Текст книги ""Фантастика 2025-198". Компиляция. Книги1-18 (СИ)"

Автор книги: Игорь Семенов

«Артур, – спокойно подумала она. – Не отстанет», – следующая четкая мысль, а затем пронзило острое чувство вины. Артур. Ему не все равно, что с ней. С дурой и предательницей, которая бросила его ради преступника, убившего Землю.

– Карина, давай поговорим? – услышала она.

Артур… Он был прав во всем, он докопался до истины, он заботился о них всех, о ней, он искал их, когда Рональд похитил… Она не должна отвергать его помощь, которой даже не заслужила.

– Хорошо, – апатично ответила она и подала рукой знак открытия двери. Дверь отъехала в сторону, в проеме появилась высокая фигура Артура. Сзади она увидела лица Духа и Андрея, но, видимо, друзья решили не передавливать – в комнату вошел только Артур.

На лице была написана тревога. И Карине снова стало стыдно. За то, как она бегала от него, отвергала его разумные слова, что бросила его, не разговаривала с ним, зная, что он переживает… А вместе со стыдом, как ни странно, возвращалась жизнь. Немного, совсем чуть-чуть жизни.

Артур молча сел на кровать. Не слишком близко, что ее порадовало. Еще не хватало, чтобы он начал обнимать ее, успокаивать… вот это уже было бы слишком. Несколько минут они молчали.

– Ты был прав во всем. Прости меня, – наконец сказала Карина. Как бы ни хотелось говорить спокойно, фраза прозвучала, как стон.

– За что? – Артур обернулся, недоуменно глядя в ее лицо, – это ты прости меня.

– За что? – удивилась Карина.

– Я докопался до правды и этим разрушил твою жизнь.

– Ты сделал то, что должен был сделать.

– Ты не сердишься на меня? – в голове Артура звучало удивление.

– Не сержусь. Это я виновата перед тобой. И перед всеми. Я не разглядела преступника, поверила ему. Обидела тебя, не разговаривала с тобой. Я вела себя, как дура, подлая дура. Да и не как… Дура и есть.

– Не говори глупости, – вдруг улыбнулся Артур, – ни в чем ты не виновата. Тебя обманули, ты не могла не поверить. Верить в Хранителей слишком в твоем характере, что бы ты не поверила. А я ведь тебя знаю…

– Да, – согласилась Карина, – ты снова прав. Как всегда… Я просто дурочка, верящая в сказки.

– Карина, – Артур на мгновение протянул руку, но она инстинктивно отодвинулась. Он не будет обнимать и утешать ее. Так нельзя. Вслед за этим он начнет ее целовать, захочет вернуть ее, вернуть все на круги своя… А она не может… Она не может вернуться. Потому что Артур ей теперь как брат. И потому что она мертвая. И потому что она слишком виновата перед ним, перед всеми и во всем.

Теперь общество Артура будило в ней панику. Если пересечь границу, то может быть все что угодно, а она не может… Сейчас она слишком беззащитна, чтобы владеть ситуацией.

– Артур, – Карина с мольбой посмотрела на него, – послушай… Я очень благодарна тебе за поддержку. Но сейчас мне надо побыть одной. Я еще не во всем разобралась. Разреши мне побыть одной? Я могу только попросить… И прошу тебя.

– И что ты будешь делать тут одна? – с улыбкой спросил Артур.

– Думать. Потом спать лягу. А утром все будет нормально, займусь делом.

Артур внимательно вгляделся в ее бледное лицо.

– Нет, Карина, – твердо сказал он, – ты не будешь сидеть здесь весь день и смотреть в одну точку. Я не уйду. И ты не останешься здесь. Потому что нужна твоя помощь.

– Помощь? – удивилась Карина.

– Да. Пойдем!

– Куда? – изумилась Карина.

– К Б'Райтону. Нужно, чтобы ты рассказала нам о тайванцах. Об их менталитете, обычаях, традициях, мировоззрении и укладе жизни. Ты сблизилась со многими из них. Поэтому нужно, чтобы именно ты о них рассказала. Пойдем скорее, с завтрашнего дня мы начнем с ними работать, – Артур встал и протянул ей руку ладонью вверх.

«Умный, – подумала Карина, – и хорошо меня знает».

И встала. Как бы тяжело ни было, если ее просят о помощи – она должна помочь. Тем более что помогать Союзу она просто обязана, чтобы хоть как-то искупить вину перед ним.

Она не приняла Артурову руку, но рядом с ним мир опять стал хотя бы немного более реальным и надежным. А тьма чуть-чуть отступила.

Это был предпоследний мир, где Ки’Айли еще на что-то рассчитывала… И тут тоже ничего. Но она уже почти не надеялась, понимала, что действует скорее из нежелания сдаваться и чтобы не бездействовать. А рано или поздно это должно закончиться. Ей придется вернуться ни с чем. С опустошенным сердцем и погибшей надеждой. Вернуться к долгу и подпасть под Запрет.

При мысли о Запрете ей становилось страшно. Ки’Айли, которую в детстве не отпускали с Коралии, все так же не любила любое ограничение свободы. А уж Запрет, лишение неотъемлемой возможности Древних ходить по мирам, казался ей хуже смерти.

Поэтому сейчас, в этом мире, когда она смотрела на широкое поле с шатрами для хозяев и загонами для рабов, в ней нарастало возмущение. Даже издалека был слышен визг кнутов и брань охранников, загонявших пленных в огороженный деревянными палками загон. Слышался лязг металла и стоны несчастных пленников… Ки’Айли сжала кулак от возмущения. Рабство она не любила ни в каком виде, и оставить все, как есть, не могла.

В этом мире одна раса здоровенных, как глыба, человекоподобных существ с серым рогом вместо носа совершала набеги на простых людей, живущих по соседству. Уводила пленников в рабство, а тех, кто оказывал сопротивление, жестоко убивала. Ки’Айли давно знала об этом, но вживую столкнулась в первый раз.

Дождавшись, когда почти стемнеет, она прокралась к загону, где вповалку спали пленники: мужчины, женщины, даже дети, скованные одной цепью через кандалы на ногах. Кто-то из них перешептывался, кто-то тихо стонал во сне. Его пинали в бок, чтобы не разбудил прикорнувшего рядом охранника. Ки’Айли ударила охрнника по шее ребром ладони, чтоб не проснулся, аккуратно сняла ключи с его пояса, перелезла через загородку и принялась расстегивать на пленниках кандалы…

– Тихо, – прошептала она в ответ на изумленные вопросы и приглушенные стоны. – Быстро туда, там лес. Если вас заметят, я задержу, – она указала на тропинку через поле, ведущую к лесу.

Крепкий телом старец, вероятно, лидер пленных, благодарно сжал ее плечо.

– Спасибо, девочка, береги себя! Беги с нами!

Ки’Айли отрицательно покачала головой и направила первых освобожденных на тропинку. Еще с четверть часа она снимала оковы с благодарных, напуганных, но готовых бороться за жизнь, людей. Несколько раз ключ заклинило, и Ки’Айли руками порвала кольца на ногах у двух мальчишек, вызвав изумленные перешептывания…

А когда лишь пять пленников оставались на цепи, что-то громко лязгнуло, и по лагерю заметались огни. Несколько огромных серых теней кинулись в сторону загона. Ки’Айли бросила ключ одному из пленных, приказывая расстегнуть кандалы свои и соседа, и быстро порвала путы еще троих.

– Бегом! – уже во весь голос крикнула она, и, видя, как сгорбленные спины рабов скрываются в сумраке, включила силовой меч.

«Что ж, потанцуем!» – с азартом подумала она и скрестила силовой меч с секирой в руке одного из работорговцев. Невидимое лезвие, прошло сквозь металл, как сквозь масло, сделало небольшой полукруг и снесло ему голову. Еще четверо кинулись к девушке… Потом еще трое.

Один за другим они падали, сраженные маленьким вихрем в зеленом, который подпрыгивал, уходил от ударов и сносил их головы или пронзал сердца. Но все новые стражники бежали к ней с криками и оружием наперевес. «Что-то их становится слишком много, нужно менять мир», – подумала Ки’Айли, ощутив, как чей-то меч вошел в ее плечо с болью, словно от ожога. В то же мгновение она почувствовала еще один укус металла – в левое бедро… Ки’Айли подпрыгнула и прошлась по ним «ледяным вихрем», которому ее научил когда-то Эл’Боурн. Еще пятеро рогатых пали… Но все же их было слишком много, задавят числом, подумалось ей. Ки’Айли вздохнула про себя, прекращать битву и сдаваться не хотелось…

И вдруг что-то изменилось. Краем глаз она увидела, как в призрачном свете местной луны по полю несется всадник на огромной золотистой лошади. Даже отсюда она заметила, что всадник, как и его скакун, был огромный в бело-голубом одеянии, и длинные золотые волосы развевались на ветру… Сердце Ки’Айли охватила неожиданная радость. Его фигура словно излучала золотое сияние, глядя на него, невозможно было не радоваться.

Спустя пару минут силуэт скрылся за толпой рогатых, а потом она увидела его лицо – твердое, строгое, красивое – выше уродливых морд ее противников. Стремительными, четкими движениями мужчина прорубался к ней сквозь кольцо врагов.

– Не спеши менять мир, девочка, – услышала Ки’Айли, золотой всадник, нагнувшись к ней, стоял рядом. – Потанцуем?!

– Потанцуем! – согласилась Ки’Айли. Сейчас было не время и не место думать, кто он такой и откуда знает, что она может поменять мир.

– Спина к спине! – с улыбкой сказал всадник, и затылок Ки’Айли уткнулся ему куда-то в поясницу. Ей стало весело… Спина к спине не получилось, Ки’Айли была маленькая, а золотоволосый мужчина – огромный! Там, где у Ки’Айли была спина, у него были ноги. Даже среди Древних не было таких гигантов, здоровенный Эл’Боурн казался бы изящным рядом с ним. Хорошая парочка бойцов! – подумала Ки’Айли…

Дело пошло на лад. Высокий всадник прикрывал ее все время схватки, и его огромный меч из неизвестного золотого металла, кружил, как солнечный вихрь, снося головы, вспарывая животы… А Ки’Айли, маленькая и прыгучая, наносила ловкие удары, крутясь и скача, но почти не разрывая контакт с ним. Спина к спине – непреложный принцип в драке союзников…

Наконец последний рогатый затих под ногами, и наступила тишина. Большое поле с опустевшим лагерем было залито лунным светом, мертвые морды, искаженные предсмертной агонией, казались еще противнее в голубоватом сиянии луны.

Ки’Айли провела рукой по лбу, стирая редкие капли пота. Хорошо поработали. Жестко, но хорошо.

– Благодарю за помощь! – искренне улыбнулась Ки’Айли. – Терпеть не могу работорговцев!

– Пойдем, девочка, тебе нужно отдохнуть и подлечиться, – улыбнулся золотоволосый, убирая в ножны меч.

– Кто ты? – наклонив голову на бок, лукаво спросила Ки’Айли.

Незнакомец усмехнулся:

– Ты скоро догадаешься. А сейчас… ты ранена… – он кивнул на ее плечо.

– Ерунда, скоро само заживет! – рассмеялась Ки’Айли.

Но мужчина наклонился, бережно взял ее за руку и несколько раз провел другой рукой над раной у нее на плече, испуская мягкий золотой свет. На глазах изумленной Ки’Айли рана не прошла, но тут же начала затягиваться даже быстрее, чем обычно у Древних.

– Некоторые виды целительной магии на Древних действуют, – спокойно сказал он, явно неохотно выпуская руку Ки’Айли из своей.

– Так ты маг?!

– Да, я маг, – мужественное лицо с твердыми и строгими чертами осветила улыбка, как будто вспыхнуло на солнце золото. Бархатный золотой свет, сияние… Душа Ки’Айли широко раскрылась в узнавании и радости долгожданной встречи.

– Эйнар! – воскликнула она и кинулась ему на шею. – Вот, значит, ты какой на самом деле, мой золотой шарик!

Эйнар подхватил ее и прижал к себе.

– Я соскучился по тебе, Ки’Айли. Побудь со мной. Тебе нужно отдохнуть. Приглашаю тебя в свой замок…

– Благодарю, – улыбнулась Ки’Айли, когда он поставил ее на землю. Будь это кто-нибудь другой, она бы отказалась… Ей недосуг отдыхать. Но Эйнар – ее покровитель в бесплотных мирах, так вовремя пришедший на помощь сейчас, верный друг, золотой помощник. С ним возникало ощущение, что она возвращается домой, а все тревоги и боли отступают. Просто растворяются в его золотом сиянии…

* * *

Три дня Ки’Айли жила в большом замке Эйнара. Больше там никого не было, ни слуг, ни охраны, но он выглядел ухоженным, и бытовые моменты исполнялись либо магией, либо хозяин быстро делал сам.

– Это ведь не твой замок? – спрашивала любопытная Ки’Айли. – Ты здесь временно.

– Да, я завел этот замок, чтобы пригласить тебя, – отвечал Эйнар серьезно, без улыбки.

– И кто же ты? – спрашивала она дальше, лукаво наклонив голову.

– Я ведь уже говорил, – отвечал Эйнар. – Я вольный дух, странник. Я то здесь, то там. Я хожу, где хочу, то в теле, то без…

– Не скажешь, значит, – вздыхала Ки’Айли и изображала капризность. – А если я обижусь?

– Я потерплю, – улыбался он.

– А как ты узнал, что я здесь и мне нужна помощь? Ты следишь за мной?

– Немного, – ответил Эйнар.

Они гуляли по саду, заросшему цветущими кустами, Ки’Айли купалась в бассейнах, устроенных под сенью деревьев. Сидели на скамейках и разговаривали обо всем. О странствиях, о мирах, плотных и бесплотных, о приключениях и свершениях. И лишь немного обсуждали дела страшной войны Древних, хоть Эйнар знал о ней удивительно много. С ним хотелось забыть обо всем, не думать о войне, предсказаниях и даже пропаже Рон’Альда.

С ним Ки’Айли было спокойно. Душа купалась в мягком золотом свете, что источал ее загадочный друг. Он казался очень надежным, бесконечно древним и очень грустным существом…

Но на четвертый день она начала собираться, тревога сочилась из всех щелей, незаметно нахлынув из будущего. Она почувствовала, что надо уходить.

– Хочешь уйти? – грустно спросил Эйнар.

– Да, я должна. Есть еще места во Вселенной, где он может быть…

– Послушай, Ки’Айли, – Эйнар мельком поправил золотую прядь волос и посмотрел на нее, а Ки’Айли пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо. – Если бы я мог найти и вернуть тебе твоего мальчика, я бы сделал это. Но его пути сейчас скрыты даже от меня. Поэтому ты должна возвратиться на Коралию. Или останься здесь, со мной.

– В каком качестве? – с долей лукавства спросила Ки’Айли.

– В любом, каком захочешь. В качестве жены, любовницы или даже сестры.

– Может быть, в качестве подруги?

– Это не относится к области моих приоритетов, но можно и так. Я приму тебя в любом качестве, – твердо сказал Эйнар и добавил. – Оставайся со мной. Или иди на Коралию, там ты нужна.

– Я боюсь возвращаться на Коралию, – грустно вздохнула Ки’Айли, повернулась к нему боком и краешком зеленой туфельки вывела две короткие дуги на песке. – Там меня ждет Запрет, Правитель обещал.

– Не ждет, если ты не позволишь, – усмехнулся Эйнар.

– Но как я могу уговорить Правителя? А Запрет для меня страшнее смерти… Я стану пленницей Коралии уже по-настоящему…

– Дай ему то, от чего он отвык, – сказал Эйнар. – Сильные, неприкрытые чувства.

* * *

В Белом Замке было пусто. Почти все Древние патрулировали участки космоса, где, согласно прогнозу Ки’Айли, могли появиться корабли противника. Царило временно затишье, схватки улеглись, но настроженность не отпускала. Ведь так было уже не раз: затишье, а вслед за ним буря, безудержные схватки, лихорадочное спасение планет. И флот геар, вдруг выныривающий возле Беншайзе или самой Коралии, чтобы сразиться с коралийским не на жизнь, а на смерть…

А Ки’Айли соскучилась по этому месту. Белый Замок, ее дом. То место, где она жила с Рон’Альдом более сотни коралийских лет. Но прежде чем пойти в свои покои, она решила сразу встретиться с Эл’Троуном. Все равно он уже уловил ее ментальный сигнал…

Белые стены, величественные пололки, светлые барельефы… Все знакомое. Холодное, расцвеченное белым величием, но родное ей. И ее шаги гулко отдаются в пустоте залов.

При входе в рабочий зал, где часто размышлял Эл’Троун, ее встретил молчаливый привратник. Он молча склонил голову перед Предсказательницей и открыл дверь.

«Что бы сейчас ни произошло, я вернулась, – подумала Ки’Айли, – к своему долгу, к своей ноше… к своему народу. Туда, где я нужна. И здесь я доживу остаток жизни, если Рон’Альд не найдется». Сколько хватит сил, сколько хватит предсказаний, сколько хватит пользы от нее, столько она будет здесь. Добровольно.

– Приветствую, Ки’Айли, – Эл’Троун, стоявший спиной к двери, когда она вошла, обернулся. Совсем не удивлен, все знает, что происходит в Замке.

– Приветствую, Правитель, – Ки’Айли склонила голову, ощущая волнение, как встретит он блудную Предсказательницу.

– Что ж… Я рад, что ты вернулась, – спокойно и холодно сказал Эл’Троун. – Так легче для всех. Ты нужна на Коралии, твоя жизнь по-прежнему слишком важна. Поэтому с сегодняшнего дня ты остаешься здесь… – фиолетовые глаза Правителя потемнели, он простер руку вперед, впервые за много тысяч лет произнеся древнюю формулу. – Ки’Айли из Рода Энио, я, Правитель Древних из Рода Эль, накладываю на тебя За….

Но не успел он договорить, как Ки’Айли бросилась ему в ноги.

– Молю о пощаде, Правитель! – закричала она. – Я ошиблась, я подвергла опасности свою жизнь! Я отступила от долга и мне нет прощения! Но молю, пощади! Запрет мне страшнее смерти! Смилостивься, Эл’Троун. Мой долг и раскаяние свяжут меня сильнее…

* * *

– Встань, Ки’Айли! – Эл’Троун, скрывая улыбку, протянул руку маленькой Древней. Девушка оперлась на нее и поднялась, глядя на него полными слез зелеными глазами. Глаза, как весна, а в душе бьется неизбывное горе, подумалось Правителю Древних. В этих ставших прозрачными от слез глазах, казалось, мог заблудиться даже он. Конечно, он не стал накладывать Запрет. Не захотел, пронзенный ее чувствами, каких давно не видел.

Эл’Троун, спокойный, хладнокровный, все просчитывающий Правитель Древних, давно не испытывал сильных чувств. И так же давно не видел их в окружающих. Древние со спокойным достоинством принимали его решения, собранные, дисциплинированные, спокойные.

А такого еще не было. Маленькая Древняя, зеленоглазая бестия, спасавшая своими предсказаниями их цивилизацию, его невестка, независимая и сильная, валялась у него в ногах и умоляла. С тем разрывающим душу чувством, что давно недоступно ему. Как мог он не пощадить ее? Он принял ее игру: пощадил. Ее участь и так достойна сожаления.

– Хорошо, Ки’Айли, – он повернулся к ней боком, сложив руки на груди. К нему вернулось холодное спокойствие. – Запрет тебя не коснется. Но ты права. Раскаяние и долг свяжут тебя сильнее. Ки’Айли, – Правитель цепко посмотрел ей в лицо, – думаешь, мне не хочется самому пойти в битву? Управлять военным судном, взрывать корабли геар? Или с мечом в руках искать своего погибшего сына? Будь я свободен, будь я обычным Древним, то без раздумий поступил бы так. Но я Правитель Древних. Если я погибну, не факт, что быстро найдется хороший координатор. Я не имею права на риск, смерть, а также развлекательные прогулки. Так же и ты, Предсказательница, не имеешь. Ты могла бы прийти ко мне и попросить отпустить тебя отдохнуть. Или объяснить, что в будущем видела свое безумие, если не пойдешь. Но ты предпочла сбежать и поставить под угрозу Вселенную. Это против долга и недоверие к Правителю.

– Я думала, ты не отпустишь меня. И была зла, что ты приказал прекратить поиски, – прямо сказала Ки’Айли, глядя в холодный сиреневый блеск глаз Эл’Троуна. И твердо добавила: – Но я должна была прийти к тебе тогда, согласовать свои решения. Мой долг предсказывать будущее, исполнять твои приказания и хранить свою жизнь ради всех. Прошу прощения, Правитель. Больше такое не повторится.

– Иди, Ки’Айли. Лично мной ты прощена. Завтра, как обычно, жду тебя с прогнозом… – задумчиво произнес Правитель. Ему было жаль ее. Теперь долг скует ее сердце холодом, а вина придавит к земле. Но это то, что ему сейчас нужно, то, что нужно Древним и Вселенной.

* * *

А в сердце Ки’Айли что-то повернулось, словно ключ скрипнул в двери. И через приоткрывшуюся щель струей полилась вина.

Долг – все, что ей осталось. И вечное осознание неискупаемой вины. Тысячу раз до этого она находила себе оправдания. Что не видит своей смерти в странствиях, что исправно снабжала Древних прогнозами эти два года, и ничего не изменилось в этом плане… Но теперь не могла. Она фраза Эл’Троуна все расставила по местам.

От ее предсказаний зависит способность Древних защитить Вселенную. А она поставила Вселенную под удар из-за слабости, нежелания принять горе и нести свой крест. Из-за упрямства и злости на Эл’Троуна.

Ей нет прощения, такое не прощают. И все, что она может во искупление – нести свой крест и соблюдать свой долг. Без сердца, без надежды. Просто соблюдать. Долг, не согретый чем-то более личным, более живым, – жесткая категория, и сердце Ки’Айли омертвело в его холодной хватке.

Следующие десять лет она, как солдат, оставивший жалость к себе и надежды, исполняла его. Предсказания, прогнозы. И вечное одиночество среди близких людей.

Всегда – наедине с видениями, наедине с болью, наедине с виной, разъедающей душу, наедине с холодным осознанием своего места и долга.

* * *

После визита к Брайтону, Карина с Артуром вернулись к друзьям. День еще не закончился, и земляне надумали съездить на озеро Тэйр. Всем хотелось отрешиться от того, что произошло, расслабиться, смыть с себя тяжесть последних событий. Хотелось ощутить закатные лучи Арейа на коже и на время забыть о сложностях и трагедиях. Карина поехала с друзьями. И Артур, конечно, тоже…

Вообще-то он оказался прав. Разговор с Брайтоном, вовлечение в дела, помогли. Теперь у нее были силы дожить до ночи. Она разговаривала с друзьями, даже шутила, и даже искупалась в свете закатной звезды. Потому что надо было казаться живой.

Не так уж это сложно, жить дальше, когда жизнь закончилась. Все мы знаем, что от нас ждут, каких фраз, каких эмоций, какой реакции… Надо просто делать это. Шаг наружу от того, что у тебя внутри – и делать. Жизнь продолжается, она всегда продолжается. Даже если ты сам уже умер.

Иногда она ловила на себе оценивающие взгляды друзей. «Думают, насколько я пришла в себя, не собираюсь ли топиться… Нельзя их расстраивать». Да и какое право она имеет быть несчастной, валить свои проблемы на тех, кого любит, перед кем виновата… Смеяться над шутками, болтать на любые темы, не избегать упоминаний о Тайвани и даже… Не меняться в лице, если Духу снова придет в голову поговорить о произошедшем… И не думать. Чтобы дожить до ночи.

А потом они вернулись обратно, и можно было пойти спать. Она мечтала о том, чтобы лечь и отрубиться. А лучше всего не просыпаться вообще. Но это было невозможно. Корка мертвечины, сковывавшая боль, лопнула, струна, державшая ее, порвалась: слезы ударили, как только она вошла в свою комнату. Карина, рыдая, бросилась на кровать, и рыдала долго, часа два – до головокружения, до полуобморочного состояния.

Потом она лежала в темноте и думала. Вернее, мысли сами проносились в усталом, обессиленном разуме. Мир рухнул в третий раз. Первый раз это произошло, когда погибла Земля. Тогда он рухнул бесповоротно, бескомпромиссно – и навсегда. Второй раз был легче. Рональд похитил их из Союза, она потеряла Артура и опору под ногами. И вот теперь в третий раз… Ей казалось, что это падение было даже более жестким, чем гибель родной планеты. Как бы чудовищно это ни звучало…

Впрочем, он и был чудовищем.

Все встало на свои места. Она полюбила чудовище. Карина устало усмехнулась про себя. В детстве из всех сказок она больше всего любила «Красавицу и чудовище». Ей нравилось, что героиня смогла за ужасной внешностью разглядеть добрую и чувствительную душу. В ее же жизни все было наоборот. Рональд Эль был прекрасен. В нем было прекрасно все – его внешность, его острый и тонкий, бесподобный ум. Все, кроме души. Чудовищной была его душа, потерявшая что-то важное – может быть, простую доброту, сострадание, совесть, милосердие… Что-то, что не дает уничтожить миллиарды живых существ ради какой-то расплывчатой, пусть даже и высокой цели.

Но как-то ей теперь не верилось в высокие цели… Тот, кто преследует такие цели, думает и о способах… А подобный способ может выбрать лишь тот, кто играет. Со всеми, с Вселенной, и, может быть, – с самим собой. Играет с собой, чтобы развлечься, дать себе смысл жизни, оправдать свое почти бессмертное существование.

Он был чудовищем, а она полюбила его. Пошла на поводу у его очарования, повелась на красивые сказки о Хранителях, сошла с ума от головокружительно интересного общения с ним. А может быть, Артур прав, и она просто была загипнотизирована. Теперь Карина не знала, чему верить, что было правдой. Он ведь, оказывается, все время что-то скрывал. Был с ней каждый день, жил с ней, проникал в ее душу, ласкал ее тело, и скрывал, что уничтожил ее родную планету. И не только это! Постоянно что-то скрывал…

Это было чудовищно, ужасно, невыносимо. Она корчилась от боли, уже не в силах плакать. Сердце извивалось, словно его распинали на дыбе, у тела же сил уже не осталось, ведь подчас страдание обессиливает тело раньше, чем душу.

Они, земляне, были нужны ему в его игре. Зачем? Вероятно, из-за предсказания, и чтобы что-то провернуть с Брайтоном. Он, видимо, не врал, просто преподносил информацию в нужном свете… Он приручил их, переманил на свою сторону, очаровал, дал каждому то, что тот хотел. А ей, Карине, он дал все. Любовь, поддержку, работу ее мечты, самореализацию, живопись, другие миры, приключения и путешествия… И, как она думала, – понимание, взаимопроникновение… Зачем?

Загадкой оставалось только это. Его отношение к ней – оно не могло полностью быть ложью, такое не сыграешь. Такую умопомрачительную нежность, такое бережное, понимающее отношение… Их невозможно сыграть.

Или можно, если ты телепат и гипнотизер, и знаешь женщин лучше, чем они себя сами? Душа просила признать, что любовь была правдой. Но теперь Карина не знала, чему верить. Все в любой момент могло оказаться ложью. Она так никогда и не узнает, зачем она, девушка с Земли, понадобилась Тарро Рональду… Никогда. Хотя бы потому, что никогда его больше не увидит.

И это «не увидит» убивало больше всего остального. Не увидит, не услышит, не заглянет в черный бархатный космос, не коснется горячей кожи, не будет сидеть рядом и ощущать гармонию, полноту жизни и бездонную глубину бытия, создаваемые его присутствием… Хоть, может быть, и они были иллюзией, каким-нибудь фокусом, внушением. Но… Рональд, ну почему?!

Она попыталась молиться. Просила прощения у Бога за то, что… сама плохо понимала, за что. Наверное, за то, что поверила в сказку, что бросила Артура, за то, что предала свой долг перед Союзом, который их спас… И просила Бога дать ей сил пережить случившееся и… простить его.

Неверной рукой она нашарила тайванский инфоблок, который он подарил. Но сейчас было неважно, откуда у нее инфоблок… В подборке «Земля»… да, вот здесь. Знакомые строчки пролились в душу, как дождь в засохшую землю: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся…»[1] Буквы расплывались и двоились перед глазами, но строки оживляли и утешали, словно бы заставляли посмотреть в верном направлении. От них снова текли слезы, скупые, редкие, но теперь в них был свет.

«Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?»[2] Нельзя терять силу, надо оставаться солью земли. Соль – это любовь, безусловная любовь. Сохранить любовь, сохранить душу, не сломаться. Не возроптать против Бога, пославшего ей это все… «А Я говорю вам: любить врагов ваших…» [3] Любите…

Карина из последних сил снова встала на колени и теперь просила Бога лишь об одном: простить его, спасти его душу, егочудовищную душу… Когда-нибудь, хоть когда-нибудь дать ему раскаяние, понимание и свет. И свободу.

А она… не может перестать его любить. И точно знала, что не сможет. Она и сейчас пойдет за него на плаху, чтобы он был жив. Она и сейчас умрет, чтобы он выжил или сохранил разум в Розовом Замке. Это было неправильно, но это было так.

Она будет любить его, но больше никогда не увидит. А если бы могла встретиться с ним – то отказалась бы, сдирая этим с себя кожу, но отказалась. Потому что он убийца.

…. Будет любить, сходить с ума от боли и разлуки… «И, может быть, как-нибудь моя любовь просочится, изменит его, пробьется через стены Розового Замка, и он станет таким, как казался мне…» Ей нужно было хоть какое-то утешение, хоть какая-то надежда. Хотя бы вера в любовь, меняющую все.

Она упала головой на подушку и заснула.

[1] От Матфея, 5, 3–4.

[2] От Матфея, 5, 13.

[3] От Матфея, 5, 44

* * *

А на утро ее сердце заледенело. Рональд Эль для нее словно умер. Что ж, она теперь вдова, в двадцать с небольшим лет… Забавно, подумалось ей. Впрочем, так было легче, чем каждую секунду признавать, что ее любимый оказался чудовищем. Оставалось дожить жизнь, исполняя свой долг. А что еще, кроме долга, ей осталось, чем еще ей жить?

В гостиной уже собрались друзья, когда она вышла. У нее была полубессонная ночь, и простое человеческое тело не могло проснуться рано, ему было нужно забыться.

– А знаете, что оказалось?! – Дух был почти веселым. Да, его прямо распирала гордость от своей сообразительности. – Это все, конечно, ужасно, то, что выяснилось, и то, что Рональд оказался му…ком! Но знаете, во всем этом есть большой плюс! Предсказание-то сбылось! То самое предсказание! Понимаете!?

– Это как? – поинтересовался Карасев, скептически подняв одну бровь, – что-то Вы, Игорь Владимирович, загибаете…

– А так! Сбылось! Вот как хотите! Смотрите, мировое зло – это Рональд. И если бы вчера все не выяснилось, то, возможно, вскоре пришел бы крендец Союзу! А может быть, и вообще всему миру, кто знает, что за ядреные камни у него за пазухой. А почему выяснилось? Потому что мы отправили сообщение, и Брайтон с Артуром за нами прилетели. То есть так мы спасли Вселенную от Рональда!

– Н-да… – задумчиво протянул Ванька, – а ведь, может, ты и прав. Спасти Вселенную, наверное, не обязательно значит скакать с бластером и отстреливать имперцев.

– Да, да, – улыбнулся Дух. – Выходит, предсказание сбылось так вот элегантно и красиво. Без шума и пыли. Мы спасли Вселенную, как и предсказывалось.

– Сами того не заметив, – рассмеялся Карасев.

– И все же странно, – задумчиво сказала Карина. – Может быть, так, а может, и нет… Слишком уж просто получается, ни шуму, ни пыли. Я не уверена. Что-то мне подсказывает, что сделали мы еще не все… И у меня сейчас дело есть, подождите меня, если надумаете куда-то ехать или еще что-то.

– Куда это ты намылилась?

– К Брайтону.

– Зачем? Вы же вчера поговорили, – удивился Ванька.

– Вчера я плохо соображала. А мне надо кое-что ему сообщить.

– Ну ладно, ждем тебя… – сказал Дух. – Только потом и нам расскажи тоже, что Брайтону!

* * *

После того как она сказала секретарю, что хочет сообщить нечто важное о брате Брайтона, последний принял ее сразу.

– Во-первых, я хочу извиниться за свое поведение в прошедшие дни, – сказала Карина.

– Тебе не за что извиняться, Карина. Ты столкнулась с силой выше твоего разумения, не стоит винить себя в том, за что ты не можешь отвечать.

– Хорошо. Спасибо.

– Я бы порекомендовал тебе обратиться к психологу, ты ведь подверглась очень мощному психологическому воздействию. Или обращайся ко мне. Я буду рад принять тебя в свободное время.