Текст книги ""Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Гедеон

Соавторы: Павел Барчук,Мила Бачурова,Елена Шатилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 282 страниц)

Кирилл выстрелил одиночным не потому, что все еще сомневался. Он, как учила Олеся, пристреливался. Очередь выпустил ровно и аккуратно, выкосив ею сразу троих догонявших.

Погоня сбилась и застопорилась. Кирилл выровнял прицел и снова затарахтел автоматом – по оставшимся.

– Падла! – выкрикнул вдруг Джек.

Он полулежал на полу, вплотную к Кириллу, но смотрел в другом направлении. Выдернул из кобуры пистолет и выстрелил – на секунду позже того Дикого, который сумел-таки повиснуть на борту платформы. Очевидно, дрезину догнала компания, недобитая разведчиком.

Противник с воем отвалился. Через секунду с другого борта рухнул еще один – этот выстрелить не успел, его опередил Рэд.

Тяжелая дрезина набирала ход неохотно. А Диких было много. Уцелевшие перескочили через упавших. Беглецов продолжили догонять.

Рэд вдруг выстрелил в Кирилла – быстро, от бедра.

Мгновение спустя Кирилл понял, что выстрел предназначался не ему – еще одному аборигену, мертвой хваткой вцепившемуся в борт. И занесшему нож над его шеей. Оторопев, забыл про автомат.

– Стреляй! – снова рявкнул Рэд.

Кирилл вернулся к прицелу.

Выстрелы за спиной раздавались еще не раз. Но больше Кирилл не оборачивался. Он, как учили, держал свою цель и бросил думать о том, что происходит сзади. Уже приладился подпускать врагов поближе, и лишь после этого расстреливать, однако ловить редеющую толпу в прицел отчего-то становилось все сложнее. Чем дальше, тем хуже и хуже различал догонявших… От напряжения не сразу связал странное ухудшение с участившимся наконец-то стуком колес. Им удалось снова разогнаться.

Выждав, Кирилл отлепился от амбразуры.

– Оторвались? – Рэд, не переставая давить на рычаг, тяжело дышал. Он так вспотел, что, казалось, искупался в одежде.

– Вроде да.

Кирилл попробовал разогнуться и, охнув, выругался. От долгой скрюченности заболела поясница.

– Ругаться – нехорошо, – словами Любови Леонидовны пожурил Джек. Он, как и Рэд, с трудом переводил дыхание, но охота вставить красное словцо перевешивала усталость.

А еще Кирилл увидел, что рукав комбинезона от плеча и ниже у Джека залит кровью. Про свою спину тут же забыл.

– Жека! Да ты ранен!

Разведчик, дурачась, вылупил глаза:

– Да ладно?

Кирилл вздохнул. Неловко перегнувшись через адаптов – ворочаться в тесноте дрезины было неудобно – достал аптечку.

Он был готов к продолжению беседы. К тому, что его обругают, а то и побьют: ведь столько времени потеряли из-за его нерешительности, чудо, что вообще живыми выбрались. Но, бинтуя Джеку раненное плечо и украдкой поглядывая на Рэда, понял, что оценок поведению новобранца в бою адапты давать не будут.

Резкие на слова и скорые на расправу, мыслили воспитанники Германа исключительно рационально. Для них был важен результат. А салага-бункерный, поначалу растерявшийся, в итоге сумел справиться с собой. Значит, и рассуждать тут, по логике адаптов, было не о чем.

Они проехали еще с десяток километров. Кириллу приказали снова завернуться в палатку – в метаниях по платформе намотанный саван сбился.

Когда вокруг стемнело, остановились. Разожгли костер. В плече у Джека засела пуля, и Кирилл наотрез отказался извлекать ее непрокипяченным пинцетом. Споров о том, кто из них с Рэдом будет проводить операцию, почему-то не возникло.

Заметив, что вода закипает, Кирилл протянул Джеку обезболивающее.

– Выпей.

– Да еще чего! У нас – свои колеса… Командир? – Джек вытащил из рюкзака фляжку.

– Обойдешься, – отрезал Рэд. – Если карта правильная, то через пару часов до следующего поселка докатимся – а ты со сбитым прицелом… Не хрена. Жри, что дают.

Джек скорчил гримасу такого отвращения, как будто ему предлагали проглотить живьем лягушку. Со вздохом отложил флягу и закинул таблетки в рот. Не похоже было, чтобы предстоящая операция разведчика пугала.

А Кирилл волновался до дрожи в коленях. Подумал, что если кому тут и не помешал бы глоток-другой, так это ему. На порезах – в основном, собственных – натренировался уже изрядно. А вот пули из ран не вытаскивал до сих пор никогда.

Он протер спиртом еще теплый после кипячения пинцет. Вдохнул поглубже.

– Не бзди горохом, бункерный! – привычно ухмыляясь, подбодрил Джек. – Небось, не зуб вырываешь. Орать не буду.

Странным образом его слова Кирилла успокоили. Руки перестали дрожать. Кирилл запустил пинцет в рану – Джек, поморщившись, выругался – и подцепил пулю.

– Ку-да, блин?! – рассердился раненый. Это Кирилл, с облегчением разжав пинцет, уронил кусочек металла на землю. – Ищи ее теперь… – Джек низко склонился, раздвигая здоровой рукой траву.

– Зачем тебе? – удивился Кирилл.

– Собираем. – Джек прицельно нырнул пальцами в листья одуванчика и продемонстрировал пулю. – Вот она, родимая! – Тщательно вытер находку о штаны и спрятал в карман.

– Мы все собираем, – объяснил Рэд, – что из нас выковыряли. Примета такая. Чем больше соберешь – тем меньше потом словишь. Ясно?

Кирилл, помедлив, кивнул.

Непростое ремесло адаптов сопровождалось массой различных примет и суеверий. Например, перед тем как покинуть очередной поселок или место дневки, следовало обязательно «присесть на дорожку», иначе «пути не будет».

Если в телегу собирались залезть одновременно парень и девушка, делать это первым должен был парень – «а то колесо отвалится». А за упомянутое Кириллом в начале похода словосочетание «в последний раз» его едва не побили. По верованиям адаптов, никакие действия не должны были производиться «в последний раз» – для того, чтобы этот самый раз действительно не стал в твоей жизни последним.

Логика в приметах, в большинстве случаев, отсутствовала напрочь, однако спорить с друзьями Кирилл не рисковал. А недавно поймал себя на том, что и сам перенял привычку стучать по дереву и отплевываться. Примета о «выковырянных» пулях была на этом фоне ничем не лучше и не хуже.

Адапты на молчание Кирилла никак не отреагировали. Они спешили. Залили костер и поехали дальше.

Во всех читанных Кириллом книгах и смотренных фильмах герои, впервые совершившие убийство, обязательно страшно мучились. Во сне их непременно терзали кошмары, они кричали от ужаса и просыпались в холодном поту – тут, как правило, очень кстати оказывались рядом нежные подруги, в основную обязанность которых входило утешение страдальцев, – а наяву героев преследовали навязчивые видения и голоса убитых.

С Кириллом ничего подобного не произошло. Виной ли тому была зверская усталость – измочалился за эту ночь не только он, но даже выкованные из стали адапты – или пара утешительных глотков из фляжки, которыми, вместо нежной подруги, поделился Джек. Но последней мыслью перед тем как вырубиться было что-то вроде: «Где же он, зараза, его берет?» Мысль касалась самогона в Джековой фляжке, волшебным образом из ночи в ночь пребывающей в состоянии «почти полная», и к убитым Диким отношения не имела. И кошмары Кирилла тоже не мучили. Возможно, просто не успели.

Писатели и сценаристы отводили персонажам на душевные муки гораздо больше времени, чем предоставил Кириллу Рэд. Сегодняшний отдых бойцов ничем не отличался от предыдущих. Показалось, как обычно, что едва успел закрыть глаза – а командир уже тряс за плечо.

Времени до дождей оставалось все меньше. Нужно было спешить.

Глава 24
Калачинск – Каргат – Новосибирск (581 км)

Отряд остановился в километре от города. Рэд ушел на разведку. Как именно ухитрялись адапты пробираться по заполненным людьми поселкам Диких, оставаясь для них невидимыми, Кирилл не знал даже в теории – этому его пока не учили. Как-то, короткими перебежками от строения к строению, ухитрялись.

Вернулся командир расстроенным.

– Хреново дело. Там поперек рельсов столб лежит, бетонный. Давно, небось, упал. Прям посреди города.

Кирилл и Джек приуныли. Бетонный столб – не мертвое тело. Ногой не спихнешь.

– Гранату бросить? – предложил Джек.

– Вряд ли… Такую дуру взорвать – противотанковая нужна. Или взрывчатка.

Джек довольно ухмыльнулся и полез в рюкзак.

– Жека… – озадаченно наблюдая, проговорил Кирилл. – Вот если сейчас окажется, что ты из гарнизона еще и эрпэгэшку упер…

– Угу, – ухмыляясь, подтвердил Джек. – А пока все отвернулись, еще и базуку свистнул.

Он картинно завис над рюкзаком, не спеша демонстрировать сюрприз. Рэд театральные паузы не ценил. Молча выдернул из рук у Джека мешок.

И извлек оттуда отнюдь не противотанковую гранату – хотя Кирилл, зная разведчика, и этому не удивился бы – а небольшой пластиковый пакет. В содержимом которого Кирилл без труда опознал порошок, с чьей помощью взлетела на воздух отмель у Набережных Челнов. Уверенности в том, что пакет достался Джеку в качестве награды за добрые дела, у него не было. У Рэда, очевидно, тоже.

– Жека, – покачивая в руке сверток, с угрозой проговорил он. – Вот, ей-богу – прибью когда-нибудь.

– Угу. И будешь тогда столбы лошадиным навозом взрывать. – Джек взял у командира пакет, взвесил в ладони. – Подумаешь, отсыпал маленько! Тут и двухсот грамм не будет. Как знал, что пригодится.

– Прибью, – повторил Рэд. Но уже без прежней решимости. Кивнул на пакет Кириллу. – Бункерный, как? Хватит тут на столб?

– Хватит… – Кирилл озадаченно разглядывал взрывчатку.

– А чего кривишься?

– А то, что не только столбу хватит. Еще и рельсам останется.

Рэд нахмурился.

– Лопнут?

– Думаю, да.

– Ну, и фиг с ними! – отмахнулся Джек. – Десяток метров, небось, и по земле прокатим.

– Угу. Ты покатишь – а Дикие сядут под деревом и будут ждать, пока накатаешься.

– Диких нужно отвлечь, – предложил Кирилл. – Чтобы они где-то в другом месте собрались.

– Концерт устроить? – саркастически уточнил Рэд. – Фейерверк забабахать?

Джек гоготнул.

– А че, концерт – это я могу! Начинаем представленье, начинаем песни петь! Разрешите для приличья на х… й валенок надеть… Но лучше – пожар, – деловито предложил он. – Красивше будет.

Идея понравилась. Что именно поджечь, долго не думали. Пустых деревянных домов на окраине города хватало.

За пожаром наблюдали в бинокль. Джек оказался прав – Дикие валом валили на «представленье». Когда вокруг ярко пылающего дома собралась изрядная толпа, Рэд скомандовал:

– Все. Ключ на старт, колеса в воздух! Погнали.

И бойцы погнали.

Место для пожара специально выбрали так, чтобы траектории сбегающихся людей не пересекали рельсы. Если аборигены и слышали грохот колес, то пока не обращали внимания, зрелище оказалось интереснее.

Возле злополучного столба – у Кирилла теплилась надежда, что тот лежит на путях краем, и тогда можно будет попробовать его сдвинуть – стало ясно, что и впрямь придется закладывать взрывчатку. Столб упал на рельсы ровно серединой. Пожалуй, даже нарочно его не смогли бы так неудачно уронить.

– Ложись! – скомандовал Рэд.

Бойцы легли на землю, прикрыв руками головы. Прогремел взрыв.

Когда Кирилл решился поднять глаза, увидел, что рельсы впереди, вопреки его прогнозам, не лопнули. Они встали на дыбы, изогнувшись двумя гигантскими дугами. На дугах, будто подмигивая, задорно покачивались остатки шпал. Рассчитывать на то, что полотно удастся вернуть в исходное положение, определенно не стоило.

Дрезину пришлось катить сквозь разнокалиберные обломки, одновременно разгребая землю, щепки и бетонное крошево, Кирилл физически чувствовал, как утекает сквозь стиснутые на бортах пальцы драгоценное время. Когда платформу сумели вернуть на пути, вдали показались Дикие. Видимо, грохот взрыва заинтересовал аборигенов больше, чем пожар.

Джек метнул навстречу приближающейся группе гранату. Образовавшиеся на пути воронка и окровавленные тела преследователей напугали. За дрезиной не погнались.

Бойцы проехали еще два небольших городка – по счастью, необитаемых. Разбивкой лагеря решили не заморачиваться и спать прямо в платформе, соорудив из палатки подобие тента.

Рэд остался дежурить снаружи. Джек рядом с Кириллом пыхтел, пытаясь извлечь из расстеленного на полу спальника максимум комфорта, а сам Кирилл искал в рюкзаке фляжку. За ужином выпил две кружки чая, но снова почему-то хотел пить. Найдя флягу, жадно приложился к горлышку.

Джек прекратил возиться.

– Бункерный, ты чего? – Он со странным подозрением смотрел на Кирилла. – Сушняк?

– Угу. Вроде не с чего… Сам удивляюсь. – Кирилл снова припал к горлышку.

Но отхлебнуть не успел – Джек протянул руку и фляжку выдернул.

– Охренел, что ли? – поперхнулся Кирилл. Общение с адаптами сказывалось: в многословной и правильной бункерной речи давно мелькали нехарактерные прежде обороты. – Воды жалко? – Он встряхнул за подол облитую майку.

– А ну, разденься! – вместо ответа неожиданно строго приказал Джек. – Давно сушняк долбит?

– С полчаса…

– Снимай футболку!

Кирилл снял, недоумевая. Таким тоном Джек не говорил при нем ни с кем и никогда.

– Болит где-нибудь? – Разведчик, сдвинув брови, рассматривал спину и плечи Кирилла. – Кожа болит?

– Нет. С чего ты взял?

– С того, что сушняк на ровном месте – первый знак, что сгорел!

Кирилл похолодел. О симптоматике солнечных ожогов, в числе которых фигурировала сухость во рту, разумеется, знал. Но связать изученную когда-то отвлеченную теорию с тем, что происходило сейчас, не догадался.

Джек закончил осмотр.

– Пшел… Вроде не видать ничего. Может, и отпустит – если не сильно зацепило, так бывает. Тогда поколбасит маленько, и все… Только ты больше не пей! Если пожегся, то, как волдыри полезут, начнешь потеть – хуже будет. Во – видал? – И сунул флягу себе под голову.

После этого, сочтя, очевидно, инструктаж законченным, растянулся на спальнике и закрыл глаза.

Кирилл завис. Безучастность адаптов как к собственной, так и к чужой боли его все еще удивляла.

– А… мне что делать?

– Штаны снимать и бегать, – не открывая глаз, с зевком посоветовал Джек. Паника была недолгой – адапт быстро вернулся к привычному тону. – Лежи-терпи, пока дым из задницы не повалит, каких тебе еще-то дел? А я подрыхну. Через полчаса ты либо орать начнешь, как резаный, – и тогда уж весь день насмарку – либо отпустит. Если отпустит, то пропотеешь, как в бане, тем и кончится. А воду трогать чтоб не смел! Почую, что к фляжке тянешься – грабли начисто отшибу. Вкурил?

Кирилл вздохнул. Пить хотелось невыносимо.

Джек скоро захрапел, – делал он это, как делал все и всегда, с различимым даже на слух удовольствием – а Кирилл мучился от жажды.

Он пытался считать секунды, чтобы отмерить обещанные Джеком полчаса, но на шестой минуте сбился. Понял, что считать не может. И не может думать вообще ни о чем, кроме глотка воды!

Поймал себя на том, что с жадностью примеривается к лежащей под головой у Джека фляге. Если схватить ее – и быстро выдернуть? Скрутить крышку, сделать хотя бы глоток… Может быть, и успеет до того, как Джек вскочит и «отшибет грабли». В том, что непременно вскочит и «отшибет», Кирилл не сомневался. Но жажда была сильнее страха перед побоями и сильнее голоса разума. Умом он понимал, что Джек хорошо знает, о чем говорит, что от питья будет только хуже… Но никогда в жизни не испытывал такой страшной жажды. Как только закрывал глаза, представлялась беззаботно льющаяся из-под крана вода Бункера. Мелодично журчащий, ледяной до ломоты в зубах родник в лесу. Необъятное водное пространство, которое увидел, выйдя на палубу парохода…

Кирилл осторожно подобрался к спящему Джеку.

Разведчик в одних трусах растянулся на спальнике. Укрываться не стал, в дрезине было жарко. Может быть, еще и поэтому так сильно хочется пить, попробовал успокоить совесть Кирилл, вовсе не из-за солнца… Как же флягу-то выдернуть?

Джек безмятежно храпел. Кирилл нерешительно примеривался. А тем временем стало совсем светло, и отчетливо проступили на коже адапта темные разводы – следы давних ожогов.

Они затейливым узором покрывали Джека целиком: широкую грудь, плечи, живот, даже кисти и пальцы. А на левой руке адапта белела повязка, и в середине ее проступило пятно засохшей крови.

Кирилл вспомнил сегодняшнее спокойное и даже небрежное мужество Джека. Представил, что должен испытывать человек, из которого наживо, без анестезирующих уколов, неумелыми руками вытаскивают пулю.

И не полез за фляжкой. Стало стыдно это делать.

Он усилием воли спрятал за спину тянущиеся к воде руки. Заполз обратно на спальник. И снова принялся считать, заставляя себя беззвучно проговаривать каждую цифру. Счет давался с трудом. Но на семнадцатой минуте вдруг стало легче. Кирилл, с недоверием прислушавшись к себе, понял, что жажда отступила.

Вскоре он почувствовал страшную слабость. В глазах потемнело, руки с ногами плохо слушались. Кирилл вспотел. Собрав последние силы, сумел вытащить из рюкзака сухую майку, хотел дождаться конца переживаемого кризиса и переодеться – но не дождался. На двадцать третьей минуте заснул.

Следующий на пути обитаемый город – Каргат не предвещал ничего опасного. Бойцы уже научились быстро разгонять дрезину – нужно было спрыгнуть и толкать ее изо всех сил, так получалось быстрее, чем под воздействием рычагов. Поселок собирались проскочить ранним вечером, с налета, когда Дикие будут сидеть по домам.

Но им не повезло. В самом конце пути – уже после того как миновали центр поселка и приближались к окраине – дрезина почему-то сбилась с маршрута. Вместо того чтобы ехать прямо, внезапно повернула направо. И, не сбавляя скорости, понеслась совсем не туда, куда было нужно.

– Тормози! – заорал наблюдающий за дорогой Кирилл.

Адапты остановили разогнавшуюся платформу.

– Это че? – Рэд тяжело дышал.

– Не знаю… – Кирилл тоже едва переводил дыхание. Он спрыгнул на рельсы, помогая адаптам толкать дрезину в обратном направлении. – Она сама!

До сих пор у него не было необходимости изучать схемы устройства железнодорожных путей. Платформа безмятежно катилась в правильном направлении, и предположить, что ход ее внезапно может измениться, Кириллу в голову не приходило. О существовании на путях так называемых «стрелок» никто из отряда не знал. Сейчас везение им изменило: пятнадцать лет назад стрелку на путях перевели. И дрезина бодрым ходом направилась вглубь враждебного города.

Рэдрик, Джек и вылезший из кокона палатки Кирилл выталкивали платформу обратно. Ответвление, на которое их вынесло, шло под уклоном вниз. Толкать дрезину пришлось на подъем. Железная махина еле двигалась.

– Дикие! – заметил Рэд. – Гранату!

– Есть.

Джек, подпустив врагов поближе, швырнул гранату. Бойцы выгадали несколько минут спокойствия. После чего уцелевшие продолжили наступление. Кирилл знал, что гранат у них больше нет.

Джек дал по врагам очередь из автомата, Рэд и Кирилл толкали дрезину. Набирать скорость платформа отказывалась. Им стоило огромного труда удержать железную махину на рельсах и обеспечить хоть какое-то движение вперед.

Джек отбивался, как мог. Метался из стороны в сторону, не позволяя врагам приблизиться.

Кирилл зажмурился и толкал. Отчаянно, до темноты в глазах. Он сосредоточился только на этом – толкать! Толкать, во что бы то ни стало! На воткнувшийся в лодыжку сюрикен коротко выругался. Было больно, но не отвлекся ни на секунду. Продолжил толкать, с ужасом догадываясь, что переставлять платформу на правильный путь придется вручную. К счастью, Рэд и без объяснений, на которые не было ни сил, ни дыхания, это понял.

– Бункерный, на прицел! Жека, сюда! Взяли!

Они вдвоем – перехвативший автомат Кирилл удерживал Диких на расстоянии – переставили повозку.

– Пошла!

По стуку колес отступающий спиной вперед Кирилл понял, что дрезина тронулась.

– Запрыгивай!

Рэд помог ему перевалиться через борт.

По счастью, других переведенных стрелок в городе не оказалось. От погони удалось уйти.

Раненую ногу Кирилл забинтовал – серьезного увечья сюрикен не нанес. Гораздо больше беспокоило то, что скоро снова, как вчера, захотелось пить.

Он украдкой отхлебнул из фляжки – двигавший рычаг Джек сидел спиной, Кирилл был уверен, что его уловок не видят. Но, едва прикоснувшись к горлышку, услышал:

– Бункерный! Ты че – опять?

Толкавший рычаг с противоположной стороны Рэд насторожился.

– Что еще за «опять»?

– Да его вчера сушняк долбил, – неохотно объяснил Джек. – Утром, когда спать легли. Маленько припекло – но потом, вроде, отпустило, я уж тебе не стал говорить.

– Штанину задери! – приказал Рэд.

Он, не оставляя рычаг, хмуро следил за Кириллом. Тот скривился и засучил брючину. Размотал бинт.

– Сгорел, – констатировал Джек. И длинно выругался. Чтобы поставить диагноз, разведчику хватило единственного взгляда. – Кабы вчера не зацепило – может, сегодня и обошлось бы. А так, получается, два раза подряд – ударная доза. В открытую рану, да он еще штанину разодрал, пока звездочку вытаскивал. По-взрослому цепануло, видишь? – Джек кивнул на рану командиру.

Кирилл напряженно себя рассматривал. Кожа на лодыжке действительно покраснела. Но пока не сильно и вроде бы не опасно – после тренировок или спаррингов покраснениям случалось выглядеть куда серьезнее.

– У тебя ведь тоже открытая рана, – напомнил Джеку он. – И ничего. Может, и со мной обойдется?

Разведчик фыркнул.

– Сравнил тоже – хрен со спичкой! Ты мою шкуру видал? Нам со Сталкером, чтобы закатное солнце проняло, надо под ним час голышом пробегать.

– Не надейся, – хмуро поддержал Рэд, – не обойдется. – Как и Джеку, ему хватило единственного взгляда на рану. – Допрыгались, блин! Приплыли тапочки к обрыву. Так… – Он сосредоточенно почесал повязкой лоб. – И не сообразишь сразу-то. Хрен вас, бункерных, поймет, как вас вытаскивать… Мазь от ожогов есть? И колеса от температуры?

– Есть.

– Тормозим, – решил Рэд. – Скоро выть начнешь, далеко не уедем.

Копаясь в рюкзаке в поисках аптечки, Кирилл почувствовал слабость. Даже покачнулся. Пока еще легкую слабость, не чета той, что накрывала вчера, совсем не опасную. Гораздо сильнее мучила жажда… Но пить в присутствии адаптов он не рискнул. Вытащил аптечку, из нее – Ларины медикаменты. Достал мазь от ожогов и жаропонижающий порошок.

– Порошки жри, – велел Рэд. – сразу два вбабахай. И мазь давай сюда.

Он быстрыми, умелыми движениями – Кирилл старался не корчиться от щекотки – принялся втирать в ногу мазь.

И в этот момент пришла боль.

Сначала заболела кожа вокруг раны. В первые минуты – несильно, даже приятно, как в бане после веника. Потом начала чесаться вся лодыжка. А рана – болеть. Через несколько минут – болеть невыносимо. Кирилл застонал.

Адапты отвели его в поставленную наскоро палатку. Заставили раздеться догола. Рэд сунул в руки свернутое жгутом полотенце.

– Как начнешь дуреть – кусай, – велел он. – Грызи тряпку, чтобы губы себе не сожрать! И не ори, сколько выдержишь. А то глотку сорвешь.

Через несколько минут Кирилл оценил предусмотрительность командира. Он честно старался «не орать». До тех пор, пока сознание слушалось. Но очень скоро организм превратился в нечто неуправляемое.

Это нечто стонало, выло и грызло стиснутое в зубах полотенце само, мозг Кирилла в процессе не участвовал. Он перестал быть человеком. Превратился в дикое, наполненное болью животное.

Животное искало выход из боли. Оно кидалось на то, что пыталось его сдержать, а от прикосновений впадало в ярость. Прикосновения причиняли невыносимые страдания, каждая новая волна сильнее предыдущей. Последним, что зафиксировало уплывающее сознание, была собственная странная поза – опершись на локти и колени, Кирилл пытался уменьшить касания кожи с поверхностью. Дальнейшее уже не помнил. Провалился во мрак.

Очнувшись, Кирилл всей носоглоткой хлебнул воды и попытался утонуть.

Чья-то цепкая рука ухватила его за волосы. Уйти под воду Кириллу не дали. Первым, кого увидел, откашлявшись, был Рэд.

Светлые глаза командира смотрели с тревогой. Кирилл попробовал спросить, что с ним и как, но не смог – в горле будто песок скрипел. Вместо вопроса произнеслось нечто маловразумительное.

– Не трепись, – велел Рэд, – потом. Сесть можешь? – Заставил Кирилла приподняться. – Але! Крыша-то на месте? Слышь меня? А ну, кивни!

Кирилл через силу кивнул. Рэд с облегчением сплюнул.

– Ну, хоть мозги не спеклись. И то ладно.

– А я сказал – очухается, – услышал Кирилл голос Джека. Оказалось, что разведчик, как и Рэд, сидит рядом на корточках. – Я говорил – оклемается! Говорил?

– Да говорил, уймись. – Рэд укутал Кирилла в полотенце. Поднялся, удерживая его едва ли не на весу – ноги подкашивались. Прислонил к своему плечу. – Палатку распахни, экстрасенс хренов.

В палатке Кирилла завернули в спальник. Кружку за кружкой принялись вливать чай, сдобренный самогоном.

К исходу третьей кружки набитые ватой мозги потихоньку заворочались. Кирилл осмотрел раненую ногу.

Порез от сюрекена саднило, но ни в какое сравнение с той болью, которую довелось испытать, нынешняя уже не шла. А ногу покрывали темно-малиновые пятна. У самого пореза густые, вверх и вниз от раны они бледнели, а к середине бедра сходили на нет.

Кирилл жестами попросил аптечку. Неуклюже, с трудом заставляя пальцы шевелиться, обработал порез. Поймал себя на том, что не вслух, – голос не слушался – мысленно и так же тяжело, как двигается, сыплет ругательствами. Чтобы не шипеть от боли. И это, как ни странно, помогает.

Адапты, расположившиеся с двух сторон от Кирилла, наблюдали. По мере возвращения движениям «бункерного» осознанности, лица их светлели. Кажется, друзья всерьез беспокоились за его дееспособность.

– Нормально раскрасило, – оглядев густую вязь, оценил Джек. – Завтра потемнеет и чесаться начнет – только ты, смотри, не чеши! Хуже сделаешь.

Кирилл кивнул, что понял. Больше пользуясь жестами, чем словами, попросил объяснить, что же такое произошло – из-за чего он, потеряв сознание в стоящей на твердой земле палатке, только что едва не утонул.

Выяснилось, что у адаптов, не избалованных наличием медикаментов – в частности, жаропонижающих средств – существовали свои методы борьбы с поднимающейся из-за ожогов температурой. Быстро посовещавшись, Рэд и Джек решили спасать очевидно загибающегося, несмотря на лекарства, бункерного так же, как спасали самих себя – без врачей и порошков. Пышущего жаром, потерявшего сознание Кирилла окунули в реку.

Эту жутковатую методику изобрели не они. Ноу-хау принадлежало Герману. Именно он когда-то, от полного отчаяния, не зная, чем облегчить страдания горящих жаром малышей, погрузил одного из них в ледяную родниковую купель. И, вопреки всем законам медицины, спас – и того мальчишку, и многих после него.

– Погодите… – Кирилла плохо слушался севший от воплей голос. – Я помню… карту. До воды… километров пятьдесят… было.

– Ну да, – прикинув что-то в уме, согласился Рэд. – Мы и гнали как ошпаренные. Жека?…

Разведчик кивнул.

– Угу. Увидали на карте, что река впереди – к ней и поломились. Тебя связали, чтоб не буянил, и почесали. Третьи сутки здесь колбасимся, на берегу.

– Сколько?!

– Тебе по ушам звездануло, что ли? Третьи – сутки, – раздельно повторил Джек. – Нас-то, если кто сгорел, долго полоскать не надо. Три часа, ну четыре – потом легчает. А тебя – вон сколько отмачивали.

– А Дикие?

– Нет здесь никого. Река, по ходу, недавно в берега вошла, возле нее топко. Не живут… А мост не смыло, можно будет проехать.

– И вы меня… все это время… в воде продержали?

– Почему все время? На день вытаскивали, потом опять окунали. Так и челночили туда-сюда, что твою блесну.

– Живой, блин, – с удовольствием проговорил Джек, разглядывая Кирилла. Неунывающая улыбка белоснежно сияла в темноте. – Командир, ты как хочешь – а я знал, что очухается. Девки на него хорошо клюют! А они нутром чуют, кому жить, а кому помирать. На скорых жмуров не западают, точно тебе говорю. – Движением фокусника Джек извлек откуда-то фляжку. Покосился на Рэда. – Сталкер?…

– Давай, – кивнул тот. – За здоровье надо. Будь жив, бункерный. – И протянул посудину Кириллу.

По адаптской традиции, выпивая по очереди из одной и той же фляжки, чокаться следовало со лбами собутыльников. Кирилл подставил Рэду лоб. Об него мягко тюкнулась обшитая брезентом фляга, Рэдрик сделал глоток и передал посудину Кириллу.

Адапты в очередной раз спасли ему жизнь. Но благодарить за это было не принято. Самогон плюхнулся в пустой желудок блаженным теплом.

– Последняя, – заметил Джек, допивая остатки. – Теперь хоть сдохни – а до Новосиба добраться надо.

Как выяснилось вскоре, закончился у них не только алкоголь. За трое суток, убитых на возню с Кириллом, съестных припасов тоже заметно убавилось.

Рэд, проведя ревизию, вдвое урезал порции себе и Джеку. Кириллу категорично объявил, что тот и так три ночи воздухом питался, поэтому теперь пусть жрет как полагается. Посовещавшись, решили не тратить драгоценное время на охоту. По прикидкам Рэда, до Новосиба скудных запасов должно было хватить.

Командир и Джек отчаянно, как заведенные, качали рычаги. Перерыв делали только из-за вынужденных остановок, когда приходилось расчищать пути. От ослабевшего Кирилла толку было мало, и ему велели «не отсвечивать».

Кирилл, поморщившись, ввел себе витаминный комплекс – на редкость болезненную, но в его нынешнем состоянии жизненно необходимую дрянь – с неудовольствием отметив, что запас медикаментов тоже истощился. А управившись с этим, достал из рюкзака блокнот.

Сидя на качающейся платформе, при свете фонаря строчил в тетради все то, что давно вынашивал в голове, но никак не находил времени записать. От души надеялся, что сумеет потом разобраться в собственных каракулях – грифель то и дело соскальзывал с листа из-за тряски.

Идею, вывезенную из лаборатории Ильи, Кирилл успел обсудить с Борисом. И, пораженный услышанным не менее чем в свое время он сам, старик подсказал кое-что, до чего ни бункерные ученые, ни Илья с коллегами не додумались. «Кое-что» требовало тщательного осмысления и переноса на бумагу.

Адапты, в начале похода считавшие писанину Кирилла чем-то вроде легкого помешательства – странного, но для окружающих не опасного – постепенно к его занятиям привыкли и психическим здоровьем интересоваться перестали. Рэд лишь мрачно предрекал, что при такой качке и таком паршивом освещении глаза себе бункерный «убьет на хрен». Кирилл командира не слышал. Он с упоением писал.

К исходу четвертой ночи, пролетев два необитаемых поселка без остановки, а третий – отчаянно отстреливаясь, но без потерь, отряд прибыл в Новосибирск.