Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Поиск фольклора было решено начать с Грузинской ССР, которая Тейлору понравилась из-за созвучности с названием штата Джорджия. (Грузия на английском языке звучит как Georgia прим. Автора). Он прилетел в Москву, оттуда в Тбилиси. При прилёте его там тепло встретили и оказали максимальное содействие в записи. В течении трёх дней Тейлор слушал местные ансамбли, а затем на студии было записано две понравившихся ему композиции одного из них. Вчера же он прилетел в Армянскую СССР. Его также тепло встретили и уже сегодня он прослушал несколько неплохих ансамблей. Тут он собирался пробыть ещё три дня, после чего улететь в соседнюю республику. Таким образом, за два месяца, продюсер планировал посетить большое количество городов Советского Союза и записать не менее большое количество народных песен, а уже затем, дома, после тщательного отбора выбрать пятнадцать лучших из них.

Глава 18

Тем временем ведущий объявил первого певца и весь зал взорвался овациями. В помещении приглушили свет и заиграла музыка, а на сцену вышел мужчина средних лет.

– Что происходит? – пытаясь перекричать шум спросил переводчика продюсер. – Это знаменитый певец?

– Да, – ответил тот, – но он не только хороший певец, но ещё и отличный актёр.

Нужно сказать, что мистеру Тейлору музыка сразу понравилась и когда зазвучал голос, то хотя продюсер и не понимал в основном значения слов, звучащих в композиции, но уловил приятное сочетание музыки с голосом, да и слово «такси» было международным. Переводчик переводил текст, а Тейлор ловил себя на мысли, что неплохо было бы эту песню попробовать перевести на английский язык и записать.

– Скажите, товарищ Славин, – обратился он к переводчику, – а почему у машины зелёные фары? Ведь правильно я понял фразу: «зеленоглазое такси»? Или это девушку водителя такси, с зелёными глазами, так между собой называют?

– Нет, мистер Тейлор. Зеленоглазым такси называется потому, что в Советском Союзе принято: если такси свободно, то водитель включает не большую зелёную лампочку. Она находится в салоне автомобиля за стеклом в правом верхнем углу. Когда она включена и горит зелёным, она тем самым сигнализирует потенциальным пассажирам, что такси незанято. А у вас не так?

– Нет, у нас просто все машины такси жёлтые, вот и всё, – ответил продюсер и стал думать на что бы эту фразу можно было бы заменить, адаптировав её под местные обычаи американской публики. Продюсер стал отбивать ногой ритм погружаясь в композицию и уже во втором припеве негромко спел под удивлённый взгляд Славина: – О-о-о-о… old yellow taxi… (старое жёлтое такси (англ.) прим. Автора.)

После этой без сомнения шикарной композиции про таксиста, который свободен и всем об этом сигнализирует, началась песня про старость. И хоть по сюжету песни герой храбрится и пытается всем и себе доказать, что он молод, однако минорная драматургия музыки в купе со словами говорила о серьёзной душевной усталости героя.

«Н-да, интересно, как такую песню, мог сочинить этот молодой юноша? – думал Тейлор ища глазами своего недавнего собеседника. – Уж не обошлось ли тут без КГБ, ибо так передать все свои эмоции в композиции способен лишь человек, у которого за спиной есть большой жизненный опыт».

Как только песня закончилось в зале немедленно раздались аплодисменты. Мистер Тейлор не остался в стороне и тоже отметил достойную работу исполнителя похлопав в ладоши. Певец раскланялся и ушёл, а на сцену под не менее сильные авиации вышла певица. Одета она была в красивое чёрное платье, а на голове красовалась большая белая женская шляпка с ярко красным цветком на боку.

Заиграла музыка и многие присутствующие встав из-за столиков начали танцевать.

«Интересно получается, – думал Тейлор наблюдая за певицей, – мужчина исполнял композиции в достаточно медленном темпе, а девушка исполняет танцевальный репертуар. Играют на контрасте? Гм… возможно». Музыка была интересная и посетители ресторана с удовольствием её слушали и танцевали.

Роксана допела песню, получали причитающиеся ей овации и продолжила выступление. В зале зазвучали звуки новой композиции и она очень сильно удивила продюсера с первых нот. Нет, для несведущего человека, песня была просто отличной песней и всё. Композиция была, без сомнения, весёлой, танцевальной и с простыми незатейливыми куплетами. Люди приняли её на ура и радостно пустились в пляс. Мистер Тейлор же стоял и с каждой секундой ему становилось всё более и более интересно, каким образом была записана эта музыка.

О том, что часть музыки играется через магнитофон, продюсер заметил сразу и сразу же понял почему. Дело в том, что на сцене был только один клавишник, а из колонок звучало как минимум пять отдельных клавишных партий, но это пол беды. Больше всего Тейлора поразило, то, что кроме баса и барабанов в композиции не используются больше не какие другие инструменты кроме электронных синтезаторов. Да и звук барабанов был какой-то неестественно электронный, который каким-то непонятным образом был записан на плёнку. Американский продюсер не знал, а если бы даже знал, то вряд ли бы поверил, что для того, чтобы записать, столь понравившиеся ему искажённые электронные звуки ударных, достаточно просто ослабить по максимуму пластик на барабане, а запись вести через советский микрофон, который входит в комплект при покупке магнитофона «Весна».

– Господин Славин, а о чём песня? – по окончании композиции под бурю оваций в зале, спросил американец советского сотрудника КГБ, работающего под личиной переводчика.

Прозвучавшая песня по всей видимости для того также оказалась сюрпризом и в текст он особо не вслушивался, а потому перевёл, что в композиции поётся о сборе урожая яблок в колхозе.

– Оо, кол-хоз, – по слогам произнёс коверкая знакомое слово Тейлор и замотал головой поняв, что, вероятно, эта танцевальная песня написана для работников сельского хозяйства, после чего хмыкнул оценив идею. Работник с утра проснулся, послушал зажигательную песню-наставление и с радостью в душе пошёл трудиться – собирать яблоки. Это вам не простая глупая агитка, тут психология! Тут не подкопаешься. Молодцы «комми»! Неплохо придумано!

После того, как песня с призывом к ратному труду закончилась, на сцену вновь вышел певец и вместе с певицей они дуэтом спели прекрасную песню, в которой звучали даже скрипки, играющие также фонограммой на магнитофоне.

Вообще такая манера исполнения продюсеру понравилась. С одной стороны, есть и живой звук, где музыканты играют и поют, а с другой всё исполняется под уже записанные фрагменты музыки и значит, что ритм «плавать» не будет. Плюсом также, бесспорно, было и то, что количество музыкантов на сцене вполне может быть не более пяти-шести человек, а это естественно менее затратно, как в организационном, так и в коммерческом плане. Не то, чтобы такую «фишку» он не знал, но просто использовалась «фанера», как правило, в больших залах. Тут же даже на маленькой сцене никто из зрителей никаких претензий не выставлял, хотя все прекрасно видели, что скрипача на сцене нет, вероятно исходя из принципа: музыканты есть? Есть. Они играют? Играют! Вот и отлично!

«Нужно будет взять на заметку, на будущее», – решил мистер Тейлор и присоединился к другим аплодирующим слушателям, которые искренне выражали благодарность за исполнение таких прекрасных песен.

Певцы и музыканты раскланивались со зрителями, а ведущий, тем временем, подошёл к микрофону и что-то сказал. Зал немного притих и стал оглядываться.

– Что он говорит? – поинтересовался продюсер у переводчика.

– Конферансье приглашает на сцену авторов музыки и стихов.

– О-о, – произнёс Тейлор и с интересом стал ждать, когда на сцене появятся авторы и был очень озадачен, когда увидел, протискивающегося сквозь толпу расступающихся зрителей недавнего знакомца.

Зал прибывал в недоумении, когда Фрунзик и Роксана стали прилюдно жать юноше руки и выражать, как можно было понять, слова благодарности. Среди посетителей ресторана раздались несколько одобряющих хлопков, но всё равно публика недоумевала и не верила в происходящее. Юноша подошёл к микрофону – Славин стал переводить.

– Я очень рад, что мои песни вам пришлись по вкусу. Но по-другому и не могло быть, ведь их исполнили такие замечательные исполнители и музыканты.

– Это не ты написал! Признайся! – раздались некоторые провокационные голоса из зала.

– Я, – ответил Александр.

– Товарищи все песни, что мы сыграли, написал он, – вступилась за «автора» певица.

– Не может быть! Не верим!! – всё равно кричали некоторые посетители. – Посмотрите на него… Он не мог это написать. Он пацан ещё.

Недавний знакомец улыбнулся, хмыкнул, взял у гитариста электрогитару и без предисловий сыграл с такой скоростью, что у мистера Тейлора просто отвалилась челюсть.

https://www.youtube.com/watch?v=ONm9IQZlNbw&feature=youtu.be&t=44 (27 нот в секунду на гитаре)

И так в течении трёх минут…

Пальцы виртуоза, а этот молодой человек был, несомненно, виртуозом высшего класса, летали по грифу гитары с немыслимой, запредельной скоростью, от чего музыка превращалась в сплошной шум, но шум этот был для профессионала, каковым без сомнения был продюсер, абсолютным доказательством высочайшего профессионализма юноши.

– Это, что касается умения играть, – сказал виртуоз, а затем высмотрел в толпе продюсера, помахал рукой удивлённому американцу и произнёс: – Товарищи! Сегодня в зале присутствует американский гражданин Джон Тейлор. Он к нам в СССР приехал собирать фольклор. Так вот. Хочу всем вам и ему презентовать небольшую песенку, которую я недавно придумал. Песня написана на английском и на русском языке, но что бы было мистеру Тейлору более понятно, я её исполню на английском. В зале, ещё не отошедшем от игры на гитаре стояла тишина, поэтому зрители на фразу музыканта сначала не отреагировали. Но когда он заиграл и запел, в зале возникла воистину полная тишина.

https://www.youtube.com/watch?v=_4E7LoI5mBY (Metallica – Nothing Else Matters (практически акустический вариант))

Тейлор не знал, что эта замечательная песенка написана в другой реальности и исполняется группой «Metallica», ровно, как не знал и то, что Саша Васин, который играл сейчас на сцене, потратил немало сил и кардинальным образом изменил текст, придав ему совершенно другой смысл, ибо в социалистическом обществе вряд ли нормально отреагировали бы на дикий индивидуализм, который проповедуется в тексте песни, типа:

Для меня неважно, что делают другие

И мне неважно, что они знают

Главное то, что знаю я…

… и тому подобный не коллективный, личностный, субъективистский фольклор.

Тейлор стоял в оцепенении. Композиция была восхитительной. Она была настолько великолепно насколько вообще великолепной может быть музыка. Зал был потрясён так, что, когда юноша закончил играть, казалось, все умерли, ибо только умершие не издают ни звука. Публика была шокирована и стояла в оцепенении пытаясь понять, что же сейчас она такое услышала. Да, зрители были буквально потрясены чарующей композицией, но более всех из потрясённых был ошеломлён продюсер. Ему, как человек пропускающему музыку через призму своего профессионализма досталось от этой акустической атаки больше всех. Он не мог понять каким образом, этот молодой парень смог придумать и сыграть настолько Божественную вещь. О том, что кто-то другой мог придумать эту композицию мистер Тейлор даже не думал, потому как был уверен, что только сам создатель шедевра мог так его сыграть.

… А потом зал очнулся, и публика буквально взревела. Радостные слова благодарности за услышанное, кричали буквально все. В стороне не оказался никто. Громко хлопал стоящий рядом переводчик, в порыве энтузиазма забывший о работе. Скандировал товарищ Саркисян, радостно что-то восклицая и похлопывая своего зама по плечу, неистовствовал и сам продюсер, который, сжимая кулаки от радости, зыркал во все стороны глазами и шептал:

– Я нашёл! Я кажется нашёл!

Александра долго не отпускали со сцены, многие жали ему руку и поздравляли с тем, что тот сумел написать столь замечательные песни. Продолжалась эта вакханалия минут пять, после чего на сцену поднялся сам товарищ Саркисян, который также пожал руки певцу и обратился к залу:

– Товарищи, вы все убедились, что наш(!) Саша прекрасный и талантливый комсомолец. Согласитесь, такую песню не стыдно показать и слушателям из других стран, – он сделал небольшую паузу и обвёл взглядом стоящих посетителей ресторана. – Поэтому, поступило предложение послать эту песню на какой-нибудь подходящий международный конкурс, дабы показать всему миру, что в нашей республике есть молодое поколение, которому нестыдно передать наше боевое знамя борьбы за светлое будущее. Я думаю такая замечательная песня не уронит, а наоборот повысит как престиж республики, так и престиж всего нашего любимого Советского Союза. Я прав товарищи?!

– Да!! – закричали посетители.

– Тогда прошу голосовать. Кто за то, чтобы эту композицию о любви выдвинуть на подходящий конкурс?

– Я!! Мы!! – взревела толпа, подняв правые руки вверх.

– Единогласно! – подвёл итоги единого дня голосования в микрофон товарищ Саркисян и, посмотрев на юношу, произнёс: – Поздравляю, Александр! – после чего горячо пожал удивлённому парню руку.

– Ура! – возликовала публика и принялась хлопать ещё отчаяний.

– Йолкы-палка, – коверкая слова прошептал продюсер, глядя как у него фактически из-под носа уводят перспективный проект.

«А этот товарищ Саркисян не промах, – не довольно размышлял Тейлор, глядя на радостных скандирующих людей вокруг. – Вряд ли это была домашняя заготовка КГБ. Парень, по всей видимости, действительно, талант. Неспроста же такой уважаемый человек из руководства республики прям-таки подмётки рвёт на ходу. Сначала ценные призы подарил… Копеечные, конечно, по большому счёту, однако в реалиях СССР действительно ценные. Теперь вот на конкурс приглашает. Нужно будет срочно переговорить с «Госконцертом СССР», чтобы эту песню никому кроме меня не отдавали, ибо композиция сто процентный хит и с ней можно неплохо раскрутиться, ибо она обязательно попадёт на верхние строчки хит парада. Да и вообще, по всей видимости у юноши много подобных песен есть, во всяком случае он так говорил, а это значит только одно – хочу я или нет, а идти на встречу с ним просто необходимо. На всякий случай нужно выпить пару рюмок, чтобы если, что, то история об ошибке с номером выглядела правдоподобно. Впрочем, за мной ведь ничего такого нет и никаких законов я не нарушал, поэтому бояться собственно мне нечего, – логически рассуждал продюсер. – А если уж захотят подставить, то подставят наверняка, ибо на то они и спецслужбы, – он вздохнул и посмотрел на стоящего на сцене парня, которого продолжали расхваливать большие начальники, поочерёдно подходя к микрофону и ещё раз вздохнув сказал себе: – Идти надо».

Конец интерлюдии.

* * *

Саша.

Концерт, как и следовало ожидать прошёл на ура. Все гости были удивлены, довольны и как только я спел песню на английском ещё раз, конферансье объявил о завершении мини «сейшена», после чего наша гоп-компания двинулась обратно к себе в банкетный зал.

Нужно сказать, что хоть я ожидал благоприятную реакцию на «Металлику», но и представить себе не мог, что она будет на столько благоприятна. Всем окружающим песня понравилась настолько, что товарищ Саркисян в порыве энтузиазма даже предложил её номинировать на какой-то непонятный международный конкурс. Я естественно обалдел от такого захода, но также естественно был категорически не против, ибо такого рода конкурс подразумевал знакомства с иностранными музыкантами и продюсерами, которые мне могли бы понадобиться, если с Джоном Тейлором у меня не сложится. Для чего мне нужны были иностранные продюсеры, ведь музыкальную карьеру можно было сделать обычным способом? Была одна идея… Дело в том, что в моей психически ненормальной голове созрел необычный мало адекватный план выхода на большую сцену. Как? Очень просто и одновременно очень сложно. Я хотел, чтобы ко мне пришла известность из вне, тем самым гарантировав сверхпопулярность, но вместе ней конечно и возможные проблемы. Почему возникла бы популярность, я думаю, объяснять не надо, ибо так уж повелось, что весь «контент», который приходит к нам из-за бугра автоматически становится дико популярен в народе. А вот насчёт будущих проблем… Это уже обратная сторона медали. Все авторы, которые без согласования с властями страны печатались и публиковались на Западе, к возникшей было популярности обязательно автоматически получали себе в довесок ворох проблем и становились диссидентами. И так уж тоже повелось исторически. Я диссидентом быть не хотел и не собирался, поэтому придумал несколько замороченный план, который уже потихонечку начал осуществляться.

«Н-да, может быть я зря ввёл для себя сухой закон», – думал я, глядя на веселящихся людей, которые горячо делясь впечатлениями о концерте что-то рассказывали друг другу, пили и ели, что называется – от души. А поесть и попить нужно сказать было что. Пока высокие гости придавались музыкальным пристрастиям, официанты резво заменили все блюда на столах, обновив их, и теперь казалось, что они просто ломятся от такого количества яств. Чего тут только не было. И икра, и балык, и буженина, и шампанское с вином и коньяками, и запечённый поросёнок под хреном и… Одним словом, чтобы описать убранство стола, нужно вспомнить фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Так вот, в тот момент, когда «царь» Бунша спрашивал у Марфы Васильевны как её, зовут, они сидели за столами, которые были много скромней.

Я осмотрел сказочный пищевой натюрморт, сел и решительным образом налив себе не сока, не минералки, но алкоголь, всё ж решившись выпить, выпил.

«Ну нахрен! – подумал я оглядывая пирующий люд, – все пьют, а я чего – рыжий что ли?»

Упоминание про рыжих привело меня к противному образу дяди Эрика, и я, поморщившись, помарался несколько раз, дабы сей мерзкий образ отогнать подальше. Это помогло. Отвратительный образ сказочного до****** сменился на более милый образ рыжухи Юли, а затем по ассоциации появились образы ребят и Севы.

«Блин, надо завтра днём позвонить. Узнать, как Севка доехал, – на душе стало сначала тревожно, а затем и грустно. – Сижу б*** тут один, все мои в Москве, а я тут «штаны просиживаю». Короче, – наливая себе «пятьдесят за сбитый», сказал себе пионер, – сейчас любыми путями решаю всё с амером и завтра, не откладывая, валю домой, ибо погостили и хватит!»

* * *

– Превосходные песни Александр! Ты исполнил их просто великолепно! – в очередной раз пропели мне хвалебную «оду с патокой» присевшие напротив меня за стол товарищи в костюмах.

– Мне кажется, что народу, что называется – «зашло», – произнёс я, отвечая на дружеское рукопожатие начальства.

– Да что ты, Саша, это просто замечательные песни, – заверял меня один из замов главного начальника. – Тебе ни в коем случае нельзя бросать музыку. Ты способный парень и у тебя большое будущее.

– Да-да, – вторил ему его коллега. – Нужно твой талант развивать! Мы тебе поможем, даже не сомневайся! Я завтра же начну подыскивать для вас с мамой подходящую жилплощадь. Я думаю с переездом никаких проблем не возникнет.

– Э-э, – протянул я, и обалдело глядя на собеседников, которые по всей видимости твёрдо решили меня перевести поближе к себе.

Такие вот разговоры каким-то непонятным образом то прерывались, то возникал вновь с людьми, которые от чего-то не с того не с сего вставали со своих мест, подходили ко мне и начинали втирать всякую дичь: то про школу, вероятно позабыв, что я её уже закончил, то про перевод в местный университет, не обращая внимания, что я уже как бы поступил во ВГИК, то про переезд и квартиру, абсолютно игнорируя, что я никуда переезжать не собирался и не собираюсь. В других обстоятельствах это было бы смешно, но мне от чего-то смешным это не казалось, ибо я понимал, что решение о моей судьбе высокие товарищи уже приняли, а подходившие ко мне бюрократы лишь исполняют чужую волю, пытаясь выслужится и заработать лишние балы в глазах своего начальства, показывая расторопность.

В общем поел и попил я вдосталь, а когда все присутствующие решили перейти к десертам, я сделал несколько бутербродов, завернул их в салфетку и «по-английски», ни с кем не прощаясь, свалил с банкета к себе в новый номер, который я втайне от всех снял для встречи с американцем.