Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

Глава 37

– 6 октября состоялся первый полёт истребителя МиГ-29.

– 7 октября на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва принята Верховным Советом СССР Конституция СССР.

7 октября. Утро. Саша.

Конечно, звонить Анне было с моей стороны несколько необдуманно и, быть может, даже опасно, ибо было неизвестно, что с её братом и чем закончилась та эпопея. Вполне возможно, что её брату, например, стало плохо и они ночью вызволи скорую помощь, а вслед за этим приехала и милиция. С милицией же мне встречаться, по некоторым объективным обстоятельствам, совершенно не хотелось. Поломал я вчера тех упырей изрядно. Скорее всего никого из них не убил, но покалечил наверняка, ибо нефиг красивых людей грабить, да ещё и детей избивать. Последний факт стал для меня последней каплей, и вывел из себя окончательно. Сколько Аниному брату? Пятнадцать? А они его ногами до полусмерти замордовали и это ещё я им помешал, а так бы, вообще, могли убить. Так, что, собственно, совесть моя чиста, аки слеза младенца, и о том, что, вернувшись за сумкой, их отработал – ничуть не жалею. Можно было бы сказать, что я злой, но это не было бы правдой. Я добрый, а вот зло должно быть наказано и я его наказал. Почему это сделал именно я? Какое я имею право судить, выносить приговор и приводить его в действие, тем паче такое жестокое? Ну, во-первых, потому, что могу, как бы цинично это не звучало. А во-вторых… А почему бы собственно и нет, коли машина государственного правосудия задержалась, забуксовала или не приехала вовсе?! Если не я, то кто сможет осуществить кару небесную в данной конкретной ситуации?.. Гм… Нескромно, конечно, но зато правда. В одном анимэ говорят: «Меня зовут – Сейлор Мун. Я несу возмездие во имя луны»! Ну, а меня зовут просто – Саша Васин и я несу возмездие вообще всем, кто мне не понравится!!

Короче говоря, решил позвонить недавней знакомой и пробить обстановку. Сделать я это решил не только потому, что было интересно – вызывали ли Сергею скорую, а потому, что девушка мне понравилось и хотелось бы с ней попробовать наладить общение. Поинтересовался у мамы: «не нужно ли нам, что-нибудь в магазине?» и получив в ответ: «нет», открыл дверь и увидел поднимающуюся по лестнице бабушку, которая по случаю праздника или, скорее всего, просто так приехала к нам из деревни. Подбежал к ней, расцеловал, помог подняться и, пообещав не задерживаться, выбежал на пробежку.

Подумав, что осторожность не помешает, решил позвонить новой знакомой по окончанию тренировки с уличного таксофона. В половине десятого подбежал к находившийся не далеко от метро телефонной будке и набрал номер Ани. На третьем гудке трубку сняли и я услышал приятный девичий голос, который произнёс стандартное: – Алло. – Алло, – автоматически сказал я в ответ, хотя сразу же прекрасно понял, что трубку сняла именно моя спасительница… в смысле – моя спасённая. – А Анну позовите пожалуйста к телефону. Телефон автомат сожрал две копейки и тут же раздались гудки, которые означали, что связь прервана. – Не понял, – прошептал звонивший, доставая из кармана ещё одну «двушку». Через пятнадцать секунд вновь, на заляпанном от времени и от вандализма диске, набрал нужный номер. И вновь, на том конце провода, сказали: – Алло. – И вновь я ответил: – Алло, – и вновь аппарат традиционно сожрал «двушку» и естественно вновь раздались короткие гудки. Выругался и, топнув ногой от злости, набрал номер снова. И опять повторилась та же петрушка – алло и гудки.

На четвёртом звонке трубку подняли и успели сказать, чтобы я прекратил хулиганить. На пятом, прокричали, чтобы я прекратил названивать. На шестом, что вызовут милицию. А на седьмом, я уже не выдержал и вместо традиционного «алло» закричал: – Б#@!! Да з@#@#& ты уже трубки кидать! – и тут же услышал в ответ: – Саша это ты? – после чего вновь раздались гудки. Блин, насколько я помнил, в той жизни «двушки» съедались через пятнадцать секунд после соединения. Тут же телефон сжирал монету практически сразу, после чего по наглому отрубал звонившего. Естественно о том, что телефон сломан я подумал практически сразу же – после второго неудачного соединения, но тащиться к метро категорически не хотелось, а звонить из дома я опасался. Но делать было нечего, пришлось бежать к станции. – Алло, – произнёс пионер через пять минут найдя свободную кабинку в здании вестибюля метро ВДНХа. – Саша, это ты? Ты меня слышишь? – произнёс мне в ответ приятный девичий голос.

– Аллилуйя!! – воскликнул Саша, наконец-то услышанный обществом. – Это Саша? – попробовали уточнить на том конце провода. – Ну а кто же ещё? – с обидой в голосе произнёс я. – Не «аллилуйя» же, – и настороженно, – или ты ждала звонок от кого-то другого? – Я, – сделав небольшую паузу, произнесла собеседница, – да нет наверно, – и запнувшись, – Я признаться вообще не ждала никаких звонков. – Н-да? – совсем расстроился я. – Ну видимо значит напрасно я тогда позвонил. Извини за беспокойство. – Нет-нет, что ты! – быстро проговорила она. – Я как раз думала о тебе. – Вот как? – Да! Большое спасибо тебе, что ты вчера нас спас. Мы тебе с братом очень благодарны. – Как брат? Скорую вызывали? – Нет. С ним всё хорошо. Голова не кружится. На теле несколько небольших синяков, но в общем всё нормально. – Это хорошо. А ты как? – поинтересовался сердобольный спаситель. – Я? Да тоже вроде бы нормально. Вчера трясло немного, но потом отлегло… – Ясно, – произнёс я и решил уточнить, интересовавшее меня не в последнюю очередь, – так милицию-то не вызывали? – Да нет. Зачем, если всё нормально. Тем более ты же сказал, что хулиганы убежали, – удивилась спасённая моим предположением.. – Хорошо, – согласился я с ней и перешёл к сути. – Что делать сегодня собираешься? – Я? – вновь удивилась та и на мгновение зависла, однако через секунду собралась с мыслями и ответила: – Сейчас посуду после завтрака помою. Обед приготовлю, а потом не знаю, по дому наверное, что-то делать буду. – По дому, это хорошо, – похвалил я хозяйственную барышню, – но ведь сегодня праздник – День Конституции, а в праздник принято отдыхать. Как ты смотришь на то, чтобы погулять? – Я не знаю, – вновь потерялась девушка. – А где? – Предлагаю на ВДНХ. Покатаемся на лошадках, поедим мороженного, поболтаем, – предложил гид план действий. – Да я ещё позаниматься хотела, мне для института надо много что за выходные прочитать, – тут же попыталась начать «динамить» потенциальная жертва. – Ну как хочешь, – не спеша и с обидой в голосе произнёс охотник и тут же выстрелил, – я просто думал нам стоит вчерашние события обсудить. Думал нам есть о чём поговорить. Вчера столько всего произошло. Я так сильно переживал, – и хладнокровно убил наповал: – Но если ты считаешь, что со мной тебе говорить не о чем, то извини, что потревожил. До свидания. – Нет! Нет! Саша! Что ты! – тут же вскричала подбитая и уже даже не трепыхающаяся жертва, сбитая на взлёте. – Ты меня неправильно понял! Большое спасибо тебе! Конечно нам есть что обсудить! Во сколько и куда мне нужно подъехать?..

***Встретились мы с Анной в час дня возле входа на Выставку Достижений Народного Хозяйства. Она было одета в белую блузку, чёрную юбку, бежевые туфли и светло-коричневый плащ. В руках держала небольшую дамскую сумочку. Увидев меня, девушка несколько растерянно улыбнулась и пошла ко мне на встречу.

«Интересно было бы узнать, есть ли у такой красивой барышни ухажёры и если есть, то много ли их? Ведь у такой симпотяшки их просто не может не быть. Что ж, если она окажется неглупа. Но этот момент мне, собственно, не очень был интересен, ибо я знал что выиграть битву за даму сердца я, скорее всего, сумею, как бы пафосно и надменно это бы не звучало.

– Здравствуй, Саша, – сказала, с нежностью произнеся, она, застенчиво улыбнувшись лишь уголками губ.

Ни слова не говоря, я протянул девушке небольшой букет розовых хризантем, который я нарвал на клумбе возле недалеко стоящего дома. Сначала я не хотел этого делать, ибо за клумбой ухаживали местные активисты в лице бабушек-старушек, но потом всё же решил пойти на аморальный поступок и сорвал несколько штук, полагая, что на свидание мужчины с женщиной, слабому полу, пренепременно, необходимо подарить красивый букет цветов, дабы поразить её тем самым сразу же в сердце. Других же вариантов найти цветы, о которых я вспомнил в последний момент, у меня не было. Цветочный магазин, где бы я мог их купить, находился далеко, а у метро в этом времени ларьков с цветами ещё не стояло. Поэтому, как не прискорбно это признать, пришлось преступить закон и надёргать флоры, что называется – где попало, то есть в соседнем дворе. Конечно всегда был вариант сбегать в Ботанический сад, где подобный флоры можно было, естественно, всё также противозаконно, по-быстрому надёргать целую охапку, но бежать туда у меня времени уже просто не было, поэтому девушке предстояло удовлетвориться дворовыми растениями.

– Большое спасибо. Они очень красивые, – тем временем продолжила она, прижимая букет к себе. Услышав её нежный бархатный ангельский голос, звучащий совсем рядом, моё сердце всколыхнулось и замерло, а по всему телу побежали мурашки. Дыхание спёрло и бросило в жар. Я поднял голову и, посмотрев ей в глаза, в миг утонул в их нескончаемой синеве. Меня поглотил глубокий океан и унёс в свои бескрайние просторы, захлёстывая волнами эмоций и не оставляя шанса на спасение. Это происходило долго, бесконечно долго и когда мне показалось, что я пропал, на миг, каким-то чудом мне наконец-то на секунду удалось всё же выбраться из морской пучины на поверхность, сделать там глубокий вдох и поняв, что это станция конечная вымолвить в ответ – Здравствуй, моя Анечка. Лучше сразу – по-хорошему, скажи мне пожалуйста домашние адреса твоих ухажёров!

* * *

Вечер.

Вернувшись с прогулки, застал маму и бабушку на кухне готовящих ужин.

Чмокнув каждую из них в щёчку, помог перенести еду на стол, накрытый в большой комнате по случаю бабушкиного приезда, а может быть заодно и по случаю праздника – Дня Конституции. Однако скорее всего, накрыли стол в зале для того, чтобы совместить принятие пищи, душевную семейную атмосферу праздника и просмотр телевизора, который был только в одной комнате. Кроме традиционно используемого на пиршествах такого рода сервелата и сыра, на столе присутствовали не менее традиционные шпроты, банка красной икры, салат из свежих овощей, фрукты и коробка конфет. Главным же блюдом у нас была жаренная картошка и цыплёнок табака. По случаю праздника с антресоли была изъята и открыта трёхлитровая банка с компотом из красной смородины и восьмисот граммовая банка с солёными огурцами. Естественно все «баночные» разносолы были домашнего приготовления, поэтому выглядели крайне аппетитно. Ни вина ни шампанского ни мама ни бабушка терпеть не могли, ну а я тем более, ибо был вообще человеком не пьющим, а посему пир у нас был исключительно безалкогольный. Разлили по хрустальным бокалам компот, подняли тост за нас, за семью, за бабушку, маму и меня, за праздник, выпили и, непринуждённо ведя беседу, принялись пировать, не забывая при этом смотреть телевизор по первому каналу, по которому уже началась информационная программа «Время».

Как и ожидалось, большая часть программы, подводящий итоги дня, стало принятие Верховным Советом СССР Конституции. На экране показали и перечислили весь состав Политбюро ЦК КПСС, а затем часть речи, которую с трибуны довольно бодро произнёс Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев.

Речь была внятная и посыл, всем присутствующим в зале делегатам, был вполне себе понятен. Его можно было свести к двум всем понятным идеям: Мы лучшие! Мы будем ещё лучше! СССР вперёд! Поэтому, когда предложили проголосовать, весь зал единодушно проголосовал «За». Не было ни одного воздержавшегося, или кого-нибудь против. А с чего бы им быть против, если конституция была достойная и вполне вменяемая.

После окончания сессии съёмочная группа программы вышла в вестибюль, и корреспондент стала брать интервью у делегатов. И нужно сказать мне, как человеку побывавшему в будущем, эти делегаты показались странными. Ни одного банкира, ни одного олигарха, ни одного директора банка, да и вообще, с точки зрения будущих законодателей, в зале практически не присутствовало ни одного «приличного человека». Всё какие-то швеи, доярки, хлеборобы, сталевары, бригадиры тракторных бригад, машинисты, директора школ и другие граждане абсолютно непонятных профессий, которые от чего-то представляли там, никому ненужный в полу светлом будущем, обычный народ. Ведь всем хорошо известно, что обычный народ ни черта не знает и абсолютно ничего не понимает, поэтому должен заткнуться и работать с утра до ночи, а не речи толкать или уж тем более лезть в политику. Одним словом – атавизм и отсталость, на которую приличному бюргеру и смотреть-то было противно. Однако, к счастью, у нас в квартире таких приличных бюргеров не оказалось, поэтому мы с удовольствием послушали мнения простых работяг, по счастливым глазам и лицам которых легко читалось, что они целиком и полностью одобряют идеи, изложенные в главном документе страны, за который они только что единодушно проголосовали.

На тридцать пятой минуте программы ведущая сказала:

– Сегодня в Кремлёвском дворце съездов проходит концерт лауреатов первого всесоюзного фестиваля самодельного художественного творчества трудящихся, – затем кадр сменился и показали правительственную ложу, а ведущая продолжила: – тепло встретили участники концерта и зрители товарищей Брежнева, Андропова, Гришина, Громыко, Кириленко, Косыгина, Кулакова, Кунаева, Мазурова, Пельше, Романова, Суслова, Устинова, – она перечисляла дальше состав Политбюро, а картинка на экране показывала то этих товарищей, то вставший аплодирующий им зал. Звук аплодисментов стоял плотным хаотичным гулом, но тут, этот хаос стал преобразовываться, организуясь в чёткий ритм с монотонными ударами, словно молотобоец бил гигантской кувалдой. И вот из глубины зала неожиданно стали доноситься какие-то едва уловимые слова, которые подхватывали с каждым мгновением всё новые и новые граждане. И эти, непонятные вначале, фразы волшебным образом объединились со звуком «молота» и преобразовывавшись превратились в чёткую речь, а через секунду в дружное скандирование всего зала: – Дядя Лёня, мы с тобой! Дядя Лёня, мы с тобой! Дядя Лёня, мы с тобой!

…

Оставшуюся часть вечера и половину ночи я уговаривал паникующую маму немедленно взять отпуск за свой счёт и от греха подальше, на время переехать жить к бабушке в деревню.

_________________

* https://www.youtube.com/watch?v=mX_6HUw-kRs – Информационная Программа Время. Первая программа ЦТ СССР. 7 октября 1977 года (полный выпуск)

** Момент концерта, где происходило скандирование – https://youtu.be/mX_6HUw-kRs?t=2091 (время по таймеру 35:35)

Глава 38

Москва. Посольство США. Вечер.

Посол был несколько удивлён внеплановому вечернему звонку из Вашингтона. Однако больше всего удивлён он был тогда, когда узнал повод, по которому и состоялась эта неожиданная беседа. В разговоре ему рассказали, что в СССР, в ближайшее время, приедет музыкальный продюсер и в настоятельной форме попросили посла всячески посодействовать встрече господина Тейлора с гражданином СССР мистером Сашей Васиином, указав московский адрес проживания певца. Хоть посол и был крайне удивлён, что такая просьба была адресована именно ему, однако, поразмыслив, удивления своего не показал, рассудив, что музыкальное сотрудничество, которое, как он знал, ведёт с министерством культуры СССР бизнесмен Тейлор, в конце концов, также является одним из элементов налаживания отношений между странами. Закончив беседу, дипломат не стал откладывать это поручение в долгий ящик, а просто снял трубку уже другого телефона и попросил своего секретаря немедленно соединить его с Министерством Иностранных Дел СССР.Через минуту его соединили и посол, поздоровавшись и извинившись за беспокойство, попросил говорившего с ним Заместителя Министра Иностранных Дел в ближайшее время помочь организовать, порученную ему начальством, встречу. На советском конце провода повисла минутная пауза, по окончании которой сотрудник МИДа спросил: – Ху из вис мистер Саша Васиин? – на что посол со всей своей посольской честностью честно ответил: – Я не знаю…

Конец шестой книги

25 марта 2020 года.

Максим Арх.

7. Лучший фильм 1977 года

Глава 1

Предисловие.

Москва. Посольство США. Вечер.

Посол был несколько удивлён внеплановому вечернему звонку из Вашингтона. Однако больше всего удивлён он был тогда, когда узнал повод, по которому и состоялась эта неожиданная беседа. В разговоре ему рассказали, что в СССР, в ближайшее время, приедет музыкальный продюсер и в настоятельной форме попросили посла всячески посодействовать встрече господина Тейлора с гражданином СССР мистером Сашей Васиином, указав московский адрес проживания певца.

Хоть посол и был крайне удивлён, что такая просьба была адресована именно ему, однако, поразмыслив, удивления своего не показал, рассудив, что музыкальное сотрудничество, которое, как он знал, ведёт с министерством культуры СССР бизнесмен Тейлор, в конце концов, также является одним из элементов налаживания отношений между странами.

Закончив беседу, дипломат не стал откладывать это поручение в долгий ящик, а просто снял трубку уже другого телефона и попросил своего секретаря немедленно соединить его с Министерством Иностранных Дел СССР.

Через минуту его соединили и посол, поздоровавшись и извинившись за беспокойство, попросил говорившего с ним Заместителя Министра Иностранных Дел в ближайшее время помочь организовать, порученную ему начальством, встречу.

На советском конце провода повисла минутная пауза, по окончании которой сотрудник МИДа спросил: – Ху из вис мистер Саша Васиин? – на что посол со всей своей посольской честностью честно ответил: – Я не знаю…

9 октября 1977 года

Надел кеды, закрыл дверь в квартиру и выбежал из подъезда на улицу. Сделал глубокий вдох, глядя в хмурое осенние небо и напевая подаренную мной Роксане с Фрунзиком песню «Наблюдатель», побежал в сторону парка, дабы там, встав на привычный маршрут, пробежать давно привычные утренние пять километров. (https://www.youtube.com/watch?v=NeHgI_GHE1c – Король и Шут – Наблюдатель.)

Из памяти песня вытащила недавние съёмки в Армении, солнце, веселье, ежедневные пиры и лицо американца, когда тот впервые услышал, в тот день, включённые мной песни. И хотя мы были изрядно подшофе, разговор в номере гостиницы всплыл в моей памяти словно это было вчера.

– Ну, что скажите, Джон? – спросил я иностранного гражданина, когда мы вновь прослушали все пять песен. – Насколько я понял Вам больше импонирует рок. Но что Вы скажите об остальных композициях?

– Они все довольно неплохи, – произнёс он. – Конечно, их лучше прослушать ещё завтра, так сказать – на свежую голову, но уже сейчас можно констатировать, что твои песни… э-э… гхм… – я понял, что он забыл как меня зовут.

– Александр! Александр Васин, – напомнил я забывчивому товарищу своё имя.

– Очень приятно, Александр, – непонятно к чему, вымолвил собеседник и продолжил: – Так вот, Александр, на мой профессиональный взгляд, твои песни заслуживают некоторого интереса и вполне могут найти своего поклонника. Как ты правильно заметил, мне больше всего в современной музыке импонирует рок, который, если ты знаешь, сейчас у нас, как вы говорите – на Западе, бурно развивается. Однако, в силу своей профессии, я не могу быть пристрастен к своим индивидуальным вкусам, поэтому говорю со всей возможной честностью – все твои песни более-менее не плохие.

– И только-то? – удивился пионер. – А как же, буквально пять минут назад, Вы говорили, что это мировые шедевры?

Тот усмехнулся, выпил коньяка, закусил его, отправив вилкой себе в рот единственную оставшуюся к тому времени закуску – кильку в томатном соусе, после чего кашлянул и произнёс: – Конечно я был поражён… я не отрицаю этого… Гм… В первую очередь я был поражён до глубины души, что в Советском Союзе, есть такие песни и такие музыканты, которые при должном подходе смогут конкурировать с некоторыми европейскими и американскими певцами. Я же говорю – песни не плохие. И если к делу подойти основательно, то…

– К примеру, как Вы это умеете?

– Ну, например как я, – не стал скромничать интурист. – Такой, у кого есть своя студия звукозаписи, есть связи на телевидение и радио, есть опыт продвижения музыкантов. Вот применив всё это, возможно, я смогу огранить неказистый алмаз и сделать из него бриллиант, коим будут восхищаться все.

– И сколько Вы готовы предложить? – поинтересовался не огранённый алмаз у ювелира.

– Ну, – лениво начал рассуждать делец от музыки, – учитывая, что запись более-менее не плохого качества, а также то, что Вы явно старались, могу предложить Вам пять тысяч, – и сделав ещё более серьёзное лицо, – Согласитесь, это совсем не плохо для начала.

– Да какой, там не плохо, – отмахнулся я охреневая от жадности контрагента. – Плохо, – и пояснил, – потому, что мало.

– Почему же мало? – продолжил убеждение продюсер. – Пять тысяч долларов, это большие деньги! На них можно много, что купить! У Вас в стране доллары не в ходу, но мы что-нибудь придумаем, – обнадёжил он и тут же придумал: – Мы переведём их не в рубли, а в чеки и ты в магазине «Берёзка», сможешь купить много хороших иностранных вещей! Например, на них можно купить… – с жаром продолжил он, но осёкся, видя, как я картинно зеваю.

– Почему Вы замолчали? Мне казалось, что вы хотели перечислить все «ништяки», которые я смогу купить за такую «щедрую» плату.

– Да, но… – поняв мой скепсис, произнёс визави.

– Сэм, – произнёс пионер, решив прояснить ситуацию, – скажите, только честно: вы меня за полного идиота держите?

Американец смутился, вновь не чокаясь выпил, положил ладони на стол, подняв локти и, пристально посмотрев на меня, спросил: – Сколько Вы хотите?

Вопрос был абстрактный, поэтому я ухмыльнулся и, почесав подбородок, ответил: – Это абсолютно не важно, мистер Тейлор, – и видя непонимание, – Сколько бы вы не предложили я всё равно попрошу ещё меньше, – и видя, что Тейлор запутался полностью, продолжил наводить тень на плетень: – Не в этом дело! Прошу лишь одного – честно оцените композиции. Подумайте и оцените.

– Хочу ещё раз прослушать запись, – сказал тот, сосредоточенно смотря из под густых бровей прямо перед собой на стену.

– Музыкальный центр к вашим услугам, – ответил диджей и нажал на магнитофоне кнопку – «воспроизведение».

Всё то время, пока мы вновь прослушивали запись, амер сидел с закрытыми глазами, изредка покачиваясь в такт музыки. По окончании пятой композиции, продюсер глаза так и не открыл, а продолжил сидеть сиднем. Мне показалось, что он заснул, и я было собрался долбануть по столу кулаком, дабы грохотом от удара и звона, возможно бьющейся, посуды, смог вывести товарища из мира сновидений в наш бренный мир, но, когда уже было собрался осуществит план «Доброе утро», американец неожиданно поднял веки, посмотрел на меня, затем на поднятый мной вверх кулак и негромко произнёс: – Миллион.

– Что простите? – опуская руку спросил потенциальный миллионер.

– Эти песни, Александр, стоят миллион, – произнёс он и, видя мою недовольно сморщенную физиономию, поинтересовался: – Что-то не так? Тебе плохо? Может быть воды?

– Не надо воды, Джон, – отверг я интернациональную помощь, – впрочем, быть может, Вам стоит выпить воды и освежиться, ибо, вероятно, Вы плохо себя чувствуете.

– Я не понимаю… – рассеянно прошептал американец.

– Конечно Вы не понимаете, – с расстановкой произнёс я, – если бы Вы понимали, то обязательно сказали бы, что миллион стоит одна минута каждой из песен.

– Да Вы что? – чуть придя в себя, осторожно хохотнул интурист.

– Я что? Да ничего вроде бы, а вот Вам, по всей видимости, нездоровится. А ну-ка, – сказал я и вновь включил запись.

Через десять минут прервал прослушивание и, глядя на вновь задумавшегося собеседника, произнёс: – А теперь, Джон, послушайте меня внимательно. Как я Вам уже говорил, песен у меня огромное количество, поэтому мне всё равно – миллион я получу за каждую из них или десять миллионов. Однако по дешёвке и оптом я всё же продавать их не намерен. Как Вы, наверное, могли заметить, каждая написанная «мной» песня, это произведение искусства, – и дабы усилить пафос, – ибо каждая из них способна менять мировоззрение слушателя.

– Не плохо сказано, Саша, но как ты сам понимаешь – это только предположения. Однако, как я и говорил ранее, песни действительно хорошие, они мне понравились, все без исключения. Поэтому я готов рискнуть – вложиться деньгами и выпустить тираж.

– Именно это я и хотел услышать от Вас.

– Ну раз мы пришли к общему знаменателю, то давайте обговорим детали нашего будущего сотрудничества. Я готов услышать Ваши условия, – сказал Тейлор, уставившись на меня пристальным взглядом.

Я ухмыльнулся и, ничего не говоря, стуча пальцами по столу, стал, не моргая смотреть в ответ. Так мы просидели пару минут, а когда мне это надоело и я подумал, что собеседник вновь заснул, но уже с открытыми глазами, я хлопнул ладонью по столу и озвучил то, что моргнувший продюсер никак услышать не ожидал:

– По этим песням никаких условий выдвигать не намерен. Я Вам их дарю, и Вы можете распоряжаться ими как захотите.

– Но… Но как же?.. – растерянно проговорил собеседник. – Как же… Вы готовы подарить мне их? При этом сами считаете, что они принесут миллионы?

– Ну и пусть принесут. Считайте это моим подарком Вам, для налаживания взаимовыгодного сотрудничества.

– Я не понимаю. Объясните пожалуйста. В чём подвох?

– Да нет тут никакого подвоха, – усмехнулся я. – Дарю я Вам их для того, чтобы Вы, без оглядки на меня, смогли получить достаточно большую прибыль и понять, что можете, при желании и при обоюдном интересе, получить больше. Гораздо больше! И я говорю не о миллионах, Джон, я Вам говорю о миллиардах зелёных бумажек с портретами мёртвых американских президентов.

– Э-э, – выпал из реальности продюсер, но через мгновение пришёл в себя и спросил осипшим голосом: – У тебя ещё есть подобные песни?

– Есть и много.

– Тогда скажите пожалуйста мне своё интерес – что Вы хотите за то чтобы…

– Понимает ли, Джон, – не культурно перебил его я на половине фразы, – дело в том, что я живу в Советском Союзе. Как Вы наверняка знаете, наша система взаимоотношений внутри государства исключает большой количественный разброс в финансовых средствах между гражданами. При социализме, который мы довольно успешно строим, – смело фантазировал пионер, – у нас нет и не может быть очень богатых и очень бедных, ибо, получив такое разделение между гражданами одного общества – мы получим неравенство, основанное на разнице в количестве получаемых благ, – и вернулся к реальности. – В связи с этим, проценты, который вы мне, по идее, должны были бы заплатить за песни, при любых раскладах, никогда мне не достанутся. Другое дело, если вы привезёте достаточную сумму, да ещё и в долларах, – и пояснил на всякий случай, – Имейте ввиду, Джон, что, когда я говорю – привезёте, я имею ввиду не сумку, набитую до верха баксами, а банковский перевод или чек. Так вот, сам факт, что за песни, написанные пионером, будут выплачены такие суммы, скорее всего, очень заинтересует многих, в том числе Москонцерт, Госконцерт и подобные им организации, ибо валюта нашей стране нужна как воздух. Ну, а дальше, как Вы понимаете, всё будет зависеть только от Вас. Сможете заключить контракт с минкультом – вы молодец, и у Вас всё будет в шоколаде, ну а если нет, то как говорится: на нет и суда нет, – вздохнул и, поменяв деловой тон на доверительный, произнёс: – Прошу Вас, мистер Тейлор, понять меня правильно. По большому счёту, мне абсолютно всё равно с кем из иностранцев работать. Для меня главное, чтобы мои условия выполнялись в точности и вовремя. Какие именно условия я имею ввиду? Да самые простые. Безвозмездная помощь в покупке нужной техники для более качественной записи звука. И помощь в съёмках фильма. Вот собственно и все условия.

– А что Вы имеете ввиду под словом – помощь? – задал логичный вопрос собеседник.

– Это подразумевает негласную помощь в лоббировании и проталкивании моего сценария, – пояснил сценарист и, видя удивлённый и непонимающий взгляд, постарался разъяснить суть: – Вы, наверное, знаете, что в нашей стране есть цензура. Так вот, фильм, который я задумал, будет успешен только в том случае, если эта самая цензура не вырежет всё нужное из него. Вот в этом я и прошу Вас мне помочь.

– Как?

– Идея такая. Когда я буду делать презентацию, рассказывая о фильме, то в нужных местах буду кашлять или чихать, а вы, на правах спонсора картины, будите предлагать вставить в фильм ту или иную сцену.

– Ну как я узнаю какую именно?

– Это очень просто. Вам придётся сейчас записать, а в дальнейшем выучить наизусть все семь сцен, которые, на мой взгляд, могут подвергнуться цензуре, – сказал псевдорежиссёр, удивлённо смотрящему на меня продюсеру.

– Почему ты так уверен, что всё произойдёт именно так, как ты говоришь? Вдруг ваши цензоры вырежут не те, а какие-нибудь другие эпизоды.

– Насчёт других эпизодов я не сомневаюсь. Их, если что, всегда можно немного подправить и изменить, но вот эти семь очень важны для картины, поэтому их трогать никак нельзя, – пояснил я и, видя впавшего в задумчивость собеседника, решил провести дополнительную накачку, построив пару иллюзорных «Нью-Васюков». – Что Вы грустите, Джон?! Вы на пороге изменений, как в своей судьбе, так и в судьбе мира! У Вас появился шанс, Джон! Вместе с Вами мы можем сделать многое. Так не упустите же свой шанс! Поэтому хватит думать, а лучше берите бумагу, ручку и начинайте записывать. Готовы? Пишите. Сцена номер один – расстрел милиционеров при нападении терминатора на милицейское отделение…

Через пол часа все семь скользких моментов фильма были американцем тщательно записаны и он пообещал их выучить наизусть к следующему приезду.

– Саша, но всё же я не понимаю. Зачем создавать себе такие сложности, как съёмки фильма? Быть может лучше сосредоточится на музыке? Поверь, это гораздо проще.

– Джон, я хочу снять и я это обязательно сделаю. Считайте, что это мой каприз. К тому же, снятый фильм принесёт деньги – прибыль, которая для Вас, как для коммерсанта, по-моему, важна в первую очередь. Не так ли? – и не дожидаясь ответа. – Мне же фильм принесёт славу и почести, которые помогут на шаг приблизиться к моей хрустальной мечте детства, – сказал я, видя непонимание продюсера, пояснил для непонятливых, – завоевание мира и его окрестностей.