Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 36

– Э-э, зачем два? – опешил тот.

– Так надо! В одном будет петься на русском языке, а другой на английском.

– Зачем на английском? – не понял Мячиков.

– Дело в том, что после нашего выступления на Западе, многие поклонники и поклонницы всего мира, в том числе и нашей страны, ждут от нас новых и неожиданных песен. А что может быть неожиданней, чем песня, исполненная на иностранном языке? Как говорится – сюрприз.

– У тебя есть такая новая песня?

Я кивнул.

– А о чём она?

Я рассказал.

– А что будет в кадре?

Я вновь рассказал и даже показал сюжетную линию, пройдясь по помещению.

– Гм… Интересно, – хмыкнул замминистра и спросил: – А по поводу песни на русском языке?

– О-о! Там тоже всё просто. В общем, сюжет клипа я вижу таким: я иду рядом с Московским кремлём и, на фоне одной из его стен, пою песню. Всё! Как Вам идея? Талантливо?

– Почему там? Что поёшь?

Я вновь объяснил, рассказал и показал.

– Больше ничего? Никакой самодеятельности и импровизации не будет? – строго уточнил начальник.

– Никак нет. Будет только-то, о чём я Вам поведал, – ответил не до конца подчинённый.

– Когда планируешь начать?

– Сегодня в пять часов вечера.

– Сегодня? А успеешь? Нужно же съёмочную группу подготовить.

– А чего её готовить. Она в полном составе сидит в кабинете режиссёра и пьёт чай. Я с ними решу… Сейчас доделаю монтаж и сразу поедем на Красную площадь. Потом записываем песню на английском. И потом, уже ближе к ночи, доснимаю свой фильм. Вот, собственно, такой план, – сказал я, похлопав себе по животу. – Только поесть надо будет закупиться для всей съёмочной группы.

– И всё же, Саша, я не понял насчёт съёмочной группы. Может быть, они не согласятся. Им же ещё ночью работать. Наверное, нужно вызвать другую. Эти люди уже отработали свой рабочий день. Мы не можем их неволить, – озабоченно произнёс замминистра.

– А мы и не будем этого делать, – успокоил его великий режиссёр и, пригласив следовать за собой, вышел в коридор.

Подойдя к кабинету, где сидела и чаёвничала съёмочная группа, постучал в дверь и, дождавшись разрешения, вошёл внутрь. За мной следом вошёл замминистра. Осмотрел коллектив, сидящий с застывшими улыбками на лицах, явно ничего не понимая, взял лежащую на столе чайную ложку и, звякнув для большего привлечения внимания по пустому гранёному стакану, стоящему рядом, громко произнёс: – Народ. Собственно ваш рабочий день подошёл к концу. Вам предстоит сегодня ночная съёмка и сейчас у Вас законный перерыв. Но тут вот какое дело. У меня возник вопрос: кто хочет сейчас заработать по пятьдесят рублей оставшись на внеурочное время?

Получив всеобщее радостное согласие, вернулись в монтажный кабинет.

– Ну, я же говорил: при правильной стимуляции люди готовы пойти на многое, – произнёс прописную истину я, открывая очередную бутылку лимонада.

– Ну, так ты такие деньги предложил, что я абсолютно не удивлён, – хмыкнул Мячиков. – Кстати, с каких это средств ты им оплачивать работу собираешься. Как ты понимаешь, смета на съёмку твоих новых клипов ещё не утверждена.

– А, – махнул рукой я, – заплачу из своих. Вы мне потом вернёте, – и стебанул: – Вы ведь честные люди и всегда возвращаете долги.

Визави поморщился, буркнув:

– Вопрос решается…

– Ну, будем надеяться, что когда-нибудь он-таки решится. Сейчас же, скажите. Мы обо всём с вами договорились? Все вопросы по предстоящим сегодня съёмкам решили?

– Все, – кивнул тот и, вздохнув, сказал: – Тяжёлый день у тебя получается.

– А что делать?.. Как говорят французы: «Се ля ви» – такова жизнь, – риторически поумничал я.

– Ну-ну. В общем договорились. Я сейчас позвоню и нужные разрешения для проведения съёмки получу. Так что ты доделывай свои дела, а Горячев где-то через час-два подъедет и всё привезёт.

– Отлично! – произнёс Саша, наливаясь энтузиазмом, потом хмыкнул и, вспомнив о главном, добавил: – Только дайте, пожалуйста, распоряжение, чтобы нам киноплёнки ещё подкинули. Да побольше…

Приблизительно через два часа мы закончили с монтажом половины короткометражки, и я прошёл в звукозаписывающую студию, где начал записывать песню на английском языке. Пока писал музыкальную её часть, наложил на себя временные санкции и послал друга Савелия в магазин за двумя эликсирами для голоса. Почему двумя? Тут всё дело было в песне. Она была, мягко говоря – мега суперхитом сверх сложного исполнения, даже для профессионального певца. И хотя я сейчас был, что называется – в хорошей форме и исполнить мог практически что угодно, всё же я опасался, что одного бафа для обуздания мирового шлягера может быть недостаточно.

Как только всё спел, к счастью, всё обошлось малой кровью, моментально пошёл в туалет, где, засунув голову под холодный кран, простоял так с четверть часа.

Вернувшись в студию, быстро помог звукорежиссёру свести песню, сделал несколько копий, прослушал их, убедился, что всё норм и, не забыв взять с собой Савелия и Горячева, к тому времени получившего на руки все разрешения, вместе с операторской группой погрузился в автобус ЛИАЗ, и он отвёз нас к Александровскому саду, что находится рядом с Кремлём.

Найдя нужную стену из незыблемого красного кирпича, а также подходящие лавочки и фонари, отсняли необходимые кадры.

Сюжет был прост, как две копейки… Я иду и негромко пою под фонограмму, которую обеспечивает Сева, включая магнитофон, что держит в руках. Оператор в это время снимает, следуя рядом, вот собственно и весь клип. Для более интересной конечной картинки, отсняли три дубля с трёх ракурсов. В дальнейшем все эти кадры будут меняться и чередоваться. Подсняли общие планы окружающего нас пейзажа и на этом собственно все съёмки, занявшие сорок минут (аппаратуру расставляли в два раза дольше, чем снимали), были с успехом окончены.

В начале седьмого часа вечера мы уже подъезжали к Большому театру. Именно в нём я собирался снять клип под условным названием: «Новогодний клип № 2».

Как и было договорено, там нас уже ожидал лично товарищ Мячиков со свитой, который и должен был решить все вопросы с местной администрацией.

Так оно и произошло. Как только директор культурного заведения увидел кто к нему приехал, он мгновенно впал в шок, а затем, выйдя из него, категорически согласился обеспечить все наши скромные хотелки…

– Уважаемые друзья и гости Большого театра, – раздался чётко поставленный голос диктора, доносившийся из висящих под потолком и на стенах динамиков. – Товарищи… До начала балета «Лебединое озеро» остаётся пятнадцать минут. Для того чтобы скоротать ожидание уважаемых зрителей мы решили, совместно с Министерством культуры нашей прекрасной страны, сделать всем нам небольшой сюрприз. Сейчас хочу пригласить к нам на сцену всемирно известного и, не побоюсь этого слова, всеми любимого певца и музыканта Александра Васина! Он исполнит песню на английском языке, товарищи. Просьба тех зрителей кто желает послушать небольшое выступление присесть на свои места. В зале будет производиться киносъёмка выступления.

И так, на сцену приглашается Александр Васин, – усилил голос диктор и его интонация мне напомнила ту, с которой вызывают на ринг боксёров в полусветлом будущем. – Поприветствуем его, товарищи.

В зале раздалось несколько не одиноких хлопков и, вероятно, от неожиданности повисла гробовая тишина. Становилось очевидным, что либо народ не поверил, что к ним с небес решил спуститься САМ Васиинов, либо тут собралась публика, не любящая задорные песнопения этого милого и прекрасного ребёнка, либо в зале собрались глухие поклонники балета.

Свет погас и под проницательным взглядом двух мощных прожекторов, на сцену «Большого», со слащавой улыбкой на лице, вышел величайший певец всех времён и народов, одетый в строгий чёрный фрак, белую сорочку с туго накрахмаленной манишкой, при бордово-красной бабочке и в чёрных лакированных туфлях. Подошёл к микрофону, аккуратно подправил прилизанные и зачёсанные назад волосы и, вновь улыбнувшись в тридцать два зуба, кивнул зрителям, поднял правую руку и щёлкнул пальцами четыре раза.

Синхронно с последним щелчком из динамиков зазвучала волшебная музыка, а через несколько секунд запел и певец…

* * *

Ну а после подобного триумфа, что я сорвал в виде аплодисментов, непременно переходящих в овации, испытывая неописуемую радость – словно мы сорвали джек-пот в казино, наша команда поехала доснимать последние эпизоды короткометражки в метро. Ирония судьбы – на станции метро Комсомольская, собирался приступить к съёмкам не комсомолец…

Горячев в очередной раз не подвёл, и когда я со съёмочной группой туда прибыл, то там уже было всё готово для успешного проведения съёмки. Актёры были все переодеты в аутентичные 40-м годам одежды, и с режиссёром, что помогал мне снимать белочку в джунглях Ботанического сада, уже репетировали дефилирование по станции.

Пока устанавливали аппаратуру, я ещё раз расставил по местам актёров массовки, рассказал, кто и как должен идти или стоять, кто и где должен улыбаться, поправлять китель или пальто. После чего подошёл к Машеньке – внучке Хмелькова и переговорил с ней. Она мне рассказала свою роль и необходимый для этого эпизода текст. Попросил показать, как и где она будет идти и сидеть. Ещё раз повторил с ней диалог и, решив, что можно начинать, расставил всех на исходные, призвав к тишине, и скомандовал:

– Мотор!

Съёмка третьей и заключительной части очень грустного фильма началась.

В моей интерпретации, из-за погодных условий (сейчас на дворе была зима, а не лето как в оригинале), фильм должен был получиться таким.

Конец весны – начало лета 1945 года. Военные, демобилизовавшиеся после войны, приезжают на один из трёх вокзалов в Москве: Ленинградский, Ярославский, Казанский.

Люди вокруг радуются окончанию войны, встречая отцов, мужей и сыновей, возвращающихся с фронта. Играет гармонь. Счастливые люди, поют песни и обнимаются.

Маленькая девочка ежедневно ходит на вокзал встречать военный эшелон. Она знает, что её отец погиб, а мама это от неё скрывает. Тем не менее девочка всё равно просыпается каждое утро и бежит встречать поезда, надеясь на чудо.

Но его не происходит. В этот раз, среди прибывших, она вновь не нашла своего отца, которого, в глубине души, надеялась встретить. Уже собираясь возвращаться домой, девочка обратила внимания на одиноко сидящего солдата и, присев в метро на лавочку рядом, поговорила с ним.

Вот собственно и весь сюжет.

Снимали не большими сценками, постоянно перемещая камеру. При нарезке фильма, эффект перехода от плана к плану снивелирует музыкальное сопровождение. Этот приём с успехом часто используют как в прошлом, так в настоящем и будут долго использовать в будущем. Музыка действительно очень удачно сглаживает мелькание экрана, разрешая вставлять в хронометраж даже совершенно малюсенькие кадры в одну секунду или даже меньше. Хорошая и правильно подобранная фоновая музыка при этом не позволяет зрителю отторгнуть изображение, а наоборот заинтересовывает его.

Съёмки мы закончили за час, и я, поблагодарив всех актёров и съёмочную группу за помощь в создании фильма, объявил об окончании съёмок.

Девочка Маша с мамой уехала на такси, остальных же людей должны были развести по домам, три специально нанятых для этого микроавтобуса «РАФ». Сам же поехал на киностудию, где меня должен был ожидать монтажёр. По приезду сразу начали монтировать фильм и завершили его только в пять часов утра. В виду того, что время до начала нового рабочего дня ещё было, и Хмельков в свой кабинет очевидно ещё не пришёл, дабы прогнать полусонное состояние, выпил кофе и приступил к работе над двумя музыкальными клипами.

В восемь утра растолкал спящего на стуле Севу и направил его с копиями видеоклипов к Мячикову, а сам, ещё раз выпив кофе, переписал фильм на VHS кассету и поехал в московский городской комитет.

В десять часов утра в кабинете, по приглашению второго секретаря МГК, собрался весь высший чиновничий аппарат, находящийся в этот момент в здании.

Народ, осведомлённый о предстоящем показе, расселся на стулья и приготовился увидеть фильм из будущего, разумеется, даже не подозревая об этом.

Тянуть не было смысла, поэтому я без лишних разговоров подошёл к видеомагнитофону и включил его. На экране появились первые кадры картины…

https://www.youtube.com/watch?v=h__xB0kYnlQ – фильм «Папа»

Пока шла премьера я краем глаза смотрел за реакцией первых зрителей. И реакция, нужно сказать, была вполне себе ожидаемая. Народ был в шоке.

Как только запись закончилась, в кабинете повисла полная тишина, в которой многие из собравшихся всхлипывали носами и потупившись смотрели в пол.

Через минуту оцепенения, около тридцати человек находившихся в помещении перевели на меня обалдевшие взгляды и более всех обалдевший товарищ Хмельков, который, также как все находясь под впечатлением, вытирая слезы, катившиеся из глаз, негромко спросил срывающимся голосом:

– Как? Саша! Скажи мне: как тебе удалось такое снять? Это же так больно… и так великолепно… Тебе же всего шестнадцать… Как ты смог настолько прочувствовать то время? Как?!?!

На это я лишь плечами пожал, не став говорить, что фильм этот появился в том мире только благодаря голосам с АТ (author.today), которые постоянно преследуют меня в голове.

А потом мы просмотрели эту прекрасную кинокартину ещё десять раз подряд.

Глава 37

29 декабря

Всё двадцать восьмое число проспал как убитый, иногда просыпаясь, лишь поесть, постучать по стене соседям, чтобы те прекратили сверлить, или сходить в туалет. Собственно ничего необычного в моём полу летаргическом сне не было. Последние пару деньков окончательно ухайдакали мой молодой организм и мне просто необходимо было отдохнуть от суеты мироздания и набраться сил.

Помня, что сегодня за мной должны заехать и отвезти к Леониду Ильичу, проснулся в семь утра и после небольшой пробежки и зарядки, занялся умыванием, одеванием и подготовкой подарков, которые и намеревался подарить Генеральному секретарю.

Но, к сожалению, в восемь тридцать одну по московскому времени произошёл облом. Позвонил Кошкин – помощник Брежнева и уведомил меня, что долгожданная встреча переносится на третье января 1978 года, в связи с чрезвычайной загруженностью работой приглашающей стороны.

Я, конечно, расстроился, но не очень, ибо всё ещё клонило в сон, и, попрощавшись, в припрыжку ломанулся в постель, чтобы раз не срослось с поездкой, так забить на всё и поспать, как говорится: минут шестьсот. Чтоб всё же адская машинка, в простонародье называемая телефоном, не мешала осуществлять естественные потребности, то есть – сон, я выключил его из розетки без капли сожалений.

Проснулся через час бодрым и вполне выспавшимся. Однако с постели вставать не стал, а глядя в потолок, усыпанный звёздами, решил подумать о делах своих скорбных.

А, ведь, подумать было о чём. Ещё четыре человека, что мне сосватал Хмельков, требовалось как-то и куда-то «трудоустроить». Естественно, сразу же возникло два вопроса: как и куда?

Тут дело в том, что я вновь и вновь следовал принципу – хиты, которые были хитами в прошлой жизни, стараться не трогать и не изменять. Сейчас же мне предлагалось не просто вписать – одного двух актёров в массовку, а натурально сделать роли второго-третьего плана, вложив в их уста осмысленный текст. Причём так, чтобы эти граждане и их высокопоставленные родственники не расстроились, необходимо было придумать специально для них небольшие роли. Фактически, мне предлагалось слегка изменить сценарий!

Можно ли бы было послать второго секретаря и его протеже с такими идеями? Конечно, можно. Но такое посылание всех и вся автоматически, как минимум, закрыло бы мне поездку на остров Свободы. А как максимум, вообще позакрывало бы многие двери.

Смог бы я это пережить? В общем-то, да. Несмотря на все трудности, отношения с Минкульт, в конечном итоге, обязательно бы наладились и дальнейшее движение можно было бы продолжит осуществлять через них и их новую автобазу, которую они, вроде бы, превратили в киностудию. Кроме того, в конечном итоге, можно было бы напросится на приём к генерал-полковнику Порхунову и поинтересоваться: может ли что-то предложить мне Министерство обороны? Конечно, неплохо было бы попасть на приём сразу к Устинову, но тут нужно быть реалистом – к маршалам на приёмы не записываются. Они сами знают, кого и когда к себе позвать. Следовательно, приходилось довольствоваться величинами со звёздами поменьше.

Вообще-то на случай нашего расторжения контрактов с МГК варианты были и другие, но вот вопрос: имело ли смысл ссорится с людьми, покровительствующими мне, из-за такого пустяка. Ну да, не хотел я изначально менять оригинальный сюжет. Но раз так получилось, то поменяю и ничего со мной не случится. В той теме – куда я так безоглядно лезу, компромиссов однозначно не избежать. Переть же буром, по меньшей мере глупо, а по большей – очень опасно. На таких вершинах люди не в бирюльки играют. И те, кто туда попал, не ангелы с крылышками, а матёрые волки. Любого ангела те волчары сожрут за секунду, лишь перья полетят в разные стороны. Так что нет, ссорится из-за фигни смысла никакого не было. Просто нужно подумать, как и куда мне впихнуть людей, пристроенных по блату.

Что ж, приступим. Значит, сюжет у нас там такой…

На нашу Землю прилетает инопланетный охотник, и в джунглях устраивает «сафари», убивая всех подряд: партизан, военных и… и гм, местных жителей?? Гм… в джунглях? Ну, допустим… гм… Хотя странно это… там же не Амазонка, где обитают племена пигмеев или как там они называются… Н-да…

Нет, лучше не так… Для начала нужна правдоподобная история.

Итак, хищник прилетел в джунгли – это факт. Далее… Военные, подозревая, что там происходит какая-то фигня, засылают туда несколько групп морской пехоты. Они все погибают. Потом несколько групп ВДВ. Те тоже погибают. Далее всё как в анекдоте:

В американской армии сержант рассказывает своему отделению:

– У русских есть такие войска – ВДВ. Там на одного ихнего двоих наших нужно! Но это еще ничего. Есть у них морская пехота – там на одного ихнего троих наших нужно! Но самое страшное – у них есть войска, стройбат называется – так тем зверям вообще оружие не дают!

Ха… Получается, что если следовать логике анекдота, то следующим в непроходимые джунгли Лаоса, Вьетнама и Камбоджи/Кампучии, должен был высадиться отряд стройбата. Опять ха… Нет! Не так… В связи с тем, что у нас тут не юморина и камеди, наше командование поступает более мудро. Стройбат остаётся заниматься своими стройбатовскими делами, а вместо него в джунгли, расположенные на стыке нескольких государств, решают послать группу, в которую намереваются отобрать только профессионалов.

Далее события развиваются, как и в оригинальном фильме. Прилетели на вертолёте. Лагерь наркокартеля разгромили, и началась заморочка с «хищником».

В конце концов, после общения с межпланетным интуристом в живых остаются двое: «Железный Юрий» – Юрий Петрович Власов, играющий роль уже «не совсем железного Арни», и дочь товарища Хмелькова – Елена, играющая роль освобождённой из лап бандитов местной жительницы-партизанки.

Вот собственно и весь расклад. Осталось дело за малым – придумать и расписать новые роли для новых актёров.

Обдумывание изменённого сценария и написание некоторых диалогов заняло около двух часов. И так думал, и этак, и в конечном итоге надумал-таки, однозначно решив, что все новые актёры будут у меня…

Подошёл к телефону, включил его в розетку и набрал номер второго секретаря МГК.

Его секретарь узнав меня быстро соединил со своим шефом. Я кратко поздоровался и сразу же со всей своей пионерской прямотой спросил, что называется – прямо в лоб:

– Товарищ Хмельков, а как Вы смотрите на то, чтобы рекомендованные вами люди стали бы наркоторговцами-террористами?

В трубке мгновенно задышали и повисло молчание, а вскоре раздался уже знакомый треск.

«Ага. Ведомство товарища Кравцова не спит», – подумал я и на всякий случай уточнил для собеседника: – Места там глухие. Я думаю, для работорговцев-маньяков-садистов там развернуться самое-то. Их там ни одна армия мира днём с огнём не найдёт.

– Э-э, Васин, – через минуту тишины, наконец, ожила телефонная трубка и крайне обалдевший голос второго секретаря спросил: – Ты чего там… принял, что ль чего с утра пораньше?

– Нет, конечно! Я ж не пью! – искренне возмутился Васин самим фактом того, что собеседник мог обо мне такое подумать.

– А если не пьёшь, – закашлялся товарищ Хмельков, – то скажи мне только одно: на какой хрен ты родственников уважаемых товарищей во враги народа хочешь записать?! Ты думаешь им – этим товарищам, и главное их родственникам, такие твои заходы понравятся?! Думаешь, они в восторге будут от этого?!

– А что тут такого-то? В кинематографе, как собственно и в других актёрских делах, есть как отрицательные, так и положительные роли. Актёры должны уметь хорошо сыграть и тех и других. Иначе это не актёры будут, а одноразовый шлак. Так что ничего зазорного в том, чтобы сыграть отрицательную роль я не вижу.

– Это ты не видишь – мал ещё, а вот я всё прекрасно вижу! И даже не сомневайся, мои коллеги, чьих родственников ты хочешь обидеть, тоже это прекрасно увидят!

– Да никого я не хочу обидеть. Просто… – решил было я вновь начать убеждать благодетеля, но вовремя остановился, поняв, что это занятие абсолютно бессмысленное.

Ну да, в те года у советского зрителя сложилось догма, говорящая, что если на экране актёр хороший и весёлый, то значит и в жизни он именно такой и никаким другим быть просто не может. И наоборот, если на экране актёр играет откровенную сволочь, то нет сомнений в том, что на улице, в семье и в жизни, он ведёт себя точно также мерзко. Разумеется, в данном штампе были некоторые исключения, но, тем не менее, проецирования роли актёра на реальность сохранилось и в наши дни. И только с появлением интернета и мгновенным распространением информации мы стали воспринимать мир со всеми его красками и тонами. Однако и сейчас есть большая масса людей, которые, глядя по телевизору, компьютеру или телефону на эти вечно улыбающиеся и смеющиеся лица, думают и даже верят, что они именно такие и в жизни – добрые, открытые и благородные. И тем большее разочарование испытывают такие зрители, когда, в конечном итоге, узнают, что столь любимый ими певец, актёр или музыкант, который так мило улыбался им с экрана, на деле оказался конченой мразью, тварью и *********!!

Сейчас же, столкнувшись со стереотипным мышлением собеседника и отчётливо осознав, что его ни в чём не переубедил, прекратил спор и просто сказал:

– Хорошо. Хотите дать им положительные роли? Ладно. Поищем – найдём! Например, кого-нибудь одного или даже двух можно пристроить на роли пилотов вертолёта, которые привезут десант на место высадки. Пусть у них при посадке и полёте состоится относительно длинный и интересный разговор с нашими бойцами. Как вам идея?

– Вроде не плохо, – примирительно произнёс Хмельков. – Но это один-два человека, а других куда пристроишь?

– Пока не решил, – задумчиво произнёс я и, вспомнив об одном не решённом деле, спросил: – Вячеслав Михайлович, кстати, а помните, я Вас просил поговорить насчёт мастеров. Тех, кто куклы для мультфильмов и спектаклей делает. Мне просто костюм инопланетянина материализовать, крайне, нужно. Он сложный и работы там не на один день. Так что чем раньше начнём, тем лучше!

– Помню, что говорил. Горячев уже договорился. Записывай телефон. Скажешь что от него – они в курсе. Им директор киностудии дал необходимые указания: поспособствовать срочному заказу. Позвонишь, подъедешь, расскажешь что надо. Они потом составят смету и выделят необходимое финансирование на покупку материалов, – сказал второй секретарь и вернулся к прерванной теме: – Так ты не ответил: куда остальных товарищей пристроишь?

– Я ж говорю: пока не знаю…

– Но идеи-то у тебя есть?

– Есть некоторые наработки, например: можно, когда по сюжету фильма все ещё будут находиться на военной базе, женщин распределить на роли поварих и медсестёр. Мужчинам можно дать роли военврача и кого-нибудь из штаба той дивизии. Разумеется, придумать под это дело, интересные сценки с диалогами и интегрировать их в сценарий.

– Вроде тоже неплохо звучит, но быть может после того как ты пообщаешься с кандидатами, мы сможем предложить им что-то более существенное, чем третьесортные роли?

– Главных ролей для них у меня нет! И не предвидится! – прекрасно понимая куда клонит собеседник, сказал, как отрезал, я. – Если ваши дебютанты не качки и не имеют телосложение, как у товарища Юрия Петровича Власова, то ловить им в группе наших бойцов нечего. Там нужны именно здоровенные амбалы с мышцами, а не дрищи. Дрищ рассказывающий пошлые анекдоты, там будет только один. И роль эта уже занята. Дрища будет играть Сева – наш клавишник. Я ему обещал уже давно, поэтому там место занято и это не обсуждается. Других главных ролей в том фильме не будет. Единственная – это роль девчонки-партизанки. Но как Вы помните, на эту роль мы с Вами утвердили Вашу дочь. Не думаю, что Вы захотите передать её другой актрисе, а Елену сделать медсестрой. Поэтому предлагаю вам переговорить с потенциальными соискателями на роли и предложить им на выбор – роль врачей, поваров, лётчиков или роль барыг-наркоторговцев. Кстати, имейте в виду, все кто находится в джунглях будут в конечном итоге мертвы. Это тоже не обсуждается – это драматизм истории! Там принцип такой – попал в лес – тебе каюк! Шансов нет! В живых останется только главный герой и ваша дочь. По-другому никак!

– Ну, тогда пусть будут врачи, – расстроено вздохнул второй секретарь, соглашаясь с неизбежным.

– Вы уверенны? Может всё-таки спросите? Вдруг кто захочет быть плохим.

– Да тут и спрашивать нечего. Никто не захочет играть роль бандита!

– А Вы всё же спросите, – предложил я и негромко себе под нос буркнул: – Мало ли какие извращенцы в жизни попадаются.

– Саша, – неожиданно бодро произнёс Хмельков. – Смотри, что я придумал. По сценарию, моя Лена, играет роль партизанки. Так?

– Ну да…

– А теперь поразмысли. В джунглях есть партизанка и значит, будет вполне логично предположить, что партизанка может быть и не одна. Так пусть же там – в этой чаще леса, действует целый партизанский отряд, который с успехом борется с бандитами, – сказал второй секретарь и победным голосом закончил своё предложение: – Таким образом, мы сделаем всех нужных нам персонажей положительными героями.

– Жесть… – только и вымолвил я, обалдевая от перспектив добавлять такой огромный массив информации в фильм.

Через десять минут общения, в котором собеседник убеждал меня о крайней нужности партизанского отряда, повесил трубку, обещав подумать…

Сам же вновь выключил телефон и, сев за печатную машинку, принялся набивать вновь придуманные сюжеты с медсёстрами, поварами и лётчиками.

После обеда снова подключил телефон и набрал номер мастерской студии имени Горького.

Там уже были в курсе о предстоящем заказе и ждали меня.

Сказав, что подъеду через час, повесил трубку и, быстро одевшись, взял тубус с рисунками, закрыл дверь и вышел на улицу.

– Это ты сам придумал? – с удивлением рассматривая мои рисунки, произнёс главный мастер художник-кукольник киностудии по фамилии Филимонов, передавая рисунки из рук в руки другим десяти участникам срочного совещания.

– Да, товарищи – сам, – вспомнив о зароке, не стал обращать внимания на «тыканье» я, а лишь кивнул головой. Достал из тубуса ещё несколько бумаг, развернул их и, положив на стол, прокомментировал: – Вот это, товарищи, чёткие и подробные чертежи костюма «Хищника». Высотой он будет два метра тридцать сантиметров. И носить при съёмках его будет баскетболист. Кто конкретно это будет, мы пока не знаем, потому что фильм ещё окончательно не утверждён. Но это не беда. Делайте по тем размерам, что указанны в документации. Потом подберём кого-нибудь, кто в костюм влезет. Благо высоких мужиков у нас в стране хватает.

– Гм, ну и страшилище, – высказалась, глядя на бумаги, одна из присутствующих женщин, работающая скульптором.

– А вам точно дадут разрешение на съёмки такой гадости, – осведомился Филимонов.

– Дадут. Куда они денутся, – заверил всех отважный пионер.

– И как ты до такого смог додуматься? Что это у него за когти вместо нижней челюсти? – взяв в руки изображение головы инопланетянина, спросила всё та же женщина.

– Всё очень просто, – хмыкнул я и рассказал историю о том, как и когда, придумалась именно такая челюсть.

Оригинальная история создания премилого личика «интуриста», звучит приблизительно так.

Будущий создатель образа «хищника» летел в Японию и делал концептуальные наброски инопланетянина. Вместе с ним в самолёте летел Джеймс Кэмерон. Они разговорились о монстре, его повадках и характере. И Кэмерон предложил в образ инопланетянина вписать, мандибулы – верхние челюсти у членистоногих. Таким образом «Хищник» стал именно таким, каким мы его привыкли видеть на экране.

Разумеется, я подкорректировал эту историю, ибо людям этого времени о всяких Кэмеронах и полётах в Японию знать было совершенно не обязательно.

В моей интерпретации всё было несколько проще. Я летел из Еревана в Москву, после съёмок и в разговоре со своим другом Севой обсуждал тему животного мира Австралии. Вот тогда-то мой мозг и додумался до этих, прости Господи – мандибулах, или проще говоря – жвалах…

Однако сути это не меняло. Собравшиеся слушали меня и с интересом рассматривали рисунки. Дабы работать им было легче, решил внести два рацпредложения.

Во-первых, дабы они понимали, кого именно они будут конструировать, за пятнадцать минут рассказал им сценарий будущей картины. Второе же стимулирование было вполне обычным для меня в этом времени.

– Товарищи! Для того чтобы Вам работалось веселее, все вы сейчас получите небольшой аванс от меня, как от частного лица заинтересованного в скором и качественном выполнении заказа. После того, как вы сделаете костюм, я вам вновь, как частное лицо выдам ещё по некой сумме, которая будет больше, чем первая. Сейчас же прошу вас принять от меня по сто рублей.

Нужно ли говорить, что мой почин был воспринят с энтузиазмом? И нужно ли говорить, что когда я отвёл в сторону их главного, то всучил для поднятия того самого энтузиазма ему ещё четыреста рублей для личного пользования. И нужно ли говорить, что все присутствующие пообещали, что инопланетянин будет точно таким, как на рисунках.

Главный художник-кукольник же, посмотрел на меня как на психа и, быстро убрав достаточно большие деньги в карман фартука, заверил, что первичный заказ – не раскрашенный костюм монстра, в который возможно будет вносить некоторые изменения, будет выполнен в срок – то есть через две недели.