Текст книги ""Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Гедеон

Соавторы: Павел Барчук,Мила Бачурова,Елена Шатилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 282 страниц)

Глава 12

Кирилл. Туапсе. 1524 км от Бункера

Радость, радость непрестанно!

Будем радостны всегда!

Луч отрады, небом данный,

Не погаснет никогда!

– Блин, да что ж за маразм... – разбуженный Кирилл застонал, садясь на кровати. – В оригинале хоть складно!

Laßt die Herzen immer fröhlich

und mit Dank erfüllet sein;

denn der Vater in dem Himmel

nennt uns seine Kinderlein,

– процитировал по памяти он.

Обращался не к слушателям, в пустоту. С неделю назад начал разговаривать вслух – вспомнил, как читал когда-то, что это лучше, чем вести мысленный диалог. Помогает не свихнуться.

– Ну, перевираете – так хоть бы рифму нормально подобрали.

Радость нас ведёт за руки,

Помогает нам в борьбе,

Нас хранит от бед и муки,

Нашей внемлет Мать мольбе,

– гремело из-за окна.

Многоголосый, фальшивящий даже на непритязательный слух Кирилла, хор – каждый исполнитель вел свою партию с собственным, неповторимым энтузиазмом – недостаток музыкальности искупал вдохновенностью исполнения.

– Нет, ну это полный кошмар! Ладно бы, просто будили... А больше всего бесит то, что они верят в этот бред. Искренне и беззаветно... Хотя, конечно, я и сам хорош. – Кирилл замолчал.

Три месяца назад, когда они впервые появились здесь, теплому и ласковому укладу детей Матери Доброты, разумности устройства их мира, заботливому отношению друг к другу искренне порадовался.

Ранее. Елец. 336 км. от Бункера

Недружелюбие жителей тех мест, мимо которых шел отряд, казалось, крепло с каждым пройденным километром. Поначалу с ними просто отказывались разговаривать, советуя идти своей дорогой. А спустя неделю пути, в четвертом по счету поселке Кирилл убедился, что к приходу незваных гостей подготовились – встретили пальбой из-за забора, не дав произнести ни слова.

– Предупредили, – обронил Джек, когда после скачки отряд остановился. Нужно было отдышаться и перевязать раненного, Лехе пуля задела плечо. – Доигрался х@й на скрипке, слава впереди нас скачет. Гордись, бункерный!

– Кто предупредил? И чего они боятся? – Кирилл, спешившись, достал из рюкзака аптечку.

Леха уселся на траву, оттопырил локоть – приготовил руку к перевязке. Джек плюхнулся рядом с ним. Проворчал:

– Без понятия. Что боятся, учуял, страхом за километр шибало. А чего уж там, на воротах не написано. А предупредили – видать, свои кто-то. Из тех мест, что мы уже прошли, гонца отправили.

– Нас ведь мало, – подала голос Олеся. Она тоже опустилась на траву. – Что мы им сделаем?

Джек дернул плечом:

– Может, решили, что жратву попрошайничать будем. Может, что мы заразные какие. А может, еще чего – в чужую-то башку не залезешь... Я, как светать начнет, на разведку сползаю. Глядишь, соображу, что к чему.

Кирилл закончил обрабатывать Лехину рану и принялся бинтовать.

– Нет, – подумав, объявил он.

Джек поднял брови:

– Что?

– Не надо ничего разведывать. Это их поселок, не наш. Нас туда не звали.

– И что?

– И, значит, имеют полное право не пускать. Если бы ты не хотел кого-то видеть, а он все равно влез – тебе бы понравилось?

– У-у-у, понеслась вода в хату. – Джек улегся на спину, забросил руки за голову. – Принципы попёрли... Ни украсть с тобой, бункерный, ни покараулить. – Зевнул и закрыл глаза.

– Сталкер бы первым делом велел на разведку сходить, – подала голос Олеся.

– Я не Сталкер, – отрезал Кирилл. – И я запрещаю соваться в поселок! Это, во-первых, а во-вторых – с сегодняшней ночи мы будем обходить стороной все предположительно обитаемые места. Хватит с нас одного раненного... Жека, ты услышал?

Джек деланно всхрапнул. Повторно окликать Кирилл не стал. Снова полез в аптечку и вытащил пузырек с нашатырем. Олеся закусила губу, чтобы не засмеяться – догадалась. Эрик и Леха следили за действиями Кирилла с недоумением, к дружеским стычкам между членами знаменитого на всю Цепь отряда пока не привыкли.

Кирилл осторожно, без звука, откупорил пузырек. Зажал его в кулаке и потянулся к Джеку. Шутка не удалась – в последнее мгновение разведчик откатился в сторону. Кувырнулся назад и, довольный, сел. Гордо объявил Кириллу:

– Лох.

– Сам такой. – Кирилл закрыл пузырек. Собрал аптечку. Скомандовал: – Всё. Едем.

Ослушаться приказа Джек ожидаемо не посмел, и прочие члены отряда, верные адаптской дисциплине, тоже не спорили и вопросов не задавали. Обитаемые места, которые благодаря Олесе определяли на расстоянии, отряд осторожно обходил.

А потом они пришли в мертвый поселок. Туда, где чья-то зловещая рука сотворила из жилого дома крематорий.

***

– А теперь, командир, что скажешь?

Они бы сюда и не заехали, прошли мимо – если бы не Леха-охотник, чей наметанный глаз привык подмечать в лесу любые странности. Это он обратил внимание Кирилла на покосившийся забор-новодел.

Въехав за ограду, увидели сгоревшие дома. За домами виднелось поле – заросло оно недавно, еще в прошлом году явно было засеяно. В садах цвели яблони и вишни, шапки красиво белели в лунном свете – чудесная мирная пастораль, если бы не сгоревшие дома вдали. Способностями Джека Кирилл не обладал, но и ему стало не по себе.

А потом они подъехали к пожарищу и увидели курган из обгоревших костей. Человеческих. Мертвые тела кто-то затащил в дом – буквально набил ими, кольнуло Кирилла, – а дом поджег. Неподалеку валялись высушенные солнцем трупы шакалов, Кирилл насчитал четыре. Падальщики частично растащили кости, но насладиться пиром не успели – сдохли.

– А теперь, командир, что скажешь?

Расшнуровывать притороченный к лошадиной спине рюкзак Кирилл начал, едва разглядев пожарище. Вытащил из рюкзака респираторы. Скомандовал:

– Надели, быстро! Джек – со мной. Остальным отойти на двести метров и ждать.

– Есть. – Джек напялил респиратор, соскользнул с седла.

– Есть. – Олеся надела свой, развернула коня, махнула рукой Лехе и Эрику.

– Что тут? – Джек смотрел на курган.

– Отрава. Люди, судя по всему, умерли от яда. А трупы кто-то сжег.

– С чего ты взял, что от яда? Может, от болезни какой – потому и сожгли, а не закопали?

– Если бы от болезни, шакалье бы не потравилось. – Кирилл кивнул на дохлых падальщиков. – А тут сбежались на мертвечину, и тоже... Это может быть только сильный яд.

– Поганок всем поселком нажрались? – хмурясь, предположил Джек. – А перед тем мухоморов накурились? Это ж в какую дурь попереть надо, чтобы поганки не распознать?

– Пока не знаю. – Кирилл спешился, снял рюкзак. Достал новенькие нитяные перчатки, в Вязниках два года назад запустили вязальные станки. Одну пару протянул Джеку: – Жаль, что не резиновые, но хоть так... Надень, мне помощь понадобится. Надо осмотреть трупы. Точнее, то, что от них осталось.

Результаты осмотра картину не прояснили. Кирилл не был специалистом-криминологом, для проведения хоть сколь-нибудь серьезного анализа не обладал ни реактивами, ни приборами. Но, осматривая трупы, все больше мрачнел.

– Никакие это не поганки, – закончив осмотр, объявил он. – Здесь мужчины, женщины – разных возрастов, семнадцать трупов! Это не может быть случайным отравлением – сам поел грибочков и соседей угостил. Это не поганки, не волчьи ягоды, и не какие-нибудь корешки.

– А что?

По глазам Джека Кирилл понял, что тот уже тоже догадался – просто, как и он сам, не хочет верить. И ждет, что «умник» опровергнет догадку. Как бы Кирилл хотел это сделать! Но результаты осмотра говорили сами за себя.

– Людей отравили, – глухо выговорил Кирилл. – Весь поселок. Намеренно. Мышьяком, например, или таллием. До того как все случилось достать эти яды было не так уж трудно. Если знать, где искать, то и сейчас можно раздобыть. Быстродействующий яд, вроде цианида, не подошел бы – люди сразу заподозрили бы неладное. А мышьяк только через четыре-шесть часов начинает действовать.

– Бред, – объявил Джек. – Как можно было целый поселок потравить?! И зачем?!

– Зачем – не знаю. А как, есть догадка. Возможно, придется по домам полазить. Нужно ведро.

Долго искать не пришлось, ведро стояло на низкой скамеечке у колодца, никуда из мертвого поселка не делось. Кирилл накидал в него камней, налепил на стенку толстую полосу глины. Объяснил Джеку:

– Нужно с самого дна воды черпнуть.

Вытащив ведро, поднес его ко рту.

– Охерел?! – Джек дернулся к Кириллу, явно с трудом обуздав порыв выбить ведро из рук. – А если траванешься?!

– Я не буду пить. Просто проверю, если ли привкус. Мне не впервой лабораторной мышью трудиться, не волнуйся.

Кирилл осторожно попробовал воду. Сплюнул. Так и есть, слабый металлический привкус. Он чувствуется, если знаешь, чего ждать. А вот, если не знаешь – как те люди, что отравились...

– Частично, конечно, яд впитался в стенки и дно колодца, – хмуро пояснил Кирилл Джеку. – Но концентрация была такая, что он и через десять лет никуда не денется.

– То есть, все, кто попил водички...

– Угу. А те, кто не успел попить, рано или поздно сообразили, что дело в воде. Трупы со страху пожгли, поселок бросили.

– Да что ж за тварь такое сделала-то?! – Джек все-таки отобрал у Кирилла ведро. Со злостью зашвырнул в колодец.

– Не знаю.

Кирилл вытащил из чехла нож, накорябал на крышке колодца череп с костями.

– Мудрено, – буркнул Джек.

Забрал у Кирилла нож и вырезал под знаком большие буквы: «НЕ ПИТ!»

Напоминать о мягком знаке Кирилл не стал, на адаптскую безграмотность давно махнул рукой. Курган из костей они с Джеком забросали землей. На уцелевшей печной трубе Кирилл тоже на всякий случай начертил знак опасности.

– Теперь хоть не будешь спорить, что надо на разведку сходить?

Они направлялись к выезду из поселка.

– И что это даст?

– Не схожу – не узнаем. – Джек хмурился. – Мутно тут, аж с души воротит.

– Ладно, – поколебавшись, решил Кирилл. – До следующего поселка доберемся, а там посмотрим.

***

Следующий жилой поселок встретился только через две недели пути. Лагерь раскинули в лесу, в паре километров от дороги, чтобы не напороться на местных. Вокруг заметно потеплело – дикие яблони и груши в здешних краях давно отцвели, ветви были усыпаны мелкими зелеными плодами. На лесных полянах наливалась соком земляника.

Леха отправился в лес «оглядеться», Джек, Олеся и Эрик остались в лагере. На разведку Джек собирался отправиться после рассвета, когда население поселка разойдется по домам. Что за вести он принесет, в отряде уже не гадали – надоело. Инструктировать Джека Кириллу тоже показалось глупым – разведчику лучше знать, что делать на территории поселка и на что обращать внимание.

Кирилл, притулившись у костра, строчил в дневнике очередную заметку – фиксировал пройденные за день километры, температуру, влажность воздуха, время восхода и заката. Разложив на бревне карту, обозначал рельеф, ставил пометки у бывших населенных пунктов – жилой поселок или нет, есть ли вода в колодцах, разграблен или не совсем. Привык так делать еще с первого похода, черт его знает, что и когда может пригодиться. Джек, усевшийся на бревно с другой стороны, чинил лошадиную упряжь. Олеся помогала, растянув ремни на ладонях. Зевающий Эрик ушел спать сразу после ужина – чужакам в тренированном отряде приходилось нелегко, и он, и Леха здорово уставали.

– Что-то Лехи долго нет, – обронила вдруг Олеся.

Кирилл посмотрел на часы. Нахмурился. И правда долго. Хорош командир, обругал себя, не заметил, что боец пропал! Сталкер бы давно насторожился. В поселке у источника Кирилл распоряжался не первый год, привык. А на дороге, по детской памяти, невольно сравнивал себя с Рэдом – и понимал, что серьезно ему проигрывает. Сталкер в свои семнадцать был и решительнее, и наблюдательнее, и жестче, чем Кирилл в тридцать пять. А уж чутьем на опасность обладал просто феноменальным.

Кирилл не любил командовать. И ждать опасности не любил. Куда ближе ему была политика покойного Сергея Евгеньевича – больше наставника, чем командира. В поселке быть наставником получалось. А в походе такое не годилось, и Кирилл это хорошо понимал. Потому и людей отобрал тщательно: с детства знакомых, понимающих его с полуслова Джека и Олесю, и опытных, знающих, но покладистых и неконфликтных Леху и Эрика.

– Куда он мог деться? – Кирилл отложил карту, встал. – Заблудился?

– Охотник-то? – Джек скептически поднял бровь. – В незнакомом лесу далеко не пойдет – не дурной, поди.

Кирилл покричал выпью – призыв возвращаться. Выждал, еще покричал.

Тишина. Ответа не было.

– Идем искать, – решил Кирилл, – пока не рассвело.

– Ты-то зачем пойдешь? – сворачивая починенную упряжь, буркнул Джек. – Ты в лесу чужой. Если уж мы с Олеськой Леху не найдем, от тебя подавно толку не будет.

И то верно. Кирилл остался у костра. Скоро услышал далекие птичьи крики – Джек и Олеся звали Леху. А вскоре позвали его самого.

Вслед за криком выпи – «срочно сюда!», Кирилл услышал воронье карканье – «опасность». Похолодел. Растолкал спящего Эрика. Велел не отходить от костра, караулить лагерь. И бросился на призыв.

***

Леху закололи ножом – воткнули сзади, под лопатку. Перевернутый на спину охотник смотрел в ночное небо удивленными, широко распахнутыми глазами. Рядом лежал карабин.

– Проверил. Заряжен, – ответил на немой вопрос Кирилла Джек. – И патронташ полный. А зарезали давно – далеко не ушел. Видать, сразу на опушке на кого-то наткнулся.

– Мы его не трогали, – добавила Олеся, – перевернули, и все. Тебя ждали... Людей поблизости нет, – добавила, упреждая следующий вопрос.

– Сбежали, – со злостью подтвердил Джек, – крысы поганые.

Кирилл присел над трупом. Стать для него «своим» Леха не успел, так же, как для Джека с Олесей. Сердце не рвалось на части, как когда-то – из-за смерти Люка, Сани, Гарри... Но этот человек был его бойцом, а значит, за него отвечал он. И, пусть косвенно, был виноват в его гибели. Леха ему доверился. А Кирилл не оправдал.

Кто его убил? Почему так подло, со спины – понятно, чтобы не увидел убийцу и не успел позвать на помощь. Хотя могли бы застрелить, вряд ли в лагере кто-то бы всполошился. Леха ведь пошел охотиться, выстрелы были ожидаемы... Стоп, – сказал себе Кирилл, – это я думаю, что они были ожидаемы. А как рассуждал убийца? Просто увидел незнакомого мужика и зарезал?.. Нет, что-то тут не складывается.

Он огляделся вокруг. Зачем-то переспросил:

– Леха так и лежал?

– Ну да, – кивнул Джек, – рожей в землянике. Я перевернул, сперва думал – били. Потом пригляделся, а это от ягод следы. Раздавил, когда упал. Теперь-то я их стер, уж больно по-дурацки выглядело.

– В землянике, – повторил Кирилл.

Огляделся – и правда, вся поляна, на которой они нашли Леху, усыпана ягодами. Или не вся?.. Кирилл опустился на колени, склонился ниже к душистым кустикам. Обошел поляну по периметру. Снова сел, разглядывая земляничные веточки.

– Ты чего там нюхаешь? – Джек присел рядом.

– А Леха... – медленно проговорил Кирилл, – он любит землянику? То есть, любил?

– А у тебя с чердаком все в порядке? – встречным вопросом отозвался Джек. – Поговорить больше не о чем? У вас больной перед смертью потел? Да. А-а, ну это хорошо...

– Не любил, – неожиданно отозвалась Олеся. – Ну то есть, все равно ему было. Я вчера собрала маленько, угостила и его, и Эрика. Эрик сразу спросил, где собирала, а Леха пригоршню в рот закинул – да, видать, и думать забыл.

Кирилл кивнул:

– Значит, все правильно. Землянику собирал не он.

Наклонился и сорвал ближайший кустик – три тонких, изогнутых веточки, концы которых должны были заканчиваться ягодами. Показал Джеку и Олесе.

– Видите? Пустые, ягод нет. И это не птицы склевали, тут почти вся поляна оборвана.

Джек присвистнул:

– То есть, собирала какая-то баба землянику, Леха ее спугнул, а она ему за это – нож в спину?! Ну, знаешь... Видал я, конечно, отморозков...

Кирилл покачал головой:

– Женщина, если бы набросилась, с Лехой не справилась. Его мужик ударил. Боец, а может, такой же охотник... Он не дрался, сразу насмерть бил. – Кирилл показал на единственную рану. – Знал, как ударить и куда.

– Я бы справилась, – подала голос Олеся.

– Ну, ты с собой кого попало не ровняй... Хотя, конечно, исключать нельзя. Может, и женщина убила.

– Да за что?! – снова взвился Джек. – За землянику поганую?!

– Не знаю. – Кирилл взялся за виски. – Что-то крутится в башке, а что – понять не могу.

Хоронили Леху без Джека. Он ушел на разведку.

Глава 13

Эри. Павловск. 695 км от Бункера

На привал остановились вынужденно – поднялась метель. Привычно ушли в лес, схоронившись под елками, окружившими небольшой пригорок.

– Если надолго замело, тут и встанем, – решил Серый, – дальше не пойдем. Все равно по такой погоде далеко не уйти, а место хорошее.

Мрак кивнул. Эри, как обычно, не спрашивали. Но, если бы спросили, ответ был очевиден – из вариантов идти или нет, Эри неизменно выбирала второе. Куда бы ни идти, лишь бы не идти. Переходы выматывали так, что на слово «привал» и Серого, произносящего это слово, Эри была готова молиться.

Она сидела на рюкзаке под разлапистой елью, укрывшись от разбушевавшейся пурги шалашом из еловых лап – научилась этому у адаптов. Ветер в «шалаш» почти не проникал, и следить за тем, как кружит по поляне снегопад, Эри даже нравилось.

На вершине пригорка, прямо посредине, тоже выросла елка. Одна-единственная – стройная, изящная, с пышными ветвями и устремленной ввысь макушкой. Снежные языки облизывали ее, будто танцуя вокруг замысловатый танец.

– В лесу родилась елочка, – прошептала Эри, – в лесу она росла. – Подумала, что в детстве представляла себе лесную красавицу из песенки именно такой.

На Новый Год в Бункере, в столовой, обязательно появлялась елка. В детстве Эри была твердо уверена, что ее приносит Дед Мороз. Годам к семи начала сомневаться и подглядывать за взрослыми. Когда вывела их на чистую воду – она вспомнила вдруг, с какой дурацкой обидой рассказывала о своих наблюдениях Григорию Алексеевичу – тот улыбнулся, подмигнул и поздравил Эри с тем, что теперь она тоже взрослая. И может помогать устраивать праздник для малышей – наряжать елку, украшать столовую и заворачивать в красивую бумагу подарки. Эри посвящением во взрослые страшно возгордилась, и в ближайшие три года – до тех пор, пока не подросли следующие догадавшиеся, в Бункере не было более ретивой украшательницы, чем она.

Елку привозил в Бункер пожилой ремесленник Тимофей. По полночи проводил в лесу, разыскивая достойную детского праздника красавицу. Даже когда изменился климат, и удушливая жара сменилась морозом и снегопадами, «налаживал» специально сконструированные санки, прицеплял к ногам широкие охотничьи лыжи и уходил в лес.

Эри однажды слышала, как Вадим Александрович отчитывает Тимофея:

«Тимофей Степанович, бога ради! Ну кому нужно это геройство, в ваши годы бродить по лесу? Неужели нельзя нарядить искусственную елку, мы ведь нашли в институтских лабораториях целых две! Обе прекрасно сохранились, одна даже наряженная, уже с игрушками – до сих пор помню, как радовался Михаил Натанович, когда ее принес... Ну, чем плохая елка?»

«Хорошая, – соглашался Тимофей. С начальством он никогда не спорил. – Помру – наряжайте что хотите, хоть кактус с оранжереи. А пока я жив, детишкам будет радость. Оно ж настоящее! Лесом пахнет. Праздником».

«А то, что потом это „настоящее“ желтеет и умирает, вас не беспокоит? – сердился Вадим. – Каждый год мы выбрасываем загубленное дерево. Каждый год! Если бы вы их не трогали, уже бы целая аллея набралась».

«Елок вокруг полно, – ворчал Тимофей, – а детишкам счастье. Где еще-то живого лесу понюхают?.. Как хотите, Вадим Саныч, а я пошел».

И, впрягшись в самодельные санки на полозьях из алюминиевых полос, решительно устремлялся в лес.

Пожилой ремесленник «трепотню» вообще не любил. Тихо, спокойно делал то, что полагал должным. Так и умер – нагнувшись к заевшему приводу токарного станка, посмотреть «что там за дрянь», и больше не разогнувшись.

«Сердце», – сказал тогда Вадиму Григорий Алексеевич.

Взрослые были слишком ошарашены бедой, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. Эри не отгоняли, разговор она слышала.

Тот год был последним годом настоящих елок. После смерти Тимофея в столовой ставили искусственную. Эри тогда очень горько плакала, если бы могла, в следующий Новый Год сама сбежала бы в лес! Но санки на алюминиевых полозьях, по настоянию Григория Алексеевича, поставили на могилу Тимофея.

«В лесу родилась елочка, – гласила надгробная эпитафия, – в лесу она росла».

***

Сейчас, глядя на качающиеся в хороводе снежинок ветви, Эри вспомнила Тимофея. Эта елка ему наверняка бы понравилась – хотя и вряд ли бы влезла под низкие потолки Бункера. Эри потрогала за руку сидящего рядом Мрака.

– Красивая елка, правда? Прямо как новогодняя.

– Угу, – неожиданно согласился тот. Обычно на замечания Эри хмыкал или вовсе пропускал мимо ушей. – Только внутри лысина.

– Где? – удивилась Эри.

– А вон, – Мрак кивнул. – Как будто ветки в середине поотрывали, видишь? Вроде проплешины.

Эри присмотрелась. Понимала, что ее зрению с адаптским не сравниться, парням-то даже темнота нипочем, но врожденное упрямство заставило спорить:

– Нет там никакой плеши.

Вместо ответа Мрак раздвинул лапы шалаша. Выбрался и протянул Эри руку:

– Пошли, проверим.

Серый, слышавший спор, зловредно хихикнул. Кивнул:

– Иди-иди. В сугроб по пояс макнешься – глядишь, научишься сперва думать, потом выступать.

Эри насупленно выбралась из шалаша. Протянутую руку Мрака надменно проигнорировала, но сохранить лицо все равно не удалось: неловко задела одну из веток, и сугроб с нее сполз за шиворот. Эри запищала, Мрак противно заржал.

К елке Эри подбиралась, наступая в следы адапта – снегу на пригорке и впрямь намело почти по пояс. Елку за широкой спиной Мрака она не видела, и, когда парень внезапно ускорился, чуть не упала. Обиженно позвала:

– Куда ты понесся? Я не успеваю.

– Серый, – не отвечая, позвал Мрак. Таким голосом, что Эри сразу поняла: что-то случилось. – Иди сюда!

Через минуту они стояли на пригорке втроем. Теперь, с близкого расстояния, было хорошо видно, что «проплешина» на елке – дело рук человеческих. Кто-то очистил ствол от ветвей для того, чтобы разместить на этом месте дощечку с выжженной надписью.

«Ты отдал свою жизнь, чтобы мы жили, – прочитала Эри. – Мы будем помнить тебя всегда».

Серый и Мрак, один за другим, стащили с голов шапки.

Эри непонимающе смотрела, как тают снежинки в их волосах. Осторожно спросила:

– Это... могила, да?

Серый хмуро кивнул.

– А почему здесь? В поселках же есть кладбища?

– Потому что он не местный. Это кто-то из наших.

Эри подавила вскрик.

***

Отчаянно борясь с пургой, проползли на полкилометра вперед и поставили палатку – с могильного пригорка ушли, не сговариваясь. Растопили печку, принялись за ужин.

Адапты молчали. Эри тоже, усилием воли давя рвущиеся наружу вопросы.

Серый несколько раз принимался есть и подвисал с ложкой в руке.

– Это не он! – в конце концов не выдержал Мрак. Толкнул Серого. – Если бы он, остальные не пошли бы дальше! Уже бы вернулись.

Эри сообразила, что речь о Кирилле.

– Надеюсь.

Стряхнувший оцепенение Серый снова принялся есть. Эри показалось, что глотает он через силу.

– А почему там не написано, кто похоронен? – осторожно задала вопрос, который мучил с самого начала. – Почему только эта надпись и дата? У нас пишут, кто.

– У нас, если в поселке хоронят, тоже пишут, – отозвался Мрак. – А если в походе погиб, то нет. Батя рассказывал, раньше так делали, чтобы Дикие не знали, кто убит, чтобы повод им глумиться не давать. А потом уже само как-то.

– Если от меня останется, что хоронить, – вдруг глухо проговорил Серый, – напишите, что это я. Чтобы потом никто, как мы сейчас, не мучился.

– Обойдешься, – буркнул Мрак. – Никому не пишут, а тебе напиши! И вообще, может, ты в поселке помрешь – тогда уж точно напишут. Мне, если что, не надо ничего писать.

Похоже было, что они обсуждают этот вопрос серьезно.

– Прекратите! – не выдержала Эри. – Что вы несете?! Никто не умрет, понятно?

Адапты переглянулись.

– Окей, – кивнул Серый, – как скажешь. Никто – значит, никто.

***

На следующий вечер, проснувшись, увидели, что пурга улеглась. Тучи разошлись, над деревьями поднимался месяц.

– Идем, – скомандовал Серый. – Задержались вчера, надо нагонять.

Эри горько вздохнула, настраиваясь на то, что вожделенное «привал» услышит нескоро. Но далеко они не ушли: Мрак, подняв руку, остановился.

– Кажись, топор стучит.

Остановившийся Серый тоже прислушался. Спустя секунды напряженного молчания, кивнул:

– Похоже. Видать, местные за дровами приковыляли, тут по карте поселок рядом. Значит, правильно мы сделали, что с дороги сошли, а то бы точно напоролись.

Эри прислушиваться к окружающему не пыталась. Только с надеждой встрепенулась:

– Привал?

– А тебе лишь бы привалиться, – проворчал Серый. – Садись уж, ладно... Мрак, погляди, что там? Если они только приехали, то это надолго, обходить придется. А если давно на вырубке, то лучше выждать, все не по лесу лыжи бить.

Мрак кивнул и уехал. Довольная Эри уселась на рюкзак. Серый переминался с ноги на ногу – ему явно не терпелось отправиться дальше.

Раздавшееся вдали лошадиное ржание услышала даже Эри. Задать вопрос она не успела.

– За мной, – коротко бросил Серый.

И, не успели тронуться – вслед за ржанием прилетел условный птичий свист, Эри успела его запомнить: «Срочно сюда!»

Серый, со словами:

– Догоняй по следу! – мгновенно скрылся из виду.

Эри пыхтела, изо всех стараясь его догнать. До сих пор одну на лыжне адапты ее не бросали, случилось явно что-то неординарное. Эри изо всех старалась убедить себя, что не плохое.

Когда выехала на небольшую просеку, поняла, что ошиблась.

Мрак повалил в снег какого-то человека и удерживал, утопив в сугробе. Серый стоял на коленях рядом.

– Еще раз, – долетел до Эри его голос. Серый, кажется, с трудом удерживал рвущуюся злость. – Откуда у тебя Буба?! Конь, вот этот – откуда? – упомянутый конь топтался рядом. Услышав свое имя, отозвался радостным ржанием. – В последний раз по-хорошему спрашиваю! Дальше буду бить.

– У соседей с Шахт выменял, – услышала Эри незнакомый сиплый голос.

– Откуда?

– С Шахт, – повторил незнакомец. – Поселок на юге, дальше по дороге. Соседи про жеребца сказали, что сам к воротам вышел, со сломанной ногой. Черт его знает, откуда взялся. А нога дело такое, когда еще срастется. Некому с ним возиться, да и сена – своему бы скоту хватило. А у меня аккурат перед тем кобыла околела, я и взял калечного за недорого.

– Складно, – одобрил Серый, – не придерешься. А чья могила в лесу? Вон там, на пригорке?

Пленник вздрогнул:

– Не знаю.

– Врешь! – Серый вытащил нож. – По доброй воле хозяин с конем бы не расстался. Говори, кого убили. Ну!

– Не знаю.

– Ай-яй-яй. – Серый покачал головой. – Выбирай, какое ухо первым отрезать?

– Да не знаю я, кто это! – Мужчина дергался, пытаясь отдалиться от поднесенного к лицу ножа. – Я его в глаза не видал! У меня и детей-то нету, не одарила Мать. И в лес я в те ночи не ходил, сенокосил.

– Каких еще детей?

– Так, его ж за дитё зарезали! Посланники были от Матери, предупредили, что чужаки по дороге идут, хотят детей отобрать. А у нас в поселке детишек – всего-то двое. Ночь прошла – никаких чужаков, две прошло, а через неделю уж и забылось. Матвейка-обозчик с дочкой в лес пошел за ягодой. Косарь с него, да и обозчик, никакой – с четыре года тому руку пожаром повредило, отсохла. Прибегает из леса, дочку за собой тащит, а глаза выпученные: чужаки, говорит, в лесу. Илиночка на поляне землянику собирала, Матвейка решил капканы проверить. Только отошел – услыхал, как дочь ревит. Он бегом назад, а рядом с ней чужак в камуфляже. Ну и кинулся, конечно – неужто ждать, пока дитё утащат? Рука-то у него только левая отсохла, правой ударил. Сказал, что сразу насмерть.

– А давай я тебя ударю? – Мрак тяжело дышал. – Сразу насмерть? – он вдавил мужчину в снег так, что тот захрипел.

– Нет уж! Я. – Серый замахнулся.

– Нет! – Эри показалось, что в лицо ударило волной – так душила адаптов ярость. Бросилась к ним. – Не надо!!!

Помня, что Мрака ей не достать, потянулась к эмоциям Серого, изо всех сил гася его злость.

– Он не виноват! Это же не он убил! – повисла на плечах у Серого. – Не надо! Мрак! Пожалуйста! – Эри не отцеплялась от Серого до тех пор, пока рука с ножом не опустилась. Окрыленная робким успехом, добавила: – Того, кто погиб, все равно не вернуть. А, если вы еще этого убьете, мы ничего не узнаем.

Полузадушенный мужик всхлипывал в сугробе.

***

Аборигена адапты допрашивали еще с полчаса, потом оглушили, связали и бросили в лесу – рано или поздно свои найдут. Мрак настаивал на том, что надо бы пристрелить, чтоб не болтал, но Серый в итоге согласился с Эри.

«Если его убить, нас обязательно будут преследовать, – убеждала она, – просто, чтобы отомстить, как вы за своих! А так, возможно, напугаются и не станут».

Внял ли Серый аргументам или сам пришел к тому же выводу – неизвестно, но, как бы там ни было, жизнь аборигену сохранил. Как и коня – Мрак, погладив его по морде, привязал к ближайшим кустам. Что-то при этом приговаривал, жеребец беспокойно прядал ушами. Когда отряд, подхватив рюкзаки, покатился прочь, обиженно заржал вслед – Эри видела, как Мрак в бессильной злости стиснул зубы. Забрать коня с собой они не могли, на зимней дороге, в глубоком снегу животные больше обуза, чем подмога.

– Это Джека жеребец, – объяснил Серый Эри, когда отряд наконец остановился.

Ехали они долго, чтобы как можно дальше оторваться от возможной погони. Остановились, когда у Эри уже темнело в глазах. На привалах ничего не обсуждали, экономили силы. Молча перекусывали, молча глотали травяной чай, поднимались и катили дальше – до самого рассвета. В палатку Эри затащили, сама идти уже не могла. Обычно пыталась помочь адаптам с ужином, а сейчас лежала, словно выжатая тряпка – Серый насильно ее усадил и заставил взять ложку. Хотя обычно Эри накидывалась на похлебку, едва успев дождаться, пока остынет.

***

С едой в последнее время приходилось туго. Из разговоров адаптов Эри поняла, что, отправляясь в путь, они крепко рассчитывали на содействие местных жителей. Что будут выменивать у них продукты на сухое горючее, например, или добывать пропитание, выполняя какие-то работы: дров наколоть, хлев почистить, да мало ли чего. Однако еще в Барыбино стало ясно, что на помощь аборигенов рассчитывать не приходится.

Адапты вполне серьезно обсудили перспективу тайного обшаривания поселковых курятников и погребов и отмели эту идею отнюдь не из этических соображений.

– Палево, – прокомментировал Мрак, – кабы летом, не вопрос. А сейчас следы останутся.

Серый согласно кивнул:

– Догонят с таким хвостом, – мотнул головой на Эри, – и хорошо, если просто морды набьют. Разве что сильный снег повалит, следы заметет – тогда можно попробовать.