадебных генералов, посидеть, послушать… Кулиджанов, которого тоже попытались не избрать, но неудачно, разливался соловьём с высокой трибуны, как это делало абсолютное большинство советских партийно-хозяйственных функционеров в те годы. Вроде бы все слова по отдельности знакомые, а в совокупности ни во что осмысленное не связываются. Романов тихонько в это время переговаривался со Щербицким по посторонним вопросам – того очень интересовал Тбилиси вообще и Гамсахурдия в частности, вот Романов и сообщал ему подробности.

Но тут речь Кулиджанова, наконец-то, завершилась (коротенько, минут на сорок, больше я думаю не надо, как говаривал товарищ Бывалов), раздались жиденькие аплодисменты и были объявлены прения. Сначала были проходные выступления Нехорошева, председателя ревизионной комиссии, и какого-то украинского режиссера Беликова, которые ничего существенного не сказали. А зато потом началось…

Шенгелая, председатель грузинского союза киношников… «Настала пора решительных изменений наших взаимоотношений с Госкино СССР, что, в первую очередь, должно выражаться в предоставлении больших прав республиканским комитетам и киностудиям. Было бы правильнее, если бы они сами утверждали сценарии и сами же отвечали за свою продукцию» (мало прав, ой, мало). И ещё «Необходимо реально передать все денежные лимиты республиканским комитетам и студиям. Пусть они сами по своему усмотрению и при необходимости перераспределяют финансы. Отказавшись от мелочной опеки, Госкино СССР успешно могло бы заняться кардинальными вопросами» (кто о чем, а грузин про деньги). Ну и наконец самое феерическое «План развития нашего государства, намеченный партией, охватывает период вплоть до двухтысячного года и дает представление о перспективах. А каковы перспективы развития нашего кино? Интересно, как будет выглядеть в двухтысячном году киностудия «Ленфильм», «Арменфильм» или наша киностудия?!» (а никак, Эдик, хотел было высказаться с места Романов, не будет выглядеть ваша студия в 2000 году – сдадут её под коммерческие ларьки).

Далее были утомительные речи представителей всех кино-националий, а также кино-начальников из дружеских стран, от Вьетнама и до самой Кубы. А кроме того Роллан Быков, Будрайтис и Меньшов резко покритиковали засилие косности и бюрократизма, особенно сильно проехавшись по Бондарчуку-старшему и его Красным колоколам. Единственное выступление в защиту Бондарчука было от Никиты Михалкова «Можно, к примеру, по-разному относиться к фильмам и личности Сергея Бондарчука– это дело индивидуальное. Но неизбрание делегатом съезда советских кинематографистов того, кто сделал «Судьбу человека», «Войну и мир», «Они сражались за Родину» и уже только этими фильмами вошедшего в историю отечественной культуры, есть ребячество (аплодисменты), дискредитирующее все искренние, благие

порывы оздоровить унылую формальную атмосферу, царящую в нашем Союзе».

Ну и итоговые выборы руководства Союзом были, собственно, ровно такими же, как и в реальной ветке истории – Элем Климов, Алексей Герман, Сергей Соловьев и др и пр.

Романов со Щербицким ни во что не вмешивались, но по окончании съезда всё-таки решили поговорить с новоизбранным руководством Союза.

– Товарищи кинематографисты, – так начал своё выступление Романов, – мы с Владимиром Васильевичем с большим интересом ознакомились с текущими заботами и чаяниями работников кино, и вот что хотелось бы заметить…

Тут он достал пачку сигарет и закурил, никому больше не предложив.

– Как говорил товарищ Саахов – бумага составлена верно, но есть и обратная сторона проблемы. Вот всех вас… ну хорошо, не всех, но большинство не устраивает, как работает Госкино и смущает засилие цензуры. Всё верно, и Госкино функционирует не очень, и цензура бдит на своём посту. Но худо-бедно советское кино выдает на-гора шедевры, пусть нечасто, но выдаёт. Если вы считаете, что в Голливуде снимают только выдающуюся продукцию, то зря, 90 процентов шлака оттуда выходит. То же самое в Европе – Бельмондо и Челентано хорошие артисты, но и у них случаются проходные фильмы.

Романов встал со своего места, прошёлся туда-обратно вдоль окон и продолжил.

– То же, что предложило большинство съезда, я не могу назвать другим словом, как это обозначил Михалков – ребячество и есть. Вместе с водой вы выплёскиваете и ребёнка, вот как это называется, товарищи. Хотите, я вам набросаю приблизительный план развития нашего кино, если всё будет развиваться в русле решений этого пятого съезда?

– Набросайте, Григорий Васильевич, – ответил самый смелый из сидевших Элем Климов.

– Пожалуйста, – пожал плечами Романов, – слушайте и не говорите потом, что не слышали…

– Вот нам всем на съезде показали новый фильм этого… Абуладзе, «Покаяние» называется. Что вам из него запомнилось?

– «Эта дорога ведёт к храму», – смело ответил Климов.

– «Зачем нужна дорога, если она не ведёт к храму?» – добавил Герман.

– И всё? – c насмешкой справился Романов.

– Разве этого недостаточно? – спросил Соловьев, – яркая и смелая фраза, квинтэссенция, если так можно выразиться, всего предыдущего действия, в других фильма и такого-то не бывает.

– Фраза яркая, – согласился Романов, – жаль только, что неверная ни в прямом, ни в переносном смыслах.

– А это как, Григорий Васильевич? – удивлённо спросил Климов.

– Если посмотреть на неё, на эту фразу, под утилитарным углом зрения, то дорога бывает нужна для очень многих жизненных ситуаций – чтобы добраться до соседнего села, например, или для похода в магазин за едой, или чтобы Скорая помощь к дому подъехала, если у Абуладзе вдруг что-то серьёзное приключится…

– Это ясно, Григорий Васильевич, – отозвался Герман, – но вы же не хуже нас понимаете, что в Покаянии это не в лоб сказано, а метафорически.

– Понимаю – легко согласился Романов, – хорошо, перейдём на следующий уровень понимания. Храм это вообще-то понятие религиозно-теократическое, в советская идеология не приветствует религию, сами наверно знаете… но хорошо, не будем в это упираться и рассмотрим проблему более широко. Зачем нужен храм? Правильно, чтобы молиться. То есть вся философия фильма сводится к тому, что надо как можно чаще и как можно усерднее возносить свои просьбы к верховному существу… на небе или где уж оно там. Правильно?

– Это вы уж слишком, – осторожно возразил Климов, а Соловьев добавил, – выходит, Покаяние опять положат на полку?

– Ни в коем случае, – резко ответил Романов, – выпустим в прокат, но в сильно ограниченный. С одновременной кампанией в прессе... чем меня так раздражило это кино, хотите узнать?

Режиссеры покивали.

– Нельзя идти в будущее на базе очернения прошлого, мировой опыт показывает, что это тупиковая версия.

– Почему же нельзя, – смело возразил Герман, – советская власть в 20-е годы только и делала, что сбрасывала с парохода современности былых классиков. Про то, что она говорила про царский режим, я уж промолчу.

– Вы правы, – с трудом начал подбирать слова Романов, – с одной стороны, но ведь вы знаете и то, что уже в тридцатые годы сбрасывание с пароходов прекратилось, а эмигранты потянулись обратно в СССР. И с царским режимом начали обходиться гораздо вежливее – фильм «Александр Невский» вспомните или «Иван Грозный». Я к чему всё это говорю – тема разоблачения культа личности конечно весьма привлекательна в выразительном плане, но это обоюдоострый клинок, запросто можно и свои руки порезать в кровь…

– Вы хотели набросать план развития советского кино, – тихо напомнил Элем Климов.

– Точно, – сел на своё место Романов, – извините, отвлёкся на Покаяние. Итак… конкретно вы, Элем Германович, больше не снимете ни одной картины, сначала некогда будет, сплошное руководство союзом, а потом вдохновение кончится… так же, как и деньги. У вас, Алексей Юрьевич, – повернулся он к Герману, – в течение 20 ближайших лет выйдет ровно две картины, одна будет про кровавый сталинский террор, вторая – экранизация братьев Стругацких.

– А вот у вас, Сергей Александрович, – остановил свой взгляд на Соловьеве, – судьба сложится гораздо удачнее – будете выпускать в среднем один фильм в два года. Молодёжной в основном тематики. Первые, снятые до конца 80-х, будут популярны, ну а далее всё будет грустнее.

– Теперь два слова про общую картину в советском кино… в ближайшие годы популярны будут два направления – разоблачение культа личности, раз, и все прочие запретные для СССР темы, два. Наркомания, проституция, секс, красивая жизнь под модную музыку, красивые наряды – всё это хлынет на экраны бурным потоком. А в 90-х годах как-то разом закончатся деньги где-то одновременно с Госкино и цензурой, и народ будет снимать абсолютно невразумительные вещи. Знаменитые артисты будут участвовать в сомнительных шоу на телевидении, чтобы заработать хотя бы на еду. Если совсем уже коротко, то приличных фильмов, которые хочется пересмотреть, в последующие 15 лет будет очень мало… если не сказать, что их совсем не будет.

– Какую-то страшную картину вы нарисовали, Григорий Васильевич, – раскрыл рот Соловьев, – но мне в любом случае приятно, что меня вы выделили в лучшую сторону. По крайней мере на зарубежные фестивали поезжу.

– Не обольщайтесь, Сергей Александрович, – скоро поездки за границу перестанут быть наградой, все смогут ездить, куда захотят… если денег наберут на поездку, конечно.

– И что же, – задал наболевший вопрос Климов, – всё это произойдёт из-за решений нашего съезда?

– Не всё, конечно, – ответил Романов, – но свой вклад в развал страны ваш съезд внесёт обязательно… и очень немаленький вклад.

– Кто виноват, вы нарисовали, – сказал Герман, – теперь остался второй извечный вопрос нашей интеллигенции – что делать?

– Не знаю, – честно признался Романов, – но будьте уверены, что второго, равно как и третьего Покаяния не будет. Китайцы придумали чеканную формулировку про Мао, не слышали?

– Нет, расскажите, Григорий Васильевич, – попросил Климов.

– У них же тоже был культ личности, причём покруче нашего, только в Культурную революцию сгинуло под десять миллионов, и это не считая умерших от голода. Так вот формулировка такая – «Мао это на 70 процентов хорошо и на 30 процентов плохо». И все на этом, никакого топтания на костях предков.