Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 9

Вернулся через пять минут расстроенный.

– Чего? – не понял Кравцов.

– Говорят, что доставка расписана на две недели вперёд. В ближайшее время, когда они смогут доставить груз – двадцатое декабря. Обойдётся всё в двадцать пять рублей, так как везти им нужно будет в Подмосковье.

– И почему ты расстроился? Денег нет? Так я видел, что у тебя их полные карманы.

– Да деньги есть. Это не проблема. Я хотел их, гм, подмаслить. Но там народа много толпится. Не получилось в общем. Давай ждать, – произнёс я и прислонился спиной к стене.

– Ну так оформи всё на двадцатое, – резонно заметил тот, засунув руки в карманы брюк. – Сколько мы тут будем ждать? Оформи и они привезут. Какая разница?

– Что значит «какая разница»? – возмутился потенциальный взяткодатель. – Во-первых, это должен был быть для бабушки сюрприз.

– А во-вторых?

– А во-вторых у меня там чёрно-белый ящик по имени «Чайка» стоит. Хоть и не очень древний, но показывающий мягко говоря: не очень! Ты чего, хочешь, чтобы я глаза портил?

– Ха, – усмехнулся тот, – глаза он портить будет, видите ли… Да если хочешь знать, полстраны смотрят чёрно-белое изображение по телевидению и ничего. А тебе, вишь ли, для зрения плохо. Отделяешься ты от нашего трудового общества, Васин. Плохо это!

– Издеваешься, – констатировал я и неожиданно для нас обоих предложил мысль, пришедшую мне в голову только что: – Товарищ Кравцов, а почему бы Вам не воспользоваться служебным положением?

Через час следуя на «Волге» за покупкой, лежащей в грузовике «ГАЗ-53А» мы уже подъезжали к городу Бронницы, от которого до моей деревни Ключено было рукой подать – чуть более десяти километров по бетонке.

В магазине Кравцов нужно сказать сдался не сразу. Может кобенился, может издевался, а может действительно считал, что пользоваться без нужды «ксивой» нельзя. Я ему приводил доводы «за», он их рассматривал и обоснованно отвергал их. Через некоторое время мне это надоело, и я, возможно, расстроенный, что взятку никому не дал, решил пойти на шантаж, сказав, что поехал в Останкино – домой. Этим незамысловатым предложением я моментально сломал полковнику волю к сопротивлению и тот угрюмо побрёл шугать местный персонал своей красненькой корочкой, на обложке которой золотом красовался герб страны и семь магических букв – «КГБ СССР».

Бабушка, увидев, что к дому подъехали сразу два автомобиля, выглянула в окно. А через минуту, надев пуховый платок и застёгивая пальто, вышла на крыльцо. Увидев меня, удивлённо «ахнула» и со словами: – Ой! Саша! Я сейчас, – ступая по припорошённой снегом дорожке, пошла открывать нам калитку.

Первым делом показал двум приданным к машине грузчикам место куда поставить телевизор и, дав им каждому по три рубля за помощь, отправился к «Волге» за находившимися там сумками.

– Слушай, Васин, а зачем ты столько набрал? Ты же здесь ненадолго, – резонно заметил комитетчик, провожая взглядом уезжающий грузовик. – У тебя же гастроли скоро.

Я поморщился от перспектив, достал с заднего сиденья автомобиля две сетки-авоськи с продуктами и ответил: – Ну так, бабушке останется. В магазин лишний раз ходить ей не надо будет. Всё впрок. Да и вообще, тут в деревенском магазине выбор не велик, а в город ездить неудобно. Автобусы по времени ходят. А сейчас зима, утренние и вечерние рейсы ходят по расписанию, ибо народ на работу и с работы ездит, а вот дневные иногда могут и отменить, вероятно, в целях экономии. Зимой в деревне народа мало, поэтому автобусы часто вообще пустые ездят.

– Да зачем тебе автобусы-то? Ты ж у нас парень богатый. «Тыщи» заколачиваешь. Так что можешь позволить себе такси нанять, за хлебом съездить.

– «Наши люди в булочную на такси не ездят», – ответил я монументальной фразой из к/ф «Бриллиантовая рука» и понёс продукты к дому.

Но полковник не сдавался, а, взяв из багажника сумки с моими вещами, пошёл следом.

– Ну тогда бегом всегда можешь сбегать. Ты ж говорят любишь бегать. Так что встал пораньше и… – брюзжал гэбист не отставая.

– «И» – не получится. Нет тротуарной дороги на протяжении всего пути до города. А где есть, то её зимой не чистят. А по главной трассе бежать опасно. Особенно зимой. Машины носятся. Запросто сбить могут, – ответил я и, зайдя в терраску, спросил: – Ну ты как, останешься обедать?

Тот поблагодарил за предложение, но отказался. Выпил из ковшика колодезной воды, сказал, что приедет за мной днём девятого числа.

Вышли на улицу. Там он пожелал мне хорошо отдохнуть и набраться сил, а мы с бабушкой, в свою очередь, пожелали ему хорошего пути. Попрощались. Он сел в машину, пару раз просигналил, махнул рукой и уехал.

Мы же помахали ему вслед, закрыли калитку на засов, пошли в дом. Поднявшись на крыльцо, обернулся, осмотрел засыпанные снегом окрестности и, заметив шедший из трубы дым у соседей напротив, спросил: – А чего дядя Лёша Митрохин на зиму здесь что ль остался?

– Да нет. Это его племянник с другом тут решили отпуск провести, – пояснила бабушка и мы прошли из терраски в основной дом.

– Племянник? У него же племянница – Зойка, – вспомнил я. – Что-то не припомню я у дяди Лёши никакого племянника.

– А это от сводного брата жены, – пояснила бабушка межродственные связи древнейшего Дома Митрохиных, чьи цвета ни один Брандон Старк никогда бы не угадал. И на самом деле сруб был, нужно сказать, покрашен странно – фактически всеми цветами радуги. Причина этому была до банальности проста. Дядя Лёша работал в строительно-монтажном управлении сварщиком и, само собой, тащил, ненужные этому СМУ, излишки домой. Была зелёная краска, бралась она, была красная, и это не беда, тоже сойдёт. Сосед жил по принципу: «В хозяйстве всё пригодится». А посему, что можно было утащить домой, то, естественно, вмиг утаскивалось, после чего из города переправлялось в деревню. Красился дом теми красками, что были, поэтому не было ничего удивительного в том, что все стены были покрашены разными цветами.

– А откуда ты знаешь, что это племянник? Может бездомные какие в дом забрались? – поинтересовался я, глядя на «радугу».

– Да нет. Что ты. Откуда тут бездомным-то взяться. Солидные мужчины. Сегодня с самого утра приехали. Увидели, что у меня свет горит и зашли. Ты же знаешь – я рано просыпаюсь. Вот они и зашли поздороваться. Подтянутые. В костюмах, – поставив на плиту чайник, сообщила бабушка. – На машине на зелёной приехали. Долго снег расчищали, – продолжала она. – Я им лопату для уборки снега давала. Они расчистили и вернули. Машину за забор поставили и стали вещи в дом носить.

– Понятно, – произнёс я и принялся разбирать сумки, освобождая их от продуктов, что привёз.

Разобрав, приволок телевизор из терраски в дом. Вытащил из коробки и поинтересовавшись мнением, снял «Чайку» и напрягшись поставил новый аппарат на его новое место – на тумбочку в углу комнаты.

– Ну как? – спросил, разглядывая ящик исполинских размеров.

– Саша, но зачем? Это же дорого. И потом, вы же домой хотели такой купить. Деньги копили? Зачем же вы потратили их и купили сюда? Мне и тот что стоял нравился, – разволновалось бабушка. – Машину ради этого гнали. Денег поди гору потратили. Зачем?

– Так надо, бабуль, – погладил рукой лакированную боковину исполина, – зима, как ты знаешь, близко, и даже можно сказать настала. Огородом зимой ты не занимаешься. Лапти и корзинки не плетёшь. А больше вроде в деревне зимой и делать особо нечего. Снег почистить до калитки, дров в печку подкинуть, вот собственно и все дела. Поэтому время на отдых есть. И его можно провести в своё удовольствие, например, посмотреть цветной телевизор! Смотри какой экран здоровый! Всё видно будет, – и тут вспомнил немаловажный факт: – Только знаешь, давай-ка я его пока, пожалуй, сниму. Пусть постоит в сторонке, посохнет. А то он с мороза и включать его сейчас нельзя. Там конденсат может внутри корпуса образоваться. Замкнёт ещё, потом чинить его по гарантии надо будет. Нам это ни к чему. Так что пусть пока отдохнёт, а мы с тобой тем временем посмотрим старый телик.

Поставил всё как было до, помыл руки, переоделся и сел за стол.

Бабушка подала обед, и я с удовольствием приступил к куриному супу с лапшой. Бабушка есть не хотела, а налила себе чаю, села напротив меня и стала расспрашивать о наших московских делах.

Я ел и рассказывал ей о съёмках фильма, о премьере, о музыке и о том, что вскоре уезжаю с мамой в ГДР. Бабушка восхищённо охала, удивлялась, а когда услышала, что я заработал десять тысяч за съёмки, сначала не поверила, а потом разразилась тирадой, хваля меня и мою маму – её дочь, которая воспитала такого замечательного сына. Я же возвращал комплименты и в ответ говорил, что в моём воспитании немалая доля заслуг принадлежит ей. И нужно сказать, что это было чистой правдой, ведь в той жизни именно бабушка воспитывала меня после того как мама погибла в автокатастрофе.

– Бабуль, а давай ты поедешь с нами? – предложил я, доев второе – котлеты с макаронами.

– Куда это? В Москву? – не поняла она.

– Нет. Не в Москву. Я был бы рад, чтобы ты приехала, а точнее сказать переехала к нам насовсем, но ты хочешь жить тут. Поэтому не будем возвращаться к этому. Я о другом хочу тебе сказать. Поехали с нами в командировку – в ГДР?

– Да ты что, Саша. Что ты придумал ещё, – запротестовала она и стала называть миллион причин, чтобы этого не делать. Причины эти все были не серьёзными, но я не стал напирать, решив вернуться к вдруг возникшей идее семейного вояжа через пару дней.

Поблагодарив за обед, решил помыть посуду. Но бабушка сразу же запротестовала и отогнала меня от таза, сказав, что сама всё вымоет. Пожал плечами и собрался было пойти в комнату, чтобы прилечь и отдохнуть часок-другой, но заметил в окне, что в калитку зашёл незнакомый мужчина, который выглядел как интеллигентный маньяк из низкопробных слешеров 90-х. Одет он был в костюмные брюки тёмно-синего цвета, валенки, бежевую дублёнку, норковую зимнюю шапку, а в руках держал топор.

– Ну ни *** себе! – выкрикнул я и схватил в одну руку, стоящую рядом с печкой кочергу, а в другую длинный столовый нож, больше похожий своими размерами на небольшой меч.

Глава 10

– Саша, ты что? Что случилось, – прошептала бабушка, наблюдая за моими приготовлениями к бою.

– Спокойно, бабуль. Ты отойди чуть к печке. Там какой-то мужик с топором в руках к нам идёт. Я его сейчас быстро вырублю, и мы его свяжем, гм… если он живой останется после этого, – обрисовал я картину будущего сражения. – А потом пойдём к Линёвым и вызовем оттуда милицию. У них, я помню, телефон проведён был. Так? – и не дожидаясь ответа: – У нас верёвка-то есть или мне его наглушняк валить?

– Да какая ещё верёвка? Что ты удумал-то? Кого ты там увидел-то? – прошептала она.

– Тихо. Он уже идёт, – прошептал великий воин.

И тут в дверь постучали.

– Скажи, пусть заходит, а сама к печке иди и стой там, – шёпотом скомандовал я и спрятался за шторками в чулане, откуда негромко шикнул: – Я его со спины долбану.

Бабушка посмотрела в окно и пригласила маньяка в дом, а затем, подойдя к чулану, отодвинула шторку, тем самым демаскировав меня и отобрав у меня нож с кочергой, и произнесла: – Саша, ты что делаешь? Не бойся! Это же сосед новый.

– Да ты чего, бабуль?! Какой нафиг сосед. Он с топором идёт. Отдай! А сама вон туда беги! – стал отбирать я своё импровизированное вооружение.

– Ну правильно, что с топором, – отвечает, намертво вцепившись, бабуля. – Это я им его дала. На время. Им дрова надо было для печки порубить. У них топор сломался.

В коридоре раздались шаги, дверь в дом распахнулась и в комнату, снимая шапку, зашёл тридцати – тридцатипятилетний усатый мужчина. Увидел меня и, поздоровавшись, протянул бабушке топор, при этом произнеся: – Большое спасибо. Вы нас очень выручили.

Тип был приветлив, улыбчив и чрезвычайно вежлив.

Бабушка, сказав: «Не за что» – принялась с ним беседовать, расспрашивая про то, как они устроились и не холодно ли у них, а я с подозрением смотрел на гостя, в разговор не вступал и размышлял, где я мог видеть этого усатого гражданина. Но сколько не морщил мозг, вспомнить так и не сумел.

Гость же тем временем крайне доброжелательно рассказывал бабушке об их быте и как они устроились, был приветлив и казалось совершенно не обращал внимание на меня. Однако я видел, что он нет-нет да бросит быстрый взгляд в мою сторону. Возможно, ему было не приятно, что я стою сбоку от него, а, возможно, он опасался кочерги, которую я положил рядом с собой на стол.

Поговорив минут пять, бабуля и новый, сосед закончили беседу ни о чём, и мужчина, попрощавшись, ушёл.

– Странный тип, – наблюдая как он выходит с нашего участка, сказал я и, взяв кочергу со стола, прислонил её к печке.

– Обычный инженер, – сказала бабушка и вновь принялась за посуду. – Чтой-то на тебя такое нашло? На людей стал кидаться?

– Не похож он на инженера.

– Это почему же?

– А потому, что взгляд у этого гражданина чрезмерно самоуверенный и цепкий, – пояснил я свою мысль и негромко добавил: – С таким взглядом в ЧК работать надо, а не инженерить.

Бабуля последней фразы не расслышала, а лишь пожала плечами. Я зевнул и, сказав, что пойду подремлю, чмокнул её в щёчку, направился к себе в комнату, чтобы наконец-то прилечь и обо всём хорошенько подумать.

А подумать, к слову сказать, было о чём. В результате того, что из Москвы я отъехал, можно сказать, впопыхах, хорошо и скрупулёзно подготовиться к данному вояжу, я, по большому счёту, не успел. А посему, допустил, как минимум, один прокол. Возможно, в дальнейшем я ещё найду какие-то косяки, но сейчас я видел только один.

Цель этой поездки была не только в том, чтобы отдохнуть и повидаться с любимым и родным человеком. Эти цели были важны, и я, естественно, собирался их достигнуть, что уже фактически и сделал. Но имелась и ещё одна важная цель пребывания здесь – написания сценария к картине, которую я решил попробовать снять. Мне нужен был оригинальный сценарий к фильму «Хищник». Сделать это я собирался точно так же, как сделал ранее со сценарием к фильму про робота. То есть взять, да переписать всё с планшета, после чего приступить к адаптации. Вот тут-то и выплыл неожиданный косяк, о котором я отчего-то ранее даже и не подумал.

А дело всё в том, что планшет необходимый мне для «работы» был спрятан в старой мельнице, которая в свою очередь находилась в заброшенной деревне в лесу. И до деревни той было километров восемь-десять. Если до зимы я мог бегом без проблем преодолеть эту дистанцию за час, то сейчас это сделать было крайне проблематично, ибо уже лежал снег. Шёл он почти каждый день уже две недели и сугробы были с половину человеческого роста. И это было в деревне. Можно было только догадываться, что там за сугробы были в лесу, однако дела это не меняло. Ясно было одно – без лыж мне там делать нечего.

Вовсю встал вопрос: где эти самые лыжи взять? Ответ был один: в городе. Получалось, что «хошь не хошь», а завтра поутру нужно ехать в город, иначе все мои планы пойдут коту под хвост. Нет, конечно, я мог бы сам написать сценарий основываясь на воспоминаниях о любимом фильме, но в том, что на выходе потом получился бы сверхкачественный продукт, я уверен абсолютно не был, ведь опыта у меня практически нет. Да и вообще, какой смысл рисковать, подвергая только начавшуюся карьеру риску, если можно купить в спортивном магазине лыжи и закрыть вопрос.

Встал и пошёл в большую комнату. Там, подойдя к висящему на стене зеркалу, посмотрел на отрывной календарь, рядом с которым на тетрадном листке было написано расписание автобусов.

В утренние часы автобусы начинали ходить с 5:15. Следующий был в 6:00, далее 7:05, а затем в 8:20, 10:30 и 11:50. Далее шли дневные и вечерние рейсы, которые мне были не интересны.

Стал вспоминать во сколько открывается спортивный магазин в городе? Пришёл к выводу, что уж никак не позже десяти. После чего, исходя из этого, сделал вывод, что ехать нужно на 10:30.

Приняв решение, вернулся к себе в комнату, лёг на свою родную кроватку, зевнул, поудобней поправил подушку и в блаженстве закрыл глаза, представляя каким выспавшимся и отдохнувшим я проснусь через пару часов. Ура! Да здравствует здоровый сон в экологически чистом деревенском доме!

– Хозяева?! Есть кто дома? Саша тут живёт? Саша! Ты тут? – тут же заорали на улице.

– Етить – колотить! – в негодовании ругнулся я и выглянул в окно. А выглянув обалдел.

У калитки стояло два хорошо одетых человека, которые несомненно были мне знакомы. Первый был певцом Мансуром Ташкенбаевым, а второй был его закадычным другом, которого звали Юрис Янсонс. Третьим в их компании был молодой человек, которого я не знал. Он стоял у автомобиля «Нива» и, наблюдая за происходящим, переминался с ноги на ногу.

– Во же б**! Принесло нелёгкую, – вновь выругался культурный мальчик и, вставая со столь уютной кровати, добавил: – Песец!!

Оделся потеплее, надев шапку-ушанку, ватные штаны, телогрейку и не снимая тапочки сунул ноги в валенки. Сказал бабушке: «Это ко мне» – и пошёл на улицу встречать абсолютно не званых гостей.

Собственно, что им от меня нужно я понял сразу же как только увидел их физиономии.

– Саша! Помогай! Без тебя никак! – поздоровавшись сразу же затараторил Ташкенбаев. – Нам срочно нужны шлягеры! Мне нужно несколько песен, а у Мариса хорошей композиции вообще нет! Саша, я знаю, ты последнее время был сильно занят на съёмках фильма. Он получился отличный! Мы тебя поздравляем! И если ты помнишь, я тебя не отвлекал и не тревожил. Но сейчас аврал! Ситуация такая, что мне не хватает двух песен, для того, чтобы пластинку выпустить. Точнее сказать они у меня есть, но они плохие. И музыка, и текст – всё сплошная халтура. Мне же нужно, чтобы они все были качественные. Чтобы точно слушателям понравились. Понимаешь?

– Погоди, – поморщился я. – Мы ж тебе сделали уже несколько песен. Ну, в смысле ту первую, что я тебе гм… и ещё две. Ты ж сказал, что тебе достаточно.

– Я думал, что хватит, но, записав альбом, понял, что некоторые песни на фоне твоих кажутся очень слабыми. Точнее сказать чрезмерно слабыми – никакими! Поэтому нужны ещё хотя бы две, – чуть подумал и добавил: – А лучше три.

– А лучше сто! – усмехнулся великий композитор. – Насколько я помню, новые песни на целый новый альбом, мы собирались начать записывать после того как выйдет старый. То есть в 1978 году. Так?

– Так, – кивнул тот, – но я ж тебе объясняю: у меня там проблема возникла. Песни кажутся откровенно слабыми. Понимаешь? Кажутся халтурой как в музыке, так и в стихах. Их не примет слушатель и обвинит меня, как человека не сумевшего их правильно подать и спеть.

– Ясненько, – хмыкнул я и повернулся к латышу: – А вы что хотели, товарищ Янсонс?

– Можно просто – Юрис, – сказал тот и, чуть замявшись, продолжил: – Саша, если Вы помните, то мы говорили о хотя бы одной хорошей и достойной песне для нашего певца.

– Во-первых, давайте на «ты». А во-вторых, я действительно помню, что мы говорили на эту тему, – не стал отрицать я, вспоминая разговор в моей квартире и напомнил: – Однако мы там не только об этом говорили. Помнится, что ещё там речь шла о моих почётных званиях. В памяти всплывают такие слова как: член союза писателей СССР, член союза композиторов СССР, – мечтательно зажмурил глаза и, обратив свой лик к небу, произнёс: – Хорошие были разговоры, – а потом посмотрел на просителя и жёстко добавил: – Жаль только, что всё это оказалось даже не фантастикой или фантазией, а просто словами.

– Я понимаю тебя, Саша, – кивнул латыш. – Но послушай меня. Дело оказалось чрезвычайно непростым!

– Ну да, ну да, – хмыкнул я с издёвкой, но Юрис не стал на это обращать никакого внимания, а продолжил говорить.

– Дело в том, что какие бы мы шаги по поводу тебя не предпринимали, всюду идёт противодействие. При упоминании твоей фамилии некоторые люди шарахаются. Нам точно удалось узнать, что есть директива, в которой говорится, что тебя категорически запрещено принимать в любые творческие сообщества. Поверь, мы не раз пробовали. И отовсюду получали отказ.

– Вот оно даже как, – задумался пионер, пытаясь понять кто это там шалит и наводит ненужный шухер. Спросил: – И откуда ветер дует?

– Из Министерства культуры, – тут же ошеломил меня Янсонс. – Прям с самого верха.

– Вообще песец! У них чего там, крыша что ль поехала? – обескураженно произнёс я, вспоминая, что в последнее время с «тройкой плюс» отношения были в высшей степени нормальные, если не сказать хорошие. И повода у них как-либо обижаться на меня практически не было. Если меж нами и возникали какие-то споры, то мы их всегда улаживали путём обсуждения. В бутылку никто не лез, и мы всегда искали и находили разумный компромисс. Так что же произошло?

– Ты не расстраивайся, – произнёс латыш. – Мы всё равно будем пробовать и рано или поздно твой вопрос решим. Сейчас же, пока такой возможности нет, я хочу предложить тебе деньги. Деньги за хорошую песню, с которой Марис сможет выступить на «Песне 1977».

– А разве она ещё не записана? – удивился я, вновь напомнив, что запись конкурса происходит, вроде бы в ноябре.

– В этом году всё по-другому, – сказал Ташкенбаев. – Её будут записывать двадцатого и двадцать первого декабря. А итоги подведут тридцать первого числа, на голубом огоньке за час до Нового года.

– Интересное решение, – согласился с идеей пионер.

– Вот поэтому у нас не так много времени, чтобы успеть раскрутить новые песни для меня и для Мариса, – продолжил пояснять Мансур тяжесть ситуации.

– Ладно, что вы хотите от меня, я понял. Что я хочу от Вас, вы также знаете, ибо деньги мне не нужны. Далее по срокам, – сказал я, решив прояснить ситуацию. – Возможно вы не знаете, но тут я отдыхаю чуть ли не по решению ЦК, поэтому обязан быть здесь ещё пять дней.

– Это очень долго, – прошептал Юрис мотая головой.

– Я не договорил, – стебанул пионер неорганизованные выкрики с мест некоторых неответственных товарищей. – Продолжим. Дело в том, что после отдыха меня сразу же посылают в командировку в ГДР. Насколько я понял она продлится несколько дней, – доброжелательно улыбнулся. – Ну а после этого я, вероятно, некоторое время буду свободен.

– Это провал, – сказал латыш, уставившись взглядом в снег под ногами. – За такой срок мы точно ничего не успеем…

– Саша, необходимо что-то придумать. Мне тоже медлить нельзя! Мою пластинку снимут с графика и отодвинут неизвестно на какой срок. Там очередь годами идёт! Нужно что-то сделать! Помоги! Прошу тебя! Мы оба, оба просим! Ты наша последняя надежда!

– Не знаю даже, что и сказать вам, милостивые государи, – хмыкнул я, посмотрел на них, вспомнил про лыжи и сжалившись произнёс: – Предлагайте.

Как и следовало ожидать меня моментально стали уговаривать на пару мгновений съездить на студию и быстренько там всё записать. Я говорил им о наложенном на меня табу: запрете покидать деревню, а они говорили, что никто ничего не заметит и мы враз обернёмся.

Не стал долго их мучить и ломаться, а, плюнув на отдых, решил помочь утопающим.

Сделал я это не потому, что обещал, и не потому, что люди таким образом становились мне должны, а потому, что в Москве, наверняка, подходящие лыжи можно будет купить без проблем. Так что плохого будет, если я и лыжи куплю и людям помогу, которые, я был в этом уверен, в долгу не останутся. Ведь пройдёт совсем немного времени, им снова понадобятся хиты, которые будет ждать слушатель.

Нет более жалкого зрелища чем исполнитель одной песни – одного хита, который однажды, когда-то, волею случая, ему посчастливилось спеть. В тот момент, момент радости и триумфа он, смотря на всех свысока и принимая поздравления и дорогие подарки, думал, что так будет в его жизни всегда. Он думал, что будет на коне вечно. Но прошла неделя, другая, третья и зрители попросили исполнителя спеть ещё что-нибудь такое же прекрасное и замечательное, что он пел до этого. И в этот момент исполнитель опустился с небес на землю. Он пробовал и так, и этак, он доказывал, что это не хуже и даже быть может лучше, чем та старая песня, но зрители и слушатели, уже давно позабыли его, переключившись на других исполнителей с другими хитами.

И вот спустя двадцать или даже тридцать лет старый и потрёпанный жизнью певец выползает на сцену и поёт всю ту же одну единственную песню, которая в его жизни была единственным шлягером, по которому его и запомнит история.

В общем даже не подозревая этого, товарищи подсаживались на хиты, и я был уверен в том, что больше с этой иглы они не слезут никогда.

В общем я согласился, поставив три условия: они меня кормят шашлыками, мы заезжаем в спортивный магазин и после записи они меня отвозят обратно сюда. Естественно, такие сверхвыгодные – щадящие условия были приняты на ура.

Сходил домой и объяснил всё бабушке, сказав, что приеду поздно ночью или завтра утром. Бабушка очень удивилась, что ко мне приезжают такие люди и предложила пригласить их в дом – выпить чая и отдохнуть с дороги. Однако я отверг такое гостеприимство бабули, сказав, что времени у нас нет и что мы очень спешим. Поинтересовался нужно ли что-нибудь купить в магазине и, услышав в ответ, что всё есть, пошёл к машине решив даже не переодеваться в цивильное.