Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 272 страниц)

Глава 8

В семь часов вечера мы с Севой заходили в студию. К моему удивлению и радости звукорежиссёр был уже навеселе. Я представил ему своего сопровождающего и попросил того воздержаться от дальнейших возлияний. Степан заверил меня, что всё будет нормально и запись пройдёт шикарно, однако видя его состояние верилось, в это с трудом.

– Ну, что готов? – спросил я пьянчугу.

– Естественно, – обиделся тот. – Тебя только жду. Вот, – он показал на тканевую сумку грязно-оранжевого цвета, – в магазин сходил, покушать немного купил.

– А вино было в комплекте с сух пайком?

– Да, это так, горло немного промочить. Работа-то ночная предстоит. Вот, чтобы не заснуть и купил пару бутылок, – недолго думая отмазался Степан.

– Ладно. Молодец! Мы тоже кое-что принесли, – проговорил великий музыкант и скомандовал своему «оруженосцу» выкладывать скарб из рюкзака на стол, предварительно этот стол застелив газетами, лежащими на спинки дивана.

– Это оставь, – негромко сказал я Севе убирая обратно в баул палку сухой колбасы, батон хлеба и две банки тушёнки. Увидев удивление друга неопределённо добавил: – Это тебе еще пригодится, – тем самым вероятно усилив его недоумение

Так как я собирался сегодня петь, то для этого мне был просто необходим «баф». Я под опешивший взгляд звукорежиссёра достал из своей сумки две бутылки вина и пояснив: – Это для голоса, – достал из сумки штопор и откупорил одну из них. Нда, вот такая вот дурацкая традиция сидит в голове и всё. Как говорил один знакомый тренер по боксу: «Кто не пьет, тот не пьёт». В моем же случае, эту поговорку можно было интерпретировать как: «кто не пьет, тот не поёт». Ну или что-то в этом роде…

* * *

Сева сел за пианино, а я подошёл к клавишам-синтезатору. Дал команду, и мы записали пробную версию одной из песен. Прослушали получившийся результат, подрегулировал и подкорректировали звучание и записали вновь. Звук стал заметно плотнее и гармоничнее. Зафиксировали настройки и записали сразу оба инструмента на одну дорожку. Прослушали. Результат удовлетворил. Получилась некая смесь компьютерного синтезаторного звука и живого фоно. Далее действовали в том же ключе подбирать разные звуки под разные мелодии, тем самым аранжируя их. Морочились, достаточно долго, так как я пытался подобрать звуки максимально похожее на оригиналы из двухтысячных.

В час ночи все клавишные партии для всех восьми композиций были записаны и частично сведены. В них было всё, но не было того, что из-за чего мелодия становится песней, а именно – не хватало партии голоса. Одним словом, мы сделали, так называемую – «минусовку» (музыка для караоке). Поставили переписывать копии, а сами сели за стол.

Посидели пол часика и я, глядя на осоловевшего звукорежиссёра решил, что пора заняться записью вокала и озвучил это предложение вслух прежде всего обращаясь к Степану. Звукач, всё это время, обалдевающий от услышанного и от выпитого, в согласии махнул сначала своей головой, затем махнул стакан и лишь после этого пошёл к пульту. Прежде чем записывать следующую тему, попросил Севу следить за полупьяным режиссёром и не давать тому крутить ручки тембра и громкости, ибо как правило в докомпьютерную эру, такие благие намерения непосредственно во время записи приводили как правило к тому, что в начале композиции звук был один, а благодаря вот такому вот балбесу-звукачу, конец песни мог звучать совершенно по-иному. Пройдя в соседнее помещение, подошёл к микрофону и голосом волка из мультика «Жил-был пёс» произнёс: – Сейчас спою, – а затем махнув рукой дал «гагаринскую» команду: – Поехали!

И вот, 22 сентября 1977 года, в четверг, практически после дождичка, в 1:32 по местному времени, впервые в этой реальности, зазвучали песни, правда с мужским вокалом, для певицы Роксаны. Позорище конечно петь такую огалтелую «попсятину», особенно мне. Но, что делать… Во-первых, это нужно для дела, а во-вторых я обещал, поэтому хочешь не хочешь, а записать демо было необходимо.

Короче говоря, спел я всё с первого дубля, после чего, под прослушивание записанного, устроил глобальный разнос звукорежиссеру, потому как тот охренел уже настолько, что глотал винище «из горла» как воду даже не утруждая себя наливать его из бутылки в стакан.

– Ты, это, давай, не безобразничай, – внушил я ему и отобрал пузырь. – Мы только одну песню записали, а ты уже лыка не вяжешь.

– Всё нормально будет, – заверил он тот шатаясь на стуле.

– Ну раз нормально, то я пошёл писать дальше. А ты отодвинься немного и пусть трезвый Савелий смотрит за процессом, – проговорил великий певец и отдав бутылку Севе пошёл на рабочее место видя, краем глаза как мой ординарец под одобрительный взгляд Степана наливает тому стакан.

Вообще друг Савелий был категорически против того, чтобы мы так в наглую споили звукорежиссёра. Он хоть и не знал всего моего замысла, но видимо интуитивно сочувствовал будущей жертве, вероятно из-за свойственного ему человеколюбия. Однако я думал совсем иначе и в мои планы не входило, чтобы Степан был трезв и услышал все песни, которые я сегодня намеревался спеть, ибо это была не то, чтобы крамола, это было несколько большим. А посему я дал задание Севе постоянно наливать звукачу несмотря на мои показушные протесты.

Следующей композицией была песня «Зеленоглазое такси», которую я с лёгкой руки экспроприировать у Боярского для Фрунзика Мкртчяна. https://www.youtube.com/watch?v=Bi1zokkdTe4

Далее была композиция тоже с для мужского голоса. Я долго думал, чтобы ещё такого интересного подобрать для репертуара прекрасного актёра. Нужна была песня, которая хорошо бы вписывалась в его амплуа. И она в конечном итоге была найдена.

https://www.youtube.com/watch?v=tJ17W6ayWuA (Нет я молодой, просто седой… – Михаил Уральский)

– Ну, как нормально? – спросил я звукача по окончании вещи.

– Да о чём ты говоришь Саша, это просто шедевры мировой музыки, – промямлил тот мутным взглядом посмотрев на меня, и я понял, что гражданин вот-вот вырубиться, а посему поблагодарив его за «грамотно» настроенный звук предложил очередной тост: «За нас»! Прослушали весь записанный репертуар, я «бафнулся» и вновь пошёл к микрофону. Сейчас начиналось самое интересное.

Включили пятую песню… Вступление, проигрыш, а вот и куплет… Поехали…

Композиция была довольно простая и мне хорошо известная уже несколько десятилетий, поэтому пелось легко и непринуждённо. После куплета начался припев… Когда я его запел, то невольно посмотрел через стекло на моих коллег и увидел их ошарашенные взгляды и ошалевшие глаза, которые были больше похожи на блюдца.

«Я вас ребята очень даже понимаю, – думал я в проигрыше глядя на ошарашенных коллег. – Конечно непривычно слушать такую матёрую попсу в конце 80-х, ибо мало того, что эта песня кардинально отличалась от всего того что, сейчас крутятся по радио и телевидению, так ещё и слова этой песни были на английском. Я пел эту слащавую песню и удивлялся как легко у меня получается петь, то, что в прошлой жизни я не любил. Нет, не то, чтобы ненавидел до скрежита зубов, а просто не любил и всё.

https://www.youtube.com/watch?v=eNvUS-6PTbs (Cheri Cheri Lady – Modern Talking)

Закончив вошёл в режиссерскую и отодвинув от пульта две застывшие статуи прослушал получившийся результат. Затем усадив режиссера на стул объяснил ошалевшему бедолаге, что сейчас, мы пишем вокал для этой же композиции, но на вторую дорожку. Тот кивнул своей головой и было собрался встать, но не смог. Он закрыл глаза, откинулся на спинку стула, открыл рот и немедленно захрапел.

«А ведь действительно человеку немного надо», – подумал великий певец, глядя как товарищ засыпает прямо на глазах, а вслух произнёс: – Сева помоги.

Мы оттащили уставшего звукорежиссёра в сторону и уложили на диван. Степан дёрнулся и со спинки дивана на него упала стопка газет. Спящего, это совершенно не смутило и он, обернувшись передовицей как одеялом беззаботно продолжил храпеть. Я просмотрел упавшую как снег га голову прессу, не нашёл «Пионерской правды» и развернув несколько газет закрыл ими тело бедолаги, чтобы, как говориться «не отсвечивал». Таким образом в студии мы остались с Савелием вдвоём.

Попросил Севу проследить чтобы, если Степан очнётся к пульту его не подпускать и ушел петь припев уже более низким голосом. Далее то же самое мы сделали еще несколько раз, но на этот раз я пел высоким тембром голоса.

Закончив с этой композицией, пояснил дальнейшие наши действия делая себе бутерброд со шпротами: – Песня записана сводить её мы будем потом, а сейчас я доем и пишем вторую необычную композицию.

Через пятнадцать минут очередная песенка была спета…

https://www.youtube.com/watch?v=4kHl4FoK1Ys (Modern Talking – You're My Heart, You're My Soul)

Нужно сказать, что композиция эта даже сейчас звучит, как мне кажется, довольно неплохо. И это, не смотря на мои мало адекватные и психически ненормальных музыкальные пристрастия, ибо эта композиция, впрочем, как и предыдущая, безусловно является хитом на все времена. Музыка может нравится, может не нравится, но хит есть хит, поэтому, если я собираюсь поразить публику, а я собираюсь это сделать, то просто необходимо писать только хиты. На ютуб 486 миллионов просмотров, а это, нужно сказать, много больше чем население СССР в этом времени, которое составляет сейчас 258 миллионов человек.

После записи основного голоса записали «бэк» вокалы.

Далее шла третья иностранная композиция, которую я естественно бесстыдно решил украсть из светлого будущего. Песня была в своё время крайне популярная и я надеялся, что и в этом времени от неё также будут сходить с ума, как и в середине 80-х, ибо для этого времени она, как мне кажется, будет крайне необычна и дико прогрессивна.

https://www.youtube.com/watch?v=qU8UfYdKHvs (Depeche Mode – Stripped)

Далее не останавливаясь записали вокальные партии для следующей суперпесни, последней из списка. Эта композиция была крайне популярна в начале 2000-х и из-за своей оригинальности я надеялся, что и сейчас она станет хитом.

https://www.youtube.com/watch?v=r6q4icrOIuI (HIM – The Funeral Of Hearts)

Где-то через полчаса, все четыре супер шлягера были сведены и переписаны на катушку. Прослушали всё ещё раз и результатом я оказался вполне доволен. Посмотрел на часы. Было половина четвёртого утра.

– Блин, а не пошалить ли нам пока в наших руках находится профессиональная студия? – прервал я восхищённого Севу, который, это своё восхищение выражал зацикленной по кругу фразой: – Саша – это просто п****!.. Саша – это просто п****!..

– Нет товарищ Савелий, это ещё не пи***! – заверил его я. – А вот сейчас будет пи***, – «бафнулся» и встав со стула, – где тут у нас чистая плёнка? – заправил катушку в записывающий магнитофон, взял из шкафа барабанные палочки и пошёл писать ударные.

* * *

Через полтора часа в мой новый мир пришла очередная композиция из маловероятного будущего.

– Что это Саша?! – заговорщицким тоном прошептал Сева приглаживая волосы на голове, которые по всей видимости поднялись дыбом, когда я допел последнюю строчку и подошёл к пульту.

– Это метал товарищ Сева, – сказал я разливая по последней на посошок.

– Метал?.. Но это… Это… – изумлённо глядя на меня шептал «мой юный падаван».

– Да Сева, это именно п****! – помог ему джедай.

– А как он называется? – согласился тот.

– Ну если не считать ту матерщину, которой ты обозвал данное творение, то написана композиция в стиле метал, – ответил один из первопроходцев и пояснил: – Конкретного названия пока нет, но есть концепция. Как назовём, так оно собственно и будет звучать в мире, – чокнулся с непьющим другом. – Я думаю можно назвать «Soviet metal», – и видя непонимание перевёл: – Советский метал.

– Да я понял, что советский, – чуть оклемавшись проговорил тот, – но скажи, зачем нам вообще песни на английском языке? Их же нам никогда не разрешат исполнять?

– Ну, нам пока и не надо, – заверил его я.

– А зачем тогда записали?

– Пригодится на будущее.

– Саша, а включи пожалуйста последнюю композицию ещё раз, – ожидаемо попросил ординарец. – Очень хочется послушать ещё… Это так необычно, это просто нарушение всех канонов. Откуда ты такое придумал?! Даже на западе такого точно нет, – вылупив глаза произнёс он, смотря на меня.

– Не вопрос, – ответил великий музыкальный ворюга и включил последнюю песенку, которую я решил записать для разнообразия, тем самым показав всё разнообразие советской эстрады.

https://youtu.be/8de2W3rtZsA?t=27 (Rage Against The Machine – Killing In The Name – 1993)

– Саша, это восхитительно, но такое нам никогда не разрешат играть! Ты слышишь? Никогда! – потерянно прошептал тот и сев на стул повторил: – Никогда…

– Не заморачивайся над этим, – ободрил его младший товарищ. – По этому поводу мы с тобой поговорим дома – в Москве, а пока давай выпьем за новой стиль «Soviet metal», – сказал я и выпил, а затем, взяв со стола огурец поморщившись добавил: – И давай собирайся уже, наверное, а то опоздаем ещё, чего доброго.

– Куда опоздаем? – всё ещё не отойдя от шока спросил меня Савелий.

– Тебе пора на поезд.

Товарищ услышавший, что он уже фактически на чемоданах, поперхнулся и закалялся.

– Да Сева, да, надо ехать. Причём ехать надо прямо сейчас, – объяснил стратег, похлопав ему по спине. – Плёнки нужно отсюда увозить, а то мало ли, что с ними тут может случиться. Вдруг возьмут да потеряются, ну или украдёт их кто… «Ферштейн»? Ок?

– Ок, – согласился друг и кашляя пошёл в туалет приводить себя в порядок, а я стал укладывать копии плёнок в сумку и рюкзак.

– Вы чего, уже всё записали? – зевнув произнесли с дивана, и я от неожиданности вздрогнул. Обернувшись увидел помятую физиономию, выглядывающую из-за газеты «Правда» и вспомнил кому она принадлежит. – Погоди убирать запись, я тоже себе перепишу, – тем временем непринуждённо сказал Степан кряхтя поднимаясь при этом раскидывая накрывающие его газеты в разные стороны. – Потом ребятам покажу. Они в шоке будут.

– Эээ, – только и смог промямлить я в ответ на такую неслыханную наглость, а звукач уже проследовал к шкафу и доставал оттуда кассету.

Я опомнился, когда тот потянул свою руку к записи и тормознул гражданина оттолкнув его от сумки.

– Слушай уважаемый, а ты не а**** ли часом?! – тот насупился. – Ты разрешение, то хоть спросил «переписывальщик грёбаный»?! – заорал я на пьянь тропическую.

– Не, ну, а чего тут такого-то? – не понял пробуждённый. – Тебе жалко, что ль? – мычал он.

– Жалко у пчёлки, а пчёлка на ёлке. Знаешь такую поговорку? Нет? Ну тогда слушай сюда, – прорычал я и чёрными красками стал щедро описывать вероятные перспективы, – если ты хоть кому-нибудь расскажешь, хоть словом обмолвишься, о том, что мы сегодня записали, то нам с Севой ничего не будет, потому что мы известные люди и в кино снимаемся, а тебя и всю твою семью, за то, что в студии поют песни на английском языке, расстреляют и сошлют в Сибирь! Понял?! – заорал пионер, что есть мочи прямо в лицо визави.

Тот отпрянул и шатаясь упёрся о усилитель.

– Погоди, чего ты кричишь-то? Какие ещё английские песни? Ты о чём? Мы же для Роксаны писали… Я же помню… Вроде бы… – прохрипел трескучим с бодуна голосом звукач удивлённо моргая при этом пытаясь сфокусировать свой мутный полупьяный взгляд на мне.

– Как какие? Те, которые ты вчера нам напевал и просил записать, – быстро нашёлся я, поняв, что по всей видимости звукорежиссёр англоязычные композиции попросту проспал.

– Но… – начал он удивлённо.

– Вечером поговорим, – прервал его я. – Нам сейчас некогда и устали мы очень, – и постыдил маловыносливого коллегу: – Это ты спал, а мы работали не покладая рук.

Тот согласно кивнул.

– В общем полная тайной организации, – сказал пионер звукачу, – никому, ничего, никогда, – с этими словами протянул бедолаги охреневшему от услышанного 25 рублей. – И ещё, ты я надеюсь не забыл, что сегодня вечером мы записываем Роксану и Фрунзика? – Степан утвердительно кивнул. – Ты же знаешь кто за ними стоит? – тот вновь кивнул. – Поэтому мой тебе совет, уберись тут, ложись спать и ничего больше не пей. Наверняка из Горкома кто-нибудь приедет, увидят, что ты на работе бухаешь и уволят ещё, чего доброго.

Тот хмыкнул и как мне показалось осознал, что может статься. Мы попрощались и пошли ловить машину до вокзала.

Поезд, на котором уедет Сева должен будет отправиться в 9:00.

*****

Москва. Щёлоков.

Николай Анисимович вошёл в зал и посмотрел на жену, которая сидела и смотрела телевизор.

– Что в мире нового? – осведомился он.

– Всё как обычно, – ответила та, мельком глянув на него и вновь погрузившись толи в речь Генсека, толи в свои мысли.

Сейчас было 21:07. По телевизору шла ежедневная новостная программа «Время». В передаче показывали выступление Леонида Ильича Брежнева, который в очередной раз рассказывал о сплочении всех народов доброй воли вокруг Коммунистической партии Советского Союза.

– Ну, это понятно, – пробубнил себе под нос Министр МВД и пошел в свой кабинет. Сегодня он собирался в деталях рассмотреть компромат человека, который сыграет в той его жизни роковую роль. Он долго это откладывал и оставлял на потом, вначале детально изучая «грязное бельё» некоторых других членов Политбюро ЦК КПСС, сейчас же пришло время ознакомится с тайнами Председателя Комитета государственной безопасности СССР с 1967 года, Героем Социалистического Труда, Юрием Владимировичем Андроповым.

Щёлоков достал папку и замиранием сердца погрузился в чтение…

Через десять минут громкий возглас жены оторвал его от увлекательного чтива.

– Скорее Коля! – звала она его. – Иди сюда! Скорее! Смотри!

Министр быстро встал с кресла и выйдя из кабинета подошёл к телевизору. На экране были показаны обломки разбившегося самолета.

– Авиакатастрофа. В Румынии самолёт разбился. Он летел из Стамбула в Будапешт с промежуточной посадкой в Бухаресте, – прошептала жена с ужасом глядя, то на экран, то на него. – Товарищ эээ… об этом писал, – добавила она, вероятно имея ввиду товарища Артёма.

Нужно сказать, что вскоре, венгерские власти и лично Николае Чаушеску объявят о том, что катастрофа произошла из-за отказа техники советского производства. Советские же специалисты прейдут к мнению, что материальная часть самолёта была полностью исправна и все системы работали нормально, а катастрофа произошла по вине экипажа, вследствие его плохой работы.

– Нда… – прошептал присевший на диван рядом муж, который читал заключение пришельца о данном эпизоде и хорошо его помнил.

На душе было скверно. Столько людей погибло в одночасье. Пусть, эти люди были не гражданами СССР, но всё же люди. Да и Венгрия является страной состоящий в Варшавском договоре и находится с советским союзом в дружеских отношениях. Конечно путешественник во времени хорошо описал, что это за отношения и как они быстро закончатся, как только монолит СССР даст трещину, однако сейчас отношения вполне себе нормальные. Так мог ли министр предотвратить эту катастрофу или нет?

«Наверное, мог», – размышлял он, но с каждым разом обдумывая эту мысль Николай Анисимович приходил к выводу, что после этого, его бы скорее всего уволили. Либо как паникера, если бы ничего не с самолётом не произошло, либо как человека, который всё, это сам и организовал, если бы трагедия всё же случилась. При любых раскладах поползли бы слухи, что министр не в себе и в лучшем случае его бы просто отправили на пенсию.

– А на пенсию, мне ещё рано. Мне еще всякую нечисть в стране почистить нужно, – зло прошептал Щёлоков накапывая себе и жене по двадцать капель валокордина.

Глава 9

22 Сентября.

Москва. Редакция газеты «Пионерская правда».

– К вам Борис Николаевич Полевой, главный редактор журнала «Юность», – сказала секретарша своей начальнице.

Белова, главный редактор газеты «Пионерская Правда», удивилась.

– Ну, пусть заходит, – произнесла она, а сама подумала: «Интересно, что же ему понадобилось?»

– Здравствуй. Извини, что отвлекаю, – прямо с порога начал Главред «Юности», – но не могу дозвониться до тебя. Постоянно занято.

– Да, здравствуйте, Борис Николаевич, проходите. – Она показала рукой на стоящее рядом кресло и пояснила: – Это беда у нас такая последние несколько дней. Народ всё звонит да звонит.

– Ага, понятно. И чего хочет народ?

– Как чего? – удивилась Белова. – Народ хочет продолжение романа. Ему, народу, больше вообще ничего не надо. Вы представляете, – жаловалась Главред «Пионерки», – вчера не было ни одного звонка, чтобы не спросили про продолжение. Кто бы ни звонил, всем требуется знать, что будет с главным героем и его друзьями. Если хотите, это подрыв – подрыв идеологический. Я уже сама задумываюсь: не провокация ли это иностранных вражеских разведок?

– Ну-ну, – успокаивающе проговорил Полевой. – Что же вы так… – пытался успокоить он коллегу.

– А как иначе?! – вспылила она. – Ни одного вопроса за два дня – ни о пионерах, ни о комсомольцах и уж тем более ни о партии и правительстве. Всем интересно, что случилось с павлинами в маленьком городе Мытищи, не замёрзли они…

– Какими павлинами? – удивился Полевой, не поняв о чём говорит его коллега.

– Как какими? – в свою очередь удивилась Главред «Пионерской правды». – Известно какими – теми, которые письма принесли главному герою этому, Грише Ротору.

– А! – понял Главред журнала «Юность», улыбнувшись. – Ну да, это главный вопрос, – попытался пошутить он, но Беловой было не до шуток как-то.

– Вот, – сказала она. – Вы тоже заметили? Теперь получается, это и для вас это тоже главный вопрос? Вы же сами только, что так сказали.

– Да нет, Маргарита Игоревна. Это я пошутил, – всё так же улыбаясь своей мягкой улыбкой, проговорил Борис Николаевич.

– Да нет, не пошутили наверняка. Ведь этот вопрос вас интересует. Ведь так? – настаивала она на своём рассматривая старшего коллегу.

Полевой на это не ответил, а лишь хмыкнул.

– И куда катится мир… – произнесла Белова, закатив глаза и посмотрев на потолок. – Всех интересует только это. И я ничего ответить пока читателям не могу.

– Вот как? А почему?

– Печатать запретили.

– И вам тоже?

– Да, – сказала она и мотнула в подтверждение головой.

– По всей видимости, вообще всем запретили, – произнес Борис Николаевич задумчиво. – Слушай, я вот по какому поводу к тебе пришёл. Дай мне, пожалуйста, телефон этого автора. Он у тебя значится как Александр Васин, да? Вот его-то и дай. Просто дело в том, что мои балбесы куда-то подевали центральную страницу рукописи и мы найти её не можем, – соврал он, ибо как не искали его подчинённые рукописи в архивах, а найти их так и не смогли. И это было не потому, что сотрудники были безалаберные и романы просто потеряли. Отнюдь нет, ибо всем хорошо известно, что в редакции журнала всегда работали высокопрофессиональные работники. Всё дело было в том, что один не в меру беспечный юноша, по-своему расп******* (разгильдяйству прим. Автора) просто тупо забыл занести рукописи в «Юность». Се-мать его-ля-ви, по другому и не скажешь.

– Так его же запретили?! – удивилась Белова. – Зачем он вам?

– Да просто поговорить захотелось с таким необычным человеком, – пояснил главред «Юности».

– Ну… если поговорить… то записывайте, – произнесла она, достала из стола рукопись и продиктовала адрес писателя.

Борис Николаевич поблагодарил коллегу и пошел к выходу, но в дверях остановился и спросил:

– Слушай… извини, конечно… но не скажешь, что же будет с Гришей Ротором в конце? И что будет с павлинами?

*****

Саша.

Так как по традиции вновь стучали в дверь, надел тапочки и открыл её. Сегодня в девять утра я усадил в поезд до Москвы Севу, зарядив его едой и плёнками. Бобина с фильмом и катушка с музыкальными записями лежала в том же рюкзаке, что и продукты на два дня. Севе песни, которые мы записали ночью, очень понравились, он был в восторге и оставался счастливым до тех пор, пока я на вокзале не показал ему на проводника и не отправил его договариваться о поездке.

– Саша, может быть, ты? Я не могу… – с надеждой в голосе произнес мой юный дружок. – Я не умею… – попытался отмазаться он.

– Не умеешь – учись, – оборвал его нытье пионер. – Как у нас говорится, не можешь – научим не хочешь – заставим. Иди скажи, что ты билеты уже не успеваешь купить, дашь проводнице пятьдесят рублей, и всё будет чикибамбини. По приезде не забудь: все плёнки увезешь к себе на дачу – сразу, не заезжая домой. Это очень важно, – инструктировал я своего друга.

– Хорошо, Саша, – вздохнул боевой товарищ и по-братски обняв меня собрался было пустить слезу на прощание.

От этого я немного опешил, но быстро взял себя в руки и решил это прекратить. Похлопал агента по спине прекратив телячьи нежности и отправил его к поезду, напомнив:

– До Москвы из вагона не выходить! Понял? Тогда всё. Время. Иди.

– Пока, – произнёс тот и пошёл договариваться.

Я стоял у колонны и наблюдал, как проходит сделка.

Сева подошел к вагоновожатому, сказал что-то, проводник в ответ помахал руками, Сева повертел головой пытаясь меня высмотреть. Не высмотрел, ибо я спрятался за ларьком. Делать тому было нечего, и он вновь стал договариваться, а затем полез в карман за деньгой. Это действо произвело на «кондуктора» должный эффект, он для солидности ещё немного помахал руками, затем огляделся по сторонам и повёл размещать пассажира, вероятно, обалдевший от суммы в пятьдесят рублей.

Всё. Дело практически сделано. Через двое суток с половиной мой «контрагент» будет в Москве.

Дождался отправления поезда и поехал к себе в гостиницу: вечером должна была состояться презентация некоторых записанных ночью песен, поэтому не обходимо было хоть немного поспать.

И вот сейчас я открыл дверь и, абсолютно не удивляясь, увидел стоящего перед ней Армена.

– Ты что в такую рань припёрся? – предъявил я ему прямо с порога.

– Ну почему рано? – удивился тот и вслед за мной прошёл в номер. – Уже третий час дня. Я на студию приехал. Там звукорежиссер говорит: вы ночью всё записали и уехали лишь под утро. Единственное, что он не помнит, – во сколько именно вы уехали. Нда… Да и сам он какой-то весь помятый и, по-моему, слегка пьяный. Говорит, что он в студии и ночевал всю ночь… но перегаром от него несет знатно. Он что, всю ночь пил с вами что ли?.. Тогда почему ты выглядишь таким свежим?

– Ничего себе свежим… – пробурчал я и пошёл умываться.

– …Ты хочешь сказать: он там действительно пьяный? – удивился я, выйдя через несколько минут из ванной. – Просто, когда мы его сегодня с утра оставляли, он был вполне трезвый и вменяемый. Может быть, действительно с усталости немного хлебнул… Вот и развезло, – стал отмазывать звукорежиссера я, вспоминая еле передвигающееся тело Степана.

– Может быть, – задумчиво произнес Армен. – Хотя, конечно, непонятно, почему он не помнит, что вчера вы записали, сколько песен и где вообще находится запись…

Собеседник выжидающе уставился на меня.

– Что за запись? – невинным голосом осведомился школьник, причёсываясь.

– Хек… – аж поперхнулся компаньон. – В смысле – что за запись?!

– В смысле мысли, – произнес я и предостерёг: – Я в ванную, обыском у меня тут не заниматься! Обижусь!

Тот опять «хекнул», но я, не обогащая внимания на него, быстро схватил пару сменного белья и помчался осуществлять водные процедуры.

Через пятнадцать минут я уже был полностью проснувшимся и готовым к новым свершениям.

– Ну, чего – помчались что ль? – спросил герой готовый к подвигам выйдя из WC.

Армен не ответил. Он сидел в кресле и читает журнал, а перед ним лежала открытая газета «Пионерская правда». Через секунду он компаньон заметил меня, перевел взгляд на газету и, показав пальцем, спросил:

– Тут автор стоит – Александр Васин?

Я мотнул головой в подтверждение, а он открыл журнал на одном из моих рассказов и показал на подпись под ним. Произнёс:

– А тут – Александр Васильев. Это тоже ты.

– Возможно, – ответил возможный Александр Васильев.

– А почему в газете автор – Васин, а в журнале «Огонёк» – Васильев?

– Не знаю почему, – честно ответил я. – Наверное, Золотова, это заместитель главного редактора «Огонька», всё перепутала.

– Ничего себе. Так ты, оказывается, и писатель ещё.

– Ну… Я начинающий, – скромно ответил великий писатель.

– Ладно, об этом мы поговорим потом, – многообещающе сказал Армен.

Я причесался и спросил:

– Поехали?

– Поехали, поехали… – проговорил он, поднимаясь, а затем видя, что в моих руках ничего нет встрепенулся: – А пленки? Ты забыл взять плёнки!

– Пленки в студии лежат. На фиг они мне тут нужны в номере? Украдут ещё.

– В студии звукозаписи? – удивился Армен. – Так мы там всё перевернули вверх дном – нету там записанных плёнок.

– Есть они там, не волнуйся. Я же говорю, что они там есть. Так что поехали.

Вышли из гостиницы, сели в «Волгу» Армена и поехали в студию.

– Слушай, Николаевич, остановись, где какой-нибудь алкоголь продают и чебуреки. Поесть надо бы и попить, – попросил я.

– Насчёт чебуреков понятно. А вот алкоголь-то тебе зачем?

– Я уже несколько десятков раз тебе и другим объяснял. Я не могу петь на трезвую голову. Не работает у меня голос – и всё тут, понимаешь? А сегодня мне ведь предстоит много петь, показывая и объясняя Роксане и Фрунзику, как надо.

– Ну ладно, – согласился Армен и удивленно спросил: – А ведь у тебя в номере было почти два ящика коньяка. Куда же ты их дел? Неужели выпил?

– Забыл я оттуда взять, – недовольно произнёс «забывашка». – Не будем же мы из-за этого возвращаться, – сказал я, вспомнив, что из двух ящиков осталось чуть больше половины.

Остановились у чебуречной. Купили тридцать чебуреков, и я сразу же решил парочку съесть. Взял на пробу один из них – вкуснотища! Тесто хрустящие, в меру перчёное мясо нежное, с лучком… а какой бульон внутри… Ух… Во истину – вкуснотища!!

– А хорошая песня – «Белые розы», – неожиданно произнёс мой компаньон.

Я охренел и божественное блюдо встало у меня поперёк горла. Открыл окно и выплюнул содержимое рта на улицу под недовольные взгляды других водителей и пешеходов, после чего зашёлся кашлем.

– Попей водички, Саша, – проговорил Армен. – Я в Москве эту песню слушал, – как ни в чём ни бывало продолжил он. – У знакомой дочка принесла кассету домой, говорила, что у подружки переписала. Помнишь, я тебе об этом рассказывал? Так вот… Хорошие там песни записаны, только… только вот запись, к сожалению, плохая. Да, запись плохая, а вот песни хорошие. Там, кроме «Третьего сентября», ещё были разные песни. К примеру, была вот эта хорошая песня про розы. Очень хорошая. Её моя старшая дочь всё время поёт: очень ей нравится. Говорит, что какой-то Саша Александров эту песню придумал. Знаешь такого певца?