Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 246 (всего у книги 272 страниц)

Другие, стоящие новобранцы, отшатнулись в разные стороны. У всех у них на лицах был ужас. Их было пятнадцать. Мучителей – двое. Но никто даже не подумал объединиться и дать тварям отпор.

События понеслись галопом.

Глава 9
Укрощение строптивых

Сообразить о том, что произошло, я ещё до конца даже не успел, а кудрявый вновь заорав: «А ну стоять всем! Стройся!!», – ударил ещё одного парня, на этот раз, попав ему кулаком в солнечное сплетения.

Новобранец сразу же упал как подкошенный.

Я знал, что что-то подобное намечается. Но думал, что вначале неадекватные будут орать и пугать новичков, и лишь после этого, возможно, передут к рукоприкладству, которое я естественно допускать не собирался.

Однако я не учёл неадекватность распоясавшейся пьяни. Им не хотелось говорить. Им хотелось бить, унижать и подчинять.

Больше медлить было нельзя.

Вскочив и даже не став надевать штаны, выкрикнул, стараясь отвлечь внимание на себя и остановить беспредел:

– Эй! Хорош уже! Совсем стыд потеряли⁈ Где дежурный⁈ Почему он вас сюда пропустил⁈

На мой крик оба «деда» сразу же повернулись, и удивлённо посмотрели на меня.

– Ты почему не построился, козёл? Ты чё, совсем берега попутал⁈ Я сколько раз кричал, чтобы все в строй встали⁈ А ты где был? Спал, скотина⁈ – придя в себя от изумления, заревел Кудрик.

– Я сказал тебе, отстань от народа и вали из нашей казармы, – начал приближаться я к противнику. – И дружка своего забери.

– Ах ты, сявка! – ощерился Чернявый и, прыгнув ко мне, произвёл удар рукой в область лица.

Разумеется, не попал, ибо я был готов к подобной атаке, а поэтому увернувшись вложился хорошенько, ударив того в живот. Причём настолько сильно, что визави пролетев через две койки, влетел под третью.

– Тебе конец, задохлик! – зарычал Кудрик и бросился в мою сторону.

Я это тоже предвидел и встретил подонка с разворота ударом пятки в ухо. А когда тот, перевернувшись через голову, упал на тумбочку спиной, то подошёл к нему и, схватив за нос, поволок к выходу из казармы.

Полуживое ошарашенное тело попыталось сопротивляться. Но два подзатыльника, пригладившие пышные кудри, немного утихомирили клиента.

Доведя до лестничной клетки, чуть загнул кряхтящего бедолагу и отвесил смачный пинок. Отметив краем глаза, что кудрявый вылетел с нашего этажа вниз и приземлился на межэтажной плите, вернулся за его коллегой. Вытащил того из-под кровати и для разнообразия схватив за волосы потащил извивающееся тело через всю казарму всё к тому же лестничному пролёту. Когда мы туда пришли, то я провёл точно такую же волшебную процедуру, что и минутой раньше, сказав на прощание:

– Удачного полёта!

И дал смачный пинок.

Клиент особо не сопротивлялся и, пролетев лестничный пролёт по ожидаемой траектории, вполне удачно приземлился на пытающегося встать Кудрика.

Дело было сделано.

Перед тем, как закрыть дверь, прокашлялся, привлекая внимание «лётчиков-залётчиков» и чётким баритоном произнёс:

– И больше к нам, граждане, без приглашения попрошу не входить.

Граждане не ответили и я, посчитав миссию выполненной, закрыл входную дверь.

Обернулся и посмотрел на всё ещё стоящий на своих местах и мнущийся взвод. Ребята, стоящие в майках, поочерёдно смотрели, то на дверь, то на меня.

Хотел было провести с ними разъяснительную работу, чтобы открыть им сердца и души, но решил что утро вечера мудренее.

А потому ограничился двумя фразами:

– Никогда не будьте такими как они! Это плохо!

Потом подумал и, вспомнив, что пора спать, спросил:

– Кто-нибудь знает, как свет выключается? Тогда давайте отдыхать. Как говорится: отбой!

Лёг на кровать и закрыл глаза. В голове роился миллион мыслей. Я вновь и вновь корил себя за то, что снял тот неудачный видеоклип, который так сорвал башни у начальства.

«Как жаль, что ничего в жизни нельзя изменить!» – плакался я себе, размышляя над тем, каким образом мне можно сделать службу в армии не только полезной для страны, но и для себя.

Однако глубоко в свои мысли я провалиться не успел. Почувствовал движение и открыл глаза.

К моей койке подошёл соглядатай Петров.

– Круто ты их уделал.

– Так получилось, – улыбнулся я и спросил: – Ты как? Рёбра целы?

– Нет. Бок болит.

– А чего ты ему в репу не дал? Палиться не хотел?

– Да как-то думал, обойдётся. Поиздевается чуть и отстанет. А вишь, как оно получилось.

– Я тоже так подумал, поэтому и не вмешивался.

Парень сморщился, негромко простонал и, держась рукой за бок, прошептал:

– По-моему, мне этот гад, их сломал.

– Да ладно? – не поверил я и попросил: – Покажи. – Потом посмотрел наверх и, осознав, что все спят и свет тут не включен, предложил: – Пошли в коридор.

Там света, конечно, было не много, потому что горели всего две тусклых лампочки, дающие тёмно-жёлтый свет, но, тем не менее, этот самый свет был, а это всяко лучше, чем рассматривать травму в темноте.

Петров поднял майку и зрелище, представшее передо мной, было не очень приятное. Даже в столь тусклом свете было прекрасно видно огромную сине-красную гематому, которая шла от таза до подмышки. Всё это говорило о том, что травма получена не шуточная и сама по себе, без необходимого лечения, вряд ли «рассосётся».

– Тебе в санчасть надо. Причём – срочно!

– Да ладно, может, заживёт, – поморщившись, опустил майку травмированный соглядатай.

– Да какой там – заживёт. Это не шутка. Если ребро сломано, то оно в лёгкое воткнуться может и пробить его. А это кровотечение. Так и помереть не долго.

– Думаешь?

Я кивнул:

– Медлить и ждать утра смысла нет.

– Н-да, но, – он замялся, – а вдруг они туда придут.

– Кто? Гаврики эти? – я кивнул в сторону лестницы.

– Ага. Вдруг придут и изобьют.

На лице парня был такой испуг и обречённость, что я забеспокоился за него.

– Ты чего, боец, расклеился. Неужели тебя там не учили, что нельзя опускать руки перед трудностями?

– Не знаю. Может и учили. Но я не помню, – отмахнулся тот. – Да и давно это было. Я после восьмого класса, считай, и не учился больше толком нигде. Конюхом работал. А как восемнадцать исполнилось, за полгода до армии, на тракториста выучился. Но там мужики не учили толком, а всё больше пили.

Выслушав эту белиберду, решил его тормознуть.

– Слушай, Петров, передо мной то, ты зачем «Ваньку» валяешь? Я же в курсе, что ты в спецслужбах работаешь.

– Что за спецслужбы? Я тракторист, на тракторе «Беларусь» работал.

На меня словно бы ушат холодной воды вылили.

– Восемь классов? Конюх? Тракторист? Не учили? – обалдел я и задал важный вопрос: – Ты кто?

– Лёша Петров. Тракторист, – ответил тот, держась рукой за бок. Посмотрел на меня и, морщась, спросил: – Что-то не так? Ты меня с кем-то перепутал?

– Перепутал? Так ты следишь за мной или нет?

– Когда? Сейчас?

– Сейчас, и вообще. Следишь или нет⁈

– Да не особо. А надо? – замялся тот. – Я как бы ещё не совсем привык к этому всему.

Прекрасно понимая, что мы говорим о разных вещах и совершенно не понимаем друг друга, решил расставить точки над «i».

– Погоди. Послушай. Ответь на вопрос: тебе говорят что-нибудь такие фамилии, как Петров, Кравцов, ну или Лебедев, например?

– Да, говорят, – обрадовал тот меня и, когда я собрался подпрыгнуть от счастья, ошарашил: – Петров – это я. Кравцов – это ты. А Лебедев – носатый такой, грустный и худой, вон на той дальней койки спит.

Я не стал смотреть в ту сторону, куда показал тракторист, а задал ему ещё один вопрос:

– Так ты специально сюда внедрён или нет?

– Нет – не специально. Меня из колхоза призвали. Должны были осенью, но сказали, что раньше надо. Что-то типа: раньше призовут, раньше отпустят. Вот я и пошёл в армию.

Правда была жёсткой и чуть не свела меня с ума. Мало того что в одной казарме собрались Петровы и Кравцовы, так ещё и Лебедев какой-то нарисовался.

От злости на малоадекватное стечение обстоятельств и на свой супермозг генерирующий случайные комбинации в рандомном порядке, хотел было с удовольствием начать рвать у себя волосы на голове. Но, вспомнив, что обрит наголо, расстроился и отказался от столь интересной идеи.

Вздохнул, и строго на строго зарубил себе на носу прописную истину, что людям любящим фантастику, и фантазировать, никогда не надо разрешать строить логические цепочки. Они, то есть мы, такого нафантазировать в своих сумасшедших головах можем, что от мира камня на камне не останется после воплощений этих фантазий в жизнь.

Закрыл глаза, постоял с десяток секунд, не открывая их, постарался успокоиться и вспомнив про вопрос Петрова о лазарете, сказал:

– Не волнуйся. Туда они вряд ли сунуться. Там наверняка дежурные есть, в отличие от нашей казармы. Так что иди.

– А сюда? – спросил тот. – Вдруг они сюда вернуться, а ты спать будешь?

– Не буду. Буду на стороже всю ночь. А завтра утром попробую всё решить.

Петров вздохнул и, продолжая держаться за бок, поковылял к концу коридора.

Но к его несчастью, а может быть и счастью, выйти на улицу он не успел.

Входные двери, ведущие на лестничную клетку, распахнулись, и в коридор вошла пьяная толпа. Было их семеро, причём с двумя из них – Кудриком и Чернявым, я уже только что распрощался.

«Неужели оклемались? Да ещё и за подмогой сбегать успели? Быстро, однако!»

Петров увидел кодлу, вскрикнул и бегом побежал ко мне.

– Это кто-й-то у нас распорядок нарушает и шляется по ночам, – произнёс неприятный тип, ощерившись, которого я определил как их главного.

– Это они, – держась за челюсть, заложил нас Кудрик.

– Да, Зёма. Это тот козел, который на нас внезапно напал, как сволочь – из-за угла, пока мы не ожидали. Напал и избил, когда мы сопротивления не оказывали. Западло повёл себя, – аккуратными касаниями приглаживая волосы подтвердил Чернявый.

– Вот оно как, – усмехнулся их вожак, которого, насколько я понял, кличут Зёмой.

Сказать, что атмосфера стала какой-то нездоровой, это ничего не сказать.

– Так значит «деды», эта малолетка тут права качает? – сказал этот тип, и как бы немного приплясывая и одновременно что-то напевая себе под нос, направился ко мне.

Его кодла двинулась за ним.

Не сводя с первой тройки глаз, я рукой отодвинул Петрова за себя и, отступая назад, старался ни обо что не споткнуться. Когда упёрся спиной в тракториста, то понял что мы у стены и отступать больше некуда. Мои действия вызвали весёлый и одновременно злой смех у пьяной компании.

– Ну что, салаги беспонтовые, бежать некуда? Сейчас ответить придётся за свои понты. «Дедушек» обижать вздумали⁈ – продолжал двигаться ко мне Зёма недобро улыбаясь.

– Каких ещё дедушек-бабушек? Ты о чём, болезный? – улыбнулся я ему в ответ. – Никаких дедушек мы не трогали, и даже в мыслях не было. Так, пару ушлёпков попотчевали парой «лещей», за то, что пришли без приглашения, и чинно и благородно спровадили. Так что, никаких претензий быть не может.

– Это ты так думаешь! А мы думаем по-другому!

– Тогда предлагаю вам сейчас уйти и ещё раз подумать на трезвую голову.

– Да нет, мы лучше сейчас с тобой разберёмся. И со всеми кто тут, заодно. Вы все ответите!

Я понял, что останавливаться они не намерены, поэтому решил их немного стебануть.

– Это не лучшая идея. Сейчас вы думаете и ведёте себя не адекватно. Одумайтесь, дети мои, пока не поздно!

– Стас, да долбани ты ему уже, чего сопли жуёшь? – стал подначивать один из его сподвижников.

– Вот именно, ушатай салабона, – поддержал его второй.

– Не советую, – покачал головой я, стряхнув от напряжения руки.

Эти подстёгивания, вероятно, придали Зёме уверенность и он, приблизившись на расстояние удара, закричал:

– Тебе хана, щенок! Будешь знать, как дедушек уважать.

И под одобрительные возгласы своих корешей бросился на меня.

К моему удивлению, противники не накинулись все скопом, а дали возможность своему заводиле подраться со мной один на один.

Я ожидал удара в челюсть снизу вверх. Но ошибся, ибо, к очередному моему удивлению, Зёма нанёс удар кулаком наотмашь, как когда-то давно дрались в деревенских кулачных боях.

Естественно, получать урон я не собирался.

Уклонился корпусом от столь примитивной атаки, и резко выкинув руку вперёд, познакомил её с челюстью оппонента. Соперник был хоть и не высокого роста, но массивный, кряжистый. Однако моего удара ему хватило с лихвой, и он, отлетев к двери, захрипел.

Для собравшихся, столь явное неуважение к авторитету «деда», стало настоящим шоком. Они удивлённо посмотрели на лежащего в позе эмбриона побратима, а затем, придя в себя, громко заорав нецензурной бранью, толкая и отталкивая друг друга, собрались броситься в бой.

Их было семеро. Я был один. Шансы на честную схватку, которая в простонародье называется – раз на раз, моментально испарились.

Чтобы не терять времени и не дать противнику додуматься до мысли, что атаковать надо двойками или тройками, постоянно меняясь, решил идти напролом.

Правым в бороду отправил в нокаут ближайшего «деда». И началось…

Удар. Удар. Блок. Отпрыгнул. Снова удар. Затем ещё серия. И ещё.

В связи с тем, что получить хоть один сильный удар в ответ, потерять концентрацию, а может быть и сознание, было для меня смерти подобно, я втянул голову в плечи и, смотря под ноги, работал боковыми ударами, кроша всё на своём пути.

Проигрывать мне было категорически нельзя. Без сомнения, потерянный авторитет «деды» захотят возместить через мою кровь. Умирать так глупо, не свершив предначертанного и не изменив историю страны к лучшему, я просто не имел права. А потому бил, бил и ещё раз бил.

Из горячки боя, меня вывел крик Петрова. Именно он остановил мой кулак, практически рядом со своим носом, вовремя закричав:

– Кравцов, не бей! Кравцов, это я!!

Поняв, что потерял из вида противников, быстро обернулся, собираясь нанести удар ногой с разворота («уширо маваши гери» – «вертушка»), по тому, кто окажется ближе.

Но, к моему удивлению наносить столь необычный для этих времён удар, уже было не по кому. Все семеро противников были повержены и в различных позах, словно поломанные куклы, лежали на деревянном крашеном полу коридора.

Посмотрел на открывшего рот Петрова, посоветовал тому рот закрыть, «а то муха залетит», и, почувствовав, что на меня ещё кто-то смотрит, обернулся в сторону входа в казарму.

Там, в дверях казармы стояли разъярённые новобранцы, многие из которых держали в руках табуретки.

Посмотрел на них, а затем перевёл взгляд на Петрова.

– Я ребят на помощь позвал. Думал, ты не справишься. А ты вон их как…

– Это я от испуга, – поскромничал я, и вновь посмотрел на столпившийся не полный взвод. – Спасибо, парни, что не бросили в трудную минуту своего товарища, и, невзирая на страх, пришли на выручку. Вы молодцы и проявили себя как настоящие братья. С сегодняшнего дня девизом нашего взвода будет: «Один за всех и все за одного!!» С этой минуты мы не просто новички, служащие в одной роте и в одном взводе, а братья! Ну, а пока, – обвёл строгим взглядом детишек и скомандовал: – Отбой! Ночью надо спать, – потом подумал и, глядя на лежащие тела, уставшим от схлынувшего напряжения голосом, негромко добавил: – Только вот этих сволочей, помогите, пожалуйста, на улицу выкинуть.

Глава 10
Странности

Как ни странно, но ранним утром, когда нас разбудил дневальный ожидаемым криком: «Подъём!», никакого экстраординарного кипиша не было. Как не было его и на зарядке, и позже – на завтраке. Да и когда мы пошли на занятия по строевой подготовке, никто о небольшом ночном пришествии, которое в нормальных частях называлось бы ЧП, даже не упоминал.

И сержанты, и лейтенант, ровно как и другие офицеры, ничего о драке не говорили. Будто бы и не было её вовсе.

Признаться, меня это искренне удивило и, можно сказать, насторожило. Всё же это была не просто драка, а массовая драка. Конечно, особо никакой мебели ни мы (в моём лице), ни нападающие не поломали, не разбили и стёкла, а также не выломали дверей. Но, тем не менее, дедов-то я неплохо оприходовал. Лежали почти без чувств все семеро. И никакой реакции вокруг. Тишина и покой.

«Уму непостижимо!»

Но факты упрямая вещь – оказывается, всем тем, кто за это должен был бы по идее беспокоиться и отвечать, просто по барабану.

Вчера, после того, как я незваных гостей всех вырубил, новобранцы помогли мне спустить отбуцканных вниз. Там охреневший дежурный открыл нам дверь, мы эту кодлу вынесли на улицу и аккуратненько сложили в скверике у деревьев, что росли за нашей казармой. Перед тем, как уйти, проверил у бедолаг пульс, похлестал по щекам, чтобы привести клиентов в чувство и оставил их наедине со своими проблемами. Сам же вернулся в казарму, смыл с рук кровь и с чистой совестью лёг спать, совершенно забыв убраться на месте битвы. И это был косяк. Там крови чужаков было много. Не сказать, что по колено, но несколько больших луж всё-таки присутствовало.

Однако все мои переживания были напрасными. Когда я поутру, вскочив на ноги, начал лихорадочно, бегая по казарме, искать что-то типа тряпки или куска ткани, забежав в коридор, увидел, что полы там помыты, и никаких следов ночного рэп-батла не осталось. Оказалось, в этом деле мне подсобили призывники, можно сказать, в благодарность. Когда они увидели, что после выноса тел я, обессилев, упал на кровать и заснул, они поняли, чем мне может грозить залитый кровью коридор. А потому, пока я спал, всё начисто вымыли, убрав все следы вакханалии.

Меня очень порадовало то, что новобранцы, хоть и струхнули в начале конфликта, решив было подчиниться воли беспредельщиков, потом взяли себя в руки и, преодолев страх, не только бросились мне на помощь, но и прикрыли, уничтожив улики.

И это было хорошо. Следов драки не было, но тем не менее иллюзий я не испытывал – я был уверен, что офицеры в курсе обо всём, что тут произошло. Это косвенно подтвердил и наш ротный летёха по фамилии Фесенков. На общем построении, он как-то уж очень подозрительно начал меня рассматривать, когда на перекличке в ответ на названую им «мою» фамилию – Кравцов, я ответил, как и полагается: «Я!» Ротный явно что-то знал, потому что после этого нет-нет, да и бросал на меня оценивающие взгляды. Оно, собственно, было логично. Ведь мало того, что в самой драке участвовало довольно много человек, так ещё и уйма свидетелей этому шоу была, включая всех новобранцев и дежурного по роте.

Кстати, о дежурном. За то, что он не доложил командиру о произошедшем, без сомнения, ему спасибо. А вот за то, что пропустил ночью пьяных отморозков к вновь прибывшим юнцам, зная, что те идут новичков избивать и унижать, он по-любому заслуживает наказания. И пенять на то, что «дедов» было много, а он, мол, один, тут не надо. Не прокатит эта отмазка. Понимаю – страшно. Но раз боишься и знаешь, что сам не справишься, подними кипиш, позови на помощь. В конце концов, доложи наверх, если там не отреагируют – то на самый верх. А он этого не сделал. Решил просто постоять в стороне и промолчать. На него рассчитывали, но он на это забил большой болт, и в ночи пропустил к молодым парням самое настоящее зверьё, которое хотело их разорвать. А потому нет и не будет пощады таким мерзавцам, как этот дежурный, у которого в самое ближайшее время как минимум пары зубов точно будет не хватать.

После занятий был обед. Пришли в столовую, поели и получили час свободного времени, которое многие решили пустить на написание первых писем домой.

Я же решил отделиться от кучковавшегося вокруг меня коллектива, и, сказав, что мне надо уединиться, пошёл в лазарет к Петрову.

Я уже знал, что у него сломано два ребра и, нужно сказать, этому факту был очень удивлён. Петров был парнишкой плотным и, даже можно сказать, пухлым. Имел не только массивную фигуру для такого юного возраста, но и небольшой живот. Как Кудрик сумел ему с одного удара сломать две кости, было совершенно непонятно. Однако как-то сумел.

Мой протеже лежал в одиночной палате. Рёбра закрывала тугая бинтовая повязка. Увидев меня, он очень обрадовался.

Расспросив меня, как у нас дела, поведал, что у него всё более-менее нормально.

– Главный военврач сказал, что через недели три уже всё срастётся.

– А тебя спрашивали о том, как именно ты получил переломы? – поинтересовался я.

Оказалось, что – да. Врач интересовался, но не очень настойчиво. И когда услышал от пациента, что тот, мол, сам упал с кровати, ответом удовлетворился и больше по этому поводу никакие разговоры не велись.

– Я вначале хотел всё рассказать, – делился своими мыслями юнец, – но потом подумал, что после того, как ты с ними разобрался, у тебя могут проблемы быть, – он посмотрел мне в глаза и спросил: – Как считаешь, правильно я поступил?

– Не знаю, – пожал я плечами. – С одной стороны, гласность нам нужна, а с другой – нафиг не упёрлась. Но хочу тебе сказать одно, то, что в этой воинской части происходит такой беспредел и никто никак на него не реагирует, меня очень напрягает. С такими порядками тут и до беды недалеко.

Петров сглотнул и поник.

– Думаешь, убить могут? – не поднимая головы, прошептал он.

«Парнишке и так тяжело, а ты его ещё и в депресняк вгоняешь! Нехорошо, Кравцов!» – чертыхнулся и, поругав себя за несдержанность, громко засмеялся: – Убить? Да ты что⁈ Нет, конечно! Они теперь нас как увидят, будут за тридевять земель обходить!

– Правда? – посмотрел на меня тот, ожидая, что я не пошутил и так будет на самом деле.

Я не мог его разочаровать и, не переставая улыбаться, произнёс:

– Конечно, правда. Никто нас больше пальцем не тронет!

Увидев, что Петров воспарял духом, решил закрепить эффект, и даже не спрашивая, хочет он услышать, или нет, рассказал тому анекдот.

'Врачи обследуют призывника:

– Что с рукой?

– Кровь из пальца брали.

– А почему в гипсе?

– А я не давал!'

Анекдот был не особо смешной, но всё же он сумел немного развеять висевшую в воздухе напряжённость. Однако полностью она, разумеется, не исчезла.

Натужно посмеявшись, Петров чуть помялся и негромко с заметной обречённостью в голосе проговорил:

– А ведь они мстить будут. Не простят.

– Мстилка у них не выросла, чтобы на Сашу Васи… – тут я осёкся, чуть не демаскировав себя, поморгал и быстро поправился: – Чтобы на Кравцова пасть раскрывать. Так что не переживай. Как проблема начнёт появляться, то я её сразу же купирую.

– Это как?

– Это вырежу всё под корень и проблеме конец.

– А сейчас, разве, этой проблемы нет?

– Конечно, нет. Видишь, все офицеры, в том числе и замполит, которого я так ни разу и не увидел, молчат, и никто никакие вопросы мне не задаёт. А ведь замполит, наверняка, в части есть, и сто процентов в курсе что, как и когда было. И ротный наш в курсе. Но ничего не происходит. Всё так, как будто бы ничего не было.

– Странно это. Непонятно. А отсюда и страшнее ещё.

С таким настроением, очевидно, оставлять больного было просто нельзя, поэтому решил его обнадёжить.

– Не вижу никаких причин тебе голову морочить. Расслабься. Не переживай. Всё будет хорошо. Ты, главное, бок береги и выздоравливай! Ну а мне пора. Пока. Завтра зайду.

Время отдыха закончилось, и дела пошли по обычному распорядку дня: дневные занятия, спортивно-массовая работа, воспитательная работа, ужин, личное время, вечерняя поверка, вечерний туалет.

Перед отбоем подошёл к сегодняшнему дежурному и сказал, что если он сегодня кого-нибудь ночью в казарму пропустит, то я его выкину в окно. Тот знал о происшествии, произошедшем прошлой ночью, поэтому спорить не стал, а, зло посопев, пообещал, что никого постороннего в казарме не будет.

Я его не знал лично, поэтому и словам его веры не было, ведь он сам был «дедом». Понимая, что у них круговая порука, и дежурный вполне может обмануть и впустить очередную партию оборзевших от безнаказанности граждан, предупредил, что двери в казарму на ночь будут заблокированы.

Такое решение принял не только я, но и все новобранцы. Они понимали, что если на нас нападут, когда мы будем спать, и, соответственно, не будем готовы к сопротивлению, то шансов противостоять напавшим у нас будет немного.

И я с этим был полностью согласен. Неожиданное нападение во сне для меня могло обернуться не просто неприятностями и травмами, а оказаться фатальным. Враги, хоть были и тварями, но не дебилами. По крайней мере, не все. Они, естественно, помнили, что прошлый их набег нейтрализовал именно я. Значит, и вырубать меня будут первого. А когда это легче всего сделать? Правильно – когда ничего не подозревающий салага спит. Подкрались потихонечку, ударили чем-то тяжёлым по голове, связали и делай с ним, что душе угодно.

Такого хода событий, я, естественно, допускать не собирался. А потому массивные дверные ручки обеих дверей мы вначале связали верёвками между собой, а потом забаррикадировали двери тумбами и пустыми кроватями.

Решив, что баррикада достаточно надёжна и, как минимум, незаметно к нам «деды» не просочатся, стали готовится ко сну. Однако раздеваться до исподнего не стали, а легли спать в одежде. Все прекрасно понимали, что в любой момент может случиться драка. Поэтому многие положили на подушки рядом с собой солдатские ремни, а для поддержания штанов были использованы верёвки.

Солдатский ремень, сделанный из толстой кожи и имеющий на конце массивную железную пряжку, всегда представлял собой в ближнем, можно сказать, рукопашном бою, очень грозное оружие. Им противнику и удар сильный нанести можно, и рассечь до крови какую-нибудь часть тела тоже вполне возможно, да и черепушку проломить тоже можно, если хорошенько приложиться.

Одним словом, сдаваться на милость дедовщине мы не собирались и к ночному бою морально все были готовы. Выставили дежурных и меняли их каждый час.

И каково же было наше всеобщее изумление, когда никакого боя не произошло.