Текст книги ""Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Гедеон

Соавторы: Павел Барчук,Мила Бачурова,Елена Шатилова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 282 страниц)

Детский садик – вот он, через дорогу. Бежать недалеко. Сергей надел костюм радиационной защиты. Выжил, очевидно, благодаря ему, хотя долго лежал потом с высокой температурой.

«Может, и моих кто-то… Вот так…»

До тещиной деревни он сумел добраться лишь через год. Чтобы узнать, что коттеджный поселок смыло потопом, ни одного живого человека в радиусе тридцати километров не осталось.

«… Они все плакали – все, кто выжил. Воспитательницы и нянечки, судя по всему, погибли сразу. Все тянули ко мне руки… Но я искал Кирюшу. И нашел. Вместе с ним подхватил еще двоих малышей, чьи кроватки стояли рядом, больше не унес бы. Завернул всю троицу во второй комбинезон. Прокричал детишкам, чтобы выбегали в коридор, и бросился прочь. Плач тех, кто остался, до сих пор стоит у меня в ушах.

… Верующие люди полагают, что есть некий высший суд. Там, дескать, каждому воздастся по делам его… Ну что ж, ждать осталось недолго. Скоро я доподлинно узнаю, совершил в тот день подвиг или преступление. Когда мы вернулись в детский сад – в этот раз со мной пошел Михаил – живых там уже не было.

… Собирался ли я рассказать тебе обо всем? Разумеется, собирался. Когда-нибудь, потом. Когда ты станешь взрослым… Тот непостижимый факт, что повзрослел ты, едва перешагнув порог Бункера, осознал, к сожалению, слишком поздно.

А вот Герман от своих воспитанников ничего не скрывал. Когда я выяснил, что всем до единого ребятам известно, что они – «приютские», и когда-то от многих из них отказались собственные родители, у нас состоялся очень тяжелый разговор. Герман тогда ответил просто: «Пусть лучше узнают от меня, чем какая-нибудь сволота в рожу ткнет». Герман никогда не боялся жестоких решений – так же, как и твой отец.

Володя тоже ничего не боялся. Он был одержим познанием. Идеей сверхустойчивого материала грезил еще с университетских времен.

«Представляешь, Серж, что это даст? Представляешь, какие это перспективы для науки?»

Тогда мы – я, твоя мама, наши друзья – только по-доброму над ним посмеивались. А Володя работал. Думал и творил, ни на секунду не останавливаясь.

«Ты знаешь, я верю, что Менделеев изобрел таблицу во сне, – признался он как-то. – Мне тоже иногда такое снится… Ух! Вставай да записывай».

Мы смеялись – а он записывал. На конференцию, в день, когда все случилось, полетел с уже готовым открытием.

… Я долго не связывал эти два события. Отталкивал от себя, возможно… Не хотел их связать. Боялся оказаться правым. Сейчас, когда до смерти остались считанные часы, бояться уже нечего.

Мне рассказывают, сколько времени ты проводишь в архивах. Я знаю, что ты умный мальчик, и о многом догадался без моего участия. Рано или поздно ты придешь к тем же жестоким выводам, что и я… Так вот. Я хочу, чтобы ты знал: я ни в чем не виню Володю. Я до сих пор не уверен в том, что его открытие и то что случилось – связанные вещи. И, как бы там ни было, сын за отца не в ответе. Я пишу это лишь потому, что внезапно понял: Герман был прав. Рассказывая своим ребятам о том, что когда-то их предали, был прав. Тем самым он помог им стать сильнее. Разъяснил, к чему готовиться. Показал, каким жестоким может быть окружающий мир – и, боюсь, в нынешних условиях это единственный верный путь. А мое время и время таких, как я, очевидно, закончилось в день, когда все случилось.

… Лишь тебе решать, каким путем пойдешь ты. Стоит ли рассказывать жестокую правду Олегу и Даше – о том, что выжили они исключительно потому, что повезло оказаться рядом с тобой, или позволить им дальше верить в то, что вокруг есть просто добрые люди – решать тебе. Я же, прости, умываю руки, поскольку более не считаю себя вправе советовать. Обо мне не горюй, я ухожу без сожалений.

Будь счастлив, мальчик мой.

С любовью

Сергей».

На этом дневник заканчивался. Между страниц Кирилл нашел фотографию: мужчина и женщина на берегу моря.

Мужчина обнимает женщину за плечи. Женщина подняла на руках, показывая камере хохочущего малыша в панамке. Перед ними на песке крупными буквами прочерчено: «Кирюше – 1 год! Ты станешь настоящим ученым! Ура!!!»

Глава 25

Бункер. 190 дней после возвращения. Олег

Каждую ночь перед обедом Олег ходил на процедуры. Месяц назад Григорий Алексеевич категорически поставил ему диагноз «ожирение», прописал диету и обязал еженощно лежать на массажере.

Диета – это было еще полбеды, Валентина Семеновна Олега жалела и подкармливала, втайне считая затею Григория Алексеевича блажью. А вот массажер Олег ненавидел всеми фибрами души, проклинал, как только мог. И сегодня мольбы, видимо, дошли куда надо: изуверский аппарат, едва начав жужжать, сломался.

Олег давно не чувствовал себя таким счастливым. Бодро пошлепал обратно в комнату. А на пороге замер, едва открыв дверь – посреди комнаты стоял Кирилл. Не один, к нему прильнула адаптка.

Обернулся Кирилл с таким недовольным видом, как будто это он застал Олега за непотребным действом, а не наоборот.

– Ты же на процедурах должен быть?

– Аппарат, – жгуче краснея, промямлил Олег, – сломался.

Адаптка прыснула:

– Не выдержал!

Кирилл взглянул на нее укоризненно. Отлепился от девушки, обвел комнату глазами и взял с кровати Олега планшет.

– Тебе же все равно, где играть?

– Э-э… – Олег покраснел еще больше – заметил, что волосы у Кирилла растрепаны, а рубашка расстегнута.

– Побудь пока в Дашкиной комнате, ладно? – Кирилл сунул ему в руки в планшет и захлопнул дверь. Олег услышал, как щелкнул замок.

Нелепо потоптался на пороге. Подергал зачем-то дверь. И пошел в пустующую Дашину комнату, не в клинику же было возвращаться.

***

– Извини.

С того момента, как Олега нахально выставили, прошло часа два. В Дашину комнату Кирилл вошел бесшумно – отвратительная манера, в числе прочих появившаяся у него после злополучной «миссии». Олег промолчал, насупленно отвернувшись. Хотя в душе все так и запело, не ожидал, что Кирилл сподобится на извинения.

Снова густо покраснев, выдавил:

– Твоя… подруга… ушла?

Кирилл кивнул. Уселся на подлокотник кресла. Предложил:

– Пойдем наверх?

– Зачем?

– Воздухом подышим. Тебе полезно.

– Без тебя разберусь, что мне полезно. – Олег демонстративно уткнулся в планшет. – Иди один, если так хочется.

– Один – я завтра уйду.

Олег не сразу понял. А, когда понял, сердце сжалось.

– К адаптам?

– Угу. Поболтать хочу, напоследок. Так что, идем?

Наверху они сели на скамейку.

Кирилл сбросил кроссовки, стащил носки, и, поддернув джинсы, поставил ноги на гладко обструганные доски.

– Удолбался с ночи до утра в обуви ходить, – пожаловался он. – Босиком – знаешь, какой кайф! По песку теплому, по травке…

– Потерпи, скоро набегаешься, – буркнул Олег. Его все больше накрывало жестокой обидой. Сначала Дашка, теперь Кирилл. – Вадим знает?

– Завтра узнает.

– А если не отпустит? Ты ведь болен?

– Отпустит… Костям все равно, где срастаться, под землей или здесь.

– А работа как же?

– А я другую работу нашел.

– Молодцы вы с Дашкой. – Олег поджал губы. – Нечего сказать. Сперва она, теперь ты…

– Дашка от обиды ушла, – хмуро и непонятно объяснил Кирилл. – Не могла тут больше, вот и ушла. Тебе-то не рассказывали, чтобы нежную психику не травмировать… Но, поверь – ей было, из-за чего уйти.

Олег поморщился.

– Из-за «кого», может быть?

– Дурак, – скривился Кирилл, – Жека здесь ни при чем.

– Сам дурак. – Олег, окончательно разобидевшись, поднялся. – Всё?

– Прости. – Кирилл потянул его за рукав, усаживая обратно. – Серьезно, извини пожалуйста! Сложно, блин, – пожаловался он. – Вроде и понимаю прекрасно, что ты ни в чем не виноват, а все равно злюсь. Что оно – вот так…

– Что «вот так»? Ты о чем?

– Да обо всем! – Кирилл развел руками. – И обо всех… здесь, в Бункере. Ты, Вадим, остальные – вы такие, какие есть. Мало того – я сам был таким же! И, если бы на поверхность не выпихнули, таким и остался бы.

– Ну и что тут плохого?

– Плохого – ничего, наверное. – Кирилл вздохнул. – Но я так больше не могу. Я себя… не знаю… генератором сломанным чувствую. Вроде должен энергию отдавать – а не отдаю. В нас столько вложили, Олежка! Ты даже не представляешь, сколько всего в наши головы впихнули. Таких, как мы, может, нигде больше нет. Нам дали образование – блестящее, лучшее из всего, что можно было дать! – но воспитали, давай уж правде в глаза смотреть, безруких иждивенцев. Ни я год назад, ни ты сейчас на поверхности не выжили бы.

– Нас к этому и не готовили! Мы должны были…

– Что? – горячо перебил Кирилл. – Вот к чему нас готовили? Что такое гениальное мы должны были сотворить, ради чего над нами так тряслись? Вот скажи – чем мы все здесь занимаемся? Помимо вакцины.

– А то сам не знаешь.

– Предположим, что не знаю. Перечисли.

Олег вздохнул. Принялся загибать пальцы, вспоминая знакомые с детства вещи:

– Генераторы – раз…

– Нет. – Кирилл перехватил его руку. – Генераторы у Тимофея в мастерских и без подсказок собирают. Это дело на поток поставлено давным-давно – во-первых. А во-вторых, Борис изобрел солнечные батареи нового типа, способные накапливать энергию – помнишь, я рассказывал? Их доработать немного, и генераторы станут не нужны. Так что не катит. Продолжай.

– Н-ну… Семена модифицируем.

Кирилл мотнул головой:

– Да?.. А на хрена?.. Для чего адаптировать к окружающей среде семена каких-то одних культур, если есть другие – те, что к этой среде уже сами отлично приспособились? К чему бесконечно издеваться над рожью и пшеницей, если есть гречиха, рис, кукуруза? Те же углеводы, нуклеины – все ровно то же самое, и в Новосибе, к примеру, выращивают именно их! Не катит. Дальше.

Его напор сбивал с толку.

– Лекарства, – пробормотал Олег.

– Тоже нет! Лекарства, как и генераторы, давно на потоке. И если перенести лабораторию на поверхность, да добавить рабочих рук, производство многократно увеличится, я считал. Все?

– Наверняка, нет! Просто вспомнить пока не могу.

– Потому что вспоминать нечего. – Кирилл вздохнул. – До меня это когда дошло – аж заколотило. Сидим тут, от важности чуть не лопаемся – спасители мира, блин! – а по факту херней страдаем.

– Ты и Вадиму так сказал?

– Примерно.

– А он что?

– Ну, что… Старших не уважаю, слушать никого не хочу. Как об стенку горох, с ним разговаривать. Вот и валю. Надоело.

Кирилл замолчал. Вспоминал разговор с Вадимом.

***

– Надеюсь, теперь ты не сомневаешься?

Кирилл оторвался от микроскопа.

Нужно было быть крупным идиотом для того, чтобы опровергать очевидное: Вадим добился своего. Вакцина включила «спящие» клетки. Они работают. Вакцина – работает! Когда-то Кирилл думал, что до потолка запрыгает, осознав это.

Понятно, что он увидел первый осторожный шаг. Понятно, что работы еще полно. Но в том, что эта снежинка – зародыш будущей лавины, Кирилл не сомневался.

– Я… Я вас поздравляю. – Он отодвинулся от стола.

Наверное, триумфальное завершение труда, начатого, когда он еще под стол пешком ходил, труда, знаменующего воскрешение человечества, требовало каких-то других слов. Но получились только эти. То, что испытывал сейчас Кирилл, оказалось не торжеством и не гордостью. Лишь колоссальным облегчением – от понимания того, что больше не нужно заниматься вакциной. Дальше Вадим Александрович справится и без него. Он здесь больше не нужен.

– Уверен, что у вас все получится.

– Что значит, «у вас»? – Вадим явно ожидал другой реакции. – Тебя я ни в коем случае не отделяю! Ты ошибался – было, но такова стезя ученого. Все мы ошибаемся, наша сила – в умении увидеть свои ошибки и пойти правильным путем!

– С вашего позволения, – слова наконец-то выговорились, – мой путь для меня очевиден.

Вадим нахмурился.

Кирилл заторопился, пока не перебили:

– Я ведь вам больше не нужен, так? Я могу уйти к адаптам и поработать на поверхности? Вадим Александрович, это важно! Поймите. Полноценное новое поколение появится, в лучшем случае, лет через пятнадцать. Там, наверху, многие просто не проживут так долго! Их нужно спасать уже сейчас, не откладывая. Нужно усовершенствовать генераторы – сейчас мы крохами энергии питаемся, а могли бы кусками откусывать. Комбезы допилить – они работают максимум два часа, а могли бы от четырех и выше. Агротехника – нужно принципиально менять подход, под новые климатические условия. Мы собираем один урожай, а в Новосибе за тот же период собирают три! Вакцина, несомненно, важна. Это – самое важное, что может быть. Но и ныне живущим надо помочь. Им очень непросто, правда.

– Кирюша. – Валим поправил очки. – Я, конечно, всё понимаю… Но с чего вдруг?! На поверхности прекрасно выживают и без тебя. Люди привыкли, приспособились. Такие, как твой Рэд, другую жизнь себе просто не представляют!

– Это вы так думаете. – Кирилл вздохнул. – Я не осуждаю. Находясь здесь, вы и не можете думать иначе.

– Ты дважды чуть не погиб из-за адаптов. – Вадим сердито встал, заходил по лаборатории. – Рэд должен был вернуть тебя из похода здоровым и невредимым. То, что устроил Герман после твоего возвращения, – вообще ни в какие ворота! Ты едва выжил из-за этих людей, а теперь заступаться за них пытаешься?

Зря он так сказал. Кирилл почувствовал, что начинает злиться.

– Да? А отправил меня за реактивами тоже Рэд? Вы ведь прекрасно знали, что Владимир обойти нельзя! Герман рассказывал, что Толян контролирует дорогу, что с обозом мимо него не проскочить…

– Анатолий – не Дикий! Он глава поселка и очень многим нам обязан.

– Вот! Именно так вы сказали Сергею Евгеньевичу – и он поверил. – Кирилл покачал головой. – Вадим Александрович. Я же сказал, я вас не осуждаю! Не знаю, как сам повел бы себя на вашем месте. Понимаю, что реактивы были нужны до зарезу, и, скорее всего, сам отправил бы меня и Сталкера на риск.

– Что ты несешь?! Откуда я мог знать, что Анатолий связан с Дикими?! Что устроит на тебя охоту?!

– Не кричите, пожалуйста. Всё вы знали, Герман предупреждал, что Толян не божий одуванчик. И, если что в башку себе втемяшит, то накрепко… Вы рассчитывали на то, что Сталкеру удастся переиграть Толяна, и мы все-таки прорвемся. Вы ведь не зря его так долго по тестам гоняли – Рэд рассказывал, да я тогда не придал значения. Быстроту реакции проверяли, интеллектуальный уровень, физические данные… Это здесь у вас выбора не было, а на поверхности бойцов полно.

Вадим сложил на груди руки.

– То, что Рэд – не случайный выбор, я никогда не скрывал. Ради твоей безопасности, тебе нужен был самый надежный сопровождающий из всех возможных.

Кирилл кивнул:

– Понимаю. И, повторюсь, на вашем месте поступил бы так же. Вот только оправдываться не стал бы. И относился бы к тому, кому вы решили доверить мою безопасность, по-другому… Вы ведь, по большому счету, презираете их, ныне живущих – так?.. Грезите новой расой, которую в инкубаторе воспитаете?..

– Кирюша, ты забываешься! Никогда и ничего подобного я не говорил!

– А я не по словам сужу. На поверхности, знаете ли, поговорить не всегда успеваешь… Еще раз повторюсь: мне понятна ваша цель. И я готов оправдать средства, которые вы использовали для ее достижения. Поздравляю, ваш расчет оправдался. Мы с Рэдом выжили и принесли реактивы. Вакцине – быть! Ура.

– Отправляя тебя на риск, я заботился не о себе! И ты, кстати, сам прекрасно знал, что рискуешь. И знал, во имя чего рискуешь!

– Да что я там знал… – Кирилл махнул рукой. – За ворота ни разу не выходил. Ладно, Вадим Александрович. Не обо мне сейчас речь. Что было – прошло. Я пытаюсь вам объяснить, что на этом наши пути расходятся. Вы уж заботьтесь о будущем человечества, а я посмотрю – может, и сейчас на что сгожусь. Что же касается новой расы из инкубатора – вы обсуждали этот вопрос с Германом?

– Разумеется. Если не веришь, можешь спросить у него. Герман согласен с моим решением.

– Ну да. – Кирилл почесал в затылке. – Ясное дело, согласен – куда ему деваться? Хотя он из-за вашей вакцины трех бойцов потерял. А сейчас ему вообще пришлось поселок бросить и во Владимире порядок наводить…

– Могу себе представить, какими методами.

– Так кто же вам мешает другими методами действовать? Пожалуйста, рулите сами! Я уверен, что Герман возражать не будет. Ему вся эта деятельность – поперек горла, взялся только потому, что понимает – его вина в том, что Толяна грохнули, тоже есть. А Владимир, между прочим, самый крупный поселок в Цепи. У вас под боком, на минуточку, новое государство зреет.

Вадим покачал головой. Укоризненно повторил:

– «Грохнули»… «рулите»… По-моему, ты все больше забываешь, что тебя растили цивилизованным человеком.

– Растили, – кивнул Кирилл, – было дело. Только сейчас на совести у «цивилизованного человека» – с десяток, если не больше, трупов.

Вадим болезненно скривился. Кирилл вздохнул.

– Вадим Александрович. Ну пожалуйста! Хватит уже делать вид, что я прежний невинный мальчик. Вы давно все поняли, только себе признаваться не хотите. Встать на свою сторону я вас не прошу. Я прошу мне не мешать.

– Жаль. – Вадим покачал головой. – Жаль, что ученый в тебе, судя по всему, затоптан… жаждой жизни, так сказать. Ты стремишься жить здесь и сейчас. Ты перестал думать о будущем.

– А вы о будущем много думали? – Кирилл не предполагал, что когда-нибудь это скажет. Но слишком несправедливым показалось обвинение. – До того, как все случилось? Вы ведь прекрасно знали об основных разработках Института. Тех, которыми руководил мой отец.

Вадим вздрогнул.

– Ты… знаешь?

Кирилл кивнул.

– Откуда?.. Сергей?..

– Сергей Евгеньевич только подтвердил. Я и сам догадался, архивы не от нечего делать перелопачивал.

– Мы скрывали твое… происхождение, чтобы не будить комплексы в Олеге и Даше, – медленно проговорил Вадим. – Для того, чтобы ты не рос с осознанием своей избранности…

– Блин, да все вы правильно делали! Я не о том. – Кирилл вздохнул, провел рукой по волосам. – Знаете, Сергей Евгеньевич написал мне, что я, дескать, за отца не в ответе. Я не должен брать на себя вину, и все такое… Но я не согласен. И я готов отвечать за то, что делал мой отец.

Вадим нахмурился:

– Что же он такое страшное, по-твоему, делал?

– О! – поднял палец Кирилл. – Добрались до сути. Внимание: сейчас я понесу антинаучную ересь.

Он склонил голову набок и уселся на стол, до боли напомнив вдруг Вадиму кумира юности, академика Кулешова. Тот, и перешагнув сорокалетний рубеж, вел себя иной раз совершенно по-мальчишески.

– Не мне вам рассказывать, над какими проектами, в основном, трудился Институт…

– Разумеется. Институт занимался разработкой сверхпрочных материалов.

– Вот именно, – кивнул Кирилл, – что сверхпрочных! Не горящих, не гниющих, не плавящихся и не бьющихся…

– Для нужд космической промышленности, в первую очередь.

– Ну да, конечно. Военная промышленность – не в счет… Но хрен с ним, сейчас уже неважно. Важно то, что в итоге моему отцу удалось создать нечто незыблемое. Неподдающееся никакому воздействию. Ни химическому, ни механическому, ни температурному – никакому! Конечно, сначала производство такого вещества было бы очень дорогим. Но со временем, я уверен – через десять, двадцать лет, – технологию смогли бы удешевить. И вот тогда настала бы настоящая жесть. То есть, сначала, конечно, все бы до смерти обрадовались – круто! Вечная посуда! Вечная обувь! Вечная одежда! А потом наскучило бы. Никто не захотел бы есть из вечных тарелок. Сидеть десятилетиями в одном и том же кресле. Ездить на одной и той же машине… А ведь куда-то все это – старое, отработавшее свой срок не потому, что испортилось, а потому, что надоело – надо было девать. Лет через двести, а может, и раньше, планета превратилась бы в одну сплошную свалку. И вам – моему отцу и тем, кто параллельно занимался этой темой, я уверен, что сверхпрочный материал пытался создать не только он, – отвесила подзатыльник сама природа.

– Антинаучный бред! – объявил обескураженный Вадим. – Ты вообще соображаешь, что несешь?!

– Еще как соображаю. Предупредил же, в самом начале. Мало того, когда-то сам сказал Борису, что это бред! А сейчас все больше думаю, что он прав. Заварили эту кашу вы. Одни творили хрен знает что, другие им не мешали. Потому и погибли почти все. Вы знали, что Сергей Евгеньевич, как мог, собирал статистику? По его данным, восемьдесят два процента взрослых погибло в день, когда все случилось. И еще семь процентов – в следующие три года. Немыслимо, уму непостижимо – умерли сильные и выносливые, а уцелели слабые и беззащитные. Странно, правда? Нелогично? Ни в какие биологические законы не вписывается? А знаете, почему?.. Элементарно. Нас пощадили! Планета дала своим детям второй шанс – шаткий, призрачный, но дала. Почему я и говорю – расхлебывать это все нужно таким, как я.

– Ерунда! – Вадим вскочил. – Чушь собачья. Как могла произойти катастрофа, объясни? Почему?

– А почему вымерли динозавры? – Кирилл припомнил слова Бориса.

Вспомнил, как, горячась, старик метался по кабинету. Курил одну сигарету за другой. А сам он сидел у стола, слушал и поверить не мог в то, что это говорит ученый – так же, как сейчас не верил Вадим.

… – Однозначной теории, из-за чего наступило глобальное потепление, нет. Почему неандертальцы и австралопитеки оказались тупиковыми ветками, а хомо сапиенс до недавнего времени жил и процветал?.. Мы не знаем и объяснить не можем. Что означали наскальные рисунки майя?.. Кому нужны были камни Стоунхенджа?.. Спроси кого угодно – не ответят. Мы ничтожно мало знали о собственной планете, Кирилл! Зато безбожно ее эксплуатировали. Ты когда-нибудь видел фотографии мусорных свалок?

Кирилл покачал головой. Борис метнулся к столу, защелкал клавишами:

– Вот, полюбуйся! За сколько лет перегнивает пластик?

– Смотря какой. Лет за двести, в среднем.

– Вот именно. Я, возможно, сейчас святотатство произнесу… Но, чем дольше живу, тем все более убеждаюсь, что такого рода катастрофа была закономерна. Она должна была случиться, понимаешь?

– Но существовали ведь экологические службы, – пробормотал Кирилл, – мне рассказывали! Люди ведь следили за этим?

Борис грустно засмеялся.

– Такие организации, в большинстве своем, служили всего лишь розовыми очками. По-настоящему миром правил вовсе не разум. Еще больше! Еще дешевле! Еще доступнее! Очередной гаджет в продажу поступить не успевал, а тысячи лучших умов уже трудились над разработкой даже не следующего – того, который придет на смену следующему! Конечно, слово «экология» было знакомо каждому. Но представь себе размышления на эту тему обыкновенного обывателя – в том случае, если обыкновенный обыватель о чем-то подобном вообще задумывался. Да, нехорошо природу загрязнять – но кто-то ведь с этим борется, правда? Ничего же страшного не случится – уж при моей-то жизни точно? А оно взяло – и случилось.

– И вы хотите сказать, – закипая, проговорил Кирилл, – что для того, чтобы выжить, следует вернуться в каменный век? Не добывать нефть, не производить пластики?.. Вы, ученый с мировым именем! А хотя бы металл выплавлять позволите? Или тоже не стоит, чтобы на новую катастрофу не нарваться?

Борис улыбнулся.

– Знаешь, а ты ведь похож на Рэда. Вроде вежливый, воспитанный, но чуть задень – не хуже него огрызаешься… Возвращаться в каменный век я не предлагаю. Использовать энергию можно и нужно. Бороться за свое существование – необходимо! Для чего-то ведь природа вас, детей, уберегла. Но нужно сделать и правильные выводы из того, что случилось. Ты вот знаешь, с какой частотой люди когда-то меняли свой гардероб?.. Гаджеты?.. Мебель, машины, дома?! И знаешь, какой рынок шел вторым по степени загрязнения окружающей среды? После нефтедобывающего?

Кирилл покачал головой.

– Я сам поразился, когда узнал. Уже, разумеется, после того как все случилось… Рынок модной индустрии, Кирилл! Тысячи километров полок с одеждой и обувью. У меня была знакомая, которая, разбирая свои вещи, непременно находила среди них новые, так ни разу и не надетые. Купленные без необходимости, просто так! А ведь это – килотонны природных ресурсов. Потраченных ни на что! На платье, как у соседки, на телефон, как у коллеги. И нас, зарвавшихся, в конце концов, поставили на место. Нам объяснили, жестоко и доступно, что так жить нельзя. И что отныне все будет по-другому.

– Кто поставил?

– Мать-природа, кто же еще. Довели, что называется. Устала от нас, вот и взбунтовалась.

– … Я тогда тоже брякнул, что это антинаучно, – закончил Кирилл. – А Борис покивал – грустно так. Понимаю, говорит. Предупреждал, что не понравится. Но тут уж – чем богаты, другого объяснения у меня нет. А еще Борис сказал, что никому доподлинно не известно, первые ли мы. И откуда вообще на Земле взялись… Никто ведь по-настоящему ничего не знает. В общем, я не хочу ждать, пока появится новое прекрасное поколение. Я хочу действовать здесь и сейчас. Это справедливо… я думаю.

– Н-да… – Вадим побарабанил пальцами по столу. – Знаешь, а ведь Сергей Евгеньевич ошибся, когда решил, что Сталкер отдал тебя в жертву Золотому Шару… У старика ведь даже приступ из-за этого случился – суеверен был, хоть и не признавался никому. А я сейчас смотрю и думаю, что как раз Артура-то из тебя и не получилось.

– Эм… – Кирилл подвис, недоуменно приподняв брови.

– Не читал, – кивнул Вадим, – старинной фантастикой не увлекаешься, понимаю. Да я, честно говоря, и сам не поклонник, прочитал в свое время постольку-поскольку. А Сергей Евгеньевич книгу обожал. Ты зайди к нему в кабинет, «Пикник на обочине» на полке стоит. Можешь взять на память.

– Спасибо. Только я…

– Не понимаешь, – кивнул Вадим. – Естественно. Вкратце, так: главного героя зовут Рэдрик. Он – сталкер. Это что-то вроде профессии, опасной, но прибыльной. И есть парень по имени Артур – прекраснодушный юноша, отправившийся вместе с Рэдриком в путь за аллегорическим счастьем, а в итоге принесенный им в жертву. Прозвище Рэда нынешнего – твоего друга – мы, разумеется, здесь в Бункере ни разу не слышали. Ну, Рэд и Рэд, у адаптов вообще имена – одно заковыристее другого. А вот когда вы вернулись и прозвучало слово «сталкер», у Сергея Евгеньевича, видимо, сработала ассоциация. Он решил, что ты погиб. Что тебя, как Артура, принесли в жертву… Кирилл, кстати, в этой книге тоже был. Он – ученый, изучал образцы того, что приносил из Зоны Рэд. Пытался набиться ему в сопровождающие, но так никуда и не пошел – погиб в результате своих исследований.

Кирилл нахмурился.

– И что вы хотите сказать?

– Хочу сказать, что ты сам роешь себе могилу! – сердито бросил Вадим. – Вбил в голову какую-то ерунду и настойчиво пытаешься ей следовать! Тебя и в жертву-то приносить не надо, сам летишь в пропасть. Добровольно и с песней! Вот что я хочу сказать. Разубеждать тебя, я так понимаю, бесполезно?

– Вы правильно понимаете. Извините, ладно? Я правда не могу по-другому. Попрощаться еще зайду.

Кирилл встал и пошел к двери. Вадим дернулся было остановить, но передумал. Махнул рукой и сел, тяжело облокотившись на стол. Вспомнил, что академик Кулешов, вбив что-то себе в голову, никого не слушал и ни перед чем не останавливался.

***

– В общем, вопрос-то у меня единственный. – Кирилл повернулся к Олегу. – Может, со мной пойдешь? Там, – он мотнул головой в сторону институтских ворот, – твои мозги очень нужны, поверь! И время дорого. Жизненный темп ускорился, понимаешь? Я все голову ломал, отчего борщевик в Вязниках так быстро помертвел. На ультрафиолет грешил, на температуру, два и два сложить не мог. А, пока в плену был, дошло. Жизненные процессы ускорились, а жизненный цикл – сократился. Это и Елена Викторовна отмечала, я помню – но всерьез-то никто не исследовал! Собираем по два урожая в год, кивая на изменившиеся климатические условия, и радуемся. В упор не хотим замечать, что даже наш человеческий организм лет в тринадцать-четырнадцать уже готов к воспроизводству, а к сорока – состаривается.

– Вадиму Александровичу тридцать семь, – обескураженно проговорил Олег, – и Елене Викторовне столько же… Они не выглядят стариками!

– Правильно. Потому что на поверхность не выходят. Ты тоже, по сравнению со мной – пацан сопливый, хоть я и младше на полгода.

– Тоже мне, дед нашелся!

– Не веришь – давай к зеркалу подойдем. Я сейчас выгляжу лет на пять взрослее.

Олег невольно скользнул взглядом по темному, как у адаптов, лицу Кирилла. Он раздумывал над услышанным.

– То есть, ты хочешь сказать, для нас – тех, кто на поверхности почти не бывал, – жизненные процессы остались теми же, что и были? И мы проживем столько же, сколько люди жили раньше, лет до семидесяти-восьмидесяти?

– Примерно.

– А ты и Дашка, если не вернетесь – только до сорока?

– Угу.

– Так нечего вылезать, сумасшедшие! – Олег покрутил пальцем у виска. – Для чего вам жить на поверхности?

У Кирилла затвердело лицо.

– Мне казалось, что доступно объяснил. Для того, что наши с тобой и Дашкой головы нужны в первую очередь там! Ты знаешь, что вокруг происходит? Знаешь, что Герман уже три месяца здесь не появляется – во Владимире к посевной готовится, наконец-то порядок там навел? Знаешь, что те из ребят, которые вводили себе нижегородский порошок, до четырех часов открытого солнца спокойно выдерживают – и это не предел? Олежка! – Кирилл хлопнул приятеля по плечу. – Там столько всего сделать нужно – голова кругом идет! А ты спрашиваешь, зачем! А с Вадимом я еще и из-за этой его дурацкой «программы» поцапался. Ты ведь слышал, как он планирует распорядиться вакциной?

– Конечно. Вадим собирается вырастить новое поколение, новых ученых. Все логично, по-моему…

– Нет тут ничего логичного! Вырастить тех, кто продолжит сидеть под землей?.. И чем дальше, тем меньше будет знать, что происходит на поверхности?.. Это неправильная жизнь, Олежка. Вечно прятаться – нельзя.

Олег вздохнул.

– По-моему, мы с тобой на разных языках говорим. Я тебе пытаюсь объяснить, что семьдесят лет лучше, чем сорок. А ты – будто считать разучился… Какая разница, что там нужно делать на поверхности, если от этого жизнь – твоя жизнь! – сократится вдвое? И ты добровольно готов на это пойти? Потому что, видите ли, там ты нужнее, чем здесь? Прости, но это самоубийственный бред. Я очень надеюсь, что ты передумаешь. И сумеешь переубедить Дашку.

Кирилл задумчиво смотрел на Олега.

– Надо же, – проговорил он. – А в детстве ты, вроде, нормальный был.

– Представь себе, я думал так же! И до сих пор надеюсь, что ты от своей затеи откажешься.

– Зря.

Кирилл обулся. Спрыгнул со скамейки и быстро пошел к Институту.

Олег запыхался, пытаясь его догнать. Обиженно прокричал в спину:

– Ты меня подождать не хочешь?

– Мне некогда ждать, – не оборачиваясь, мотнул головой Кирилл. – Слишком мало жить осталось.