Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 332 страниц)

Глава 16. Слухи

Чуть позже, квартира Романова, Леонтьевский переулок, 15

Это была примерна такая же краснокирпичная книжка, что и горбачёвское жилище, и планировка этажей похожая. Единственное отличие в количестве этажей – 7 этажей, а не девять. У Романова была шестикомнатная квартира на пятом этаже. Он вернулся домой в не очень хорошем расположении духа, и афганская поездка, мягко говоря, не удалась, и космические посиделки закончились не слишком удачно, у Глушко с Челомеем под конец сделались такие кислые лица, что было понятно – выполнять партийные поручения они с низкого старта не бросятся. А тут ещё и супруга подлила масла в огонь.

– Гриша, – сказала она, встретив мужа в цветастом переднике, – ты наверно голодный? Иди на кухню, я тут кое-что приготовила… заодно и новости расскажу.

– Надеюсь, что новости будут не очень неприятными, – ответил Романов из ванной комнаты, вытирая руки, – а то дурных известий мне сегодня предостаточно вывалили.

– Сам уж решишь, плохие они или хорошие, а мне наверно передать их надо, – ответила Анна, наливая полную тарелку борща, – может сто грамм перед едой? – неожиданно добавила она.

– А не откажусь, – махнул рукой Романов, – но только если и ты со мной выпьешь.

– Куда ж я денусь, выпью конечно, – вздохнула она, доставая из холодильника запотевшую бутылку Московской водки.

Выпили по стопарику без тостов, после чего Анна продолжила:

– Нехорошие о тебе слухи по Москве гуляют, Гриша…

– Выкладывай уже, не томи, – ответил Романов между двумя ложками наваристого украинского борща.

– Значит так, – жена села на стул напротив и начала выкладывать, – во-первых говорят, что у тебя с Гришиным не всё гладко – никак вы власть не поделите…

– Брехня, – лениво отозвался он, – всё у нас ровно… пока ровно – он генсек, я предсовмина, вопросы решаем быстро и слаженно. А ещё что говорят?

– Что ты слил какие-то государственные секреты Рейгану, вот что…

– Ничего себе, – Романов остолбенело отложил ложку в сторону, – когда это я успел? В ту протокольную встречу на похоронах? Так мы ровно двадцать минут говорили, из них половина была чисто формальной, соболезнования и всё такое.

– Ну я не знаю, успел ты или нет, но слух такой ползёт… и это ещё не всё.

– Добивай уже, – Романов без слов налил себе полный стакан Московской.

– Ещё есть такой слушок, что на том самолёте, на котором вы в Афган летали, обратным рейсом наркоту загрузили. Оформили всё и опечатали, как секретный груз со всеми делами… чуть ли не тонну героина ты таким образом привёз…

– Мда… – задумался Романов, – это уже не сервиз из Эрмитажа, это кое-что посерьёзнее. А откуда ползут такие слухи, ты случайно не в курсе?

– Случайно в курсе, – ответила Анна, – якобы ноги тут растут от Раисы Горбачёвой, она в своём МГУ поделилась ими с подругами, а те уж разнесли по всей Москве.

– Бл…, – не сдержался Романов, – извини, Аня, вырвалось… к Горбачёву надо принимать серьёзные меры, кота за хвост тянуть тут совсем незачем… вот прямо сейчас пару звонков и сделаю.

– Да уж, Гриша, займись, – с затаённой тревогой в голосе сказала жена, – а то не успеешь оглянуться, как окажешься в почётной ссылке какой-нибудь, в Якутии или в этой… в Туве, как Маленков.

– Не хочешь в Туву? – усмехнулся Романов.

– Не хочу, Гришенька, – ответила она, – мне и тут неплохо живётся.

Романов поблагодарил её за ужин, налил ещё один стакан Московской и переместился в свой кабинет, где у него на столе стояла целая батарея телефонных аппаратов, от АТС-1 до самого обычного городского. С кого бы начать-то, подумал он… с Чебрикова… пожалуй что нет… Гришину сообщить?... тоже рановато… а вот… вот этот человек самое то, что надо. И Романов решительно набрал на вертушке намертво зашитый в памяти телефон Петра Ивановича Ивашутина, начальника Главного разведывательного управления Генштаба Вооружённых сил СССР. Договорились встретиться через час на Хорошевском шоссе…

Тот же день, Хорошевское шоссе, 76, Аквариум

Да, это то самое здание, которое было описано перебежчиком Резуном в одноименной книге, построенное в 68 году. Машина Романова сразу же заехала через высокие железные ворота во двор, где уже стояли на вытяжку два молодцеватых офицера охраны.

– Здравия желаем, Григорий Васильевич, – сказали они хором, а потом тот, что выше по званию, добавил, – Петр Иванович ждёт вас в своем кабинете.

После чего офицеры проводили высокого гостя до лифта, а тот вознёс их на последний этаж этой стекляшки.

– Очень рад вас видеть, – встретил хозяин кабинета Романова в дверях и потряс ему руку, – очень рад. Дима, – обратился он к офицеру, – организуй чай.

Дима отдал под козырёк, а они прошли вглубь огромного кабинета, не меньше пятидесяти квадратов, на стене которого красовалась известная эмблема этой организации, где стилизованная летучая мышь обнимала своими крыльями земной шар.

– Красиво, – заметил Романов про эмблему, – и устрашающе… я всегда боялся летучих мышей, в нашей деревне почему-то все считали, что они по ночам кровь у людей пьют. А почему, кстати, именно она стала символом вашей службы?

– Что они кровь пьют, это басни, – заметил Ивашутин, – есть, конечно, и такая разновидность летучих мышей, семейство вампировых, если не ошибаюсь, но они живут только в жарком климате Южной Америки, от Мексики до Аргентины. Наши отечественные разновидности безобидные и безвредные, питаются насекомыми. А почему они на эмблему попали… – тут Ивашутин сделал паузу, потому что Дима внес поднос с чаем и конфетами.

– Спасибо, Дима, – сказал ему Петр Иванович, – предупреди, чтобы нас никто не беспокоил ближайшие полчаса, – а потом он продолжил про мышей, – наверно потому что это животные ночные, летают тихо, подкрадываются незаметно, всё, как у нас, короче говоря. Но вы ведь сюда не про летучих мышей пришли поговорить, Григорий Васильевич?

– Верно, Петр Иванович, – Романов уселся в кресло в углу кабинета, рядом с которым стоял маленький журнальный столик, а на нём поднос с чаем, – у меня к вам три больших вопроса.

– Слушаю со всем вниманием, – Ивашутин разлил чай по чашкам и весь обратился в слух… немудрено, до сих пор такие высокие гости к нему на чай не заглядывали, в основном вызывали к себе на ковёр – Романов был первым, кто пришёл сюда из состава Политбюро.

– Вопрос номер один, – Романов выудил из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу, – передаю вам список сотрудников ГРУ, завербованных иностранными спецслужбами.

Ивашутина как будто током ударило – он развернул бумагу с кислой улыбкой, ознакомился и только тогда ответил.

– Об источниках этой информации, я так понимаю, спрашивать бесполезно?

– Абсолютно правильно понимаете, – отвечал Романов, – не первый же год служите в соответствующих органах. Там факты указаны, они поддаются проверке… вот и проверьте, если не доверяете.

– Поляков, если честно, – продолжил Ивашутин, – у нас давно под подозрением ходил, его ещё два года назад убрали в кадры, но твёрдых доказательств мы не нашли… спасибо вам, Григорий Васильевич за ценную информацию.

– Это только начало, Петр Иванович, – усмехнулся Романов, – вот вторая бумага – такой же перечень, но из сотрудников КГБ.

– И Калугин тоже? – удивлённо откликнулся Ивашутин, изучив вторую бумагу, – а почему вы это, кстати, не Чебрикову отдаёте?

– У меня есть на это некоторые причины, – ушёл от ответа Романов. – С первым вопросом мы, кажется, покончили, верно?

– Согласен, – Ивашутин убрал обе бумаги себе в стол и вернулся к чаю, – переходим ко второму.

– В руководстве партии, – начал Романов, – возникло мнение, что служба охраны высших лиц государства… да, та самая девятка… должна несколько трансформироваться и видоизмениться… применительно к сегодняшнему моменту…

– Продолжайте, Григорий Васильевич, – благожелательно заметил Ивашутин.

– Так вот – есть мнение, что это должна быть отдельная от КГБ служба, подчиняющаяся напрямую высшему руководителю страны.

– Хм… – кашлянул Ивашутин, – а Виктор Васильевич в курсе?

– Это собственно его идея, – ответил Романов, – а я её только озвучиваю. Он даже предложил название этой новой службы – Государственная служба охраны. Идём далее… костяк этой новой организации безусловно будет состоять из нынешних сотрудников девятки, однако руководить ей лучше бы человеку со стороны – вот я и пришёл с вами посоветоваться, как организовать работу этой ГСО и кого бы лучше поставить там за главного? Из вашего ведомства естественно…

– Я вас понял, Григорий Васильевич, – задумался Ивашутин, – тут надо немного подумать, скажем два-три дня, а затем я смогу внятно изложить все свои идеи на этот счёт.

– Принимается, – ответил Романов, – тогда третий вопрос, последний в списке, но далеко не последний по важности.

– Слушаю, – сказал Ивашутин, – прихлёбывая уже остывший чай.

– Помните историю с сервизом из Эрмитажа?

– Ну как не помнить, на всю страну прогремела, – усмехнулся Ивашутин.

– Так вот, в последние дни, как я понял, началась ещё одна кампания по дискредитации меня и моей семьи в глазах партии и народа.

– Поясните, Григорий Васильевич, – попросил Петр Иванович.

– Ползут слухи, что я привез тонну героина на правительственном самолёте из Афгана, – бросил Романов.

– Она бы просто не уместилась в ваш Ил-62, – заметил Ивашутин, – эта тонна. Грузоподъёмность не позволила бы.

– И тем не менее слух такой имеется, – продолжил Романов. – Но это ещё не всё – второй слух заключается в том, что я якобы слил какие-то государственные тайны Рональду Рейгану во время встречи в Кремле…

– Это во время похорон что ли?

– Да, протокольное мероприятие… с их стороны сидели Рейган, Шульц и Макфарлейн, с нашей – я, Гришин и Громыко, продолжалось все это 20 минут. И вот каким-то непостижимым образом я за эти 20 минут ухитрился раскрыть госсекреты перед нашими вероятными противниками.

Глава 17. Норберт Кухинке

Ивашутин побарабанил пальцами по столику, посмотрел в окно, затем ответил:

– А это уже гораздо серьёзнее, чем какой-то мифический героин. Какие именно секреты вы раскрыли, в слухах не упоминается?

– Ничего конкретного, просто госсекреты, – ответил Романов. – И вас наверно заинтересует, кто является так сказать первоисточником этих слухов?

– Мы бы и сами это выяснили, но если у вас есть такая информация, то она бы нам пригодилась, – осторожно выразился Ивашутин.

– Жена Михаила Сергеевича Горбачёва стояла в начале этой цепочки, так говорят мои источники… она же ведь в МГУ лекции читает на истфаке, вот с преподавателями и преподавательницами этого истфака она якобы и поделилась…

– Но Григорий Васильевич, – сказал вдруг Ивашутин, – вы же не хуже меня знаете, что устав нашей организации запрещает нам работать внутри страны…

– Пётр Иванович, – горько усмехнулся Романов, – уставы можно поправить, если дело касается государственных интересов. С этой стороны можете не волноваться, Виктор Васильевич в курсе и полностью одобряет мои действия.

– Хорошо, Григорий Васильевич, я вас понял предельно чётко… что вы конкретно хотите от ГРУ в связи с этими слухами?

– Вы помните, где появилась статья о том самом сервизе из Эрмитажа?

– Конечно помню – журнал Шпигель, апрель… или май 1975 года. Автор публикации Норберт Кухинке… да-да, тот самый, который сыграл датского журналиста в «Осеннем марафоне». Он и сейчас в Москве сидит, этот Кухинке, московским корреспондентом, но уже не Шпигеля, а Штерна.

– Так вот, Пётр Иванович, Кухинке этот не сам же выдумал историю с сервизом, наверняка со стороны помогли?

– Да уж без этого не обошлось, – кивнул головой Ивашутин.

– А нельзя ли ему ещё раз помочь, но уже немного в другом направлении?

– Я весь внимание, Григорий Васильевич, – откинулся Ивашутин на спинку кресла.

– Горбачёв же с супругой недавно в Лондоне побывали, верно? И там у них был визит в лондонские магазины, правильно?

– У нас нет таких фотографий, – сразу же ухватил нить начальник ГРУ, – к сожалению.

– Их нетрудно изготовить с возможностями вашей-то организации, – заметил Романов. – И хорошо бы, чтобы по крайней мере одна из этих фотографий была предельно компрометирующей…

– Предельно – это как? – попросил расставить точки над и Ивашутин.

– Как вариант – фото Горбачева или его супруги на фоне предметов интимного характера…

– На секс-шоп намекаете? – сразу отреагировал Ивашутин, – не будет ли это слишком? Не поверят же… ведь не полный идиот Михаил Сергеевич, чтобы светиться в таких местах.

– Тогда более лёгкая версия – Горбачёв в магазине пластинок, а в руках у него диск с исполнителем, который не приветствуется в СССР… ну хоть тот же Мик Джаггер или сатанист какой – Элис Купер например. В магазин грампластинок-то они точно ведь заходили.

– Откуда такие познания в зарубежной музыке? – спросил Ивашутин.

– А, – отмахнулся Романов, – в Ленинграде еще было, вник в одно дело по местным музыкантам. И хорошо бы добавить сумму, которую Раиса истратила на покупки, она же наверняка немаленькая была, тут даже ничего придумывать не потребуется.

А Ивашутин тем временем прилежно записал фамилии музыкантов в записную книжечку и ответил так:

– Сделаем, Григорий Васильевич, в лучшем виде всё будет. Штерн не менее популярный журнал, чем Шпигель, так что должно прозвучать.

– И совсем уже последний вопросик, если позволите, Петр Иванович, – попросил Романов.

– Куда же я денусь, – позволил себе такую шутку он, – позволю конечно – задавайте этот вопросик.

– Скоро у нас пленум партии, знаете наверно?

– Конечно знаю, на 4 апреля назначен.

– Так вот – по моим данным имеет место быть нездоровая возня с делегатами этого пленума. Якобы им по квартире с улучшенной планировкой обещают за правильное голосование на пленуме…

– Правильное это какое? – уточнил Ивашутин.

– Да бросьте вы делать непонимающий вид, Пётр Иваныч, всё вы понимаете – за Горбачёва конечно они должны проголосовать. Особенная активность отмечается в Закавказье и на Украине. Так вот, нельзя ли как-то взять под контроль эти процессы?

Ивашутин сделал себе очередную отметку в книжечке и ответил:

– Хорошо, за оставшиеся две недели до пленума мы проведём соответствующую работу.

– По Украине вам поможет Щербицкий, договорённость с ним имеется, а вот в Закавказье к сожалению на помощь властей рассчитывать не придётся…

5 апреля 1985 года

Сообщение на первой полосе газеты Правда:

4 апреля 1985 года на Пленуме ЦК КПСС с отчётным докладом выступил Генеральный секретарь ЦК КПСС Виктор Васильевич Гришин. Доклад назывался «О созыве очередного 27 съезда КПСС и задачах, связанных с его подготовкой и проведением». В прениях по этому вопросу выступили товарищи Романов Г.В., Председатель Совета министров СССР, Щербицкий В.В., первый секретарь ЦК Компартии Украины, Кунаев Д.А., первый секретарь ЦК Компартии Казахстана, Зайков Л.Н., первый секретарь Ленинградского обкома КПССС, Месяц В.К., министр сельского хозяйства, Климченко Е.И., слесарь-инструментальщик ПО «Минский тракторный завод», Федосеев П.Н., вице-президент Академии наук СССР.

Пленум принял постановление по докладу В.В.Гришина, в котором назначил дату открытия 27 съезда КПСС на 25 февраля 1986 года.

Пленум также рассмотрел ряд организационных вопросов. Пленум избрал министра обороны СССР С.Л.Соколова кандидатом в члены Политбюро, а В.П.Никонова секретарём ЦК КПСС. Пленум удовлетворил просьбы товарищей Горбачёва М.С., Шеварднадзе Э.А. и Чебрикова В.М. об освобождении их от занимаемых должностей по состоянию здоровья.

На этом Пленум ЦК КПСС закончил свою работу.

– Удивительно гладко всё прошло, – сказал Гришин на импровизированном совещании с Романовым, Щербицким и Кунаевым, – я думал, что будет сложнее…

– Не те времена, Виктор Васильевич, – поморщился Романов, – сейчас не 37 год и не 53-й… и даже не 64-й. Научились цивилизованно всё проводить.

– Статья в Штерне очень вовремя появилась, – заметил Щербицкий, – признайтесь, Григорий Васильевич, это ведь ваша была ответка на сервиз из Эрмитажа?

– Да за кого вы меня принимаете, – картинно возмутился Романов, – просто досужий журналист по фамилии Кухинке раскопал некоторые факты, а я тут совершенно не при чём.

– Кухинке-Кухинке… – задумался Кунаев, – я где-то слышал такую фамилию…

– Не напрягайтесь так, Динмухаммед Ахмедович, – помог ему Гришин, – это тот самый датский профессор из фильма «Осенний марафон».

– Точно, вспомнил, – обрадовался Кунаев, – кудрявый такой и в очках.

– А по совместительству он еще и корреспондент журнала Штерн в Москве. Но давайте уже о делах поговорим, товарищи, – призвал собрание к порядку Гришин. – На первом месте у нас вопрос по Комитету госбезопасности, нехорошо его надолго без первого лица оставлять.

– А кто замещает Чебрикова? – спросил Щербицкий.

– Тот, кому и положено по должности – первый заместитель Цинёв Георгий Карпович, – ответил Гришин.

– Он ведь немолодой, – заметил Романов, – к тому же за ним тянется шлейф доверенного лица Леонида Ильича… и характер у него сложный, люди говорят, что он неумён и склонен к пустым интригам.

– Я тоже такое слышал, – добавил Щербицкий, – Григорий Васильевич, у вас есть предложения по этой кандидатуре?

– Да, конечно, – быстро отреагировал Романов, – мы с Виктором Васильевич уже пару раз обсуждали эту тему – есть такой директор института востоковедения Примаков, знаете наверно?

– Не очень подробно, но знаю, – ответил Щербицкий. – Во время шестидневной войны арабов с евреями он хорошо отметился.

– Да, – согласился Романов, – его переговоры с лидерами противоборствующих сторон сильно помогли исправить дело. Кроме того, он на короткой ноге с Саддамом Хуссейном, например, и с Ясером Арафатом. Очень полезный человек в разведке, на мой взгляд – а какие будут ваши мнения?

– Я не возражаю, – по очереди сказали Кунаев со Щербицким, а Гришин просто кивнул головой.

– А с Цинёвым что будем делать? – уточнил Кунаев.

– Моё мнение – ничего с ним не надо делать, – ответил Романов, – пусть работает на своём месте, старый конь, как говорит пословица, борозды не испортит.

– Но и глубоко не вспашет, – закончил пословицу Гришин, – решено, Цинёв пока остаётся замом. А что насчёт Горбачёва и Шеварднадзе?

– Хорошо бы их послами отправить куда-нибудь подальше, – предложил Романов. – В Южную Америку например. Пусть потрудятся на благо советской дипломатии.

– Решено, – стукнул ребром ладони по столу Гришин, – по кадровым вопросам мы кажется закончили обсуждение, давайте теперь о главном…

– Об экономике? – спросил Романов.

– Да, именно о ней… с нашей экономикой надо что-то делать… вот данные ЦСУ за прошлый год – рост ВВП всего на полпроцента, тогда как в США все четыре. Сельское хозяйство стагнирует, зерна за границей мы всё больше и больше закупаем. Отечественная продукция имеет дурную славу в народе, все предпочитают импорт, а это в корне неправильно.

Глава 18. И о медицине

– Ещё один маленький кадровый вопрос не обсудили, – сказал Романов. – Медицинский.

– На Евгения Ивановича намекаете? – спросил Гришин.

– Да, на него… начальника 4 управления при Минздраве надо поменять. Слишком уж сильно он стал влиять на принятие важных государственных решений.

– Поясните? – попросил Щербицкий.

– Леонида Ильича кто на барбамил подсадил? Константина Устиновича кто отключил от искусственной вентиляции лёгких, а до этого прописал лечение в непрофильном санатории? Да и со смертью Юрия Владимировича далеко не всё ясно…

– Так может запустить расследование? – спросил Кунаев, – по всей форме…

– Думаю, это лишнее, – скривил губы Романов, – уж слишком явные аналогии с печально известным делом врачей вылезут – зачем нам это надо? А вот сменить руководство в 4 управлении наверно стоит… там прекрасные специалисты в заместителях засиделись – Шпаков, Константинов, Тихомирова. А Чазову давно пора на пенсию.

– Согласен, – коротко бросил Гришин, – я имел дело с Тихомировой – предлагаю её поставить главной. Ну а теперь всё же перейдём к экономике. Григорий Васильевич, я знаю, что вы подготовились к этому вопросу – давайте свои предложения.

– Да, действительно я готовился, Виктор Васильевич, – ответил Романов, – и вот краткая выжимка из моих изысканий… надеюсь все помнят, что такое НЭП? – и он обвёл взглядом окружающих.

– Помним, конечно, вы не останавливайтесь, Григорий Васильевич, – благожелательно улыбнулся Щербицкий.

– Так вот, Ленин не просто же так объявил эту новую политику, а в связи со сложившейся безысходной обстановкой – российская экономика же была на грани гибели, а страна ходила по краю голодной смерти. И буквально за год-за два всё чудесным образом наладилось. Плюс новая валюта сыграла свою роль, червонцы эти.

– То есть вы намекаете, – ответил Гришин, – что нам пришла пора перенимать опыт первых лет советской власти? Заменить продразверстку продналогом? Разрешить частный бизнес, отменить государственную монополию внешней торговли? Реформировать финансовую систему?

– Продразверстку наверно можно отставить в сторону, а всё остальное – да, считаю, что можно сделать… медленно и аккуратно, конечно, а не с бухты-барахты, и далеко не во всех сферах деятельности. Частников вполне можно допустить в обслуживание, общественное питание, производство товаров народного потребления – что плохого будет в том, что телевизоры, например, начнут ремонтировать не только неповоротливые государственные мастерские, у которых очередь несколько месяцев? И в частных кафе-закусочных тоже ничего страшного нет. Ключевые отрасли народного хозяйства, естественно, затрагивать этой реформой не следует, там надо поступить немного по-другому.

– Хм… – напомнил о себе Кунаев, – а можно подробности про финансы?

– Пожалуйста, – пожал плечами Романов, – пора уже сделать советский рубль свободно конвертируемой валютой…

– А это как? – осведомился Гришин

– Не сразу, конечно, но поэтапно – почему нет? Возобновить выпуск тех же червонцев например… еще я хотел сказать два слова относительно территорий опережающего развития, как в Китае.

– Поясните свою мысль, Григорий Васильевич, – попросил Гришин.

– Две-три зоны, прилегающие к побережью (это обязательное условие) можно огородить и объявить зонами свободной торговли и предпринимательства. Отличные места под это есть в Ленинградской области и на Кубани. Там будет свободное хождение иностранных валют, раз, очень льготный налоговый режим, первые пару лет можно совсем никаких налогов не брать, два, и упрощённый режим импорта-экспорта… импорт сырья или комплектующих, экспорт готовой продукции, это три.

– То есть разрешим капиталистам создавать свои заводы на советской земле? – сурово сдвинул брови Щербицкий.

– Да бросьте вы, Владимир Васильевич, хлёсткими фразами кидаться – Владимир Ильич вон в 22 году разрешил иностранцам брать в концессии вообще любые территории и производства по всей стране… вот я даже его фразу выписал из 28 тома – «считаем гигантски важным привлечь американский капитал, это имеет громадное не только экономическое, но и политическое значение» и немного далее «немедленно прекратите саботаж и двиньте дело настоящим образом». Опять же вспомнить карандашную фабрику в Москве.

– Наши выгоды здесь понятны, Григорий Васильевич, – сказал Гришин, – но какой смысл капиталистам вкладываться в советскую экономику? Сюда же и технологии потекут, зачем им делиться своими секретами с потенциальным противником?

– Если это будет выгодно, то они наплюют на все секреты и на то, что мы противники, – убеждённо сказал Романов, – помните наверно цитату из Маркса о 300 процентах прибыли… да, и самое главное здесь вот что, – Романов пролистнул пару страниц, – электроника и связь. Следующие полвека будут временем персональных вычислительных систем и персональных же средств связи – телефоны будут у всех в карманах и уже очень скоро, в следующем десятилетии, помяните мои слова.

– Вы что-то начали говорить про ключевые отрасли и особый порядок их реформирования… – сказал Щербицкий. – Хотелось бы подробностей.

– Охотно, Владимир Васильевич, – Романов отодвинул в сторону верхнюю папку и открыл нижнюю. – Ключевые отрасли это оборонка в первую очередь, а также энергетика, транспорт, добыча полезных ископаемых, металлургия, машиностроение, группа А, если коротко. Сюда частников пускать нельзя ни в коем случае, как вы сами наверно догадываетесь… тут надо поступить по-умному…

– Не тяните уже кота за хвост, – высказался Гришин, – выкладывайте свои соображения.

– Надо взять за основу косыгинскую реформу образца 1965 года и доработать её применительно к нынешнему моменту… там же были пять основных составляющих в этой реформе… напоминать надо, какие именно?

– Напомните, Григорий Васильевич, – попросил Кунаев, – дело давнее, возможно мы и подзабыли какие-то детали.

– Хорошо, – Романов открыл новый листок и продолжил, – первое, это ликвидация хрущевских территориальных органов управления, это можно опустить за неактуальностью. Далее – сокращение директивных плановых показателей с 30 до 9. Третье это повышение хозяйственной самостоятельности предприятий… сверху только общие цифры по выпуску продукции спускали, а детализация и ассортимент отдавались на откуп вниз. Четвёртое – часть прибыли разрешалось оставить в распоряжении предприятий, за этот счёт они могли развивать производство, материально поощрять отличившихся работников, строить жильё и так далее. Ну и последний пункт, пятый – предприятия могли менять цены на отпускаемую продукцию… не в разы, конечно, и не в произвольные моменты времени, но вводился некоторый аналог свободных рыночных цен.

– Она ведь на тормозах спустилась, эта реформа? – спросил Гришин.

– Да, – согласился Романов, – спустилась. Примерно в середине 70-х годов – тут и некоторые противоречия выявились, типа стремления к сиюминутной выгоде в ущерб долгосрочным интересам, и некоторая криминализация отношений внутри предприятий… кто такие цеховики, надеюсь, все знают? К тому же у нас заработали на полную катушку тюменские нефтяные прииски, а нефтяной кризис 73 года очень хорошо приподнял цены на энергоносители – поэтому валютные поступления от экспорта резко выросли и реформы как бы стали не так актуальны…

– А теперь, значит, их актуальность снова повысилась? – спросил Гришин.

– Да, повысилась – нефтяные цены падают второй год подряд, поэтому дебет с кредитом в нашей стране сводится с большим скрипом. С этим надо что-то делать… причём не только с экономикой, но и с мировыми ценами тоже.

– Что там насчёт мировых цен? – заинтересованно уточнил Щербицкий.

– Будем решать вопрос, – вздохнул Романов, – Примаков должен помочь… на этом же мировом рынке тоже дебет с кредитом расходятся, в смысле предложение опережает спрос, поэтому цены и падают (и не будем забывать о возможности целенаправленного сговора наших недоброжелателей). Значит надо что-то предпринять либо с тем, либо с этим. И с недоброжелателями тоже надо бы разобраться… но мы отвлеклись от экономических реформ.

– Да, Григорий Васильевич, – вздохнул Гришин, – давайте вернёмся к реформам. Что конкретно вы предлагаете?

– Минуточку, – перебил его Щербицкий, – я слышал краем уха, что схожими вопросами занимается какой-то московский институт… экономики и прогнозирования, кажется – может имеет смысл привлечь эти кадры?

– Не стоит, – негромко, но уверенно возразил Романов, – я в курсе, кто там занимается такой тематикой, Гайдар… да-да, внук писателя, Шаталин, Чубайс, Авен. Их на пушечный выстрел никого подпускать к реформам нельзя.

– Давайте тогда детали, – попросил Гришин.

– Охотно, Виктор Васильевич, – откликнулся Романов, – надо разрешить предприятиям производить любую продукцию по их усмотрению в пределах определённого лимита… ну хотя бы 10% от общего плана для начала. Потом, если всё пойдёт как надо, этот процент можно повысить. Реализовывать эту неплановую продукцию можно будет как внутри страны, так и на внешнем рынке – для этого необходима будет ещё одна реформа нашего Внешпромторга. Всю выручку можно будет расходовать на нужды работников предприятия или обновление фондов.

– А если предприятие выпускает танки, например – тогда как? – поинтересовался Кунаев.

– Никаких отличий, – ответил Романов, – за исключением того, что реализацию этой продукции за рубеж должна производить совсем уже специальная организация… Союзоборонпром можно её назвать. А внутри страны оно будет идти, естественно, только для нужд Минобороны… открывать гражданский рынок стрелкового оружия, как в Америке, у нас пока преждевременно – с этим, надеюсь, никто спорить не будет?