Текст книги "Регрессор в СССР. Цикл (СИ)"

Автор книги: Максим Арх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 178 (всего у книги 272 страниц)

Глава 32

В начале шестого утра полковник добрался до места и аккуратно припарковал машину на перекрёстке – недалеко – около ста метров от дома Васина. Закрыл автомобиль на ключ и пошёл пешком. Сделал он это, потому что дорогу к деревне зимой толком не чистили. Пройдёт трактор «Беларусь» один раз в день, очистит, как сможет вот и всё. При такой работе дорога, естественно, очищается не полностью, поэтому о том, чтобы припарковать автомобиль на обочине, речи не шло. Оставалось просто перекрыть движение, остановив машину посреди дороги. Но это можно было бы сделать, если бы не обстоятельства. Совершенно не понятно было, что там сейчас – в доме творится и в каком состоянии находится подопечный. Если же оставить машину прям на проезжей части, то вдруг кому-то, по закону подлости, срочно нужно будет проехать. По сугробам не объедешь, значит тот начнёт сигналить, всячески отвлекая от дела. И хотя в деревнях Подмосковья, как правило, в это время года безлюдно, ибо основная масса жителей, по осени, разъезжается по городам и весям, оставаясь там до весны, но тем не менее вариант – что кому-то очень понадобится в пять утра срочно проехать именно здесь, исключать было нельзя.

И полковник как в воду глядел.

Когда до дома оставалось метров двадцать, свет автомобильных фар осветил его со спины. Он чуть отошёл к обочине, уступив дорогу «Волге» серого или белого цвета – в темноте, что царила на улице и при тусклых фонарях, еле освещавших дорогу, это было толком не разглядеть.

Водитель автомобиля не спеша проехал рядом с Кравцовым и, вероятно терзаясь лишними мыслями и не думая о других местных жителях, остановился посреди дороги – прямо напротив калитки дома подопечного.

«И кто же это пожаловал?» – удивился полковник, прибавляя шаг.

Не успел подойти ближе, как дверь машины открылась, и оттуда вылез мужчина в форме и генеральской папахе.

– Здорова, Кравцов! – поздоровался тот, поправляя головной убор. – Решил погулять по Подмосковным деревушкам?

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор, – отдал честь старшему по званию полковник и, протянув руку, поздоровался. – Какими судьбами?

– Да наверно теми же, что и ты, – кашлянул генерал Петров. – Мне вчера Савелий Бурштейн звонил. Говорит, Васин запил. Вот я и сорвался, с утра пораньше. А ты?

– Мне тоже Сева звонил. Васин вчера на конкурс не приехал. Говорит обиделся на весь белый свет и хочет остаться жить в деревне. Меня вчера начальство чуть живьём не съело.

– А мать его в курсе о его желании?

– Не знаю. Я с ней ещё не говорил. Вчера дома не застал. Но скорее всего, нет.

– Почему так думаешь?

– Так если б она знала, что с сыном беда, уже наверняка прилетела бы сюда на всех парах. Ведь сын же родной, а не абы кто. А она его любит.

– Н-да… Сумасшедший и гениальный мальчишка, – вздохнул генерал. – Хрен его знает, что он в свою гениальную голову мог себе вбить. А нам, блин, теперь бегать за ним.

– Это да. Клиент иногда ведёт себя странно. Одна морока с ним.

– Ничего. Справимся, – хмыкнул генерал и предложил: – Ну чего, пошли что ль?

И они, открыв калитку, прошли внутрь участка. В доме свет не горел из-за чего ранние гости могли сделать два вывода: либо внутри никого нет, либо все спят.

– Дым из дымохода идёт. Чувствуешь пахнет, – сказал Кравцов, тем самым дав понять коллеге, что в доме кто-то находится.

Петров кивнул и негромко постучал в дверь. Затем ещё раз, но уже в окно. Третий раз стучать не пришлось. В комнате зажёгся свет.

Не прошло и минуты как из-за двери поинтересовались у них старческим голосом:

– Кто там?

– Здравствуйте, – произнёс полковник. – Простите, не припомню Вашего имени-отчества. Меня зовут полковник Кравцов. Я к Вам уже не раз приезжал. Помните?

– Полковник? Помню, – сказали из-за двери открывая её.

На пороге оказалась, одетая в пальто на нижнюю одежду, пожилая женщина, в которой угадывалась бабушка Васина.

– А что случилось? Что-то с Верочкой?

– Ничего серьёзного. И с Верой Сергеевной всё хорошо. Мы по другому вопросу Вас побеспокоили, – успокоил Кравцов хозяйку дома и спросил: – Скажите: Саша у Вас? Он дома?

– Да. В доме спит. Ещё рано же, – поправляя пуховый платок на голове, произнесла она. – А что случилось-то? Он что-то натворил?

– Нет, что вы. Нам просто очень срочно нужно с ним поговорить. Где он?

– В комнате. В новой. Точнее в сенях.

– А можно с ним поговорить? – поинтересовался сопровождающий знакомого полковника генерал.

– Можно. Но он спит, наверное. Вчера весь день трудился. Хорошо соседей нет – все разъехались. А то бы непременно у окон собралась бы вся деревня. Так что спит после работы весь уставший.

– Что за работа?

– Не знаю. Песни, наверное, сочиняет. Или стихи. Он вчера закрылся. Сказал, что будет творить и чтоб я его ни в коем случае два дня не беспокоила. Вот всё там и сидит и оттуда и не выходил.

– Так мы пройдём? – перешёл к делу Кравцов.

– Да, конечно. Проходите. Прямо по коридору и слева дверь.

– Что ж не ел он ничего целый день? И в туалет не ходил? – поинтересовался Петров.

– Как же не ходить… Ходил, наверно. Просто я не слышала. Он петь начал, а я в город уехала за продуктами. Приезжаю, тишина. Послушала, спит наверно.

– Эта комната? – показал на дверь генерал. – Тут же холодно – не отапливается. Он что закаляется?

– У него там обогреватель стоит. В домке говорит жарко, – пояснила пожилая женщина.

Петров постучал костяшками пальцев по деревянной двери, а потом попробовал открыть.

Дверь оказалась заперта.

– У Вас есть запасной ключ? – обратился он к хозяйке.

– Тут не на ключ. Тут на крючок изнутри запирается, – пояснила она.

– Саша. Открой, пожалуйста, дверь. Это генерал Петров! – ещё сильнее постучал генерал и прикрикнул: – Васин! Открывай!

– Да он, наверное, спит, товарищи военные, – предположила хозяйка.

– У нас есть другая информация, – произнёс Петров, и собрался было выбить дверь плечом, благо его вес под сто двадцать килограмм и рост это позволяли. Но был остановлен коллегой.

– Погоди, – произнёс Кравцов, отодвинув генерала. Повернулся к хозяйке и спросил: – Дверь закрыта на крючок?

– Да, – ответила та.

Кравцов осмотрел щель между полотном и косяком двери и попросил нож, линейку или длинную спицу.

Через минуту дверь была открыта с помощью ножа. Полковник аккуратно просунул лезвие в щель и приподнял крючок.

– Тут свет есть? – входя внутрь сеней, спросил Кравцов.

– Да. Справа, – ответила пожилая женщина, стоящая позади.

Полковник пошарил рукой на стене и через секунду «вспыхнула» тёмно-жёлтым светом одиноко висящая посреди потолка сорокаваттная лампа.

– Э-э, Саша, – прошептала бабушка, закрыв рот рукой.

– Васин?! – обалдел от увиденного генерал.

– Ну ничего себе! – присвистнул Кравцов, осматривая обстановку, которую смело можно было назвать – обстановкой скорби, печали и обречённости.

Тусклая лампа покачивалась под невысоким потолком, покрытым серо-коричневой обёрточной бумагой, на подобии которой заворачивают в магазинах сосиски и колбасу, освещала и без того мрачную картину, представшую пред очами незваных гостей, навевая грусть и тоску.

Две стены обклеены обычными газетами, уже пожелтевшими от старости. Другие две стены серо-зелёными обоями, которые находились в плачевном состоянии, ибо были оборванны. В одном углу стоял светло-коричневый шкаф с повисшей на одной петле дверью, который явно уже рассохся. В другом углу находился сорокалитровый алюминиевый бидон без крышки, на котором лежала доска, а на ней стоял импортный телевизор. Рядом на грязном полу, застеленном мешковиной, стояли видеомагнитофон и видео камера. Весь пол был усеян пустыми и не очень бутылками из-под водки, вина и пива. Посреди помещения была сделана самодельная тренога из бамбуковых удочек, связанная веревками и синей изолентой. В свою очередь к ней, всё той же изолентой, был примотан большой серый микрофон.

В третьем углу рядом с работающим обогревателем стоял на половину опустошенный ящик из-под водки.

Сам же виновник и источник проблем лежал в полусогнутой позе на металлической кровати без матраса и подушек, держа при этом в руке не допитую бутылку.

– Кравцов проверь, он жив? – скомандовал генерал.

– Да, жив он. Куда он денется. Видите, как храпит, – сказал полковник, но на всякий случай подошёл и проверил пульс. Потом присел на корточки, приблизил свою голову к лицу Васина и принюхался. Не довольно поморщился, после чего констатировал: – Живой. Пьяный только. Свежачок. Недавно выпил. Водярой так и прёт.

– Васин, ты меня слышишь?! – подошёл к подопечному Петров и потеребил того за плечо. Один раз, другой… Реакции у напившегося малолетки не было никакой. Повернулся к его бабушке и, нахмурив брови, строго спросил: – Как же вы такое допустили?

– Так и не знала я ничего, – развела руками та, озабоченно глядя на внука. – Что ж это у него случилось в Москве вашей, что он так напился?

– Вот и нам бы хотелось это узнать, – поднимаясь, сказал Кравцов.

– И часто у него такое бывает? – спросил генерал ни к кому конкретно не обращаясь.

– Никогда такого не было, – ответила престарелая женщина, помотав головой. – Саша хороший и добрый мальчик. Он никогда не пил и уж тем более не напивался. Никогда!

– Я тоже не замечал, – почесав себе подбородок, солгал Кравцов, который не раз видел загулы гениального юнца, в том числе и в Германии.

– Значит действительно что-то случилось, – подвёл итог Петров.

– Что же делать? Надо бежать к председателю, наверно. У него в доме телефон есть. Матери, что ли позвонить надо? Пусть приезжает?! – забеспокоилась хозяйка.

– Позже позвоните. А сейчас принесите, пожалуйста, полотенце, таз со снегом и кастрюльку тёплой воды. Сейчас мы вашего внука будем в чувства приводить, – сказал Кравцов и, улыбнувшись, в предвкушении потёр руки.

После разнообразных процедур, примерно через полчаса, военным удалось добиться от, так и не протрезвевшего до конца, подопечного более-менее внятное объяснение причины его неожиданного загула.

Точнее сказать, причин этих было сразу несколько и можно даже сказать – много. Не зря в народе говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот и тут так вышло. Васин мямлил без остановки. Кравцов вёл допрос, а генерал фиксировал важные моменты себе в тетрадь.

Кроме всего прочего Васин говорил, если, конечно, это можно назвать словом «говорил» – скорее бормотал в беспамятном полубреду, вот о чём:

– Мало того, ик, что они мне постоянно, ик, ничего снимать не дают, ик… Мало того, ик, что из комсомола хотели исключить, ик. Так ещё и дис… дискрен… ик… дискрендентировать хотели! Перед народом нашим дискрендитировать!! Сволочи… А за что? Ик… Ик… Ик… За что?!?! Ик… За то что я несу, ик, культру, ик, в мазззсы?.. Ик…

– Что значит дискредитировать? – уцепился за фразу генерал и, видя, что допрашиваемый начинает плыть, закрывая глаза, быстро добавил: – Кравцов, спросите его.

– Саша, Саша, не спи, – аккуратно постучал полковник по щекам подопечного. – О какой дискредитации ты говорил? Кто это хотел сделать?

– Я не знаю, ик… Но, ик, они меня песню не подходящую, ик, для конкурса хотели петь, ик, заставить.

– Какую песню? – стал уточнять генерал и Кравцов вновь расшевелил Васина.

Тот потёр глаза и, постоянно зевая и икая, стал рассказывать про готовящуюся провокацию. И чем дольше тот рассказывал, тем больше военные убеждались, что готовилась именно провокация. По-другому такое действо назвать было нельзя.

– В общем, ик, со всем своим творчеством я завязываю к едрене-фене. И, ик, становлюсь комбайнёром, ик. Вот я тут песню записал. Несколько экземпляров на память, ик, решил сделать. Они одинаковые, ик. Можете себе по кассете, ик, взять. На этом, ик, я с музыкой, ик, раз и навсегда, ик, завязываю, ик. На этом всё! Я спать, ик! – произнёс Васин и, резко схватив стоящую у ножки кровати, початую бутылку, присосался к горлышку.

– Кравцов, – скомандовал генерал расслабившемуся товарищу.

– Отбираю уже, – прошипел полковник и через десять секунд всё же сумел-таки вырвать бутыль.

Однако клиенту тех секунд, что он пил оказалось более чем достаточно. И без того мутные глаза Саши помутнели ещё больше, он ещё раз громко икнул, как бы прощаясь со всеми и, повалившись на бок, захрапел.

– Чёрт возьми, не сообразил сразу убрать подальше, – расстроено произнёс Кравцов, рассматривая пустую бутылку в руке. Потом поставил тару на полочку шкафа и, повернувшись к генералу, спросил: – Ну чего, опять будем будить?

– Да незачем, – отмахнулся тот. – Он вроде бы всё рассказал. Если что, то мы его ещё раз опросим, как проспится и в себя придёт. И, кстати говоря, рассказ его мне крайне не понравился.

– Да, фигня какая-то, – согласился младший по званию.

Генерал прошёлся по комнате, подошёл к видеокассетам и, взяв одну из них в руку, не громко прочитал:

«Моя последняя песня. Дубль № 1». Рядом лежало ещё две точно таких же VHS кассеты с почти идентичными названиями, с той лишь разницей, что это были дубли два и три.

– Если это копии, то одну я возьму – для отчёта, – сказал полковник КГБ и, вспомнив о субординации, спросил: – Ты не против?

– Сначала нужно убедиться, что это копии, – резонно заметил Петров. – Ты с этим управляться умеешь? – показал рукой на видеомагнитофон и, увидев утвердительный кивок, скомандовал: – А ну поставь. Посмотрим, что он там понаснимал на прощание?

Кравцов взял из рук генерала видеокассету и, установив её в аппарат, включил воспроизведение.

Экран телевизора зарябил. В углу вспыхнула надпись «Рlay». Потом она исчезла, и появилось изображение пьяного Васина одетого в майку, на голову были надеты явно сломанные наушники и держащего в зубах папиросу «Беломор канал»…Затем заиграла вполне не плохая мелодия. Ну а через несколько секунд не курящий до этого дня Васин глубоко вдохнул папиросный дым и запел…

Сказать, что генерал с полковником были шокированы увиденным – это ничего не сказать. И клип, и музыка, и исполнение их буквально потрясли, вызвав бурю эмоций в душе.

Как только песня закончилось генерал, присевший на кровать, прошептал:

– Неужели у него всё так плохо?..

– Эх, Васин, Васин, – с жалостью посмотрел Кравцов на лежащего в кровати малолетку и тяжело вздохнул.

– Поставь ещё раз, – негромко приказал генерал и достав из ящика две полных бутылки протянул одну из них полковнику…

https://www.youtube.com/watch?v=rjvImL06_1k&t=4s – Остров в океане ане ане – ПРОРОК САН БОЙ

Просмотрев все три кассеты по три раза, военные пришли к выводу, что все экземпляры, от греха подальше, лучше изъять. Проведя беседу с бабушкой Васина, взяли с неё слово, что та не отпустит внука и не даст ему пить в течение сегодняшнего и завтрашнего дня.

– Я ему вообще больше пить не дам! А не только сегодня! И матери всё расскажу! Пусть она ему мозги вправит! – пообещала хозяйка дома, выливая последнюю целую бутылку в сугроб возле калитки.

Удовлетворившись ответом, попрощались и вышли на улицу.

– Я, наверное, за ним вечером приеду, – сказал полковник, когда они подошли к генеральской «Волге».

– Думаешь, она не справится с внуком? – спросил Петров.

– Может и справится, но только мне спокойней будет, если он в Москве останется. С меня ж за него спрашивают…

– С меня тоже. И теперь, когда мой начальник увидит вот это, – он потряс одной из видеокассет, – да ещё и услышит мой рассказ, то я, честно говоря, не знаю, что после этого начнётся. Васиным Устинов не раз интересовался. А тут такое… Даже боюсь представить, что будет…

– Чехарда будет. И ругань, – пророчески предрёк собеседник.

– Это точно… Слушай, ты же видишь, как ситуация складывается, – полковник кивнул и генерал, закурив, продолжил. – И ты прекрасно понимаешь, чьих рук это дело, – выдохнул дым, а его визави вновь кивнул. – Так что прошу тебя вот о чём: не торопись с докладом своему начальству. Подожди хотя бы до обеда. А то мало ли… Вдруг ваши быстрее отреагируют.

– А ты думаешь – это наши? – задал риторический вопрос подполковник КГБ, прекрасно понимая, что за всеми этими делами, скорее всего, стоит именно его ведомство.

– А кто ж ещё, – хмыкнул Петров. – Ну, так что – договорились?

– Замётано! – кивнул Кравцов и пожал руку своего давнего друга генерала-майора ГРУ.

Глава 33

Престарелая женщина проводила нежданных гостей и вернулась домой. Плотно закрыв дверь прошла в сени – сказать внуку, что всё в порядке и военные, наконец, уехали. Застав Сашу всё в той же позе – человека, убитого выстрелом в затылок и свалившегося на бок, она потеребила милого внучка за плечо и попробовала того разбудить. Однако любимый внук отчего-то просыпаться не собирался, а, не обращая внимания на причитание и тряску, продолжал блаженно посапывать и похрапывать.

Решив, что он, скорее всего, перенервничал и организм его не выдержал, включив защитную реакцию – провалившись в крепкий сон, она принесла из комнаты постельные принадлежности, кое-как сумела подложить под голову подушку и, укрыв внучка одеялом, ушла к себе в комнату, так ничего не узнав о причине такого беспробудного сна, на радость спящего и в конечном итоге свою.

А узнать там было что… Дело в том, что в начале, подготавливаясь к вполне ожидаемому визиту начальства, внук собирался только помазать губы водкой – для запаха. Тем самым он намеревался показать визитёрам, что они довели его до ручки и он, даже не будучи комсомольцем, взял да напился до бессознательного состояния, пойдя в разнос. Когда же утренние гости постучали в дверь и Саша опознал в них ГРУшника и КГБэшника, вместо ожидаемого Мячикова, Дорна, Екшина или на худой конец Минаева, то тут же понял, что его план может рухнуть, так и не начав реализовываться. Стало абсолютно очевидным, что эти матёрые зверюги его мгновенно расколют и, обвинив в симуляции, испортят всю двухходовку. Отчётливо осознавая с кем, конкретно, ему придётся сейчас иметь дело, прилежный внук залпом выпил полторы бутылки белого, как слеза, сорокаградусного эльфийского эля, закусив употреблённый напиток лишь одним пряником. Другого варианта не попасть впросак, Саша не видел, а посему ему пришлось нарушить данное себе слово – больше никогда не притрагиваться к алкоголю.

Тут нужно сказать, что как только Васин употребил «конскую», для своего физического возраста, дозу, он мгновенно вновь стал обещать себе тоже самое: «Больше ни-ни». И обещал он это ровно до тех пор, пока не услышал разговоры за дверью, одновременно с этим проваливаясь в нирвану.

Далее же он плыл просто по течению, рассказывая спрашивающим его людям всё подряд, при этом не забывая жаловаться на судьбу-злодейку, которая не даёт Великому ему – стать воистину Великим.

Рассказывая военным о своих проблемах и мечтах, Саша боялся только одного – случайно ляпнуть что-либо о грядущем. А посему сделал всё возможное, чтобы отвергнуть любые другие мысли, сосредоточившись лишь на двух вещах – выпуск фильмов и подстава с конкурсом песни года…

* * *

Кабинет Секретаря ЦК КПСС Михаила Андреевича Суслова

<…>

Обсудив весьма обширный список вопросов, Секретарь ЦК, перед тем как повесить трубку, спросил у собеседника:

– Так значит, Юрий Владимирович не получилось у Вас образумить Васина по линии КГБ? Не справились Ваши заместители министра – хлипкими оказались?

– В этом Вы правы, Михаил Андреевич, – согласился с собеседником Андропов. – И, хотя сами замминистра не наши, но, тем не менее, очевидно, что сотрудники, работающие с ними – недоработали. Вот и случился прокол. Плохо подготовили и не учли некоторую эксцентричность объекта. Недооценили его умение выводить других людей из себя, при этом оставаясь безмятежным. Хорошее качество. Не многие так умеют. А ведь оно даёт серьёзное преимущество перед оппонентом.

– Да какая там ещё эксцентричность?! Не о том Вы говорите. За этим красивым словом Вы камуфлируете явное хамское поведение Васина с высокопоставленными представителями нашего общества. Очевидно, что к нам – руководящим кадрам государства, этот юнец совершенно не испытывает никакого почтения и уважения. Вы слышали о том, как он на банкете общался с министрами? Мне доложили. Он с ними разговаривал, как со своими друзьями.

– Мне тоже доложили. И я вновь удивлён такому олимпийскому спокойствию юноши, которое он проявил. Любой на его месте впал бы в ступор, застеснялся и дрожащим голосом стал бы отвечать на вопросы, постоянно путаясь в ответах. А этому всё как с гуся вода.

– Вот именно! Почему он так смело себя ведёт? Не понимает с кем разговаривает?

– Вы хотите спросить: глуп ли Васин? Мой ответ: нет – он не глуп. Далеко не глуп. А ведёт он себя так, лишь по тому, что не чувствует за собой вины. Другого объяснения у меня нет.

– Вины он не чувствует, – недовольно повторил слова собеседника Секретарь ЦК. – А следовало бы почувствовать. Ой, как следовало бы! Вы в курсе, что он, оказывается, не комсомолец вовсе? Он на собрании пионерский галстук нацепил. И это в шестнадцать лет.

– Да. Очень интересно, как такой прокол мог выйти, – согласился Председатель КГБ, действительно удивлённый этим фактом. Васин на слуху, он общается с иностранцами, ездит заграницу… и тут на тебе – в комсомоле не состоит. Серьёзный просчёт по многим министерствам и ведомствам. В том числе, как не прискорбно это сознавать, и его Комитет тоже не доработал в этом направлении.

– Выясняем, как такое могло случиться. А пока скажите вот что: что Вы ещё планируете предпринять со своей стороны, чтобы образумить этого не контролируемого подростка? Поставить его в рамки и русло законности.

– Как мне доложили сотрудники, которые работают с Васиным, на днях, ими была предпринята попытка «всучить» певцу для исполнения на конкурсе «Песня 1977» композицию на английском языке.

– Какую композицию?

– Одну из тех, что он исполнял на гастролях в Германии.

– И зачем это? – не понял Суслов. – Был бы скандал.

– Вот именно, – хмыкнул Председатель КГБ.

– Поясните.

– Как Вы прекрасно знаете, музыкальный конкурс транслировался в прямом эфире по всей стране. И не только по стране, но и в некоторых странах союзниках по социалистическому лагерю. Песня, исполненная Васиным на английском, автоматически выделяла бы его, как единственного певца, поющего на конкурсе на не родном для нас языке. В дальнейшем, через газеты и журналы, можно было бы смело показать нашим гражданам, что Васин завистник, преклоняющийся перед капиталистическим миром и эгоист, идущий своей дорогой. Мол: «Я не такой как все. Я индивидуум, и что хочу, то и делаю. Хочу от всех отличаться! Я самый умный!» Мы бы показали, что ему наплевать на русский язык, на коллег по музыкальной сцене, ровно, как и на советских слушателей, которые, в массе своей, английского языка не знают. Многим стало бы ясно, что Васин не плоть от плоти народа, а просто зазнавшийся юнец много чего о себе возомнивший. Реакция простых тружеников на постоянную критику постыдного выступления, которую мы бы освещали через газеты и телевидение, долго бы не заставила себя ждать. Неделя другая и Васина многие стали бы не хвалить, а ругать. И это бы, практически сразу, начало бы приносить свои плоды. Фактически, выступление Васина на языке капиталистического мира, должно было стать началом большой операции, по принижению популярности в обществе этого зарвавшегося певца.

– Вот как. И что?

– Да, собственно, ничего. Ничего не вышло, так как Васин просто не явился на конкурс. Словно что-то почуял.

– Может так, а может быть и не совсем так.

– Что Вы имеете в виду?

– То, что, возможно, Васина кто-то предупредил о готовящейся акции. Вы об этом не думали?

– Гм… Если честно, то нет. Ваша версия, конечно, имеет право быть, но, гм… Но она подразумевает, что кто-то из нашего аппарата работает против нас, снабжая Васина ценной информацией и предупреждая его о всех наших действиях, – недовольно произнёс Андропов, обдумывая с чего начать поиск вероятного «крота» работающего, разумеется, не на Васина, а на его покровителей из военного ведомства.

– Не знаю. Проверьте, – словно угадал мысли Суслов. – А пока будете проверять, мы для Васина ещё кое-что припасли.

– Вот как? И что же это?

– Я Вам при встрече расскажу, – произнёс Секретарь ЦК, не прозрачно намекая, что возможно потенциальный «крот» один из сотрудников правительственной связи.

– Договорились, – согласился Председатель КГБ и на секунду закрыл ладонью нижнюю часть трубки. Суслов услышал, как тот что-то ответил своему секретарю, а затем, вновь вернувшись к собеседнику, сказал: – Михаил Андреевич, мы с Вами, в общем-то, всё обсудили. Давайте тогда прервём наш разговор, а то меня срочно требует подойти к телефону наш Министр обороны.

– Лёгок на помине, – буркнул Секретарь ЦК и попрощался.

Да, с этим Васиным совсем не гладко всё получалось. Очень и очень. И это крайне скверно, если учесть то, что сразу после Нового года тот будет встречаться с Леонидом Ильичом Брежневым. Вполне может пожаловаться на свои проблемы. Будет говорить, что он не виноват и сам не знает, почему к нему придираются. А ведь на самом деле во всём он сам и виноват. И проблемы у него именно из-за его непокорного поведения. Делает, что хочет и совсем не думает о последствиях – вот истинная проблема. Разумеется – это нужно незамедлительно пресечь, образумив Васина и поставив его под контроль. Это Михаил Андреевич и стал делать, но, к сожалению, пока безрезультатно. Все препоны, нацеленные на сдерживание неуёмной натуры юнца, что он совместно с Председателем КГБ построил, были тем обойдены и с треском провалились.

«Что это? Случайность? Закономерность? Или происки высших сил, в которые я, как материалист, не верю. Почему этому вчерашнему школьнику так везёт?» – задавал, раз за разом себе вопрос хозяин кабинета и ответа на него не находил.

Случайность за случайностью. Везение за везением. Получалось вот что: либо у Васина просто нереально была развита интуиция, либо фортуна ему чрезмерно благоволила, либо кто-то, действительно, снабжает этого мальчишку информацией, купируя все их старания. Любой другой на его месте, сто раз споткнувшись, упал бы и не поднялся бы никогда. А этот нет – прёт себе и прёт как танк, словно бы ему всё нипочём. Ничем его не остановить…

«А может быть действительно, я зря так чрезмерно к нему придираюсь? Может быть, нам нужны именно такие – открытые, целеустремлённые, честные и правдивые люди как этот Васин или как тот первый секретарь Свердловского обкома КПСС, которого с месяц назад мне представили при одной из поездок. Уж не помню его фамилию… Честный коммунист. Говорит открыто, убедительно и искренне. Причём настолько искренне, что сразу видно – человек горит на работе и болеет за наше общее дело. Именно на таких, как тот секретарь, в будущем и должна держаться наша партия», – размышлял товарищ Суслов, вспоминая о симпатичном, стройном и, до последней капли крови, преданном делу человеке.

https://www.youtube.com/watch?v=6A5KLbe-NoA – XXVI (26-й) съезд КПСС. 25 февраля 1981. Выступление Ельцина Б.Н. 1981 год

Разные люди бывают. Из Васина, конечно, такой прямолинейный и правдивый человек явно не получится. Уж слишком Васин не зависим и себе на уме. Но, тем не менее, пользу стране юноша принести может – этого не отнять. Впрочем, нужно признать, что уже приносит, о чём недвусмысленно было сказано на последнем совещании Совмин. А раз так, то, вероятно, имеет смысл встретится с юношей прямо сразу, как только тот пообщается с Генсеком», – решил Секретарь ЦК, разглядывая стоящую на столе совместную фотографию с Брежневым.

Раздался стук в дверь, а через секунду она открылась, и секретарь-референт доложил:

– Михаил Андреевич, Вам звонит по срочному делу Министр обороны СССР – товарищ Устинов.

– Мне? – искренне удивился Суслов.

– Вам, – подтвердил секретарь.

– Э-э, а по какому вопросу? Не сказал?

– Никак нет!

– Хорошо. Соединяйте, – дал команду хозяин кабинета и, тяжело вздохнув, через пару секунд снял трубку.

Нужно сказать, отношения между Министром обороны и Секретарём ЦК были сложные. Если же говорить откровенней, то Суслов опасался и даже, можно сказать – побаивался маршала СССР. Всё дело в том, что Михаил Андреевич был человеком сугубо штатским и вольно или не вольно к товарищу, чей китель были увешан орденами и медалями от и до, относился с уважением, которое испытывал даже не подсознательно. И хотя сейчас, можно было сказать, что они с маршалом СССР стоят на одной ступени пирамиды власти, авторитет Устинова был крайне высок и непоколебим.

Впрочем, в составе узкого круга Членов Политбюро все были незаурядными личностями и слабаков среди них не было.

Сухо поздоровавшись, Устинов сразу же перешёл в атаку. Михаил Андреевич ожидал нечто подобное, но всё же такой напор маршала привёл его в некоторое замешательство.

Министр обороны, явно сдерживая себя изо всех сил, стал припоминать все напасти, которые свалились на его протеже в последнее время. Он припомнил всё: и комсомол, и разбор в Министерстве культуры, и затягивание цензурирования вышедших пластинок, и ограничение тиражей, и многое другое. Всё это наводило на единственный правильный вывод – Устинов пристально следит за действиями этого певца.

– Вы хоть понимаете, что Васин из-за ваших деяний просто сопьётся и наша страна недополучит миллионы долларов, рублей и другой валюты?! В какой-то момент он не сможет вам ничего противопоставить и, плюнув на всё, просто сломается! Зачем вам вместо гения нужен очередной пьяница?

– Это вымысел. Мне доложили, что Васин не пьёт, – вспомнил Секретарь ЦК недавний доклад по юноше, что ему делали подчинённые.

– Если не пьет, то непременно начнёт и будет! – рявкнул Устинов. – К тому же, на вашу радость, скажу, что из-за Вас он уже пьёт! Мне только что об этом доложили! Уже сейчас вы довели парня до ручки! Он на грани. Мне включили последний снятый им музыкальный фильм на придуманную им песню – это же уму непостижимо! Волосы на голове встают дыбом, когда вникаешь, о чём там поётся. Да у парня на душе тьма беспросветная и кошки скребут! Вы загнали его!! Загнали перспективного и талантливого юношу в угол, не оставив никакой надежды! Чего Вы этим хотите добиться? Чтобы он на себя руки наложил?

– Мы следовали строго букве закона, – ровным тоном отверг претензии Суслов. – Насколько я знаю, никаких противоправных действий в отношении Васина не предпринималось и не планируется. Всё только по закону.

– А решение Совмин – это, по-вашему, не закон уже?! Все, Вы слышите меня – все, министры решили поддержать всё, что связанно с творчеством этого юноши. Все! Решение было принято единогласно! Вы же сами присутствовали на том совещании и прекрасно видели, что там было. Никто не возражал и ни один не воздержался! И Вы в том числе. Решение было принято коллегиально! Слышите меня – принято! А теперь что получается? Все министры за, один Вы с Андроповым лезете поперёк! Как такое понимать? Это вы что, саботируете решение Совета министров СССР? Не много ли вы на себя берёте?!