Текст книги ""Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Гедеон

Соавторы: Павел Барчук,Мила Бачурова,Елена Шатилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 282 страниц)

Глава 9

Эри. Барыбино. 96 км от Бункера

Эри, стуча зубами, пыталась согреться у топящейся печки. Сюда, к этом дому, адапты притащили девушку, смастерив из запасных лыж и наломанного в лесу лапника что-то вроде санок. Дом они выбрали в удалении от поселка южан, который обошли стороной. Из разговоров парней Эри поняла, что дом представляет собой так называемый «приют» – временное пристанище охотников и торговцев на случай, если рассвет застанет их далеко от обитаемых мест.

Сами адапты, как с изумлением выяснила Эри, зимнего солнца почти не боялись. Они прятались утром и выходили на улицу вечером, больше отдавая дань сложившейся традиции, чем опасаясь ожогов. Хотя, возможно, Эри что-то путала. Ей было не до подробностей. Она страшно устала, а сейчас еще и замерзла.

Мерзнуть начала, еще съежившись на самодельных санках, когда перестала двигаться. Так мечтала оказаться под крышей! До сих пор Эри не приходило в голову, что в помещении может быть не теплее, чем на улице, в Бункере было тепло всегда. Зима на улице или лето, дождь или снег – на температуру в комнате Эри это никак не влияло. И она страшно удивилась, когда, из последних сил перешагнув порог приюта, ощутила не тепло, а едва ли не худший холод.

– По-чему так холодно? – у Эри застучали зубы.

– Холодно? – удивился вошедший вместе с ней Серый. Парни разделились еще на улице: Мрак куда-то уехал, Серый остался с Эри. – Да ладно! Жара.

Эри уставилась непонимающе. Серый вздохнул:

– Шучу, блин! Ясное дело, холодно. Не топил никто сто лет – с чего тепло-то будет? Приют, по всему видать, заброшенный – дров, и тех нет... Ща, погоди. – Серый сбросил со спины рюкзак.

Эри, прислушиваясь к разговорам адаптов, уже поняла, что в «действующем» приюте, согласно неписаным законам дороги, уходящий должен оставить запас дров тому, кто придет за ним. Чтобы тому, кто придет – возможно, чуть живому от холода и усталости – не пришлось заботиться о том, чтобы согреться. Отсутствие дров свидетельствовало о том, что в приюте давно никто не останавливался, поэтому адапты, решившие избегать местных жителей, и привели Эри сюда.

Серый вытащил из рюкзака тугую скатку, после встряхивания оказавшуюся длинным мешком. Расстегнул боковую молнию, и мешок превратился в одеяло. Серый закутал в него Эри. Вытащил из рюкзака термос, налил в отвинчивающуюся крышечку чаю – от напитка повалил пар:

– Держи.

Распахнул дверцу небольшой печки, натолкал в нутро наломанных по дороге толстых веток. Через минуту в печке ярко горел огонь.

– Темно, – пожаловалась Эри, когда Серый захлопнул дверцу.

– А, – вспомнил адапт, – ты ж не видишь ни фига.

Пошарил на прибитой к стене полке. Обрадовался:

– Есть! – ткнул рукой в печку. Когда вытащил руку, Эри увидела яркий огонек.

– Хоть свечи не растащили... – Серый, оплавив свечу с другого конца, пришлепнул ее к стоящему у окна столу.

С той же, прибитой к стене полки, снял и последовательно осмотрел закопченный металлический чайник и такую же закопченную, помятую кастрюлю. Покривившись, бросил:

– Ладно, сойдет, – и вышел.

Быстро вернулся и водрузил чайник с кастрюлей на печку. Принес еще одну охапку веток, их наломал по дороге Мрак.

– Так, ну я за дровами, а ты грейся пока. Этого барахла, – Серый кивнул на сваленную рядом с печуркой охапку, – надолго не хватит, но хоть какое тепло даст. И чайник, может, закипит... Да садись поближе, чего как не родная? – Серый подхватил Эри вместе с низкой скамеечкой, на которую обессиленная девушка рухнула, едва войдя, и подтащил ближе к печке. – Мы быстро вернемся, не ссы. За печкой следи и за чайником. Поняла?

Эри через силу кивнула. Серый, явно передразнивая, тоже кивнул. Фыркнул:

– Со скамейки не свались, – и ушел.

Эри допила чай – он остывал гораздо быстрее, чем хотелось. Поелозила, плотнее кутаясь в странное одеяло. От выпитого чая она согрелась, но догадывалась, что это ненадолго, скоро опять начнет мерзнуть.

Эри высунула руку из-под одеяла, протянула к печке. Осторожно коснулась кирпичей – ледяные. Тепло шло только от металлической дверцы, за которой потрескивали горящие ветки.

Так, а Серый ведь наказал следить за печкой. И что это значит, спрашивается? Куда нужно смотреть и что делать? В Бункере, когда взрослые давали какое-то задание, они все подробно объясняли... От адаптов такого не дождешься. Не успела переспросить или уточнить – твои проблемы, через секунду спрашивать будет не у кого. Перемещаются эти парни с бешеной скоростью, как будто гонятся за ними.

Эри вздохнула. Из глубин отмороженной памяти всплыло выражение «подбросить дров». Наверное, читала в какой-то книге – в те счастливые времена, когда в голову не могло прийти, что когда-нибудь придется заниматься «подбрасыванием» самой. Наверное, Серый, наказав «следить», имел в виду именно это – подкладывать новые дрова взамен сгоревших.

Подумав, что о металлическую дверцу можно обжечься, Эри обернула ладонь краем одеяла. Взялась за ручку, потянула дверцу на себя. Вовремя: ветки внутри печурки частично прогорели и просели. Порадоваться своей сообразительности Эри не успела: почувствовала, что пахнет паленым, а в следующую секунду поняла, что пальцам, которыми обхватила ручку, горячо, а запах идет от плавящейся синтетической ткани.

Эри вскрикнула и отдернула руку. Ахнула, увидев, как скукожился и собрался складками пострадавший угол одеяла. Попробовала разгладить – безрезультатно.

От неловкости стало жарко. Эри поджала губы, ругая себя.

Ну как можно было не сообразить, что от соприкосновения с горячей поверхностью синтетическая ткань может оплавиться?! Адапты – не Любовь Леонидовна и не Елена Викторовна, выражений выбирать не станут. И сочувствовать тому, что Эри едва не обожглась, тоже... Серому хорошо: бросил «следи за печкой» и ушел! А она тут как хочешь, так и разбирайся...

Ох. Печка!

Ветки внутри, пока Эри возилась с одеялом, прогорели еще больше. Надо добавить новых.

Эри присела возле охапки на полу. Неуклюже вытащила ветку – длинную, в топку такая не влезет. И что с ней делать? Пилить? Рубить? Эри беспомощно оглянулась по сторонам.

Инструментов адапты ей не оставили. Сами ломали ветки голыми руками, и, судя по всему, считали, что и «бункерная» с этим запросто управится.

На то, чтобы разломать на три части первую ветку, времени у Эри ушло немало. Потом она сообразила, что на один конец ветки можно наступать ногой, так получалось лучше. К моменту, когда вместо принесенной Серым охапки на полу лежала куча огрызков, ладони у Эри нещадно саднило, а содержимое печки почти догорело.

Эри быстро, пока не потухло, принялась запихивать в горящее нутро наломанные ветки. Порадовалась, что поместились не все – значит, попозже можно добавить еще. В этот раз дверцу она предусмотрительно руками не трогала, толкала дрова щепкой. А потом увидела, что рядом с печкой в стену вколочен гвоздь, и на гвозде висит толстый, черный от копоти металлический прут, загнутый на конце буквой «Г».

«Кочерга», – вспомнила Эри еще одно книжное слово. Ей можно и дверцу подцеплять, и головешки в печке мешать. И как сразу не сообразила. Эри сняла кочергу с гвоздя, и, гордая своей догадливостью, открыла дверцу. Деловито потыкав в тлеющие головешки, с сожалением закрыла... И вдруг поняла, что согрелась. То ли от волнения, то ли от работ по заготовке дров. А может, в помещении действительно стало теплее.

Эри, уже по-хозяйски, огляделась и увидела в углу комнаты кресло. Широкое, разлапистое, так и манящее присесть. Она поднатужилась, уперлась руками в спинку – и чуть не упала. Кресло, оказывается, было оснащено колесиками, и легко поехало вперед.

Эри прикатила его поближе к печке. Застелила одеялом, уселась. Гораздо удобнее, чем на скамейке... Вытянула уставшие ноги. Скоро почувствовала, как побежало по ступням тепло. Как закололо тысячью иголочек подошвы, как заныли, отогреваясь, пальцы... Свеча, пришлепнутая Серым к столу, сгорела наполовину. Эри заставила себя выбраться из кресла, придвинула стол поближе. Горящая свеча успокаивала, дарила уют.

Эри плотнее запахнулась в одеяло. Слушала, как потрескивают за заслонкой горящие ветки, и не думала, кажется, вообще ни о чем – слишком устала. Просто наслаждалась теплом и возможностью отдохнуть, понимая, что это ненадолго. Скоро ей снова придется вставать и подкладывать ветки. Да еще нужно присматривать за чайником. Наверное, это означает снять его с самодельной плитки, когда закипит... Ну что ж, хотя бы тут она уверена, что справится. Да она со всем справится! Она вовсе не такая никчемная, как думают Серый и Мрак, просто пока не привыкла. Все происходит слишком быстро, она не умеет жить в таком сумасшедшем темпе, поэтому адаптам с ней трудно.

Пока трудно, поправила себя Эри. Это ненадолго, вот увидите. Она осмотрится, привыкнет к лыжам, и поедет не хуже парней. Отец, когда они встретятся, сможет ею гордиться.

Отец представлялся Эри похожим на Григория Алексеевича – таким же добрым, уютным, умеющим выслушать. Может быть, они даже знакомы – отец ведь наверняка приходил в Бункер. И он знаком с Еленой Викторовной, Вадимом Александровичем. Уж он-то сможет пролить свет на то, для чего понадобилось создавать Эри – вот такую, нелепую!

«Климатические условия на поверхности не годятся для нормального существования таких, как мы с вами, – вспомнила Эри слова Любови Леонидовны. – Сейчас там могут выживать только адапты, пребывание наверху людей с неадаптированными генами смертельно опасно. Когда-нибудь, несомненно, вы или ваши потомки выйдут из Бункера, чтобы нести свет знаний тем, кто предпочел цивилизованному обществу откат в каменный век – но, увы, не сейчас. Сейчас наша задача – сохранение знаний, наработанных предыдущими поколениями. Наверху эти знания востребованы все меньше и меньше, они стремительно забываются. Мы – на сегодняшний день единственный на обозримом пространстве очаг, в котором поддерживается огонь цивилизации. Остальные предпочли более простой и комфортный путь регрессии...»

«Путей много», – буркнул Мрак. И ткнул палкой в снег, показывая на разбегающиеся в разные стороны лыжные следы.

«А выбрать надо один, – добавил Серый. – Пойдешь с нами?» – он обращался к Эри.

Лицо адапта пряталось за капюшоном, Эри его почти не видела. Старалась разглядеть – и никак не могла.

«Пойдем, – продолжал уговаривать ее кто-то в накинутом на голову капюшоне. – Там тепло. Там жарко... Там огонь!» – он сбросил капюшон, и Эри отшатнулась – оказалось, что голова человека объята пламенем.

Человек расхохотался – изо рта вырвались языки огня. Взмахнул руками – ладони вспыхнули. Стало жарко. Нестерпимо жарко...

Эри проснулась и завизжала. На полу полыхал костер из наломанных для печки веток. Пламя охватило ножку стола, на Эри горело одеяло.

Девушка, визжа, сбросила тлеющую накидку – прямо в костер. И тем самым прибила пламя. Обжигаясь, схватила с печки чайник, окатила водой горящую ножку стола. Остатки воды вылила в костер, комнату мгновенно заволокло дымом.

Эри закашлялась, но столкнула с печки еще и кастрюлю – туда же, в пламя. В дыму она задыхалась и почти ничего не видела. Толкнув дверь, выскочила на улицу.

Где взять еще воды?!..

Снег! Ну, конечно.

Эри набрала полные пригоршни и ринулась обратно в дом. Присыпала тлеющие угли. Чадящее одеяло схватила и выволокла на улицу, бросила в сугроб. Снова вернулась с полными пригоршнями снега. Потом сообразила поднять с пола кастрюлю и натолкала снега в нее.

Трижды сбегав с кастрюлей туда-сюда, Эри выдохнула: начинающийся пожар удалось победить. Угли на полу потухли. Но до чего же воняет дымом, кошмар! И эти головешки на полу – что с ними делать?

Подумав, Эри принялась осторожно, чтобы не обжечься, хватать головешки с пола и закидывать в почти догоревшую печку. За этим занятием ее и застал вернувшийся Серый.

– Ты сдурела, что ли?! – он кинулся к Эри. – Чего творишь?!

– Пожар... тушу. – Эри запнулась от неожиданности.

– Зашибись. – Серый остановился.

Замер, рассматривая образовавшееся на полу болото из воды, сажи и грязного снега. Оглядел обгоревшую ножку стола, опрокинутый чайник, откатившуюся в угол кастрюлю. Пнул носком ботинка головешку:

– Потушила?

Эри шмыгнула носом.

– Как тебя угораздило?

– Не знаю. Наверное, свеча упала на ветки.

– «Наверное»? А ты где была?

– Здесь. Я задремала. Но я всё потушила, – похвасталась Эри, – видишь?

– Вижу, – кивнул Серый, – что спальник испоганила, и что дышать нечем... Вали на улицу. – Адапт дернул Эри за плечо, поднимая, развернул в сторону выхода. Эри показалось, с трудом удержался от того, чтобы отвесить ей пинка. – Охренеть – хранительница очага! С первого раза не угорела, так решила еще попробовать?

– Извини, – чувствуя, что лицо у нее пылает сильнее, чем во время пожара, выдавила Эри.

– Угу. Вместо спальника в твои извинения завернусь. – Серый открыл окно, распахнул ставни. Собрал с пола остатки головешек, покидал в печку. Оглянулся на Эри, рявкнул: – Вали на улицу, кому сказал! Не блевала давно?

Эри, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, вышла.

***

Когда ложились спать, в доме еще пахло дымом. Серый сказал, что запах теперь долго не выветрится. Но беспокоил их с Мраком не запах, а испорченный Эри спальный мешок.

Адапты заново растопили печку, и скоро в помещении стало тепло. Но такой «шоколад», объяснили Эри, будет далеко не каждый день. Время от времени приходится дневать в палатке, которую ставят прямо на снег. И тут без теплого спальника никак не обойтись – а спальник Эри безнадежно испортила.

– Придется в поселок идти, – сказал Серый. – По-любому ведь собирались этому чучелу снаряги выменять, хоть какой... Как там у них, разведал?

Мрак пожал плечами:

– Да было бы что разведывать. Поселок маленький, дворов двадцать. Вряд ли там лишние спальники отыщутся.

– То есть, дальше двигаем?

– Угу.

– Ну, как скажешь. – Серый зевнул. – Ладно, спать надо. – Он снял со спинки стула куртку, свернул, собираясь положить под голову вместо подушки.

Когда печка протопилась и начала греть, верхнюю одежду – теплые штаны и куртки на синтепоне – адапты сняли. Остались в костюмах из странной ткани странной расцветки, Эри видела их вчера: облегающие штаны и фуфайки с длинным рукавом, с застежкой-липучкой на высоком вороте. Серый с гордостью рассказал, что ткань – самодельная, технологию производства разработал Кирилл два года назад, сразу после того, как освоил синтепон.

Поначалу получалось «не очень», никак не удавалось добиться равной толщины ткани – в одних местах она истончалась до прозрачности, в других непомерно толстела. Так было два года назад, а сейчас производители «насобачились»: ткань получалась ровной и мягкой. Только красить ее пока не научились, костюмы украшали замысловатые разводы. Но это, считал Кирилл, не главное, лишь бы грело.

Разводы на костюмах адаптов меняли цвет от бледно-голубого до темно-синего и выглядели забавно. Но еще забавнее смотрелись буквы, вышитые на правой ягодице: у Серого красное «С», у Мрака «М». Такие же буквы располагались на плечах фуфаек, но там они смотрелись уместно. А вот сзади...

– Это Лара перепутала, – объяснил Серый в ответ на любопытный взгляд Эри. – Не те детали взяла, когда строчила. Ты не думай, это не только у нас! У отца клеймо на жопе, у Сталкера... Да пол-поселка, считай, щеголяет. Она ведь уже нашила, так не выбрасывать же? Хотя ржут, конечно.

Самой Эри достался похожий костюм, в который Лара обрядила девушку еще дома у Серого. Цветом он отличался от мужских, демонстрируя все оттенки охры, а вышитая буква «Д», в отличие от адаптских, находилась где положено – на кармане спереди. Тогда Эри не догадалась спросить у Лары, чей это костюм. А потом, увидев похожие на адаптах, сообразила, что, наверное, Дашин.

Поверх костюмов адапты натянули вытащенные из рюкзаков свитера. На ноги надели что-то вроде коротких сапог из войлока – слово «валенки» Эри тоже узнала еще вчера. Спали парни, не снимая теплой амуниции, и сегодня, судя по всему, от традиций отступать не собирались.

Адапты расположились на разложенном диване, Эри устроилась в кресле – оно, оказывается, тоже раскладывалось. Накрылась курткой, думая, не натянуть ли еще и «уличные» штаны.

– Мерзнешь? – окликнул Серый.

Эри поежилась. Соврала:

– Не очень.

В стылом кресле было прохладно, чтобы согреться, Эри обхватила себя руками за плечи. Но у них остался единственный спальник на троих, и претендовать на него показалось свинством.

– Ползи сюда, – позвал Серый. Видимо, догадался, что Эри лукавит. – Об Мрака погреешься. А я на кресло пойду.

– Да еще чего! – возмутился Мрак. – Сам позвал, сам и обнимайся. – Встал, подошел к креслу, на котором съежилась Эри: – Брысь отсюда.

– Я могу остаться, – пискнула Эри, – мне не очень...

Вместо ответа Мрак схватил ее в охапку, отнес на диван и сбросил рядом с Серым:

– Держи подарочек.

– Спальник забери. – Серый протянул Мраку скатку.

Тот мотнул головой:

– Обойдусь, у печки не холодно. Это чучело заверни. И так-то с ней умаялись, а простудится – что будем делать?

– Слыхала? – бросил Серый Эри. Развернул спальник, расстегнул молнию. Скомандовал: – Залезай.

– А вы? – пискнула девушка.

– А нас не в оранжерее вырастили. Перетопчемся.

Эри, неловко пыхтя, забралась в спальник. Серый помог ей застегнуть молнию. Придвинулся к Эри, обнял.

Неожиданно оказалось, что это очень приятно – чувствовать спиной сильное, теплое тело парня. И обнявшая рука Эри совершенно не возмутила – хотя в голове мелькнуло, что, загляни сюда Любовь Леонидовна, ей бы происходящее не понравилось. Но на то, чтобы думать о Любови Леонидовне, сил у Эри не осталось. Пригревшись рядом с Серым, она закрыла глаза и тут же провалилась в сон.

Глава 10

Серый. Соколова пустынь. 149 км от Бункера

До поселка бункерную, с грехом пополам, дотолкали. На лыжах девка едва стояла. Она, как выяснилось, лыжи до сих пор и видела-то пару раз издали – куда бункерным на них ходить? А в поселке адаптов этот способ передвижения пришлось осваивать еще при первых снегопадах.

Серому тогда было лет двенадцать, и он хорошо запомнил, как отец долго копался в книгах, а потом включил компьютер. Это действо было сродни волшебству, Серый ждал таких случаев и каждый раз замирал у отца за спиной, затаив дыхание.

На вопрос, заданный в далеком детстве, почему нельзя включать волшебную штуку почаще, Кирилл со вздохом объяснил, что работающей техники, созданной до того как все случилось, с каждым годом становится все меньше. Техника сложная, молотком не починишь, и запчасти на грядке не растут. Сломается – все, привет. Поэтому с тем, что уцелело, нужно обращаться очень бережно. Тогда же, в детстве, Серый узнал, что Кирилл скачал в бункерном компьютере и загрузил в свой всю информацию, которая, как он думал, могла пригодиться в освоении нового мира.

– Мы не должны потерять знания, накопленные цивилизацией, – говорил Серому Кирилл. – Я не собираюсь заново махать каменным топором и добывать огонь трением. Из того наследия, которое нам досталось, мы обязаны выжать максимум, иначе грош нам цена.

Серый тогда в его словах мало что понимал. Кивал, конечно, а глаза так и тянулись к экрану, к мелькающим на нем картинкам и длинным простыням текста – хоть и знал, что ни кино, ни книжек о приключениях в компьютере нет. Впрочем, даже если бы были, «насиловать технику», чтобы посмотреть кино, отец бы не позволил.

В ту ночь Кирилл копался в простынях текста и разглядывал картинки с изображениями лыж почти час, с каждой новой простыней разочарованно качая головой. А потом вдруг шлепнул ладонью по столу:

– Есть! Не зря я был уверен, что все придумано до нас. Смотри, – и показал Серому невзрачную картинку с изображением ленты, свернутой в рулон. – Это называется камус. То есть, изначально-то камус выглядел по-другому. Так называли меховые чехлы, которые надевали на лыжи – чтобы и к зверю бесшумно подобраться, и на уклоне не оскальзываться, и в снегу не вязнуть. – Показал другую картинку – лыж, обернутых в мех.

Серый взвизгнул:

– Круть! Давай такие сделаем!

Отец улыбнулся:

– Выглядит симпатично, не спорю. И сделать такие можно, конечно – но получится крайне специфическая штука. А нам нужно что-то универсальное – такое, чтобы и все перечисленные функции выполняло, и при необходимости давало хорошую скорость. Я был уверен, что до того как все случилось решение нашли, и не ошибся. Смотри, – отец снова ткнул на картинку с лентой, – у этой штуки – клеевая основа. Ты просто берешь ее с собой, при необходимости отрезаешь кусок нужного размера и клеишь на лыжи. А после того, как закончил с охотой, ленту отрываешь.

Серый тогда вздохнул – лыжи в меховых чехлах ему понравились гораздо больше дурацких наклеек. Идею отца оценил позже, когда зимняя охота прочно вошла в жизнь поселка.

Серый и Мрак гордо носили звание лучших лыжников в округе, за пять лет приноровились носиться с такой скоростью, что никто угнаться не мог. А с бункерной они измучились насмерть.

Если по ровной поверхности девка еще ползла, то при малейшем уклоне норовила грохнуться —не могла сладить со скользкими лыжами. До поселка добралась на трясущихся ногах и с белыми губами. Устала.

Забор поселка ощетинился колючей проволокой, ворота оказались запертыми. Стучаться и кричать не стали, решили просто подождать, пока обитатели заметят гостей. Серый догадывался, что времени пройдет немного – так оно и оказалось.

– Чего надо? – настороженно окликнули из-за ворот, не здороваясь и не открывая.

– Да много чего, – уклончиво отозвался Серый, – откроешь – расскажем.

– Угу, разбежались! Катитесь, пока целы.

– Ты чего такой сердитый, хозяин? Мы ж не с пустыми руками. – Серый вытащил из кармана специально припасенную замануху – таблетку сухого горючего. С тех пор, как отец освоил производство, этот товар стал одним из самых востребованных в Цепи, Серый полагал, что и южан он должен заинтересовать. Развернул обертку, показал таблетку на ладони: – Во!

– Это еще что?

– Горючка. Берешь с собой – и о том, чтобы в ливень костер разжечь, или, там, воды вскипятить, палатку обогреть, можешь даже не париться.

– Врешь, – не поверили за воротами.

– Не обучен. Спроси кого постарше – подтвердят, что до того как все случилось было такое.

– А вы где взяли?

– Сами сделали. По восстановленной технологии.

– Чё? – озадачились за воротами.

– Вот тебе и «чё»! Старшего зови, говорю.

Спустя минуту из-за ворот прогудели:

– Ну, я старшая. – Серый переглянулся с Мраком: хотел убедиться, что ему не показалось, и густой басовитый голос действительно говорит о себе в женском роде. – Вы кто такие?

– С севера пришли. – Серый не знал, как объяснить точнее. – Дом у источника, слыхали?

– Нет, – отрезали из-за ворот, – и слышать не хотим! Проваливайте.

– Дак, хозяйка... – начал Серый.

– Соли в задницу хочешь? – деловито предложили из-за ворот. – Для скорости. Или сразу боевым жахнуть?

– Да что ж ты такая негостеприимная, – всплеснул руками Серый. – Смотри! – Положил таблетку в снег, поджег. Над сугробом вспыхнуло синеватое пламя.

Голоса за забором стихли. Серый надеялся, что от восхищения.

– Двадцать минут гореть будет, – пообещал он, – в любую погоду! А просим-то – сущую малость.

– Что? – быстро спросил голос, заговоривший первым.

– Не твое дело, – перебила его «хозяйка», – Пошли вон отсюда, кому сказано! – из-за ворот грохнул выстрел. Видимо, в качестве подтверждения серьезности намерений.

Бункерная аж присела. Серый тоже шарахнулся – не ожидал такой резкости.

– Побежали! – бункерная дернула Серого за рукав. – Она не будет разговаривать. Она нас боится.

– Кто? – Серый рывком заставил девчонку подняться. Уже и сам понял, что надо валить.

– Эта женщина! Которая главная. Тому, второму, интересно. А она боится.

От ворот троица улепетывала с максимально возможной скоростью. Дух перевели лишь после того, как ограда поселка скрылась за поворотом.

Бункерная, остановившись, тяжело дышала.

– Теперь... можно... помедленнее? – умоляюще посмотрела на Серого.

Тот пожал плечами:

– Вроде не гонятся... Отдохни, ладно.

Бункерная с готовностью плюхнулась в снег. За время переходов успела перенять у спутников наиболее удобный способ отдохнуть, не снимая лыж – лечь на бок и вытянуть ноги.

– Приют будем искать? – Мрак смотрел на бункерную, думая явно о том же, о чем и Серый – еще один переход девчонка не выдержит.

– Да какой приют, – Серый поморщился. – Не факт, что они тут вообще водятся. А, если водятся – не факт, что и оттуда пальбой не погонят... С чего местные такие нервные-то? А?

Мрак пожал плечами:

– Пёс их разберет. – Прищурившись, посмотрел на небо – с него начали сыпаться колючие снежинки, пока еще редкие. – К лесу надо откатываться, метель поднимается.

Преодолев подлесок, с дороги сместились в сторону, под защиту разлапистых елок. Нарубили лапника, выстелили «подушку» – поставить палатку. Девчонку пристроили сидеть на поваленном дереве, на этот раз повалиться в снег Серый ей не позволил. Велел допивать остатки чая из термоса.

– Там кто-то есть, – пискнула бункерная, когда Серый, ухватив за подмышки, потащил ее в раскинутую палатку.

– Где? – насторожился Серый.

– Там, – бункерная дернула головой в сторону елок.

И мгновение спустя Серый разглядел, как едва заметно качнулись заснеженные лапы. В ельнике действительно кто-то прятался. Прошипел:

– Что ж ты сразу не сказала?!

– Я звала, вы не слышали.

Ну да, еще бы они услышали. В ушах метель свистит, а голос у уставшей девчонки – как у больной пичуги.

– Мрак, – тихонько окликнул Серый.

– Понял, – так же тихо отозвался Мрак. Он, подобравшись, смотрел в сторону ельника. – Девку спрячь. Разберусь. – Отошел в сторону и принялся надевать лыжи.

– Далеко собрался? – нарочито громко позвал Серый.

– Дров поищу. – Мрак оттолкнулся палками и покатился в сторону, противоположную той, где колыхались еловые ветки.

– Он не там, – встрепенулась бункерная.

– Ч-ш-ш! – Серый прижал к ее губам варежку. – Мрак знает, что делает. Не мешай. – Откинул полог палатки, помог девчонке забраться вовнутрь. – Сиди, тут хоть не дует. – Раскатал коврик, поверх бросил единственный спальник, показал кивком: – Ложись пока так, потом печку растоплю, – и торопливо выбрался наружу.

Долго ждать не пришлось: скоро из ельника донесся вскрик, закачались, роняя снежные шапки, развесистые лапы.

Мрак выбрался на утоптанную полянку спиной вперед, чтобы не царапаться о хвою. Чужаку он заломил руки назад и держал его перед собой на весу. Еще издали Серый разглядел, что пацану лет двенадцать, вряд ли больше.

***

– Ты кто такой? – Мальчишку поставили на колени в снег, руки стянули сзади ремешком, которым связывали лыжи. – Откуда взялся?

– Из Барыбино я. Того поселка, откуда вас погнали. Это я с вами разговаривал, пока Эльвира не пришла.

Пленения пацан, как ни странно, не испугался. На лице, укрытом от морозного ветра шарфом и туго затянутым капюшоном, сверкали одни глаза, но смотрели они смело.

– Эльвира – это главная ваша?

– Ну.

– А тебя как звать?

– Евстафий. Можно Стафка, все так зовут. Эльвира-то взбрыкнула, погнала вас – чужаков боится. Да она всего боится, дура старая! Полазила бы с моё, по дождю да по холоду – небось, не стала бы дурковать. Иной раз так продрогнешь, что лучше сдохнуть, а костер разжечь не с чего... На что горючку меняете? – Несмотря на связанные руки, держался Евстафий собранно и деловито.

– Мрак, развяжи его, – решил Серый.

– Во, – обрадовался пацан, – так бы сразу! – с готовностью оттопырил связанные кисти.

– Дак, сам бы и вышел сразу! Зачем прятался?

Евстафий снова шмыгнул носом:

– Присмотреться думал. Лихо вы меня срисовали. – Он с уважением посмотрел на распутывающего ремень Мрака. – Дак, это... – зубами стащил варежки, принялся растирать затекшие руки. – Сколько горючки-то дадите? И что хотите за нее?

– Нам нужны два спальника. Хороших, на мороз. Коврик-скатка. И ботинки вроде охотничьих – чтобы и шагать сподручно, и лыжи прицепить. – Серый посмотрел на ноги Евстафия, прикидывая: – Твоего размера.

Евстафий задумался. Протянул:

– Спа-альники... Не, два точно не найду. Один могу принести – но большой, двоим можно влезть. То есть, – переведя взгляд на Мрака, поправился он, – вам-то вдвоем – вряд ли, вон какие здоровые. А, если кому-нибудь с ней, – кивнул на девчонку, – то поместитесь.

Серый подумал, что сам бы сейчас не удержался, ввернул пошлую шуточку. А Евстафию ничего подобного, кажется, и в голову не пришло.

– Ладно, – устыдившись собственных мыслей, кивнул Серый, – один, значит, один. Коврик?

– Найду. И ботинки найду. А сколько горючки дадите?

– Три таблетки. Спальник, коврик, ботинки – как раз.

– Да иди ты. – Евстафий пренебрежительно сплюнул. – Меньше, чем за десять, и разговаривать не о чем.

– Ну окей, четыре.

– Да щас! Восемь.

– Лопнешь! Пять.

– Сам не лопни! Семь.

– Ладно, шесть! Ни тебе, ни мне. По рукам? – Серый протянул руку.

Евстафий, для виду поколебавшись, хлопнул:

– Ладно уж. – Пообещал: – Я быстро обернусь. Это, – он посмотрел на Мрака. – В той стороне дров нету, ты вон туда иди, – махнул рукой, указывая направление. – Там бурелом, на дневку быстро наберешь. Или вы на дольше?

– Посмотрим. – Серый принес Евстафию захваченные Мраком в качестве трофея лыжи. – Держи.

– Ага. – Пацан сноровисто встегнулся. Пообещал: – Я быстро! Не успеете проснуться – я уж тут как тут. Волков рядом с поселком нет, кабан по этому времени тихий...

– Подожди, – встрепенулся Серый, – какой, на фиг, «проснуться не успеете»? Ты что, не сегодня вернешься?

Евстафий нахмурился. Кажется, пытался понять, дурачат его или нет. Выразительно махнул рукой в сторону востока:

– В ваших краях солнце не жжется, что ли? Я лично не дурак – по рассвету выползать.

– Угу, – медленно, глядя на парня во все глаза, проговорил Серый. – Мы тоже не дураки. Вот, вообще ни разу... Иди, Стафушка. Иди... То есть, езжай.

***

– Он не наш. Понимаешь? Не наш!

– Вот и мне показалось, странный какой-то. – Мрак кивнул. – Хотя там – поди разгляди. Рожа капюшоном закрыта, один нос торчит, глаз тоже особо не видать... Я сразу-то не отдуплил. А потом, как он начал про солнце загибать, присмотрелся. В натуре, не наш.

– А кто он? – вмешалась бункерная. В тепле палатки – Серый собрал сконструированную отцом специально для походов печурку, – укутанная в спальник, девчонка отогрелась. Разговаривать начала. – Откуда взялся?

Серый хмыкнул:

– А ты не знаешь, откуда дети берутся? Оттуда же, откуда мы с Мраком. Вряд ли они тут пробирками заморачиваются.

– А разве вакцину на юг передавали? – вмешался Мрак.

Серый пожал плечами:

– Не знаю. Знаю, что с Егором отец разговаривал, но тот отказался. Тогда – не то в Пекше, не то в Ногинске – кто-то умер от передоза, побыстрее адаптироваться хотел. И слух пошел, что порошок опасен, тогда многие испугались. Егор порошок не взял, а сюда – наверное, передал все-таки? Не с Луны же этот Стафка свалился.