Текст книги ""Фантастика 2025-192". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Николай Новиков

Соавторы: Дарья Верескова,Сергей Тамбовский,,Владимир Кощеев,Андрей Корнеев,Вера Ширай,Наталья Алексина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 332 страниц)

Глава 7. Совещание на Старой площади перед пленумом

Совещание на Старой площади перед пленумом

Романов быстрым шагом вернулся в курилку и застал там всё тех же Щербицкого с Кунаевым, к которым присоединились Шеварднадзе и Алиев.

Справочная информация.

Шеварднадзе Эдуард Амвросиевич, 57 лет (один из самых молодых руководителей СССР), уроженец села Мамати в Гурии. Закончил пединститут в Кутаиси. Карьера его развивалась по стандартной схеме – комсомол-второй-первый секретарь обкома комсомола-второй-первый секретарь республиканского комсомола-дальше пошли партийные дела с небольшим ответвлением в милицейские, он и министром внутренних дел Грузии потрудился чуть-чуть.

Сделал себе имя, между прочим, на борьбе с коррупцией, во времена его грузинского правления была посажено больше 30 тыс взяточников и теневых дельцов.

Кандидат в члены Политбюро с 78 года, Горбачев должен был назначить его на пост министра иностранных дел через три месяца.

Жена Нанули, работает журналисткой, есть сын Паата и дочь Манана.

Алиев Гейдар Алиевич, 62 года, родился в Нахичевани, азербайджанском анклаве в Армении. Учился на архитектурном факультете, но не закончил в связи с началом войны. И сразу пошёл по нестандартной схеме, через госбезопасность. Во время войны в органах НКВД Нахичевани, потом в республиканских органах, потом курсы в Ленинграде и служба внешней разведки. Работал в резидентурах стран Ближнего Востока, в 64-м переведен на заместителя председателя КГБ Азербайджана. А руководителем у него в то время был небезызвестный Семен Цвигун. Он и порекомендовал своего сослуживца на должность первого секретаря Азербайджана.

Алиев тоже боролся с коррупцией в своей республике и тоже небезуспешно – снял и посадил довольно много казнокрадов. Одна беда только была во всем этом, если раньше нечистые на руку начальники там были из разных кланов, то при Алиеве они стали строго из одного клана, выходцы из Нахичевани.

В Москву его вытащил Андропов в 82 году. Он стал замом Председателя Совмина СССР и полноценным членом Политбюро. Курировал машиностроение, транспорт и культуру.

Жена Зарифа, врач, академик Академии медицинских наук, дочь Севиль, сын Ильхам – впоследствии стал президентом Азербайджана.

Таким образом, эти два персонажа представляли силовые органы, Шеварднадзе – МВД, а Алиев – КГБ.

– Как здоровье, Григорий Васильевич? – справился Алиев.

– Спасибо, пока не подводит, – отговорился Романов.

– Я тут слышал краем уха о каком-то ночном инциденте возле вашего дома, – продолжил тот.

– Было-было, – рассеянно отговорился Романов, – но всё закончилось благополучно. Извините, у нас срочное дело.

И он забрал Щербицкого с Кунаевым, они все втроём переместились в тот же пустующий кабинет.

– Удалось с кем-то поговорить? – сразу же перешёл он к делу.

– Увы, – ответил Щербицкий, – только с этими двумя, которых вы сейчас видели.

– И о чём же вы говорили?

– О рыбалке в основном, – вступил в разговор Кунаев, – они оба заядлые рыбаки. Вербовать их бесполезно, как вы наверно и сами догадываетесь, тёртые жуки, что один, что второй. Они сами кого хочешь завербуют, так что мы от греха на серьёзные темы не говорили.

– Да уж догадываюсь, – невесело усмехнулся Романов, – ну а у меня немного живее дела прошли, Соломенцев прислушался к моим аргументам… ни да, ни нет не сказал, но сильно задумался.

– Кстати, – вдруг вспомнил что-то Щербицкий, – а тех, кто нас поддержал вчера, не могли за ночь переубедить?

– Правильная мысль, – почесал в затылке Романов, – надо бы с ними беседу провести… хорошо бы их всех собрать здесь например…

– Не успеем, – меланхолично парировал Кунаев, – начало заседания через десять минут.

– Ну тогда будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему, – произнёс Романов, нпа чём их импровизированный предвыборный штаб и завершил свою работу.

–

– У нас опять сложилась тупиковая ситуация, – сказал Громыко после подсчёта голосов, – девять за, девять против, двое воздержались. Я правильно вас понял, Михаил Сергеевич и Николай Александрович (Тихонов из команды Романова неожиданно тоже взял паузу) – вы не поддерживаете ни одну сторону?

– Всё верно, – прошамкал престарелый Тихонов, Соломенцев тоже кивнул.

– Может быть поясните свою позицию? – жёстко потребовал Громыко. – Почему все участвуют в голосовании, а вы самоустраняетесь в такой ответственный для страны и партии момент?

– Я могу прокомментировать, – взял слово Соломенцев, – оба кандидата ответственные партийцы, у обоих за плечами немалый стаж успешной работы. Не могу выбрать из них более достойного.

– А вы, Николай Александрович? – обратился Громыко к Тихонову.

– Причины приблизительно те же, – ответил тот, – и ещё у меня сильно болит голова, боюсь сделать ошибку в выборе.

– Что будем делать, товарищи? – спросил Горбачёв, по-прежнему сидящий во главе стола, но чуть сдвинутым в сторонку, – через три часа начнётся Пленум, мы должны выйти на него с уже сформированным мнением. Не годится выдвигать сразу двух кандидатов, у нас не времена военного коммунизма.

– Поскольку у нас такая патовая ситуация, – взял слово Романов и тут же прокомментировал, – пат, если кто-то не в курсе, это позиция в шахматах, когда и шаха нет, но и ходов у тебя тоже нет, после него автоматически фиксируется ничья… так вот, вничью мы тут сыграть никак не сможем – у меня есть предложение выдвинуть кого-то третьего, возможно он наберёт нужное количество голосов и партия не будет расколота.

– Кого вы предлагаете, Григорий Васильевич? – спросил Громыко, чтобы хоть как-то разрядить звенящую тишину.

– Виктора Васильевича, – указал тот на Гришина, смотревшего в свои бумаги, – он очень опытный и ответственный товарищ с огромным стажем работы в самой большой в стране партийной организации. Я считаю, он справится с возложенными обязанностями…

– А что, – включился в диалог Горбачёв, – я совершенно не против голосования по новой кандидатуре. Ещё какие будут мнения?

– Поддерживаю, – сказал Соломенцев, – я знаю Виктора Васильевича много лет с самой лучшей стороны.

– Мне 71 год, – напомнил со своего места Гришин, – если вас это не пугает…

– Совершенно не пугает, Виктор Васильевич, – сказал Громыко, – нам всем тут немало лет, а 70 это по-моему расцвет для современного политика. Голосуем, товарищи, если нет других возражений? – обратился он ко всем.

Возражений не последовало… Гришин собрал 18 голосов за, Соломенцев с Тихоновым так и остались при своём воздержавшемся мнении. Напряжение наконец-то спало, все повеселели и начали оживлённо обмениваться мнениями.

– На этом совещание считаю закрытым, – объявил председательствующий Горбачёв, – встречаемся на пленуме через… через полтора часа. Егор Кузьмич, – обратился он к Лигачёву, – удалось собрать кворум из членов ЦК?

– Да, Михаил Сергеевич, больше 90 процентов уже прибыло, а за оставшееся время, я думаю, почти все остальные подтянутся.

– Отлично… тогда ещё один последний вопрос – кто на этом пленуме выступит первым?

– Я думаю, – сказал Романов, – что Андрей Андреевич (и он кивнул в сторону Громыко) самый старый член Политбюро из присутствующих, ему и надо выступить.

– Возражений нет, – по очереди сказали все, а Горбачёв добавил, – а вам, Виктор Васильевич, придётся выступить с небольшой речью после голосования – готовы?

– Конечно, Михаил Сергеевич, – подтвердил Гришин, – раз надо, значит выступлю.

–

По окончании пленума, на котором никаких неожиданностей не случилось, Гришин, собрав порцию аплодисментов, местами переходящих в овации, отозвал в сторонку Романова и сказал ему вполголоса:

– Я очень благодарен вам, Григорий Васильевич, я этого не забуду… и я так полагаю, что наша вчерашняя договоренность остаётся в силе с той лишь разницей, что председателем Совмина теперь будете вы, а не я.

– Согласен, Виктор Васильевич, – кивнул головой Романов, – и хорошо бы нам обсудить насущные вопросы где-нибудь в более удобном месте и в расширенном составе.

– Завтра у меня сплошные встречи с делегациями, – задумался Гришин, – кстати, я был бы не против, если бы вы приняли в них участие… не во всех, а в ключевых – с американцами и китайцами например.

– Конечно приму, – согласился Романов, – время только согласовать надо.

– Послезавтра похороны до полудня… а вот вечером часов примерно в пять-шесть давайте встретимся и всё обговорим.

– Договорились, – пожал ему руку Романов.

Гришин повернулся было к выходу, но далеко ему уйти не удалось – на его дороге вырос министр обороны Соколов, за спиной которого маячили два офицера в военно-морских мундирах.

– Виктор Васильевич, – сказал командным голосом Соколов, – в соответствии с действующими правилами вам необходимо принять управление над стратегическими ядерными силами СССР.

– Хорошо, показывайте и рассказывайте, что надо делать… Григорий Васильевич, задержитесь на минутку, – сказал он Романову, – вы не против, если он тоже ознакомится с порядком работы со стратегическими силами?

Соколов на минутку смешался, но возражать не стал.

– Согласен – пройдёмте в засекреченное помещение, – и он показал направление, в котором им всем надлежало проследовать.

Это была комната на третьем этаже в конце коридора, ни Гришин, ни Романов сюда ни разу не заходили. На двери висел кодовый замок, Соколов тут же набрал шифр, дверь распахнулась с ужасающим скрипом, внутри оказался ещё один морской офицер с погонами кавторанга. Он вскочил и отдал честь министру обороны.

– Товарищ Маршал Советского Союза…

Соколов жестом остановил его и сказал:

– Оставьте нас на десять минут.

Тот немедленно исчез за дверью. Соколов сделал знак одному из сопровождающих его военных, тот положил на стол чёрный увесистый чемоданчик и нажал на запоры. Те открылись с лязгом, обнажив содержимое – ряд кнопок, две большие кнопки с надписями «пуск» и «отмена» и телефонная трубка в правом углу.

– Перед вами, Виктор Васильевич, терминал автоматизированной системы управления стратегическими ядерными силами СССР «Казбек». С помощью его осуществляется передача разрешающих сигналов на пуск ракет со специальными боевыми частями.

Глава 8. Ядерный чемоданчик

Ядерный чемоданчик

– Страшная штука, – поёжился Гришин, – и как с неё запускаются наши ракеты?

– Немного теории, – ответил Соколов, – все вероятные запуски баллистических ракет в направлении территории нашей страны отслеживаются системой раннего предупреждения и передаются на центральный командный пункт…

– В Генштабе? – уточнил Романов.

– Место его расположения строго засекречено, – отбрил его Соколов, после чего продолжил, – вся полученная информация перекрёстно проверяется офицерами этого командного пункта и в случае подтверждения нападения передаётся параллельно на три таких вот терминала. Второй экземпляр у меня, третий у начальника Генштаба.

– У Сергея Фёдоровича? – спросил Гришин.

– Да, у Ахромеева, – подтвердил Соколов. – Далее следует самое главное… сейчас я выдам вам под роспись, Виктор Васильевич, персональный ключ с номером один.

Соколов сделал знак второму офицеру, тот достал из своего дипломата пластмассовый контейнер, опечатанный с двух сторон.

– Пишите, – скомандовал Соколов этому кавторангу, – 11 марта 1985 гола в 17 часов 18 минут министр обороны Соколов вскрыл контейнер номер один и передал содержимое генеральному секретарю ЦК КПСС Гришину в присутствии трёх лиц.

Он вытащил большой чёрный ключ из контейнера, внимательно осмотрел его и передал в руки Гришину.

– А Генеральный секретарь ЦК КПСС принял от министра обороны Соколова содержимое контейнера номер один, о чём удостоверил своей подписью. Вы все тоже подпишитесь, – сказал он прочим присутствующим.

По окончании этой процедуры Соколов продолжил.

– Теперь объясняю порядок работы после получения сигнала «Нападение» – это когда загорится вот эта красная лампочка в углу терминала, – и он показал пальцем на лампочку с надписью полукругом вокруг неё «Нападение». – Вы вставляете свой персональный ключ в этот замок, поворачиваете его на полоборота вправо до риски «Рабочий режим» и…

– Нажимаю кнопку «Пуск»? – опередил его своим вопросом Гришин.

– Нет, не так быстро – сначала вы должны получить подтверждение от меня и от начальника Генштаба – для этого служит эта телефонная трубка. Связь параллельная, при снятии трубки с кронштейна подключаются обе засекреченные линии, до меня и до Сергея Фёдоровича.

– И далее мы беседуем о нападении? – спросил Гришин.

– Да, далее идёт голосовая связь – если оба ваших собеседника подтверждают факт атаки баллистических ракет, вы должны нажать кнопку «Пуск»…

– И что произойдёт далее? – спросил Гришин.

– Далее, если одновременно будут нажаты все три кнопки на трёх терминалах, специальный передатчик, занимающий две трети этого чемодана, разблокируется и передаст шифрованный сигнал в центральный командный пункт, а тот в свою очередь сразу же вслед за этим отправляет коды запуска во все части и боевые посты ракетных войск стратегического назначения. Непосредственный запуск ракет осуществляют уже специальные бойцы, несущие круглосуточное дежурство в бункерах, на подлодках и на аэродромах.

– А зачем нужна кнопка «Отмена»? – поинтересовался Романов.

– Правильный вопрос, – одобрил его Соколов, – кнопка «Отмена» активируется после нажатия «Пуска» и остаётся активной в течение одной минуты – это на всякий непредвиденный случай. Вы, Виктор Васильевич, в течение этой минуты можете отменить своё решение о запуске.

– Я так понимаю, что ваш человек с этим чемоданом будет теперь меня сопровождать везде, даже в сортир? – спросил Гришин.

– Так точно, – вытянулся Соколов по стойке смирно, – Сопровождать будет, но уж не до такой степени – за дверью подождёт.

– А когда я домой приеду, где он будет ночевать?

– Всё предусмотрено, Виктор Васильевич, одна квартира на вашем этаже снята именно для этих целей. Там он и будет ночевать. Познакомьтесь, кстати – Игнат Петрович Семаго, это один из трёх офицеров, которые будут дежурить посменно.

– И ещё вопрос, относительно этого ключа, – и Гришин покрутил в руках страшный гаджет, – где мне его хранить? Вдруг потеряю, что тогда делать?

– Можете сдавать на хранение дежурному офицеру, – пояснил Соколов, – но с обязательной фиксацией в журнале. Да, в ближайшее время… в течение недели точно… состоится учебная операция по применению спецтерминалов – не пугайтесь, пожалуйста, реальных пусков произведено не будет, но всё остальное будет в точности, как в боевой обстановке. О времени операции я сообщу отдельно.

– Искренне надеюсь, – подытожил разговор Гришин, – что мне никогда не придётся приводить эту адскую машину в рабочее состояние.

– А вот интересно, – не смог не сказать последнего слова Романов, – у американцев тоже такая же система управления ядерным оружием?

– Вы же сами понимаете, Григорий Васильевич, – перешёл с казённого на обычный язык Соколов, – что всё касающееся этих вещей строго засекречено и у нас, и у них… могу только сказать, что из открытых источников известно – да, чемоданчик примерно такой же… и да, подтверждение разблокирования кодов запуска требуется от трёх лиц. По другой версии от двух – начальник Генштаба не включен в этот список. И вместо ключа у них используется так называемая «золотая карточка», на которой по легенде написаны два общеупотребительных английских слова. А называется этот чемодан у них «football».

– Почему футбол? – спросил Гришин.

– Сложно сказать, – ответил Соколов, – скорее всего, потому что в футболе тоже есть ответные удары…

Борт номер 1 президента США

Начиная с Джона Кеннеди, все президенты летали на Боингах-707 (он же С-137 Стратолайнер), специально дооборудованных для полётов на дальние расстояния. Командовал полётом заслуженный ветеран ВВС полковник Роберт Риддик.

– Мистер президент, – сказал он где-то над датской территорией, – в Москве нелётная погода, нам дают запасной вариант посадки в Ленинграде.

– И сколько добираться от Ленинграда до Москвы? – спросил недовольный Рейган.

– Я точно не знаю, но расстояние по карте 600 километров… на поезде это очевидно будет часов 6-7. Русские поезда ходят не очень быстро.

– Мне надо посоветоваться, – сказал Рейган, немного подумав, – я сообщу о своём решении.

И командир скрылся за дверью кабины, а Рональд жестом подозвал госсекретаря Шульца и советника по национальной безопасности Макфарлейна.

– Вы слышали, что сказал Риддик? – спросил он у них обоих сразу.

– Конечно, мистер президент, – кивнул головой Шульц, – мы не глухие.

– Что тогда скажете по существу вопроса?

– Это не может быть ловушкой КГБ? – спросил Роберт Макфарлейн.

Аналогов таких советников в советском руководстве не было – наиболее близким можно было наверно считать председателя КГБ.

– Вряд ли, Роберт, – поморщился Рейган, – русским сейчас не до ловушек, других проблем много.

– Но это же задержка часов на десять, – вступил в разговор Шульц, – тем более, что русские железные дороги это не совсем то место, куда надо стремиться руководителям США.

– А что с ними не так, Джо? – спросил удивлённый Рейган.

– Медленные, грязные и.. Роберт подтвердит… вполне возможна куча жучков – невзирая на другие проблемы у КГБ, они вряд ли упустят такой случай.

– И каким тогда будет наше решение? – спросил Рейган.

– Запросить ещё раз погоду в Москве и садиться там… – ответил Макфарлейн, – насколько я знаю, в русской столице четыре гражданских аэродрома плюс еще пара военных, расстояния между ними значительные, один из них вполне смог бы нас принять.

– Решено – сообщите командиру.

Макфарлейн ушёл стучать в кабину пилотов, а Рейган продолжил беседу с Шульцем.

– Какие последние новости от русских?

– Только что пришло сообщение из Вашингтона – они таки выбрали нового руководителя.

– И кто же это, Романов или Горбачёв?

– Ты удивишься, Ронни, но ни тот, ни этот – генеральным секретарём стал Виктор Гришин.

– Гришин-Гришин… – начал вспоминать Рейган и вспомнил, – а, это московской мэр!

– Не совсем так, – уточнил Шульц, – мэром Москвы у них работает некий Промыслов, но он там как бы на хозяйстве, а Гришин руководит партийной организацией столицы.

– Понятно… – задумался Рейган, – ну и что это за человек?

– Мои люди срочно собирают информацию на него, я думаю через пару часов она поступит, от себя же могу сказать только, что это опытный партократ, в руководстве Советов он ещё со времён Сталина и Хрущёва.

– А что же Горбачёв с Романовым?

– По данным нашего кремлёвского источника Гришина выдвинул Романов, так что есть все основания полагать, что это одна группировка и она и победила… а партия Горбачёва потерпела поражение. В ближайшее время надо ожидать внутрипартийных разборок и смену правящих кланов…

– Жаль, Горбачёв был бы более предпочтительным партнёром для нас, – Рейган достал из столика бутылку Джонни Уокера и без вопросов разлил её в три хрустальных стакана – к ним присоединился Макфарлейн.

– Всё окей, Ронни, – сообщил он, беря в руки стакан, – аэродром в Чкаловском согласен нас принять, там нижняя кромка облачности выше, чем в остальных местах. О чём разговор?

– О Гришине, – сказал Шульц.

– Да, я тоже слышал о неожиданных переменах у русских, – ответил Роберт, вылив виски в рот, – пока преждевременно рассуждать о том, что будет дальше – надо посмотреть на их первые шаги.

– Какие у нас есть предметы для торга? – справился Рейган.

– Во-первых, Афганистан, конечно, – дал справку Шульц, – Советы увязли там не хуже, чем мы во Вьетнаме. А во-вторых, Першинги – это для них, как заноза в заднице.

– И что они смогут предложить нам взамен?

– Много чего, – отвечал Макфарлейн, – например сократить поддержку Кастро и перестать лезть в наш американский заповедник.

– Першинги всё равно придётся убирать, – заметил Рейган, – они слишком серьёзно дестабилизируют обстановку.

– А взамен мы можем выторговать небольшую кучу уступок по остальным вооружениям, – отвечал Шульц, – к тому же не надо забывать, что при всём различии наших политических систем мы можем не только соперничать, но и сотрудничать.

– Например? – поднял брови Рейган.

– Например в космосе – я слышал, они запускают постоянно действующую орбитальную станцию, а у нас даже и в отдалённой перспективе ничего похожего не значится.

– Надо подумать, – почесал затылок Рейган, – возможно ты и прав, Бобби. Сколько нам ещё лететь осталось?

Глава 9. Встречи в Кремле

Встречи в Кремле

Сообщение в газете «Известия»

12 марта в Кремле главы иностранных делегаций, прибывших на похороны К.У.Черненко, встретились с советскими руководителями. Они выразили глубокие соболезнования Генеральному секретарю ЦК КПСС В.В.Гришину, а также товарищам Тихонову, Громыко и Романову.

Советские руководители выразили глубокую признательность всем главам иностранных делегаций, прибывших в Москву. Соболезнования выразили: Генеральный секретарь ЦК БКП Т.Живков, Первый секретарь ЦК ВСРП Я.Кадар, Генеральный секретарь ЦК СЕПГ Э.Хоннекер, … Председатель Центрального военного совета КНР Дэн Сяопин… Президент США Р.Рейган…

Встречи на высшем уровне были запланированы естественно не со всеми делегациями, это было бы просто невыполнимо – всего их прибыло больше ста. Но с главными внешнеполитическими партнёрами и соперниками конечно поговорить было необходимо. Переговоры с китайцами были назначены на 15.15, с американцами – сразу после них, на 16.00. Беседа проходила в Большом Кремлёвском дворце, но не в парадном Георгиевском зале, а в помещении поменьше и поуютнее – в Александровском. С нашей стороны были всё те же лица, что в заметке, исключая Тихонова (он почувствовал недомогание и ушёл отдыхать), от КНР же присутствовали председатель Дэн, заместитель премьера Госсовета Ли Пэн и министр иностранных дел Цянь Цичень.

– Я думаю, мы обойдёмся без переводчиков, – так начал беседу Дэн, – я два года учился в Москве, русский знаю неплохо. Ли и Цянь тоже владею им на нужном уровне.

– Очень хорошо, – ответил Гришин, – при переводе иногда теряются важные особенности.

– Ещё раз выражаю от своего лица и от имени Китайской народной республики свои соболезнования, – дежурно продолжил Дэн

– Благодарю от себя лично и от имени народа всего Советского Союза, – ответил Гришин. – Давайте сразу к делу, товарищи... надеюсь мы можем себя так называть?

– Конечно, – согласился Дэн, – это общепринятое обращение среди коммунистов.

– Так вот, товарищи, – продолжил Гришин, – не пришла ли пора покончить с той прискорбной ситуацией, когда две крупнейшие социалистические страны мира оказались по разные стороны баррикад?

– Я понимаю, о чём вы говорите, товарищ Гришин, – подумав, отвечал Дэн, – действительно, то что случилось в наших отношениях в середине 60-х годов, это неправильно, и было на руку только врагам социализма. Давайте менять подходы и развивать сотрудничество, народ Китая горячо поддержит такие перемены.

– Мы подготовили ряд предложений для дальнейшего обсуждения, – сказал Гришин, – их вам представит товарищ Романов.

Китайцы дружно посмотрели на Григория Васильевича, сидевшего справа от Гришина, а тот откашлялся, раскрыл папочку с гербом СССР и начал.

– Первое… китайская экономика, как мы знаем, нуждается в энергоресурсах, Советский Союз может без малейших затруднений удовлетворить ваш спрос в нефти и газе. Для этого мы предлагаем построить две ветки, одна по нефти, другая по газу, из месторождений Сибири и Казахстана на китайскую территорию. Мощность этих веток и конкретные маршруты доставки могут явиться предметом совместных обсуждений.

И он протянул Дэну карту наших стран, соединённых пунктирными линиями в нескольких местах. Китайцы с большим интересом изучили её, потом Дэн ответил:

– Это очень заманчивое предложение, но что вы скажете насчёт цен на нефть и газ?

– Я думаю, мы договоримся о ценах, – дипломатично ушёл от вопроса Романов, – по крайней мере они точно не будут превышать мировые.

– Давайте продолжать, – ответил Дэн, – вы, кажется, говорили про ряд предложений?

– Да, – согласился Романов, – нефть и газ это только самое начало. СССР, например, нуждается в рабочей силе, а Китай может предоставить эту рабочую силу в очень больших объёмах, это второе.

– Принимается, – благосклонно кивнул Дэн.

– Есть ещё предложение по военно-техническому сотрудничеству – наработки советского ВПК весьма совершенны и продвинуты, мы могли бы поделиться ими с братским китайским народом.

– Например? – впервые вступил в беседу Ли Пэн. – Что вы готовы предложить?

– Например, – Романов пошелестел бумажками, – например новейший истребитель Су-27, система ПВО С-300 и… и ещё один из авианосных крейсеров также вполне мог бы стать предметом переговоров – у нас сейчас строятся два образца этой техники.

– Очень интересно… – пробормотал Дэн.

– Но и это ещё не всё – мы можем предложить Китаю участие в советской космической программе…

– И в чём выразится наше участие? – спросил Ли Пэн.

– Первый китайский космонавт может быть запущен на нашем Союзе скажем… допустим в следующем году. А в дальнейшем можно совместно осваивать нашу орбитальную станцию Мир. Наработками по ракетной технике мы также готовы поделиться – у нас сейчас на выходе тяжелая ракета с условным названием «Энергия», с помощью неё можно будет взяться и за другие планеты, в этом вопросе мы тоже надеемся на сотрудничество наших стран.

– И что же вы хотите взамен? – сформулировал наконец главный вопрос Дэн.

– Дружбы и сотрудничества по вопросам, представляющим взаимный интерес, – взял слово Гришин, – больше ничего.

– И конструктивного взаимодействия по афганской теме, – добавил Громыко.

В 16 часов переговоры с американцами начать не удалось, несколько затянулось обсуждение некоторых вопросов с Дэном, но в четверть пятого состав переговорщиков таки сменился – напротив Гришина с Романовым и Громыко уселись Рейган, Шульц и Макфарлейн.

– Примите наши глубочайшие соболезнования по поводу кончины мистера Черненко, – сразу же заявил Рональд, – от имени народа Соединенных Штатов.

– Мы принимаем ваши соболезнования – ответил Гришин, – и выражаем вам свою признательность за личный приезд в столицу нашей страны в нелёгкий для нас период.

Дежурные фразы повторили Шульц с Макфарлейном, после чего беседа плавно перетекла в деловое русло.

– Мистер президент, – заявил Гришин, – не кажется ли вам, что настал удобный момент для некоторой нормализации наших межгосударственных отношений?

Рейган переглянулся с партнёрами и ответил предельно обтекаемо:

– Наша страна всегда выступала за конструктив в отношениях со всеми членами международного сообщества. Но я полностью согласен с вами, мистер Генеральный секретарь, что наши отношения требуют некоторой нормализации. Мы готовы рассмотреть все ваши предложения.

– Предложения огласит Григорий Васильевич, – кивнул в сторону Романова Гришин.

Романов взял в руки вторую папочку с гербом, открыл её и начал:

– Главный камень преткновения в наших отношениях, как вы наверно и сами догадываетесь, мистер президент, – сказал Романов, – это размещённые в ФРГ ракеты средней дальности «Першинг-2».

– И расположенные в ГДР, Польше и Чехословакии ракеты «Пионер», – вклинился в диалог Шульц.

– Верно, – не стал отрицать очевидного Романов, – однако замечу, что Пионеры размещены там значительно позже Першингов и были ответной мерой – не было бы Першингов, нам не пришлось бы устанавливать Пионеры, но не наоборот…

На это у Шульца не нашлось, что ответить, поэтому Романов продолжил:

– Вы не хуже нас знаете, какое подлётное время до Москвы и Ленинграда у Першингов – оно втрое-вчетверо меньше, чем у Минитменов.

– Но и Пионерам лететь примерно столько же до Бонна и Лондона, – заметил Макфарлейн.

– Во-первых, – ответил Романов, – 6 минут это очень мало в любом случае, мы даже не успеем задействовать красный телефон, а во-вторых полностью симметричным был бы наш ответ с размещением ракет средней дальности где-то поблизости от Соединенных Штатов.

Американская делегация заволновалась, а ответил за всех Рейган.

– Мы это уже проходили, мистер Романов, в 62 году – слова «Карибский кризис» вам что-нибудь говорят?

– Конечно говорят, – взял слово Громыко, – я например тогда лично встречался с мистером Кеннеди, мы обсуждали возможные пути выхода из кризиса.

– Надеюсь, вы не хотите повторения тех событий? – спросил Рейган.

– Ни в коем случае, – заверил его Гришин, – однако и вы должны понять степень нашей озабоченности сложившейся обстановкой.

– У вас есть какие-то конкретные предложения? – спросил Шульц.

– Есть, – Романов перелистнул очередную страницу в своей папочке, – мы предлагаем так называемый «нулевой вариант».

– Поясните свою мысль, – предложил Рейган.

– Всё просто, мистер президент, – ответил Романов, – мы убираем Пионеры, вы выводите из Германии Першинги. Возвращаемся на пять лет назад, когда никаких ракет в Европе не было.

– Интересное предложение, – задумчиво ответил Шульц, – но оно конечно требует уточнений и согласований.

– Более того, – продолжил Романов, – мы предлагаем заключить договор о запрете ракет средней дальности, от 500 до 5000 километров например. Вы же не будете спорить, что этот вид вооружений наиболее дестабилизирующий в текущей международной ситуации?

– Мы не будем с этим спорить, – ответил, переглянувшись с коллегами, Рейган. – Предлагаю создать совместную группу для дальнейшей проработки этих вопросов.

– Принимается, – сказал Гришин, – но Першинги это ещё не все наши предложения, Григорий Васильевич, огласите весь список.

Романов кивнул и продолжил:

– Как нам стало известно из очень компетентных источников, в следующем месяце планируется передача афганским моджахедам переносных зенитно-ракетных комплексов «Стингер»…

– Ваши источники недостаточно компетентны в этом вопросе, – на автомате выскочило у Шульца.

– Хорошо, не будем настаивать на следующем месяце, поправим его на «в скором времени», – переформулировал Романов, – у нас есть своё предложение и по этому поводу.

– И какое же? – спросил Рейган.

– СССР начинает постепенный вывод своих сил из Афганистана и объявляет перемирие на… на полгода например, а между противоборствующими сторонами предлагается немедленно начать диалог на какой-то нейтральной площадке… например в Швейцарии или в Швеции.

– Мы согласны, – неожиданно для всех ответил Рейган, – Женева подходящее место для переговоров. А насчёт Стингеров вопрос обсуждаемый… Однако и у нас, мистер Генеральный секретарь, есть предложения к вашей стороне.

– С большим интересом выслушаем, – ответил Гришин.

– Соединённые Штаты весьма озабочены состоянием прав человека в СССР, в частности заключением под стражу и в психиатрические лечебницы оппонентов правящего режима, а также запрещением эмиграции лицам еврейской национальности, так называемым «отказникам». Решение этих вопросов существенно улучшило бы наши взаимоотношения.