Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 211 (всего у книги 272 страниц)

Глава 18

– Никак нет, гражданин начальник, не видел, – повторил тот, не поднимая глаза.

– Э-э, а Вы кто? – опешил я от такого обращения.

– Актёр второго плана Крылов. 1950 года рождения. Рекрутирован из Магаданской области, гражданин начальник.

– Э-э, ясно. Но вообще, понимаете ли, у нас принято, что в общении нужно говорить не гражданин, а товарищ, ибо все мы тут товарищи друг другу.

– Будет исполнено, гражда… – чуть запнулся парнишка, прервавшись на полуслове, но затем быстро исправился. – Товарищ начальник.

– Вот. Так заметно лучше, – продолжая офигевать, похвалил я.

– Рад стараться, товарищ начальник. Больше такого не повторится, товарищ начальник.

Последнее предложение звучало несколько странно, поэтому я, не зная, что на это ответить, спросил:

– А почему Вы прячете глаза?

– Прошу прощения, гражданин начальник, – произнёс тот и, сморщившись, вновь поправился, при этом не забыв быстро оглянуться: – То есть, конечно же – товарищ начальник. Привычка, товарищ начальник.

Было видно, что ему трудно такое выговаривать, потому что глаза его ещё быстрее забегали по сторонам, вероятно, боясь увидеть кого-то страшного.

– Привычка? Откуда же такая привычка взялась? – крайне удивился я, ибо не знал, что в нашей дружной и сплочённой команде есть сидевшие.

– С прошлого лагеря, товарищ начальник. Начальник режима, гражданин начальник Яков Евсеевич Корнеев, как только Вы его назначили ответственным за порядок, сразу же установил именно такую форму обращения к начальству, гражданин начальник.

– Э-э, понятно. Ну, ему, э-э, видней, – задумчиво промычал я и отпустил спешащего по своим делам элитника.

«Н-да, во дела… А я-то думаю, почему мне жалобы от курсантов совсем не поступают? Главное – в первые пару дней нет-нет, да кто-то из них жаловался. А потом как отрубило. Теперь ясно, почему – держит их ВОХРовец в ежовых рукавицах. Нет, круто, конечно, если они такие послушные будут всегда, но всё же, вероятно, с бывшим сторожем необходимо будет провести беседу о желательном смягчении режима. Просто неудобно может получиться перед местными, если те увидят, что к начальству актёры обращаются так «казённо». А если учесть, что элитники при общении ещё и трясутся, пряча глаза, то всё это может вызвать ненужные ассоциации и слухи», – раздумывал я, наблюдая, как ко мне приближается Тейлор.

– Александр, почему он так странно себя вёл? – поинтересовался продюсер.

– Ты тоже заметил?

– Да. Может быть, у него проблемы?

– Нормально всё у него, – покачал головой я, а потом удивлённо спросил: – А ты, что, по-русски понимать научился?

– Нет. Просто его поведение было странным. Каким-то испуганным этот парень мне показался. Всё время оглядывался, – посмотрел вслед умчавшемуся американец.

Надо было срочно исправлять ситуацию.

– Ты прав и одновременно не прав, Джон, – пафосно заявил я и, видя, что собеседник переключил внимание на меня, пояснил: – Парень тренируется.

– В чём? Бег?

– Нет, Джон. Он тренируется актёрской игре. Дело в том, Джон, что этот парнишка в ближайшее время сыграет заключенного. Чтобы быть более убедительным, он ежедневно вживается в роль, – причесал я, придумав, на мой взгляд, самую путёвую отмазку. – Поэтому не обращай внимания. А русский язык учи – пригодится. Ведь мы с тобой, я надеюсь, будем работать ещё не один год, и быть может, не одно десятилетие.

– Обязательно выучу, – кивнул Тейлор и, кивнув в сторону убежавшего актёра, удивлённо поинтересовался: – Саша, а что, в нашем сериале или в фильме будут заключённые? Где? Что-то я не помню таких моментов в сценарии.

– Это не для этих, а для следующих наших фильмов. Но о них говорить ещё рано, – вновь навёл тень на плетень великий чесальщик мотального цеха, и, чтобы свернуть разговор, громко скомандовал: – Всё, хватит размышлений, пора начинать!

А начинать я собирался по уже стандартной и отработанной мной схеме. Конечно, пришлось её, с учётом большого количества серий, немного доработать и адаптировать под текущие реалии, но именно «метод последовательной съёмки», который так хорошо показал себя в предыдущих моих работах, я собирался применить и тут.

«Метод» заключался в том, что я снимал все сцены по той же очередности, как они и будут идти в фильме, а в конце дня материал копировался, затем пронумеровывался и убирался на склад в специально отведённую для этого ячейку.

Да, это требовало небольшого увеличения времени для перехода между разными съёмочными площадками, да, это требовало немного больше метров киноплёнки, но зато при финальном монтаже это время и эта плёнка с лихвой окупались, ибо не нужно было никакой последующий эпизод искать в архиве, путаясь в километрах отснятого материала. Естественно, съёмки «флешбэков» – воспоминаний героев из прошлых жизней – так или иначе всё равно придётся вмонтировать в ленту отдельно. Но вот что касается основного сюжета, происходящего на острове, то тут я решил действовать именно так – последовательно снимать одну сцену за другой.

Разумеется, такой «метод» был бы неэффективен и более трудоёмок, если бы мы производили съёмку в одну кинокамеру. Но дело в том, что у меня под рукой была не одна, а три новеньких кинокамеры.

Говорят, что каждая кинокамера снимает по-своему. И даже если снять одну и ту же экспозицию на две совершенно одинаковые камеры одной и той же модели, в которые заправлена абсолютно идентичная киноплёнка, то всё равно конечные изображения хоть чуть-чуть, но будут между собой отличаться.

Пришлось это разъяснять ответственным за приобретение данной киноаппаратуры, которую мы намеревались приобрести в количестве пяти штук. Да-да – именно пять кинокамер мне было нужно для счастливой жизни и уверенности в том, что съемка пройдёт успешно! Зачем так много? Всё очень просто. Три кинокамеры должны были работать непосредственно на площадках, а две числились запасными и хранились на складе на корабле. При покупке их наши коллеги объяснили продавцу, что нам нужна одинаковая картинка на всех аппаратах. Тот прислушался к требованиям заказчиков и предоставил выбор, разрешив провести селекцию. В результате проб и сравнений в Советский Союз из Японии прибыло пять образцов, которые выдавали практически одинаковое изображение.

Кроме этого в моём распоряжении были две кинокамеры для подводной съёмки. Одна для работы, другая запасная. Конечно, в первом сериале таких съёмок должно было быть мало, но, тем не менее, они были, а значит, и камеры были нужны.

Обладая таким количеством кинокамер, я решил «автоматизировать» процесс съёмки. Именно для этого я и пригласил с собой в эту командировку режиссёра Сегурко вместе с его командой. Ранее они мне достаточно сильно помогли не только со съёмками музыкальных видеоклипов, но и с фильмом про робота-убийцу, а потому я рассчитывал, что и сейчас они меня не подведут.

«Автоматизацию» же съёмочного процесса я придумал такую.

Каждый вечер все члены моей большой съёмочной группы должны были получать подробный план действий на следующий день. Это было сделано для того, чтобы наутро они не начинали метаться туда-сюда в поисках того или иного, а точно знали, что им предстоит делать и могли к этим действиям заранее подготовиться.

Я считал, что именно такой подход поможет поставить съёмочный процесс фактически на конвейер.

По моей задумке всё должно было происходить так:

Все декорации устанавливаются за день до съёмок, равно как и подготавливается площадка.

«Да хоть ночью, лишь бы утром все, что нужно, было подвезено и установлено».

В 7:00 общий подъём в лагере.

В 8:30 все сотрудники на своих рабочих местах.

В 9:00 начинается съёмка на площадке № 1. Там, не считая помощников: световиков, звукачей, гримёров, актёров и тому подобных сотрудников, без которых процесс съёмки немыслим, работаем я и оператор.

Снимаем нужную сцену.

В это время Сегурко со своими людьми уже подготавливает площадку № 2 и площадку № 3. Проводят электричество, устанавливают кинокамеры, и если нужно прокладывают для них рельсовую трассу. Также они руководят приписанными к ним разнорабочими, которые устанавливают стулья для режиссёра и актёров, зонтики от солнца и тому подобные атрибуты. А также подносят и размещают необходимый инвентарь.

Если всё установлено, а Великий Режиссёр ещё не закончил съёмки на площадке № 1, часть освободившихся сотрудников идёт подготавливать площадку № 4, не перенося туда электрооборудование.

Как только я заканчиваю съёмку материала на первой площадке, мы с оператором переходим на площадку № 2, а сотрудники, которых можно назвать короткой аббревиатурой – «СПС» («сотрудники по подготовке съёмок»), демонтируют оборудование на площадке № 1 и переносят его на площадку № 4. Ну а далее всё в том же ключе – как только сняли на площадке № 2, режиссёр и оператор переходят на площадку № 3, а съёмочная площадка № 2 демонтируется и всё необходимое оборудование переносится на площадку № 5, где тут же монтируется. И так далее.

Таким образом ни мне, ни оператору, ни сотрудникам, которые были непосредственно вовлечены в процесс киносъёмки того или иного эпизода, не нужно будет ждать, нервничать и начинать установку киноаппаратуры с нуля, теряя драгоценное время и не менее драгоценные нервы.

Нет, мы должны были приходить уже на готовое. Затем чуть подстраивать под себя кинокамеру, проверять свет, звук и сразу же начинать работать. Если же учесть, что за три месяца мои курсанты и актёры первого плана выучили почти все тексты назубок, то я рассчитывал, что процесс создание супершедевра у нас надолго не затянется.

К тому же элитники, не говоря уже об именитых советских актёрах, что принимали участие в съёмках, отнюдь не были совсем уж новичками. Мы с ними уже сняли достаточное количество эпизодов ещё в Москве. Снимали мы там материал, который будет служить раскрытию персонажей и возвращать зрителя в то время, когда наши герои ещё не попали на злосчастный остров.

Так как я собирался снимать всё практически точь-в-точь как это было в оригинале, то, исходя из этого, становилось очевидным, что в каждой серии сериала будет раскрываться с помощью «флешбэков» один персонаж. Почти все сцены такого раскрытия уже были отсняты. Осталось добавить несколько небольших эпизодов и на этом эти самые «камбэки» будут полностью готовы.

«Ну да ладно, будем надеяться, что всё так и будет», – сказал себе я, подходя к своему рабочему месту – индивидуальному стулу с надписью «режиссёр».

Взял в руки мегафон, сосредоточился и собрался было объявить о проверке на готовность и начале съёмок, но увидел стоящего невдалеке Рюмина.

Чтобы не обламывать народ, который все как один смотрел на своего супербосса, поднёс «матюгальник» к губам и произнёс:

– Двухминутная готовность!

Сам же положил аппарат на стул и подошёл к куратору.

Тот с готовностью выслушал моё предложение по рациям и поинтересовался, зачем мне нужно такое большое количество.

– Ну, посудите сами, – произнёс я и стал перечислять: – Одна рация должна быть на площадке № 1, другая на площадке № 2, третья, соответственно, на площадке № 3. Так? Так. Далее. Четвёртую рацию неплохо было бы разместить в гостинице, а пятую в моей комнате в новом доме, чтобы я всегда был на связи. Вот и получается, что для большей эффективности работы нам нужно как минимум пять радиостанций. Но если есть возможность, то лучше увеличить их количество ещё на две – то есть с пяти до семи.

– А эти две зачем?

– А затем, что одну бы радиостанцию я бы выдал Вам, а другую бы закрепил бы за товарищем Лебедевым. Таким образом, мы бы создали сеть, в которой буквально за пару минут могли бы обсудить любой вопрос и найти пути решения потенциальной проблемы. Представляете, сколько времени мы сэкономим за два месяца, что будем здесь?

Моя инициатива показалось куратору хоть и необычной, но крайне полезной, и он пообещал вплотную заняться этим, как только решит кроватный вопрос.

Я поблагодарил разумного человека и, вернувшись к своему рабочему месту, наконец, решил начать.

Взял мегафон, глубоко вздохнул и, набрав побольше чистого воздуха, громко и чётко произнёс:

– Друзья мои! Братья и сестры! Товарищи и господа! Мы стоим в шаге от величайшего поворота во вселенной! Мы на пороге нового слова в кинематографе! После того, что мы с вами совершим, мир уже никогда не будет прежним! И как бы тривиально следующие мои слова ни звучали, но буквально через несколько мгновений мы с вами начнём менять историю мироздания! Так давайте же сделаем то, от чего содрогнётся весь мир! Готовы? Тогда поехали!

Три!

Два!

Один!

Мотор!!!

Глава 19

Ну и понеслось…

В первом кадре должен был быть снят глаз главного героя, который лежит и обалдевает от факта, что остался жив при падении самолёта.

Со спецэффектами, на которых суженный зрачок ГГ расширится, в данный момент я связываться не хотел, оставив это на потом. А пока на кинокамеру, установленную на рельсы, мы сняли, как Шепардов, которого играет актёр Николай Ерёменко (младший), бежит среди бамбуковых зарослей и в конечном итоге выбегает на пляж.

Стоя на песке, он сначала смотрит относительно океана вправо, а затем поворачивает голову влево и видит ужасные последствия катастрофы.

Снято!

Я посмотрел на наручные часы и понял, что эта съёмка заняла ровно пять минут.

Удовлетворённый этим фактом, дал команду, и мы переместились на съёмочную площадку № 1, которая для первого сезона становилась главной.

Подошедший адъютант по особым поручениям доложил, что строители уже закончили разметку и начали делать навес.

Обрадовался этому известию, поблагодарил Севу за службу и попросил держать в курсе.

Сам же, выкинув всё из головы, сосредоточился на съёмочном процессе.

Сейчас должна была быть отснята массовая сцена, с участием всех актёров, которые будут задействованы в первом сезоне. Масштабность эпизода говорила о том, что снять его без проблем будет крайне сложно. И хотя актёры эту сцену репетировали последние две недели, по нескольку раз на дню, нелепая случайность помешала нам отснять всё задуманное с первого дубля.

Произошло ЧП. И произошло оно потому, что один из элитников случайно подвернул ногу, попав ей в небольшую ямку в песке. Но это было бы полбеды, если бы при падении он не ударился головой о лежащий на земле кусок металла… Да так сильно ударился, что рассёк себе лоб, после чего от боли чрезмерно громко завопил, напугав тем самым не только себя, но и всех остальных, кто был вокруг. Более того, он не просто напугал, а, не став дожидаться помощи, вероятно, получив сотрясение и плохо соображая, что делает, стал метаться по съёмочной площадке, снося всё на своём пути. Такое поведение всех застало врасплох и обескуражило. Актёры и съёмочная группа попыталась его остановить для оказания помощи, но тот с безумными глазами не реагировал на призывы, а продолжал метаться. Казалось, что он стал безумен. Эта мысль буквально поразила меня до глубины души и я, повернувшись к оператору, спросил:

– Снимаешь?

– Ага! Офигеть! – прошептал тот, водя камерой.

– Циник, – констатировал я, глядя, как, наконец подбежавшие медики крутят раненого и пошёл узнать, как у того дела.

Раненого отвели к медицинскому автомобилю, после чего его осмотром занялся главный врач с говорящей фамилией – Чесалов.

Мы отошли в сторону и стали ждать.

Не прошло и пяти минут, как врач вылез из «скорой» и доложил о диагнозе:

– Вероятно, лёгкое сотрясение. Рана на лбу неглубокая – накладывать швы не нужно. Сейчас сделаем перевязку. Но необходим покой и наблюдение. Думаю, имеет смысл положить больного на обследование в больницу. Пусть там понаблюдают. Если не будет тошнить и никаких других признаков ухудшения состояния больного не обнаружится, то через день его выпишут.

В его компетентности сомневаться не приходилось. Наш главный врач, как и его помощники, перед поездкой проходил серьёзную квалификационную комиссию, которая отбирала только лучших из лучших. Зная это, я безоговорочно согласился с профессиональным мнением.

Машина уехала в Гавану, а я, повернувшись к актёрам, напомнил тем о бдительности и категорически потребовал появляться на съёмочной площадке только с открытыми глазами!

После этого вздохнул, поправил на голове панаму, посмотрел на всякий случай себе под ноги и, в душе радуясь, что ничего серьёзного не произошло, решил продолжать съёмку не с начала сцены, а именно с того места, где мы прервались.

Мотор!

Вот главный герой быстрым шагом проходит вдоль самолёта и начинает помогать всем подряд, бегая от одного «потерпевшего» к другому. Вот беременная девушка, держась за живот, начинает рыдать. Вот инвалид, у которого парализованы ноги, смотрит, как его правая нога начинает шевелиться. А вот кто-то куда-то бежит неизвестно зачем, при этом крича чёрт знает что.

Снято!

Передвинули камеру и отсняли, как пассажира, которого играл один из трёх нанятых каскадёров, мгновенно засасывает внутрь крутящийся самолётной турбины.

Естественно, турбина не работала. Лопасти должны будут дорисовать мультипликаторы в Москве, равно как и закрасить тросы, с помощью которых каскадёра в эту самую турбину и засосало.

В то время пока мы снимали этот эпизод, бывший сторож – Корнеев, согласно моему приказу, отвёл всех актёров на километр в джунгли. Через пять минут, как только мы отсняли нужные кадры, к ним присоединилась и почти вся съёмочная группа.

Как только площадка опустела, на неё пришли пиротехники. Они стали подготавливать турбину к взрыву, начиняя её необходимым количеством бензина и взрывчатки.

Так как пиротехники тоже проходили отбор, были профессионалами и уже не раз делали подобные взрывы на тренировках, то всё действо заняло не более пятнадцати минут.

Пока они размещали и заряжали, мы к трём кинокамерам через специально сделанные в них разъёмы подключили длинные электропроводы, которые соединялись с единым пультом дистанционного управления. При нажатии на кнопку пульта с него на камеры передавался сигнал, который замыкал электрическую цепь, и они начинали свою работу.

Установив кинокамеры с трёх сторон, мы рассчитывали получить кадры взрыва, которые будут отсняты с разного расстояния и с разных ракурсов.

После этого мы с оператором и пиротехниками отошли в специально вырытый окоп, находящийся в пяти сотнях метров от места действия и сначала активировали кинокамеры, а затем устроили «бадабум».

Так как опыт у взрывателей был, то, к счастью, всё обошлось без жертв, лишних разрушений и именно так, как надо.

Собственно, по-другому и быть не могло. Там и взрывчатки-то было крайне мало. Ведь основой будущей монументальной сцены будет не сам взрыв как таковой, а добавленные к нему два других ингредиента. И это были скорость мелькания кадров на экране с постоянной сменой ракурса и эпический звук мощного взрыва на военном полигоне МО, который будет впоследствии наложен при монтаже. Именно в этом был залог того, что взрыв будет воистину грандиозным. Впрочем, как и все другие последующие взрывы, которые я собирался снять.

Дал указание вытащить плёнки и срочно отдать их на проявку, чтобы убедиться в том, что кадры получились.

Сева в сопровождении Минаева сразу же уехал в гостиницу, в одной из номеров которой, по согласованию с владельцем, была организованна проявочная лаборатория.

Я же, не теряя времени, расставил вернувшихся актёров, которых привёл бывший сторож и продолжил снимать их трагические и ошарашенные лица на фоне дымящейся турбины.

Вернулся Сева и доложил, что всё в порядке: плёнки проявились, кадры получились.

Я сказал, что это великолепно и попросил Корнеева вновь отвести не занятых в следующем эпизоде актёров подальше. А затем, дав команду сапёрам приступать к следующей установке пиротехники, направился на съёмочную площадку № 2.

Там, согласно сюжету, Катя должна была зашить рану Шепардову. Что она быстро и сделала. Ну а мы весь этот процесс не менее быстро засняли.

Как закончили, вновь вернулся на площадку № 1.

Там встретивший меня Сева проинформировал, что к домикам «других» подъехало множество грузовиков с кроватями и матрасами.

Кивнул ему и продолжил руководить.

Теперь мы стали готовится к сцене падения крыла самолёта и сопутствующим этом действу клубам дыма и огня.

Отсняли, как и в случае с турбиной, всё с одного дубля.

Сева вновь уехал с пленками в гостиницу, а я, сверившись со сценарием, перешёл на новую площадку, организованную в джунглях.

Вообще, по этому самому сценарию, дальше нужно было снимать сцены вечерних посиделок пассажиров у костра. Но в связи с тем, что на улице всё ещё был день и до вечера было далеко, я приказал операторам заменить плёнки в киноаппаратуре и приступить к съёмкам второго дня пребывания героев на злосчастном острове.

У фюзеляжа самолёта отсняли кадры сборов главных героев, которые собирались идти в джунгли. А затем перешли на площадку № 3 и стали снимать этот самый вояж.

Запечатлев, как колонна потерпевших бредёт неизвестно куда, предоставили Сегурко переносить аппаратуру к площадке № 5 – носу самолёта, а сами вместе с оператором вернулись на пляж.

Там, ещё чуть поснимав некоторых героев, дал команду вновь вернуться в джунгли.

К этому времени аппаратура там была установлена, а над ней была натянута пленка, которая должна была защитить от воды. В сцене, что мы собирались снимать, на улице должен был идти дождь. И так как на небе не было ни одной тучки, дождь этот мной был предусмотрен заранее.

Чтобы нам не зависеть от погоды, мы арендовали три пожарных машины вместе с командами. И сейчас, чтобы сцена выглядела более правдоподобно, пожарные, установив на пожарные шланги специальные насадки, которые были призваны распылять воду на более мелкие струи, поливали наших актёров с трёх сторон. Ливень получился что надо, и, быстро всё отсняв, мы перешли в носовую часть разбившегося самолёта.

Туда пришёл пилот, над которым к этому времени уже плотно поработали гримеры. За час отсняли все сцены, которые происходили в той локации, в том числе и ту, на которой окровавленное безжизненное тело пилота бездыханно лежит на верхушке дерева. И сложностей со съёмками там не было вообще. Пилота играл каскадёр, которому на дерево забраться абсолютно не составило никакого труда. Оператору же съёмки предстояло залезть на более высокое дерево, стоящее рядом, и уже оттуда отснять необходимые кадры.

Оператору тоже забраться на дерево было плёвое дело, ведь этим оператором был я.

Повесил камеру за спину. Залез.

Сам себе сказал:

– Мотор!

Снял, слез.

И громко, чтобы все слышали, выкрикнул:

– Снято!

Прибежал адъютант и доложил, что кровати начали устанавливать в комнатах, и что приехал грузовик с подушками, а вот грузовик с одеялами где-то отстал.

Принял информацию к сведению, попросил продолжать мониторить ситуацию, и мы стали снимать сцены с возвращением героев через непролазные джунгли.

Это заняло ещё где-то полчаса.

Открыл сценарий, чтобы свериться с планом и с удивлением отметил, что кроме ночных сцен всё остальное уже отсняли. Хмыкнул и, посмотрев на Солнце, стоящее в зените, приказал всем сотрудникам и актёрам двигаться на пляж.

Придя туда, вновь поднял голову вверх, а затем глянул на часы. Стрелки однозначно заявляли, что сейчас 12:47. Хмыкнул, почесал панаму, и решил, что рабочий день заканчивать ещё рано! А это значит, что можно начинать съёмки второй серии.

Сказано – сделано!

Подозвал к себе операторов и дал указание, чтобы они все отснятые плёнки принесли сюда, зарядив в кинокамеры новые ленты.

Через пять минут я вместе с Севой положил на столик перед сидящим на стуле в тени Лебедевым все пять отснятых катушек.

Тот удивился и спросил:

– Что, на сегодня всё?

– Нет, – покачал головой я. – Но мы договаривались, что я буду отдавать Вам по серии. Так вот – это, – я показал на лежащие бобины, – первая серия.

– Гм, что-то быстро ты управился, – хмыкнул тот, но спорить не стал.

Подозвал своего помощника и они, взяв катушки, направились к автомобилю.

Теперь Лебедеву предстояло поработать. Сейчас путь его лежал в гостиницу. Там в его присутствии должны будут сделать три копии каждой плёнки.

В дальнейшем же все эти копии будут храниться в разных местах. Оригинал на корабле «Михаил Калинин» в одной из комнат в каюте Лебедева. Первая копия на том же корабле у капитана. Вторая копия на барже «Ласточка» в оборудованной киностудии. И последняя – третья копия – должна будет храниться в нашем посольстве в Гаване.

Такие, на первый взгляд, чрезмерные меры предосторожности были приняты с той целью, чтобы уберечь драгоценный отснятый материал от любых случайностей и катастроф.

Как только мидовец со своим водителем удалились, ко мне подбежал адъютант и доложил радостную весть:

– Товарищ ВАС, обед уже подвезли и пора сделать перерыв.

– Да? – удивился Васин Александр Сергеевич и от души потянулся.

– Да, – подтвердил друг Савелий.

– Ну, тогда давай всех собирать.

Поднёс матюгальник к губам и громко крикнул:

– Мотор на отдыхе! Все организованно разбиваемся по парам, строимся в две шеренги, берем друг друга за руки и идём обедать в логово «чужих». – Потом чуть подумал и добавил: – Ну, или «других» – это кому как нравится.