Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 165 (всего у книги 332 страниц)

Глава 28
ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО ДВОРЕЦ

Вторая жизнь. После охотничьего домика.

Мы смогли провести в охотничьем доме всего одну ночь, и уже утром Феликса снова вызвали во дворец. Но и этой одной ночи оказалось достаточно, чтобы многое изменилось.

Он не просто позволил мне тренироваться с ним – он сам организовал занятие. Не смеялся, не называл моё желание наивным или бесполезным. Напротив: отнёсся серьёзно. Не тешил моё самолюбие, не подбирал мягкие слова, чтобы расположить меня к себе. Феликс просто объяснил всё, как есть: мои слабости, мои шансы, мою тактику выживания при столкновении с врагом. И это сработало, я впервые ощутила, что он по-настоящему заинтересован во мне.

Он был груб, когда этого требовала ситуация, и нежен, когда я в этом нуждалась. И именно в этой честности, в этом контрасте, было что-то, что мне… безумно понравилось.

Но портрет не выходил у меня из головы. Девочка с тёмными глазами, изображённая на нём, словно вырвала часть моего душевного спокойствия, одержав явную победу над моей тихой радостью. Я узнала её. И взгляд этой женщины преследовал меня даже в дороге.

Я ехала в окружении нашего сопровождения, Феликс – чуть впереди. Я старалась смотреть на дорогу, на леса и поля, на привычный пейзаж.

Нет неразрешимых проблем, повторяла я себе, пытаясь ухватиться за мудрые слова, прочитанные когда-то в книге.

Мы въехали за крепостные стены королевского дворца. Слуги поспешно разбирали наши вещи, Феликс раздавал распоряжения чётким, властным голосом, а я, воспользовавшись этой суетой, решила ускользнуть в сад.

Уверенной походкой я пересекала двор, когда раздались громкие выкрики стражи. Началась проверка товара: гружёные телеги, купцы с их вечными криками о «лучшем качестве», торгаши, спорящие за каждую монету.

Швеи выходили из бокового прохода башни, возбуждённо переговариваясь о фасонах и узорах. Их смех и оживлённые голоса, казалось, прорезали воздух слишком резко, притягивая моё внимание.

Я оглянулась – и за всей этой суетой, словно случайно затерявшись, стояла повозка с тканями.

И вдруг… время словно замедлилось, я узнала ту самую повозку. Я перестала слышать шум двора, перестала видеть мельтешение слуг и стражи. Существовала только я и эта повозка. Ткани. Те самые ткани.

Я стояла, затаив дыхание, – в ожидании. Сердце стучало так громко, что казалось, его услышат окружающие. Я ждала чуда. Ждала, что вот сейчас, как когда-то… в прошлой жизни, мой дар снова пробудится.

Я была уверена: если в замке герцога я смогла почувствовать беду и ни раз, то теперь, здесь, в сердце королевской крепости, мой дар обязательно откликнется. Я верила, что увижу больше, чем просто предвестие беды и смерти.

Но ничего не происходило.

Девушки-швеи оживлённо обсуждали ткани, осторожно передавали их слугам, указывая, в какие покои нести. Всё выглядело так обыденно, так просто, что это казалось издевательством.

Я сделала несколько шагов к повозке. Каждый шаг был наполнен ожиданием – сейчас, вот-вот… Но никакой вспышки силы, ни намёка на магические нити, ни шума в ушах, что предупреждает о беде. Пустота.

Я в панике уставилась на свои руки. Пальцы дрожали. Я резко встряхнула ладонями, будто могла снять с них невидимую пыль и разбудить то, что спало внутри. Но ладони были обычными – лишь чуть покрасневшими от того, как сильно я сжимала поводья во время езды. Ничего больше.

Успокойся. Успокойся. Я приказала себе дышать глубже, закрыла глаза, расслабила пальцы. Магия не любит паники, внушала я себе. Если я соберусь, если успокоюсь – всё получится.

Я снова пошла навстречу этой проклятой повозке. Старалась ни о чём не думать. Потом попробовала другой метод, думала только о тканях. Спрашивала сама себя – где угроза? Но в ответ была тишина.

И тогда меня накрыло. Страх. Настоящий, холодный, выжигающий. Я не могла поверить, что мой дар… исчез. Что он просто покинул меня, как будто того дня и вовсе не было.

Я стояла среди оживлённого двора – потерянная, напуганная, словно в стеклянной клетке, отгороженная от мира. В ушах звенел лишь один вопрос:

Как я могла потерять свой дар?

Резко сильные руки мужа потянули меня на себя. Я даже не успела понять, как герцог оказался рядом – не верхом, не с сопровождением, а рядом со мной, как будто почувствовал неладное ещё раньше, чем это случилось. Его хватка была твёрдой, властной, не оставляющей мне ни единого шанса вырваться.

В следующее мгновение я поняла, что двор взорвался шумом. Конь, вырвавшийся из рук конюха, бешено рванул вперёд. Испуганный слуга закричал, предупреждая, и этот крик разнёсся по двору быстрее, чем удар копыт.

Но всё пошло иначе, чем я помнила. Я не упала, не оказалась под копытами. Слуги, конюхи и сам Феликс среагировали мгновенно – они взяли коня в кольцо, загнали, успокоили, не дав ему разнести двор. Всё произошло стремительно, почти слаженно, будто они были готовы к такому исходу.

А я всё это время чувствовала на себе взгляд мужа. Он не сводил с меня глаз, даже когда вокруг кипела суматоха. Его лицо было суровым, напряжённым, он был зол.

– Что с тобой? Ты в порядке? – спросил он наконец, и в его голосе не было ни капли мягкости. Тон был жёстким, как у дознавателя, но за этой холодной оболочкой пряталось слишком явное беспокойство.

Я не могла ответить. Все слова застревали в горле. Ткани в этот момент заносили во двор, швеи уже принимали рулоны и обсуждали фасоны, а я… я стояла потерянная, будто в тумане. Всё, о чём я могла думать, – это о том, что мой дар исчез. Мой единственный шанс понять грядущую беду просто… покинул меня.

Муж прислал лекаря в мои покои. Каждый раз, когда Феликс заходил, он просил Эву оставить нас наедине, навещал меня несколько раз за день, будто проверял не только здоровье, но и то, как я держусь. Даже вечером остался у меня, расположился в кресле у окна и, как ни в чём не бывало, раскрыл папку с донесениями.

Его присутствие действовало на меня странно. Я ощущала себя под постоянным присмотром. И даже после всего того, что было между нами, я по-прежнему чувствовала стеснение – невидимую тяжесть, будто он своим молчанием напоминал сколько у нас тайн друг от друга.

Если бы не его настойчивость в проверке моего здоровья, я бы давно уже перебирала книги в библиотеке, ища хоть малейшую зацепку о том, как вернуть свой дар. Но вместо этого я лежала в постели, гадая, что страннее – моя слабость или новая привычка мужа оставаться рядом.

Я уже решила: если завтра всё будет так же, то к неловкости от его присутствия, после событий в охотничьем домике, прибавится вина за то, что я отвлекаю его от дел, и моё раздражение – ведь сама я так и не смогу заняться важным вопросом.

С этими мыслями я резко вскочила с кровати, шагнула к шкафу и принялась вынимать платье.

– Что ты делаешь? – голос Феликса прервал тишину.

– Собираюсь на прогулку, – ответила я, стараясь звучать уверенно.

Он отложил бумаги и посмотрел прямо на меня. В его взгляде было предостережение, мягко скрытое за внешней спокойной строгостью.

И я поразилась, насколько переменился этот человек. Как интересно, поведение мужчины изменилось столь кардинально, стоило ему лишь признать меня своей.

Я уже шла быстрым шагом по направлению к библиотеке – каждая клеточка моего тела протестовала против бездействия. Я не собиралась сдаваться: дар не мог исчезнуть просто так. Я знала это так же отчётливо, как своё имя.

Но, обогнув угол, я едва не столкнулась с принцессой Элинор и её делегацией. Она сияла, словно только что вышла на сцену: лёгкая улыбка, безупречный жест руки. И, завидев меня, принцесса всплеснула ладонями так радостно, будто мы не виделись целую вечность.

– О, как я рада! – воскликнула она и тут же пригласила меня прогуляться вместе.

Я не могла отказаться.

– Как странно, что мы так редко пересекаемся, – сказала Элинор, едва мы вышли на прогулочную тропу. Её шаги были лёгкими, словно она действительно прогуливалась ради удовольствия, а не из вежливости. – Эти дни я почти не показывалась никому. Король ведь тоже был занят и всё время отсутствовал… вот я и решила отдохнуть от людей.

Она улыбнулась, её лицо было по-детски спокойным и ясным.

– Но теперь, – продолжила принцесса, слегка поправив плащ на плечах, – я снова готова окунуться в жизнь королевства. Сама готова присоседиться ко всем интригам и козням в борьбе за власть.

Элинор засмеялась звонко и так искренне, что я ощутила вину за свои мысли. Я лишь кивнула в ответ, стараясь сдерживать нервную улыбку и не выдывать дрожь, которая пробежала по коже.

Её слова, её лёгкость вдруг вернули меня к реальности. Как я могу зацикливаться на себе, когда ткани предназначены ей? Если я сейчас не чувствую яда – это не значит, что его нет. И, погруженная в свои страхи и сомнения, я едва не забыла о человеке, который меньше всех заслуживает подобной участи.

Я шла рядом, улыбалась, играла роль безмятежной спутницы, всем своим видом показывая: мне некуда спешить, всё прекрасно, я искренне наслаждаюсь этой прогулкой. А сама – считала минуты. Каждое мгновение было пыткой ожидания: когда я смогу вежливо откланяться и броситься к мужу?

Слава богам, – подумала я, с трудом удерживая улыбку, – хоть в этой жизни мне не придётся красться в плаще по ночным коридорам, словно воровке или преступнице.

Весь день я провела рядом с принцессой: прогулки по саду, разговоры о платьях и книгах, улыбки и любезности – и всё это время внутри меня копился груз, который я не могла разделить ни с кем. К вечеру я отказалась от её настойчивого приглашения выпить чаю. Слишком устала изображать беззаботность. Мне нужно было другое.

Я направилась прямиком к мужу. В памяти всплыло прошлое: то, каким наивным и глупым был мой первый визит. Я тогда просто заявилась к герцогу – чужому мужчине, в ночи, дрожащая и эмоциональная. Принесла на блюдечке свой дар, как доказательство, как милостыню. Какая же я была слепая и наивная.

Теперь у меня нет ни дара, ни желания открывать свои тайны. Осталось лишь одно – мягко подтолкнуть Феликса к мысли о проверке тканей. И всё. Больше ничего.

Подходя к его покоям, я гадала, появится ли Карл. Я уже слышала его голос в мыслях: холодный, снисходительный, словно он готовит проповедь о позоре. И, как будто в ответ на мои мысли, он действительно вышел из гостиной.

– Добрый вечер, миледи, – поклонился он. Его голос был сух и вежлив, но в интонации не проскользнуло привычное мне пренебрежение. Он был очень сдержан и вежлив. – Позвольте предложить вам чай?

– Я хочу навестить мужа. Он в кабинете? – спросила я прямо, не давая ему пространства для игр в светскую беседу.

– Он был там, – нехотя ответил Карл.

Я пошла дальше, и лишь краем уха уловила его бормотание: «Герцог может быть занят…»

– Думаю, на правах жены я могу потревожить мужа, – произнесла я тихо, не замедляя шаг.

Моя рука легла на холодную бронзовую ручку. Я постучала, и за дверью тут же послышался лёгкий шорох, а затем короткое приглашение войти. Я вдохнула глубже и переступила порог.

Я вошла в кабинет и увидела мужа за письменным столом. Сначала мне показалось, что он действительно рад меня видеть: Феликс поднялся, быстро подошёл ближе, и в его взгляде мелькнула тревога.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он, и в голосе не было ни капли холода, только подлинное беспокойство.

– Да, – ответила я, чувствуя, как дрогнуло сердце от этой неожиданной нежности. – Но мне нужно с вами обсудить…

Я не успела договорить. Его лицо стало серьезным. Он вдруг напрягся, взгляд стал отстранённым, и слова прозвучали ровно, почти сухо, как-будто я докучала ему:

– Оливия. Я приду к тебе сам, обсудим всё потом. Если это не срочно, прошу тебя подождать до вечера.

Он говорил так, словно выпроваживал меня за дверь. Я застыла на месте, чувствуя, как во мне разгорается злость. Вчера он сидел в моей комнате, следил за каждым моим вздохом, беспокоился о моём самочувствии. А сейчас… снова чужой человек, который даже несколько минут уделить не в силах.

Я смотрела на него, не скрывая раздражения. Хотела возразить, настоять. Слишком много моего терпения ушло на принцессу. Но он избегал моего взгляда. Его глаза то и дело возвращались к книжной полке за его спиной – слишком навязчиво, слишком заметно. Это нервное мелькание только усиливало моё раздражение.

– Хорошо, – выдохнула я, заставив себя смириться. Жизнь принцессы и правда важнее моих обид. – Отложим разговор до вечера.

Я развернулась и пошла к двери, чувствуя его взгляд на своей спине.

Глава 29
КАБИНЕТ

Прошлая жизнь. События до возвращения Оливии в прошлое.

Эва вошла тихо, как тень, держа в руках сложенный несколько раз лист пергамента. Девушка протянула его мне, и я сразу заметила – печати не было. Аккуратный, но незнакомый мне почерк, в котором угадывалась суровая привычка приказывать людям, уведомлял меня о назначенной встрече.

«Я прошу вас явиться ко мне сегодня в поздний час, как в прошлый раз. Я знаю, что ваш супруг ныне проводит время в доме лорда Хоммея по четвергам. Считаю это время подходящим.»

Подписи не стояло, но в каждой строчке я узнавала голос человека, который пугал меня до жути. Чёткий, прямой, резкий – герцог Терранс.

Я перечитала письмо раз за разом, пальцы невольно дрожали. Он позвал меня. Но зачем? Чтобы проверить? Или… чтобы услышать ещё что-то, кроме тех крох информации?

Разум кричал, что это безрассудство. Я сказала всё, что мне было известно. И уже нарушила все правила приличия, явившись к нему однажды. Второй раз – это будет не импульсивная ошибка, а мой личный выбор. Добровольный, осознанный. И что скажет муж, если узнает?

Я сжала письмо и положила его на полку, будто хотела спрятать от своих глаз.

Через полчаса, которые я провела в полной тишине, я накинула на плечи плащ и собралась на встречу. Секунду стояла у двери, чувствуя, как дрожь от охватившего меня волнения проходит по всему телу.

– Госпожа… – Эва посмотрела на меня с тревогой, будто угадывая моё решение.

– Я ненадолго, – ответила я и, не позволяя себе колебаний, шагнула в тёмный коридор.

Замок спал. Факелы тускло мерцали на стенах. Каждый поворот, каждая тень казались угрозой. Но всё равно я шла – туда, куда пригласил он. Я почему то решила, что без веской причины он бы меня не стал тревожить.

В этот раз Карл, помощник герцога, сопровождал меня молча. Его шаги звучали за моей спиной ровно и гулко, будто отбивали ритм. Он открыл передо мной двери и, кивком головы, указал направление. Лицо помощника оставалось непроницаемым, словно высеченным из камня, – ни намёка на прежнее осуждение, ни тени любопытства. Его холодная маска была хуже любых других эмоций: я пыталась угадать, что скрывается за этим спокойствием.

Кабинет встретил меня запахом воска и бумаги. Герцог сидел за массивным столом, положив руки на подлокотники кресла. Перед ним стояла посуда, прикрытая белой салфеткой. От неё исходила странная тяжесть, словно от гнетущей неизвестности.

Я заставила себя не смотреть на кухонную утварь и подняла взгляд прямо на хозяина кабинета.

– Вам не стоило приглашать меня, – сказала я ровным, но чуть более твёрдым голосом, чем планировала, игнорируя любые правила приличия и старшинства.

Губы мужчины тронула еле заметная усмешка. Он склонил голову набок, словно изучая мою реакцию, и произнёс:

– И всё же вы пришли. Разве вам не любопытно? – его взгляд скользнул к накрытым предметам. – Узнать результаты нашей проверки, вам не интересно, что я нашёл в тканях, госпожа Форш?

Любопытство жгло меня сильнее огня, но я не дрогнула. Я знала, что каждое слово рядом с ним может иметь свою цену.

– Я знаю лишь то, что сказали мне мои чувства, мой дар. – ответила я тихо. – И я сделала всё, что могла.

Я выдержала его пристальный взгляд и добавила, стараясь скрыть дрожь в голосе:

– Но прошу вас… нашу первую встречу, и эту сохранить в тайне.

– Мы с вами проведём проверку вашего дара, – перебил мою длинную речь герцог, его голос прозвучал спокойно, но в глазах мелькнуло что-то похожее на жалость.

– Мой дар… не раскрыт, – я колебалась, не в силах унять дрожь в голосе. – Это был первый и единственный случай. Я не уверена, что что-то получится.

– Нам придется попробовать. В стрессовой ситуации магия проявляется сильнее, – его тон стал твёрдым, безапелляционным. – Вам ведь самой интересно узнать пределы своего потенциала?

Прежде чем я успела возразить, он сорвал с предметов белую ткань. На столе оказались шесть кубков, расставленных по два в ряд – кубки на столе образовывали странный зловещий узор.

– Вам всего лишь нужно сделать глоток из трёх кубков, – спокойно произнёс он. – Из каждой пары выберите один – безопасный.

– Сейчас? – пересохшими губами спросила я.

– Да. Пейте.

Я шагнула ближе, сердце стучало в груди. Мой взгляд метался между двумя первыми бокалами. Никаких нитей, никаких видений. Я потянула руку к одному из бокалов – но вдруг тёмная дымка коснулась моей ладони, мягко обвив её, и словно интуиции мне прошептала: опасность. Я резко отдёрнула руку и потянулась к другому кубку. Сделала глоток – терпкий вкус вина обжёг горло, но ничего страшного не произошло.

Феликс не моргнул. Он следил за каждым моим движением с хищным вниманием, будто читал меня так же, как я пыталась считать свою магию.

– Вторая пара… – я колебалась. Ни угрозы, ни странных ощущений, ни даже легкой дымки или жжения на кончиках пальцев. И всё же сердце подсказывало выбрать левый бокал. Я подняла его и сделала осторожный глоток.

Его бровь едва заметно дрогнула.

Третья пара была совсем иной. Оба кубка словно излучали угрозу. В горле пересохло, пальцы задрожали.

– Я не хочу пить из этих кубков, – заявила я, глядя прямо в глаза герцогу. – В прошлой паре оба были безопаснее этих.

– Всё верно, – кивнул он медленно. – Но выбрать всё же придётся.

Я смотрела на него, пытаясь понять – испытывает ли он меня или просто играет. Мой дар прям кричал, что оба кубка – это опасность в жидкой форме, возможно, и мучительная смерть.

Наконец, почти наугад, я протянула руку, медленно подняла один из кубков и почти коснулась губами жидкости. В этот миг рука мужчины резко легла на мою, останавливая движение.

– Достаточно, – произнёс он низким голосом. – Вы доказали больше, чем нужно.

– Я прошла тест? – спросила я, и злость прорвалась в моём голосе. Я ожидала хотя бы благодарности… объяснения… хотя бы намёка на то, что он действительно узнал. Но герцог лишь молча убрал кубки в сторону, словно это была всего лишь скучная часть его повседневных обязанностей.

– Вы справились отлично, – сказал он наконец, слишком спокойно, будто читая доклад. – Я пришлю вам ещё одну записку. Мы с вами увидимся снова. Но, госпожа Форш, вы никому никогда не скажите ни о вашем даре, ни о ваших разговорах со мной? Даже вашему мужу, ясно?

Это звучало не как признание моих сил, не как похвала – а как распоряжение. Как новый приказ.

– И, Оливия… простите меня, – добавил он вдруг, едва заметно задержав взгляд на моём лице.

Я замерла, не понимая его слов. Простить? За что? За то, что довёл меня до дрожи? За то, что едва не заставил выпить яд? Признаться, мне и самой было любопытно – где предел моего дара. Но вместе с этим росло возмущение: он ведет себя слишком резко, слишком опасно.

Я выпрямилась, заставляя голос звучать твёрдо, почти вызывающе:

– Яды запрещены во дворце, ваша светлость. Избавьтесь от этой дряни. – я бросила слова нарочито холодно, словно ставила точку.

В его глазах что-то мелькнуло – то ли усмешка, то ли усталость. Но он ничего не ответил.

Как только за Оливией закрылась дверь, Феликс опустился в кресло, устало выдохнул и по привычке провёл ладонью по волосам. На столе всё ещё стояли кубки, запах вина и трав неприятно щекотал ноздри, напоминая о только что произошедшем.

– Это было обязательно? – мрачно пробормотал он, глядя в пустоту. – Вот так обращаться с девушкой?

В углу кабинета тихо щёлкнул скрытый замок. Из потайного хода, словно из тени, вышел король Людвиг. Без короны, без мантии, в тёмном камзоле он выглядел скорее как охотник или наёмник, чем как правитель. Сев напротив, он пристально посмотрел Феликсу в глаза.

– Ты слишком мягок, кузен, – сказал он тихо, но в его голосе чувствовался металл. – Проверка должна была пройти именно так. Неужели тебе не показалось странным, что к тебе в кабинет заявила девушка, которая уловила опасность там, где пропустили все наши стражи.

– Я если честно думал, что она лгунья. – продолжал король. – И только в стрессовой ситуации дар раскрывается по-настоящему. А девушка, как я понял, определила слабый яд из первой пары, не захотела пить испорченное вино во втором наборе, и из двух сильных ядов выбрала тот, к которому противоядие лежит у тебя в шкафчике. Я вижу в этом потенциал. Это не просто чувство к ядам, это поиск лучшего решения.

Герцог нахмурился, в его взгляде мелькнуло раздражение.

– Ты заставил меня превратить её в подопытную крысу, Людвиг. Она могла пострадать. – Его голос прозвучал резко, но тихо, сдержанно. – Она пришла с предупреждением, рискуя своей репутацией, а мы встретили её подозрениями и ядами.

– Мы? Это ты. Ты встретил её так, мог бы быть с ней мягче. Улыбнулся бы. – Король усмехнулся уголком губ.

– Я сделал так, как ты хотел, Ваше Величество. – сказал Феликс, не скрывая раздражения.

– Предупреждение без доказательств – это просто слова. А слова ничего не стоят. Теперь у нас есть подтверждение, что у неё действительно есть сила. – Людвиг смотрел на герцога холодным взглядом. – И всё таки, Феликс, больше лояльности. Если бы я тем вечером, не сидел у тебя в кабинете, ты бы мне доложил о силе девушки, или нет?

– Нет, я бы сохранил тайну маленького талантливого мага для своих личных нужд. – ответил Феликс, не скрывая наглой усмешки.

Король часто позволял себе такого рода угрозы и подозрения. Феликс давно привык, и уже никак не реагировал. А иногда и сам получал удовольствие от подобных перепалок.

– Приступим к делам, Ваше Величество. Я лишь хотел вас предупредить… – со злостью и иронией сказал Феликс. – Ваша любовница и её отец оказались связанными с заговорщиками. Нужно быть внимательнее, разборчивее в связях. И всё.

Людвигу тоже было неприятно ошибаться в людях. И его уже мучало чувство вины, Элинор уже успела примерить несколько платьев, а лекари нашли следы яда в организме его будущей жены. Неприятно.

Феликс резко откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок.

– Ткань была отравлена особым веществом, – сказал Феликс, его голос прозвучал хрипло, будто сам яд стоял у него в горле. – Яд редкий, добывается только на территории Диких земель. Ядовитые лягушки выделяют его кожей.

– Как мои люди не заметили яд? – воскликнул Людвиг, в его голосе прозвучало сожаление.

– До этого момента мы проверяли только еду и оружие, искали яды в склянках, никто не обращал внимание на женский гардероб – спокойно ответил герцог, хотя в его глазах мелькнула тень раздражения. – Этот яд уникален. Его смог распознать только мой личный лекарь и… госпожа Форш.

Феликс откинулся назад, его взгляд стал холодным и тяжёлым.

– Яд бесцветен. Лишь лёгкий запах жжёного сахара, который способен уловить только опытный нос. Он действует медленно, постепенно проникает в тело через кожу. Три-четыре недели в таких платьях – и смерть. Мучительная, растянутая. Идеальное преступление. Связать смерть с тканями можно только через швей, которые к этому сроку уже закончат свою работу и уедут из замка. И когда их настигнет та же участь, они уже будут далеко. Связать смерть с тканями станет почти невозможно.

Людвиг нахмурился, в его глазах промелькнул огонёк заинтересованности.

– И госпожа Форш просто почувствовала неладное. И сама пришла к тебе, рискуя всем. Хм… любопытно. – Король поднялся со стула и прошёлся по кабинету, задумчиво скользя пальцами по спинке кресла. – Я хочу её себе на службу. Надо же, первая женщина у меня на службе. Завтра нужно подготовить приказ, и потом объявим.

Феликс резко поднял голову, его челюсти сжались.

– Ваше Величество, ты торопишься. – В его голосе звенела сталь. – Если вы объявите, что при дворе есть маг, способный находить яд или чувствовать угрозу, её убьют. Не ядом – стрелой или кинжалом. Она станет мишенью.

Людвиг остановился, обернувшись, он дал Феликсу возможность продолжить.

– Никто не отменял слабость после применения магии. Пользоваться даром постоянно ни один маг не сможет. Сила измотает её. Девушка, правда, может нам помочь в делах – но следить за всеми ежедневно, всё время быть на чеку ей не под силу. Если её использовать, как ты хочешь, – мы потеряем её быстрее, чем успеем получить пользу. – продолжал герцог.

Молчание повисло между ними, тяжёлое, как камень.

Король прищурился и, наконец, кивнул, будто соглашаясь с доводами Терранса:

– Значит, мы оставим девушку здесь. Под другим предлогом. А пока, Феликс, проследи за ней. Теперь выживание госпожи Форш в замке твоя забота.

Я тихо кралась в свои покои. Не зажигая свечей, я надеялась проскользнуть к себе, лечь в постель, дождаться прихода мужа. Но, переступив порог общей гостиной, я застыла.

Форш сидел в кресле. Его лицо, наполовину скрытое тенью, было перекошено гневом.

– Как ты можешь… – его голос был хриплым от вина. – Нам всегда говорили, что у женщин натура слабее. Но ты, Оливия… ты превзошла любые доводы.

Он поднялся, пошатываясь, и тяжёлым шагом подошёл ко мне. От него пахло вином и травами. Он схватил моё лицо пальцами, больно сдавливая щеки так, что я не могла даже вдохнуть.

– Мы пойдём в храм. Ты будешь вымаливать прощение, пока голос тебя не покинет. Ты будешь замаливать свои грехи, слышишь⁈

– Отпусти меня, – выдохнула я, с трудом освобождаясь от цепкой хватки. – Я сделала это ради себя. Ради своей души и твоей! Считай, ради нас!

Его глаза вспыхнули ненавистью. Он не слушал. Словно мои слова были лишь пустым звоном.

– Ради меня? – прорычал он. – Ты смеешь оправдываться? Лгать мне? Убегать по ночам? Ты опозорила меня, Оливия!

Впервые в моем присутствии этого человека обуял гнев такой силы, что вены пульсировали на шее. А я злилась, как он может винить меня в том, что я хотела спасти другому человеку жизнь.

И я точно не собиралась за это вымаливать прощение в храме.

– Я не буду с тобой разговаривать, пока ты такой. Поговорим утром.

Я развернулась и собралась покинуть комнату. Но он словно дикий зверь, подскочил ко мне, дернул за руку так, что я потеряла равновесие и ударилась о дверь. Он продолжал кричать на меня, и тряс меня за плечи, а у меня лишь звон стоял в ушах.

Когда хватка ослабла. Я отступила на шаг, потирая свои руки, на которых завтра точно появятся синяки.

Форш смотрел на меня сверху вниз, тяжело дыша. Его губы дрогнули, будто он хотел изменить всё, отменить то, что уже сделано, но в итоге он лишь махнул рукой, словно я была не женщиной, а преступницей, грешницей в его глазах.

– На колени в храме ты всё равно встанешь, – произнёс он с горечью. – Я не позволю тебе снова опозорить моё имя. Запятнать нашу семью изменами.

Изменами?

И вот только сейчас, я разглядела в его руке, клочок пергамента, который небрежно бросила на полку перед своим уходом. На миг в моей голове воцарилась пустота. А потом волной нахлынуло осознание.

Муж держал в руках письмо. И он решил, что я завела себе любовника. Форш даже не подозревал, что я рассказала об отравленных тканях герцогу.