Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 23
Гастроль

А с приходом утра моя армейская служба кардинально изменилась. Так как всем командирам наше выступление очень понравилось, было принято решение, нам выступить на свадьбе дочери нового интенданта – завхоза воинской части.

Отказываться от выступления мы, разумеется, не собирались, а потому вечером этого дня уже направились в Мурманск.

Про события той страшной и фактически в какой-то мере «Варфоломеевской ночи», что произошла в нашей военной части, все мои коллеги, в дороге, в общем-то, помалкивали, и с расспросами не приставали. Однако нет-нет, да случалось пару раз, что кто-то из ребят пытался выведать у меня, правду про те события. Но я, услышав наводящие вопросы, и понимая, куда такие разговоры ведут, моментально делал не понимающее лицо, говорил, что я не в курсе, и что им лучше со своими вопросами обратится к старослужащему по имени Шпыня. Он, мол, более в теме и может на пальцах объяснить, что к чему.

Кстати говоря, Шпыня был одним из немногих дедов, кто в ту ночь не пострадал, ибо пострадал ранее, и в момент эпической битвы дедов с «белым братством» находился в казарме, жалея себя и свои кисти рук.

Вообще, по слухам, всю эту шатью-братью, которую я перебил у рощи и у казарм, вроде бы было уже решено, после их выздоровления, раскидать кого куда. Кому-то из них должно было посчастливиться отправиться в другие, более северные гарнизоны, для прохождения дальнейшей воинской службы. Кого-то должны были комиссовать по инвалидности. А кое-кого отправить в дисбат и даже в тюрьму. Уже давно (более двух дней) ходил слух, что главный виновник Горкин, и два его ближайших подельника, уже переведены в тюремную больницу, и дескать, после того как они немного оклемаются, начнётся не только индивидуальное следствие, но и суд. А там, мол, и до тюрьмы один шаг. Некоторые даже утверждали, что, дескать, за организацию банды им могут дать чуть ли не по пятнадцать лет.

Не знаю, правдой эти истории были или вымыслом, но то, что в нашей части этой мерзости точно больше не будет, это уже было фактически фактом, который не мог не радовать.

Свадьба происходила в одном из ресторанов города Мурманска и кроме нашего оркестра в торжествах принимала участие местная группа, репертуар которой полностью состоял из «моих» (Васина) песен.

Я особо не вылезал вперёд и не выпендривался, решив примерить на себя шкуру обычного штатного музыканта – пианиста. Что без труда и делал, абсолютно не выделяясь из коллектива и во всём соглашаясь с дирижером оркестра.

После выступления нас очень плотно покормили. Молодожёнам, гостям и начальству наше выступление понравилось, и они нас отблагодарили не только аплодисментами, но и корзинами с едой, которые нам выдали по отъезду в часть. Ящики вина, то ли к счастью, то ли, к сожалению, нам никто не поставил, а вот различной снеди было завались!

Своей гигантской порцией по возвращению в казарму я, естественно, поделился со своим взводом, распределив еду по равным порциям. Себе ничего, кроме пары яблок, не оставил. Во-первых, я был сыт. А во-вторых, меня, как и всех членов оркестра накормили, чуть ли не как на убой.

Впрочем, справедливости ради, нужно сказать, что солдаты в гарнизоне питались в столовой вполне прилично. Возможно, отменной едой командиры хотели хоть как-то реабилитироваться за прошлые проколы с дисциплиной. Не знаю. Но из песни слов не выкинешь – кормить в столовой части стали хорошо. Это не могло не радовать и не вселять надежду на то, что всё плохое забудется и впереди нас ждёт только спокойная служба.

Ну, а на следующий день, прямо с утра наш оркестр обрадовали другой новостью.

– Товарищи младшие офицеры, старшины, сержанты и солдаты, командование нашей части поручает вам важную миссию – сейчас вы позавтракаете, и вам даётся один час на сборы. После этого мы отправляемся к морю – в Челюскино. Там, как, наверное, многие из вас знают, стоит воинская часть. К обеду туда доберёмся, вы отдохнете, и вечером состоится ваше выступление. Ночью обратно не поедем. Заночуем там. А завтра отправимся обратно, – сообщил нам замполит лично, после чего добавил: – Я поеду с вами.

– Гастроли? – обрадовано уточнил Лёвин.

– Можно сказать и так. Вы же помните, что прошлый командир части создавал ваш оркестр именно с целью гастролей. И хотя сам он сидит в СИЗО, и вскоре отправится по этапу, благая его цель не должна кануть в Лету. Материал вы знаете на отлично. Напевы Кравцова исполнять не будем – это я запрещаю! А в остальном, у вас начинается период разъездов. Кто-то против?

Хорошая кормёжка, никакой муштры, фактически вольная жизнь, а тут ещё и осень на носу. А что такое для солдат и студентов осень? Правильно – помощь колхозам и совхозам в сборе урожая. А это в свою очередь ручной физический труд, грязь на сапогах, дожди и самогоноварение. Поэтому лично мы к такому виду солдатской службы не особо стремились. Другое дело наш нынешний образ жизни – всегда чистые, причёсанные, в тепле и сытости. Ну, разве это не счастье? Разве кто-то из солдат когда-нибудь смог бы отказаться именно от такой воинской службы и поменять её на колхоз?

Вот и мы дураками не были. Поэтому чётко и однозначно ответили все хором: «Никак нет!»

В положенное время погрузились в оранжевый ПАЗик, и отправились в путь. Часа через три езды по просёлочным дорогам показалось море. А ещё минут через тридцать мы увидели стоящие возле пирса корабли.

– Может быть, устроим концерт на каком-нибудь линкоре? – предложил я, вглядываясь в бескрайнюю водяную гладь.

– Нет, Кравцов, тут линкоров. Да и вообще боевых кораблей нет, – пояснил замполит, который поехал с нами в автобусе, не став эксплуатировать служебный УАЗ.

– Как же нет, когда есть⁈ Вон они! Их там штук пять стоит возле пирсов, – заметил барабанщик.

– Один из них вроде бы даже миноносец. Я такие в журнале видел, – проинформировал нас гитарист.

– Вот именно что в журнале! – согласился с ним замполит. – Это старые корабли. Они уже своё отслужили. Тут с них снимают вооружение и отправляют в Архангельск на утилизацию.

– Жаль! Стать капитаном настоящего военного крейсера – хрустальная мечта моего детства. Однажды я уже недолго был капитаном одного лайнера, бороздившего морские просторы, – решил я открыть часть своей биографии, – но вот боевого корабля, бывать не приходилось.

– Ой, брехун ты, Кравцов, – засмеялся Лёвин, а затем выдал пророческие слова: – А вообще, какие твои годы. Было бы желание, а остальное всё сбудется. Будешь и ты капитаном военного корабля! Капитан Кравцов – звучит⁈

Весь салон автобуса засмеялся.

– Ну да, смешно, – присоединился к ним я.

Знали бы мы все, что сказанные слова окажутся точными, отправили бы нашего дирижёра участвовать в передачу про экстрасенсов…

Воинская часть, в которой стояли моряки, встретила нас довольно радушно. Матросам и морским пехотинцам наше выступление понравилось, и они выражали это криками «браво» и просьбами сыграть что-нибудь на бис. Когда вся программа была проиграна чуть ли не два раза, ко мне подошёл замполит и попросил сыграть «песню», только без слов.

– Командир части – капитан первого ранга, обожает классику. Можешь сыграть что-нибудь из Бурштейна, что ты играл в нашем ДК? Только не своё – монгольское. И не пой!

– Хорошо, – ответил я и, когда меня объявили, сыграл не плохую музыкальную тему из книги про Гришу Ротора.

Стоит ли говорить, что столь приятная и красивая музыка была встречена слушателями с восторгом.

https://www.youtube.com/watch?v=jTPXwbDtIpA&t=25s Harry Potter – Hedwig’s Theme

По окончании концерта поужинали, и наш коллектив развели по специально отведённым для нас комнатам первого этажа, каждая из которых была рассчитана на троих человек.

Можно сказать, оказали радушное гостеприимство, ведь спать в комнате намного уютней, нежели чем в казарме. Да и к тому же, такой подход практически исключал какое-либо возможное общение с матросами и морскими пехотинцами, а значит, уменьшал и потенциально скандальную ситуацию – в том числе и с местной дедовщиной.

– Эх, сейчас бы махнуть, граммов этак сто, – произнёс барабанщик, являющийся моим первым соседом.

– Это точно. Я бы тоже не отказался, – вздохнул гитарист, который был вторым соседом.

– Но облом, – разбирая свою кровать, продолжил жаловаться на судьбу-злодейку ударник. – Скупые на магарыч оказались матросики. Мы им музыку, а они даже пол-литра не поставили.

Я не стал вступать в разговоры. Побухали бы – хорошо, а не побухали – ещё лучше. Сейчас я был слишком вымотан, чтобы хотеть что-либо кроме сна. Да что там говорить, мы все были уставшими. Поэтому особо засиживаться не стали. Умылись, разделись и собрались ложиться спать.

Но не успели выключить свет, как неожиданно окно, ведущее к нам в комнату, открылось, и в него влез матрос в форме.

– Здорова, пехтура. Гостей встречайте! – прошептал он, перемахнув через подоконник.

За первым матросом, который спрыгнул на пол, в окно влез второй. У него был за плечами солдатский вещмешок.

За вторым в окно больше никто не полез, из чего мы сделали вывод, что незваных гостей всего двое.

«Это они драться, что ль, прилезли? Ну-ну», – удивился я, встав с кровати и стряхнул от напряжения руки.

Но, к счастью, драка не последовала. Всё оказалось куда прозаичнее и более приятно. Пробравшиеся к нам матросы просто оказались фанатами музыки. Им настолько сильно понравилось наше творчество, что они решили забраться к нам и поблагодарить музыкантов лично. Ну, а что б благодарность была более весомая, притащили с собой флягу спирта.

– И это всё? Чего там пить-то? – хмыкнул барабанщик, забыв, что дарёному коню в зубы не смотрят.

– Нет, конечно. У нас ещё есть. Так что не волнуйся, эту гастроль ты не забудешь долго, – пообещал матрос с подходящим для своего вида прозвищем Хомяк и вытащил ещё одну фляжку.

– О! Другое дело!

– А-то! Так, что, товарищи музыканты, давайте по сто грамм за знакомство. И вот рыба на закуску, а что останется, себе возьмёте. Мы моряки – себе ещё наловим, а вы сухопутные осьминоги подкормитесь хоть чуток от щедрот морских.

Тост прозвучал, и мы с удовольствием выпили. А почему бы и нет? Компания попалась хорошая. Концерт мы провели не плохой. Так почему же, после трудового рабочего дня не расслабится?

* * *

Интерлюдия

Часом ранее. Склад возле пирса

– Ну, что скажешь, Хомяк? – спросил своего друга матрос по прозвищу Борсик.

– Не знаю, брателла, что и сказать. Не мог этот дохлик столько народа перебить. Так что, ошибся Горкин, и написал полную фигню. Видел же, как этот Кравцов на пианино шпарит⁈ У него пальцы музыкальные. Такие не могут быть у боксёров. У них же все руки поломаны.

– Согласен. Походу дружков наших кто-то другой оприходовал, а они стрелки на этого салагу перевели.

– По ходу – да. И что будем делать? Будем наказывать? Вроде просили помочь.

– Мало ли что просили, – поморщился старший матрос. – Мы этого Гору – неудачника с тобой же толком не знаем. Всего пяток раз бухали вместе, когда на танцах пересекались. Так что никто он нам, чтобы просить такое. Не будем мы никого спаивать, похищать и избивать. Нафиг нам это не надо. Это уголовка в чистом виде. Так что нам оно без надобности. Ему надо, пусть сам разбирается, как оклемается.

– Так-то оно так, – согласился с ним его друг, – только Кравцов этот, лично мне всё равно не нравится. Высокомерно держится. Сразу видно из Москвы или из Ленинграда. Ненавижу таких!

– Я тоже не люблю, – разливая оставшийся спирт по стаканам, произнёс Борсик. Выпил и неожиданно предложил: – Может быть, тогда просто комедию сделаем? Чтобы проучить этого столичного мажора?

– Что предлагаешь? – закусывая грушей, спросил Хомяк.

– Есть одно предложение, – улыбнулся Борсик и, хитро прищурившись, продолжил: – Думаю, можно салабона за жабры взять. Так мы и Горе как бы поможем, и должен он нам будет.

– А конкретней?

– Для начала, мы его споим. Он музыкант, они никто пить не умеют. После двух рюмок спирта упадёт.

– Гм, ну, хорошо. Вот он вырубится. А дальше? – разливая поинтересовался Хомяк.

– После того как он будет пьяный в лёжку, мы его заснимем на фотоаппарат, как валяется. А потом…

– Шантажировать! Ха, молодчина – голова!

– А-то! Часть солдатской зарплаты нам отдавать будет, – довольно улыбнулся матрос и добавил детали: – Спиртяги раздобудем в медчасти, а фотик у Краснянского одолжим.

На том и порешили.

Конец интерлюдии

* * *

Пляж. Саша

Третью флягу мы закончили распивать на пляже возле моря, так как около получаса назад нас внезапно потянуло на природу.

Стоя на берегу, по колено в солёной воде, я внезапно и со всей ясностью понял, как мне не хватает адмиральских погон и своей, собственно, девяноста шести пушечной каравеллы!

Расталкивая лежащих солдат (две штуки) и матросов (тоже две штуки), которые устали от безумной ночи и прилегли под каким-то кустом, я показывал им на, стоящие у причала во тьме ночной, громадины кораблей и открывал свою душу, описывая в деталях, как я мог бы браво командовать целой эскадрой, бороздящей морские просторы.

Моим маловразумительным доводам, они отчего-то не верили, возражая на них недовольным храпом. Но я не сдавался, а всё продолжал и продолжал рассказывать им, о том, как круто быть адмиралом или на худой конец генералом.

Через какое-то время все мы в общем, и я, в частности, поняли, что меня совершенно не слушают и не слышат, а потому бросил эту абсолютно бесперспективную затею, расстроился, и пообещав доказать всем и каждому, что могу быть тем, кем захочу, пошёл навстречу судьбе.

Своего адмирала ждал флот!

Глава 24
Поиск

Полковник КГБ СССР, которого вновь призвали на службу и восстановили в звании, несколько раз перечитал пришедшую телеграмму, и, в который уже раз, ничего из прочитанного текста так и не понял.

Послание было ответом на розыскное письмо о поиске Васина. И оно было мягко говоря – странным.

Впрочем, как и вся эта трагическая история, в которую невольно попал полковник КГБ СССР Михаил Алексеевич Кравцов, назначенный ответственным за розыскные мероприятия со стороны Комитета Государственной Безопасности. Такой сомнительной чести его удостоили за то, что он, по словам начальства, с Васиным был знаком почти год и должен был знать его лучше, чем кто-либо. Вот и пришлось Михаилу Алексеевичу не только вновь надеть погоны, но и руководить поисками внезапно пропавшего протеже, которого он уже давно считал своим то ли сыном, то ли внуком. Да, отвязным, да, вредным, да вспыльчивым и высокомерным, да, иногда заносчивым и неразумным, всё это – да. Но в то же время, он был своим, веселым, умным, отзывчивым и очень добрым.

Полковник всегда хотел, чтобы у него был такой сын. Но судьба детей ему не дала, поэтому к Васину он давно прикипел всей душой и питал самые тёплые чувства. А потому и известие о его внезапной пропаже вывело Кравцова из себя. Целыми днями он буквально рвал и метал, нагружая работой сотни сотрудников, которые вновь и вновь вместе с приданными к спецгруппе военными переворачивали не только архивы военкомата, но и командировались в различные воинские части. То есть туда, куда, с некоторой вероятностью, Васина могли бы увезти из сборного пункта.

Но, к сожалению, все эти потуги были тщетными. В какую бы воинскую часть, куда до этого поступали на службу призывники из Москвы и Московской области, ни подавался запрос, нигде Александра Сергеевича Васина не было. Как в воду канул.

Прошла уже вторая неделя, а результат отсутствовал от слова – совсем.

И вот неожиданно на запрос пришла телефонограмма со странным содержанием. Так как операцией по розыску со стороны КГБ СССР руководил непосредственно Кравцов, то именно ему принесли полный текст ответа.

В телеграмме, кроме обычной за последние дни информации о том, что Васина в воинских частях Мурманской области точно так же, как до этого в некоторых других областях, не обнаружено, была непонятная дополнительная информация.

Капитан военной прокуратуры доводил до сведения полковника, что Иннокентий Михайлович Кравцов проходит службу, как положено. А также участвует в самодеятельности и стоит на хорошем счету у замполита воинской части.

Также неизвестный капитан сообщал, что призывник Петров лежит в больнице, где ему оказывается квалифицированная медицинская помощь. И в ближайшее время Петрова переведут в Москву, где он продолжит лечение.

Полученная информация была крайне удивительна и аномально непонятна.

Однако, ещё большую удивительную чехарду в это дело внёс генерал-майор Петров, который курировал поиски Васина по линии Министерства обороны СССР. Он позвонил и поинтересовался, служит ли сын Кравцова в Мурманске?

– Нет. У меня вообще нет сыновей, – ответил полковник КГБ, умолчав о том, что и дочерей у него тоже нет.

– Понял. Значит, однофамилец? – хмыкнул собеседник.

В этот момент Кравцов догадался, что военные тоже получили точно такую же телеграмму, что и он.

Уточнив этот момент и, отметив, что в прогнозе не ошибся, поинтересовался у собеседника:

– Товарищ генерал, а тот, что в запросе упомянут, как Петров, это не твой, случаем, родственник?

– Мой, – вздохнул генерал-майор. – Сын от первого брака. Обижен он на меня крепко за то, что я с его матерью развёлся. Вот ушёл в армию и даже меня в известность не поставили. Только сегодня узнал, когда бывшая позвонила. Ей из Мурманска сообщили, что сын в больнице. Вот она в слезах мне и набрала. Так что, тот, кто в больнице – это мой. Хотел было сейчас туда лететь, а уже оказывается, его сюда самолётом везут. Так что здесь лечиться будет, в госпитале Бурденко.

– Хорошо. У нас тут замечательные врачи. Непременно поставят на ноги, – посочувствовал Кравцов.

– Будем надеяться, – вздохнул генерал и на всякий случай уточнил: – А тот, Иннокентий который, точно не твой? Отчество-то у него подходящее – Михайлович. А ты – Михаил. Так что вроде бы всё сходится. Так не твой?

– Да не мой, не мой. Нет у меня сыновей, – вновь не став говорить о том, что нет и дочерей, произнёс одинокий полковник Кравцов.

– Тогда, значит, действительно однофамилец попался, – вздохнул генерал и дал отбой: – На связи!

Кравцов повесил трубку, ещё раз пробежал глазами телефонограмму и вновь подумал про непонятно куда девшегося то ли сына, то ли внука, то ли Васю.

А через пять часов генерал-майор Петров вновь позвонил Кравцову.

– Знаешь что, полковник, тут мне сын рассказал, как там под Мурманском всё дело было. Выводы по этой теме нам ещё предстоит сделать, но я тут вот какой информацией хочу с тобой поделиться. Дело в том, что сына там защищал твой однофамилец, который тоже только прибыл в часть с последним призывом. Как ты понимаешь, это тот новобранец, которого в телеграмме указали как Кравцов. Так вот, тот Кравцов легко осилил семерых здоровых солдат, которые собирались устроить там бесчинства над новичками. И, представляешь, он их всех побил! Но это ещё не всё! Говорят, потом, эти обормоты подбили на помощь ещё старослужащих и решили поквитаться. Так вот, тот Кравцов и их всех отметелил. А было их, говорят, ни много ни мало, а под шестьдесят человек. Всех отлупил. Да непросто отлупил, а вроде бы даже перекалечил. Прям терминатор, а не однофамилец.

– Если это правда, то тот Кравцов обладает серьёзными физическими данными. Надо бы к парнишке присмотреться. Такие на дороге не валяются, – согласился с ним настоящий Кравцов.

– Присмотримся. Это никуда не денется. А знаешь что ещё интересное в той истории? Оказывается тот Кравцов, очень хорошо песни поёт и играет на разных музыкальных инструментах, – произнёс генерал.

– Это сын твой сам видел? – в предчувствии откровения прошептал полковник.

– Нет, ему в больнице рассказали следователи. Да и слухами там земля полнится. Многие были на концерте и рассказывают об этом.

– А что, тот новобранец Кравцов уже там концерты даёт⁈

– Даёт, – подтвердил генерал-майор. – Но не отдельно выступает, а в составе оркестра.

– А у него уже и оркестр есть⁈

– Прошаренный парнишка, не правда ли? Никого тебе не напоминает?

– Ты тоже думаешь, что это он?

– Почти уверен, – отрезал Петров. – Я как только информацию узнал, дал указание искать призывников по фамилии Кравцов, которых призывали две недели назад из Москвы и Московской области. Но это, как ты понимаешь, долгая канитель будет…

– Вылетаю первым же рейсом! – тут же произнёс настоящий Кравцов.

– Специальный рейс будет готов к вылету через два с половиной часа. Вылет с аэродрома подмосковного Быково. Я сам не смогу пока вылететь, но буду на связи. Как доберёшься на место, узнаешь обстановку, сразу докладывай!

– Есть! – коротко ответил полковник и, бросив трубку, посмотрел в окно.

А за ним была полная таинственная неизвестность…

«Кравцов или Васин? Васин или Кравцов?» – вертелось в голове у комитетчика, пока он на приданной ему в личное пользование служебной «Волге» мчался в аэропорт.

Не отпускали его эти мысли и в полёте. Не хотели они покидать его и тогда, когда, прилетев в Мурманск, он был встречен сотрудниками местного военкомата и на «буханке» ехал в пехотную часть, где и проходил службу загадочный Кравцов. Пламенное желание ответить на вопрос: кто такой Кравцов, буквально захватило Кравцова целиком и полностью. Он предвкушал эту встречу. Он жил ей. Он считал мгновения, когда сможет узнать: Ху ис мистер Кравцов?

И вот тревожная дорога подошла к концу. Ворота военной части распахнулись. До разгадки тайны остались считанные мгновения.

Но, как известно, о мгновениях нельзя думать с высока! Эта гениальная истина, раскрытая в песне к многосерийному телевизионному фильму «Семнадцать мгновений весны», сейчас сыграло с полковником злую шутку.

Даже невозможно себе представить, каково было его удивление, когда он в разговоре с заикающимся командиром части узнал что его однофамилец уехал в соседнюю воинскую часть на гастроли. И не только уехал, но ещё и пропал там.

– Нигде его найти не могут…

– Как это может быть? – не понял КГБэшник.

– Я деталей пока не знаю. Хотел лично поехать и всё узнать. Но мне позвонили из города. Сказали, что Вы приедете. Пришлось ждать Вас, – затараторил полковник Зайцев. – Я, понимаете ли, только два дня назад эту воинскую часть возглавил. И вот, на тебе, уже ЧП.

– Н-да, – задумчиво произнёс Кравцов, почесав бороду. – И какие действия Вы намеренны предпринять?

– Для начала, необходимо не откладывая поехать туда. На месте посмотреть. Если Вам угодно, то давайте поедем вместе. И уже там разберемся, куда пропал ваш родственник, товарищ Кравцов.

При этих словах КГБшник поморщился, вспомнив о том, что родственников призывного возраста у него нет и поправил собеседника:

– Не родственник он, а однофамилец. Но, тем не менее, мне на него очень хочется взглянуть.

– Обязательно найдем, и посмотрите, – заверил его командир части.

– Будем надеяться, – вздохнул комитетчик и попросил: – А пока не могли бы Вы позвонить кадровикам и попросить их принести личное дело новобранца Иннокентия Михайловича Кравцова.

Всю дорогу по пути к морякам, Кравцова терзали сомнения. Да, по всем косвенным признакам, таким как: немыслимая физическая сила, чрезмерное остроумие, способность спорить и выигрывать споры у собеседников, слишком вольная манера общения, умение держаться на равных со старшими по званию, гениальность в сочинении музыки и умении её исполнять, всё это говорило, что за таинственным Кравцовым скрывается не менее таинственный Васин. Но вот фотография из личного дела, говорила о том, что этот юноша никакого отношения к пропавшему подопечному не имеет. Совсем другие черты лица. Другой нос, другие глаза, более оттопыренные уши и тонкие губы. Даже первого, мимолётного взгляда, Михаилу Алексеевичу хватило, чтобы уверенно сказать – на фото не Васин.

«Тогда кто? Ещё один гений? Очень может быть! Русская земля всегда славилась своими сынами. Так почему бы ей не родить ещё одного Васина⁈», – раздумывал полковник, глядя в окно, а в душе прекрасно отдавал себе отчёт, что таких, как милый и добрый Вася, ни на Земле, ни в её окрестностях не было, нет, и быть не может, ибо такой он только один!