Текст книги ""Фантастика 2025-198". Компиляция. Книги1-18 (СИ)"

Автор книги: Игорь Семенов

– В южных областях Советского Союза завершается уборка зерновых, – продолжала тем временем дикторша. – Несмотря на неблагоприятные для выращиваемых на открытом грунте культур погодные условия на протяжении лета, средняя урожайность в среднеазиатских областях по предварительным подсчетам составит не менее десяти центнеров с гектара, а собранных запасов хватит до нового урожая. Несмотря на все трудности, труженики советского села с каждым годом повышают производительность труда, получают все более лучшие урожаи.

На экране появилось изображение едущего по полю созревшей пшеницы комбайна – какой-то явно новой, никогда прежде не виданной, модели. Как было сказано диктором, события происходили на самом юге страны, в Среднеазиатской СФСР – где до Катастрофы буквально от горизонта до горизонта тянулись пустыни с редкими островками оазисов. Однако с изменением климата эти места быстро превратились в столь же бескрайние степи, которые и распахали под выращивание хлеба. Беда лишь в одном. Песчаная почва тех мест особым плодородием не отличалась никогда – слишком уж маленький и бедный плодородный слой. Чтобы в таких условиях вырастить хоть что-то путное – надо было очень постараться. И хоть сейчас год за годом образовывался все более и более толстый слой перегноя, но без вагонов удобрений и четкого соблюдения агротехники нормальной пшеницы в тех местах, увы, по-прежнему не вырастить...

Впрочем, освоение тех земель стало вообще вынужденной мерой... Когда стало понятно, что зима затянется надолго, пришлось срочно осваивать те места, где в новых условиях было возможно земледелье. Ведь овощи овощами, но зерновые-то в теплицах не вырастишь. Больно гигантские площади придется застеклить. Поэтому посевную 1967 года пришлось пропустить – как потом выяснилось, вполне правильно. Короткое лето, даже на юге Средней Азии продолжавшееся с мая по сентябрь, все равно бы не позволило получить урожай. А вот семенной материал попросту пропал бы. Хотя подготовку к следующему году все же начали. Переселяли туда людей из выселенных деревень и поселков Урала, Сибири, европейского Севера и даже центральной России, расселяя в снятые с тележек железнодорожные вагоны и сборно-щитовые дома, строили по облегченным нормам железные дороги, везли вагоны удобрений, перевозили технику, строили МТС. А вот уже на следующий год начали распахивать бывшие пустыни... 'Освоение пустыни' – так вошли в историю события 1967-1968 годов.

Хороших урожаев на новых землях не получалось, но протянуть первые, самые тяжелые и холодные, годы удалось. Ну а там уж и сорта специальные вывели, и агротехнику специальную разработали, и лесополосы постепенно разрослись... И климат все же потеплее стал, стало возможным вновь распахивать поля в более северных регионах, а не только в Средней Азии, Краснодаре и южной Украине, как оно было в 1968 году.

После потепления многие люди вернулись домой – в деревни и поселки средней полосы, Южного Урала, Алтая и Сибири. Снова начали распахивать поля, которые даже после изменения климата давали гораздо лучшие, чем в бывших пустынях, урожаи. Но многим возвращаться было попросту некуда – там, где они жили, земледелье стало попросту невозможно. Эти люди так и остались на новых землях. На юге Казахстана, в Узбекистане и Туркмении возникли тысячи деревень, поселков и даже небольших городков, заселенных выходцами из Сибири и с Севера. Здесь теперь строились дома и дороги, элеваторы и заводы, сюда перевозили часть промышленности...

Впрочем, что далеко ходить... Сам Владимир – точнее, его родители – тоже ведь из эвакуированных был. До Катастрофы они все жили в небольшом поселке на Урале, под Миассом, но во время Долгой зимы, в конце лета 1967 года, он был эвакуирован. Будучи удаленным от железных и основных автомобильных дорог, поселок попал в список подлежащих обязательной эвакуации. Советское правительство учло опыт первой зимы и то, сколько труда и ресурсов уходило на расчистку дорог и доставку всего необходимого в подобные населенные пункты. В условиях жесткой экономии это было признано нецелесообразным. Два дня на сборы – и по машинам. В эвакуацию.

Эвакуировали людей в города и поселки вдоль железнодорожных линий – но преимущественно в европейскую часть России. Их поселок эвакуировали в Саратов, где деду с бабкой Владимира по отцовской линии на семью из пяти человек выделили номер в гостинице, что на тот момент считалось очень хорошо. Многим и того не досталось. У кого детей не было – селили в студенческие и заводские общежития по две семьи на комнату, в школы с детскими садами, в коммуналки. Лишь в 1975 году люди начали по домам возвращаться – только далеко не все. Многие так и остались на новом месте. Те же дед с бабкой Владимира к тому времени уже имели в Саратове полученную от завода квартиру – и возвращаться в полуразрушенный поселок, где многое придется восстанавливать заново, не захотели.

Отцу его во время эвакуации было восемь лет. Родителей его матери эвакуировали тоже из Челябинской области, тоже из небольшого поселка. И поселили в ту же гостиницу – ее выделяли как раз под эвакуированных из тех мест. Так и получилось, что его родители практически с самого детства знакомы оказались – хотя поначалу и не придавали этому никакого значения. Дети там в каждой семье были, зачастую по несколько. Тем временем изображение в кадре внезапно сменилось на родную Саратовскую область.

– В Саратовской области средняя урожайность зерновых составила 16,2 центнера с гектара, – продолжила дикторша, пока на экране скребковый транспортер засыпал зерно в какое-то хранилище. – Практически завершена уборка озимых, начинается уборка яровых культур. Элеваторы и зернохранилища области готовы к приему нового урожая.

Картинка вновь сменилась на изображение длинной колонны ЗИСов-самосвалов с зерном. Вот только Владимир-то помнил, что в прошлом году урожайность по области составляла 20 центнеров с гектара. Так что в этом году показатели были явно хуже... Хотя голодом, конечно, не грозили. И это при куда меньших затратах, чем в той же Средней Азии.

– Ижевский автозавод приступил к серийному производству нового легкового автомобиля 'Иж-Орбита'. Новый автомобиль в кузове 'Комби' с традиционным задним приводом оснащен 1,7-литровым 85-сильным двигателем внутреннего сгорания УЗАМ-331, являющимся дальнейшим развитием мотора знаменитого 'Москвича-412'. Автолюбители со всего Советского Союза уже выстраиваются в очередь за новым автомобилем. В соответствии с планами завод станет выпускать не менее 200 тысяч автомобилей в год.

А вот это уже было интересной новостью... Со времен Катастрофы новых моделей 'дорожных' автомобилей практически не создавалось. 'Москвич' и его филиалы делали практически готовые в 1966 году к запуску в производство 'Москвичи-412' и их модификации и спешно разработанный и запущенный в производство прямо во время Долгой зимы 'Москвич-2150', ГАЗ продолжал делать 'Волги' и ГАЗ-69, а также создал полноприводную версию ГАЗ-24... Про планы запуска в производство новой модели говорили давно – но все оставалось на уровне слухов. Больно уж дорогое это дело – новую модель в серию запустить. Но вот оно наконец-то свершилось... Удивлял лишь выбор автозавода – не в Москве, а в Ижевске, на с большим трудом построенном уже после Катастрофы заводе, лишь в 1984 году приступившем к массовому выпуску автомобилей. Будучи спроектирован иностранными специалистами, ижевский завод должен был оснащаться импортным же оборудованием – однако после Катастрофы все эти планы накрылись медным тазом. Зимой 1966 года поставки оборудования полностью прекратились и строительство завода остановилось. И если поначалу у советского руководства еще оставались какие-то надежды, то Долгая Зима рассеяла их как дым. После ее окончания достраивать завод пришлось уже своими силами – и строительство это изрядно затянулось... Впрочем, ижевскому автозаводу все же повезло – его достроили. В то время, как многие другие стройки во время Долгой зимы были сначала законсервированы, а затем и заброшены. И если по окончанию ее в центре и на юге европейской части СССР большинство из них все же были достроены, то в северных областях и в Сибири многие из этих строек оказалось заброшено... Хотя что о заводах говорить. Целые города ведь отселяли! Норильск, Мурманск, Молотовск и Архангельск – лишь самые известные примеры. Тут вот уже не первый год обсуждается перспектива возможной эвакуации Ленинграда – впрочем, уже сейчас население города сократилось почти втрое по сравнению с тем, что было по окончанию Долгой зимы. Больно уж сказывалась близость к надвигающемуся с севера скандинавскому леднику...

– А ведь как могли бы жить, – задумчиво произнес Владимир.

Тем временем новости сменились прогнозом погоды. Вот уж где советская наука достигла небывалых высот – так это в прогнозировании погоды. Передаваемые прогнозы были точными практически всегда, ошибки бывали крайне редко. До Катастрофы о такой точности можно было лишь мечтать... Наконец-то прогноз погоды, а вместе с ним и вечерний выпуск новостей, закончился, а по телевизору начался показ документального фильма 'Катастрофа' про события уже более чем полувековой давности...

Да, сколько планов было, сколько надежд, сколько мечтаний... И все это в один миг перечеркнули дебилы-американцы. На долгие годы жизнь превратилась в сплошное выживание, вечную борьбу за урожай, вечную неуверенность в завтрашнем дне. Когда боишься делать далеко идущие планы, не зная, каких капризов погоды ждать в следующем месяце или следующем году. Катастрофа ушла, но призрак ее так и остался где-то рядом...

Глава 2.

Первый выход за камень состоялся лишь спустя почти два месяца – несмотря на ограниченность в средствах, госбезопасность решила подойти к делу с полной серьезностью. Первым делом подлатали дорогу к территории бывшей воинской части, на территории которой припрятали 'объект'. Затем по периметру возвели пятиметровый забор из профлиста с будкой охраны на въезде, а непосредственно над провалом установили быстровозводимый ангар с установленной внутри кран-балкой для подъема и спуска грузов в бункер. После чего расширили пролом в крыше бункера и установили в него лестницу. Лишь после этого Карякин, вооружившись мощный фонарем, решил сходить 'на разведку.

– Веди, Сусанин-герой, – показывая фонарем в сторону лестницы, обратился он к Владимиру.

– Идите вы нафиг, я сам заблудился, – ответил он, направляясь к лестнице.

Длинные ряды стоек с оборудованием не заинтересовали ни Карякина, ни научников – не ради этого древнего хлама они пришли сюда. Не уделили они и особого внимания тому, каким способом Владимир вскрывал кодовые замки на пути к камню. За то на сам камень пялились все.

– Ну что, кто первый? – попытался подзадорить людей Владимир.

Попытка, однако, оказалась тщетной. Пришлось, предварительно посветив в глаза фонарем, двигаться первому самому. Но солнца на этот раз не было. С затянутого тяжелыми тучами неба капал мелкий холодный дождик... Выйдя в новый мир, Карякин лишь усмехнулся увиденному – за то научники глядели во все глаза. Пока один из них не отошел несколько шагов в сторону от камня. Внезапно с той стороны раздалось рычание, и Владимир, быстро выхватив нож, обернулся в сторону опасности. Из-под невысокого куста на них глядела невысокая, сантиметров сорока в холке, псина.

– Ой, собачка, – вдруг воскликнул один из ученых, двинувшись было в ее сторону.

– Назад, быстро! – скомандовал Владимир.

– Это что, волк что ли? – растерянно уставился на него парень.

– Хуже, – помотал он головой. – И того, и другого. Видишь вон рыжие пятна по бокам? Это волкособака, помесь двух видов.

– Принюхавшись к окружающему воздуху, волкособ схватил остатки тушки зайца и в пару прыжков скрылся из вида. Кто такие люди – зверь явно понимал. И знал, что их следует опасаться...

– Так, слушаем мою команду, – зазвенел металл в голосе Юрки. – Без оружия на эту сторону Камня – ни шагу! И никогда не ходить по одному, пока мы тут местность от хищников не почистим. А сейчас пошли назад, пока до нитки не промокли.

Проход решили пробивать сразу к камню – протащить тяжелые крупногабаритные грузы по лестницам было попросту невозможно. Тем более, что системы вентиляции давно не работали – так что, пока таскали грузы для лагеря по другую сторону, из подземелье выдышали весь кислород – и пришлось делать временную вентиляцию из пожарных рукавов. Однако работа постепенно шла.

По ту сторону камня, помимо забора из сетки-рабицы, установили также метеорологическое оборудование и антенну. И тут началось самое интересное!

– Вызывал? – входя в кабинет Карякина, спросил Владимир.

– Да, – кивнул головой в знак согласия подполковник, – Садись.

– Что-то интересное обнаружили?

– Еще какое, – усмехнулся подполковник. – Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. Несмотря на то, что мое начальство надеялось совершенно на другое.

– И что там?

– Если вкратце – СССР. Самый что ни на есть настоящий...

– А начальство-то что?

– А вот оно-то как раз надеялось, что там никакой власти давно нет. Классический 'постап' как в голливудских фильмах. Банды, дикари, людоеды и все прочее в том же духе.

– И тут приходим мы, все в белом? – усмехнулся Владимир.

– Да, именно! Приходим, устанавливаем свои порядки. И дальше получаем запасной аэродром 'на всякий случай'.

– Это на какой же 'всякий'?

– Да на любой... Ядерная война, экологическая катастрофа, извержение супервулкана, падение астероида... Ну а на первом этапе хотя бы выкачивать оттуда ценные ресурсы... Теперь же, сам понимаешь, ничего этого не будет. Так что увеличения финансирования на следующий год можно не ждать. Задачи меняются.

– И какие теперь планы?

– Скрытно разведать, что там и как. Ну и чисто научные исследования. Сбор информации о катастрофе и ее последствиях с целью разработки превентивных мер на случай аналогичных катаклизмов в нашем мире. Много людей для этого, сам понимаешь, не нужно. Как и денег тоже.

– А что с СССР?

– Да ничего, – отмахнулся Карякин. – Никаких официальных контактов, исключить обнаружение со стороны советских спецслужб. Или ты хочешь, чтобы наши нувориши на контакт с советским генсеком вышли? Так и так, дескать, мы тут у себя СССР разворовали и растащили, давайте дружить? Догадываешься, куда их пошлет товарищ Антон Викторович Нестеров?

– Это тамошний генсек?

– Ага, – подтвердил Юрий. – Кстати, надо бы выяснить дату рождения. Наши спецы уж больно хотят выяснить, есть ли и у нас такой человек... Но в радиопередачах, увы, про это ничего не было. Возможно, помогли бы фотографии, но расшифровать сигналы с их телестанций пока не получается. Кодировка совершенно другая, у нас нет даже близких аналогов. Так что техника у них совершенно иным путем развивалась... Вот хотя бы...

С этими словами, найдя какую-то запись, Карякин щелкнул кнопку на компьютере – и в кабинете подполковника ФСБ России раздался показавшийся совершенно неуместным здесь и сейчас выпуск новостей из чужого мира.

– Сегодня, 20 июля в городе Пензе начал свою работу новый гигант советской промышленности – пензенский радиозавод, который станет передовым предприятием микроэлектронной промышленности. Будучи оснащенным самым совершенным на сегодняшний день оборудованием, пензенский радиозавод будет выпускать микросхемы по технологическому процессу 67 нанометров, что позволит создавать более мощные и малогабаритные электронные устройства. На открытии завода присутствовали генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Антон Викторович Нестеров и министр электронной промышленности СССР товарищ Федор Константинович Петровский.

Щелкнув кнопку, Карякин остановил воспроизведение.

– И таких выпусков новостей мы записали полно. Открытия заводов, сводки с полей, урожаи в теплицах, надои в каком-то там колхозе-миллионере, запуски спутников...

– Спутники? Значит, нас могут и обнаружить?

– Наверняка могут, – согласился Карякин. – Если знать, где искать.

– Но вообще какое-то у них все устаревшее... Техпроцесс 67 нанометров... Я ж, сам знаешь, последние годы компами торговал – так что в этой области неплохо освоился. Так у нас уж восемнадцать лет назад на 65 нанометров вышли.

– Не у нас, – поправил подполковник. – А на Западе. А у нас до сих пор 90 нанометров толком не освоят в серии. Так что не нам уж считать их отсталыми...

Буквально через два дня в лагерь доставили несколько дронов – небольших гражданских аппаратов, которые можно было протащить через все лестницы и переправить на другую сторону – для разведки местности, а с ними вместе прибыли и операторы. А так хоть в радиусе десятка километров местность разведать можно. Однако снимки с дронов дали мало полезной информации. Ближайшие окрестности оказались совершенно безлюдны, ближайшие деревни и поселки давно и начисто заброшены. Лишь в сторону Миасса, на самой грани видимости угадывались жилые места. Но подробности с такого расстояния было не рассмотреть...

Впрочем, все это время Владимир занимался совершенно иным делом – Карякин озадачил его прослушкой и анализом записанных по ту сторону радиопередач. Прежде всего, от советского информбюро – хотя иногда попадались и другие записи. Проскакивало даже что-то на иностранных языках... Прослушивая все эти записи, Владимир выписывал в отдельную папку полученную информацию – точнее, ту ее часть, что была интересна руководителям проекта. Вся информация делилась при этом на несколько категорий: исторические факты, политическая ситуация, экономическая ситуация, технологический уровень параллельного мира... Все это впоследствии будут анализировать совсем уж иные специалисты в высоких кабинетах.

В результате из-за изменившихся планов первый выход 'в поле' состоялся лишь ближе к концу августа, когда по ту сторону камня уже начинало заметно холодать. Лето там было явно короче, чем в родном мире Владимира...

– Ваша задача, – открыв на компьютере карту, начал Карякин, когда Владимир с назначенным ему от 'контор напарником явились для получения задания, – разведать вот эту пару деревень неподалеку... По данным разведки с воздуха, люди их давно покинули и больше не появляются. Но вам надо будет это проверить. Если все чисто, то второй задачей будет постараться найти любые источники информации, которые пролили бы свет на происходившее по ту сторону камня за последние полсотни лет. К сожалению, информации из радиоперехватов слишком мало – и она слишком отрывистая, не больно-то в Союзе том любят прошлое в подробностях вспоминать... Так что выстроить на ее основе целостную картину не получается. А для нас это сейчас – первоочередная задача...

***

Искать работу Владимир начал через день после приезда. Как раз понедельник, начало рабочей недели – так почему бы не объехать заводы? Поскольку же предстояло объехать, возможно, сразу много предприятий, то ехать он решил на собственной машине.

Легковых автомашин в СССР было, собственно говоря, очень немного моделей. Если не считать совсем уж старых, выпускавшихся еще до Катастрофы, то все они делились на две категории – дорожные и повышенной проходимости. Во вторую из них входило три модели – 'Москвич-2150', ГАЗ-69 различных модификаций (причем, первая и ныне выпускавшаяся четвертая модификации одинаковыми имели разве что кузова) и ГАЗ-74, выпускавшаяся мелкой серией 'Волга' ГАЗ-24 с полным приводом. Первая же категория состояла и вовсе из двух моделей 'Москвича-412' в различных модификациях (включая ижевский 'Комби') и 'Волги' ГАЗ-24.

'Волгу' в личном пользовании, впрочем, Владимир всегда считал лишней роскошью. Его же автомобилем был тот самый 'Москвич-412' – правда, в одной из последних модификаций. Другая система охлаждения, коробка передач без кулисы, измененная подвеска, прямоугольные передние фары, рулевая рейка, новые сиденья, другая панель приборов и еще, наверное, целый ряд изменений, о которых Владимир и не задумывался. Как ни крути, уже пятая модификация – сейчас же заводы выпускали уже шестую... Прежними оставались кузов, двигатель и практически вся трансмиссия и подвеска – главные элементы автомобиля, освоение которых в производстве было самым затратным делом.

Притащив из дома и поставив на место заряженный аккумулятор, Владимир в несколько нажатий рычажка на бензонасосе подкачал бензина в карбюратор, после чего захлопнул капот и залез на водительское сиденье, повернул ключ и без труда завел двигатель. Машина у него всегда была в идеальном состоянии...

Первым делом его дорога лежала на расположенный неподалеку саратовский авиационный завод. Один из гигантов советской авиационной промышленности, выпускавший когда-то военные самолеты и зенитные ракеты, в годы Долгой Зимы он полностью прекратил выпуск самолетов, переориентировавшись на производство быстровозводимых модульных теплиц и оборудования для тепличных комплексов и гидропонных ферм и вернулся к производству самолетов, теперь только гражданского назначения, лишь в 1980 году, когда климат более-менее пришел в норму, атмосфера очистилась от вулканического пепла, а погодные катаклизмы достаточно поутихли. Ну и метеорологи, само собой, научились достаточно точно прогнозировать изменения погоды в новых условиях.

Впрочем, даже сейчас самолеты производились не такими уж большими количествами. Да и куда летать-то? В братские Чехословакию или ГДР с Албанией? Так не так многим туда надо. В Иранскую ССР? Или в Сибирь? А зачем? Вахтовики разве что кое-куда летают – да сибиряки прилетают отдыхать на южные моря. На близкое же расстояние люди предпочитали добираться поездами, привычно не доверяя авиации. Мало кому хочется вместо пункта назначения прилететь куда-нибудь на запасной аэродром...ало кому хочется вместо пункта назначения прилететь куда-нибудь на запасной аэродром... Так что многие авиазаводы были перепрофилированы под другую продукцию. В особенности те, что производили до Катастрофы военную технику. Поскольку после Долгой зимы СССР оказался единственной страной, способной производить самолеты, то устареть они больше не могли. Так что производство их восстанавливать не стали – лишь ремонтировали и модернизировали (прежде всего, в плане электронного оборудования) те, что уже были. Вернуться к этому вопросу пришлось лишь недавно, в начале 'нулевых' – когда стало понятно, что стоящие до сих пор на вооружении Миги-21 и Су-7 с Су-15, несмотря на все капитальные ремонты и модернизации, давно исчерпали свой ресурс и требуют срочной замены. Возобновлять производство старых машин тогда посчитали нецелесообразным – вместо этого было поручено начать производство самолетов нового поколения, которые на момент Катастрофы лишь планировалось запускать в серию... И пока проекты дорабатывали под современные технологию и элементную базу – на заводах срочно готовились к возобновлению производства самолетов. Расконсервировали и ремонтировали простаивавшие не одно десятилетие производственные линии, закупали новые станки на замену задействованным в других производствах, ремонтировали и создавали заново технологическую оснастку. Впрочем, планы на производство были не такие уж и большие – в нынешних условиях даже тысячу современных боевых самолетов можно было считать откровенно избыточным количеством... Хватит и половины от этого количества. Вот только Саратовского авиазавода это опять же не коснулось.

Зайдя на проходную завода, Владимир спросил у вахтера о расположении отдела кадров – и уже пару минут спустя зашел в заставленный длинным рядом шкафов и стеллажей большой кабинет. Блеклые обои на стенах, цветочки на окнах, лампы дневного света под потолком и несколько заваленных грудами папок рабочих столов, на паре из которых стоят персональные ЭВМ образца начала прошлого десятилетия – типичный 'конторский' облик. Ничего примечательного.

– Здравствуйте, вы ко мне, товарищ? – подняв голову от каких-то бумаг на столе, обратилась к Владимиру единственная присутствовавшая на рабочем месте сотрудница отдела кадров – молоденькая и на удивление симпатичная русоволосая девушка.

Привыкнув, что обычно в таких местах натыкаешься на пару-тройку недовольных жизнью старых грымз, которые, зачастую не стесняясь даже присутствия посторонних, перетирают косточку каким-нибудь знакомым или с важным видом обсуждают какие-то одним только им понятные женские дела, в первый миг Владимир даже растерялся, но потом, поняв, что откровенно пялится на кадровичку, смутился и отвел взгляд. Еще подумает что-нибудь не то...

– Ну да, наверное. Я на счет работы узнать хотел...

– Кем устроиться хотите?

– Ну смотря что предложить можете, – пожал плечами Владимир, передавая документы и усаживаясь напротив кадровички.

Быстро просмотрев диплом и пролистав трудовую книжку, девушка затем достала из ящика пару скрепленных меж собой листов со списком вакансий и быстро пробежала его глазами.

– Инженер-электроник, значит, – задумчиво произнесла она. – А почему на Севере работали?

– А зачем люди на Север едут? – пожал плечами Владимир. – На заработки, конечно.

– Не понимаю я вас, – задумчиво произнесла девушка. – Вот честно... Ехать в этот ледяной ад работать, где зима по девять месяцев в году, где полярные медведи на улицы забредают...

– Но ведь кому-то ж и там работать надо. Мы-то хоть наездом там, а многие всю жизнь живут.

– Не знаю, – покачала головой девушка. – Разве можно жить там? Я бы, наверное, эвакуировала б давно и Север, и Сибирь. Зачем жить там, где зимой стоят семидесятиградусные морозы и по несколько дней подряд бушует пурга? У нас ведь большая страна! Всем места хватит.

Места-то, может быть, и хватит. Только как прожить без угля и железа, без меди и никеля, без газа и алмазов? Без всего того, что дает земля Севера и Сибири? Да, не будь этого – многие города Сибири давно бы эвакуировали, спасала их лишь близость к важным месторождениям полезных ископаемых. Из-за этого жизнь там продолжалась даже в самые тяжелые годы Долгой зимы. Несмотря ни на что... Ну а производить все на месте и везти готовую продукцию зачастую проще и выгоднее, чем гонять за тысячи километров вагоны с углем, рудой, бочки нефти... Тем более, что, как ни крути, но инфраструктуру поддерживать все равно придется. Тысячи километров железных дорог, ЛЭП единой энергосистемы, коммуникации в шахтерских городах и поселках... Да и не хотели многие уезжать. Все же та земля, даже и холодная и суровая, – их родина... Но объяснять этого девушке он не стал...

– Ладно, отвлеклась я, – мгновенно посерьезнев, продолжила она. – Со станками с ЧПУ дело имели?

– Да, на первой работе.

– Тогда могу предложить работу по вашей же специальности, – продолжила она, повернув к Владимиру вытащенный из лежавшей на столе папки лист.

'Карточка вакансии'... Требования к образованию, опыту работы, испытательный срок, должностные обязанности, условия труда. Ремонт и наладка станков с ЧПУ, значит. И, наконец, в самом конце, сумма оклада. 2725 советских рублей – весьма неплохо, раза в 1,5 выше средней зарплаты рабочих. Хоть и не идет ни в какое сравнение с 'северными' расценками...

– Согласен, – после недолгого раздумья ответил Владимир.

– Хорошо, – улыбнулась кадровичка. – Тогда я сейчас запишу ваши данные – и через день-другой ждите звонка.

– Спасибо!

Настроившись на длительный поиск подходящей работы, Владимир даже удивился тому, насколько быстро все получилось. Все ж одно дело – устроиться куда-нибудь рабочим. Это-то как раз всегда запросто... Другое – найти подходящую работу на инженерных должностях, да еще и недалеко от дома.

– А что вы, кстати, при входе уставились на меня как... – когда Владимир уже подходил к двери, окликнула его кадровичка.

– ...как баран на новые ворота? – закончил он фразу.

– Ну да, – смутившись такому сравнению, кивнула девушку.

– Разрыв шаблона, – улыбнулся Владимир, – Привык, знаешь, что заходишь, а там... тетки такие важные сидят, – постарался он изобразить выражение лица привычных ему по прошлым работам 'кадровичек', чем вызвал звонкий смех девушки.

– Понятно, – отсмеявшись, ответила она, – Не вы первый такой...

Выйдя за проходную, Владимир дошел до машины и, заведя двигатель, двинулся в обратный путь... Только по пути почему-то все вспоминалась симпатичная девушка-кадровичка. Дурак, блин! Девушка-то хорошая – на первый взгляд, во всяком случае. Вот только ей-то от силы двадцать пять лет, а то и того нет, а тебе через пару лет сорок уж стукнет...

Заехав по дороге в магазин, Владимир обналичил 'коровьи' карточки – на молоко и говядину, попутно закупился хлебом и макаронами и поехал домой. Хорошо все же ходить за покупками в рабочее время – никаких тебе очередей! В магазине он оказался вообще единственным покупателем. Пройдясь вдоль рядов и набрав все, что нужно, он подошел к кассе, где выложил все покупки на прилавок и выложил карточки. Проверив по ЭВМ номера, кассирша поставила штамп о покупке молока – после чего открыла стоявший за спиной холодильник, достав оттуда бутылку молока.

– Мясо всю норму берете?

– Да, всю.

Взяв ручку, кассирша поставила в соответствующей строке две 'галки', поставила отметки о покупке на ЭВМ, а затем также поставила штамп на карточку и, дойдя до морозильника, вытащила оттуда два запечатанных пакета с мясом.

– Проверяйте целостность и забирайте.

Ну да, после вскрытия упаковки претензии о недовесе не принимаются. Специально чтобы продавцы не могли обвесить покупателей за счет сбитых весов или продать одному одни кости, а другому (за 'доплату' себе в карман) мякоть были созданы 'нормальные порции' – запечатанные пакеты из расчета одна упаковка на полмесяца. Карточки на их получение выдавались по месту работы и не подлежали обналичке или передаче в третьи руки – только обмен на мясо в магазине. Поначалу, правда, все равно находились пытавшиеся 'уменьшить' порции продавцы – за что многие вскоре основательно 'присели', а другие учли их печальный опыт и притихли. Но сейчас упаковка такая, что без специального оборудования и вовсе не подделать. Хотя, конечно, черный рынок существовал все равно – были люди, кто перепродавал мясо из своих порций, на что милиция смотрела сквозь пальцы. Ну не хотят люди сами есть – и не надо, их выбор. Лишь после этого Владимир оплатил остальные покупки и двинулся на выход...

Доехав до дома, Владимир убрал все покупки по местам, поставил на плиту кастрюлю воды для супа, а сам тем временем включил телевизор. На первом канале как раз начинался выпуск новостей. На втором канале шла четвертая серия знаменитого киносериала 'В снежном плену' – художественное изложение событий Долгой зимы. Снятый в далеком 1977 году, его показывали практически на каждую годовщину Катастрофы – и вот опять. Как раз в этот момент один из ученых выступал с докладом о прогнозируемых изменениях климата.