Текст книги ""Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Гедеон

Соавторы: Павел Барчук,Мила Бачурова,Елена Шатилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 282 страниц)

Стелла тогда в угол забилась, тише воды, ниже травы, а сама зыркала, как бы к двери половчей прошмыгнуть, если вдруг что. Но он потом, вроде, очухался. Пошел на кухню, дернул самогона. Рухнул в койку и затих.

Когда Стелла об этом случае девчонкам рассказала, те заохали. Псих, однозначно! Не прибил бы, в другой-то раз. Настоящие психи поначалу всегда тихие. А потом, как клина поймает, только держись! На куски настрогает, скажет, так и было… Стелла после этого долго к бункерному приглядывалась, все ждала, когда еще чего-нибудь выкинет. Но, вроде, обошлось, даже извинился. Прости, говорит, не в себе был… В общем, никакой он не псих. Парень как парень. Стелле даже нравилось за ним наблюдать.

Сидит, воткнувшись в экран, печатает что-то – пальцы над клавишами так и порхают. Потом клавиши оттолкнет, схватит лист бумаги и давай черкать. Один лист, другой, третий. А потом вдруг хватает первый, глядит на него, как будто оттуда змея сейчас выползет, комкает и отшвыривает. Рожа перекошенная, желваки на скулах ходят. Новый лист берет и заново черкает. Как он в такие дни спать ложился, Стелла не слышала, дрыхла давно.

А иногда наоборот бывало. Пишет-пишет, старается, только что не мурлычет. Откинется назад, полюбуется на то, что написал. Подчеркнет что-то, добавит – и снова любуется. Стелла уж старалась посудой греметь потише, чтобы не мешать. Привыкла к бункерному. Нормальный он, безобидный.

То есть, так она думала до тех пор, пока Тоха к ним не приперся. Хотя, на самом деле, даже не испугалась по-настоящему. Драк за свою карьеру повидала немало и почему-то была уверена, что бункерный Тоху не покалечит. Не выбьет зубы или глаз, не станет ломать пальцы или по-другому уродовать. Умник бил казанского не из жестокости. Не для того, чтобы показать, кто тут главный – просто был зол и вымещал злость на ее причине. И Стелла позвала охранников только потому, что, если бы этого не сделала, от Лысого досталось бы еще и ей, а вовсе не потому, что опасалась за Тоху. В тот момент она ничего еще не понимала, но подспудно догадывалась, что тут не избиение невинного происходит.

Когда охранники уволокли обоих – Стелла точно знала, что не в бане оттягиваться, – она первым делом побежала на базу, будто бы за продуктами. Продуктов, для видимости, тоже набрала и попросила в долг несколько листьев зеленки.

Это волшебное растение хозяйка базы мадам Полина – когда-то тетка жила в гареме, потом работала в борделе, а потом, вытащив счастливый билет, оказалась на базе – выращивала у себя в огороде. Как называется «зеленка» по-настоящему, никто из девушек не знал, но это было первое гаремное средство от любой боли, Стелла была уверена, что по возвращении домой бункерному оно понадобится. Листья она спрятала под парик, излюбленный тайник бордельных обитательниц. Ее кошелку с продуктами охранники всегда досматривали и саму щупали с удовольствием, а про парик не догадались.

Услышав, как за спиной, отпуская привычные сальности, заперли дверь, Стелла с облегчением выдохнула. Пронося в квартиру зеленку, она серьезно рисковала. Ради парня, который смотрел-то на нее с неохотой… Вот же дура.

Слова «самоанализ» Стелла не знала. Копаться в себе и размышлять, отчего испытывает те или иные чувства, ей в голову не приходило. И если бы вдруг спросили, почему готова рисковать собственной шкурой ради того, чтобы облегчить боль почти не знакомому парню, искренне ответила бы: «Потому, что дура набитая».

Стелла жила с котиком с пятнадцати лет, в борделе оказалась в неполные восемнадцать, и скольких мужчин пропустила сквозь себя за эти годы, сказать не смогла бы. Как не могла похвастаться и разнообразием чувств, которые испытывала к клиентам. Сильных и жестоких она боялась, некоторых, особо отвратных, от души ненавидела. Слабых и мягкотелых презирала. Любила, когда клиенты дарили подарки и охотно ими хвасталась перед подругами, но никакой симпатии к дарившим не испытывала никогда. Ни для кого из них не побежала бы к мадам Полине – а для бункерного почему-то не задумалась. Хотя была ему никто, и звать никак. Это потом он смотрел с такой благодарностью, что Стелла даже глаза опустила от смущения – ведь ничего особенного не сделала. И руку ей поцеловал. Она уже очень давно не плакала, думала, что и забыла, как это делается. А оказалось – нет.

Глава 12

Владимир. 89 дней после возвращения. Стелла

– Опять, да?

Раз в неделю Кирилл приходил с «работы» мрачнее тучи. Стелла знала, что в эти ночи лабораторию посещает Толян, интересуется результатами. А то, как умеет «котик» интересоваться, не раз испытывала на себе.

– Не били хоть?

– Да лучше б били… Полночи из-за этого козла потерял.

Разговаривали Стелла и Кирилл полушепотом, в ванной, под звук льющейся воды – за прошедшее время здорово в этом поднаторели. Вслух, для охранников, они по-прежнему изображали пленника и тюремщицу.

Кирилл прошел на кухню, сел за стол. Стелла захлопотала, подсовывая под руку тарелку, но есть Кирилл не торопился. Сидел, мрачно уставившись в одну точку. Потом потянулся к компьютеру, включил. Стелла вздохнула. Опять ляжет черт-те во сколько… И не поест, забудет.

Вмешиваться бесполезно, это она давно запомнила. Покивает, «поугукает», а сам даже не услышит.

Стелла, выждав десяток минут яростного печатания и щелканья мышью, прикрыла нетронутую тарелку с ужином. Насыпала в плошку сухарей, придвинула Кириллу под руку – может, хоть это поест.

Когда Кирилл появился в спальне, часы показывали половину второго. Стелла проснулась, но виду не подала. Наблюдала за бункерным из-под полуприкрытых век.

Как разделся. Как посидел, застыв, со снятой майкой в руках. А потом со злостью отшвырнул ее в угол и подошел к окну. Ощупал раму – не в первый раз так делал, Стелла видела, только не говорила ничего.

Зачем его расстраивать? И без того понятно, что отсюда не выбраться. И, даже если б сумел окно открыть, на улице белый день. Пяти минут не пройдет – сгорит начисто.

– Зар-раза!.. На клей тебя посадили, что ли?

Ругался бункерный вполголоса, если бы Стелла спала – не проснулась. Стукнул кулаком по раме. Застыл, прижавшись лбом к стеклу.

Про свою работу – ту, которой занимался в действительности, – Стелле Кирилл не рассказывал, а она не спрашивала. Меньше знает, меньше на допросе выболтает. Но жалко его иногда становилось – вот, просто до смерти.

Стелла тихонько поднялась. Кровать скрипнула.

Кирилл обернулся, подошел. Прошептал:

– Ты чего не спишь?

– Спала, проснулась… А ты чего?

– Душно. Окно открыть пытался.

– Не получится.

– Знаю.

Кирилл сел, стащил одежду. Забрался под одеяло.

– Спи. Поздно уже.

– Я ночью выспалась. – Стелла придвинулась к нему. – Расскажешь?

– Что?

– О чем так мучаешься.

– Все нормально. – Кирилл улыбнулся.

Улыбался он хорошо. Только неправдиво сейчас.

– Врешь! Я же вижу. Вчера засветло лег, сегодня… Толян достает?

– Да пошел он. – Кирилл повернулся на бок. – Сам себя я хуже достаю, Толян так не сумеет… Слушай. А скажи. – Вот такой вопрос Стелла меньше всего ожидала услышать. – Ты помнишь свою фамилию?

– Помню, – удивилась она, – Мальцева. Света Мальцева. Стелла – не настоящее имя, в гареме так обозвали. Когда все случилось, мне почти шесть лет было! Я и фамилию помню, и маму с папой. Даже читать умею. А что?

– Да сообразил вдруг. – Кирилл подтащил под локоть подушку, оперся. Принялся рассказывать: – У меня диск с собой, с институтскими архивами. На нем почти все разработки, которые раньше велись. До того, как все случилось.

– И ты про это читаешь? – ахнула Стелла. – Здесь?

– Да мало ли, про что я читаю! Толяну это все – до сиреневой звезды, если он диск и открывал, вряд ли что-то понял. А я давно ковыряюсь, с тех пор как в Бункер вернулся. На фамилии сотрудников внимания не обращал, какая мне разница, а позавчера вдруг торкнуло. Понимаешь, судя по записям, большинством институтских проектов руководил один и тот же человек, некто Кулешов Владимир Кириллович. По сути, все, что происходило в институте, подчинялось ему. В том числе, и та программа, из-за которой… – Кирилл вдруг замолчал.

– Какая программа? – подождав, окликнула Стелла. – И при чем тут моя фамилия?

Кирилл мрачно смотрел перед собой. Медленно проговорил:

– Программа такая, что лучше бы ее не было. А фамилия… Твоя – ни при чем. А вот моя… – поднял голову: – Понимаешь, я ведь тоже Кулешов! Кирилл Владимирович. Поначалу-то внимания не обращал, потому что не называли по имени-отчеству никогда, да и фамилия не самая редкая. А потом прикинул – одно, другое, даты некоторые. И теперь все думаю, однофамилец мне тот мужик, или… – Он запнулся.

– Отец? – сообразила Стелла.

Кирилл, помолчав, покачал головой:

– Давай лучше думать, что однофамилец.

Стелла не понимала:

– А если и отец? Что тут такого?

– Слишком много тогда вопросов, вот что! Почему мне о нем не рассказывали?.. Для чего сказками кормили, будто я в Бункере случайно оказался?.. И сколько нас, в том детском садике, уцелело – на самом деле? А?

Стелла недоуменно молчала.

– Вопросов много, – мрачно проговорил Кирилл, – ответы уж больно пакостные. Сплошное вранье кругом! Толян – сволочь, но у того хоть цель понятная, жить подольше хочет. А там, у нас… Ладно. – Он снова умолк.

Потом через силу улыбнулся. Погладил Стеллу по руке.

– Прости, что голову морочу. Спать давно пора.

Улегся, закрыл глаза. Но Стелла чувствовала, что не спит.

Ох, и почему она такая тупая? Ничего ведь не поняла. Пусть даже отец ему тот неведомый мужик, так и что? Сгорел, поди, давно, как все взрослые, чего теперь переживать-то? А он мучается. Вот слышно прямо, как в многоумной башке извилины скрипят. Этак и до вечера не заснет.

Стелла долго вглядывалась в хмурое лицо Кирилла. Думая о том, что никогда прежде по доброй воле до парня не дотрагивалась. И если б сказали, что когда-нибудь этого захочет, не поверила бы.

Бункер. 89 дней после возвращения. Даша

– Блин! – в сердцах вырвалось у Даши.

Последние капли оказались лишними, она отвлеклась и перенасытила раствор. Жидкость потекла на стол, Даша схватила салфетку.

– Дарья!.. Что ты сказала? – Елена Викторовна строго свела брови. – Что еще за «блин»?! Где ты этого понабралась?

– Кирюша так говорит, – сообразила ответить вспыхнувшая Даша.

– Чтоб я больше такого не слышала!

– Конечно. Простите, пожалуйста.

Елена Викторовна, помедлив, кивнула. Даша отвернулась, чувствуя, как от запоздалого страха на лбу проступает испарина. Кажется, пронесло… Слава богу, у нее вырвался безобидный «блин», а не какая-нибудь «звезда клещерукая». И еще хорошо, что Елена Викторовна занята и размышлять ей некогда.

Даша не видела Кирилла уже два месяца – во-первых, а во-вторых, он-то старался за речью следить. В отличие от Джека, из которого разного рода словечки сыпались, как из рога изобилия.

Джек. Не так много времени прошло с тех пор, как они познакомились, а кажется, что всю жизнь его знает. И что она только делала до знакомства с ним? На что тратила время? Сейчас и не вспомнить.

Помогала взрослым в лаборатории. Читала, рисовала, стихи сочинять пыталась. Предположить не могла, насколько круто изменится ее жизнь.

Иногда, как сейчас, становится очень страшно, и Даша потом холодным обливается, пытаясь прогнать мысли о том, что будет, если вдруг всё откроется. Но, спрашивая себя, поступила бы в тот день так же, или все-таки благоразумно не пошла разыскивать адаптов, Даша каждый раз отвечала утвердительно. Она ничего не стала бы менять! Хотя, пока искала Джека в темных бункерных коридорах, не раз и не два порывалась вернуться обратно.

Бункер. Ранее. 53 дня после возвращения. Даша

После ухода Джека Даша долго, со вкусом ревела. К ней заглянула встревоженная Любовь Леонидовна, потом Елена Викторовна. В ответ на расспросы Даша бормотала, что скучает по Кирюше, что расстроена, и у нее болит голова. Согласилась выпить успокоительное – взяла у Любови Леонидовны таблетку и сделала вид, что глотает. На самом деле спрятала за щекой, а потом выплюнула – этим искусством еще в детстве овладела.

Когда Елена Викторовна, которую, в отличие от Любови Леонидовны, рассказы о больной голове не провели, начала пространно рассуждать о том, какая Даша умница и как она обязательно встретит достойного человека, близкого ей по духу и воспитанию, девушка приняла решение. Она найдет Джека! И поможет ему, что бы ни затевал. И, пусть будет непросто и даже опасно, докажет этому насмешливому парню, что никакая она не «фиалка бункерная». Она – смелая и решительная.

Решительность, вместе со смелостью, отвалились от Даши быстро, едва ли не через десяток шагов, когда пришлось подниматься по тускло освещенной лестнице уровнем выше, туда, где находился пищеблок.

В обычное время Даша из-за одышки одолевала этот подъем с трудом. Сейчас птичкой взлетела наверх – так было страшно и так хотелось, чтобы темная лестница поскорее закончилась. Даша понятия не имела, где размещаются адапты, до сих пор ей не приходилось об этом задумываться, и уповала лишь на то, что вряд ли их обиталище находится далеко от столовой.

Аварийный свет в коридоре показался ярким. А дверь кухни ожидаемо оказалась заперта.

Даша осторожно постучала, вдруг Валентина Семеновна еще тут. На этот случай у нее была заготовлена отговорка – написала Кириллу письмо и хочет передать его с адаптами, – но дверь не открыли. Без особой надежды Даша постучала в соседнюю, там был продуктовый склад. Снова тишина. Даша вздохнула. Больше в этом пролете дверей нет, нужно идти дальше. За поворотом должны быть еще помещения.

Набравшись смелости, Даша повернула за угол.

В ту же секунду кто-то, не издавший ни звука, зажал ей рот и намертво притиснул руки к телу. От страха отважная первопроходчица потеряла сознание.

***

Очнувшись, Даша не сразу сообразила, где находится. Потерянно забормотала:

– Валентина Семеновна, простите… Я письмо… Кирюше…

– Чё? – удивился сиплый адаптский голос. – Чего несешь? Ты башкой вроде не билась.

Даша осторожно, зная по опыту, что может снова закружиться голова, открыла глаза. Она лежала на чем-то твердом, в прохладном плохо освещенном помещении. Пахло здесь почему-то костром.

Парня с сиплым голосом Даша узнала, это был грубиян по имени Шелдон. Он осторожно тронул девушку за плечо.

– Але! Ты живая?

– Живая, – проговорила Даша. С облегчением поняв, что, кажется, добралась до цели. – Добрый… день. Позовите, пожалуйста, Джека.

Шелдон насторожился.

– Да щас, разбежался. – Встревоженное выражение лица сменилось на неприязненное. – Ты чего тут лазишь? Ваши спят давно!

– Я ищу Джека.

Шелдон прищурился:

– И чё?

Даша вздохнула.

– Позовите его, пожалуйста.

– А задницу тебе не напудрить? – непонятно огрызнулся адапт. Светлые глаза смотрели недоверчиво.

– Мы с Джеком… разговаривали, – поняв, что без объяснений Шелдон и шагу не сделает, принялась рассказывать Даша. – Он… собирался попросить меня кое о чем. Это имеет отношение к Кирюше.

– Пацанчику вашему, что ли? Бункерный который?

– Да.

– Ну, знаю. И что?

– Ничего. Мы не договорили. Пришла… м-м-м… Елена Викторовна, и Джеку пришлось уйти. А я дождалась, пока все заснут, и вот… ищу его.

Это было правдой. Даша действительно долго выжидала, пока погаснет свет под дверями в коридоре. Потом, для верности, засекла еще полчаса, и лишь после этого отправилась в путь.

– Нету его, – хмуро сообщил Шелдон.

– А где он? – Даша неловко поднялась – адапт, пропустивший вопрос мимо ушей, с ворчанием поддержал ее под руку, – села и огляделась по сторонам. – И где я, простите, нахожусь?

Шелдон разместил гостью на узкой, покрытой колючим одеялом, кровати. Через тумбочку в изголовье стояла такая же, но расстеленная, со смятым бельем. Под потолком тускло горела лампа. В стене напротив Даша увидела дверь, на полу два больших рюкзака. Всё. Богатством интерьера помещение не отличалось.

Шелдон сидел на неудобном ложе рядом с ней. Даша только сейчас заметила, что одежда его аккуратно развешана на спинке соседней кровати, и на парне нет ничего, кроме трусов. Стало ужасно неловко. Даша вспыхнула и торопливо отвернулась.

– Ты чего? – Шелдон схватил ее за плечо. – Але! Опять отъезжаешь, что ли?

– Все в порядке. – Даша попыталась высвободиться. Да что ж у них за манера такая, хвататься?! – Я хорошо себя чувствую, спасибо. Вы… можете одеться.

Шелдон удивился.

– На хрена? Я, чтоб ты знала, спал! И дальше спать собираюсь, время – два. А подорвался потому, что услышал, как ты в двери ломишься.

Даша потупилась:

– Извините.

– Да ладно, чё… – Шелдон неожиданно смутился. – Я ж не думал, что тебя срубит. – Поднялся и пересел на соседнюю кровать.

Даша старалась на адапта не смотреть, хотя так и подмывало скоситься. Она никогда прежде не видела настолько раздетого парня. Сообразила наконец, что находится в их с Джеком спальне – если это темное, унылое помещение можно было так назвать.

– Вы… это какое-то временное пристанище? – Даше пришло в голову, что, возможно, в настоящей спальне адаптов, похожей на ее собственную, сейчас, к примеру, проблемы с подачей воды, такое иногда случалось.

– Ясен пень, временное, – удивился Шелдон. – Мы тут дрыхнем, когда приезжаем. А так-то, у себя дома живем.

Н-да… Даша вспомнила свою комнатку, оборудованную всеми возможными удобствами. Припомнила изумление Джека при виде кондиционера и душевой кабины. Украдкой оглядела голые – ни обоев, ни краски – бетонные стены. Ковер на полу – вытертый, но неожиданно яркий, ничего общего не имеющий со стандартным светло-серым покрытием, адапты, очевидно, притащили его сами. И снова почувствовала себя неловко. А еще вдруг поняла, что замерзает.

Пока дожидалась, чтобы все заснули, от волнения было жарко, и Даша не сообразила, что надо бы одеться, так и выскочила в коридор, в чем была. По пути сюда, кстати, не мерзла – наоборот, от страха то и дело кидало в жар, – а сейчас зябко обхватила себя за плечи. Огляделась по сторонам, но ничего, похожего на кондиционер, не заметила. В помещении, судя по всему, поддерживалась коридорная температура.

Неудивительно, что Шелдон на нее смотрит с такой неприязнью. И как же прав был Кирюша…

– Ты чего? – спросил адапт. Должно быть, заметил, как Даша съежилась.

Разговаривать с ним, отвернувшись и не видя выражения лица, было крайне неудобно. И, рассудила Даша, не очень вежливо.

– Я… немного замерзла. – Она подняла глаза.

Разумеется, надеть хотя бы штаны Шелдону в голову не пришло, он так и сидел на кровати в одних трусах. Но замерзшим не выглядел. Неодобрительно покачал головой.

– Во даешь! Я голый сижу, и то не холодно. – Он окинул взглядом помещение и задержал его на Дашином вынужденном ложе. – А ну, встань.

Даша послушно попробовала встать, но ощутила знакомую послеобморочную слабость. Ухватилась за спинку кровати.

– Блин! – ругнулся Шелдон. – Охренеть, вы дохлые… За меня держись.

Он обхватил Дашу за пояс и поставил на ноги, оказалось, что она едва достает парню до плеча. Свободной рукой сдернул с кровати одеяло и закутал в него Дашу.

Несмотря на грубость тона, обращаться с ней Шелдон старался бережно, кажется, после инцидента в коридоре опасался что-нибудь в хрупкой гостье снова повредить.

– Так нормально?

– Так гораздо лучше, – торопливо заверила Даша.

Дышать вонючим одеялом было неприятно, но она догадалась, что это единственная теплая вещь, которую может предложить адапт.

– Еще чай есть, – проворчал Шелдон. – Горячий, из термоса. Будешь?

– Спасибо, с удовольствием!

Шелдон, бухтя себе под нос о «хлипкости» бункерных жителей вообще и Дашиной в частности, прошаркал дырявыми тапочками к рюкзакам. Склонился над одним из них, мимоходом поправил на себе трусы – оттянул по бокам резинку, продемонстрировав при этом верхнюю часть ягодиц – и со щелчком водворил на место. Даша поперхнулась и снова покраснела. Но повторно предлагать Шелдону одеться не решилась.

– А это еще что? – Адапт вдруг разогнулся, поднимая с пола завалившийся за рюкзаки странный предмет – как будто обрезок широкой белой трубы распилили и разогнули. – Марля какая-то… – Края «трубы» лохматились. – Ты, что ли, притащила? – Шелдон кинул находку Даше.

Та, уверенная, что странная штука летит ей прямо в голову, ойкнула и пригнулась. Как оказалось, зря – «штука» плюхнулась точно в ногах кровати, Дашу и краем не задев. Шелдон фыркнул.

Зардевшаяся оттого, что снова повела себя как трусиха, Даша торопливо взяла плюхнувшийся предмет. Повертела в руках, рассматривая.

– Это гипсовая повязка, – определила она, – ее разрезали и сняли.

– Кто снял? – удивился Шелдон. – С кого?

– Понятия не имею. Точно не я.

– Значит, Жека, – решил адапт, – больше некому… Ну, придет – спрошу, что за фигня.

Потеряв интерес к повязке, он снова склонился над рюкзаком. Достал оттуда термос. Скрутил крышку, вытащил пробку – из термоса повалил пар – и протянул Даше. Предупредил:

– Только наливай сама. Я пролью.

Вопрос «почему» застрял в горле. Даша поняла, почему, даже удивилась, что раньше не заметила: руки у Шелдона дрожали.

Ничего общего с запахом того чая, который употребляли в Бункере, предложенный напиток не имел.

– А… что у вас с руками? – не решаясь сделать глоток – отвар даже на вид казался обжигающим, – решила завести отвлеченную беседу Даша. – Какой-то посттравматический синдром?

Шелдон оскорбился.

– Сама ты сидром! Просто башкой приложился по малолетству. И вообще, тебе-то что?

По малолетству – это, наверное, когда маленький был, сообразила Даша. Пожалуй, с тех пор было время вылечиться.

– Вы не пробовали обратиться к Григорию Алексеевичу? Насколько я знаю, тремор вполне успешно лечится.

Шелдон оскорбился еще больше.

– Да щас! Делать мне больше нечего, только по докторам шастать… Руки-ноги есть, башка на месте – что еще-то надо? Мешки ворочать и такой гожусь.

Он полулег на свою кровать, подложив под спину подушку. Недовольно объявил:

– Все! Хорош трындеть. Жеку ждать собралась, так сиди и жди. Чай, вон, хлебай… А я тебя байками развлекать не нанимался. Нашла, тоже, клоуна. – И демонстративно закрыл глаза.

Даша опомнилась.

– А… где же может быть Джек? Он ведь должен сюда прийти?

Шелдон усмехнулся.

– Были б мы на дороге – так я б тебе сказал, где, – приоткрывая один глаз, саркастически пообещал он. – А здесь у вас и баб-то нормальных нету… Без понятия, где его черти носят.

– То есть… он не приходил сюда?

С тех пор, как Джек вышел из Дашиной комнаты, прошло не меньше трех часов.

– Да, видать, приходил, – Шелдон кивнул на гипс, – эта хрень ведь появилась откуда-то? Только я дрых. Я, как с теть Валей тереть закончил, так почти сразу в койку завалился. А Жека – разведчик, тише кошки ходить умеет… Неужто бункерный не рассказывал, с кем полгода с одного котелка хлебал?

– Не рассказывал, – холодно оборвали его, – и ты заткнись.

Даша вздрогнула и тут же взвизгнула – облила колени чаем. Шелдон подобрался и сел, но, кажется, не удивился.

От простенка у двери отделилась тень, шагнув на середину комнаты. Когда и как, незаметно для обоих присутствующих, Джек сумел проникнуть в помещение, Даша объяснить не смогла бы.

– Ты чего прискакала? – без тени прежней приязни осведомился у Даши Джек. Перевел глаза на Шелдона. – А ты на хрена ее впустил?

Тот веселый, дружелюбный парень, с которым каких-то три часа назад рассталась Даша, исчез бесследно. Ей вспомнились слова Кирилла – о том, какими беспощадными могут быть адапты. Кирилл обронил это вскользь и подробностей не рассказывал, но что имел в виду, Даша сейчас увидела воочию. Она вдруг ясно поняла, что в следующее мгновение тот, кого так настойчиво разыскивала, запросто может взять ее за шиворот и вышвырнуть вон.

Даша отказалась быть с ним – следовательно, она против него. А с теми, кто против, у адаптов разговор короткий.

– Я ж не знал, – принялся оправдываться Шелдон, – она сказала, тебя ищет, за бункерного чего-то перетереть…

– «За бункерного», – язвительно передразнил Джек, – «сказала»! Она тебе еще не то скажет. Вилку подарить, лапшу с ушей стаскивать?

– Не ругайся, пожалуйста, – вступилась Даша. – Я упала в обморок, не мог же твой товарищ меня в коридоре бросить?

Джек усмехнулся.

– А вы, смотрю, мастера – в обмороки падать… Чего надо? – Опершись рукой о спинку кровати, он навис над Дашей.

– Выслушай, пожалуйста.

Даша дотронулась до запястья Джека – и вздрогнула. Руки, три часа назад бывшие такими теплыми, сейчас странно и пугающе похолодели. Для того, чтобы произнести всего два слова, Даше пришлось собрать всю свою решимость:

– Я согласна.

– Да ты чё, – фыркнул Джек. Выдернул кисть из-под Дашиных пальцев. – Зашибись, конечно – только что-то не припомню, чтобы я тебя замуж звал! Или ты за Шела собралась?

Говорил он по-прежнему пренебрежительно, но Даша поняла, что ее выслушают, и слегка приободрилась. Шелдон, дождавшись паузы, высказался в том духе, что таких, как бункерная «задохлица», видал в гробу в белых тапочках, но на это Даша уже не обращала внимания.

– Помнишь, ты спрашивал, верю ли я тебе?

– Я вообще моросить горазд, всего не упомнить. Дальше что?

– Ничего. Просто… Я поняла, что верю. – Даша снова осторожно тронула Джека за руку. – И буду рада тебе помочь.