Текст книги ""Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Гедеон

Соавторы: Павел Барчук,Мила Бачурова,Елена Шатилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 282 страниц)

– Мать Доброты сделала свой выбор, – объявил Шаман.

Кириллу развязали руки. Сознание было ясным, он четко понимал, что делает. Но тело ему не подчинялось.

Ангелина вложила в руку Кирилла метательный нож. Возможно, его собственный. А может, Олеси или Джека – в поселке Шамана таких не водилось.

Кирилл встретился с Олесей глазами. Попытался замотать головой, крикнуть: «Нет!», но даже шея и связки его больше не слушались. Он видел, как рвется из пут и не может вырваться Джек. Видел глаза Олеси. И видел по ним, что она все поняла.

– Не надо! – Олеся снова вывернула голову, прижала плечом шею. Крикнула Шаману: – Давай свою дрянь! Я сама.

– Поздно. Мать Доброты сделала свой выбор.

Мягкий голос Шамана, казалось, растекался вокруг. Капал, будто сахар, расплавляемый на ложке – в детстве жженый сахар был любимым лакомством Кирилла. Валентина Семеновна иногда пускала на кухню, чтобы... Закончить мысль Кирилл не успел.

Рука с зажатым в ней ножом размахнулась и ударила – в сердце Олеси. Рука знала, куда бить.

На белый снег хлынула кровь. На Кирилла смотрели изумленные, все еще не верящие в происходящее, Олесины глаза.

Недолго. Потом они закрылись.

Глава 31

Серый. Горная дорога. 1503 км от Бункера

Бункерная ревела. Давно, Серый махнул на нее рукой и Мраку велел не трогать. Если бы мог, сам бы сейчас заревел от отчаяния. Глядишь, легче бы стало, в детстве помогало.

Они отошли недалеко от повешенного – остановились за первым же поворотом, так, чтобы не видеть труп.

Кое-как приткнули палатку, отвели туда девчонку. Время от времени до Серого доносились всхлипы.

Мрак ушел искать сухостой на дрова. Ходить будет долго, с дровами тут паршиво. С полночи можно прошататься, пока охапку соберешь, чтобы хоть котелок вскипятить. Начал накрапывать дождь, Серый надвинул капюшон.

И погода паршивая. Да всё здесь паршиво!

Перетаскивать сюда поселок – в принципе идиотская идея, как отцу такое в голову пришло? Разве можно сравнить жизнь дома с тем, что творится здесь? Лучше уж холод и снег, чем здешняя жара и проливные дожди – внезапно начинающиеся и так же внезапно заканчивающиеся. Сейчас начало марта, и бывает очень жарко. Что же тут летом творится? О чем думал отец, когда решил перебираться сюда?

Люди погибли – трое из пятерых, как минимум. Жив ли сам Кирилл, непонятно. Лезть на дерево, чтобы перерезать веревку и попробовать опознать повешенного, Серый не смог себя заставить, и Мраку не позволил лезть.

Мрак не стал спорить. Молча пошел за дровами.

Раз отец не вернулся, значит, скорее всего, его уже нет в живых.

Серый вздрогнул – осознав вдруг, что свыкся с этой мыслью. Она грызла его два долгих месяца – с тех пор, как увидел первую табличку. Там, на заснеженной поляне... Сейчас уже казалось, что в прошлой жизни – так разительно отличались поляна с кружащей над ней метелью и горный пейзаж вокруг.

Здесь уже вовсю зеленела трава, из-под камней лезли первоцветы. Внизу, у моря, Серый видел настоящие пальмы и растение, буйно цветущее смешными желтыми шариками – бункерная сказала, что это мимоза. И другие цветы.

Здесь действительно тепло. А у моря полно брошенных поселков. То есть, формально задачу они выполнили. Место для жилья нашли. А разыскивать тех, кто ушел на разведку, отец запретил. Сам, своим письмом.

" ...ваша цель – НЕ поиски нашего отряда и уж тем более – лично меня или Джека, – всплыли в памяти Серого строчки, вытверженные наизусть. – Ваша цель – поиски удобного, безопасного места, не меньше чем в тысяче километров к югу отсюда, куда можно будет передислоцировать поселок«.

Что ж, мест для размещения тут полно. А то, что вокруг творится хрен знает что, уже второй вопрос. Дома остались Сталкер, Даша, Лара. Другие взрослые, у которых мозгов побольше, чем у них с Мраком. Доберутся досюда – наверняка поймут, что к чему. А им надо возвращаться.

Рядом затрещали сучья – Мрак ссыпал на землю принесенную охапку. Принялся колдовать над костром.

– Завтра идем обратно, – подождав, пока костер разгорится, объявил Серый.

Мрак резко обернулся. Промолчал, но незаданный вопрос читался явственно:

«Охренел?!»

– «Ваша цель – НЕ поиски нашего отряда и уж тем более – лично меня или Джека, – процитировал Серый. – Ваша цель – поиски удобного, безопасного места, не меньше чем в тысяче километров к югу отсюда, куда можно будет передислоцировать поселок»... Мы выполнили задачу. Место нашли. Нужно идти обратно.

У Мрака затвердело лицо – обычно так случалось перед дракой:

– Погибло трое. О двоих мы ничего не знаем.

– Вот именно, что не знаем! – вскинулся Серый. – Возможно, просто не нашли могилы. Идти дальше – опасно. И не нужно.

– То есть, на отца тебе плевать.

Мрак сказал это, будто плюнул сам – резко и отрывисто.

– Нет! – прозвенело от палатки. Бункерная, оказывается, выползла наружу. – Серому не плевать! Просто он, в отличие от тебя, понимает, что идти дальше – это никому не нужный риск. Вы ведь сделали то, что требовалось, правда? Теперь нужно вернуться и рассказать о том, что узнали. Пока вас самих не... – она не договорила, оглянулась на поворот дороги. Тот, что скрывал за собой труп.

– То есть, ты зассал? – Мрак бункерную в упор не видел, разговаривал с Серым. – Поэтому сливаешься?

– Заткнись! – Серый вскочил. – При чем тут я? У нас есть приказ, который должны выполнить. И этот приказ – разведка местности. Мы сделали то, что требовалось, и следующая задача – вернуться. А чтобы вернуться, нужно выжить. А здесь таблички. И висельник... Надо уходить, Мрак. Вспомни, что отец писал.

Мрак прищурился.

– «Старайся действовать по моим указаниям, но помни, что я не бог и всего предугадать не могу. Наверняка настанет момент, когда придется принимать решение самостоятельно», – внезапно, слово в слово процитировал он. Серый и не знал, что Мрак тоже вытвердил письмо наизусть. – Я вот это помню. А тебе, видать, память отшибло с перепугу.

Серый почувствовал, что сжимает кулаки.

– Заткнись, – попросил он, – а то врежу.

– Попробуй.

– Не надо! – Бункерная подбежала и встала между ними. Босиком – видать, как лежала, так и выскочила. Ойкнула, напоровшись на острый камень. – Прекратите! Не надо драться. Серый прав, и он командир. А ты должен подчиниться. – С надеждой посмотрела на Мрака.

Зря она это сказала.

Мрак закаменел еще больше, наклонил упрямую голову. Серому вдруг показалось, что перед ним Сталкер.

– Если командир обосрался, – презрительно, сквозь зубы, бросил Мрак, – в гробу я видал его приказы! Делай, что хочешь. Возвращайся. Я остаюсь.

– И бросишь нас? – вырвалось у Серого. – Меня, ее? – кивнул на бункерную. – Она же загибается, посмотри. Еле ноги волочет, а дальше будет хуже. Куда ей идти? А главное, зачем? Вчера с ней целовался, а сегодня на верную смерть тащишь?

Мрак, сжав кулаки, бросился на Серого.

То есть, почти бросился. Дернулся – и вдруг осекся. Повернулся к бункерной. Глядя ей в глаза, медленно проговорил:

– Значит, на верную смерть? Вот в чем дело?

Бункерная под взглядом Мрака сжалась. А Серому вдруг страшно захотелось кинуться в палатку и зареветь – громко и отчаянно. От того, что не получилось...

Он замотал головой, силясь понять, что происходит. А Мрак шагнул к бункерной. Схватил за руки, дернул на себя.

– Вчера целовал, значит. – Притиснул девчонку к себе – грубо, зло. Никогда, на памяти Серого, с девушками так не обращался. – А если сегодня поцелую? – и вдруг впился в ее губы.

Желание броситься в палатку и зареветь куда-то ушло. Резко, будто выключили.

Серый встряхнул головой. Обалдело смотрел на Мрака, целующего бункерную. И на нее – обмякшую в его руках.

Кирилл. Туапсе. 1524 км. от Бункера

В этот раз Шаман не стал их разделять. Пленников затащили в тот же дом, из которого так бездарно пытался бежать Кирилл. Оставили связанными, но кляпы вытащили.

Могли бы не вынимать – слова все равно не шли. Кирилла, как бросили на пол – кровать из дома убрали, здесь не осталось ничего, кроме голых стен, – так и валялся мешком, глядя в никуда. Джек поначалу дергался, потом тоже затих.

Кирилл будто выпал из реальности. Он ни о чем не думал, ничего не осознавал и не пытался осознать – ни то, что случилось на площади, ни сколько времени прошло. Через несколько минут, а может, часов, хлопнула дверь. Пленникам принесли еду и питье.

Ангелина молча налила похлебку в единственную миску. Кивнула охраннику – тот подошел к Кириллу и развязал ему руки. Ложку Ангелина не принесла – видимо, предполагалось, что похлебку выпьют через край.

– У тебя пять минут.

Кирилл не шелохнулся. Потом дернулся к миске – подумал, что, если она глиняная, то можно разбить и воткнуть осколок себе в горло. Пока Ангелина и охранник сообразят, что происходит, успеет. Но миска оказалась алюминиевой, из времен до того как все случилось. Кирилл снова равнодушно повалился на пол.

Какая, в общем-то, разница, от чего подыхать? От осколка в горле или от голода? Во втором случае пройдет больше времени, вот и всё.

– Жри, бункерный, – вдруг сказал Джек.

Это были первые слова, которые выговорил – с тех пор, как они оказались здесь.

– Спасибо, не хочу.

– В жопу засунь свое спасибо! Жри, кому сказал!

Кирилл отреагировал не столько на слова, сколько на тон – в голосе Джека звучала откровенная ненависть. Ну, еще бы.

Все с тем же равнодушием Кирилл подумал, что препираться сейчас, в присутствии врагов, не стоит. Молча взял миску за края и, почти не отрываясь, выпил содержимое. Механически, не чувствуя вкуса, сжевал протянутый Ангелиной ломоть хлеба. Запил «обед» водой из кружки.

После этого ему снова связали руки. Развязали Джека и по той же схеме накормили его. Кирилл был уверен, что молчать Джек не станет, но тот не проронил во время «обеда» ни слова. Только, пока ел, разглядывал Ангелину – нагло, будто ощупывая взглядом. А та смотрела, казалось, сквозь него – все с той же кроткой улыбкой, словно и не замечая, что на нее таращатся.

– Завтра вы продолжите служение Матери Доброты, – подождав, пока охранник заберет у Джека кружку и свяжет ему руки, певуче объявила Ангелина.

Джек издевательски-сочувственно пощелкал языком:

– Ай-яй-яй! Бедная мамаша. Заждалась, поди? Голодной куме все х@й на уме – а от ваших мужиков стояка не дождешься?

Охранник побелел от гнева, дернулся в сторону Джека. Ангелина предостерегающе подняла руку.

– Что, болезный, – расплылся в ухмылке Джек, – правда глазоньки колет?

– Я... – мужик со злости подавился словами. – тебя... да ты...

Джек, ухмыляясь, ждал. Не дождавшись внятного ответа, наставительно заметил:

– Рыпаться, родной, уметь надо. Разинул хлебало – так не жди, пока ворона влетит! Бить собрался – так бей, а не бабу слушай... Хотя ты, небось, залупу свою в штанах, и то сам отыскать не можешь. Радуйся, что хоть тетка с мозгами, а то на могилке давно портрет бы потускнел.

Охранник яростно сопел. Ангелина тронула его за рукав:

– Не слушай его, Георгий! Ненависть затуманила его разум. – В словах женщины зазвучала неподдельная грусть. – Он, словно малое дитя, не сознает, что творит. Их миру, где царствуют ложь и похоть, неведома истинная Доброта.

– Еще как ведома. – Джек смотрел на Ангелину по-прежнему нагло, подчеркнуто откровенно ощупывал глазами ее грудь и бедра. – Приходи одна, покажу! Хотя, можно и при этом убогом, – он кивнул на Георгия, – глядишь, разберется, что с бабой делать. Чтобы доброты от живого мужика ждала, а не от куклы крашеной.

Охранник снова дернулся в сторону Джека. Ангелина потянула его за рукав:

– Идем.

– Давай-давай, – напутствовал Джек, – за подружками сбегай! Им тоже поглядеть полезно будет. Заходи – не бойся, уходи – не плачь!

Последние слова он произнес в уже захлопнувшуюся дверь. Сплюнул вслед ушедшим и повернулся к Кириллу.

– Бункерный, ты чего удумал?

Кирилл равнодушно отметил, что выражение лица у Джека поменялось мгновенно, будто кадр в кино. Похабная ухмылка сошла, адапт смотрел напряженно и зло.

Кирилл не сразу понял, о чем он спрашивает. Со второго раза отозвался:

– Ничего.

Потом будто отключился на какое-то время – не заметил, как Джек оказался рядом, воспринял это очередной сменой кадра. Хотя доползти до Кирилла со связанными ногами и руками было, наверное, непросто.

– Пургу мести Шаману будешь. – Джек говорил тихо, шелестящим адаптским шепотом. – Подохнуть с голоду решил?

– Нет. Просто не хочу есть.

– И не захочешь. Ни завтра, ни потом.

Кирилл промолчал.

– Надо жить, бункерный.

– Зачем?

– За стенкой, блин! – Джек длинно выругался.

– Я убил Олеську, – глядя в пустоту, напомнил Кирилл. – Своего друга. И единственную женщину, которую ты любил.

– Если бы я мог, – с ненавистью глядя на него, пообещал Джек, – по морде бы тебе врезал.

– Лучше бы насмерть забил. Я бы не возражал.

Джек все-таки извернулся – пнул Кирилла коленом.

– Я понимаю, что ты меня ненавидишь, – глухо выговорил Кирилл. – Я сам себя ненавижу.

– Ну и дурак. – Джек сплюнул. – Шамана ненавидеть надо! Это он Олеську убил. И тебя загубить хочет. А ты сливаешься.

В Кирилле наконец шевельнулось что-то вроде интереса:

– О чем ты?

– Вот как был ты дебилом, так и остался, – пожаловался в пространство Джек, – хоть и умный. – И зачастил: – Это не ты убил Олеську, неужели не догоняешь? Ее убил Шаман! И похрен, что твоей рукой. Этот козел узнал тебя лучше, чем сам себя знаешь. Он не просто так заставил именно тебя ее убить. Понял, что сам себя загрызешь хуже, чем он будет издеваться! Шаман этого и добивается – чтобы ты сам убился. И тогда получится, что он победил, понимаешь? И Олеська погибла зря.

Кирилл вздрогнул.

– Она бы тебя не простила, – глядя на Кирилла, твердо закончил Джек. – Не за то, что зарезал. За то, что слился.

Кирилл опустил голову. Глупо пробормотал:

– Я думал... ты...

– А ты не думай, облысеешь.

Никогда прежде Кирилл не видел, чтобы Джек смотрел так жестко.

– Надо жить, – повторил он. – Ничего еще не закончилось! Не смей подыхать, понял? У тебя дома сын, в конце концов. Ты ж говорил, что Сталкеру письмо оставил.

Дом.

Лара, Серый, Сталкер...

– Да, – очнулся Кирилл, – оставил.

– Ну, и?.. Серый с Мраком придут сюда – а ты подох? Добровольно? Да они срать не сядут на том поле, где тебя закопали, и правильно сделают.

Кирилл промолчал.

– Надо жить, бункерный, – повторил Джек. – Пытаться вырваться. А если не сумеем, дожидаться пацанов – чтобы хоть их предупредить, что тут за дела творятся. Чтобы хоть они были готовы, а не влетели, как тот петух – думал, что на курицу, а сам на топор.

– Я запретил Серому нас искать, – напомнил Кирилл. – Велел определить локацию для размещения поселка и возвращаться домой.

Джек рассмеялся – искренне, от души:

– Мне Герман тоже много чего запрещал. И драл покрепче, чем ты Серого. Дальше что?

– Н-ну...

– Вот тебе и «ну»! Олеська не ушла.

– Что? – не понял Кирилл.

– Она сейчас рядом стоит, – спокойно, словно что-то обыденное, объяснил Джек, – и так и шепчет в ухо – задави этого козла! – Он неловко заелозил по полу, выпрямляя спину. Глухо проговорил: – И, пока я Шамана не задавлю – клянусь, не сдохну! И тебе не дам.

Эри. Горная дорога. 1520 км. от Бункера

Эри шла по горной дороге. Одна, адапты ее бросили.

– Уходи, – холодно велел Серый. – Мрак, отсыпь ей жратвы. Спальник отдай, черт с ним. И пусть валит.

Эри заплакала. Серый отвернулся.

Мрак быстро повыкидывал из рюкзака на землю продукты и спальник. На Эри он тоже не смотрел.

– Я не дойду одна, – пискнула Эри.

– Твои проблемы. Останешься с нами – хуже будет. Либо друг друга поубиваем, либо тебя... Всё, Мрак?

Мрак кивнул.

– Двигаем.

Парни синхронно вскинули на плечи рюкзаки. И ушли.

Эри долго смотрела им вслед – в глупой надежде, что вернутся или хотя бы обернутся. Потом торопливо бросилась собирать выкинутые Мраком продукты. Собирая, поняла, что Мрак оставил ей всю еду, которая у них была.

Вспомнила почему-то, как он ее целовал. Не сейчас – сейчас это было со злости, Мрак понял, что эмоции Серого наведенные, и что виновата в этом Эри, – вчера, в палатке. Вспомнила, как адапты заботились о ней. Как первым делом, встав на дневку, топили печку, чтобы Эри не замерзла. Как искали ей одежду – радуясь каждый раз, когда удавалось найти что-то подходящее. Как кормили, поили чаем. Приносили воду, чтобы помылась. Тащили на себе, когда Эри выбивалась из сил...

И чем она отплатила? Едва не поссорила парней между собой. И, конечно, тем самым заставила возненавидеть источник ссоры.

Она хотела вовсе не этого, правда! Надеялась, что Серый просто решит возвращаться домой. Уже ведь круглому дураку понятно, что впереди их не ждет ничего, кроме новых трупов. Ну почему, почему адапты такие упрямые?!

Эри всхлипнула. Затянула рюкзак. Вскинув его на плечи, пошатнулась от непривычной тяжести – хотя, казалось бы, не так много туда сложила. И отправилась догонять адаптов.

Серый вспыльчивый, но отходчивый. Мрак... Мраку, несмотря на злость, было ее жаль. Эри не могла считать его эмоции, но откуда-то знала, что это так.

Второй раз адапты ее не прогонят. Это она тоже откуда-то знала.

Глава 32

Серый. Горная дорога. 1509 км от Бункера

Серый шел и вспоминал рассказ отца. О том, как он когда-то спас Дикую девчонку, которая пыталась его убить. Заступился за нее, лечил. И в итоге Сталкер разрешил девчонке остаться с отрядом. Если бы не смерть от осколка гранаты, она добралась бы до цивильного поселка.

Бункерная не была врагом Серого и не пыталась его убить. Всего лишь хотела, чтобы он повернул домой, поэтому залезла ему в голову и едва не поссорила с Мраком... В представлении Серого, это было хуже, чем выстрелить.

Серый шел и убеждал себя в том, что поступил правильно. Бункерная – не малое дитя, в конце концов! Ровесница ему и Мраку. Возвращаться по знакомой дороге проще, чем идти в неизвестность. Еды они ей оставили, спальник тоже. Не замерзнет. Прибьется к какому-нибудь жилью, никуда не денется... Так Серый уговаривал себя, и все было вроде логично, но легче на душе не становилось. Он настолько погрузился в свои мысли, что за дорогой почти не следил, доверился чутью Мрака. И, когда тот вдруг толкнул в плечо, посмотрел недоуменно:

– Чего?

– Пасут, – шепнул Мрак. – Шагай, не вертись.

– Кто?

Мрак дернул плечом.

– Где?

– За деревьями прячется. Я уж с час как просек.

– А чего раньше не сказал?

– Проверял. Думал, может, кажется.

– Много их?

– Один. Нет, – опередил Мрак следующий вопрос, – не бункерная. Она так быстро не догнала бы. И шухериться не умеет, ее бы я сразу срисовал.

– А чего же он не нападает?

– Стремается, небось – один-то на двоих. Ждет, пока поврозь окажемся.

Звучало резонно.

– Останавливаемся. Типа, на привал, – решил Серый. – Я на дороге, а ты отойди. Сделай вид, что приспичило, вряд ли он смотреть потащится. А дальше тебя учить не надо.

Мрак кивнул.

Парни остановились. Серый уселся на рюкзак, Мрак скинул свой. Неуклюжей трусцой устремился в заросли.

Серый, оставшись в одиночестве, достал пистолет. Пощелкал курком, заглянул в прицел – старался, как мог, заинтересовать наблюдателя, чтобы тот не заметил подкрадывающегося Мрака. Сработали его актерские способности или навыки друга, неизвестно. Но скоро Серый услышал, как в придорожных кустах затрещали ветки, а потом раздался знакомый свист – беги сюда! Подхватив рюкзаки, побежал.

Мрак удерживал, прижав к земле, пацана в странной одежде – штаны и куртку ему как будто из старой скатерти пошили. Из-под манжет выглядывали рукава вязаного свитера. Из задравшихся штанин торчали тощие лодыжки и ступни, обутые в плетеные калоши, они держались на ногах с помощью сложной системы завязок.

Пацан повернул к Серому бледное, почти как у бункерной, исцарапанное лицо с темными глазами. Волосы, тоже темные, отросшие до плеч, не мешало бы помыть. Пленник смотрел на Серого настороженно, но без страха.

– Ты кто такой? – бросил Серый.

– А вы? – голос у пацана, похоже, ломался, сорвался на фальцет. – Что тут делаете?

– Гуляем.

– С оружием? – пацан вперился глазами в кобуру.

– Ну да. Рукоятью орехи колоть удобно.

– А ножом – картошку чистить? – пацан перевел глаза на чехол.

– Не только. – Серый присел на корточки. – Еще шпионов гонять. В задницу колоть, чтобы быстрее бегали.

Пацан вдруг встрепенулся.

– Лежать, – велел Мрак. Крепче прижал его к земле.

– Да отстань ты! – мальчишка снова дернулся, словно пытаясь отогнать надоедливую муху. Уставился на Серого. – Повтори, что ты сказал?

– Я сейчас повторю, – прибавив голосу угрозы, пообещал Серый, – и покажу еще, чтоб получше запомнил!

– Приходи, Маруся, с гусем, – вдруг сказал мальчишка, – пое@ёмся и закусим, – и еще пристальнее уставился на Серого.

– Чего? – обалдел тот.

– А будешь «чегокать», хер на пятке вырастет, – отбарабанил пацан, – как ссать, так разуваться.

– Слышь, – гневно начал Серый, – ты с перепугу оборзел, или в детстве башкой вниз роняли?

– Сам уроненный! Возьми паяльник, запаяй еба...

Влепить поганцу затрещину у Серого не получилось – Мрак перехватил вскинутую руку.

– Погоди, – удержал его, а потом развернул мальчишку лицом к себе: – Ты что, Джека знаешь?!

Губы у пацана дрогнули. Лицо стало совсем детским, озарилось надеждой. Он подался к Мраку.

– А вы же за ним пришли, да? Я же правильно угадал? Вы его спасете?

***

– Я сразу подумал, что это вы, – сбивчиво, все еще настороженно косясь на Серого, рассказывал пацан – он назвался Лазарем. – Ну, похожи ведь! И лицом, и одеждой. И оружие у вас. Но я сразу-то подойти побоялся, решил последить немного.

– Следователь из тебя паршивый, – объявил Мрак. – Я уже с час срисовал, как за нами топаешь.

Лазарь обиженно засопел.

– Ладно, – вмешался Серый, – не пыхти, рассказывай! На кого мы похожи? Кого из наших ты знаешь?

– Джека и Кирилла. И Олесю еще, но она позже пришла.

– Где они?

– Олеся... умерла. – Лазарь отвел глаза. – А Джек с Кириллом у нас. Ну, то есть были у нас в гостях. Меня-то Шаман давно уже в Джубгу отправил. Потому что сначала меня наказала Мать Доброты, а потом...

Серый затряс головой:

– Стоп! Давай по порядку. У вас – это где?

– Ну, в поселке. Там, – Лазарь махнул рукой.

– Далеко отсюда?

– Еще часа два идти.

– А почему Кирилл и Джек у вас? Что случилось?

– Их Шаман не отпускает.

– Угу. Значит, говоришь, в гостях? И не отпускает?

– Ну да. Когда Олеся пришла, они пытались убежать, но не получилось.

– То есть, сначала Олеси с ними не было?

– Нет, в первый раз Джек и Кирилл вдвоем пришли. Потому что Олеся попала в капкан и ей проткнуло ногу. Она потом пришла, когда выздоровела. Это, когда они уже в Сочи сходили и вернулись. Я так обрадовался сперва, что вернулись!

– Что за Сочи?

– Поселок, – Лазарь снова нетерпеливо махнул рукой. – Людей обуяла гордыня и они не приняли Мать Доброты. Ну, в Сочи.

– А Кирилл с Джеком зачем туда пошли?

– Так, место же искали, – удивился Лазарь, – чтобы вам переселиться.

– Нашли?

– Ну да! Джек сказал, нашли.

– А почему же у вас остались?

– Потому что их не отпустила Мать Доброты.

– Угу, – кивнул Серый. – Она, значит, не отпустила. А они, значит, так вот запросто остались?

– Ну, конечно! Куда же им деваться, заперли ведь. И решетки на окна поставили.

– Это называется не «остались», – хмуро буркнул Серый. – И что, они до сих пор у вас?

– Пытались убежать, когда Олеся пришла. Она решетки перепилила. Меня тоже с собой взяли, потому что я помогал, когда их разделили. Это, после того как Джек Шамана убить хотел, но не позволила Мать Доброты.

Серый присвистнул.

– А кто такой Шаман?

– Проводник Слова Материного.

– Матерного? – удивился Серый. – А Джек тоже в проводники намылился, что ли? Круче Шамана матерился?

Мрак хмыкнул. Лазарь недоуменно пояснил:

– Через Шамана Мать Доброты с людьми общается. Он нам ее слова передает, больше-то их никто не слышит.

– Почему? Мать, что, немая?

Лазарь отшатнулся:

– Не смей так говорить, ты чего! Никакая она не немая. Просто является только Шаману.

– То есть, – медленно произнес Серый, – сам ты эту Мать не видел?

– Нет, конечно! Ее никто не видел. На портрете только.

– Ну на портрете-то и мы видали... Так. Значит, говоришь, наши убежать пытались?

– Да. – Лазарь опустил голову. – Но Мать Доброты разгневалась и всех наказала. Меня почти до смерти, я целый месяц болел. Мать Серафима говорила, уже и не надеялась, что выживу. А Олеся, когда ее догнали, убила Андрея. А Михаила ранила. И Кирилл ее за это убил.

– Что-о?! – Серый распахнул глаза. – Кирилл?! Олесю?! Не может этого быть. Он скорее себя бы убил.

– Может. – Лазарь помолчал. – Олесе предлагали выпить напиток ухода, но она отказалась. И тогда Кирилл вонзил ей в сердце кинжал.

– Бред какой-то!

Лазарь опустил голову и не ответил.

– Ладно. Дальше что было?

– Дальше Кирилла с Джеком снова заперли. И я к ним больше не ходил, потому что, когда поправился, Мать Серафима из дома не выпускала. А потом меня сразу в Джубгу отправили. Но я разговоры слушал! Ваши живы, хоть и болеют сильно.

– Болеют?

– Ну да. Мать Мария, когда навещать меня приходила, зимой еще, сказала, что прямо скелеты ходячие. Наверное, они до сих пор не хотят признать Мать Доброты. – Лазарь посопел. – Или плохо Ей служат! Если бы хорошо служили, уже бы выздоровели – я ведь выздоровел. Я же для того из Джубги и сбежал, – непонятно продолжил он, – как Посланники появились да рассказали, что в Ростове чужаков встретили – беловолосых, с темной кожей, – сразу подумал, что это вы!

– Какие еще посланники?

– Ну, Ариадна и Виссарион.

– Кто?! – Серый вздрогнул.

– Ариадна и Виссарион, – повторил Лазарь. – У Шамана слишком много дел, он не может далеко уходить. И Слово Матери Доброты несут людям Её Посланники.

Серый и Мрак переглянулись.

– Посланники, значит, – медленно проговорил Серый. – И где они сейчас?

– Так, поди, у нас уже. У Шамана, то есть, они еще вчера ушли. А я, пока выбраться сумел... Когда он на меня набросился, – Лазарь кивнул на Мрака, – сперва решил, что свои догнали. Ух, перепугался! Я ведь метался еще, не знал – то ли к Шаману бежать, то ли в другую сторону. Насколько вы от Посланников отстали? Решил сюда. Думаю, не догоню – ну, значит, не судьба. А если вас в поселке еще нет, так на дороге подожду, предупрежу. И вот.

– А если бы свои тебя догнали, что бы они сделали?

– Не знаю. – Лазарь отвернулся. – В прошлый раз, когда Мать Доброты разгневалась, я чуть не умер.

– И все равно сбежал?

– Да.

– Почему?

– Я же сказал! Я хочу, чтобы Джек принял Мать Доброты. Я ему говорил, а он только смеялся. А теперь они с Кириллом, как скелеты ходячие. И вы такими же станете, если не примете Мать! – Лазарь умоляюще посмотрел на Серого. – Я знаю, вы можете по светлому ходить. Я сейчас расскажу, как найти дом, где Джека с Кириллом держат, а вы дойдите до них и скажите: Лазарь просил передать, что нужно принять Мать Доброты! Тогда вы выздоровеете, и все будет хорошо. И, может, мы даже увидимся еще. – Мальчишка помолчал. – Я не хочу, чтобы Джек умирал! Он обещал, что Кирилл починит корабль, и мы за море поплывем. Кирилл тоже хороший, он мне про мелкие детальки рассказывал, которые только в специальный прибор видно. Только я забыл, как они называются. Что Джек говорил, всё помню, а что Кирилл, забыл. И как прибор называется, тоже.

– Микроскоп, – сказал Серый. И вдруг ни с того ни с сего ляпнул: – Кирилл – мой отец.

Тут же пожалел, что не сдержался, с такой неподдельной завистью уставился на него Лазарь:

– Правда?! И ты можешь хоть каждую ночь в микроскоп глядеть?

– Ну... – Серый плохо представлял, в каких обстоятельствах ему могло бы прийти в голову каждую ночь глядеть в микроскоп. – Могу. Теоретически.

– Везет! Так значит, тебя Кирилл тем более послушает, – решил Лазарь, – если ты его сын! И Джека уговорит, он командир же. Скажите им, что нужно принять Мать Доброты.

– Что значит «принять»?

– Да Шаман наверняка объяснял, – отмахнулся Лазарь, – нужно просто не противиться! А ваши не хотят.

Серый вздохнул:

– Так. А ну, давай сначала.

***

Лазарь, судя по всему, искренне верил в то, что Кирилл и Джек способны «принять Мать Доброты». Она же не позволила им уйти из поселка, горячо объяснял он, значит, и не надо уходить! Надо остаться и служить Ей! И тогда все будет хорошо – с ним самим ведь все в порядке. Мать простила его! Значит, Кирилла и Джека тоже простит.

Серый, слушая рассказ о том, как горе-беглецы один за другим попадали на землю, пораженные неведомой напастью, припомнил встречу Нового Года с Адой и Виссарионом.

Убеждать Лазаря в том, что его вера в Мать Доброты – чушь собачья, а «гнев» Матери – дело рук человеческих, похоже, не имело смысла. Пацан готов помочь – отлично. А разбираться с Матерью будем потом. Если вообще будем.

– Значит, говоришь, Посланники уже у Шамана? – перебил Лазаря Серый.

Тот заливался соловьем, рассказывая, какие необыкновенные урожаи дарит Мать Доброты, как учит своих адептов добру и справедливости. Серый не слушал, мозг уже работал в другом направлении.

– Ну, наверное.

– А как же мы подберемся к дому, где наших держат? За ним ведь следят, небось.

Эта простая мысль Лазарю в голову, очевидно, не приходила. Он развел руками:

– Не знаю.

– И тебе, если в поселке увидят, по шее дадут. Так?

– Нет, что ты! Ничего мне не дадут. – Лазарь подумал и признал: – Хотя, конечно, и к вашим не подпустят.

– А их вообще никуда не выпускают? – вмешался Мрак.

– На работу только, если еще не совсем ослабли. Но за ними и там следят. Александр, у которого рука скрючена, все время рядом.

– Видать, совсем все паршиво, – хмуро буркнул Мрак, – если двух здоровых мужиков инвалид охраняет.

– Александр в горах под камнепад попал, – словно извиняясь, объяснил Лазарь, – давно, когда меня еще не было. Ему по руке ударило и по голове. С тех пор рука скрючена, и слышит плохо.

Серый с Мраком одновременно посмотрели друг на друга.

– Шанс, – сказал Серый.

Мрак кивнул.

***

В поселок пробирались осторожно, задворками. Серый гнал от себя мысль о том, что бункерная, с ее умением слышать эмоции, сейчас бы ой как пригодилась. По словам Лазаря, Кирилла и Джека давно должны были пригнать «на служение». Если, мрачно думал Серый, они еще в состоянии ходить. Что сотворили с отцом и Джеком «в гостях» он пока не понимал, но догадывался, что ничего хорошего.

Поселок освещался ярче, чем любой из предыдущих, встреченных на пути. По краям широкой аккуратной дорожки, ведущей вдоль центральной улицы, приветливо горели масляные светильники. Увитые зеленью дома, похожие на цветочные клумбы, манили уютом освещенных окошек и крылечек. Все здесь выглядело настолько мирно и доверчиво, что Серый никак не мог отделаться от мысли: тут какая-то ошибка! Лазарь после болезни башкой повредился, не иначе. Мозг отказывался верить в то, что хозяин этой благодати удерживал Кирилла и Джека в плену, отравил их и Лазаря и приказал повесить над дорогой Олесин труп.