Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 1

2 °Cентября 1977 года. Вечер. Армянская ССР. Город Ереван. Кинотеатр «Москва».

Один американский режиссёр экранизировал роман Хемингуэя. После премьерного показа ему передали, что Хемингуэй весьма нелестно отозвал о картине.

– Этому могут быть только две причины, – категорически заявил режиссёр. — Либо Хемингуэй не видел фильма, либо не читал роман.

Я посмотрел в зал полными слёз глазами и вдруг осознал, что всё вокруг реально. Реальные люди, реальные события, реальный я. Это было так неожиданно, что я словно застыл в оцепенении и лишь ошарашенно обводил взглядом людей, стоящих и сидящих в кинозале. Время будто остановилось.

«Что я здесь делаю в этом времени и как вообще я тут оказался? Может, в той, старой жизни, я умер и воскрес уже тут, в себе молодом? Но зачем? Промелькнула мысль, что то, чем я занимаюсь: катаюсь по всему Союзу, пишу книги, песни, снимаю фильм, «гульбярю» с утра и до ночи – это не совсем правильно. За всем этим я выпустил самый важный и, наверное, единственный вопрос, на который мне стоило бы дать ответ уже давно: а зачем я здесь оказался? Чего ждут от меня те силы, которые меня сюда отправили, дали еще один шанс. Неожиданно пришло осознание того, что все вокруг, это всё живые люди со своими делами, проблемами, чаяньями, мечтами… Они ходят, думают, дышат воздухом, принимают ванну, смеются и пьют кофе по утрам, а ведь в моём времени многие из них давным-давно уже умерли…

Закрыв глаза, потряс головой, прогоняя спустившуюся на меня «чёрную» меланхолию…

«Стоп, стоп, стоп… Да какая мне разница? – пытался я отогнать нахлынувшие мрачные мысли, потирая рукой взмокший лоб и в этот момент я опять подумал: а почему эти вопросы возникли только сейчас, через несколько месяцев после моего переноса? Ведь мое сознание принадлежит взрослому человеку, которому не должно сносить крышу от халявного алкоголя и доступных девок. Нет, конечно я и до этого не раз задавался вопросом о своей новой жизни, но, чтобы вот так отчётливо всё это именно осознать и ощутить эту проблему как главную и, пожалуй, единственную, такого ещё не было… Может быть, опять «глючит» и сейчас, как и прежде, зазвучат слова поэта Аполлинера о том, что будет и что нас ждёт? Не хотелось бы прямо здесь отжиматься, пытаясь прийти в себя, – подождал, затаив дыхание, несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям, но к счастью ничего не происходило. Мысли путались и скакали с темы на тему. «А ведь вполне возможно, что моё попадание сюда – это никакое не Божье Провидение, как я думал раньше, а чей-то эксперимент по перемещению во времени? Интересно, почему же я раньше об этом не подумал? Я же какой-никакой, а всё же учёный. Почему же я сразу, безапелляционно, на веру принял Божественное вмешательство как догму, а не попытался объяснить своё появления здесь с точки зрения материализма? Очень всё это странно… В своё оправдание, конечно же можно сказать, что у меня не было никаких данных, чтобы хоть как-то попытаться решить обозначенную проблему и вряд ли эти данные когда-нибудь появятся в моём распоряжении… Значит будем исходить из того, что мы, как говорится, имеем? А имеем мы, кроме перемещения меня и некоторого колличества предметов из будущего, только работающий интернет. И хотя работает он очень «криво», потому как сообщения в «ту» сторону не уходят, новые новости не показываются, однако сам по себе факт работы есть. Следовательно, из этого можно сделать вывод, что откуда-то идёт сигнал, раз ноутбук, телефон и планшет улавливают его. Вопрос: откуда может идти такой сигнал? По идее, ввиду отсутствия вышек связи, сигнал такой мощности можно подать только со спутников из космоса. Если следовать этой логике, то на орбите Земли, сейчас летают космические аппараты из будущего, которые и передают интернет. Невероятно? Конечно да! Абсолютно невероятно, но также абсолютно логично. Если следовать этой логике дальше, то получается, что спутники, летающие на орбите, либо являются некими «межвременными» аппаратами, либо переместились в это время вместе со мной. Конечно при желании всегда можно подвести под любую теорию любую псевдологику, однако, на мой взгляд в данном случае, есть всего два варианта возможного объяснения произошедшего. Если на околоземной орбите спутники для раздачи интернета отсутствуют, то получается, что способ моего перемещения во времени – Божественный. Если же там «не местные» спутники всё-таки есть, то не исключается возможность, что я стал жертвой какого-то эксперимента. Например, эксперимента по изменению пространственно-временного континуума, ну или ещё чего-нибудь подобного… Кстати, а почему я упёрся в эти спутники-то? Вполне может быть, что такая сверхсложная аппаратура стоит где-нибудь на необитаемом острове и через ионосферу планеты отражает сигналы интернета на весь Земной шар. Да и вообще, вся эта лабудень может стоять где угодно, к примеру, на Луне, ведь хрен его знает, до чего могла дойти та наука в своих секретных лабораториях при миллиардных финансированиях.

Ну и как мне это проверить? Ответ до безобразия прост – никак! Нет у меня инструментов, чтобы это точно выяснить и вероятней всего, никогда и не будет. Да и вообще, какая разница от такого рода знаний мне нынешнему? Какой от этой информации практический толк? Попробовать вернуться в своё время? Да если бы я даже мог это сделать, то никогда бы и ни за что добровольно этого не сделал! Как говорится, ни за какие коврижки!!! Быть молодым, богатым, здоровым и счастливым, как думают сейчас многие, намного лучше, чем, бедным, больным и старым. А посему, – продолжал размышлять я, глядя на титры на экране, – ясно одно: я тут надолго и потому надо приспосабливаться как-то жить среди этих людей, хотя это и очень, очень сложно… Почему? Да потому, что, как можно жить среди них, если окружающими меня гражданами я воспринимаюсь как ребёнок, каковым я, собственно, и являюсь. И хотя мой день рождения будет послезавтра, исполнится-то мне всего лишь шестнадцать лет. Вот и возникает закономерный вопрос, как мне в таком юном возрасте добиться поставленных мной целей и задач, ведь наивного ребёнка хотят обмануть и присвоить то, что принадлежит только ему. Как уберечься милому пупсу от таких вот превратностей судьбы? Может, поумерить свои аппетиты и амбиции? Интересный вопрос… И ответ на него тоже есть… Нафига мне дали второй шанс, если просто пить, есть и спать я мог и в своей предыдущей жизни? Зачем судьба занесла меня сюда и подарила молодость?.. Просто прозябать? Нет уж! Я молод, во мне кипит энергия и энергия эта требует выхода, а это значит, что нечего себе голову забивать всякой чепухой о спутниках, а нужно просто планомерно идти к своей цели и всё. Как там говорится-то: делай, что должно, и будь, что будет? Полностью с этим согласен и разделяю такую точку зрения. Однако такого «кидка» и беспредела, как тот, что произошёл только что, я больше не допущу!»

Всё это мгновенно пронеслось в мыслях и в голове осталось лишь: … режиссёр Давид Хачикян.

– Да ё* т*** м***!! – отойдя от шока громко выругался я, спускаясь с небес на бренную землю. – Что это фигня?! – в ярости добавил бывший великий режиссёр под неодобрительные взгляды зрителей.

– Мальчик не ругайся. Дай посмотреть кино, – отчитала меня всё та же грузная женщина, сидящая на последнем месте в ряду рядом с проходом, а я стоял открыв рот и глотая им воздух крутил головой пытаясь в окружающих людях найти понимание и поддержку. Пытался найти понимание и сочувствие, однако не находил, потому что все граждане смотрели на экран, чтобы не пропустить не одного мгновения прекрасного фильма, который снял прекрасный режиссёр – грёбаный, мать его, Давид Хачикян! Хотя было и темно, однако я будто бы почувствовал, как взгляды всей нашей съёмочной группы буквально сфокусировались на мне.

– Извиняете, – прохрипел пионер и осмотрев тёмный зал опустил голову, после чего побрёл к выходу. Мне было очень обидно и очень, очень больно.

«Что же мне теперь делать»? – задал я себе вопрос под удивлённый взгляд контролёрши открывая дверь.

– Мальчик, ты куда? Нельзя выходить из зала. Я тебя больше не пущу, – прошептав проинформировала меня строгая тётя.

– И не надо. Всё равно этот фильм снял не я, – пространно объяснил ей бывший великий режиссёр и вышел в холл. Там практически ничего не изменилось и огромная толпа народа всеми правдами и неправдами пыталась попасть на премьеру фильма, который, как оказалось, был снят не менее великим Хачикяном.

«Ой блин, не могу. Голова разболелась просто ужас, – думал я, потирая вески своей многострадальной части тела. – Поеду-ка я лучше отсюда в гостиницу и лягу спать. Нахрен мне такие премьеры не упёрлись.»

– Ах вот ты где, – услышал я голос за спиной и повернувшись увидел удивлённую физиономию Армена. – Ты чего такой хмурый и почему не в зале?

– Да фиг знает почему, – с раздражением ответил я, глядя собеседнику прямо в глаза, – может быть потому, что у меня фильм только, что сп******?! Как думаешь, может быть в этом причина?

– Кто? – якобы не понял тот всё также с непониманием смотря на меня и не отводя взгляда. – Ты о чём Саша? Кто украл твой фильм?

«Ах какой актёр пропадает. Какое удивление, какое непонимание. Прям таки: «Я не я и лошадь не моя», – подумал я, а вслух произнёс: – Ты спрашиваешь кто? – а затем заорал: – Да твоё руководство, вот кто!

Люди вокруг начали оборачиваться, пытаясь поподробней рассмотреть, что за «кипишь» тут происходит, поэтому Армен видя, всё это попытался меня успокоить.

– Подожди, не кричи, – вкрадчиво проговорил он, – объясни толком, что произошло?

– Ты титры видел?

– Да нет, я только иду смотреть. Мне по работе нужно было созвониться. А что там с титрами?

– Да ничего! – насупился я.

– Ну говори уже, – поторопил меня визави. – Что ты как маленький?! Говори, что случилось?

– Хорошо, – ответил «как маленький» и стал перечислять: – Сначала надпись на экране, точнее сказать на синем экране, название киностудии… А именно «Арменфильм». С чего это вдруг?! Я вчера давал указания на монтаж титров и никаких названий киностудий в начале картины я не заказывал!

– А, ты об этом, – спокойно ответил тот. – Это наши сегодня ночью вставили.

– Но зачем? – спросил я, опешив от такой неожиданной правды-матки.

– Дело в том Саша, что, как оказалось, нельзя без разрешения Главлита показывать фильмы, которые не сняты на государственных киностудиях. Однако даже, если бы фильм и снят был на гос. киностудии всё равно нужно было бы получить разрешение. Без «шапки» этого бы никак сделать было бы невозможно. Поэтому сделали положенную заставку и разрешение получили. Одним словом, так было нужно.

– Окей. С этим разобрались, – хмыкнул я, соглашаясь с безупречной логикой собеседника, но всё же следуя в кильватере плохого настроения не удержался и попенял, – хотя могли бы и предупредить прежде чем кромсать мой фильм и вставлять в него, что кому в голову взбредёт.

– Так тебя же не было! Ты же в Москве был! – вновь до безобразия логично парировал мою претензию оппонент и поглядывая на двери входа в кинозал предложил: – Слушай, давай пойдём фильм посмотрим, а потом поговорим. Столько сделали для того, чтобы его снять и даже не посмотрим полностью, – сказал он и взяв меня за руку, – Пошли в зал.

– Погоди, – ответил я, аккуратно освобождая свою кисть, – есть ещё пара вопросов.

– Говори, – нетерпеливо произнёс тот.

– Почему режиссёр написан другой?

– Как другой? – подняв одну бровь удивился Армен.

– Да вот так! Другой! В титрах стоит «запечечный» режиссёр Хачикян.

– Почему «запечечный»? – не понял тот.

– Да потому, что весь день, когда он был на съёмочной площадке он тусовался возле печки. На этом собственно его режиссёрская роль и заканчивалась.

– А там написано, – Армен показал на дверь, – что режиссёр Давид?

– Именно так! – ответил я и уставился на визави требуя ответа. И нужно сказать, что ответ не заставил себя ждать.

– Я честное слово не знаю почему они так написали, – через секунду ответил собеседник и вновь принялся за своё: – Давай кино посмотрим, а после окончания сеанса всё выясним и разберёмся?! Мы же всё просмотрим! Скоро фильм уже закончится!..

– Да подожди ты со своим кино, – отмахнулся я от него. – Хорошо, допустим про режиссёра ты не знал. Тогда следующий вопрос: почему тут столько народа? Это, что, – я обвёл холл рукой, – весь этот люд члены приёмной комиссии? Я знаю, что нет! Тогда кто весь этот народ сюда пригласил? Откуда они здесь?

– Ну, что тебе народ-то?! – горячо заговорил визави. – Люди просто пришли посмотреть новый фильм с участием известный советских артистов. У всех есть друзья, знакомые. Один сказал другому, другой третьему, третий пятому. Тут вообще многие родственники друг другу… Это Кавказ Саша, понимать надо.

Я потёр от усталости ладонью глаза.

«Б** вроде опять всё логично, – сказал я себе, – но как же хочется кому-нибудь из его руководства хорошенько в***** пару раз за такие вот исполнения. Мы ведь о такой фигне не договаривались. Опять же с режиссёром всё не так просто. На какой хрен они меня подвинули и вписали своего? А если хотели кинуть, то зачем вообще меня на эту премьеру позвали? Могли бы на студии звукозаписи работой нагрузить, и я о показе фильма узнал бы только завтра. Абсолютно не понятно, чего они хотят такими действиями добиться».

– Ну так, что пошли? – спросил Армен, демонстративно посмотрев на свои наручные часы.

– Иди, – ответил ему я. – Я позже подойду. Мне подумать надо.

– Ну как знаешь, – сказал тот и не мешкая стал пробираться к кинозалу.

«Интересно играет он или действительно был не в курсе финта с режиссёром? – думал я в задумчивости глядя на удаляющуюся фигуру компаньона. – Если играет, то в нём без сомнения пропадает великий актёр. А вот если же не играет, то… – я на секунду задумался и подвёл итог неутешительным размышлениям: – то начальство ему очевидно не очень-то и доверяет».

На экране тем временем мой персонаж забирал у Степана Агасовича шашлык, что бы отнести его профессору Старостину.

«Ну всё «нахрен», поеду-ка я лучше домой, в смысле в гостиницу. Не хочу никого сегодня больше ни видеть ни слышать», – решил я. Вышел на улицу, поймал такси и помчал в сторону своего временного места проживания. Неподалёку от гостиницы располагался продуктовый магазин, где недавно закупался мой адъютант Завен, куда я и зашёл. В нём я купил некоторые продукты, включающие в себя полкилограмма «краковской» колбасы, трёхлитровую банку мандаринового сока ярко-желтого цвета, трёхлитровую банку маринованных огурцов (почему-то продавал продукт только такой «расфасовки»), 300 грамм сыра, батон хлеба и бутылку «Русской» водки. На кассе мне не хотели отпускать алкоголь, но я, положив на прилавок пятьдесят рублей попытался уладить сей казус, сославшись на то, что беру «горькую» не себе, а папе и добавив: – Сдачи не надо, – полюбовно решил этот вопрос.

Придя в гостиницу сказал дежурной по этажу, что иду спать и попросил, чтобы меня не тревожили. Зачем я ей это сказал было непонятно даже мне. Наверное, это я сделал интуитивно, так сказать для «проформы». Дело в том, что на месте эта тётя была крайне редко и то, что я её сейчас застал за рабочим столом было просто-напросто чудом.

Зайдя в номер взял из папки альбомный лист, написал на нём большими буквами надпись «не входить» и вывесил его наружу, одев на ручку двери со стороны коридора.

Умывшись, порезал продукты, аккуратно ударами локтем по центру крышки поочерёдно открыл банки с огурцами и соком. Порезал батон белого хлеба и включил телевизор. По щёлкал по трем программам нашёл балет и принялся снимать стресс поедая бутерброды отодвинув закрытую бутылку алкоголя на тумбочку. Сегодня, в мои планы бухать не входило, ибо никакой безысходности, от которой часто люди впадают «в штопор», не было. Что-то подобное я предполагал и даже готовился к этому. Неспроста же я с помощью монтажёра Гургена, сделал две копии фильма. Я конечно получил «удар», но всё же противник меня не нокаутировал, и я остался стоять на ногах. Однако, для дальнейшего разыгрывания партии нужно было, чтобы Армен увидел меня растерянным, подавленным, да еще и с бодуна. Увидел и передал своему начальству, что его подопечный в 15 лет из-за них жрёт водку до потери сознания.

«Ладно. Будем считать, что всё идёт по плану», – сказал я себе беря стакан в одну руку, а бутерброд с колбасой, сыром и майонезом в другую. Откусив от души и промочив горло довольно мерзким на вкус мандариновым пойлом, пододвинул к себе чистый лист бумаги и стал, прикидывая схематически изображать дальнейший план действий.

* * *

Чуть раннее. Москва. Замглавред еженедельного журнала «Огонёк».

– Ну что нашла? – спросил муж Ольгу Ивановну.

– Нет, нет, – ответила та, чуть не плача и с надеждой в голосе поинтересовалась у супруга: —Может быть ты куда-нибудь этот листок положил?

– Я? – удивился тот, – да я его даже в глаза не видел и не знаю даже как он выглядит, – добавил супруг и подойдя к жене присел с ней рядом на кровать, погладил по спине и успокаивающим тоном произнёс: – Вспомни Олечка, когда и где в последний раз ты его видела?

– Не знаю! Не знаю! Не знаю! – прокричала она и схватившись обеими руками за голову зарыдала. – Как я могла забыть куда я положила это злосчастный листок?! Как я могла потерять адрес этого замечательного Васильева?!

– Успокойся Оленька, успокойся, – продолжал утешать супруг свою вторую плачущую половинку.

– Не успокаивай меня, – с вызовом посмотрела она на мужа, который из-за своих пьянок всё в рукописях перепутал и залил их вином. – Скажи, – ожидая от него чуда и не прекращая реветь прошептала она, глядя на него бездонными глазами, – что мне теперь говорить Саламатину?! Он требует адрес и телефон автора. Ему из приёмной самого Брежнева звонили и интересовались этим мальчиком.

Так оно и было. Сегодня утром Главред вызвал её и попросил дать координаты автора. Он пояснил, что, хотя сейчас им и запретили печатать продолжение, однако тот факт, что романами заинтересовались на самом-самом верху, говорил о многом и в частности о том, что не исключается положительная рецензия главы государства, а значит и продолжение. Она не смогла выдать адрес автора прямо сейчас и сказав, что координаты находятся в кабинете, пошла искать адрес и телефон Саши. Перевернув вверх дном всё что только можно было перевернуть в рабочем помещении, Ольга Ивановна поняла, что листка с указанным местом проживания у неё дома. Ведь, где ему ещё-то быть, если его в кабинете нет? Сославшись на это, она отпросилась у Саламатина и поехала домой. Однако все надежды, что адрес будет найден, после трёхчасового обыска своей двухкомнатной квартиры, не оправдались и рухнули в тартарары.

Сегодня Саламатин и Золотова удивлённо наблюдали, как в киосках Союзпечати выстроились огромные очереди за газетой «Пионерская правда». Если бы о таких превратностях судьбы ей рассказал бы кто-нибудь вчера, то она просто бы рассмеялась такому сумасшедшему прямо в лицо. Однако сегодня эти очереди были наяву. Уму непостижимо, но это факт. Ещё один факт что скорее всего романы Брежневу понравятся и Золотову с Саламатиным не накажут, а быть может даже наоборот – наградят.

И вот, именно в тот момент, когда, казалось бы, всё наладилось и должно было сложиться как нельзя лучше, она просто теряет помятый и испачканный вином титульный лист первого романа, на котором собственно и были записаны координаты автора: имя с фамилией, домашний телефон и адрес места проживания. Но это было, как не странно бы это звучало, всего лишь пол беды. Беда же состояла в том, что из-за суеты последних дней она напрочь забыла адрес, где живёт юный автор. Ни какая это была ветка, ни какая была станция метрополитена, ни, сколько она времени ехала от редакции до квартиры Васильева. Она абсолютно всё забыла.

«Выйдя из метро я вроде бы ещё ехала потом несколько остановок на автобусе, впрочем, может быть не на автобусе, а на троллейбусе… Или же вообще не ехала, а шла пешком», – в панике думала она, вытирая слёзы.

Как не пыталась вспомнить адрес Саши забывчивая Ольга Ивановна, но к сожалению, так и не смогла. Память словно стёрли. Прилагая неимоверные усилия, она сумела всё-таки вытащить кое-что, а именно, что школьник учиться в девятом классе одной из московских школ.

Посидев в раздумьях несколько минут Ольга Ивановна тяжело поднялась с дивана и словно бы на гильотину, неуверенным шагом побрела к телефону, дозваниваться на работу.

Где-то через час она поняла, что это практически невозможно и было решилась уже туда поехать, но вспомнила о вездесущей бухгалтерии.

* * *

– В общем я не могу найти ни адреса, ни телефона Васильева! – заявила она своему начальнику, когда тот подошёл к телефону. – Я не знаю куда делись координаты автора, – и вздохнув через силу призналась, – наверное я их потеряла.

– Это плохо, – констатировал Саламатин и предложили: – Ну тогда съезди тогда к нему домой. Ты же была там. Сама рассказывала.

– Была, – ответила та и потупившись объяснила: – Но я к сожалению, совершенно не помню, где он живёт.

– Ну ты бл*** Золотова даёшь! – опешили в трубке и нарочито мягким голосом поинтересовались: – Оля, я правильно понял, что мы в советском еженедельном журнале напечатали автора которого нет?

– Ну, – протянула та в задумчивости, – получается, что так…

– Оленька, радость моя, а ты знаешь, что за это с нами будет? – всё так же ласково проговорил Главред. – Лапочка, подумай своей головушкой. Подумай. Вдруг к примеру, это всё была провокация иностранных разведок? – он перешёл с показушно доброго тона на более серьёзный и профессиональный. – Провокация какого-нибудь шпиона?! – повысил голос Саламатин. – Какого-нибудь ё****** диверсанта! – он уже орал во всю глотку. – Ты понимаешь куда я клоню?! – и подвёл итог завизжав: – Да ни х** ты не понимаешь!! Да нас с тобой за это посадят дура ты тупорылая!!

– Евгений Владимирович, – заикающимся дрожащим голосом произнесла та, – а может быть давайте позвоним в «Москву» или в «Вокруг света» вашим коллегам и всё узнаем? Наверняка же у них есть на рукописях адрес писателя.

– Да ты что? Ополоумела, что ли? – чуть остыв, но всё же так же раздражительно спросил начальник. – Они же обрадуются! Скажут, что поищут адрес, а сами начнут сразу же печатать продолжение наших романов!

– Тогда, что же делать, Евгений Владимирович?! – в отчаянии произнесла Золотова и предложила неожиданно возникшую в голове идею: – Может быть в милицию тогда стоит обратится. В розыск. Мы же знаем его ФИО, знаем, что он живёт в Москве и учится в девятом классе.

Саламатин на секунду задумался, хмыкнул и в задумчивости произнёс: – В милицию, говоришь?.. Можно конечно и в милицию, но всё же лучше сей орган правопорядка попросту не беспокоить и оставить на потом – если других вариантов уже не останется.

– А сейчас, что нам делать?

– А сейчас, езжай к метро, купи там на кассе единый и объезжай все станции метрополитена по очереди. Благо их не так много и дня за два всё объедешь.

– Эээ, – глубокомысленно охреневая произнесла «замглавредша», а её начальник продолжил рассказывать стратегический план: – Ну, а я со своей стороны, не поднимая лишней шумихи, попробую сделать запрос через Министерство образования. Поняла? Что молчишь?

– Я слушаю, – прошептала Золотова пытаясь сообразить сколько станций метро построено в Москве.

– Слушай, слушай, – проговорил Саламатин. – Может чего и поймёшь, – продолжал он, а затем спросил: – А знаешь, что Ольга Ивановна?

– Что?

– Влепить бы тебе строгий выговор с занесением в трудовую книжку за твоё разгильдяйство! Это же надо такое учудить! Прям склероз какой-то совсем непогодам.

Золотова не ответила, а лишь тяжело вздохнула, принимая свою судьбу.

– Кстати, я тут сейчас прикинул, – прервав тягостное молчание неожиданно проговорил Главный редактор, – а ведь есть ещё вариант.

– Какой? – без тени радости в голосе обречённо спросила Золотова, однако в душе надеясь на чудо.

– Позвонить Беловой в «Пионерку». У неё как раз сегодня тоже с публикацией этого автора проблемы были.

– Какие?

– Да они там имя перепутали и написали, что автор не Васильев, а Васин. Так, что я думаю, что если поставить правильно разговор, то невзначай можно будет разузнать нужный нам адресок.

– Точно, – обрадовалась Ольга Ивановна, прямо-таки чувствуя, как в её тело вместе с надеждой возвращается и жизнь.

– Ты особо-то не радуйся, – тут же обломал её Саламатин. – Это тоже оставим на всякий случай. Сейчас езжай, прочёсывай метро. Оно до скольки работает? До часа ночи или до двух? А сейчас сколько? Только пять часов вечера? Отлично. Времени у тебя ещё «вагон и маленькая тележка». Так, что давай, за работу! Завтра доложишь о результатах поисков! Пока, – закончил разговор Главред и повесил трубку.

– Да не вопрос! – в порыве энтузиазма закричала Ольга Ивановна и вприпрыжку побежала в ванную. Там она быстро накрасилась, оделась и сказав мужу крайне загадочную фразу: – Я буду как стемнеет. Если, что, я в метро! – умчалась на выполнение задания.