Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 272 страниц)

«Нокаут!.. Нокаут!.. Держать правей!.. Нокаут!.. Нокаут!.. Я словно зверь!..»

Когда она закончилась басит, автор композиции, не медленно начал всех поучать и орать о своём видении шедевра.

Итак, продолжалось несколько раз. Ребята начинали играть, останавливались на пол песни сбившись и Иннокентий брал слово… Он громко орал на каждого по отдельности и на всех вместе, обвиняя их в неумении играть и чувствовать музыку, хотя сам лажал чуть ли не больше всех, затем взывал к разуму и предлагал начать заново.

Они сыграли эту песню, наверное, раз десять и хоть какого-то адекватного результата, на мой взгляд, не достигли. Всё было плохо.

– Ничего-ничего, неплохо, – стал со своей стороны подбадривать коллектив Антон. – Давайте ещё раз сыграем. Мефодий, не спеши, успокойся. Не нужно так торопиться. Давай, ещё раз… и!..

Результат оказался хуже. Мефодий, весь расстроенный, сидел за барабанами и молча, смотрел вниз. В студии был слышен только лёгкое потрескивания динамиков. Тут в очередной раз слово взял Иннокентий и естественно во всём обвинил сразу всех. Чаша терпения у народа оказалась небезграничной и быстро переполнилась гневом негодования и справедливости! Народ посмотрел на него с гневом во взорах, ну, и понеслось…

«Да что же это за хрень такая?!»

«Да почему же сегодня ничего не получается?!»

«Да как же, вот ты же …»

«Да потому, что ты же… тоже сам…»

«…же тоже, также…»

«…там не я…»

«…а ты…»

«…а я…»

«… а вы…»

– Да ничего подобного, – пытался отмазываться от обвинений во всех косяках Мефодий, которому доставалось, нужно сказать, заслуженно, сразу от всей честной компании. Но тот, получая удары со всех сторон, всё же пытался отмазаться, крича на всё помещение: – Да вы же так же как и я лажали, даже обгоняя мной загнанный ритм…

Короче, все дико ругались, обвиняя друг друга во всех смертных грехах.

Послушав пять минут этот бедлам, понял, что всё это мне надоело. И я по привычке, не осознавая, что лезу не в свое дело, сказал:

– Ребята. Мне кажется, вам необходимо…

– Что?!!! – незамедлительно заорал басист. – Что он тут делает? Кто это? Кто его сюда привел? Почему он влезает в рабочий процесс?! – он подбежал ко мне и с вытаращенными глазами, глядя мне в лицо, заорал: – Вон отсюда, малолетка! Бегом! Пшёл вон!

Я понял, что попал под горячую руку. Конечно, я был не прав, что влез не в свое дело, но раз так уж получилось – хрен с ним. Я встал и сказал:

– Ну и ладно, до свидания.

– Кеша, ты зачем так с мальчиком? – вступила за меня Юля.

Ребята замерли. Антон с Мефодием стали что-то мямлить о том, что «ну хватит, Кеша, успокойся, это мы парнишку пригласили, ему интересно музыку послушать, он ни в чём не виноват, ну хватит, давай дальше репетировать».

– Что?!! – опять заорал психованный басист. Резко развернулся, кинул басуху на диван и, прокричав: – Я распускаю ансамбль! – схватил плащ и выбежал из студии.

– Иннокентий, Иннокентий, стой! Подожди! Кеша, подожди! – бросилась за ним Юля, не переставая кричать: – Кеша! Мы же хотели ещё песню выучить. Концерт ведь скоро. Ты же обещал. Кеша! Кеша, постой!..

Антон поставил гитару и сел на стул. Потёр себе виски, и в наступившей тишине посмотрев на меня, спросил:

– Что ты хотел сказать, Саша?

– Я? Гм… Да как бы… Вы извините, что влез. Я не хотел. Просто как-то случайно вышло. Вырвалось. Вы так ругались…

– Да фиг с ним, у него бывают заскоки. Не обращай внимания. Так что ты хотел сказать-то?

– Гм, а я уже, если честно, забыл, – признался виновник раскола.

Антон вздохнул.

– А музыка как тебе? Нормально? Понравилась? – решил узнать моё мнение Дмитрий.

Остальные ребята тоже присели на стулья и вопросительно уставились на меня.

«И что они от меня ждут? Похвалы, что ль?» – подумал я и ответил:

– Не очень.

– Почему?

– Как-то не стабильно всё звучит.

Ребята усмехнулись.

– Так мы же и репетируем для того чтобы звучание стало таким каким нужно. Оттачиваем мастерство, – пояснил Антон.

– Это ясно, но я вот что думаю… Мне кажется, что для того, чтобы ваша музыка звучала хорошо, для начала, нужно соблюсти ряд условий.

– И каких? – неожиданно вступил в дискуссию молчащий до этого времени клавишник.

– Во-первых, Мефодию необязательно долбить по всем барабанам, достаточно просто вот эти две тарелки – хай-хэт, бочка и малый барабан, вот. Этот хай-хэт – он, считай, что вместо метронома, задает темп. И если ударник будет чётко держать темп, тогда естественно и музыка «плавать» не будет. Как только перестанешь плавать, можно будет добавлять более сложные элементы в тему игры на барабанах, например, делать небольшие переходы по альтам. А пока нужно просто научиться держать темп, используя минимум: хай-хэт, бочка, малый барабан.

Ребята переглянулись и посмотрели на барабанщика.

– Пойми, – обратился я к ударнику и попытался внушить ему простую истину, – тебе вообще не нужно слушать, что и как играют твои коллеги по ВИА. Ты должен знать свою партию и играть только её, ни под кого не подстраиваясь. А вот ребята, наоборот, должны играть конкретно под тебя. Ты их метроном. Ты задаешь весь ритм и скорость композиции, и тебе не нужно слушать, что играет клавишник или что поёт певец, они сами будут подстраиваться под твою игру. И чем чётче ты будешь держать определённый ритм, тем проще всем будет исполнять свои партии. Если же ты начинаешь скакать по темпу – то замедляясь, то убыстряясь, то и ребята будут подстраиваться под тебя. Итог будет одним – ужасное звучание, ибо люди не роботы и синхронно подстроиться просто не смогут. И в доказательство – это ваша последняя песня. Она и звучала так дисгармонично, потому что каждый из вас тянул виртуальное одеяло на себя. Ведь что произошло? Басист начинал пытаться подстроиться под барабанщика, гитарист под басиста, не успевал и путался. Второй гитарист, не зная кому подыгрывать, начинал играть своё. Сева в это время пытался ещё под кого-то также подстроиться. И как вишенка на торте, над всей этой вакханалией был слышен прекрасный голос Юли, поющей мимо нот и не понимающей почему.

– Гм, ребята. Мне кажется он прав, – с удивлением во взгляде сказал Антон.

– Конечно, прав. Поймите, вы все должны следовать только за Мефодием не обращая на игру остальных членов коллектива. Кто-то сбился? Ничего, встроются. Вы же, как танки должны следовать только за ударными не отвлекаясь ни на что, – посмотрел на озадаченного ударника. – У тебя должен в голове всю песню щёлкать метроном. И ты этот тем должен кровь из носу держать! Для этого нужно заниматься. И это просто. Включаешь метроном и целый час долбишь по подушке палочками. Месяц два и он начнёт в твоей голове жить. Вот тогда-то ты и сможешь нормально играть и не плавать. Ведь вывод совершенно прост: лажаешь ты – лажает весь ансамбль!

Вернулась расстроенная Юлия и сказала, что Иннокентий уехал. Но ребятам было не до него. Они пододвинули стулья поближе, и расселись полукругом возле меня.

– Подожди Саша. Объясни. Откуда ты это знаешь? – задал логичный вопрос ударник, немного придя в себя после моего выступления.

– Просто знаю. Меня один человек научил.

– Ты хочешь сказать, – продолжал пытать меня Мефодий, – что столько барабанов на установке не нужно? Смешно. Вот в песне «Вологда» я, к примеру, вот по этому барабану не бью ни разу. А в «Через две зимы» не бью вот по этой тарелке и по этому барабану, а это неправильно! Не зря же ударная установка состоит из такого количества барабанов, – он потыкал в каждый из них пальцем. – Во всех западных группах барабаны используются на всю катушку. Ты послушай «битлов» или «ролингов», какие там прекрасные переходы есть, закачаешься.

– Ну и что! Ну и что, что у них так. Их барабанщик, может быть, играет уже двадцать лет. Ну, или же просто какой-нибудь гений. Ты же только недавно начал, насколько я понял. Поэтому тебе сейчас, пока все это не привело к печальным последствиям, когда ты не сможешь уже по-другому, нужно в первую очередь научиться держать темп. Вот когда ты этому научишься, тогда можно будет и усложнять партии, – внушал я неразумным детям, а затем подумал и решил продемонстрировать мастер-класс. – Мефодий, разреши попробовать.

– А ты что, умеешь? – удивился тот.

– Немного, – сказал я, стесняясь и набивая себе цену.

А что тут такого? Пионер, услышав великих музыкантов, сам решил стать таким же великим. Кто в своей жизни не хотел быть великим певцом и выступать перед толпами поклонниц и поклонников? Единицы? А остальные хотели. То-то же.

В той жизни же, я занимался игрой на ударных около тридцати лет, поэтому немного умел на них играть…

– Где научился? – спросил подозрительный Дмитрий, который отходил в коридор и вернулся с запахом «свежачка» только что принявшего на грудь человека.

– На даче. На пустых банках из-под краски тренировался.

– Ха-ха-ха… из-под краски… – засмеялись ребята.

– Действительно, смешно, – прокомментировал, успокаиваясь, Антон.

– Ну, так что. Можно попробовать за настоящей ударной установкой посидеть? – вновь поинтересовался я в предвкушении.

«Интересно, с какой скоростью я буду «молотить»?»

– Попробуй, – разрешил хозяин «кухни». – Проходи. Вот – это педаль для бочки, это вот хай-хэт, это…

– Я понял, понял. Но нас сейчас остальные барабаны не интересуют. Нас интересуют только хай-хэт, малый барабан (ведущий) и бочка. Антон, подыграй мне, пожалуйста, на басухе что-нибудь простое – четыре аккорда. Любые. По тональности сверху-вниз, ну или снизу-вверх, неважно, как хочешь. Смотри. Вот наш темп, – проговорил я, ударяя, барабанные палочки друг об друга. – Раз-и, два-и, три-и, четыре-и … Поехали.

Отсчитал еще раз, и мы начали играть простой, обычный, незатейливый ритм – «бум-бум, бум-бум, бум-бум»…

Гитарист играл незатейливую мелодию из последней песни, которую исполняли они, – ту, что про нокаут. Всю композицию я сдерживал себя, чтоб не усложнить партию и не сыграть более «замороченно»… Это было нелегко. Неимоверными усилиями всё же добился того, что за всю песню не сделал ни одного перехода и лишь по привычке один раз ударил по тарелке.

«Примитив!» – скажете вы.

«Конечно, примитив, но зато темп не сбивается. Это для ребят сейчас самое главное. Это фундамент – залог того, что песня будет хорошо слушаться. Это залог будущего, как бы пафосно это ни звучало», – отвечу я.

– А научившись понемногу, – сказал я, когда мы закончили, – начнёшь добавлять. Там тарелочка, тут переходик. Так постепенно и научишься. Ну, а если что, то я помогу.

– Поможешь? – удивлённо спросил Мефодий.

– Помогу. Чем смогу, – подтвердил пионер и улыбнулся.

– А переходы ты тоже умеешь? – поинтересовался молчавший до это времени Дима.

– Господи, дались вам эти переходы. Конечно, и переходы я умею, но зачем вам они нужны-то, эти переходы? Разве без них мы сейчас с Антоном плохо сыграли?

– С ними музыка все же лучше и более разнообразно звучит, – не согласился Мефодий, и все присутствующие поддержали его утверждение.

– Хорошо. Если уж вы так хотите, то покажу вам с переходами, только давайте, вот эту – вторую установку, поставим рядом с той – первой. Всегда хотел сыграть на двух установках одновременно, – предложил экспериментатор.

– Зачем? – удивились ребята.

– Скоро узнаете… Не бойтесь… Всё будет хорошо, – закончил я фразу голосом мерзкого злодея из не менее мерзкого третьесортного фильма.

– Ставь, – разрешил Антон, глядя на хозяина «кухни», который только пожал плечами. – Тебе помочь или мы пойдём перекурим?

– Я тоже пойду, подышу свежим воздухом, – сказала Юля, вставая и поправляя причёску. – Заодно обсудим про Кешу.

– Идите курите, конечно, если вам лёгкие не жалко, – сказал я, поднял старую бочку с двумя альтами сверху и потащил конструкцию к «первой» ударной установке.

Мы с Мефодием и Севой остались собирать комплект «два в одном». Пока расстанавливали барабаны, Сева всё время на меня косился, а потом спросил:

– Саша, а откуда ты всё это знаешь? С чего ты это взял, что устанавливать барабаны нужно именно так?

– Как-то концерт смотрел по телевизору – «Песню 1975». Смотрел, смотрел и задумался, что, если две барабанные установки поставить рядом – соединить. Представил, и мне показалось, что смотреться это будет очень даже феерично, – даже не моргнув ни разу, соврал пионер. – Кстати, неплохо было бы поставить микрофоны для более чёткого звучания прямо внутрь бочек, чтоб можно было на пульте отрегулировать частоты.

На немой вопрос: «А на хрена?» – последовал немой ответ: «Так надо!»

Курильщики и реинкарнация вскоре вернулись и обалдели от вида барабанной установки-гиганта. Затем спросили, почему микрофоны лежат и в бочках. Получив объяснение, народ присел на свободные стулья в ожидании пионерского концерта.

«Короче говоря, для первой демонстрации сойдёт», – закончив расставлять стойки с тарелками решил демонстратор и сел за установку.

Ребята смотрели на меня снисходительно. «Малыш построил себе замок из барабанов».

Конечно, их можно было понять. Ведь они же музыканты. А я кто? Пионер, который на банках играл в деревенском саду. Ладно, поехали.

Ум-па-па, ум-па-па…

заиграл я примитив.

Ребята заулыбались: мальчик дорвался…

Потом прошелся по альтам, сделав небольшой переход…

Лёгкое удивление на лицах слушателей.

Ну а затем – рваный ритм из «Nirvana – Smells Like Teen Spirit»!

https://www.youtube.com/watch?v=hTWKbfoikeg

И народ вопросительно переглянулся…

«Так, что у нас с реакцией? Угу, вижу… Нравится…»

Очень удивлены и смотрят во все глаза.

«Ладно, идём дальше, что там у нас… переходы «двоечками»… опа…»

Опять удивились…

Успокаиваюсь и делаю двойками ещё один большой переход, заканчивая ударом по тарелкам с двух рук…

Не только удивлены, но и обескуражены?

Обещаю: «То ли ещё будет!»

А знаете ли вы, мои дорогие слушатели, такую группу, как «Slayer», и, к примеру, их песенку «Angel of Death»…

https://www.youtube.com/watch?v=Ol87N0nxfVs

Вижу, вижу, что не знаете. Ну ладно, не волнуйтесь: сейчас я вам продемонстрирую партию ударных из этого шлягера…

Убыстряюсь…

«Как вам одни из родоначальников трэш-метала (thrash metal)? Нравится?.. Что, охреневаете?! Ну вы там держитесь… Ведь мы от родоначальников трэша переходим к более экстремальному стилю, о котором наверняка вы, мои дорогие слушатели, тоже не слыхивали. А называется он дэт-метал (death metal). Его яркие представители, такие группы, как «Death», «Obituary» или «Morbid Angel» вы точно не должны были слышать, ведь их ещё нет на белом свете. Зато есть я! И сейчас я их творчество вам, мои милые детки, в общих чертах обрисую…»

У ребят натурально открылись в изумлении рты, а у Юли, по-моему, начинают течь слёзы. Мефодий истерически смеётся. Дмитрий в растерянности вращает головой и смотрит на реакцию коллектива. Антон закрыл лицо руками. Только Сева улыбается, и при этом глаза его задорно горят.

«Что ж, настало время сыграть вторую часть «марлезонского балета»… Ну, ребята, миленькие мои, потерпите. Ещё немножко осталось. Вы должны это услышать. Это должно вам понравиться, а заодно вы должны мне поверить, ведь мы нужны друг другу, и вы мне нужны ничуть не меньше, чем я вам. У меня планы, и, по всей видимости, реализовывать их мы будем с вами вместе. Не волнуйтесь, друзья мои, ведь от реализации замыслов вы только в выигрыше окажетесь! А сейчас, дорогие мои, надо потерпеть, совсем капельку, совсем немножко…»

Ускоряюсь ещё…

«…Итак, мы переходим к более вкусному – грайндкор (grindcore). Сегодня этот стиль будет представлен барабанным попурри из песни группы «Cannibal Corpse» – «Hammer Smashed Face»… Конечно же, и с этой песней вы не знакомы. Ну что ж, тогда познакомлю».

https://youtu.be/GGe6-xzbISw?t=9

Две бочки молотят, руки колотят, всё звенит, всё грохочет.

В этом стиле очень часто используется один приём – левая и правая руки бьют одновременно по хай-хэту или тарелке и малому барабану, в то время как две бочки лупят дробь.

С каждой секундой увеличиваю темп…

Господи, как же легко мне это дается в молодом теле. Руки и ноги просто летают. Скорость ударов немереная, наверное, сто семьдесят ударов в минуту, не меньше.

Со стороны эта какофония напоминает стрельбу из пулемета или даже нескольких пулеметов, которых поддерживает беспрерывно стреляющая артиллерийская батарея. Короче, фронт рядом. Весь этот «огненный налёт» происходит минуты две, после чего я решаю закругляться.

Делаю длинный переход и в завершении шлёпаю по всем тарелкам секунд тридцать.

Всё, миниконцерт подошёл к концу.

Смотрю на ребят. В помещении студии стоит звенящая тишина. Слышно только, как всхлипывает Юля.

«Да, прелесть моя, тяжело тебе пришлось. Испугалась бедненькая. Это тебе не «Песняры». У нас в 2019 многие люди от «грайндкора» в обморок падают, а уж насколько, вроде кажется, закалённые: и БГ с Макаром слушали, и другую мудятину тоже, и всё равно – шок. Что уж говорить про неокрепшие, чистые, светлые души, находящиеся вокруг…»

Дмитрий пытается трясущимися руками, вытащить сигарету, не обращая внимание на плакат висящий на стене с огромной надписью – «У нас не курят!»

Сева смотрит всё теми же горящими глазами и почти не дышит.

«Во, парень-кремень. Ничто его не берёт».

Мефодий сидит и раскачивается на стуле, обхватив себя за плечи, и что-то шепчет себе под нос.

Антон пробует взять себя в руки в прямом смысле слова. Неимоверным усилием он отрывает руки от лица и тут же закрывает лицо обратно. Глаза у него почему-то все красные и слезятся.

Дмитрий, нервно затягиваясь сигаретой «Друг», крутит головой, пытаясь понять мысли своих коллег и, вероятно, прикидывая, можно ли выйти «под шумок» в коридор, чтобы там, в сени коридорного потолка, употребить горячительного.

Наконец Антон удаётся оторвать руки от своего лица, и он фокусирует свой ошарашенный взгляд на мне.

– Что… – голос его подводит и срывается. Высокий, гнусавый и каркающий одновременно. – Что… – повторяет он, глядя в пол, и снова из его рта вылетают какие-то каркающие, скрипящие звуки. Наконец он неимоверным усилием сосредотачивается и шепотом спрашивает, глядя всё в тот же пол:

– Что это было?..

Вновь поднимает голову и смотрит на меня красными слезящимися глазами. В них радость и всемирная печаль, надежда и мольба…

– Что это было, Александр?

Голос его дрожит, и его слова повисают в воздухе, растворяясь в полной тишине, которую нарушают только всхлипы Юли и шёпот покачивающегося на стуле Мефодия:

– Господи, Господи, Господи…

– Это была импровизация, ребята. Я назвал эту композицию «Столкновение галактик», – негромко и совершенно не краснея произнёс я, но всё же мысленно извинился перед Гарри Гаррисоном.

«Н-да, останется Джеймс Боливар ди Гриз – главный герой фантастической саги «Стальная Крыса» теперь без симфонии. Ну, так что ж?! Как говорится, се ля ви – такова жизнь. Гаррисон – великий писатель, ещё что-нибудь придумает… ха-ха».

Вокруг не раздавалось ни звука. Тишина и покой радовали и печалили ребят одновременно. Радовало их то, что война на отдельно взятом участке СССР прекратилась. Фронт с артиллерией и авиацией, по всей видимости, ушёл далеко вперёд и в ближайшее время не вернётся. Печалило же ребят, что, быть может, они больше никогда не узнают, что ещё мог бы отчебучить главный артиллерист на сдвоенной ударной установке.

– Ребята, а где тут можно умыться и в порядок себя привести, а то я немного взмок, – решив нарушить всеобщее траурное молчание, обратился я к ошарашенной компании.

– Там, прямо по коридору и налево, – растерянно прошептал Антон и подошёл к Юле. Аккуратно потрогал её за плечо и стал успокаивать плачущую, испугавшуюся девушку:

– Тихо, тихо, тихо… Юлечка, успокойся. Всё уже закончилось. Успокойся…

Архитектура санузла в Доме культуры была в стиле «ампир» – конечно же, как понимали этот стиль строители. Разбитые водопроводные краны, из которых капала вода, ободранные и исписанные стены, торчащие ржавые трубы, да ещё и кабинки без дверей. Никогда не понимал этого хай-тека. Кто-то стоит орлом, вытирая себе зад, а другие люди ходят туда-сюда и смотрят – мазохизм какой-то.

Ополоснулся по пояс водой из-под крана, постирал майку, хорошенько выжал её и надел. Кто же знал, что сегодня будет спортзал? Если бы знал, взял бы полотенце, шорты и сменную футболку. Ударные – это, наверное, и есть спортзал. Задействованы и руки, и ноги. Все группы мышц. Ну а если, к примеру, концерт идёт часа два или более, то потом несколько дней после шоу вообще еле-еле передвигаешь ноги. Конечно же, тут и сейчас мне намного проще. Тело молодое и вполне себе спортивное, здоровья немерено, так что, по идее, я не надорвался. Ну да ладно, завтра увидим результаты «тренировки».

Вернулся в репетиционную.

– Молодец, Александр! Ты просто молодец! – уставшим голосом сказал Антон, как только я вошёл.

Ребята его поддержали и тоже с грустью в голосе похвалили меня.

Они подходили ко мне по очереди, обнимали, поздравляли – правда, было не совсем понятно, с чем именно, но всё равно было чертовски приятно.

Даже Юля, проговорив:

– Саша, ты молодец! Какой же ты замечательный мальчик! – вытирая платком уголки глаз, чмокнула меня в щёку, засмущалась и сразу спряталась за Антоном.

«Видать, испугал её сильно… Ничего, привыкнет!» – подумал циничный я и хмыкнул.

Дело было уже под вечер, и мы отправились по домам. По дороге ребята молчали, что было вполне понятно. Им нужно было оклематься и прийти в себя от такого «столкновения галактик» произошедшего непосредственно на их глазах.

Молчал и я, раздумывая: «А нужно ли было полностью засвечивать своё умение, или можно было ограничиться «Нирваной», потому что и того качающего ритма им бы за глаза хватило. И не переборщил ли я с «галактиками»?..»

Кстати, Гарри Гаррисон, по-моему, опубликует свою первую книгу «Рождение Стальной Крысы» о похождениях Джеймса Ди Гриза только в 1985 году. А это значит что? Это значит, что, быть может, уже и не опубликует. Оставлю ему его цикл «Мир смерти» – и достаточно. Хотя… ну да ладно. Не буду его препарировать – пусть издаётся… Все-таки один из любимых моих авторов-фантастов. Может быть, имеет смысл тут проявить милосердие? Не знаю. Подумаю. В общем, решу судьбу потенциально «моих» произведений позже.

Да-да. Так вот, в легкую. Если будет нужно, то бац, и нет у него «Стальной крысы».

«Ах ты ворюга, – ужаснулась совесть. – Что, за чужой счет хочешь в рай въехать? Да? Хочешь, как сыр в масле кататься? Хочешь?»

«Да. Хочу! Ну что, довольна? Всё теперь ясно? Всё теперь расставлено по своим местам?! Совесть, ау? Ты слышишь меня?! Молчишь? Тогда возьми и заткнись на хрен!.. Ну а насчёт воровства, то является ли воровством лунный грунт, привезенный на Землю по отношению к лунатикам? В смысле лунянам, в смысле лунтикам, или кто там живет. Никто не живёт? Откуда знаешь? Ах ты там была… Ну всем известно: врать – не мешки ворочить! Тут ума не надо. Сказал, что учёные доказали и всё – опора есть. А вот было ли это на самом деле – большой вопрос. Так что нечего меня уму разума учить, совесть. Ну, что молчишь? Нечего возразить? Тогда слушай и запоминай. Я ничего не крал, ибо невозможно украсть то, чего нет; то, чего в природе не существует! Так что теперь я решаю, ибо именно я наследник знаний исчезнувшего мира. Неплохо сказано, а… совесть?!

Да и вообще, само моё появление уже нажало кнопку «эффект бабочки». Теперь много чего не будет, но и много чего появится нового. Непонятно почему? Ну, вот ещё один пример: я попал в этот мир и поднял газету, лежащую на улице, выкинул её в мусорное ведро. Эта газета и может, является тем детонатором, той вилкой, из-за которой разойдутся две реальности. В одной вероятной реальности газета валяется полгода на улице и, загораясь от окурка, воспламеняет кучу мусора, из-за чего впоследствии сгорает половина города. А в другой вероятной реальности, где газету увозят на свалку, её находит бомж, читает статью о мошенниках, проникается идеей и, взявшись за ум, становится министром, который…

А насчёт несуществующей чужой интеллектуальной собственности… вон есть Китай. Ворует существующую интеллектуальную собственность у всего мира и не парится. На всевозможные лицензии давно забит большой болт. Воруют вообще всё, начиная от айфонов и заканчивая самолётами «Су-35», и им по фигу на всех, в том числе и на мировое сообщество!

Там живет вроде как два миллиарда человек. Кого? Воров? На них лишь тявкают и ничего не могут с ними поделать, а они кусают! Так если по фигу Китаю, то ты, совесть, даже не представляешь, насколько по фигу мне. И на мнение каких-то морализаторов, которые не додумываются бычки из пепельницы машины выкинуть в урну, а вываливают на дорогу или идут по левой стороне пешеходного потока, толкаясь и не понимая, что не так, мне на их мнение плевать с высокой горы! То, чего нет, своровать невозможно! К тому же, милая совесть, я тут вообще-то выживаю, словно Робинзон на острове. А мучила ли совесть Робинзона, когда он разбирал по факту чужой корабль, который потерпел бедствие? Вот и меня не мучай, глупое чудо по имени совесть».

– Александр, приходи завтра на репетицию. В шесть вечера. Сможешь? Пожалуйста, приходи, а? – сосредоточенно глядя на меня, произнёс Антон.

Посмотрел на своих маленьких и наивных детишек. Все их взгляды были направлены на меня. Они ждали, что ответит «папа».

«Вот прибило людей-то. Н-да, тяжёлая музыка она такая – может тяжело прибить».

– Постараюсь, может, и подойду ненадолго, – пространно ответил великий комбинатор не став давать обещание.

И хотя мне и они, и их студия были очень интересны, показывать этот интерес я не хотел.

«Я их заинтересовал. Теперь пусть сами за мной немного побегают и поупрашивают, тем самым даже для себя поняв, что я им нужен больше чем они мне. Психология блин».

Мы попрощались, и я поехал домой. Нужно было умыться, привести себя в порядок, перекусить и позвонить маме.

Ну, а ночью я собирался посетить знакомую школу и в очередной раз воспользоваться там местной печатной машинкой.