Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 332 страниц)

Глава 26

– А с чьей, извините, подачи Сейм утвердил такие штрафы? – спросил Романов.

– Ну у нас же в некотором смысле демократия, – ответил Ярузельский, – профильный комитет полгода прорабатывал вопрос, вот и проработал, наконец.

– Войцех, – усмехнулся Романов, – ну кого вы лечите, как сейчас выражается молодежь… даже младенцам в яслях понятно, что наши с вами законодательные органы власти ничего сами проработать и выдать на-гора не могут, верно ведь? Было же какое-нибудь ЦУ сверху, да?

– Вы всегда в корень смотрите, Григорий Васильевич (мы же договорились без отчеств, поправил его генсек), да, Григорий… но в данном конкретном случае наш Сейм немного превысил свои полномочия… так сказать, забежал перед паровозом, как говорится в одной русской пословице…

– Вы в Войске Польском научились русским поговоркам? – поинтересовался Примаков.

– А где же еще, – развел руками поляк, – конечно там… нашу бригаду под Казанью собирали, давно дело было, но каждый раз, как вспомню, так и вздрогну.

– Давайте уже ближе к делу, – поморщился Романов, – я, если начну, тоже могу долго выдавать свои воспоминания о войне. Что там с Сеймом у вас случилось, Войцех?

– Немного превысили они свои полномочия, – Ярузельский опять надвинул свои темные очки на глаза, – вот и приняли такое постановление, где оскорбление высших должностных лиц в государстве карается полутора вашими месячными зарплатами.

– Печально… – Романов открыл бутылку Боржоми и налил себе полный стакан, – а как-то проконтролировать это дело никак нельзя было?

– Увы, – ответил поляк, – был занят другими делами, а мои ближайшие подчиненные меня проинформировали с некоторым запозданием.

– С этим понятно, – продолжил Романов, – думаю, что последние постановления Сейма можно немного поправить. А еще какие требования у бастующих?

– Еще они требуют вывести русские войска из Польши, – убитым голосом ответил Ярузельский.

– Тэээк… – вытер пот со лба Соколов, – ну вот мы и до главного добрались… у нас ведь в Польше немало народу размещено. Около 50 тысяч военнослужащих, в основном они в трех пунктах базируются – Легница, Борне-Сулиново и Свентушов. Первые два на северо-западе страны, рядом со Щецином, а последний на юго-западе, возле Вроцлава. 600 танков, 800 БМП, по сотне боевых самолетов и вертолетов… вывести все это единомоментно будет очень непросто.

– Требование о выводе наших военных выдвигают всеми протестующими? – уточнил Романов.

– Примерно в половине случаев, – ответил Войцех, – остальные ограничиваются чистой экономикой.

– Предлагаю такой вариант, – немного подумав, сказал Романов, – надо заболтать вопрос, предложить забастовщикам выдвинуть своих руководителей в какой-нибудь переговорный орган. А там на паритетных началах обсуждать наболевшие вопросы хоть до бесконечности. Время от времени можно делать небольшие уступки, советская сторона готова сократить свое присутствие в Польше, скажем, на четверть в течение 3–4 лет.

– Это будет хорошим вариантом развития событий, – тоже вытер пот со лба Ярузельский, – однако в долгосрочной перспективе я не вижу ничего позитивного в смысле развития социалистического лагеря в Восточной Европе…

– Войцех, – улыбнулся ему в ответ Романов, – до долгосрочной перспективы надо еще дожить. А пока ничего серьезного в этой заварушке в твоей стране я не наблюдаю. Как там говорится в древней китайской поговорке – умная обезьяна следит за схваткой двух тигров, сидя на дереве.

– Хорошая поговорка, – ответил Войцех, а Романов достал из тумбочки под столом, за которым они сидели, большую пузатую бутылку юбилейного армянского коньяка.

– Давайте немного разрядим обстановку, – предложил он, – импортный товар, шесть звездочек, рекомендуется перед едой… – и он разлил янтарную жидкость в бокалы.

– А если говорить в долгосрочном смысле, то у Польши есть претензии к России уже почти 200 лет… в 1793 году, если не ошибаюсь, свершился третий и последний раздел вашей страны между тремя соседними державами. Кстати, Войцех, не просветите нас, почему у поляков больше всего претензий только к одной стране, к русским, а к немцам и австрийцам гораздо меньше? Мы же почти поровну вас разделили, нет?

– Понимаете, в чем дело, Григорий… – начал пояснения Войцех, но тут генсек разрешил ему обращение на ты, – понимаешь, в чем дело, Григорий… может это прозвучит и не совсем политкорректно, но поляки в своей массе считают себя европейцами, а вас, русских, держат за азиатов… как там ваш поэт Блок сказал – да, скифы мы, да азиаты с раскосыми и жадными глазами. А азиатов поляки априори за людей не считают, поэтому немцы с австрийцами им гораздо ближе даже при всех тех мерзостях, что они творили.

– Блок, конечно, это классик, но я извиняюсь – все, что ты сейчас сказал, это расизм, однако, во всей своей красе, – усмехнулся Романов, – но территория России до Урала это ведь Европа, а не Азия, не так ли? А там живет две трети населения нашей страны.

– Не будем забывать и о нашей общей истории, – продолжил Ярузельский, – Речь Посполитая сколько времени существовала на карте?

– Четыреста лет, – подал голос Примаков.

– Больше, пятьсот с лишком, – ответил поляк, – с середины тринадцатого века до конца восемнадцатого, когда ее раздели три соседние державы. Сами посудите – если вы полтысячелетия были великими, то после этого очень сложно оказаться в числе отбросов общества…

– Поляки сами в этом виноваты, – отвечал Романов, – если бы они поменьше увлекались правом либерум вето и как-то ограничивали самодеятельность магнатов, то возможно, что и сейчас Польша была бы в числе ведущих держав.

– Вот в этом я с вами абсолютно согласен, Григорий, – усмехнулся Войцех, – но колесо истории к сожалению крутится только в одном направлении, в прошлом ничего поменять не получится…

Романов аж поперхнулся от такого высказывания, тут же припомнив презентации Маши в сарае, но говорить об этом он благоразумно не стал.

– И все же такое уничижительное мнение поляков про русских задевает наши национальные чувства.

– Да это-то понятно, – поморщился Ярузельский, – но вот в обществе сложилось такое пренебрежительное мнение, и ничего с этим не поделаешь. К тому же никуда не деться от экономических реалий нашего времени – в Германии и в Австрии живут гораздо зажиточнее, чем в Польше и в России. Тут происходит фактическое голосование холодильника против телевизора… да и телевизор-то в Германии гораздо интереснее, если честно. Я все доступно объяснил?

– Предельно, – ответил Романов. – Экономика побеждает политику, это сложно опровергнуть… в последние годы мы пытаемся как-то приподнять нашу экономику, хотя бы на уровень Австрии. Дело это непростое, но позитивные сдвиги налицо – за последние три года жизнь в Союзе стала заметно лучше. Но с забастовками все же надо решить вопрос… не дело это, если рабочие перестают работать. Какие будут предложения? – обратился он к двум силовым министрам.

– Хм… – прокашлялся Соколов, – в том, что касается моего ведомства, могу только сказать, что мы выполним все приказы вышестоящего командования.

– А вы что скажете, Евгений Максимович? – повернулся Романов к Примакову.

– Хм… – повторил прокашливание тот, – так вот сразу трудно что-либо определенное посоветовать… разве что какой-то информационный повод создать, который отвлек бы массы от бастования…

– Какой повод? – искренне заинтересовался Ярузельский.

– Даже не знаю… – Примаков закурил сигарету, затянулся, посмотрел на потолок, украшенный сталинской лепниной, и закончил таки свою мысль, – ну хоть тарелку инопланетян что ли организовать где-то посреди Польши.

– О как, – почти одновременно высказались все остальные участники беседы, а закончил мысль один Романов, – ну и каким же образом вы это сделаете?

– Стоп-стоп… – поднял обе ладони перед собой Примаков, – инопланетян отставить – будем имитировать вспышку эпидемии с какой-нибудь новой неизученной болезнью.

– Отличная мысль, – отсалютовал ему генсек, – и я даже могу подсказать название болезни…

– Подсказывайте, Григорий, – включился в игру Войцех.

– Коронавирус SARS-COV-2, – само собой вылетело из Романова, – особо опасное заболевание, протекающее в форме острой респираторной инфекции… подробности выдадут наши товарищи из института вирусологии. Имени Ивановского…

– Это вообще опасно, Григорий? – с опаской поинтересовался Ярузельский.

– Не опаснее гриппа, – пояснил ему генсек, – и смертность такая же примерно, но совершенно нового типа и с очень большой распространяемостью… так что границы придется закрыть… и не только государственные, а и между городами тоже – на небольшой промежуток времени. А там и протесты утихнут.

– Гениально! – почти одновременно высказались все трое собеседников Романова.

Глава 27

ГКЧП

Через две недели после этого памятного разговора на даче Сталина Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Романов сидел в своем кабинете в Кремле и работал с документами. Накопилось много текучки, на просмотр и оценку которой каждой в отдельности требовалось максимум минута, но в совокупности этот процесс мог занять и несколько часов. Большие башенные часы в углу (оставшиеся тут чуть ли не со времен Ленина и Зиновьева) пробили полночь, Романов отложил последние документы, поднялся и размял ноги, прогулявшись до входной двери. Секретарь в приемной сидел, уставившись с унылым выражением в одну точку где-то за окном – пока начальство работает, ему тоже надо было присутствовать.

– Как дела, Миша? – спросил у него руководитель.

– Спасибо, что поинтересовались, Григорий Васильевич, – тотчас откликнулся он, – все хорошо у меня, и на службе, и в личной, как говорится, жизни.

– Что нового в кремлевских кулуарах говорят? – поинтересовался Романов, усевшись на стул напротив секретаря.

– Да много чего разного… – ответил Миша, – вам нужны сплетни относительно себя или вообще?

– Давай про меня, – разрешил генсек, – это самое интересное.

– Самое главное, что сейчас обсуждают в курилках, это ваша дочь Наталья, – чуть помедлив, все же решил раскрыть все карты секретарь, – и ее роман с американцем…

– Ну и к чему же сводятся эти, как вы их назвали, сплетни, Михаил? – всерьез заинтересовался темой Романов, – осуждают они меня или так, просто грязное белье полощут?

– Так ведь пятьдесят на пятьдесят, Григорий Васильевич, – ответил тот, – кто-то не может понять, как дочка верховного главнокомандующего может иметь шашни с американцем, причем не просто американцем, все же в принципе знают, что простых американцев в посольствах не бывает…

– А вторая половина что думает?

– А остальные входят в положение Натальи, вспоминают поговорку «любовь зла, полюбишь и…» и ничего осуждающего не высказывают.

– Любопытно, – слегка поморщился генсек, но совсем немного, – давайте уж до конца расскажите, что еще люди думают про меня…

– Можно я свою точку зрения сначала выскажу? – попросил Миша и, увидев одобрительный кивок, продолжил, – лично я считаю, что лучшего руководителя страны, чем вы, у нас не было со времен Иосифа Виссарионовича…

– Вот спасибо, – искренне обрадовался Романов, – вот удружил! А теперь давай то, что считают прочие участники кулуарных обсуждений.

– Хорошо, – тяжело и протяжно вздохнул секретарь, – слушайте, раз интересно… слишком вы разбрасываетесь, Григорий Васильевич, считают остальные, и при этом чересчур много внимания уделяете международным делам в ущерб внутренним…

– Может быть, может быть… – не стал спорить с ним генсек, – но жизнь-то в стране за эти три… нет, уже почти четыре года, с тех пор, как я у власти, немного наладилась – с этим вы и кулуарные товарищи не спорят?

– Да, – тут же признался Миша, – жизнь немного наладилась… после непрерывного ухудшения при трех предыдущих руководителях. Но как говорится в народе – рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. У нас сейчас приоткрылись каналы связи с зарубежными странами, вот люди и сравнивают, где лучше… и сравнение пока что явно не в пользу нашей страны.

– И это верно, – отвечал Романов, – в той же Европе живут гораздо зажиточнее, чем у нас, однако, например, в той же Германии нет гарантий от увольнений и последующей безработицы, а у нас есть. И еще там платная медицина, а у нас бесплатная. А также бесплатных квартир там никогда не выдавали и вряд ли когда-то начнут, а у нас этот процесс поставлен на конвейер.

– И это верно, – секретарь подумал и решил выложить последний козырь, – но общая картинка жизни в Европе все же гораздо ярче и красочней, чем у нас. А это вызывает некоторые вопросы…

– А это что такое? – спросил Романов, показывая в окно на Ивановскую площадь.

– Где? – тут же подошел к нему секретарь.

И они оба увидели, как на Ивановской площади ровным прямоугольником стоят танки Т-72, а за ними БТР-80 производства Арзамасского машиностроительного завода. Моторы у всех них работали, выпуская в небо клубы черного дыма.

– Не могу знать, Григорий Васильевич, – с некоторым испугом ответил на вопрос секретарь, – разрешите поинтересоваться у ответственных лиц…

– Разрешаю, – махнул рукой Романов, и Миша начал лихорадочно набирать номера на разных телефонах, стоявших на его столе и на тумбочке рядом.

– Все телефоны отключены, – гробовым голосом заявил он через минуту, – гудка нет даже на АТС-1…

– Ну тогда пойдем справимся про эту ситуацию у охраны что ли… – предложил Романов, открывая дверь в коридор.

Секретарь Миша с готовностью поднялся из-за своего стола и первым вышел в коридор второго этажа Сенатского корпуса Кремля, где находился кабинет Генерального секретаря. Романов подтянулся следом – и слева, и справа царила могильная тишина, никого видно не было, даже стандартных охранников из девятки.

– Ну и куда все подевались? – задал вопрос Романов, озираясь по сторонам, – прилетело НЛО и слизнуло всех, как корова языком?

– Это, знаете ли, вряд ли, – ответил секретарь Миша, – про НЛО у нас только в Очевидное-невероятное рассказывают, да и то раз в три года…

– Ну тогда пойдем и спросим прямо, что за дела тут творятся, – предложил генсек, а секретарь не стал возражать, поэтому они двинулись направо, пор направлению к центральной лестнице.

Каждый шаг по паркету второго этажа отдавался гулким эхом от сводчатых потолков, а более тишину ничего не нарушало – тарахтение танков и БТР не было слышно через метровой толщины стены этого корпуса. Они в полном молчании миновали длинный коридор, дойдя до лестницы, ведущей вниз. Тут слева значилась дверь, где обычно обитали охранники и телохранители высших руководителей государства из девятого управления КГБ. Романов толкнул дверь внутрь – комната была полностью пустой.

– Очень интересно, – задумчиво произнес генсек, – ни разу с таким оборотом не встречался, чтобы вся охрана куда-то пропала…

– У меня есть радиотелефон, – подал голос Миша, – в Березке купил – у него удлиненная база, до пяти километров берет, как раз до моей квартиры достает… а с него в городскую телефонную сеть можно выйти.

– Набирай кого-нибудь, – предложил Романов, – все равно кого – может, что-нибудь узнаем…

Миша вернулся в приемную, вытащил из портфеля радиотелефон размером с хороший кирпич, и набрал на нем какую-то комбинацию цифр.

– Своей подруге звоню, – пояснил он, – встречаемся год уже, наверно поженимся…

– Это похвально, – одобрил его слова генсек, – на свадьбу позови – обязательно приду.

Некоторое время из трубки-кирпича доносились длинные гудки, потом раздался приятный женский голос:

– Вас слушают.

– Привет, Ириша, – сказал голосу секретарь, – это я, узнаешь?

– Конечно… а чего так поздно?

– Да тут задержался на службе, – пояснил ситуацию Миша, – слушай, а что там по телевизору сейчас показывают?

– Ты за этим только позвонил? – раздался недоуменный голос из трубки, – чтоб я тебе про телевизор рассказала?

– Слушай, я тебе потом все объясню, – нетерпеливо ответил ей секретарь, – просто расскажи, что по телевизору идет… очень нужно.

– Ну если нужно… – некоторое время в трубке была тишина, а потом девушка продолжила, – по первой программе идет «Лебединое озеро»… по второй лекция для алкоголиков… по третьей кино какое-то… «Мертвый сезон» похоже. А на четвертой, которая московская, заставка идет с настроечной таблицей.

– Еще какие-то вопросы будут, Григорий Васильевич? – спросил Миша, прикрыв микрофон ладонью.

– К твоей подруге больше нет вопросов, – ответил он, – если можно, набери мой домашний номер.

– Напомните его, если нетрудно, – Миша сбросил предыдущий вызов и занес палец над клавиатурой в ожидании, Романов назвал номер.

Через четыре долгих гудках трубку сняла супруга генсека Анна.

– Привет, Аня, – отобрал тот телефон у секретаря, – извини, что так поздно…

– Да ничего, – ответила она, – я все равно сейчас «Мертвый сезон» смотрю по второй программе. Когда домой-то тебя ждать?

– Надеюсь, что скоро, – ответил Романов, но тут же добавил, – а не можешь сказать, что сейчас вообще в Москве делается?

– И это у меня спрашивает верховный руководитель государства, – усмехнулась она, – но хорошо, могу рассказать… тебя реальные события интересуют или слухи и сплетни?

– И то, и это, – ответил генсек, – начинай с реалий.

– Хорошо, записывай… ну или запоминай – час назад мимо нашего дома проехала колонна военной техники. Длинная, полчаса, наверно, ехала – на парад 7 ноября короче колонны бывают.

– Тааак, – почесал голову Романов, – колонна это ладно, а еще что?

– Еще… недавно заходила за солью и перцем жена Воронцова, они у нас на соседнем этаже живут…

– И что жена Воронцова?

– Сказала между делом, что в Кремле какие-то перестановки намечаются, но конкретики никакой не выдала…

– Соль-то с перцем она забрала?

– Да, выдала согласно запрошенному количеству, – сказала Анна, – похоже, что именно за этим она и заходила.

– А Валентина не звонила сегодня?

– Нет, только Наташа звонила, но это уже давно было, с самого утра – все у ней хорошо с этим американцем, даже очень похоже, что ребенок у них будет в скором времени.

– Это радует… – пробормотал Романов, – а еще не можешь пощелкать программы на телевизоре… или даже не так – послушай, что голоса говорят по радио, особенно ББС и Немецкая волна…

– Сейчас включу, – отозвалась она, – подождешь?

– Конечно-конечно, жду весь в нетерпении…

Из динамика раздались позывные «Немецкой волны», похоже, что Анна положила трубку телефона рядом с радиоприемником, а затем узнаваемый голос произнес «Нир ист ди Дойче Вейле юбер Бундес Републик Дойчланд, говорит радиостанция „Немецкая волна“ из Кельна, передаем выпуск последних известий».

Глава 28

– Горячие новости из Москвы, – ворвался в эфир какой-то напряженный голос диктора, – наши источники на местах сообщают, что в город вошли две танковые колонны, одна с юга, другая с востока. При этом одна из колонн без каких-либо затруднений добралась до Кремля и сейчас частично находится внутри него, а частично на Красной площади. Вторая же колонна по нашим данным разделась на две части, при этом первая блокировала здание Министерство обороны на Фрунзенской набережной, а вторая окружила здание КГБ на Лубянке.

Тут в эфир пробился женский голос, отодвинувший в сторону предыдущего диктора.

– О возможных изменениях в России нам расскажет политический обозреватель Владимир Восленский, – после этого к микрофону допустили еще одного журналиста.

– Ситуация в Москве меняется стремительно, – начал бубнить в быстром темпе Восленский, – и на данную минуту очень похоже, что власть в Кремле поменяется не позднее сегодняшней ночи. Что еще известно из разных источников… министр обороны и председатель КГБ недоступны уже несколько часов, скорее всего, и тот, и другой взяли паузу с тем, чтобы потом присоединиться к победившей стороне. Что с Генеральным секретарем, пока неясно, никаких сведений о нем добыть не удалось. Кто его соперник, который сумел так быстро и умело организовать танковые колонны, тоже неясно… есть только предположения – это либо один из тройки республиканских лидеров, отодвинутых от управления два года назад, это Кунаев, Алиев или Щербицкий… возможно, что и все трое действуют вместе. Второе же предположение состоит в том, что взбунтовалась одна из дивизий, расположенных поблизости от столицы… по нашим данным это может быть либо танковая Кантемировская дивизия, либо дивизия внутренних войск имени Дзержинского. Цели и задачи восставших генералов на данный момент неясны абсолютно…

– А что с управлением ядерными силами России? – задала наводящий вопрос женщина-обозреватель.

– Ядерные чемоданчики находятся у трех высших руководителей СССР – кроме Романова это министр обороны Соколов и начальник Генштаба Ахромеев… – ответил Восленский, – и мы искренне надеемся, что никаких резких движений в этой сфере ни восставшие, ни нынешние руководители делать не станут…

– Переключи на ББС, – попросил Роману супругу, – может, там что-то более определенное скажут.

– Переключаю, – послушно ответила жена, и из динамика донеслось следующее.

– Мы прерываем передачу Севы Новгородцева, – услышали Романов с секретарем, – чтобы сообщить брейкинг-ньюс из Москвы. Там уже более двух часов, как начался переворот в верхушке кремлевской власти. Передаем прямое включение нашего корреспондента Эндрю Допкинса с улицы Горького, это одна из центральных магистралей Москвы…

Далее в микрофоне немного пошуршало, поревели какие-то моторы, и включился Эндрю Допкинс.

– Друзья, я сейчас нахожусь на улице Горького на пересечении с Никитским переулком, справа от меня Центральный телеграф, к которому выстроилась огромная очередь, а впереди проспект Маркса, но на него и далее на Манежную площадь никого не пускают, там стоит оцепление из военнослужащих. Сейчас я попробую поговорить с людьми, которые стоят в очереди к телеграфу…

В динамике опять пошуршало, после чего Эндрю продолжил бодрым голосомэ

– Добрый вечер, не подскажете, за чем эта очередь стоит?

Через пару секунд в ответ ему раздалось следующее:

– Завтра, говорят, будет денежная реформа, деньги заменяют на новые, говорят – а если послать их себе или родственнику какому телеграфом, то все будет хорошо… говорят…

– А еще что говорят? – поинтересовался Допкинс у непоименованного стояльца в очереди.

– А вы кто такой-то? – спросил тот.

– Корреспондент радиостанции ББС, – ответил он.

– Аааа… – сделал небольшую паузу его собеседник, – ну тогда слушайте, что еще говорят – Романова, говорят, снимают, а вместо него будет даже не один, а целых три руководителя… каких именно, не знаю. А еще говорят, что вводится военное положение и карточки на продукты и товары первой необходимости. И еще говорят, что всех кооператоров и частников завтра посадят в тюрьму…

Но тут неожиданно затрезвонил телефон в приемной Романова – его хорошо было слышно в гулкой тишине второго этажа Сенатского корпуса. Генсек бросил в трубку жене, что перезвонит, и быстрыми шагами вернулся в приемную, секретарь следовал за ним верной тенью.

– Это Примаков, – раздалось из трубки.

– Очень хорошо, Евгений Максимович, – ответил Романов, – может хоть вы объясните, что за чертовщина у нас творится.

– Сожалею, Григорий Васильевич, – ответил тот каким-то сдавленным голосом, – но сейчас я нахожусь под арестом и могу только передать трубку тому, кто меня арестовал.

– Передавайте, – быстро выпалил Романов.

– Алло, это генерал-майор Локтионов, командир Кантемировской дивизии…

– Слушаю вас, генерал, – устало опустился в кресло Романов, предчувствуя большие неприятности.

– Григорий Васильевич, ради вашего же блага и безопасности не предпринимайте никаких непредсказуемых действий, – резким командным голосом сказал в трубку генерал, – к вам подъедут наши люди в течение десяти-пятнадцати минут, сдадите им под расписку так называемый ядерный чемоданчик…

– А потом что? – поинтересовался Романов, предчувствуя в принципе, что ему ответят.

– Затем направитесь под домашний арест… дальнейшее будет зависеть от многих обстоятельств, так что про него пока ничего не могу сказать.

– Хорошо, присылайте ваших людей, – ответил генсек и отключился.

– А где у нас этот самый чемоданчик? – спросил он у секретаря.

– Так в сейфе, вот в этом, – ответил тот, – на ночь его туда запирает дежурный офицер… а утром снова достает.

– Открыть сейф сможешь? – с надеждой посмотрел на Мишу Романов.

– Конечно, дубликат ключа вот здесь висит, на стеночке… – и он достал оттуда большой ключ, почти такой же, какой был у Буратино в известной сказке.

– Доставай чемодан и пошли, – скомандовал ему генсек.

– Куда, Григорий Васильевич?

– В Метро-2, куда же еще…

Метро-2 – Останкино

– Ключ-карта от лифта у меня вот здесь лежит, – открыл верхний ящик стола Романов, – сейчас спустимся вниз и уедем куда-нибудь подальше от этих танков… возражения есть?

– Никак нет, Григорий Васильевич, – выдал вымученную улыбку Миша, – как скажете, так и сделаем… вы же начальник, я подчиненный, надо, стало быть, соблюдать субординацию.

– Молодец, – бросил ему генсек, вытаскивая из стола кучу разных конвертов, – так, это от спецархива… это вход через Троицкую башню… это Госрезерв на Котельнической набережной… вот, нашел, кажется, оно самое – написано «лифт в метро».

– Пойдемте уже быстрее, – Миша начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, – по-моему, снизу уже кто-то сапогами по лестнице стучит.

– Своевременное замечание, – ответил Романов, быстро передвигаясь по направлению к выходу от своего кабинета направо, – лифт один из этих трех… есть представление, какой из них наш?

– Думаю, что вот этот, – показал Миша на левую дверь, – тут кнопки не так стерты и пыль возле входа – видно, что пользовались им нечасто…

Романов без слов провел карту-ключ вдоль приемного блока указанного лифта, лампочки рядом с ним поморгали, после чего двери гостеприимно раскрылись.

– Цены тебе нет, – бросил ремарку генсек, когда они вошли внутрь, – напомни, чтоб я тебе зарплату повысил со следующего месяца.

– И чтоб на пятьдесят процентов, – набрался храбрости в своем ответе Миша.

– На семьдесят пять, не меньше, – ответил ему Романов, а лифт тем временем начал ускоренное движение вниз, так что конечности обоих пассажиров похолодели, а внутренности устремились вверх.

– Приехали, – сказал генсек, когда двери отворились, открыв доступ в довольно обширное помещение, скудно совещенное лампочками дневного света.

Оба пассажира вышли из лифта, тот закрыл двери и затих, в вокруг была гробовая тишина и стандартная платформа московского метро… название станции было только в одном месте, посередине платформы справа, и было там написано «Кремлевская». Народу тоже тут не было ни одной живой души, но возле правой платформы, если смотреть от выхода из лифта, стоял состав из одного вагона, весь темный и неприветливый.

– Что дальше будем делать, Григорий Васильевич? – спросил секретарь немного испуганным голосом.

– Насколько я помню, – ответил генсек, – от этой станции идут две ветки – первая на юг через МГУ и в Раменки, вторая на восток в район ВДНХ. Где-то здесь должна быть схема, надо поискать…

Они разошлись в разные стороны, и через несколько секунд Миша радостно сообщил о находке искомой схемы.

– Так… – произнес Романов, углубившись в изучение путей, – на юг нам, наверно, не надо двигать, а вот на восток вполне можно… это вот в ту сторону, – уверенно показал он направо. – Сможешь завести локомотив? – на всякий случай спросил он секретаря, не надеясь ни на что положительное.

– Извините, Григорий Васильевич, – потряс тот головой, – но наверно это выше моих сил.

– Я, похоже, тоже не справлюсь с такой задачей… – озадачился генсек, – хотя слушай… когда я в последний раз инспектировал это сооружение, его начальник говорил, что тут есть запасной вариант передвижения, на микроавтобусах типа РАФ…

– Давайте поищем, – обрадовался смене темы Миша, – вы идите налево, а я направо.

И еще через минуту Миша радостно сообщил о находке.

– Есть РАФик, и даже ключи в замке торчат!

– Ну давай заводить, – подошел к нему Романов, – с этим-то справишься?

– Конечно, у меня же права категории Б есть и Жигули-тройка, – уверенно ответил тот, усаживаясь на водительское место.

РАФик почихал немного, но затем уверенно завелся, Миша тут же пригласил начальника на пассажирское место.

– Едем вон туда, правильно? – показал он в конец платформы, – там есть плавный спуск на рельсы… они, кстати, нам не помешают?

– Рельсы утоплены в полотне, – буркнул в ответ Романов, – так в проекте заложено было…

И Миша лихо вырулил мимо колонн станции Кремлевская прямиком в тоннель, ведущий на восток. Некоторое время в свете фар мелькали только толстые ветки кабелей, змеящиеся по стенам, а затем слева Романов увидел две красные точки, подозрительно напоминающие глаза какого-то животного.

– Это что было? – спросил он у Миши.

– Понятия не имею, товарищ Романов, – честно ответил тот, – вы тут хотя бы один раз побывали, а я только слышал про такие коммуникации… да и то всякие непонятные слухи…

– Давай расскажи слухи, – предложил ему генсек, – не так страшно ехать в темноте будет.

– Хорошо, – вздохнул тот, – рассказываю слухи… про библиотеку Ивана Грозного вы наверно слышали?

– Слышал, но можно и еще раз послушать…