Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 161 (всего у книги 332 страниц)

Он оторвался лишь на миг. Его ладонь легла на моё солнечное сплетение и, мягко, но настойчиво, надавила вниз, заставляя меня лечь на стол. Я смотрела на него снизу вверх, ощущая, как он возвышается надо мной, его тень накрывала меня целиком.

Он медленно стянул с себя рубашку, и я невольно задержала дыхание, наблюдая за каждым его движением. Мои глаза скользили по его плечам, по сильным рукам, и он уловил это внимание, прищурился, словно наслаждаясь моей реакцией.

Муж прошелся вдоль стола, пока я лежала на нем, абсолютно открытая и уязвимая, его пальцы гладили мое тело от кончиков пальцев, до шеи и губ. Он попросил меня расслабиться и довериться ему.

И тут же ощутила, как его тяжёлая фигура навалилась на меня, прижимая к жёсткой поверхности стола. Наши тела разделяла лишь тонкая, предательски лёгкая ткань.

Он замер на секунду, глядя прямо в мои глаза, и в этом взгляде не было ни тени торопливости – только молчаливый вопрос. Разрешение. Он спрашивал его у меня. И после моего слабого кивка, его рука убрала ткань моего платья, лишнюю преграду между нами. Позволяя нам касаться друг друга, кожей к коже.

Глава 20
ПОСЛЕВКУСИЕ

Боль сменилась удовольствием, а затем всё чувства начали затихать, возвращая меня в кабинет. Следы его поцелуев ещё жгли кожу, каждый, словно маленькое клеймо, оставленное на моём теле. Я ощущала его, чувствовала, что мы едины и вместе с этим чувствами не могла избавиться от одной-единственной мысли: что же я натворила?

Всё закончилось. Воздух был густой и тяжёлый, мне было трудно дышать. Феликс всё ещё держал меня в ловушке – зажатую между холодной деревянной поверхностью стола и его телом.

Его грудь тяжело вздымалась, он дышал прерывисто, будто после долгого сражения. Щекой он уткнулся в мою шею, и горячее дыхание обжигало кожу. Его пальцы, непривычно осторожные, едва касались моего лица, словно он боялся причинить мне большую боль.

Я не смела пошевелиться. Даже вдохнуть глубже не могла. Моё тело всё ещё горело, сердце билось в груди, внизу живота дрожь никак не утихала, и вместе с ней – ноющая, тянущая боль, от которой я не могла избавиться.

Феликс молчал. Казалось, он не знал, что сказать.

Но вместе с телесными ощущениями меня пронзала такая неловкость, что хотелось провалиться сквозь землю. Я чувствовала как сила страсти и вина отпускает меня, а внутри поднимается волна стыда. Казалось, будто я сама пришла, выпросила эту близость, будто унизилась в собственных глазах.

А сверх этого громоздилась тяжелая мысль: а хотел ли он сам этого?

Я закрыла глаза. Хотелось исчезнуть, раствориться, не видеть ни его взгляда, ни его молчания.

Я всё ещё ощущала его присутствие своей кожей, горячее, обжигающее. Но разум уже отвергал произошедшее. Горькое послевкусие, как яд, растекалось внутри. Мне было стыдно за то, что именно я вызвала этот момент. Стыдно за то, что первая нарушила правила приличия, о которых столько раз сама себе напоминала. Стыдно за то, что позволила себе хотеть его и просить об этом – пришла сама, поставила кувшин вина и буквально предложила себя мужчине.

И вот теперь, когда мы стали по-настоящему мужем и женой, я боялась открыть глаза. Боялась увидеть в его взгляде холод, равнодушие или, что ещё хуже, – сожаление. Боялась, что он решит: всё это было лишь попыткой привязать его к себе.

Мысли бились в голове одна за другой: «Что он скажет? Что сделает теперь? Что подумает обо мне?»

Я лежала с закрытыми глазами, цепляясь за темноту, словно за спасение. Я не хотела возвращать взгляд в этот кабинет, к этой реальности.

А потом – стало легче дышать. Больше ничего не давило на грудь, не прижимало меня к столу. Его тяжесть ушла, и вместе с этим ушло то странное ощущение защищённости, которое я боялась признать. Горячая кровь отхлынула от лица, и мне стало холодно.

Он отстранился первым – медленно, почти осторожно, без резких движений. Его ладонь скользнула по моей щеке, задержалась у виска, убирая влажные пряди с лица. Я слышала тихий шорох ткани – он натягивал на себя рубашку.

И тогда я поняла: нужно уходить.

Феликс молчал, и это молчание сводило меня с ума. Оно было тяжелее любого упрёка. Он мог сказать хоть что-то – нелепое, милое, поддерживающее или сухое, даже жестокое. Он мог назвать меня глупой, порицать за смелость. Или, наоборот, извиниться за свои подозрения и прошлые слова о неверности. Но он не сказал ничего.

Я медленно поднялась, давая себе время вернуть контроль над телом, которое ещё помнило каждое его движение. Когда я, наконец, встретила его взгляд, он был слишком пристальным. Словно он хотел вытащить из меня ответ, которого я сама не знала.

Он протянул мне стакан воды. Стекло коснулось моей ладони, прохладное, чужое, и в тот же миг его пальцы скользнули к моему животу – туда, где дрожь и тепло от недавнего ещё жили во мне.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал он тихо, все еще не отпуская мой живот. Его голос был ровным, я же не могла понять, звучит ли в нем симпатия или забота.

Он помог мне подняться. Его прикосновения были осторожными, почти невесомыми, как будто я могла рассыпаться от неосторожного движения. И от этого я чувствовала себя ещё более уязвимой.

Сам он был уже полностью одет, как будто всё произошедшее – лишь короткая слабость, случайность. На его руке висел мой халат. Безмолвное приглашение уйти.

Я накинула халат, дрожащими пальцами затянула пояс. Хотелось спрятаться в ткань, скрыть своё тело и стереть из памяти последние минуты, но его взгляд всё равно прожигал меня насквозь.

– Простите, – сорвалось с губ. Тихо, почти неслышно, и я сама не знала, за что прошу прощения. За то, что пришла? За то, что решилась?

Его брови чуть дрогнули, но он не ответил. Только сжал мою руку – не сильно, но властно, так, что я почувствовала: если он захочет, я не уйду.

Я вырвала ладонь и пошла к своим покоям. Шаги его раздались следом. Он не шел рядом, не предлагал руки, но и не отпускал, следовал за мной – будто проверял, смогу ли я дойти сама. Всё это время он молчал, и каждая минута его молчания отсчитывалась мной.

Когда я открыла дверь в свою спальню, я поняла, что он собирается войти за мной. Сил больше не было. Я развернулась и положила ладонь ему на грудь.

– Нет. На сегодня достаточно. – Голос мой дрожал, я едва сдерживала слёзы.

– Оливия, всё хорошо… – начал он, и было видно, как тщательно подбирает слова. Слишком тщательно, слишком медленно, чтобы я могла выдержать.

– Пожалуйста. Оставьте меня одну. – прошептала я и, упираясь рукой в его грудь, заставила его отступить. А потом захлопнула дверь перед его лицом.

Ночью я так и не сомкнула глаз. Лежала, уставившись в темноту, перебирая в голове каждое его движение, каждое своё слово. Я мучилась вопросом: что же я, собственно, хочу от мужа? И что будет, если он вдруг сам спросит меня об этом? Я боялась, что просто не найду ответа.

Только под утро измученное сознание всё-таки сдалось, и я провалилась в тревожный сон.

Разбудил меня лёгкий шорох. Я приподнялась и увидела Эву – сонную, с растрёпанными волосами, держащую в руках поднос. Запах свежего чая и мяты коснулся моего носа раньше, чем её слова – ушей.

– Эва?.. – мой голос звучал хрипло, будто после долгих слёз. – Что ты здесь делаешь так рано?

Служанка виновато пожала плечами, явно и сама не понимая, зачем её подняли ни свет ни заря.

– Карл сказал, что это приказ его светлости, – пробормотала она. – До того, как вы проснётесь, у вас должен быть чай… и мята.

Я моргнула, не веря в услышанное.

Эва зевнула и добавила с тенью раздражения:

– Более того, Карл до сих пор стоит под дверью. Сказал, что обязан убедиться, что приказ герцога исполнен. Как будто я могу перепутать комнаты и отнести чай кому-то ещё. – пробурчала девушка.

Пользуясь тем, что проснулась раньше всех, я ещё до рассвета отправилась в храм одна, пока остальные ещё нежились в своих постелях. Храмовые своды дышали прохладой, воздух был наполнен ароматом свечей и свежих трав, принесённых служителями. Я заняла место у дальней колонны, стараясь раствориться в строгом величии каменных стен.

Муж явился позже. Его шаги я услышала раньше, чем увидела, и всё же сердце предательски дрогнуло, когда он подошёл и сел рядом со мной, а не на первую лавку, полагающуюся нам по титулу.

– Доброе утро, ваша светлость, – прошептала я в пространство перед собой, скорее адресовав фразу вглубь зала, чем ему. Слова утонули в пении младших прислужников, будто и вовсе не были сказаны.

Долгая пауза. А затем он повернулся ко мне всем корпусом, не пытаясь скрыть, что проповедь его мало занимает.

– Доброе, – произнёс тихо, но твёрдо. – Ты… хорошо спала?

Щёки вспыхнули румянцем, дыхание сбилось. Тепло разлилось по груди и животу, вызывая ту самую дрожь, от которой я надеялась избавиться ночью.

– Да, – ответила я, опуская глаза в пол и судорожно пытаясь вернуться мыслями к словам служителя, к молитве, к чему угодно.

Служба давала нам право молчать. Мы и молчали. Но его взгляд – внимательный, тяжёлый, – я чувствовала физически. Он будто касался кожи, пробирался под платье, оставлял следы тепла.

Позже, за общим обедом, нас вновь окружала толпа. Делегация с Юга оживлённо обсуждала новости, смеялись, спорили, обменивались тостами. Блюда сменяли друг друга, кубки звенели, слова текли свободно. Казалось, атмосфера была лёгкой и дружелюбной.

Только для меня всё это было пустым шумом. Я сидела рядом с мужем – и никогда ещё не чувствовала себя такой одинокой в толпе людей.

Мужа без конца звали, привлекали к разговорам, но он, словно цепной пёс, держался рядом – не ближе и не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. И только заседание совета позволило мне наконец остаться одной.

Я ещё не успела насладиться этой редкой паузой, как ворвалась Бриджит – словно яркий ураган, сметающий всё на своём пути. Её смех, лёгкая походка, жестикуляция – всё заполняло собой пространство, разрушая тонкие, едва уловимые нити моих мыслей.

– Что у нас сегодня по плану? – игриво спросила она, присаживаясь прямо рядом со мной. – Может, устроим нашим милым дамам ещё один урок изящных манер? А вечером… – она заговорщически понизила голос, – можем снова выпить вина у меня в покоях.

– Прости. – я даже не пыталась придумать оправдание. – Я не очень хорошо себя чувствую. Можешь сама заняться досугом для леди.

Бриджит нахмурилась, чуть склонив голову набок.

– Ты в порядке? – спросила она внимательнее, пристально всматриваясь в моё лицо.

– Да, всё нормально. – я старалась держать ровный голос.

– Герцог, да? Всё эти слухи? – её взгляд стал острее, слишком уж легко она ловила намёки.

– Нет. Нет! – перебила я её, торопливо, почти резко. Меньше всего я хотела обсуждать с кем-то – даже с Бриджит – то, что происходило между мной и мужем.

Она вздохнула, но улыбка осталась.

– Ладно. Но если что… – её пальцы легко коснулись моей руки. – Ты всегда можешь со мной поговорить. Я сохраню твои секреты. И, правда, могу помочь.

Я лишь кивнула, не отвечая. Её доброжелательность была искренней, но каждое слово раздражало, всё из-за моей усталости. Все только и спрашивали меня о сне, о самочувствии, о настроении. Внимание душило, выматывало.

Этой ночью я долго ворочалась в постели, пытаясь найти ту самую позу, в которой сон наконец настигнет меня. Простыни казались слишком жёсткими, подушка – слишком высокой, и каждый шорох за окном лишь усиливал моё напряжение. Сон не шёл. В голове бились сотни мыслей, перемешиваясь с воспоминаниями прошедшего дня.

Я закрыла глаза и заставила себя дышать медленно, ровно, будто уже сплю. Но тут… в тишине раздался едва уловимый звук. Скрип. Моё сердце подпрыгнуло в груди.

Я напряглась, пальцы сами вцепились в одеяло. Я уже хотела позвать Эву или стражу, как вдруг поняла: звук исходил не из коридора, а из смежной спальни.

Дверь тихо приоткрылась. В полумраке я увидела знакомый силуэт. Феликс.

Он вошёл так бесшумно, что мне показалось – его шаги не касаются пола. Он не стал зажигать светильник. Подошёл к кровати и сел на край. Матрас под его весом продавился, и я невольно скатилась ближе к нему. Ладонь его опустилась рядом с моей головой – стоит только приоткрыть глаза, и я увижу её прямо перед собой.

Я чувствовала его, слышала, как медленно и глубоко он вдыхает воздух. Всё моё тело дрожало, сердце колотилось, но я заставила себя лежать смирно, не позволяла себе шелохнуться. Сделала вид, что сплю.

Он молчал какое-то время. Будто ждал… или раздумывал. Я почти решилась открыть глаза и встретиться с ним взглядом – но в тот же миг услышала его голос. Тихий, низкий, сдержанный:

– Спокойной ночи, Оливия.

Тишина. Ни звука, кроме моего собственного сердца. И шаги – медленные, тяжёлые. Дверь снова скрипнула и закрылась.

Я осталась лежать в полной темноте, сжимая одеяло в кулаках. И только теперь позволила себе вдохнуть глубже.

Глава 21
ПРИНЦЕССА, ПИСАРЬ, ГЕРЦОГ

Утро началось с шёпота. Шёпот в коридорах, шёпот в гостиной, шёпот даже в храме. Слуги, фрейлины, придворные – все словно сговорились говорить об одном: герцог Терранс сопровождал принцессу Элинор в храм.

А вместе с этим поползли и слухи о браке. Мол, союз будет выгоднее, если руку принцессы отдадут не королю, а вельможе из числа старших титулов. Ведь брак с богатым и влиятельным герцогом, например, мог также служить общей цели объединения с югом, но оставить возможности для местной аристократии закрепить позиции.

Отдых я нашла только в саду. В утреннем воздухе, среди росы и благоухания роз. Но и там меня настигли. На этот раз – не слухи, а сама принцесса в окружении своей свиты.

Элинор шла ко мне легко, будто скользила по дорожке, не касаясь земли. Светлое платье струилось за ней, а в волосах блестели драгоценные камни, словно утренние капли росы.

– Ваша светлость, – мягко обратилась она ко мне, – не будете ли вы так любезны составить мне компанию на прогулке?

Я кивнула, и мы двинулись по аллее, вдыхая запах жасмина и свежей травы. Оставляя её свиту позади, но по-прежнему, находясь в зоне видимости.

Принцесса долго молчала, но потом всё же произнесла:

– Мои слуги доложили, что во дворце полным ходом обсуждают нелепые слухи. Якобы моё присутствие здесь может обернуться браком с кем-то, но не с Его Величеством. – Она вздохнула, её тонкие пальцы сжали край плаща. – Слишком много сплетен в этом месте… Я не понимаю, почему все вокруг не могут просто… замолчать. Можно же легко пресечь любые слухи, или просто приказать.

Я посмотрела на неё, на её ясные глаза, в которых сквозило неподдельное раздражение и усталость.

– Всем рот не закроешь, Ваше Высочество, – ответила я спокойно. – Слова – как вода. Они просачиваются сквозь камень, находят дорогу в щели, и чем больше их пытаются удержать, тем быстрее они текут. Я предпочитаю не тратить на это силы.

– Вы на меня не в обиде? Не сердитесь? – тихо спросила принцесса, её голос звучал так искренне, что я невольно повернулась к ней.

– Если бы и сердилась, то уж точно не на вас, – ответила я после короткой паузы. – А на собственного мужа.

Элинор кивнула, будто приняла мой ответ как должное, и её глаза засветились теплотой.

– Ваш муж хороший человек, – сказала она и внимательно посмотрела на меня, словно проверяя мою реакцию.

– Возможно, – я слегка пожала плечами.

– Что вы скажете про моего будущего мужа? – спросила она.

– А вот про вашего будущего мужа… – я выдержала паузу и наклонилась ближе к ней, ведь я собиралась говорить о самом короле. – толком ничего сказать не могу. Несмотря на всю его открытость, уверена: он хитер. И припас для вас не мало сюрпризов.

Принцесса улыбнулась и тихо рассмеялась; её смех был лёгким, почти музыкальным, но слова за ним прозвучали неожиданно серьёзно:

– Я уже слышала слухи о его фаворитке.

Я удивлённо вскинула брови. Девушка пребывала здесь всего два дня – и уже знала то, что обычно осторожно шепчут в углах.

– Мои слуги говорят на многих языках, – пояснила она, заметив мой взгляд. – А люди здесь так невежественны, что позволяют себе обсуждать сплетни и секреты в присутствии иностранцев. Думают, что их никто не понимает.

– И вас это не волнует? – спросила я, не скрывая изумления.

– Я надеюсь, что мы с ним поладим, – ответила она спокойно. – А любовницы, фаворитки… это уже второстепенные проблемы. Конечно, я буду надеяться, что их не будет, я приложу все силы, но у всего есть свои плюсы. – Она чуть склонила голову набок, словно рассуждала вслух. – У нас на Юге, например, ценится опытный муж. И отношение ко всему другое.

Я едва не сбилась с пути. Я даже не могла предположить, что разговор может зайти так далеко. Шок был настолько силён, что я просто уставилась на неё во все глаза. Передо мной стояла юная девушка, почти моя ровесница – и так спокойно, рассудительно говорила о том, о чём северные дамы предпочитали даже не думать вслух.

– Всё равно, кто был до, – продолжила Элинор, – лишь надеюсь, что они были хорошими учителями. У меня самой, – она улыбнулась с лёгкой грустью, – пока только теория.

Я не смогла скрыть своего удивления.

– Вы, северянки, – сказала она мягко, почти с укором, – всё время думаете о долге и о приличиях. Даже в постели. Тело вам дано не для этого…

Я резко повернулась к ней, слова вырвались сами:

– Я не думаю, что порядочной женщине следует использовать своё тело для… – язык отказался назвать прямо то, что стояло за этой фразой, и я осеклась.

– В чем проблема? Мы лишь уравновешиваем шансы? – посмеялась она.

– Но, это же…

Элинор перебила меня спокойно, её голос был как шелест тёплого ветра:

– А разве женщине не хорошо в этот момент тоже? – её глаза вспыхнули вызовом, но не дерзостью, а уверенностью. – У нас на Юге говорят: долг – это союз, а тело – это язык, на котором говорят души. И удовольствие в браке – это не грех, Оливия. Это награда.

Мы гуляли ещё какое-то время, неторопливо, под сенью садовых аллей. Сначала говорили о философии – южные мыслители и их парадоксальные трактаты о долге и страсти казались мне слишком двоякими. Потом разговор перетёк в романы и поэзию. Элинор цитировала строки южных авторов так легко, будто они были её собственными произведениями, а я всё больше убеждалась: мы принадлежим к разным мирам. Её культура была для меня туманной, почти чуждой, и даже её спокойные объяснения не могли рассеять этой дымки.

И всё же… кое-какие слова заставляли меня взглянуть на привычные вещи иначе. Как будто она, между прочим, открывала передо мной незримую дверь, за которой находилась другая правда о браке, о женщине, о её месте в этом мире.

Когда пришло время проститься, Элинор остановилась и сказала с мягкой, но неожиданной искренностью:

– Я надеюсь, что вы задержитесь во дворце. Ведь, кроме своей свиты, я никому не доверяю здесь.

Я кивнула, но внутри меня её слова зазвенели и отозвались странным эхом. Я вспомнила прошлую жизнь, как Его Величество Людвиг сидел в её покоях, держа её за руку и слушая мои донесения. Тогда, мне казалось, что эта холодная, безучастная к политике, далекая от всех проблем женщина ничем не интересуется кроме мужа.

Сейчас… я была уверена: как только двери её спальни закрывались за моей спиной, она говорила так, что король внимал каждому слову.

Как ни странно, разговор с принцессой Элинор пошёл мне на пользу. Её слова звучали в голове, отгоняя мучительные мысли и бесконечные «почему». Я решила перестать заниматься самокопанием и хотя бы на время позволить себе жить легче. Получать удовольствие.

И чувство тревоги, все эти мысли затягивающие меня в пучину грусти отступили. Ничего страшного не произошло, повторила я себе.

И, к своему собственному удивлению, я снова направилась в библиотеку. Место, которое раньше служило мне укрытием от злых языков и пристальных взглядов, теперь воспринималось иначе. Оно стало для меня островком удовольствия, где я могла выбирать новый мир – книгу, в которую с головой погрузилась бы перед сном.

– Ох, я так и знал, что вы придёте именно сюда, – услышала я голос, едва переступив порог.

Лорд Дербиш уже был здесь. Он сидел за длинным дубовым столом, заваленным свитками, и, едва завидев меня, поспешно отложил свою книгу в сторону. Поднялся слишком быстро – почти подскочил, будто всё это время только и ждал моего появления.

– Ну конечно, – улыбнулась я, стараясь скрыть малые следы усталости за вежливой улыбкой. – Это моё любимое место в замке.

Я заходила в эту комнату улыбаясь, как мне казалось, наполненная хорошим настроением и энергией. Но лорд Дербиш излучал противоположную моей энергию. Его взгляд был слишком внимательным, почти пронизывающим. Он шагнул ближе, и его пальцы на миг коснулись моих рук. Слишком смело и очень лично.

– Вы выглядите очень уставшей, – сказал он мягко, с тем особым оттенком жалости, который больше утомляет, чем утешает. – Неужели вас так сильно расстроил герцог… и все эти слухи?

Я вздрогнула от прямоты его слов и сразу же выдернула пальцы из его ладоней, делая шаг назад. Мы хоть и стояли частично скрытые книжными стеллажами, но не настолько, чтобы позволить себе такое. Здесь всегда были стража, писцы, слуги, работники библиотеки. Мне меньше всего хотелось, чтобы кто-то заметил это излишнее внимание к моей персоне.

– Я не понимаю, о чём вы говорите, – ответила я холоднее, чем намеревалась. Хотя в душе с теплотой оценила его заботу.

Дербиш чуть наклонил голову, но в его глазах блеснуло недоверие.

– Дорогая герцогиня Терранс, ваши глаза… – он говорил тише, но настойчиво. – Они покраснели, словно от невыплаканных слёз.

Я перехватила его взгляд и резко перевела тему, будто отрезала ненужную нить.

– Всё в порядке, лорд Дербиш, – сказала я твёрдо, хотя сердце билось быстрее. – Последняя баллада, которую вы мне принесли, мне очень понравилась. В ней много боли и измен, это всего лишь сюжет – причина моих переживаний. Что ещё вы подготовили к моему образовательному плану?

Его губы дрогнули, будто он хотел что-то возразить, но он сдержался. Только склонил голову, всё ещё изучающе разглядывая меня.

– О! Давайте сегодня углубимся в историю. – Он протянул мне увесистый том с золотым тиснением. – «Карл Великий – Защитник Земель».

Я удивлённо посмотрела на книгу, а он хитро прищурился.

– Вы когда-то забрали у меня этот экземпляр, – сказала я, и в голосе прозвучала мягкая насмешка.

– Но тогда… – он чуть наклонился, улыбнувшись почти по-детски, – вы к ней не были готовы. Расти нужно постепенно.

Он засмеялся, и смех его прозвучал искренне и по-дружески.

Я взяла книгу из его рук, ощущая прохладу кожаного переплёта.

– Думаю, на эту мне потребуется больше времени, – призналась я, взвешивая увесистый томик в руке.

– Не затягивайте, – Дербиш покачал пальцем в шутливом укоре. – Нам есть что ещё прочесть и обсудить.

Улыбка его была тёплой, открытой, и на миг мне показалось, что рядом с ним я снова ощущаю лёгкость, которая так редко посещала меня в последнее время. Я чувствовала, что могу быть с ним честной, как с настоящим другом.

Уже перед самым моим уходом он задержал взгляд на моём лице и сказал тише, почти доверительно:

– Я не знаю, чем вы заслужили такие сплетни и неуважение… Но если вдруг вам понадобится защита или поддержка – знайте, вы не одна.

– Конечно. У неё есть муж, – прозвучал резкий голос, происходящий из дверного проема.

Я вздрогнула. В проёме стоял Феликс. Его фигура заслоняла свет из коридора, а голос эхом прокатился по залу. Не громкий, но слишком отчётливый, невозможно было не заметить его скрытого раздражения.

Я растерянно улыбнулась, стараясь скрыть собственное удивление: впервые за всё это время мой муж сам пришёл в библиотеку.

– Ваша светлость, – я шагнула к нему, будто ничего необычного не произошло, и тихо спросила: – Вы искали какую-то книгу? Давайте я помогу найти, я хорошо ориентируюсь в томах.

– Нет, – отрезал он коротко, даже не удостоив взглядом стеллажи. – Я пришёл за тобой.

Я попрощалась с лордом Дербишем с улыбкой, лёгкой и будто бы беспечной – как если бы в нашей беседе не было ничего необычного. Но в глазах писаря я ясно увидела перемену: они стали настороженными, тяжёлыми, будто он оценивал невидимую угрозу, исходящую не от меня, а от того, кто меня ждал за дверьми библиотеки.

Я прижала книгу к груди и направилась к выходу. Феликс шагал рядом, его шаги звучали гулко, слишком тяжело для обычной походки – словно он нарочно давал понять каждому встречному: герцог увёл жену с собой. Каменные стены усиливали этот звук, и он отдавался во мне, как удары сердца.

Мы шли по коридорам, я впереди, он за мной, и в этом было что-то пугающе знакомое – словно я снова проживала ту ночь, когда он держал меня в своей власти. Я крепче сжала книгу, как щит, не поднимая взгляд на мужа. Его молчание было куда тяжелее слов, оно давило и не отпускало. Он держался рядом – не слишком близко, но и не позволяя отдалиться, словно тень… или тюремщик.

Мои покои были уже совсем близко. Я решилась первой нарушить тишину:

– Вам не стоило так резко вмешиваться, – сказала я, голос всё же дрогнул. – Лорд Дербиш всего лишь делился книгами.

– «Всего лишь», – повторил Феликс, и это сухое слово прозвучало как насмешка. – Странно, что некоторые «всего лишь» так рьяно спешат предложить защиту замужней женщине.

Я выдохнула, не выдержав:

– Вы слишком строги ко мне.

Я замедлила шаг и повернулась к нему. В полумраке его лицо напоминало высеченное из камня – неподвижное, неумолимое. Я остановилась у своей двери, пальцы коснулись холодной бронзовой ручки. Он тоже замер позади, так близко, что я ощущала тепло его тела за спиной.

– Ты – моя жена, – произнёс он спокойно, и от этого спокойствия по коже пробежал холод. – Я вправе требовать.

Я распахнула дверь, словно пригласив его, и вошла внутрь. Он последовал за мной, и дверь за его спиной захлопнулась. Сняв плащ, он небрежно бросил его на спинку стула у камина и сел, удобно откинувшись. Лицо его озарила лёгкая ухмылка – та, что всегда выводила меня из равновесия. Ухмылка человека, который уверен, что всё идёт именно так, как он задумал.

– Вы слишком часто пропадаете в библиотеке, – заметил он, и сухость в его тоне обожгла сильнее, чем крик.

– Вам не нравится, что я читаю? – резко бросила я, даже не поднимая взгляда.

– Мне не нравится, с кем вы обсуждаете то, что читаете, – холодно ответил он. Его слова прошлись по моей коже, как ледяной ветер. – Будьте осторожны, Оливия.

Я резко поднялась и повернулась к нему. Слова сорвались прежде, чем я успела их обдумать:

– А с кем мне говорить, Ваша Светлость? С кем? – голос дрогнул, но не сломался. – Вы уходите на заседания, обсуждаете политику и судьбы королевства. Вы всегда заняты. А я… остаюсь одна. Мне нужен хоть кто-то, с кем я могу обменяться мыслью. Пусть даже всего лишь о книгах.

Он скрестил руки на груди. Его лицо – непроницаемая маска, взгляд тяжёлый, как камень.

– Лорд Дербиш слишком охотно предлагает вам это «слово».

– И что же вы хотите? – воскликнула я, чувствуя, как нервный смех поступает к горлу. – Чтобы я сидела в четырёх стенах и молчала? Чтобы смотрела на стены и ждала, когда вы, наконец, снизойдёте до пары слов со своей женой?

Феликс шагнул ближе. Его голос был ровным, почти спокойным, но в каждом слове пульсировала сдержанная ярость:

– Я хочу, чтобы вы помнили: вы – герцогиня Терранс. И любое ваше слово, любое ваше общество может обернуться против вас.

Я встретила его взгляд и не отвела глаз, хотя сердце колотилось, как пойманная птица.

– А может, дело в том, что вы просто не хотите, чтобы рядом со мной был кто-то, кто не подчиняется вашим правилам? Кто-то независимый от ваших суждений? – сказала я, наклонив голову и не скрывая улыбки.

Он сжал челюсти. Тишина повисла между нами, тяжёлая и обжигающая.

– Я не дам никому… – он запнулся, будто проглатывая лишние слова, – вмешаться в то, что принадлежит мне.

Я обошла комнату, толкнула створку смежной двери и, не скрывая презрения, произнесла:

– Сильное заявление для человека, который год игнорировал свою жену.

– Не стройте из себя невинность, Оливия. Я видел по вашим глазам,.. что для вас всё было серьёзно той ночью.

От этих слов меня будто ударило. Нелепость ситуации поражала. Эмоции разлились по телу мгновенно, горячей волной.

– Да, для меня брак – это серьёзно, – выпалила я. – Но я не считаю, что близость – это только долг. Я впервые была с мужчиной, а вы получили удовольствие. Мне кажется, мы поладим. Но знайте: удовольствие принадлежит не только мужу. Сегодня, думаю, ни один из нас не в состоянии подарить его другому.

Я распахнула дверь шире и кивнула в сторону выхода, показывая, что разговор окончен.

Я видела, как вена на его шее вздулась и бешено пульсировала. Я чувствовала поток ярости, исходящий от него. Феликс резко поднялся и пошёл прочь.

– Я подарил вам вещь, – процедил он сквозь зубы, взгляд скользнул к моим пальцам. – Но, похоже, вы не считаете нужным её носить.

Дверь за ним захлопнулась с гулким грохотом, оставив меня в звенящей тишине.

Что это было такое? Что с ним происходит? – я с любопытством смотрела мужу в след.